глава 7
Как и советовала Мали, я поговорил со Стивом, вот только мне не удалось вести себя спокойно. Я понимаю, что от меня зависит его доход, но меня просто вгоняет в бешенство его эгоистичное желание продать меня лейблу. В итоге я снова настоял на своем, а Стив сказал, что пока отвалит от меня со своей навязчивой идеей.
А сейчас я снова зависаю в квартире с Эль, придя под предлогом забрать оставленные очки.
Единственным источником освещения в квартире стала подсветка — горящая красная пелена. Мягкий, рассеянный свет очерчивает силуэты мебели, придавая комнате какой-то таинственный оттенок. На стенах играют отблески, превращая текстуру обоев в волнистую, словно жидкую поверхность.
— Покажи! Покажи мне это видео!
Я смеюсь и передаю свой айфон в руки девушки. Она воспроизводит запись с моего концерта. Это видео, где я, до предсмертного состояния обдолбанный, выхожу на сцену, начинаю петь свой вступительный трек и тут же молча ухожу обратно за кулисы. Через минуту возвращаюсь, допеваю оставшиеся тридцать секунд трека и объясняюсь перед публикой: «Сегодня я слишком сильно волновался перед концертом, и, кажется, перебрал с... В общем, я надеюсь, вы не будете злиться, если иногда я буду отходить поблевать за кулисы».
— Боже, как же ты дерьмово здесь выглядишь. И ты серьезно весь концерт так бегал? — не переставая смеяться, Эль возвращает мой телефон.
— Да, раз семь, наверное. Стив носился за мной, как мамочка, подносил ведро, умывал мне лицо. А Морти продолжал долбить музыку, делая вид, что все под контролем, хотя все были на панике.
— Ты сумасшедший.
— Смотри, — не в силах бороться с улыбкой на лице, я передаю телефон обратно в руки девушки.
«Ребят, Джей уже вообще не способен продолжать...» — Стив выходит на сцену, уже готовый все свернуть, но я тут же вылетаю из-за кулис и вырываю у него микрофон: «Нет, мы только начали. Дайте шума для wavedope!»
Толпа довольно завывает, я киваю Морти — трек пошел. Перекинув руку на плечо Стива, я пою одну из своих любимых песен, окутанный искусственным дымом, который стал работать с удвоенной интенсивностью, чтобы скрыть мой пришибленный вид. Все помещение заполнилось густой белой пеленой дыма, защищая меня от взглядов.
— Господи, почему ты не остановил все это?
— Потому что я люблю их. Я знаю, как жалко это выглядит, но на самом деле все было не так плохо. К середине концерта я начал приходить в себя.
— Когда ты начал употреблять?
Такой вопрос не прилетал мне давно. Я зависаю на несколько секунд, отматываю память в прошлое — шесть лет назад, старшая школа.
— В шестнадцать, кажется.
— Регулярно?
— Как перепадало, — на моем лице мелькает усмешка от воспоминаний. — А ты?
— Попробовала первый раз в семнадцать. Но это никогда не перерастало в зависимость.
— Надеюсь, не перерастет. Накидаемся? — иронично тут же противоречу сам себе.
Ее глаза неподдельно сияют, она улыбается в ожидании. Я встаю с дивана, подхожу к стойке с верхней одеждой и шарю в кармане своей куртки. Нащупываю полупрозрачную баночку с разноцветными пилюлями. У меня всегда что-нибудь с собой есть, я не выхожу из дома пустым. Я высыпаю несколько таблеток, после чего кладу пару штук на ладонь Эль и сразу проглатываю оставшиеся таблетки сам. Проглатываем мы их практически синхронно, я заваливаюсь на диван рядом с ней, в ожидании прихода.
— Значит, ты был в школе? — не переводя взгляда на меня, Эль опускает голову мне на плечо.
— Да.
— А что родители?
— Они не знали. Или делали вид, что не знают, — мой взгляд плавает по силуэтам безделушек, стоящих на полках.
— Дерьмовые отношения?
— Типа того. Что насчет твоих?
— Были проблемы во времена старшей школы, как у всех нас, но теперь все в порядке, люблю их. Насколько у тебя все было плохо?
— На самом деле, ничего сумасшедшего. Моих родителей слишком волновала их репутация, и, соответственно, они пытались строить образ идеальной американской семьи, в который я никак не вписывался. Но этот спектакль окончательно разрушился в один момент.
— Что за момент?
— Маска моей мамы слетела, когда я окончательно ее допек. Она влепила мне пощечину на глазах всей школы, в том числе и директора.
— Звучит эпично. За что?
— Какая-то чепуха, на деле. На уроке я нахамил одному преподавателю, который вел себя, как кусок дерьма. Послал его и ушел с занятия. Видимо, это слишком пошатнуло эго этого придурка — побежал жаловаться на меня директору. Тот вызвал мою мать — мол, выпрем его нахрен из школы. В списке причин на исключение было не только стукачество препода, директор поведал ей о моих прошлых грехах: регулярное курение марихуаны на территории школы и, как следствие, пребывание в «неадекватном состоянии» на занятиях; частые прогулы; неуважение к учителям; и, как вишенка на торте, «секс в женском туалете с несовершеннолетней ученицей во время занятий».
— О боже, ты серьезно? — мирно лежащая до этого на моем плече, девушка смеется и поднимает взгляд на меня.
— Ну, это его байки. В реальности, не было никакого секса, мы просто целовались. Ладно, возможно, чуть больше этого — неважно. А потом с какого черта в туалет решила зайти преподавательница, которая спалила нас. Общество стукачей. Я терпеть не мог школу за это.
— Это в любом случае безумие.
— Может быть, — я прижимаю Эль обратно к себе, чтобы не ловить ее взглядов. — Подростковые годы, как никак, молодая кровь. Короче, после услышанных рассказов, моя мать была в ужасе. Боже, ты бы видела ее глаза в тот момент, ее ярости не было предела. Раньше она никогда не позволяла себе демонстрировать эмоции на людях, особенно негативные, а тут она влепила мне со всей дури и сказала сваливать к черту с ее дома.
— Ушел?
— Да, на пару недель. Правда, она уже на второй день начала без конца насиловать мою мобилу звонками. Потом мой отец подкараулил меня у школы и насильно посадил в машину, чтобы увезти домой.
— Отстой.
— Да, я не тот сын, о котором она мечтала. Поэтому теперь мы практически не общаемся уже как четыре года.
— Наверное, это к лучшему.
— Определенно.
Эль отвлекается на звук поступившего уведомления, мельком смотрит в экран и блокирует телефон.
— Морти снова в стельку. Расскажи, почему вы поссорились с ним.
— Потому что он придурок. А сам он что тебе сказал?
— Я не спрашивала у него об этом.
— И не нужно.
Девушка отстраняется от меня, чтобы посмотреть в глаза. Ее пронзительный взгляд выражает заинтересованность.
— Опять ты избегаешь ответов.
— Да, — с легкой улыбкой я аккуратно беру ее за подбородок, мой взгляд цепляется за ее губы.
В моей голове растворяются любые мысли, тоня в море тумана, вызванном выпитым МДМА. Глаза загипнотизированно прикованы к ее лицу, ловящему рефлексы от неонового красного света. Она лишь смотрит на меня, зная, к чему все ведет, и давая мне пассивное согласие своим бездействием. Я притягиваю девушку ближе к себе и наконец касаюсь ее губ, так мучительно долго тянущих меня к себе. Она отвечает мне — медленно, чувственно, будто прощупывая, знакомясь. Но я прерываюсь. Если я не сделаю этого сейчас, я не смогу заставить себя остановиться. А спешить не хочется.
Не стоило мне пить экстази вместе с Эль. Мне и на трезвую голову сложно контролировать себя, когда она рядом, а под препаратами это становится просто невыполнимой задачей.
— М-м-м, мне надо покурить, — я лениво поднимаюсь с дивана и иду в знакомом направлении на балкон, по пути захватив с собой куртку.
Мысли кружат в голове, как мотыльки вокруг лампы. Я вытаскиваю из кармана пачку сигарет и закуриваю, массируя переносицу, мечась между своими лихорадочными желаниями и холодной рациональностью. Стоило мне в принципе начинать все это? Или это неизбежно приведет к одним лишь проблемам? Мне не нужны отношения сейчас, но и делать ее разовым эпизодом — преступление.
Дым тянется в приоткрытое окно, создавая расплывчатые узоры и смешиваясь с прохладным воздухом. Я затягиваюсь еще раз, вдыхая горький дым, и мой взгляд невольно останавливается на мерцающих огоньках ночного города. С этой высоты они кажутся такими маленькими и беспомощными.
— Все нормально? — незаметно появившись прямо передо мной, Эль прикасается к моей руке.
— Да, — я передаю свою сигарету девушке, она делает затяжку. — У меня дела завтра, так что скоро уеду.
— Я все время натыкаюсь на какие-то новости о твоих новых девушках в медиа, — я встречаюсь с ее взглядом, который выдает ее нетрезвость. — Не хочу быть одной из них.
— Это все пустые сплетни.
Я забираю окурок из пальцев Эль, после чего он попадает в пепельницу. Но я не спешу уходить с балкона, желая подольше подышать ночным воздухом. Оперевшись о стену, я встаю прямо напротив девушки, бросаю взгляд на ее лицо, и она принимает мои игры в гляделки, не сдвинувшись с места. Секунды непрерывного зрительного контакта длятся вечность. Мои губы искажаются в ухмылке перед тем, как я первым закрываю глаза и затем направляюсь к двери, на ходу взяв Эль за руку.
— Черт, — мой хрипловатый голос наконец нарушает затянувшуюся тишину.
Я отпускаю руку девушки и отхожу подальше от нее в противоположный угол комнаты, снова используя стену в качестве опоры.
— Что происходит?
— Да ты меня с ума сводишь, — я закрываю глаза, борясь с поглощающим желанием провести эту ночь с ней.
Често говоря, не помню, когда я в последний раз так сильно хотел кого-либо. Парадокс в том, что у меня все карты в руках: Эль, судя по всему, совсем не против последовать моей авантюре, но я сам не позволяю событиям развиваться слишком быстро. К тому же, я еще наверняка не определился, стоит ли мне связываться с этим человеком.
Эль не спеша приближается ко мне, берется за воротник моего худи, чтобы притянуть меня к себе, и, без секунды сомнений, целует. Мои руки непослушно ложатся на ее талию и притягивают девушку ближе к себе. Когда поцелуй начинает приобретать куда более серьезный контекст, я заставляю себя снова включить голову, и отрываюсь от губ.
— Боже, я накачал тебя экстази, — с улыбкой я рассматриваю ее расширенные зрачки.
— Это тут не причем.
— Хотелось бы верить, — я убираю с ее лица выбившуюся прядку. — Я позвоню тебе завтра, мне правда надо ехать.
— Что за неотложные дела?
— Это неважно.
— Скажи, если у тебя проблемы.
— Просто надо увидеться со старым знакомым.
— Ночью?
— Пока я доеду, уже настанет утро.
— Джей, это... — ее голос прерывает мой телефон.
— Т-с-с... — я прикладываю указательный палец к ее губам, достаю телефон из кармана и беру трубку. — Алло.
Я отстраняюсь от Эль и отхожу в сторону.
— Помнишь о встрече? Ты получил адрес? — знакомый мужской голос, который я не слышал несколько лет, как-то неприятно мутит голову. Фил.
Сегодня днем мне поступил звонок от Мали, но на трубке оказался ее брат, Фил. Он впопыхах назначил мне встречу сегодняшней ночью, убеждая меня прийти, потому что это «дело жизни и смерти меня и моей сестры». Он не успел договорить, так как, насколько я понял, вернулась Мали, и Фил сбросил.
— Да, скоро буду.
— Я понимаю, что ты имеешь полное право послать меня прямо сейчас, но прошу тебя, мужик, можешь привезти с собой деньги? — по ту сторону трубки я слышу торопливый нервный голос.
— Какого черта?
— Я все объясню на месте, пожалуйста, привези наличку.
Звонок завершен, и на телефон мгновенно приходит смс.
От: Неизвестный
5000
Я перевожу взгляд на Эль, которая продолжает стоять на прежнем месте, и подхожу к ней в упор.
— Увидимся позже, ладно?
Не дожидаясь ответа, я целую ее, забираю свою куртку и молча выхожу из квартиры.
***
Начинает светать, когда я подхожу к назначенному месту. Колючий моросящий дождь режет лицо, холодный ветер и густой туман добавляют к и без того неприятной атмосфере оттенок безнадежности. Экстази отпускает, меня знобит еще сильнее. Как и было заранее оговорено, я вызвал такси до точки, находящейся вдали от места встречи на 1500 футов.
Не знаю, чем я руководствуюсь, соглашаясь на встречу с человеком, кто подставил меня три года назад, но мои ноги сами подводят меня к заброшенному ангару, где в туманной мгле вырисовывается знакомый силуэт. Я подхожу ближе: все те же каштановые кудрявые волосы, все те же серые глаза, бегающие нервным вечно выискивающим что-то взглядом. Полная противоположность своей сестры. Он выглядит изможденным, лицо покрыто небритостью, под глазами темными тучками нависли синяки — следы многих лет употребления. Измятая куртка, потертые грязные ботинки — этот парень вызвал бы во мне искреннюю жалость, если бы я не знал его бэкграунда.
— Заходи скорее, — в спешке Фил заводит меня в ангар и, оглянув по сторонам, закрывает дверь. — Хвоста не было?
Я непонимающе уставляюсь на парня.
— Я попал в такую глубокую задницу, в какой я еще никогда не бывал, чувак.
— И ты вернулся, чтобы снова обнести Мали?
— Нет, я... Да, мне нужны бабки, но я ни копейки не взял с нее в этот раз. Честно.
— Как добродушно.
— А где?.. Ты не принес? — осмотрев меня в ног до головы, Фил осознает, что я без денег.
— Нет.
— Дерьмо! — кулаком он ударяет по стене ангара, от чего по части здания проходит вибрация.
— Вряд ли ты когда-нибудь сможешь ото всех откупиться. Может, расскажешь, что случилось?
— Долго рассказывать, мне надо валить из страны, потому что меня обещали убить с предварительными пытками.
— Зачем ты вернулся в ЛА? Зачем ты подвергаешь опасности Мали? — с пассивной агрессии я переключаюсь уже на более открытую.
— Я... блять, мне нужны деньги, мне некуда идти. У меня нет документов, у меня нет ничего.
— И ты решил просить об этом меня? Или ты забыл о прошлом? — я уже начинаю закипать от злости. Наглость и беспринципность Фила не имеет пределов.
— Прости за это, старик. Ты же знаешь, там выбирать не приходилось.
— Да иди ты нахуй, — я собираюсь выходить из здания, но Фил хватает меня за куртку.
— Погоди, Джей. Прошу тебя, помоги. Клянусь, я уеду из страны и больше никогда не потревожу ни Мали, ни тебя. Мне просто нужны деньги, я верну все до последнего цента.
— Сначала скажи, что ты натворил.
— Я продал некачественный товар, из-за которого откинулся один важный тип.
— Пиздец.
— Они следят за мной. Повсюду. Они нашли меня в Ленсинге, они отследили меня в Блэк Ривер, буквально везде, где я пытался скрыться — они все время знают, где я. У меня уже паранойя, я... — его руки неугомонно трясутся. Но я знаю, что это связано со страхом только на десять процентов, остальное — ломка.
— Значит, они знают, где Мали. Нахуй ты снова ввязываешь ее во все это дерьмо?
— Я не хотел, мне просто...
— Какой же ты мудак, Фил. Ничего не изменилось, — я снова иду к выходу, боясь не сдержаться и заехать ему в рожу, и попутно бросаю на пол пачку денег из внутреннего кармана куртки.
— Дружище... — его облегченный благодарный голос еще больше выбешивает меня.
— Только попробуй еще хоть раз приблизиться к Мали. Не рушь хотя бы ее жизнь.
Я выхожу из ангара, переполненный агрессией и негодованием. Как он смеет так бесцеремонно врываться в мою жизнь после всего произошедшего и просить помощи? Почему он совершенно не чувствует стыда за то, что год назад он обокрал родную сестру, а сейчас подвергает ее угрозе смерти за чужие грехи? Этот эгоизм меня просто вымораживает.
Морось прекратилась, на улице стало светлее. Мои кроссовки, купленные пару месяцев назад за тысячу баксов, полностью обляпаны грязью, ноги промокли. Единственным успокоением становится никотин.
***
Я наблюдаю, как на диване напротив какая-то незнакомая мне красотка с бокалом чего-то крепкого мило беседует с Хирамом. В ее жестах читается откровенный флирт, и я рад, что друг наконец открывается новым отношениям.
Мои наблюдения прерывает Стив, который садится рядом и перекидывает руку через мое плечо.
— Завтра оплата аренды студии, не забыл?
— Да, я переведу тебе свою долю утром. Ты знаешь ее? — киваю в сторону парочки напротив.
Собеседница Хирама — брюнетка с идеально ровным каре по плечи. Утонченная фигура, на которой сидит ее платье, будто сшитое на заказ, аккуратный неброский макияж, подчеркивающий ее миловидные черты лица, нюдовый маникюр и немного золотых побрякушек — образ крайне сдержанный, и по качеству вещей ясно — они стоят очень дорого. Она полностью в его вкусе. Словно срисована с типажа девушек Хирама.
— Челси? Конечно. Она видеооператор. Чувак, она должна была снимать твой клип, который был отменен.
— Серьезно? Я не знал.
— А стоило бы познакомиться.
— Не хочу их прерывать.
— Как там Мали?
— Как раз думал позвонить ей, — поднявшись с дивана, я направляюсь в одну из пустых комнат.
Долгие тягучие гудки... «Абонент не отвечает». Еще пара попыток — бесполезно, и только на пятом звонке она сдается.
— Алло, — осипший голос и шмыгающий нос дают однозначно понять, что она плачет.
— Я сейчас приеду.
Не дожидаясь ответа, я сбрасываю и в очередной раз одалживаю машину у Хирама, дабы быстрее добраться до подруги. Виноват в ее состоянии, конечно же, Фил. Мали любит, его несмотря на его конченное поведение и образ жизни в целом. Она точно не обрадуется, узнав, что я помог ему исчезнуть из ее жизни. Поэтому этот факт стоит придержать при себе.
Через сорок минут я стою уже около квартиры Мали и стучу в дверь. Она открывает, бледная, как призрак, тушь растеклась по щекам черными дорожками, глаза — словно два очага боли, опухли и покраснели от слез.
Переступив порог квартиры, я тут же обнимаю девушку, она крепко вцепляется в меня, будто в последний спасательный круг. Ее тело дрожит, она начинает плакать еще сильнее.
— Он... он снова ушел.
— Поверь, это к лучшему.
— Нет, — шепчет она, зарываясь лицом в мое худи.
— Мали, — я беру ее за щеки и поворачиваю голову к себе, — тебе надо умыться.
— Джей, во что он опять вляпался?
— Я не знаю.
— Он не говорил с тобой?
— Нет, — отрезаю я.
— Если его убили?
— Все нормально. Он просто уехал, — отвечаю я, стараясь сдержать растущее во мне раздражение.
— Откуда ты знаешь?
— Мали, пойдем в ванную.
Я беру подругу за плечи, веду к раковине и включаю теплую воду.
— Давай, — я усаживаюсь на край ванны напротив раковины.
Шум воды слегка заглушает ее всхлипывания. Мали начинает умывать лицо, продолжая всхлипывать. Я дожидаюсь, когда девушка смоет остатки туши. Закончив, она зависает, уставившись на свое отражение в зеркало.
Я продолжаю сидеть на краю ванны и терпеливо выжидать окончания ее истерики. Это далеко не первый раз, когда Фил появляется, а затем исчезает в неизвестности на долгие месяцы. И абсолютно каждый раз Мали реагирует на это с такой драматичностью, ведь ее братец постоянно рассказывает ей о том, «как мало ему осталось жить, и, возможно, это их последняя встреча». А потом он врывается в ее дом, как ни в чем не бывало, а Мали снисходительно прощает его и наивно ждет каких-то изменений.
Хочется просто посадить ее на стул, как маленькое дитя, и отчитать, ведь я неоднократно предупреждал, но она снова впустила этого идиота в дом.
Эти минуты ожидания изрядно оживляют мои нервы, и из сочувствия мои эмоции модифицируются в злость к подруге.
Я резко встаю, беру Мали за запястье и тащу ее к комнату, агрессивно распахиваю шторы и открываю настежь окно. Холодный ветер проникает в помещение, словно ледяной нож.
— Тебе давно пора выбросить его из своей жизни, Мали. Он только отравляет ее, — я стараюсь держать свой голос ровным, но в нем очевидно слышатся нотки раздраженности.
— Я не как ты, Джей. Я не могу просто забыть свою семью, — ее тон становится спокойнее и грубее. С неожиданной силой она вырывает свою руку из моих оков.
— Фил уже давно не твоя семья.
— Да пошел ты.
Предупредив ее уход, я снова хватаю Мали за худое запястье.
— Я уже даже любовью это оправдывать не могу, это просто тупость, Мали!
Резким движением она отбрасывает мою руку. Такой ярости по отношению ко мне этот человек еще не демонстрировал.
— Иди нахрен из моего дома!
Мои глаза, выражающие полное непонимание, уставляются на подругу, а она лишь разворачивается и садится спиной ко мне на кровать.
Не знаю, как я сдерживаюсь и просто молча захлопываю дверь ее квартиры, имея при этом непосильное желание высказать Мали все накопившееся недовольство. Я далеко не самый рациональный человек, но ее поведение настолько нелогично и абсурдно, что даже меня это вывело из себя.
За последнюю неделю я разругался с тремя своими самыми близкими друзьями. Во мне откуда-то появилось столько агрессии, что она буквально начинает сжирать меня изнутри. Раньше я был куда терпеливей и спокойней. Очевидно, это связано с моими попытками употреблять меньше и реже. Мой мозг снова хочет коктейль из таблеток и порошков, а я не хочу ему сопротивляться.
Докуривая сигарету, я достаю телефон.
Новое сообщение
Кому: Стив
«Есть бит? Хочу заскочить на студию»
От: Стив
«Там пара черновиков на рабочем столе. Справишься без меня?»
Кому: Стив
«Спасибо, бро»
Я выбрасываю окурок на землю и сажусь в уже почти родную Мазерати.
***
Мои конечности становятся практически ватными, и я чувствую, как теплая кровь циркулирует по мои венам. Я ощущаю каждую клеточку своего тела и при этом не могу заставить его пошевелиться. В голове столько хаотичных шевелящихся мыслей, но они совсем меня не беспокоят. На фоне играет заевший бит, который крутится нон-стоп уже пару часов. Я огромный фанат музыки Стива и могу слушать его произведения сутками.
Только сейчас я осознаю, что лежу в полной темноте на паркете, и в дюйме от себя замечаю микрофон, который, судя по всему, сам туда и положил. Я принуждаю свою руку двигаться и подбираю микрофон, попутно доставая из кармана мобильник.
На моем лице призрачно мелькает улыбка, когда я читаю первые строчки текста одной из своих последних заметок. Я дожидаюсь, когда музыка воспроизведется сначала, и ловлю нужную ноту.
Все, что сейчас хочет моя душа — кричать, и я не ограничиваю себя в этом. У меня давно не было оверэмоциональных агрессивных песен, но эта будет именно такой. Я выливаю весь негатив, что консервировался в моем организме последние годы, сидя один на полу в студии и крича лирику в микрофон, как сумасшедший.
Через полтора часа моей «терапии», я принимаю решение остановиться. Но действие трехста миллиграммов кокса не спешит прекращаться, поэтому я решаю задержаться в студии до отрезвления. Нос неприятно покалывает, я напрочь сжег свою слизистую. Я чувствую теплую дорожку крови, которая стекает на щеку — типичная реакция на кристаллы, мой нос никак не может подружиться с ними.
Раздается звук звенящих ключей, и дверь открывается. Свет резко включается, от чего мое лицо непроизвольно морщится, и глаза начинают болеть, но до моего мозга все еще не доходит, что произошло.
— Что ты... Какого хрена ты здесь делаешь? — доносящийся эхом голос Стива медленно достигает моего рассудка. Парень кидает ключи на стол и садится за свое рабочее место.
— Истекаю кровью.
Друг усмехается и ставит бит на паузу, но он все продолжает звучать эхом в моей голове.
— Записал что-нибудь?
— Нет, я не ставил запись.
— Так давай все настроим.
— Я не хочу вставать. Петь лежа так хорошо.
— Записать в горизонтальном положении не получится, мой друг.
— Дерьмово.
Я медленно поднимаюсь с пола, и голова начинает кружиться так, будто я два часа безостановочно крутился на карусели. А кровь из носа долбит с удвоенной силой. Я запрокидываю голову, чтобы остановить кровотечение, но это не приносит результата. Стив наблюдает за мной со снисходительной улыбкой, будто я ребенок, натворивший какую-то незначительную шалость. Он провожает меня в специально оборудованную будку и одевает на меня наушники, а после ставит микрофон в положенное место.
Друг выходит, закрыв за собой дверь, чтобы изолировать мое помещение от постороннего шума. Когда он садится за компьютер, в наушниках начинает проигрываться уже наизусть выученный бит.