3 глава. Сломанный выстрел
Даниель
Я ворвался в дом своего врага, не обращая внимания на охранников — мои люди уже позаботились о них.
В руках я держал пистолет, который незамедлительно издал три выстрела в небо, словно сигналя о начале операции.
В доме я столкнулся с Таиром — он быстро спустился со второго этажа и, не говоря ни слова, бросился на меня.
Не в силах сдержать гнев, я с силой ударил его пистолетом по лицу. Звук был сочный, хрустящий, как ломаемая морковка. Он рухнул на паркет. Но упрямство – семейная черта? Даже полуоглушенный, с лицом, залитым алым ручьем, он попытался шарахнуть меня. *Мило.* Я ловко перехватил его руку – детская забава – и всадил прикладом еще раз, для симметрии. Он снова ахнул паркетом.
— Теперь ты за всё ответишь, — мои слова прозвучали тише выстрела, но ледянее стали. Ненависть пульсировала в висках, сладкая и знакомая.
Он лежал, хрипя, на грани отключки. Я отступил на пять шагов, поднял "Беретту". Мишень – лоб. Чистая работа. Палец уже сжимал спуск…
И вдруг – белое пятно. Хрупкое, стремительное. Она метнулась, как испуганная лань, и рухнула на колени перед папашей, раскинув тонкие руки-крылья. "Нет!" – будто крикнул весь ее вид. Я резко дёрнул руку вверх. Глухой хлопок. Черт! Пуля, предназначенная Таиру, резво прожужжала мимо и… впилась ей в плечо.
– Ай! – Ее крик был коротким, больше от неожиданности, чем от боли. Я замер, будто вкопанный. Глаза сами собой расширились. *Шок.* И… восхищение? Эта хрупкая фарфоровая кукла бросилась под пулю? За *него*? Смелость или глупость? Или и то, и другое?
– Пожа-а-луйста... – выдохнула она хватая воздух. Ее голос, прерывистый от боли и страха, прозвучал громче выстрела в тишине зала. Капли крови алели на белой блузке, как жуткие бусины. – Прошу… не убивай… – уже шёпотом, и она попыталась подняться, схватившись за раненое плечо. Но силы оставили ее. Глаза закатились, тело обмякло.
Ко мне подскочил Вал, моя правая рука и, пожалуй, единственный человек, которому я мог доверить... ну, почти всё. Он окинул сцену быстрым взглядом, его каменное, обычно невозмутимое лицо дрогнуло от чистого изумления.
— Босс… Вы и его дочь… Того? — Он запнулся, явно не зная, как назвать этот абсурд. Я лишь медленно, как кот, сытый неожиданной добычей, растянул губы в широкой, хищной ухмылке. Ответ был красноречивее любых слов.
Я наклонился и поднял ее. Легкая. Как пушинка. Или как ангел, упавший с небес прямиком в адскую кузницу. Белоснежные волосы рассыпались по моему рукаву, лицо бледное, почти прозрачное, с длинными, темными ресницами, и… голубые глаза. Даже закрытые, я помнил их цвет – как небо после грозы, чистое и бездонное. Невинность и беззащитность исходили от неё волнами. *Как такая жемчужина родилась у этой старой акулы? Ирония судьбы?*
Я вышел из дома Сильвестри, направляясь к машине, а Вал тащил окровавленного, но живого Таира – удивительно, почему я не добил его сразу? Мягкотел? Ха! Никогда. Стратегия? Интрига? Или... этот белый ангелочек с пулей в плече?
— Куда, босс? – водитель прервал тягучую тишину в салоне, глядя в зеркало заднего вида.
Я не сводил глаз с девушки, чья голова бессильно лежала у меня на коленях. Ее бледность, контрастирующая с темной тканью моих брюк, была... гипнотизирующей.
— В особняк, — отрезал я. Чертовски красива... и чертовски проблемна.
У моего особняка нас встретили свои. Я снова взял ее на руки, ощущая холодок ее кожи сквозь тонкую ткань пижамы. Легкая, как котенок.
— Вызови Марчелло. Пусть осмотрит её А этого… — я кивнул в сторону Вала тащившего Таира, как мешок картошки, — в Ангар. Живым. Пока что. — "Пока что" – мое любимое слово. Оно оставляло столько возможностей...
Я поднялся на второй этаж и зашёл в свою спальню. Мог бы и в гостевую но почему то принес сюда. Положил девушку на кровать, и в комнату вошел врач.
я бережно уложил ее на кровать. Вошел Марчелло, мой личный врач, его сумка с инструментами брякнула знакомо.
— Позаботься о ней. Пулевое – не царапина. И сообщи мгновенно, как только очнется, — бросил я, уже направляясь к двери. Дверь закрылась с мягким, но окончательным щелчком.
Вал поджидал в коридоре, лицо – маска делового интереса.
— Очнулся, — коротко доложил он. Я знал, о ком. Время для второго акта.
***
Ангар встретил меня своим фирменным коктейлем запахов: машинное масло, пыль, бетон и… страх. Густой, как смог. Таир лежал на сером полу, руки-ноги связаны профессиональными стяжками – элегантно и надежно. Бледный, как мел, но глаза горели чистой, неразбавленной ненавистью. Кровь на брюках запеклась темно-бордовыми корками.
— Ну, ну, ну… — я церемонно расставил руки, как конферансье. – Кого я вижу? Сам Таир Сильвестри, поверженный лев наших дней! Как поживаешь? Удобно устроился? — Моя ухмылка была шире, чем ворота ангара. Наслаждение моментом – редкое удовольствие.
Он только хрипел, пытаясь перевести дух. Слов не было. Только ненависть, густая и липкая.
— Вот что меня действительно интригует, — я сделал театральную паузу, наслаждаясь напряжением в воздухе, — Твоя дочурка. Весь город трепещет перед именем Таира Сильвестри! А вот о дочери… тишина. Глухая стена. Ни в газетах, ни в сплетнях, ни в досье моих любопытных ребят. Как так, а? Спрятал свою жемчужину так хорошо, что даже я, со всеми моими… ресурсами, прозевал? — Я весело подмигнул невидимому зрителю, играя с ним.
Эффект был мгновенным. Зрачки Таира расширились до размеров пятаков, в глазах мелькнул первобытный, животный ужас.
— Где она?! — хрип вырвался из его пересохшего горла.
Я медленно присел на корточки, как зоолог перед редким, опасным экспонатом. Молчал. Наблюдал, как страх грызет его изнутри, как червь.
— ГДЕ МОЯ ДОЧЬ!? —он рванулся, как раненый зверь в капкане, но веревки и слабость швырнули его обратно на холодный бетон. Отчаяние в его голосе было музыкой.
— Пока… в безопасности, — протянул я сладко, наслаждаясь каждой секундой его мучений. "Пока" – волшебное слово. Встав, я достал "Беретту". Взвел курок. Звук щелчка прозвучал громче грома в тишине ангара. — Но ты, дружище, сегодня явно не на своей волне. И симметрии не хватает. Давай исправим?
Выстрел. Он вскрикнул, корчась от боли – вторая нога теперь тоже украшена алым цветком. Я усмехнулся. *Поэзия насилия. Красиво и практично.*
— Кровопотеря знатная. Но умирать ему – не по сценарию, — бросил я Валу, который невозмутимо наблюдал из тени, как статуя.
В ангар поспешно вошел запыхавшийся Марчелло (видимо, по вызову Вала).
— Поддерживай его в сознании. Он нам еще нужен для... разговоров.
И тут Марчелло обратился ко мне, вытирая очки: — Она пришла в себя, синьор Даниель. Девушка. И, кажется, не в восторге от гостеприимства.
Кивнув, я развернулся и вышел. Адреналин снова заиграл в крови, но теперь он был другого оттенка – любопытство, смешанное с предвкушением. Очнулась... Моя Белая Мышка.
Через черный ход я взлетел на второй этаж. Распахнул дверь спальни… Пусто! Постель смята, окно закрыто. Маленькая беглянка! Смелая. Инстинкт погнал меня вниз. И вот она – в холле, у парадной двери, бледная как привидение в одной из моих старых рубашек (видимо, Марчелло переодел), с аккуратно перевязанным плечом. Шаталась, но упрямо тянулась к массивной ручке. *Настойчивая.*
— Далеко собралась, Мышонок? — мой голос прозвучал громче, чем я планировал. Удивление? Да. И доля раздражения. Опять таскать?
Она медленно, как в замедленной съемке, обернулась. Голубые озера глаз (да, именно такие – холодные и глубокие) впились в меня, изучая, сканируя с ног до головы. Страх в них боролся с упрямой решимостью. *Интересная смесь.*
— Отец... — вырвалось у неё, голос дрожал. — Вы... вы же не... не убили его? — в нем была хрупкая надежда, смешанная с леденящим ужасом.
— Пока что нет, — ответил я честно. "Пока что." Честность – не моя сильная сторона, но здесь... почему бы и нет?
— Пока что?! — эхом вырвалось у меня, отчаянье придало сил. — Где он?! Что с ним?! Жив ли он вообще?! — почти крикнула, отчаянье прорывалось сквозь страх.
— Наверх, пташка, — бросил я сухо, ленивым жестом указывая на лестниц — В свою позолоченную клетку. Отдыхай. Ты ранена. Дискуссия окончена.
И тут ее взгляд прилип… к моему рукаву. Я сам посмотрел вниз. Рукав моей безупречной темной рубашки был испачкан… её кровью. Темно-красное, уже подсохшее пятно резко контрастировало с тканью. Черт, неужели я так запачкался, когда нес ее? Неряха.
Я перевел взгляд на нее. Ее зрачки снова расширились, но теперь это был чистый, животный ужас. Цвет стремительно уходил с ее лица, дыхание стало частым, поверхностным, как у птички.
— Ваша рука... — она прошептала, отшатнувшись, будто увидела не кровь, а самого дьявола. — Кро…вь…
— Боишься крови, моя храбрая героиня? — в его голосе зазвучала откровенная, язвительная насмешка.
Она отшатнулась инстинктивно, ища опору о стену.
Боится крови. После того как сама истекала? Идеально. Просто великолепно. Чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног, я быстро шагнул к ней.
Но она уже падала, как подкошенный мак. Я успел поймать ее за миг до столкновения с холодным мрамором. Снова эта невесомость. Снова этот смешанный запах ее шампуня (лаванда?), крови и чего-то легкого, девичьего... *Рубашка опять!*
Поднял ее на руки (легче, чем ящик патронов) и понес обратно в комнату. Упрямая, хрупкая, боящаяся крови помеха... Которая почему-то застряла в голове.
Вал материализовался в дверях спальни, как сторожевой пес. — Ты что-то разузнал о ней? — спросил я, укладывая ее на кровать. Дышала ровнее, бледная, но спокойная.
— Да, босс, — Вал достал небольшой блокнот. — Агнеса Сильвестри. 17 лет. Последние 10 лет жила в пансионе под Женевой. Вернулась ровно неделю назад. Мать – Элеонора Сильвестри – погибла в автокатастрофе, когда девочке было семь. Дело… официально закрыто как несчастный случай, но наши ребята покопались. Нашли кое-что интересное. Следы тормозов не соответствовали, стекло разбито изнутри... Указывает, что авария была подстроена.
Жила за границей… Вот откуда пробел в досье. Сирота по матери. Подозрительная смерть… Интригующе. Я чуть помолчал, глядя на ее бледное, безмятежное во сне лицо. Какие еще скелеты в шкафу у семьи Сильвестри?
— Понятно. Кто её переодел?
— Жанна
— Ясно. Можешь идти.
Вал исчез. Тишина. Только ее ровное дыхание и тиканье старинных часов где-то вдалеке. Я подошел к кровати. Свет лампы мягко падал на ее белоснежные волосы.
— Агнеса… — имя прозвучало с моих губ непривычно, почти… нежно? Неожиданная ухмылка снова тронула мои губы. *Агнеса Сильвестри.* Маленькая загадка, белая мышка, попавшая в лапы кота. Игра только начиналась, и правила вдруг стали… чертовски запутанными. *Чем ты меня так зацепила, ангел с пулей в плече?*