На перепутье. Даард

Сквозь беспроглядную тьму одиночества, в которую уже долгое время был погружен зверь, вместе с порывами воздуха от сквозняков, пронизывающих своды пещер лабиринта, пробился тонкий лучик надежды и неверия, в виде до боли знакомого аромата. Уже довольно продолжительное время зверь оставался один на один со своей тоской, ведь человеческая его часть, оказалась так слаба, что, не выдержав разлуку со своей хранимой просто уснула.

Это были довольно странные ощущения, не чувствовать вторую половинку своего сознания, было не привычно тихо в голове, словно змей с самого рождения был один. Сперва лишившись своей второй половинки души, зверь не сильно уж и горевал, ведь его человеческая часть постоянно их сдерживала, не давала охотиться, держала под уздой такие присущие им обоим инстинкты охоты и спаривания.

Зверь недоумевал: "Зачем?". Ведь это было так захватывающе чувствовать биение жизни находящихся рядом существ, начинать охоту едва почувствовав отголоски страха, бороться за территорию обитания, покрывать собой игривых самок... И ещё много чего неподвластного для понимания человеческого сознания вещей.

Поэтому, резко оказавшись в одиночестве, зверь резвился и навёрстывал упущенные возможности, благо место для охоты и обустройства своего нового логова он выбрал удачное.

Сюда часто наведывались двуногие, пропитанные страхом и азартом, что пробуждало охотничье инстинкты и наполняло мощное тело энергией. А какое удовольствие получал змей играя с добычей и загоняя её в ловушки, из которых не было выхода... В такие моменты к запаху страха примешивался привкус обречённости, что наполняло зверя чувством превосходства и самодовольства.

С каким наслаждением он принимал участие в битве за право полакомиться кусочками тёплой плоти, ведь порой противники попадались довольно сильные. Это увеличивало чувство удовольствия от победы в разы.

Единственное, что его немного огорчало было отсутствие самок, с которыми он мог бы немного порезвиться. Хотя это не сильно сказывалось на общем фоне, от удовлетворения жизнью в целом, ведь как с удивлением отметил зверь, спариваться его совсем не тянуло. Скорее всего это было связано со встречей с хранимой, к которой и сам зверь начал медленно привязываться.

Стоило, на подсознательном уровне все же признать наличие хранимой и того влияния, которое она стала оказывать на обе половинки сущности змайса, как зверь резко почувствовал, чего лишился, стоило его человеческой сути уснуть.

Сердце пронзила тоска.

Ведь каким бы насыщенным не было его теперешнее существование, были моменты, когда он оставался один на один с тишиной. И в последнее время таких моментов становилось больше.

Зверь в принципе не привык много думать. Его задачей в тандеме с человеческой частью, было накопление силы и охрана их обоих, с этим он довольно хорошо справлялся. Такого количества маны и такого размера не имел ни один соперник на многие мили вокруг. Они были одними из лучших, уже одно это наполняло их обоих чувством собственной значимости.

Так зачем в таком случае было змею думать? Этим занимался Даард, но сейчас он пропал, оставил его одного... Змея злило то, что вторая сущность оказалась настолько слабой. Это заставляло его думать о том, что магия и физическая сила не самые важные части составляющие жизнь. Слишком много мыслей о принципах бытия как для зверя, слишком много размышлений в попытках разобраться в самом себе.

Змей не хотел об этом думать и омрачать такие сладкие месяцы свободы. Но несмотря на все старания, эти мысли против воли возвращали зверя на бренную землю, чему только способствовало уединение под сводами грота и бессмысленные блуждания в стенах лабиринта.

Он раз за разом возвращался в прошлое, в попытках разобраться почему Даард оказался таким слабаком, точнее, что его заставило стать таким. Ведь раньше такой слабохарактерности за своей человеческой частью зверь не замечал. Наоборот, даже его зверя, умение Даарда загонять более слабых существ в ловушки, восхищало.

То, как долго его вторая половина могла играть с добычей, не поддавалось пониманию, откуда в нем столько терпения. Бывали моменты, когда сам змей уже хотел выбраться на свободу, и покарать виновных. Тем более они знали, что силы справиться с противниками у них предостаточно. Но нет, Даард любил довести противников, а бывало и саму добычу, до такого состояния, что те от безвыходности сами приползали им под хвост. Это давало им чувство контроля над ситуацией и уверенность в том, что они готовы ко всему и в состоянии справиться с любыми неприятностями.

И как имея за плечами такой опыт, можно просто сдаться и лечь на хвост?

И вот это непонимание вызывало желание во всем разобраться, разложить на составляющие и тем самым упростить свою и Даарда жизнь. Зверю надоело его одиночество, он хотел вернуть свою вторую половинку души, чтобы эта тишина наконец— то перестала давить на уши.

Все в их жизни было просто и спокой до знакомства с их хранимой. Слабой человеческой самкой, которую Даард счёл достойной для того, чтобы окружить заботой и защитой.

И змей, считывая подсознательные желания своей второй половинки души, используя силу маны, стал перестраивать структуры внешней оболочки человеческой части. Это способствовало ускорению образования связи. Чем привлекательнее казался змайс для будущей хранимой, тем быстрее приходило в норму эмоциональное состояние оболочки. Ведь когда одна твоя часть постоянно озабочена поиском решений по завоеванию самки, второй половинке сознания нет ни минуты покоя.

Да даже сам змей стал присматриваться к этой человечке, в попытке понять, чем она привлекла Даарда, которого зверь уважал и в некоторой доле восхищался. Они слишком мало времени проводили вместе, чтобы звериная часть смогла разглядеть те черты характера, на которые обратил внимание Даард...

Единственное что змей мог с точностью утверждать.

Та самка, их хранимая, Виктория, была тёплой.

Никогда до этого зверь не видел, чтобы искра души горела настолько ярко, что слепила глаза. И это при отсутствии магии, возможно её источник ещё спал. А представив на секунду, потенциал источника, с такими исходными данными, зверь пришёл в восторг. Это какое сильное будет их будущее потомство, с учётом количества накопленной им маны и энергии искры хранимой... Ссс...

В тот раз змей в очередной раз убедился в хитрости и уме своей второй половины, правильный выбор сделал, и перестал на подсознательном уровне противиться изменениям. Но кто же знал, что и сам Даард не мог сам себе признаться в том, что уже сделал окончательный выбор.

Из— за того, что они оба мешкали, изменения оболочки происходило слишком медленно, хранимая не видела в змайсе привлекательного самца, своего самца.

И что в результате?

Сперва её практически увели, затем они ощутили страх потери, когда думали, что она умерла. А потом, под конец, она вообще исчезла... Ссс

Сейчас змей был раздражён из— за притока мысли— образов, поэтому решил проверить свои владения, чтобы избавиться от тяжести ощущений. Все же гораздо удобнее, когда твоё сознание разделено на две части, и с чувствами в основном разбирается человеческая часть.

Ему, змею, все эти сложности ни к чему, он зверь.

Но так он думал, до тех пор, пока по просторам лабиринта не пронёсся до боли знакомый запах...

"Вика?"

"Она вернулась?"

Удивление, недоверие и яркая теплая надежда переполнили зверя и на миг заставили замереть.

Это что такое? Откуда у него такие эмоции?

Именно недоумение, не дало зверю помчаться со всей скорости к самке способной подарить им сильное потомство. Его даже на секунду обуял страх вновь оказаться запертым в жалкую человеческую форму. Ведь если Даард проснётся именно сейчас, то он обязательно перехватит контроль над их телом.

Хотя зверь и признал необходимость объединения обоих сознаний, для полноценной жизни, терять свою свободу вот так в одночасье он не хотел.

Один только запах хранимой заставил все рецепторы обостриться, а что будет если они ощутят энергию искры? Если после встречи сразу произойдет спаривание и они обзаведутся потомством, зверь в принципе не против. Только он прекрасно помнил, что послужило причиной его новообретенной свободы — это исчезновения их хранимой. Она их не приняла их и за все время ее отсутствия это вряд ли поменялось, змей был уверен.

К тому же он не закончил изменять человеческую оболочку, согласно предпочтениям хранимой, так что это только подтверждало его опасения, что хранимая опять сбежит или исчезнет. Перебирая в голове эти мысли, зверь стал кругами ползать вокруг пути следования их двуногой самки, не издавая при этом и звука.

С каждым осторожным шагом Виктории зверь все больше ощущал тепло из глубины своей источника. Магический фон вокруг зверя становится нестабильным, создавая небольшие магические всплески и разряды. Мышцы огромного эбонитового тела едва ощутимо сокращались, создавая ощущение того, что под кожей бегает стайка насекомых, от которых хотелось избавиться. Легкая рябь прохолодила по коже, от чего чешуйки становились дыбом, зверь чувствовал, как его тело уже пытается подчиниться человеческому сознанию, которое только начинает просыпаться.

Он пока не слышал голоса Даарда, а это означало только одно, у него есть время взять контроль над ситуацией в свой хвост. Добиться расположения хранимой до того, как магический фон станет нестабильным и их сможет сокрушить любое существо, мало— мальски владеющее магией.

Змей перестал доверять Даарду, тот уже наворотил дел, из— за чего они ослабли и ему, зверю, пришлось восстанавливать магические потоки, которые тянули ману из окружающей среды. Змея передернуло от отвращения, перспектива вновь превратиться в ни на что не способного слабого земляного червя вызывала отторжение. До тех пор, пока их хранимая не примет их, он зверь не отдаст контроль над телом Даарду. Тот из— за своих чувств, просто неспособен держать разум холодным из— за этого они становятся слабым существом.

Он, змей, обязан позаботиться о защите их всех их троих, это его основная обязанность. Их хранимая такая слабая и хрупкая, даже Даард это признавал, однажды она едва ли не погибла.

Когда она их примет Даард будет спокоен, магический фон стабилен и они будут в состоянии позаботиться о своем сокровище и их будущем потомстве.

Если он зверь обо всем позаботиться Даард станет больше доверять своей второй половинке сознания и не станет надолго запирать его, змея, в человеческую оболочку.

Отсутствие психологической зрелости, заставляло змея заниматься самообманом, ведь он просто пытался отстрочить неизбежную потерю новообретенной свободы и контроля. Отслеживать свое истинное отношение он был в принципе не способен, так как его сутью были инстинкты.

Чтобы отстрочить пробуждение Даарда он сосредоточился на чувстве недоверия, что проскальзывала в том ворохе чувств, когда они только почувствовал запах хранимой. Сейчас он сосредоточит внимание на их самке.

Следуя своему плану, змей решил "намекнуть" сeйре что он уже рядом, чтобы не спугнуть ее раньше времени. Нужно быть осторожным, она ведь хоть и слабая, но очень предприимчивая особа, кто знает, что она придумает на этот раз если решит сбежать от него.

Вот она, прямо перед ним, такая же маленькая какой он ее запомнил, и такая же пугливая, ему прекрасно было видно, как она пытается осмотреться вокруг в поисках опасности. Помимо его воли, тело пронзила дрожь, и он стал более неповоротливым чем планировал, и зацепил больше камней на земле своим хвостом.

Сейра резко остановилась и приподняла голову, все его рецепторы обуял такой обычно желанный привкус страха. После того как она исчезла, и он долгие месяцы пробыл один, сочетание ее родного запаха и страха, для него змея, казалось просто противоестественно несочетаемо...

Как только он пришел к этой мысли, в сознании тут же прозвучал голос Даарда:

" Вика?"

Разум змея в панике заметался, и он нервно дернул языком, едва не коснувшись лица хранимой, чем только испугал ее еще сильнее. Со стороны, для самки, могло показаться что он пытается попробовать на вкус будущую жертву. На самом деле, он просто нервничал и пытался подобрать правильные слова для сейчас ослабленного сознания советника, чтобы тот не спешил окончательно просыпаться

" Не уверен".

Врать своей второй половине сознания попросту невозможно, но вот ограничиться полуправдой вполне, особенно если сам в это искренне веришь. А он змей верил, верил в то, что не может дать четкого ответа на этот вопрос, так как его глаза смотрят на мир иначе чем человеческие. В прошлом, как и сейчас, искра их хранимой ослепляла своей яркостью, что свидетельствовало о необузданном желании жить. Согревала своим теплом, даря ощущение безопасности рядом с этим источником...

Он зверь отлично помнил свои ощущения рядом с хранимой, но в этот раз кое— то изменилось...

" Дай я посмотрю" — прозвучала слабая просьба, а не требование от Даарда, cсознание которого стало слабее ощущаться после выраженного змеем сомнения.

Это конечно не тот результат, на который надеялся зверь, но, с другой стороны, с патологическим желанием Даарда все контролировать, ожидать чего— то другого было бы глупо. А он, зверь, считал себя находчивым, хитрым, коварным, но никак не глупым. Ему срочно следовало придумать какую— то правдивую отговорку и склонить Даарда повременить со своим появлением.

Этот диалог продлился каких— то пару секунд, время, за которое змей умудрился окружить своим огромным телом замершую соляным столпом сейру. Его чешуя, благодаря вековым тренировкам и увеличению резерва была органическим катализатором по впитыванию или отторжению энергетических выбросов.

Именно поэтому змайсы слыли опасными противниками, так как, чем старше змайс, тем сложнее его убить заклинанием. Их чешуя отталкивала от себя магические всплески, не позволяя зацепить или уничтожить жизненно важные органы. Единственная возможность убить змайса в змеином обличье это растерзать на части его тело в бою, или напасть, когда змайс наохоться в стадии полуоборота. Человеческая стадия всегда человеческая и слабая, именно поэтому стоило змайсам встать на хвосты они старались по возможности не использовать свою двуногую форму.

Таким образом, взяв хранимую в кольцо своего хвоста, он просто пресекал любую возможность самке воспользоваться магией и раствориться на просторах лабиринта, так как это было в прошлый раз.

А то, что она теперь может это предпринять эту попытку, змей нисколько не сомневался. Ее источник наконец— то проснулся, и магия внутри ее искры пахла одурманивающее приятно. Но не стоило поддаваться инстинктам и начать ритуалы ухаживания прямо сейчас. Присутствие сознания Даарда не давало зверю покоя

" И что ты будешь делать, когда я это сделаю?" — не спешил зверь выполнять просьбу советника, змей он всегда змей, поэтому свою коварную натуру он не постеснялся проявить и здесь, в общении с тем, с кем делишь одно тело на двоих.

Одновременно с этим вопросом змей намерено вытянул из сознания Даарда картинку воспоминания того, как однажды в подземелье он в полу форме впился клыками в шею Виктории, когда та замаскировалась под юного змайса.

Маленькая лысая головка, хрупкая шейка под их клыками и расширенные от ужаса глаза...

Эти мысли— образы, должны были остудить желание Даарда прямо сейчас показываться ей на глаза, cперва он будет вынужден справиться с чувством вины. Расчет зверя оказался верен, после этой маленькой демонстрации двери, открывающие доступ к обмену мыслями между друг другом, резко захлопнулись. Вторая часть сознания стала чувствоваться слабее, зверь знал, Даард не уснул это просто некоторая отсрочка. Советнику просто потребуется некоторое время на восстановление моральных и духовных сил.

А он зверь, воспользуется этой отсрочкой в полной мере и обязательно придумает что ни будь еще, чтобы получить еще больше времени для завоевания их самки. Если будет такая необходимость он раз за разом будет морально добивать Даарда.

И его совесть мучать не будет, у зверей ее, cовести, нет, а вот стремлений и желаний найдется с лихвой. Особенно желаний...следуя своим порывам змей стал сужать кольцо своего хвоста и тереться чешуйками о дрожащее тело хранимой, стараясь впитать ее запах и оставит как можно больше своих следов на ней, пометить...

Начался ритуал ухаживаний...