глава 6
— И что за важный разговор? — на ходу я жму руку Стиву и пристраиваюсь в любимое удобное кресло.
В студии стоит непривычный вайб, совершенно несвойственный ей, инородный. Я почти никогда не бываю здесь в светлое время суток, и сейчас это место выглядит таким чужим.
— Со мной связался Шон Фьютчел, слышал о нем что-то?
— Понятия не имею, кто это.
— Прошу тебя выслушать сейчас до конца, не перебивай.
Я молча выжидаю продолжения, заведомо очевидно не сулящего ничего хорошего. Через еще пару секунд Стив недовольно выдыхает и продолжает:
— Шон — директор одного лейбла...
— Можешь не продолжать, — я уже собираюсь вставать с места.
— Чувак, послушай. Речь об очень перспективных вещах.
— Почему ты постоянно пытаешься продать мою задницу? — мой голос становится громче: я всегда начинаю агрессировать, когда Стив заводит речь о контрактах.
— Я пытаюсь развить твою музыкальную карьеру.
— Да иди ты нахрен, — я встаю с кресла с намерением уйти из студии, но друг берет меня за локоть, заставляя остановиться.
— Джей, ты же понимаешь, что вдвоем мы далеко не уйдем?
— Я не хочу принадлежать никакому лейблу. Я миллион раз говорил тебе об этом, — еще немного, и я перейду на крик. — Мой лейбл — это ты.
— Почему ты так уперся? Ничего, кроме пользы...
— Блять, Стив, хватит решать, что будет лучше для меня. Я просил не заводить речи о подобной хуйне, меня не волнует, сколько они предложат и чего наобещают.
— Я просто не понимаю твоей позиции. Ты все время отказываешься от всех предложений, от любого сотрудничества. Шон работает с ахуеть какими успешными ребятами, которые были продвинуты с нуля до мирового уровня.
— Мне это нахуй не нужно, — я направляюсь к выходу. — Еще один такой разговор, и я остаюсь без продюсера.
Я выхожу из студии, не находя себе места от злости. В висках долбит пульс, мне надо немедленно выпустить куда-то свою агрессию. Но у меня никаких идей, потому что я привык решать проблему в постели с какой-нибудь горячей девчонкой, а теперь что-то мешает мне так же легко замутить хукап с рандомной группи. Это начинает бесить еще больше. Меня разрывает от эмоций.
Я выкуриваю косяк в надежде хоть как-то усмирить себя, но слова Стива продолжают крутиться в голове, и я начинаю беситься снова.
Почему меня так выбил из колеи этот диалог? Потому что это не первый раз, когда Стив предлагает мне сделки, на которые я никогда не соглашусь. И это обговаривалось много заранее, и он прекрасно знает, что я категорически против вступления в любые официальные отношения, которые будут ограничивать меня в моей музыкальной деятельности. Но он продолжает пытаться ввязать меня в болото контрактов, где мной будут управлять и иметь почву для давления. Я в бешенстве. В последнее время у меня слишком много разногласий со Стивом.
На телефон приходит новое уведомление.
Новое сообщение
От: Эль
Ты оставил свои очки
Кому: Эль
Значит, будет повод вернуться
к тебе домой
Вчера я пробыл у Эль до двух часов ночи. Мы успели обсудить кучу вещей и узнать друг о друге намного больше, но я мало что запомнил, так как мы оба успели здорово напиться, выпив в сумме около полутора литров виски на двоих (у нее была в запасе еще одна бутылка). Мне пришлось изо всех сил сдерживать себя, чтобы не поддаться искушению в лице Эль, и когда алкоголь начал забирать у меня самообладание, я сказал, что мне лучше уехать домой, и вызвал такси. Сегодня днем я забрал машину Хирама с парковки у дома Эль и вернул ее владельцу на законное место.
Возвращаясь из воспоминаний в настоящее время, я немного успокаиваюсь. Единственное, что мне остается на сегодня, — отвлечься. Любым способом. Поэтому я набираю Морти.
— Хей, как дела? — вечно веселый голос друга. Я так редко видел его серьезным или тем более грустным, хоть и знаком с ним полжизни.
— Не в курсе, где сегодня зависнуть можно?
— Мы как раз собирались к одному моему корешу.
— Вы?
— Да, тут еще пару человек со мной.
— Кто? — да, я пытаюсь выяснить, нет ли там Эль, потому что иначе мне придется отказаться от этой тусовки.
— Ты вряд ли знаешь их: Чед, Брайтон, Ханна. А что такое?
— Заскочите тогда за мной? Я недалеко от студии сейчас.
— Без проблем.
***
Вообще, меня всегда поражал круг знакомых Морти. Казалось, он знаком со всем Лос-Анджелесом. Ему всегда было все равно на возраст, и он спокойно общался как с 15-летней школьницей, так и с 50-летним бомжом из Лорел Каньон.
Так и сегодня, он привел меня в дом к какому-то парню на день его 18-летия. Естественно, основным контингентом гостей стали малолетние студенты и школьники. И меня, в отличии от моего хорошего друга, крайне смущает находиться в таком обществе. Приходится слишком осторожничать: во-первых, потому что я не сплю с несовершеннолетними, во-вторых, потому что здесь нельзя употреблять ничего, кроме алкоголя и марихуаны (Морти меня заранее предупредил).
Тем не менее, я решил остаться, так как здесь, в любом случае, есть и мои ровесники. А еще было обещано, что в дом не проникнет ни одной мобилы, так что мне не надо париться, что в сеть в очередной раз будут выложены нежелательные фотки. Напрягает только то, что меня уже успели узнать несколько человек.
Место организации вечеринки — огромная арендованная вилла за пределами Лос-Анджелеса, куда мы добирались около двух часов. Бассейн, громкая музыка, пьяные подростки — все по канонам тупых стереотипных тусовок в сериалах от Нетфликс. Тем не менее, это реальность. Правда, когда мне было семнадцать, все мои развлечения ограничивались рамками впискок в двухкомнатной хибаре с самым дешевым бухлом и докуриванием оставленных с прошлой ночи джоинтов.
Кстати, мне «повезло» снова встретиться с той навязчивой девчонкой, Ханной, которая является навой пассией Эйдана Гросслеса.
Морти притащил ее с собой: кажется, она знакома с виновником сегодняшнего торжества.
— Ребят, я отойду поздравить Саймона, — Морти сваливает к имениннику и оставляет меня в обществе двух незнакомых чуваков и чокнутой телки. Блеск.
Ханна тут же уводит немного в сторону этих двух парней и что-то говорит им, после чего они растворяются в толпе, а девчонка подходит ко мне.
— Брайтон с Чедом пошли выпить, теперь мы остались вдвоем, — с улыбкой она хватает меня за руку и ведет внутрь дома.
Какого хрена?
Я не успеваю осознать происходящего, оказываюсь в гостиной, где разворачивается какая-то чертова кинки-пати. Все танцуют, пьют, целуются, парочки на диване вот-вот начнут уже трахаться, что ужасает, так как многие из присутствующих едва ли достигли совершеннолетия. Или, как минимум, возраста согласия.
— Что за... — наблюдая за картинкой, у меня мгновенно появляется желание сбежать отсюда.
— Что? — Ханна пытается перекричать музыку, но это физически почти нереально. Она наклоняет меня к себе. — Здесь сейчас начнется все веселье.
Девушка тянет меня в сторону кухни и берет со стола два стаканчика, после чего наполняет их водкой. Мое лицо самовольно морщится от нежелания второй день подряд заливать свой организм алкоголем, но я перебарываю отторжение и принимаю напиток из рук Ханны: без этого я не вывезу данного мероприятия.
Ханна проводит меня чуть дальше по дому: очевидно, ей уже приходилось ни раз быть здесь. Мы натыкаемся на толпу, рассевшуюся кругом посреди большого коридора: они играют в правду или действие. Все крайне громко и истерично смеются. Благо, тут музыка не так сильно гремит.
Моя сегодняшняя спутница насильно сажает меня в круг, несмотря на мои возражения. Причем сажает так, что по очереди я становлюсь следующим.
— ... так я и лишилась девственности, — девушка слева от меня заканчивает свой рассказ, и все начинают визжать и хлопать. Конечно, они задают именно такого рода вопросы, это было очевидно с самого начала.
— Ханна! — судя по довольным возгласам, присутствующие рады видеть девушку. — Привет!
Ханна перелазит через меня, чтобы обнять какую-то девушку, и игра продолжается.
— Твоя очередь! — эта бухая девчонка слева тыкает на меня пальцем. — Правда или действие?
Я даже не намереваюсь присоединяться к их игре, но, судя по всему, мое мнение здесь не учитывается, и за меня отвечает Ханна:
— Правда!
— Должна сразу предупредить: у нас в игре единственное священное правило: «Даже не пытайся врать, иначе ты сгоришь в аду». Итак, сколько девушек у тебя было в плане секса?
Как только я, недовольный вопросом, собираюсь встать из круга, Ханна тут же пресекает мою попытку, положив руку мне на колено и слегка надавив. Мне приходится смириться с положением.
— Я не помню.
— Ты должен сказать хотя бы примерно! — она начинает возражать.
Я отрицательно мотаю головой, не желая участвовать в этой тупой игре бесполезных откровений.
— Хорошо, у нас есть диапазон от ноля до... сотни девушек. На каком ты уровне? — пьяная девушка слева никак не угомонится, и я решаю пойти на поводу, чтобы наконец избавиться от внимания игроков, которое всецело обращено на меня.
— Дерьмо, — я допиваю водку из своего стаканчика и отставляю его в сторону. Пора принять правила этой психушки. — Окей, где-то на середине.
— За неточный ответ тебе штрафное действие, плейбой. Поцелуй ее, — девушка указывает на Ханну.
— Что?..
Все вокруг оглушающе визжат, полностью выводя меня из ощущения реальности, и, пользуясь моей растерянностью, Ханна с довольной улыбкой поворачивает мое лицо к себе, приближается и впивается в мои губы. Я только через несколько секунд осознаю, что происходит, и отталкиваю девушку.
— Ты совсем охренела? — я недовольно уставляюсь на девушку. Клянусь, если бы такую авантюру провел я, на меня бы уже давно было написано заявление за харассмент.
Но та лишь с удовлетворенной улыбкой смотрит на меня.
Весь народ довольно кричит. Я чувствую себя максимально некомфортно, будто сраный зверек в зоопарке.
— Теперь ты задаешь вопрос своей подруге.
Игра продолжается, и, вспоминая их «священное правило», я пользуюсь возможностью, чтобы узнать ответ на вопрос, который начал волновать меня с недавних пор. Еще по дороге в этот дом я спросил у Морти о возрасте ребят, которые ехали в нашей компании, потому что он угощал их какими-то таблетками. Ханна сказала, что она совершеннолетняя. Но учитывая контингент присутствующих на вечеринке гостей, у меня появляются сомнения насчет правдивости слов девушки.
— Сколько тебе лет?
— Семнадцать, — она лишь беспечно улыбается.
— Какого хуя? — я резко беру Ханну за запястье, поднимаюсь вместе с ней с пола и завожу в какую-то комнату, чуть ли не толкая ее к стене. — Ханна, что за дела? Морти знает о твоем возрасте?
— Он думает, мне девятнадцать, — ее безразличная улыбка начинает меня вымораживать.
— Да ты, блять, издеваешься.
— В чем твоя проблема?
— Ты совсем нихуя не понимаешь? — я подхожу к ней практически в упор, заставляя ее вжаться в стену.
— Джей, зачем такие драмы на ровном месте?
— В прошлую нашу встречу ты встречалась с моим бывшим другом, а сейчас клеишься ко мне, при том, что тебе, блять, восемнадцати нет! На моих глазах жрешь какие-то таблетки, которые получаешь от Морти, а потом спрашиваешь, что не так?
У меня просто нет слов, чтобы описать, насколько сильно я сейчас зол. Я едва сдерживаюсь, чтобы не перевернуть к чертям все в этой комнате, кисти самовольно крепко сжимаются в кулаки. Мне отвратительно от одной лишь мысли, что меня пыталась соблазнить какая-то малолетняя девчонка.
— Не злись так. С Эйданом я рассталась, — Ханна пытается взять мою руку, нависающую над ее головой, но я не позволяю этого сделать и отхожу в другой угол комнаты.
— Просто заткнись.
— Но ты ведь был не против поцелуя, не так ли? — стервозная ухмылка. Я сгораю от злости. — Да и сам ты, боюсь, в моем возрасте был не ангелом.
На нервах я выхожу из комнаты, агрессивно захлопнув дверь, и направляюсь искать Морти. К моему счастью, через пару минут я тут же натыкаюсь на друга в компании двух незнакомых мне ребят и начинаю с претензий:
— Ты знал, что она несовершеннолетняя?
— Ты о чем? — он уже угашенный. Тут и без слов ясно.
— О том, что Ханне, блять, семнадцать.
Морти кивает своим знакомым, давая им понять, что им стоит оставить нас, и ребята тут же уходят.
— Она говорила, ей девятнадцать. А в чем проблема вообще?
— Да вы шутите, — кисти самовольно сжимаются в кулаки, которые только и ищут, чье лицо можно разбить.
— Ты уже выебать ее успел? — друг начинает смеяться, а моя челюсть смыкается еще крепче.
— Ты совсем крышей поехал? Нахуй ты водишь непроверенную малолетку по впискам?
— Чувак, ты чего так сгорел? Ну семнадцать ей, что это меняет?
— То, что в случае чего, вся ответственность на тебе. Ты же ее дерьмом снабжаешь. Она, блять, с Эйданом трахалась, который на восемь лет старше ее. Он тоже не знал о ее возрасте? — от моего громкого тона некоторые присутствующие начинают на меня оборачиваться. — Или тебя прошлое вообще ничему не учит?
Морти оглядывает толпу и отводит меня в сторону, придерживая за плечо, но я тут же нервно отбрасываю от себя его руку.
— Успокойся. Ханна сама решает, что ей делать. Если у тебя принципы — не трогать девочек, не достигших возраста согласия — не общайся с Ханной.
— Да ты в край охуел, чувак. У тебя уже вообще никаких рамок.
Я выхожу из дома с намерением вызвать такси, но не обнаруживаю телефона ни в одном из карманов. Боже, только не это. Направляясь обратно в виллу, я пытаюсь восстановить прежний маршрут. Дойдя до холла, я чувствую, как сзади кто-то подходит и касается моего бедра, после чего передо мной появляется Ханна, продолжая меня лапать. Я отдергиваю ее руки от себя, вызывая этим жестом язвительную усмешку на ее лице.
— Ты забыл это, — она проводит телефоном перед моим лицом и отводит его обратно, не давая мне забрать девайс.
— Прекрати свое дерьмо.
— Тебе тут звонила какая-то девушка... Эль, кажется... и я ответила. Надеюсь, я ничего не испортила, — она хлопает своими ресницами и стервозно улыбается.
Уровень моей агрессии экстремально зашкаливает, и я еле как сдерживаю себя.
— Просто отдай мне чертов телефон,— я беру ее руку и смотрю в глаза.
— Зай, у тебя проблемы с самоконтролем. Я это заметила еще в прошлый раз, когда вы общались с Эйди. Ты так и не рассказал свою версию той мутной истории с твоей бывшей. Она изменила тебе с ним?
— Иди ты к черту, Ханна. Чего ты добиваешься?
— Мне просто любопытно. Я бы могла написать на него заявление за секс с несовершеннолетней, хочешь?
— Не попадайся мне на глаза. Никогда, — я вырываю свой телефон из ее рук, слегка отталкиваю девушку в сторону и отхожу к стойке с алкоголем, беру первую попавшуюся бутылку водки и делаю несколько глотков.
Все дело в том, что в прошлом у Морти уже неоднократно были серьезные проблемы с его несовершеннолетними «друзьями». Однажды на его тусовке у одного 16-летнего парня случился передоз, пришлось вызывать скорую. Бедолага оклемался, но вот его родители решили написать заявление на Морти за распространение наркотиков, и дело практически дошло до суда, но в последний момент парнишке удалось уговорить своих предков забрать заяву.
А другой случай связан с насилием какой-то девчонки (опять-таки в квартире Морти), братья которой впоследствии угрожали и прессовали не только насильника, но и самого Морти. Никто не уверен в предъявленных ею обвинениях, дамочка была просто обезумевшей и решила подставить какого-то чувака. По крайней мере, большинство верит в эту теорию, и я тоже.
Но вышеописанные случаи и многие другие дали мне понять, что малолеток нельзя ни при каких обстоятельствах ввязывать во всю эту грязь, потому что с них снята вся ответственность. И когда Морти в очередной раз наступает на одни и те же грабли, мне просто сносит крышу от его безответственности и идиотизма.
***
Наутро мне приходится разгребать сотворенные ночью ошибки. Понятия не имею, что Ханна могла наговорить Эль; как бы то ни было, я должен ей позвонить.
Гудки, и она сбрасывает.
Новое сообщение
Кому: Эль
Даже не позволишь объясниться?
Я направляюсь на балкон и открываю окно, которое пропускает через себя прохладный влажный воздух с улицы.
От: Эль
Тебе не о чем объясняться передо мной
Кому: Эль
Тогда расскажи, что эта невменяемая успела наговорить тебе сегодня ночью?
От: Эль
Ты всегда так высказываешься о
девушках, с кем спишь?
Кому: Эль
Может, возьмешь трубку все-таки?
От: Эль
Звони
Я тут же набираю номер.
— Значит, она сказала, что у меня с ней что-то было? — я подкуриваю сигарету, придерживая телефон плечом.
— Угу. Тебе необязательно отбеливать свой лик, Джей, мне все равно.
— Тогда не оправдываюсь. Просто говорю, что она чокнутая и пыталась мне насолить. Почему ты звонила ночью?
— Мне не отвечал Морти, я переживала. Кстати, до сих пор не ответил. Не знаешь, где он?
— Он был на вечеринке за городом. Возможно, до сих пор там.
— Почему ты уехал без него?
— Мы поссорились.
— Вот как. Не думала, что с Морти возможно найти разногласия.
— Тем не менее.
— Случилось еще что-то?
— ... Нет. Сообщи, как появятся какие-то новости от Морти. Он как всегда был в невминозе. Надеюсь, все нормально.
— Да, я напишу.
— На связи, — я сбрасываю.
Вчерашний день высосал из меня столько эмоций, что на сегодня не осталось никаких ресурсов, и эта опустошенность окончательно меня добивает. Я тушу окурок и выбрасываю в пепельницу. Взгляд ползает по наколкам на моих руках, которые сопровождают меня еще со времен старшей школы.
Моя первая татуировка, полученная в шестнадцать лет, — знак протеста против всей системы: школы, семьи, политики, да и всего на свете. Я, как и многие, был «сложным подростком»: неудобный для учителей, невыносимый для родителей; постоянно прогуливал занятия, отдавая предпочтение написанию музыки. Я был из тех, с кем родители моих друзей и одноклассников запрещали даже разговаривать. Меня всегда это смешило. Несмотря на все это, мне удавалось найти друзей, которые разделяли мои интересы и шли против общества вместе со мной, соглашаясь занять позицию «отбросов», каковыми нас считали. И я наслаждался оторванностью от «нормальных» людей, потому что считал их всех кретинами. Ребенок, им я и остался.
А мое второе тату было посвящено девчонке, которая в будущем разбила мне сердце. Это заняло чертову тонну времени, прежде чем я смог восстановиться и открыться для новых чувств.
Массы других событий так же оставили следы на моем теле, и теперь на нем почти не осталось места для новых.
Неожиданный звонок в дверь заставляет меня вздрогнуть. Не заботясь о внешнем виде, в одних джинсах и с голым торсом я открываю дверь и прислоняюсь плечом к дверному косяку.
— Мали, — мой апатичный хрипловатый голос растворяет тишину.
— Не рад меня видеть? — блондинка проходит мимо меня, заходя в квартиру. А я остаюсь стоять в дверях.
— Просто устал, — наконец я поворачиваюсь к ней передом и закрываю дверь. — И к тому же догадываюсь, почему ты здесь.
— Еще успеешь устать, день только начался, — Мали снимает с себя куртку и кидает на диван.
— Надеюсь, ты на моей стороне, — я прохожу вслед за подругой в гостиную.
— Всегда, — девушка дожидается, пока я подойду, и обнимает меня. Ее холодные с улицы руки укалывают мою спину, но я не стремлюсь отстраниться.
Мали разрывает объятия и опирается о спинку дивана.
— Собирайся, пойдем, накормлю тебя. Твои ребрышки сосчитать можно.
— Кто бы говорил, — с усмешкой я подхожу к шкафу и выбираю шмотки. — Так зачем он послал тебя ко мне?
— Стив не посылал меня к тебе. Давай позже поговорим об этом.
— Опять что-то утаиваешь от меня, подруга, — я достаю какой-то свитшот и черные джинсы.
— Одевайся давай.
Мы выходим из дома, и Мали ведет меня в сторону парковки.
— Да ладно? — я с удивлением смотрю на тачку, которую не видел уже три года.
— Фил вернулся, — подруга неуверенно улыбается в ожидании моей реакции.
— А как же те чуваки, что заточили на него зуб?
— Сказал, со всем разобрался, и теперь ни ему, ни мне ничего не угрожает.
Я знаю, что это ложь, но не хочу разрушать надежды Мали. Со своим бэкграундом Фил еще не скоро разгребет все свое дерьмо.
— И где он теперь?
— Пока поживет у меня в квартире. Как накопит денег, будет снимать сам.
— Мали, не стоит доверять ему. Просто держи в голове, что он в любой момент может так же молча свалить, как и в прошлый раз, — я сажусь на переднее пассажирское сидение.
— Он вернул мне все деньги, что занимал раньше. Даже больше, — захлопнув дверцу, девушка заводит автомобиль.
Я отрицательно мотаю головой, прикидывая, в насколько глубокую задницу Фил попал в этот раз. Как бы это не отразилось на Мали.
— Ну чего ты? — подруга толкает меня в плечо. — Твой мрачный вид меня убивает.
— Мали, обещай быть осторожной, — я продолжаю залипать в окно.
— Да-да.
Мой взгляд переходит на Мали, и я придаю голосу более серьёзный тон, чтобы она услышала меня:
— Скажи, что не будешь идти у него на поводу и ввязываться в его авантюры.
— Джей, — с улыбкой подруга смотрит мне в глаза, — все нормально. — включив музыку, она трогается с места.
Мы останавливаемся у какого-то кафе, но никто не спешит выходить из машины.
— Я не понимаю, что с тобой. Ты... завязал или...
У меня появляется улыбка от ее страха сказать что-то лишнее.
— Нет. Но я чист четыре дня — чувство не из лучших. Пойдем.
Я действительно не помню последний раз, когда держался без наркотиков настолько долго. Да, я пил много алкоголя последние пару дней и употреблял транквилизаторы, но в любом случае это уже хоть какой-то результат.
Войдя в заведение, мы делаем заказы и размещаемся за самый отдаленный столик. Это уже стало негласным правилом: выбирать то место, где нас может заметить меньше всего народа. Как и обещала, Мали оплачивает за двоих. Она часто любит так делать. Не знаю, свои приколы.
— Я сказала, что всегда на твоей стороне, но в этой ситуации я прекрасно понимаю и Стива.
Я разочарованно выдыхаю, закидывая в свой стакан пластиковую трубочку.
— Ты же знаешь, что ему приходится помимо себя содержать еще и его ребенка, и его родителей, — Мали продолжает.
— Ему недостаточно денег?
— Ему недостаточно стабильности, понимаешь? В прошлом месяце из-за... произошедшего он остался практически ни с чем. И Кайла отреагировала... ты знаешь Кайлу.
— Стив ничего не говорил об этом.
— Потому что он знает, что ты и так грызешь себя изнутри от вины, и не хочет усугублять, — Мали нервозно стукает трубочкой о стенки своего стакана.
— Мали, это произошло один раз, ты же в курсе.
— Угу.
— И ты в курсе, что я не стану входить ни в какой лейбл.
— Я знаю.
— Стив обвиняет меня в том, что я его не понимаю, но в то же время не хочет принять мою позицию.
— Он говорит, тебе пора повзрослеть.
— Повзрослеть — не значит изменить своим принципам.
— Я не пытаюсь тебя сейчас в чем-то убедить, но иногда приходится идти на компромиссы. Ты же не хочешь потерять своего лучшего продюсера, менеджера и друга?
— Мали...
— Нет, послушай. Ты можешь заключить контракт на год, просто посмотреть, каково это. И потом уже либо окончательно утвердиться в своем убеждении о том, что сдельные отношения — фигня, либо понять, что не так это и ужасно, — девушка быстро тороторит все слова, чтобы я не успел возразить.
— Неужели ты сама веришь, что все те золотые горы, что эти идиоты сулят, — реальность? Да даже если и так, мне плевать на бабки или популярность, я не хочу быть ебаным Джастином Бибером; я понимаю, что за это я должен буду отплачиваться своей свободой, стану собачкой на их поводке, которой они будут управлять, как им выгодно. Вот, что меня бесит больше всего в этой херне. А Стив, зная это, сам толкает меня в это болото.
— Я понимаю тебя.
— Черт возьми, Мали, кому, как не тебе, меня понимать? Ты же сама два года сидела на контракте в модельном агентстве. Ты сама каждый день считала дни до его завершения.
— Другая индустрия. У тебя может быть все иначе.
— Одна залупа.
— Поговори со Стивом еще раз, только спокойно, без споров, объясни свою позицию. Вы нужны друг другу, не стоит заканчивать все из-за такой фигни, — не дождавшись моего ответа, Мали берет вилку. — А теперь ешь.