Глава 11
– Шеркан! – ожесточенно заорал Риддик в пустоту.
Его мысли были настолько громкими, что, казалось, он ругался вслух.
– Чертовы ртарцы, если это они виноваты в исчезновении Шеркана! Чертов птенец, если он смылся, решив проявить самостоятельность!
– На этой ветви дальше по переходу есть еще сгустки. Давай их проверим, – предложил дропп.
Стряхнув с плечей ярость, Риддик двинулся следом за дроппом. В следующих переходах гравитации не было, и они, цепляясь за стены ножами, быстро пролетели по переходам от сгустка к сгустку, проверив все.
– Эти мыльные пузыри еще более пустые, чем первый, – заметил Риддик, когда они возвращались обратно.
– У Шеркана практически не осталось энергии для перемещения, – размышлял вслух Джен Хое. – Стоп. А почему ты сказал, что те пузыри более пустые, чем первый?
– Почувствовал.
Дропп оттолкнулся от выступа и, ловко перелетев через переход, повис перед Риддиком.
– А что если, Шеркан никуда и не уходил из первого блока? Ты приказал ему защищать себя, и он вытащил из памяти всё что мог. А что если, его защита и маскировка теперь идеальны?
– Может ты и прав, – согласился с ним Риддик. – Птенец растет. Его функции становятся более взрослыми и осмысленными.
Вынырнув из бокового перехода на главную Ветвь, Риддик и дропп спрыгнули на пол – гравитация здесь была в норме.
– Вот только почему он нас не услышал?
– Он идеально защитил себя от проникновения звуков всего спектра, излучений, изображений и остального. Он в точности исполнил приказ.
– Надо все тщательно осмотреть, – сказал дропп.
И они одновременно остановились, прислушиваясь.
Осталось только положить ладонь на выпуклый матовый шар, светящийся мягким желтым светом, и надавить на него, чтобы открыть последний шлюз. Осталось только сделать шаг и попасть в первый карантинный блок космопорта...
– Там за шлюзом слишком много ртарцев, – прошептал Риддик.
– Я чувствую многократное уплотнение, – подтвердил дропп.
Риддик выругался и зажмурился, обдумывая ситуацию. Потом выдохнул и сказал:
– Бороться с воздухом бесполезно. Ножи даже не застревают в нем.
– Не все ртарцы рождены Воздухом. Есть еще Земля, Огонь и Вода, – напомнил дропп. – Огню и Воде запрещено в присутствие других Стихий принимать свою структуру, чтобы не покалечить остальных. И вспомни масляные пятна на полу в лаборатории – Эрион была Воздухом. Ты победил ее.
Риддик вытащил жезл, висевший на ремне, прикинул балансировку рукоятки, включилвыключил его, потом всетаки проверил ножи и их лезвия. Делал он это все настолько обыденно и неторопливо, как дышал, смотрел, жил.
– Собравшимся по ту сторону нужны только наши оболочки, – произнес Риддик, и дропп услышал, что его голос изменился. – Все битвы всегда только за жизнь. Но впервые я чувствую это так остро.
Риддик посмотрел на Джен Хое, потом положил руку на желтый матовый шар и вдавил его внутрь.
Демоны внутри притихли и оскалились.
Джен Хое облизал губы, глядя на шлюз, который, как в замедленном сне, нехотя отъезжал в сторону. И исчез.
Выбрасывая в левую ладонь нож, Риддик шагнул в сторону, пропуская кинувшихся вперед ртарцев, а потом провел вокруг себя жезлом, захватывая лучом ближайших ртарцев, опутывая их и сталкивая друг с другом. И увидев, понял, чем различаются ртарцы разных Стихий между собой.
Звуки достигали максимума, когда разные Стихии сталкивались в созданных водоворотах, разрушали друг друга, сразу попадая в ад. Жезл взлетал и опускался, используемый еще и в качестве дубины, а нож подчищал дорогу. Звуков не осталось, как и не осталось быстрых, незаметных глазу движений. Риддик увидел дроппа, который давил ртарцев, оглушая их плотными потоками воздуха, струящимися из его рук.
«Танец смерти», – мелькнули мысли и тут же расступились, давая дорогу демонам.
Эрихорн смотрел вниз. За прозрачными стенами библиотечного сгустка голубая даль, на миг оставленная ветром в покое, мирно растворяла в себе очертания Ствола, Ветвей и миллионов сгустков.
Но он уже чувствовал, что время не просто течет, медленно и лениво, как раньше, оно стремительными скачками мчится к своему концу. Он чувствовал, как, утончаясь, меняются все четыре Божественные Стихии.
Эрихорн тяжело опустился в огромное мягкое кресло и закрыл глаза, слушая Равновесие вокруг.
Великое Равновесие было нарушено.
Риддик и Джен Хое уже давно дрались плечом к плечу, прикрывая друг другу спины. В короткой передышке, когда следующая волна ртарцев уже неслась на них, дропп, тяжело дыша, сказал:
– Они, будто, здесь все собрались...
– Не думай об этом. Не расслабляйся. Иначе, накатит слабость и всё, конец.
– Я не чувствую рук. И у меня дрожат ноги.
– Хочешь сдохнуть? И носить в себе когонибудь из них?
– Нет!
– Тогда приготовься жить!
Когда Эрихорн собрался силами, он вышел из библиотеки, плотно закрыв за собой дверь, спустился на гравитационной платформе вниз по Стволу к Корням Дерева и прошел в тюремный сгусток. Он открыл входной шлюз и осмотрел камеру.
Риддика в ней не было.
А так хотелось, чтоб он в ней был!
– Эрион притащила к нам человека, который во много раз опаснее любого с кем нам приходилось сталкиваться. Если мы выживем сегодня, то запомним этот день на всю жизнь... Не стоит недооценивать такие вещи.
Потом Эрихорн добрался до Ветвей, где находились исследовательские лаборатории. В овальном переходе, который вел к сгустку, тонким слоем по стенам были размазаны остатки мусора и пыли, которые принес с собой ветер, прорвавшийся через лопнувшую гдето стену. Уже предчувствуя, что он может увидеть в лаборатории, Эрихорн замедлил шаг и прислонился к стене, пытаясь дышать. Его подбородок непроизвольно задрожал, тоскливо опуская кончики губ вниз.
На полу в лаборатории он насчитал семь черных маслянистых пятен, покрытых белой изморозью смерти.
– Эх, Эрион, Эрион... Как часто мы не можем определить, какая из зол наихудшая. Ты не захотела остаться жить в старой оболочке. Твоя жадность выбрала для нас для всех смерть, – очень тихо, почти про себя, с сожалением произнес Эрихорн.
Потом он поднял голову, туда, где находились верхние Ветви Дерева.
Там умирали Стихии.
– Риддик всего лишь человек. А человеку присуща жалость. Если покаяться перед ним за все содеянное, изобразить покорность, слабость и глупость, может быть, человек пожалеет нас и оставит в покое. Оставит всем Жизнь?
Гравитационная платформа плавно въехала в воздушный столб и стремительно понеслась вверх.
Древняя раса – гордая раса.
Глаза Эрихорна сощурились, превращаясь в узкие щелки, брезгливость перешла в дрожь, которую стало не унять, и которая начала сотрясать все тело. И пока платформа поднималась, Эрихорн болезненно морщился, пытаясь бороться с собой.
– Унижаться перед ничтожеством... перед жалким глупым чвиксом? Мне? Богу?
И Эрихорн выпрямился, упрямо выпячивая челюсть вперед.
Риддик отбросил разрядившийся и бесполезный жезл в сторону и зарычал. Глаза слипались от едкого чужого масла на лице, от крови и пота. Руки окаменели и ничего не чувствовали, нож давно стал продолжением ладони. Ноги вросли в пол, и даже если б он захотел, то не смог бы их сдвинуть.
Дропп едва держался на ногах.
Маслянистые пятна залили весь пол и плотным слоем поднялись по самую щиколотку.
Отступившие ртарцы быстро перемещались вдоль стен, готовясь к следующей атаке.
– Если бы Птенец был здесь, – слова кусками отрывались от губ, – то уже б давно услышал эти вопли...
– Смотри...
Под самым потолком начали медленно проявляться огромные чешуйчатые крылья.
– Шеркан... – и дропп без чувств свалился на пол.
Птенец упал сверху, накрывая массой плотного воздуха и сбивая в кучу всех оставшихся в блоке ртарцев. Он безжалостно поливал их яркобелой плазмой, не пропуская ни одного, не оставляя даже пятен, испаряя их без остатка.
Риддик упал на колени, закрыл глаза и, устало улыбаясь, с наслаждением слушал грозный клич Птенца боевого Гнезда АртэМа.
Платформа остановилась, и Эрихорн спустился в основной переход космопорта. Платформа мягко ушла в сторону и растворилась в голубом потоке, ожидая следующего вызова.
И тут он услышал клекот.
Боевой клекот Птицы.
Эрихорн споткнулся и широко раскрыл глаза. Испуг пришел неожиданно, поднялся изнутри, жаром окатил спину, ладони и лоб, и одновременно двумя ледяными клешнями впился в мозг.
Он не слышал этих звуков много лет. Сколько лет? Сотни, тысячи?
Неужели эти глупцы притащили сюда еще и Птицу?
Оболочка Эрихорна пошла рябью и затрепыхалась в неустойчивом состоянии, на грани двух структур. Потом он взял себя в руки, перешел в состояние воздушной Стихии и плавно поплыл вперед по переходу.
Навстречу текла смерть. Черным маслянистым потоком. Медленно и неторопливо.
Эрихорн плыл над черным полом, а в его ушах стоял мстительный клекот Птицы.
Шлюз был полуоткрыт, автоматика шипела, а желтый матовый шар входа мягко мерцал в промежуточном режиме. Эрихорн заглянул внутрь.
Птенец, съежившись, прилип к дымящемуся полу, раскрыв крылья и опустив их кончики вниз.
– Холодно. Как холодно... – Птенца трясло.
– Шеркан... – прошептал Риддик. Он дотронулся до поверхности корабля и почувствовал, как из его рук, прямо из середины ладоней начало литься тепло. И этим теплом хотелось бесконечно делиться с Шерканом. – Дружище...
Эрихорн смотрел как человек, из которого просто била обжигающая всё вокруг энергия, успокаивающе гладил дрожащего Птенца.
– Откуда в тебе столько нежности и любви? – спросил Эрихорн у Риддика. – Ведь ты сам никогда не знал их и не видел.
Риддик замер. В тишине громко стучали четыре сердца.
– Наверное, я очень долго изучал обратную сторону этих чувств. И понял, что есть такие же сильные чувства. Только другие, – ответил Риддик, оборачиваясь.
Возле входа в блок стоял старый ртарец.
– У него больше нет энергии, – сказал ртарец. – Если он ее не получит, то скоро умрет.
Эрихорн неспешно подлетел к черной глянцевой поверхности и поочередно включил на ней все пульты управления. Подслеповато поискав чтото, ртарец включил энергетические столбы, которые белыми колоннами в шахматном порядке распределились по всему карантинному блоку.
– Птенец в состоянии определить нужный ему поток энергии. Это не зарядит его, но позволит выжить, – ртарец опустился на пол и устало оперся локтем на сверкающую разноцветными огнями поверхность.
Риддик жестом приказал Шеркану проверить.
Шеркан молча и нехотя вполз в один из белых столбов, и притих там, потихоньку согреваясь и расправляя крылья, время от времени шипя в сторону ртарца.
Вдруг Эрихорн на миг замер и осмотрелся вокруг, прислушиваясь. Его очертания стали прозрачными, а потом он вытащил дроппа откудато прямо из пустоты.
– Видимость или невидимость. Это грани для молодых. Вам надо еще учиться и учиться, – произнес Эрихорн, держа дроппа за руку и пристально глядя ему в глаза. – Невидимое становится видимым, когда чувствуешь только струящиеся излучения.
Шеркан зашевелился и опустил трап. Риддик приказал Джен Хое подняться на борт.
– Мы называем вас чвиксами, но вы давно стали расой Людей, – сказал Эрихорн, пытливо всматриваясь в Риддика.
Риддик поднялся по трапу, задержался на входе...
И вернулся.
Он долго стоял и смотрел в глаза ртарцу, ожидая, что тот скажет хоть чтонибудь. Попытается объяснить или оправдать поступки своей расы.
Ведь старый ртарец был другим, чем те, чье черное масло вытекало из блока. Он был спокоен и мудр. Риддик знал, что спокойствие и мудрость приходят с годами. С большим жизненным опытом, с оставленными позади победами и поражениями, с болью, потерями и радостями. С осознанием собственных ошибок, и четким видением ошибок других.
Риддик видел это все в глазах ртарца. Как и видел, его старую оболочку, которую надо было сменить давнымдавно, истончившуюся настолько, что было не понятно, в каком из состояний ртарец находится. Видел его уже непослушные руки, скрюченные пальцы, дряблую шею, немощные ноги.
– Предсказаний больше нет, – объясняя всё, тихо произнес Эрихорн. – Я открою сгусток.
Риддик кивнул – он не знал, как сказать ртарцу спасибо.
Глядя, как корабль плавно взлетает вверх, Эрихорн гордо вскинул голову и сказал:
– Лети, Человек.
И заплакал.
Позже, успокоившись, Эрихорн спустился на самые нижние Корни Дерева и открыл наружный шлюз. Поток обжигающего ветра опалил его лицо. Эрихорн судорожно вдохнул и ухватился руками за перила смотровой площадки. Здесь должны были быть Корни. Благословенные Корни. Животворная энергия солнца сочилась бы в них и лилась вверх по Стволу. Но вместо них стояли мощные генераторы, вибрация которых сотрясала всё Дерево. Эрихорн сел на край площадки и закрыл глаза, всё еще ощущая в руке крепкое благодарное рукопожатие.
Риддик посмотрел на Джен Хое, прислушался к Шеркану и, понимая, что от этих двоих сейчас пользы нет, молча спустился на нижнюю палубу и один за другим подключил все восемь элементов к кораблю, потом поднялся на капитанский мостик и сел в кресло.
– Управление капитану!
Автоматически выполняя привычные действия, Риддик вывел корабль из карантинного блока к открывшейся стене сгустка и вылетел наружу. Уверенными движениями выровнял корабль, уводя его от сильных и мощных потоков ветра, которые поднимались вдоль огромной металлической основы планеты Четырех Стихий. Он поднял корабль на искусственную орбиту, один раз облетел Дерево, восхищаясь его мощью и неповторимой красотой, и ушел из системы. Во внешних пределах Риддик развернул корабль в обратную сторону, лицом к звезде, и остановился.
– Шеркан! Я обещал тебе звезду?
Джен Хое широко открыл глаза и посмотрел на Риддика, не веря в то, что сейчас может произойти, не допуская даже мысли о такой возможности.
– Да, – мстительно отозвался Шеркан.
– Ни в чем себе не отказывай!
Джен Хое почувствовал, как корабль на миг сжался и чтото выплюнул из себя. А потом звезда, на несколько секунд превратившись в точку, вспыхнула ярким светом и начала стремительно расширяться.
Раскрыв крылья, неторопливо вбирая в себя бушующее пламя энергии и медленно подбирая разорванную в пыль материю, Шеркан уверенно полетел навстречу огненному взрыву. И Джен Хое понял, что корабль поглощает еще и время и пространство, не оставляя позади себя ничего, даже памяти об этом месте.
Эрихорн проснулся.
Он нашел ответ на вопрос, над которым бился долгое время. Двигаясь по веточкам исполненных предсказаний все дальше и дальше, пытаясь найти то роковое разветвление, которое повлекло за собой цепь непоправимых событий, Эрихорн добрался до самого верха. И понял: они не ошибались в толковании предсказаний, они ошиблись с самого начала.
Старое погибшее Дерево не надо было заменять искусственным. Надо было вырастить новое Дерево!
Эрихорн зажмурился, стараясь проглотить ком в горле, сдержать нахлынувшие слезы горечи, которые жгучими мокрыми дорожками бесконтрольно текли по щекам. Он размазывал их ладонями по лицу и не мог избавиться от мысли о бесполезности и пустоте своей жизни, и мысли о том, какой могла стать его жизнь, если бы они ТАК не ошиблись.
Вдруг он почувствовал, что чтото изменилось в воздухе, в небе – везде. Он широко открыл глаза, мокрые от слез, и увидел, что их привычная теплая звезда сжалась в ослепительно белую точку.
Потом его Мир растворился в ярком свете, принося покой.