Глава II
Было холодно. Очень мерзко, неприятно холодно, продрогнуть до костей не получалось, а состояние промозглости оставалось.
Она сидела в телеге, уныло поглядывая в щель между тканью, накрывавшей кузов. Ночь уже давно опустилась на город, и непроглядная темнота дарила чувство опустошения внутри. Девочку уже несколько суток везли по извилистым дорогам, давая лишь минутные перерывы. Кормили чем-то ужасным: старый чёрствый сухарь и похлебка с отвратным рыбным привкусом. Тошнило. Оставалось только спать. Так она и провела почти четверо суток, лишь изредка выходя на улицу.
Ей не было страшно и не было интересно, она лишь испытывала чувство отвращения к матери и отцу, которые продали ее за пару золотых и больно от потери родного места. Да, для них это богатство, но разве человеческая жизнь стоит так мало? Хейль всегда была любимицей в деревне, она была из старшеньких, поэтому всегда возилась с детьми, помогала старикам и взрослым. Ей нравилась ее жизнь, вольная, без ограничений и нужды в них. Здесь все были равны, осталась лишь природная возрастная иерархия. Она уважала предков, слушалась, но всегда была не прочь набедокурить и убежать куда-нибудь в лес. Все детство она проводила там, спала на деревьях, нянчилась с волчатами, играла с оленятами, в общем, забавлялась как могла. Она была дикой, с головы до пяток, и когда ей сказали — «Теперь твой дом — Орден, мы едем в столицу», — ее будто растоптали и вырвали все живое.
Руки были скованы и прикреплены цепью к шее, мужчина, шедший впереди, вёл ее на привязи, словно дикое животное. Они шли закоулками, чтобы не привлекать внимания, и скоро достигли старого канализационного люка, украшенного дряблой статуей и цветочными венками. Хейль удивленно подняла голову, когда они остановились, и вопросительно уставилась на проводника. Он снял перчатку и вытянул руку вперёд, всунул ее в пасть каменного льва, стоявшего перед ними, и прошептал заклинание. Хейль почувствовала сильные, непонятные ей волны энергии в воздухе и ощущение присутствия кого-то постороннего. По спине побежали мурашки, а волосы на руках встали дыбом. Она впервые видела магию и ощущала ее так близко.
Со скрежетом изваяние начало сдвигаться назад, открывая под собой старый спиральный спуск, вместо ожидаемой канализационной дыры. Сопровождающий надел перчатку обратно и дернул девочку за веревку, подавая знак, чтобы она шла перед ним. Хейль огрызнулась, но только получила ощутимый толчок в спину и почти кубарём полетела вниз по лестнице.
Мужчина зажег факел и пошёл вслед за ней. Ослабевшее тело ныло на каждой новой ступеньке, и лестница начала казаться бесконечным кошмаром. Ноги подгибались, а от кромешного мрака кружилась голова, Хейль спотыкалась и валилась на землю, но сзади идущий человек постоянно дергал ее за поводок, поднимая на ноги и заставляя идти дальше. Потерпев добрую сотню падений, ее тонущие ноги были усыпаны синяками, и, когда казалось, что силы уже оставили ее, спуск закончился.
Под тяжелые вздохи девочки они проскользнули по коридорам и вышли в большую старую залу. Вокруг стоял полумрак, но сквозь него можно было видеть, что пол был устлан старыми рваными тряпками, а по нему в тишине гнездились чуть больше дюжины детей. Проходя мимо, Хейль заметила, что все они примерно того же возраста, что и она, и по состоянию тоже были выходцами нищих деревенских семей.
Засмотревшись на пленников, Хейль получила сильный толчок в спину и повалилась на землю, но тут же была резко поднята сильной рукой и придвинута вперёд, к столу, за которым сидел другой служащий.
У них, у сопровождающего и сидящего, была одинаковая форма. Длинные тканевые одеяния с золотыми оборками, в них они походили на военных, которых доводилось пару раз видеть девочке.
— Имя? — из раздумий ее выдернул вопрос человека за столом, — имя?
— Х-Хейль, — пересохшее, давно не издававшее звуков горло дало сбой и получилось лишь хриплое сипение.
— По буквам, — попросил он и Хейль вопросительно уставилась на него.
— Я… я не знаю
— Понятно. Безграмотная. — он заполнял листок, лежавший перед ним на столе, — Опять понабрали черт знает кого, сплошные сельские нелюди, — бубнил он про себя, — Умений нет, родителей нет…
— Есть! — возразила Хейль, но тут же получила подзатыльник
Человек приспустил очки и усмехнулся.
— Теперь нет, — он поднял голову и обратился к сопровождающему, — прицепляй и пойдём, ты последний.
Хейль привязали к с дядей рядом девочке и прикрепили к полу. Как только ее отпустили, она, не дожидаясь ухода мужчин, рванулась вперёд. Зазвенели цепи, ошейник больно придавил горло, а колоннада детей с болезненными стонами потянулась следом.
— Смотри какая норовистая, — отметил один из мужчин, — сиди тихо лучше, а то огребешь, — и пнул ее по животу.
Прикусив губу до крови, она скрючилась от боли и потеряла сознание, ударившись головой о каменный пол.
***
Хейль не любила друзей Фэйт.
Она считала их недалекими, убогими и неполноценными, потому что они вели обыденную — искусственную жизнь. Строили из себя невесть пойми что, создавали иллюзию значимости в социальной нише, а ведь в этом давно не было смысла. Поэтому, хоть она и была обрадована новым делом, ехала девушка совершенно подавленная. «Лучше уж спать в хлеву в обнимку с животными, чем под одной крышей с этими человекоподобными существами» — думала она про себя и представляла ждущие ее любезности и мнимое миролюбие. Она была дикой, родившейся на свободе, взращенной в неволе, а потом снова выпущенной в бескрайний мир.
Порядки, функции общества, устои и моральные принципы, для неё были слишком сложными и непонятными. Она бы так и бегала по селу босая, не имея образования, жизненных целей и способностей, если бы орден не изъял ее у семьи.
Дверь им открыл слуга, возможно, дворецкий, но он был как-то слишком юн для этой должности. Мальчишка лет пятнадцати от роду помог им расстаться с вещами и пошёл отводить лошадей в конюшню. Они, вслед за прибывшей горничной, прошагали по коридору в дальнюю обеденную комнату. В конце стола восседал хозяин всей этой вакханалии.
Он был возрастом чуть старше Хейль, но внушающее страх телосложение добавляло ему лишний десяток. На лицо он был неприятен: густые, низко посаженные брови, коротко стриженная непропорциональная голова, из-за чего и без того широкий лоб казался ещё больше чем у нормальных людей. Рябые щёки, покрытые разными высыпаниями, и небесно-голубые глаза, мерно следившие за движениями Хейль, во взгляде которых так и читалось недоверие и неприязнь. Рыжая мельком угрюмо посмотрела на него, и оба опустили головы.
Человек встал и неторопливой походкой направился им навстречу. Он тепло поприветствовал Фэйт, подарив ей крепкие объятия и нежный, ничего не значащий для этой девушки поцелуй, вполне дружелюбно пожал руку Кацлу, но Хейль даже не подняла головы. Она выковыривала грязь из-под ногтей, показывая всем своим видом, что ей неприятно его общество и времяпровождение здесь. Он совсем по-детски скорчил рожицу, пытаясь обратить на себя внимание, но лишь удосужился ледяного, полного презрения взгляда.
— Присаживайтесь, пожалуйста, обсудим детали за ужином.
Зал был небольшой, если сравнивать с другими поместьями, за столом могло уместиться человек 12 от силы, может 15. Высокие потолки и стены были сильно обшарпаны и потрескались, сейчас либо шёл ремонт, либо его точно собирались проводить. Штукатурка была везде, она неприятно оседала на языке, одежде и волосах.
— Нам некогда, — отрезала Хейль и встретила возможные возмущения предупреждающим взглядом.
— Вам стоило бы переночевать здесь, а поутру уже выдвигаться, — весомый логичный аргумент, но Хейль готова была буквально плеваться желчью, чтобы не оставаться здесь.
—Я же сказала, время поджимает, поедем в ночь.
Фэйт была смущена и расстроена словами Хейль, но знала, как сильно девушка недолюбливает подобные мероприятия.
— Послушай, были бы рады остаться, но нам правда стоит выдвигаться сейчас, — вступилась за рыжую магичка, — к ночи мы успеем достаточно проехать, так что нет смысла терять время здесь.
Пока они обсуждали возможные варианты времяпровождения, Кацл изучал обеденную. Он остановился около манекена, одетого в парадную столичную форму, и стянул с него шляпу. Драматично выставил меч вперёд и вникая в разговор.
— Нельзя откладывать подвиги ни на минуту! Долг зовёт, нас ждут свершения и слава!
— Да-да, мы поняли, — угрюмо ответила Хейль, — сними позорный тюрбан и пошли забирать провизию.
Кацл пожал плечами и вернул шляпу манекену, попрощавшись с последним вежливым поклоном.
Слуги выдали им мешки с провиантом и привели новых лошадей, готовых к длительному путешествию. Хейль даже не удосужилась попрощаться с хозяином деревни и сразу, как только подали коня, отошла подальше от поместья. Кацл же все так же пожал руку, поблагодарил и проследовал за ней.
— Прости, — виновато потупилась Фэйт
Завязывай с этим цирком, они до добра не доведут, — сказал помещик и нежно провёл по ее щеке, убирая волосы за ухо.
— Знаю, но не могу, — ответила Фэйт, убирая его руку, — лучше них нет.
Они ехали долго, время уже давно перевалило за полночь, а лошади требовали отдыха. Большак все никак не заканчивался, и Хейль стали посещать мысли, что стоило все-таки остаться ночевать там, но она старательно отгоняла их, а когда впереди замаячили огни деревни, вовсе воспрянула духом.
Они быстро добрались до ближайшей корчмы и остановились там. Трактирщик был неприятно удивлён, и с недоверием отдал ключи от двух комнат. Видимо, он попросил свою жену проследить за ними, поэтому женщина несколько раз то по ошибке, то по вопросу какому-нибудь, заходила внутрь, чем очень разозлила Хейль и агрессивно была выдворена наружу, попутно поглощая сотни непристойных ругательств.
Девушки пресекли несколько попыток Кацла пробраться к ним, сначала через окно, а потом только через дверь, и теперь наслаждались отдыхом в тишине и покое.
Рыжая, оставшись только в штанах и сапогах, развалилась на кровати и погрузилась в полудрему. Лёжа с закрытыми глазами, она мусолила в воображении карту предстоящего путешествия: ей все не терпелось узнать, что же такое произошло, что королева снизошла до «старого варианта». Раньше для разрешения подобных вопросов существовал орден, но после определенных событий от него осталась горстка человек, разбросанных по миру.
Фэйт наводила полный марафет, утром бы этого было некогда делать, так что она отважилась спать с макияжем, рискуя проснуться на утро похожей на черта. Она красила ресницы тушью, сильно пахнущей травами, и какой-то угольной смесью подводила глаза. Да, такие вещички не дёшево обошлись ей, но никто не смел осуждать. Все боялись Фэйт, путём использования магии души она погубила не мало народу, никто действительно не знал пределов ее возможностей и существовали ли они в принципе, потому что остановить целый фланг эльфов, загнав их на кладбище и воскресив оттуда всех мертвецов, стоило ей всего лишь седых прялок в голове. Хотя кто знает, может последствия той битвы ушли куда глубже. Не каждому некроманту удаться поднять из мертвых человек десять, а тут такое.
Она была стратегом, у неё не было навыка мгновенных решений и она неловко адаптировалась к ситуациям, но если дать ей время на подготовку и раздумья, то она выдвигала действительно хорошие идеи, заслуживающие уважения.
Их времяпровождения прервал звук, точнее его отсутствие. Хейль, будто животное, приоткрылась глаз и повела лицом в сторону двери: Музыка прекратилась и не было слышно обычного трактирного гомона. Но был слышен шёпот, такой тихий с легкими смешками, будто дети прятались где-то рядом.
Грохот!
Кто-то с размаху вышиб дверь и завалился внутрь. Залаяли псы и через всю комнату понеслись к Хейль, в мгновение она вытащила клинок из сапога и, светя голым торсом, отпружинила от кровати и пролетела над головами животных. В момент полёта она успела заметить, что кто-то прошмыгнул мимо двери, оставляя пепельные следы из-за взрыва. Она выскользнула за порог, оставив Фэйт разбираться с псами, а сама помчалась за неизвестным. Холодный ветер неприятно забирался под рёбра, заставляя голое тело мелко дрожать, но не было времени думать о таких мелочах, поэтому она просто перескочила через лестницу, пропустив целый этаж и выкатившись наружу. Стремглав она сорвала коня с привязи, и в одно движение перемахнув ногой через круп лошади, помчалась следом.
Тем временем у Фэйт дела шли боком, от испуга она размазала весь нанесённый макияж по лицу и со злости, в слезах и с криками, подпалила собак, но когда почувствовала запах жжённых досок, опомнилась и потушила весь этот беспорядок добротной порцией воды, залив нижние комнаты и устроив им неплохой потоп. В трактире стоял тошнотворный запах жженой плоти, обуглившийся кусок мяса облазил, кожа пузырилась и лопалась, источая трупную вонь. Но даже это не помешало Фэйт сесть обратно и исправлять то, что она устроила у себя на лице.
Кацл же в это время спал. Это действительно был тот человек, который если уснёт, то до него нереально будет докричаться. Труп трупом, кладбищенские бы духи за своего приняли. Но он был настолько уставшим от всего, что даже если бы вокруг него случился конец света, он бы просто отмахнулся и перелег на другой бок.
Пока кто-то отлеживал бока, Хейль, практически нагишом, гналась за призрачным подрывником, пытаясь его подрезать и сбить с коня. Подстрелить было нечем, а из оружия остался только короткий кинжальчик, поэтому, выгадав нужный момент, она свесилась с лошади и саданула по сухожилию преследуемого коня. Зверь повалился на землю и кувырком покормился по дороге, придавив своего хозяина, и, возможно, зашибившая его пару раз копытами.
Некто, медленно, со стонами, выползал из-под изувеченного тела животного. Хейль на ходу спрыгнула вниз, скачкообразными движениями преодолела оставшееся расстояние и остановилась прямо перед лицом жертвы. Она ногой скинула с него капюшон, а при первой попытке рывка саданула по позвоночнику, повернула голову на бок и присела на корточки.
— Кого это к нам занесло, Иллиалдар, давно не виделись, грязный голодранец, — ухмылка наползла на лицо девушки. Она выглядела настолько самодовольной, что, казалось, уже забыла о произошедшем и о том, что сейчас стоит голая. Ей просто было до ужаса смешно с данной ситуации, а главное, было непонятно, что ее так веселит.
Эльф, а это оказался не кто иной, как чистокровный восточный эльф, под ее ногой весь вздыбился от злости, но был бессилен, под тяжестью тела собственного коня и ногой наемницы.
Если бы нужно было назвать людей, которых Хейль любит вопреки общественному мнению, то Иллиалдар занимал бы одно из первых мест. Он был одним из ее близких друзей, когда их только прибрал к рукам орден. Да, они забирали даже эльфийских детей, но из-за своих редкостных способностей к магии они и ценились больше. Поэтому Иллиалдар чудил, он почти сразу обнаружил свою значимость, и стал делать дурные вещи. Он знал, что ему не уйти отсюда, поэтому решил сделать времяпровождение наиболее комфортным. Он нападал на охранников, крал еду, ругался с наставниками, устраивал истеричные представления на занятиях. Да, он был занозой ордена, но очень ценной занозой, и поэтому они не могли от него избавиться. Но это сначала, спустя три года обучения его перевели в другое подразделение и больше о нем никто ничего не слышал. Кому-то повезло пересечься на миссиях, кто-то украдкой видел его в залах, но не больше. Говорили, он крепко встрял и теперь от него самого не осталось личным счетом ничего, лишь какая-то мутная история.
— Чертила ты эдакий! — запищала от радости Хейль, — как давно я тебя не видела! Ты хоть знаешь что произошло? Нет? А. да впрочем в топку это!
Несмотря на то, что она была счастлива видеть его, Хейль все ещё не убирала ногу с его спины. Да, они были близки, но прошло много времени, так что она вся так и дышала недоверием к нему.
Рыжая присела на корточки и подняла его голову за волосы.
Он был приятной наружности, и не удивительно, кто хоть раз видел уродливого эльфа. Светлые русые волосы, стриженные до ушей и косичка сзади, закреплённая деревянной бусиной с рунами. У него был аккуратный, вздернутый нос и тонкие губы, скривившиеся в слабой улыбке. Изумрудные радужки, в которых искрилась древняя магия, и, к сожалению, огромный раскосый шрам через все лицо, который однозначно портил картину.
— Что это ты удумал? Убить нас захотел? Или просто опять развлекаешься, как в старые добрые?
Эльф пускал кровавые слюни на подбородок и вяло водил глазами. Он хотел было что-то сказать, как все его тело поразила мощная судорога. Белки потемнели, а радужки заплыли белесой пеленой, с ним явно было что-то не так.
— П… п… помоги мне, — прошептал обессиленный эльф и потерял сознание.