Глава 4. Явление незнакомца
Первая ночь прошла незаметно. Мы были так вымотаны, что сил хватило только на еду и завалиться в свои кровати. На утро ребята встали раньше меня и приступили к завтраку. Я крепко спал, но годы службы сделали мой сон нестабильным. Ощутив, что ко мне кто-то приближается, я резко вынул из-под подушки пистолет, схватил сестру за горло и припечатал дуло ей ко лбу. Испугавшись моего дикого поведения Лания потеряла дар речи. Медленно разжав пальцы и убрав руки от сестры, я протёр свои глаза и сказал:
— Извини, это на рефлексе.
— Ты мог убить меня.
— Нет, он не заряжен.
Лания в страха отдышалось и молча разглядывала меня. Схватив со стула серые спортивки, я развернулся к девушке.
— Что уставилась? Своих братьев тоже голыми разглядывала?
— Прости... — покраснела сестра и поспешила уйти.
— Зачем приходила?
— Стол накрыли, хотела есть позвать.
У двери, скрестив руки, недовольно стоял Абдул. Подождав пока Лания, склонив голову покинула комнату, он с любопытством спросил:
— А правила по домогательству сестры распространяются только на младших братьев?
— Что ты несёшь? Я на рефлексе схватил ее.
— Ну да... а откуда у тебя пистолет? Мы же лишь автоматы забирали с собой.
— Забыл сдать его.
— За дебила меня держишь?
— Я не обязан отчитываться перед тобой. Наше дело разделить деньги и разъехаться, все остальное...
— Вы скоро? — перебил меня вошедший в комнату Халим.
Увидев друга в бежевом фартуке в горошек и набок заколотой челкой, я скорчил лицо и спросил:
— Что с тобой?
— Это так, помогал маме готовить. Пошлите, уже все накрыто.
Недовольно взглянув на друзей я молча направился к столу. Сестра разливала по чашечкам свежезаваренный чай, Халим сидел возле матери и объедался сладкой выпечкой. Женщина постоянно гладила Халима, проявляла к нему особую заботу и нежность. Судя по другу ему это очень нравилось. Неожиданно она посмотрела на меня и заявила:
— Как закончите, сходите, сбрейте бороды.
Услышав про бороды мы перестали жевать и взглянули на мать.
— Нечего на меня так смотреть. На кого вы похожи? Выглядите лет на сорок старше, лохматые, бороды как у разбойников.
— Как у воинов, — осторожно поправил я Майру. — Я не могу сбрить то, что придаёт мне мужество.
— Если твоё мужество заключается в волосах на лице, то это очень плохо.
— Ради Бога.
— Это мое слово. Или сбриваете, или со мной не разговариваете.
Женщина обиженно отвернулась, на что Халим тут же выдал ей:
— Я сбрею.
Я недовольно взглянул на друга, а мама молча встала из-за стола и ушла.
— Но она права, — обратился ко мне Халим, — наш вид привлекает лишние глаза. Мы должны выглядеть молодо и свежо, а никак...
— Поэтому нацепил заколку на голову? — возмущённо перебил я. — На кого ты похож?
— Да я просто готовил, чтобы волосы в еду не попали.
— Готовил? В доме две женщины, а ты готовил?
Халим резко встал с места, с шумом отодвинув назад стул. Сняв заколку и швырнув на стол, друг возмутился:
— Самый умный тут? Делай как считаешь нужным, а я хочу с мамой общаться. Я пошёл бриться.
— Фартук не забудь, принцесса.
Друг показал мне средний палец и вышел из кухни. Лания не вмешивалась, тихонько встала с места и принялась убирать пустые тарелки. Абдул улыбнулся ей и спросил:
— А ты хочешь, чтобы я побрился?
— Мне всё равно. Но буду рада, если не будете злить маму.
— Домой что-то надо? — недовольно спросил я.
— Да, овощи бы и фруктов немного.
Я не терял время и пошёл переодеваться. Халим уже побрился и радостно вошёл в зал похвастаться маме. Майра тут же обняла его и поцеловала в нежные щечки. Пока я перебирал платки на голову, чтобы скрыть своё лицо от любопытных глаз, я снова услышал довольные комплименты от матери. На этот раз она расхваливала Абдула.
— Видите как вам хорошо? Сразу стали молодыми и красивыми. Да дарует Аллах вам свою милость за то, что радуете маму.
— Аминь, мама. — Радостно поцеловал руку Майры Халим.
Вслушиваясь в их разговор, я пришел в ярость. Недовольно стиснув зубы я швырнул платок на кровать и направился в душевую. Еле уместившись напротив раковины, я открыл кран и тщательно умывался. Я смотрел на своё отражение в разбитое зеркало и злился, не веря тому, что я пошёл на уступки незнакомой мне женщины и сбрил бороду. Конечно, я все равно сделал по-своему и оставил небольшую щетину. Любуясь собой в зеркале, сквозь разбитое отражение, я увидел как мой взгляд изменился. Нагнувшись ближе и разглядывая себя, я увидел нечто другое — сквозь трещины битого стёкла на меня смотрел неизвестный человек с опухшим лицом, чей взгляд был наполнен ненавистью и гневом. От страха я отскочил назад, грохнувшись на тазик с ведрами. На шум подошли мать и братья. Абдул протянул мне руку, и помогая встать спросил:
— Ты чего упал?
— Я... Я кого-то увидел в зеркале.
— Себя красивого? — улыбнулся Халим.
— Это надо же было так не признать себя бритым, — засмеялся Абдул.
Я осторожно ещё раз взглянул на отражение, но кроме себя никого постороннего не заметил.
— Почему щетину оставил? — возмутилась мама.
— Мне так больше нравится.
— С таким характером нелегко тебе будет здесь ужиться.
Мама вместе с Халимом ушла в зал, а я и Абдул решили сходить на рынок. Накинув на голову синий шарф, словно капюшон, в майке и спортивных штанах, я надел сапоги и вместе с другом вышел во двор. Погода жаркая, дети шумные, старики играют в нарды, а мы встали на крыльце и осматривали двор. Неожиданно возле моих ног упала горящая спичка. Обернувшись я увидел усатого соседа, что стоял напротив меня возле перил и ехидно спросил:
— Не сваришься?
— Закрытая одежда защищает от солнца, а не варит.
— Умный смотрю, а когда уезжаете?
— Вас это правда волнует?
— Да, — недовольно убрав папиросу, подошёл ко мне сосед, — меня беспокоит, что за моей стеной живут три неизвестных с винтовками.
— Мы сыновья Майры и...
— Сказки друзьям своим рассказывай, знал я её сыновей, они давно мертвы.
— Мира Вам, дрогой сосед, — вмешался Абдул протянув мужчине руку. — Как Вас звать?
— Фархад.
— Очень рады знакомству, жаль спешим в магазин, но позже обязательно пообщаемся.
Друг толкал меня в спину с крыльца вниз и поспешил уйти от неопрятного Фархада. По дороге на рынок Абдул недовольно причитал:
— Ты давай потише будь. Нам надо залечь, а не проблем набраться. Не конфликтуй ни с кем.
— Пусть следит за языком, он мне никто, чтобы я его сторонился.
— Амид, мы тут всех должны сторониться, это в наших интересах.
Увидев дворняжку, я нагнулся к собаке и начал гладить ее. Абдул ходил мимо ящиков с овощами и высматривал более свежие продукты.
— Ну, что ты пристал к вонючей собаке? Помоги еды набрать.
— Помню, когда я с беженцами был вынужден спать в подвалах, кроме кошек и собак у меня других друзей не было. Знаешь, иногда животные могут понять нашу боль, а человек нет.
— Да ты просто божий одуванчик, я даже завидую.
Потрепав собаку за уши, я отошёл к прилавку с мясом, хотел взять ей кость, но мой взгляд привлёк мелкий оборванец. Парнишка лет девяти потянулся к конфетам и осторожно стащил их. Хозяин заметил и схватил мальчика за ворот, угрожая расправой. Я с улыбкой смотрел на это, вспоминая себя в его возрасте. Я также искал возможность раздобыть себе кусок хлеба любыми путями.
— Оставь его, — выкрикнул я продавцу, — я заплачу.
Мужчина недовольно отбросил пацана и возмутился:
— Достали эти курды, как тараканы, толку нет зато вреда много.
Его хамское поведение мне не понравилось, но и опускаться до его уровня я не имел желания. Заплатив за украденные сладости, я подошёл к Абдулу, который уже набрал два больших пакета еды и сказал ему:
— С деньгами тут проблемно.
— Почему?
— У меня только доллары, здесь не все готовы их принимать.
— Тогда пошли, поищем где можно разменять.
По рынку снова раздался крик. Несколько мужчин поймали того самого воришку и тащили к пеньку. Мальчик умолял, что больше не тронет чужое, но видно терпение торговцев кончилось.
— Пошли уже, — торопил меня Абдул, — нам лучше не светиться в публичных местах.
Мужчины крепко держали пацана, прижав его тонкую кисть к пеньку и начали со всей силы бить по ней деревянной палкой. Такое зрелище вернуло меня в мое голодное детство. Заметив, что никому нет дела до избиения ребёнка, я поспешил вперёд, расталкивая прохожих и выкрикнув торговцам:
— Эй! Сейчас же прекратите!
— Да ты знаешь, что он сделал? Он вор и попрошайка!
— И что? Руку ломать теперь?
— Да за такое её отрубать положено.
— Я заплачу, продайте мне пакет Ваших сладостей.
Продавец недовольно отпустил покрасневшую руку ребёнка и спросил меня:
— Зачем тебе это? Таких уже не исправить.
— Я сам разберусь, дайте сладости.
Мужчины переглянулись и разошлись по своим прилавкам, а торговец набрал и передал мне пакет разных вкусностей.
— Держи, — протянул я деньги.
— Доллары? Откуда ты?
Ничего не ответив я забрал пакет, взял за руку плачущего ребёнка и направился через рынок к другу, что сидел возле собаки с пакетами и недовольно сказал мне:
— Я же просил не привлекать внимание. Что теперь с этим калекой делать будешь? Мама не мать Тереза, чтобы всех нуждающихся принимать.
— Иди домой, я отведу его в больницу и вернусь.
— Ты сейчас серьезно? Решил какому-то вору помогать?
— Иди. Собаку с собой возьми, пусть в нашем дворе живет.
Я развернулся, держа в одной руке пакет, а в другой руку парня, и пошёл с ним к выходу. Мальчик постоянно сопел, с трудом сдерживал вой от разрывающей боли.
— Не ной, — грубо сказал я ребёнку. — Знаешь ближайшую больницу?
— Она одна здесь.
— Веди к ней. Как тебя звать?
— Мерван. А тебя?
— Амид. Почему воруешь? Родители знают?
— Они погибли. Я живу с сестрой на её деньги, но она никогда не покупает сладкого, или что-то вкусненькое. Скудные и однообразные зерна варит.
— И ты решил её так опозорить?
Мальчик промолчал. Видно было, что ему и больно, и стыдно. Всю дорогу я расспрашивал его о городе, о местных жителях. Даже не заметил как дошёл до небольшого госпиталя. Небольшое здание с битым кафелем и трещинами на стенах. Усевшись возле двери в кабинет врача, я пояснял Мервану:
— Не позволяй им оскорблять себя.
— А что я могу сделать?
— Вести себя так, чтобы твою нацию уважали, твою семью уважали. Ты маленький только возрастом, но не духом. Твоя сестра потеряла родителей, но она не потеряла мужчину, и этим мужчиной должен быть ты. Если тебя будут бить палками эти рыночные торгаши, ты хоть представляешь, что они сделают потом с твоей сестрой?
Мальчик, выпучив глаза, со страхом смотрел на меня. Потрепав его по голове, я увидел как к нам подошёл доктор. Встав с места я резко замер: светлая кожа, голубые глаза, короткая стрижка и сильный акцент. Осознав, что передо мной европеец, я недовольно нахмурил брови и поздоровался:
— Ас-саляму Алейкум, док. У парнишки, кажется, перелом.
— Здравствуйте, я проведу вас к доктору.
— Надо отвечать «Ва-алейкум Ас салам».
— Простите, и Вам, и Вашему дому тоже мира. Я — доктор Вислав, — Радостно протянул мне руку врач.
— Осмотрите его побыстрее, а то я спешу, — ответил я недовольно взглянув на врача и не пожал ему руку.
Док промолчал, пригласил нас в кабинет и усадил Мервана на кушетку, внимательно рассматривая его припухшую кисть.
— Вашему сыну нужен рентген.
— Это не мой сын.
— Брат?
— В «угадайку» играть будем? Я не знаю его, ему на рынке за воровство руку переломали палками.
— И Вы пожалели его?
— Вас это шокирует? Не удивлён.
Доктор недовольно посмотрел на меня и спросил:
— Походу Вы приезжий?
— С чего бы это?
Вислав осторожно мазал прозрачную мазь на руку Мервану и с улыбкой сказал:
— Местные так бы не поступили. Тут не пожалеют вора.
— А сами-то, что забыли у нас?
— Я по врачебным делам приехал из Англии. Можно на «Ты»?
Я молча встал с места и вышел из палаты. Из-за общения с этим иностранцем я чувствовал себя озлобленным. Я недолюбливал приезжих, ведь именно они когда-то убили мою родню. Мне хотелось закурить. Я огляделся по сторонам: длинный коридор, бесконечно серые стены и нагнетающая тишина. Казалось госпиталь пуст, но вдруг я увидел человека. Он стоял босиком в нескольких метрах от меня, лицо я не разглядел, но отчётливо видел неопрятный мешок в который он был одет. «Что это за странная одежда и почему он стоял неподвижно?» Не выдержав немой тишины, я покинул больницу и вышел во двор, встав напротив дверей и закурив. Пока я выпускал дым и смотрел на густые деревья, я все прокручивал в мыслях слова о нашем религиозном дяде и о предстоящих с ним проблемах. Неожиданно меня похлопал по плечу доктор.
— Я наложил ему гипс, там небольшая трещина. Скоро заживёт.
— Так быстро? — удивился я взглянув на счастливое лицо мальчика.
— Почему же? Довольно долго возились.
— Хорошо. Давай, Мерван, пошли.
Парнишка осторожно обнял доктора и поспешил за мной. Отдаляясь от больницы, я услышал крик дока:
— Амид!
Я недовольно обернулся, а доктор сказал:
— Спасибо, что не остался безразличным.
Я ничего не ответил мужчине и поспешил уйти от него подальше.
— Разве мы не должны были ему заплатить? — поинтересовался Мерван.
— Еще что я должен тебе?
— Да я просто...
— Вот и закрой рот, молча показывай где живешь.
Мальчик тут же замолчал и ускорил шаг. Проходя какие-то трущобы, грязные дороги, дома, напоминающие руины, мы наконец-то дошли к каменному, грязному дому. Открыв деревянную дверцу, Мерван начал кричать:
— Синем, Синем! К нам Амид пришел!
— Сейчас, — тут же раздался голос девушки, что спешила к нам, накинув на голову прозрачный платок. — Какой ещё Амид?
Ко мне вышла смуглая девушка в яркой длинной юбке. Поправляя свою малиновую косынку на густых волнистых волосах, красивая смуглянка спросила меня:
— Мира Вам, что-то хотели?
— Для начала я хотел узнать, почему твой сопляк шатается один по рынку и грабит прилавки?
— О нет, опять? Умоляю Вас, это больше не повторится.
— Умолять Бога будешь, а мне по факту отвечай.
Девушка молча опустила голову. Ей было явно стыдно за поступок Мервана.
— С кем живешь тут? — грубо поинтересовался я, рассматривая нищий вид дома.
Но тут мой взгляд привлекла, далеко не бедная, мебель и техника.
— Мы с братом живём вдвоём.
— Надо же, — ехидно улыбнулся я. — И откуда же это у нас имеется доход на хорошую технику?
Девушка резко взглянула мне в глаза. Сделав шаг назад она тут же объяснила:
— Я работаю у госпожи Марьям, её муж разбился вместе с нашим отцом — он был их водителем. Госпожа живёт в «Зелёном районе», у неё хороший дом и она позволяет мне убираться там. Отдает иногда хорошие вещи, мебель, технику.
— Хорошо, поверю. Будь внимательна к брату, он твое будущее, не забывай об этом.
Я молча протянул ей пакет со сладостями. Забирая его из моих рук она коснулась меня, и я ощутил ее мягкие пальцы. Синем стыдливо увела взгляд в сторону. Больше ничего не сказав, я взглянул на Мервана и вышел во двор. Босыми ногами выбежав за мной, Синем с порога выкрикнула:
— Амид!
— Что?
— Спасибо.
Кивнув девушке, я потянул шарф вперёд, стараясь скрыть своё лицо от любопытства соседских женщин, и поспешил домой.