Жестокое сердце во власти любви

Агнеса

Я проснулась не от птичьего щебета, а от ощущения, что меня проглотили и не переварили. Знакомая комната. Знакомый бархатный запах дорогих ковров, смешанный с чем-то металлическим и... лавандой. Лавандой? У этого чудовища были эстетические предпочтения? Мысль была настолько абсурдной, что я чуть не фыркнула. Фыркнула бы, если бы не леденящий душу страх и ярость, пульсирующая в висках. Папа...

Дверь открылась без стука. Как в его собственном царстве. Вошел Он. Тот самый мужчина.

Он не спеша подошел и сел в кресло напротив кровати, сложив длинные пальцы. Его взгляд, холодный и оценивающий, как скальпель, скользнул по мне.

Он в открытую разглядывал меня с ног до головы, и по телу пробежали мурашки.

— Кто вы? — спросила я хрипло.

Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки, не достигшей глаз. Глаза оставались ледяными.

— Меня зовут Даниель. Даниель Беллучи.

Воздух вырвался из легких. Сердце замерло, а потом заколотилось, как бешеное. «Беллучи». О нем ходило много слухов, говорили о его бессердечности и жестокости. И сейчас он сидел в метре от меня.

— Где мой отец? — спросила я, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Получалось херово.

— Он в порядке, — отмахнулся он, будто говорил о сломанном стуле. — Не трать силы на переживания. Бесполезно.

— Где он!? — выкрикнула я, ненависть пересиливая страх. — Что он сделал?! Почему вы хотели убить его!? Вы пытали его!

Его взгляд стал еще холоднее, если это вообще возможно. Грубый тон прозвучал как удар хлыста.

— Тебе лучше этого не знать, девочка. Гораздо лучше.

И прежде чем я успела выпалить что-то ядовитое (а я бы обязательно выпалила!), он встал с убийственной легкостью и вышел. Замок щелкнул с издевательской четкостью. Я швырнула в дверь бархатную подушку. Она мягко плюхнулась на ковер. *Эффектно, Агнеса. Напугала.*

***

Прошел примерно час. Адреналин схлынул, оставив после себя липкую усталость и жгучую решимость. Лежать и ждать милостей от этого лавандового палача? Ни за что. Я должна найти отца. И выход. Желательно в таком порядке.

Я подошла к окну. Ворота охраняли два здоровяка, которые явно считали, что стоять на посту – это повод обсудить последний футбольный матч. Они активно жестикулировали. Глупо лезть напролом. Надо мыслить как... как этот Беллучи. Хитро. Исподтишка. Мысль вызвала отвращение, но альтернативы не было.

Рядом стоял массивный шкаф. В доме врага ищи оружие врага, – процитировала я про себя что-то очень воинственное. Я открыла его. Ряды идеально выглаженных рубашек, костюмов, обуви... Пахло кедром и деньгами. Видимо, это была его спальня. Значит, здесь должно быть что-то полезное. Кроме коллекции галстуков.

В глубине шкафа я заметила сейф. Толстенный, с блестящей крутящейся ручкой. Отлично. Банковское хранилище посреди гардероба. Попробовать подобрать код? Я плюнула на эту затею. Время не резиновое.

Прикроватная тумбочка. Последняя надежда. Я потянула ящик. Внутри, на черном бархате, лежала миниатюрная выставка "Опасные Штучки для Продвинутого Мафиози TM":

* «Раскладной нож» с черной рукоятью. Острый, как его язык, и смертоносный, как его репутация. Без колебаний – мое!

* «Маленький флакон» с бесцветной жидкостью. Этикетка гласила одним словом: «Сон». Оригинально. Прям как в сказке. "Выпей меня". Снотворное? Беру! Авось пригодится усыпить очередного охранника-болтуна.

* «Миниатюрный пакетик» с каким-то странным розоватым порошком. Без этикетки. *Что это? Конфетти для особых случаев? Яд для непослушных бариста? Наркотик для гостей?* Инстинкт велел взять. В карман!

* «И пистолет» Маленький, изящный, смертоносный. Он буквально кричал: «Возьми меня! Пристрели этого гада!»

Моя рука потянулась... и замерла. Держать его? Направить? Нажать на спуск? В человека? Даже в этого? Тошнота подкатила к горлу, холодная и липкая. Я не убийца. Я – дочь Таира Сильвестри, которая только вчера волновалась о сдаче курсовой. Я схватила нож, флакон и пакетик, сунула их в карман брюк с ощущением, что прячу контрабанду. Пистолет остался лежать на бархате, немым укором моей "слабости" и напоминанием, в какое безумие я попала.

У двери – рывок. Заперто. Конечно. Я схватилась за голову от бессилия – и почувствовала что-то твердое. Шпилька! "Спасибо, забывчивая прическа!" Пару минут возни с замком (и мысленных проклятий в адрес производителей "супернадежных" механизмов) – щелчок! Дверь открылась. Я скользнула в коридор, как тень.

Спуск вниз. Главный вход? Нет, слишком очевидно, там футбольные фанаты-охранники. Я метнула взгляд по сторонам. Еще одна дверь, менее помпезная. Кухня? Кладовка? Я приоткрыла ее. Свежий воздух! Выход! Ура! Я выскользнула наружу, прижимаясь к стене.

Тишина. Только ветер шелестел листьями. И... ангар. Большой, мрачный. *Папа там. Должен быть. А если нет? А если меня поймают? Мысль о возвращении в эту лавандовую тюрьму с ее хозяином-психопатом придала решимости. Я двинулась вперед, сердце колотилось, как барабан на параде сумасшедших.

Дверь ангара была приоткрыта. Я заглянула в щель... и мир остановился.

Отец. На полу. Связанный. Весь в крови. Его окружали трое крепких парней в черном. Один что-то ехидно говорил, другой держал окровавленную тряпку, третий... Пытал. А чуть в стороне, прислонившись к стене, с той же ледяной, наблюдательной ухмылкой стоял Он. Даниель Беллучи. Смотрел. Как на спектакль. Ему было весело?

Разум отключился. Остался только вопль души. Я ворвалась внутрь, сбив с ног одного из охранников (он так удивился!), и рухнула на колени рядом с отцом.

— Папа! Папа, как ты? — голос дрожал, слезы душили. — Папа, открой глаза! Пожалуйста! — Я трясла его за плечо, стараясь не касаться ран.

— Доч...ка... — хриплый, еле слышный выдох. Его глаза приоткрылись, полные боли и... ужаса за меня.

—Какая умиляющая картина, — прозвучал его голос, тот самый, с фальшивым весельем. Он сделал шаг вперед. — Семейная идиллия среди грязи и крови. Трогательно.

Ко мне подошел один из охранников, тот, которого я сбила. Лицо перекошено злобой.

— А ну, тварь, пошла отсюда! — Он схватил меня за руку, грубо дернул.

Боль, страх за отца, ненависть – все смешалось в белом калении. Я нащупала в кармане холодную рукоять ножа. Вытащила. И со всей силы, не думая, ткнула ему в руку, которой он меня держал!

— АААРГХ! — Он отдернул окровавленную руку, смотря на меня с диким изумлением. — Ты что, сука, творишь!? Ах ты дрянь!

Он занес кулак для удара. Я зажмурилась, готовясь к боли. Но удар не пришел. Его руку, как клещами, перехватила рука Даниеля.

— Ты осмелился? — Его голос был тише шепота, но от него стыла кровь. Он с легкостью, будто тряпку, отбросил охранника так, что тот грохнулся на пол.

Все замерли. Даниель выхватил пистолет из кобуры. Без выражения. Без колебаний. Прицелился. Выстрел грохнул, оглушительно громкий в замкнутом пространстве. Охранник дернулся и затих. Я вздрогнула, вжав голову в плечи.

Он убил его. Словно муху. Ради... меня? Мысль была чудовищна. Я дрожала, понимая, насколько он опасен и непредсказуем. Он мог убить меня и отца в следующую секунду.

— И так будет с каждым, — он медленно провел ледяным взглядом по оставшимся охранникам, которые побледнели и отступили, — кто посмеет прикоснуться к ней. Понятно?

Он повернулся ко мне. Возвышался. Бездонные глаза смотрели сверху вниз.

— Пожалуйста... — я всхлипнула, слезы текли по грязным щекам. — Спаси его... Он умирает...

Он молчал. Просто смотрел. Ни тени жалости. Только расчет? Любопытство? Мне было все равно. Я ненавидела его пуще прежнего.

Он неожиданно резко шагнул ко мне, наклонился. Его руки обхватили меня. Я вскрикнула, начала вырываться, бить кулаками по его груди, плечам.

— Отпусти! Не трогай меня! Отпусти!

Он будто не чувствовал ударов. Просто поднял меня на руки, как непослушного щенка. Мои крики и попытки вырваться были для него фоновым шумом. Он нес меня к дому, а я плевалась ненавистью, обещая ему ад и расплату. Он даже не моргнул.

В холле он поставил меня на ноги. Я отскочила на несколько шагов, как от раскаленной плиты, вытирая слезы и грязь с лица рукавом.

Он стоял, поправляя манжет, на котором, кажется, появилось крошечное пятнышко... крови? Его? Моего отца? Охранника? Он смотрел на пятно с легким раздражением, будто это было главной проблемой.

— А ты довольно дикая, — произнес он наконец но в нём слышилась насмешка

— Дикая? — выпалила я, голос дрожал, но не от страха, а от бешенства. — Я бы назвала это «адекватной реакцией на похищение и пытки родственника», мистер Беллучи! Или у вас в словаре нет таких понятий?!

Он хотел что-то сказать – наверное, очередную колкость, от которой кровь стынет в жилах, но тут снаружи грянули выстрелы. Не одиночные, а целая какофония:

Тра-та-та-та! Бах!

Как будто кто-то устроил салют из автоматов прямо на лужайке. Я вздрогнула – больше от неожиданности, чем от испуга. Сегодня меня уже мало чем можно было удивить. Разве что если бы сам Дьявол постучал в дверь и попросил чаю.

И тут... БАМ! Дверь не просто открылась – она с треском слетела с петель и грохнулась об пол, как подстреленная утка. В проеме, залитый светом из коридора и окутанный пороховым дымом (или это просто так эффектно?), стоял... Он.

— Дядя?! — мой голос сорвался на писк резиновой уточки, которую кто-то резко сжал. "Тарон Сильвестри." Легенда семьи. Призрак. Человек, чьи редкие рождественские открытки были для нас доказательством, что он еще жив. И он выглядел... ну, как дядя, который только что пробился сквозь адский огонь, чтобы навестить родственников. Дорогой костюм слегка помят, но взгляд... этот взгляд мог бы заморозить лаву.

Рука Даниеля метнулась к кобуре с грацией разъяренного медведя. Но я была быстрее! Адреналин – лучший тренер по ловкости. С рефлексами голодной белки, я выхватила из кармана последнее сокровище из его проклятой тумбочки – тот самый миниатюрный пакетик с розоватым порошком. Щепотка мерцающего зелья на ладони – и с криком, больше похожим на предсмертный вопль чайки ("Кьяаааа!"), я запулила ее прямиком в его высокомерную физиономию.

Эффект был мгновенным и слегка... клоунским. Его величественная осанка сдулась. Он закашлялся, заморгал, словно попал в облако перца. Его ледяные глаза стали круглыми, как блюдца, выражая немое: «Розовый?! Опять?!»

— Ты... маленькая... — попытался он прошипеть, но получилось лишь хриплое бульканье. Он сделал шаг, споткнулся о собственную ногу, замахал руками, пытаясь поймать равновесие, как пьяный акробат на канате. "Гррр...", – выдавил он и рухнул на дорогой персидский ковер с глухим стуком, похожим на падение мешка с мокрым песком.

В последний момент, перед тем как его сомкнули веки, его взгляд упал на меня. Не злобный. Не угрожающий. А... обиженный. Как у кота, которого только что облили водой. "Черт побери, не смей его жалеть! Он пытал папу! Он убил человека на твоих глазах! И у него в тумбочке – целый арсенал для психов!"

Я рванула к дяде Тарону. Он не излучал теплоту семейного воссоединения. Скорее, он смотрел на меня как на неожиданную и слегка хлопотную посылку.

— Дядя! Папа! В ангаре! Он... — я задыхалась, указывая пальцем, который трясся, как осиновый лист.

— Я знаю, Агнеса, — его голос был низким, спокойным, как гул реактивного двигателя перед взлетом. — Где этот ангар? - я двинулась вперед выходя из особняка и и двинулась к ангару показывая дорогу — Быстрее — раздался голос дяди.

Мы зашли в ангар

Тарон плавно поднял руку с пистолетом. Два глухих хлопка – и охранники, стоявшие рядом с отцом, рухнули, как подкошенные манекены. Эффектно. Жутко. И как-то слишком... легко.

— Папа! — я бросилась к отцу, пытаясь приподнять его окровавленную голову. Он слабо застонал. — Держись! Мы тебя вытащим! Дядя... — я обернулась, но Тарон уже деловито обыскивал карманы одного из охранников, вытаскивая ключи от наручников.

— Не «дядя», — поправил он, не глядя на меня. — Просто «Тарон». — Он щелкнул наручниками, освобождая отца. — Помоги ему встать. Быстро. Пока спящая красавица тут не проснулся и не устроил истерику. — имея ввиду Даниеля.

С трудом, спотыкаясь и роняя капли крови на безупречно отполированный бетонный пол. (ох, уж этот Даниель и его любовь к чистоте!) Тарон тащил отца так у него прострелены две ноги и не до конца пришол в сознание.

Мы направились к машине. За спиной оставалась картина апокалипсиса: три тела, лужи крови и могущественный босс мафии, сладко посапывающий лицом в розовый мерцающий порошок на шикарном ковре.

Мы выскочили из этого проклятого дома, оставив поверженного "розового дракона" посапывать на ковре. Картина была сюрреалистичная: грозный Даниель Беллучи, усыпанный розовой пылью, как кондитерский десерт, и пустой пакетик, лежащий рядом, как злая насмешка.

...

В машине:

— Спасибо за помощь, племянница. Элегантный ход с «Сонной пылью». Мамин нюх на яды не подвел, я смотрю?

Мама? Яды?