Красивый танец цветка 🎋

На следующее утро во внутреннем дворике школы «Ветра и Камня» шел дождь — тихий, теплый, как дыхание лета, спрятанное в лепестках. Тонкие струи стекали по бамбуковым каркасам, отбивая ритм, в который ученицы поднимались на занятия.

Такума стоял под навесом, поправляя на плече коробку с музыкальными свитками. Высокий, с чуть взъерошенными волосами цвета воронова крыла и прядью, выбивающейся надо лбом. Его глаза — тёмно-серые, почти дымчатые, и в них часто скрывался вопрос, который он не задавал вслух. Всегда носил простой хаори цвета зелёного чая, почти неулыбчив, если не считать редких моментов в кругу близких.

Он играл на сямисэне, аккомпанируя танцам девушек, но никогда не участвовал в праздниках лично. Говорил, что сцена — для тех, кто умеет светиться.

Когда Мия вышла в сад — босиком, как всегда в дождь — он взглянул на неё мимолётно и отвернулся, будто просто проверял струны.

— Ты опять без зонта, — пробурчал он.

— А ты опять упрекаешь, — спокойно ответила она, садясь на край деревянной скамьи.

Такума немного замолчал, потом добавил тише:

— Я слышал, ты получила подарок. Веер. Тот что  пеплом сакуры.

Мия не ответила сразу. Влажные волосы спадали на плечи, прикрывая лицо.

— Мне не нужны дары, — тихо сказала она. — Если за ними — только взгляд сверху и желание заполучить.

— А если это не так ? — Он замолчал, будто испугался собственного вопроса, и быстро добавил: — Я просто не хочу, чтобы тебя использовали. Ты слишком… слишком настоящая, чтобы стать игрушкой для тех, кто привык играть словами.

Она посмотрела на него. Долго. Без укора, но с той ясностью, от которой не отводят глаз даже самые упрямые.

— Спасибо, Такума.— с лёгкой улыбкой произнесла Дёма и дальше пошла гулять по саду под дождем.

И он чуть заметно улыбнулся пока она шла спиной к нему . Это было всё, что ему нужно — не обещание, не признание. Только её взгляд, обращённый именно к нему. Даже если на миг.
–

Тем временем в резиденции советника Хорио кипела своя, почти невидимая жизнь.

В дверях приёмной сидела Фую — молодая, сдержанная писарь, с гладко зачёсанными волосами и светлой кожей, чуть покрытой веснушками. Её глаза — цвета янтаря, и в каждом взгляде читалась молчаливая оценка происходящего. Она редко говорила, но всегда знала больше, чем показывала.

— Он снова просил список учеников? — спросила она, не поднимая головы от свитка.

— Да, и велел не распространяться, — отозвался младший служка Дзэн, вихрастый юноша лет шестнадцати, слишком разговорчивый и нескладный для придворной службы. — Как будто что-то ищет… Или кого-то.

Фую приподняла бровь:

— Принца?

— Нет, советник. Хотя кто его знает… может, и то, и другое.

Фую отложила кисть и на мгновение задумалась. Потом сказала с ленивой ясностью:

— Запомни, Дзэн: если кто-то смотрит слишком пристально, значит, боится ослепнуть. А значит — ищет свет.

— Это ты сейчас о веере с сакурой?

Фую не ответила. Только чуть улыбнулась — той самой улыбкой, которая бывает у кошек перед прыжком.

---

А в другом конце города Кацуки, как обычно, тренировался. В зале, где стены дышали потом и сталью, где всё было просто: дерево, металл, резкий запах травяного масла.

Хэйджи сидел у стены, потирая плечо. Его волосы были цвета каштана, чуть вьющиеся, собранные в низкий хвост. В его лице было что-то от лисы — проницательность, хитроватость, и вечное недовольство скукой. Одетый, как всегда, в чуть неряшливый хакама, с лейкой за поясом вместо оружия.

— Ты ведь знаешь, что всё заметно, да? — сказал он, подбрасывая в воздух яблоко. — Ты смотрел на неё. Долго.

Кацуки не ответил. Ударил по манекену так, что тот отлетел назад, осыпавшись опилками.

— Даже если тебе плевать, — продолжил Хэйджи, откусывая яблоко, — другие точно заметили. Советник уже рыскает. А мне бы не хотелось, чтобы тебе ткнули в спину за какой-то взгляд.

— Это не был "взгляд". Это был танец, — коротко сказал Кацуки. — И он был точен. Редко кто умеет так.

— Ха, и всё? Ни намёка на то, что она тебе понравилась?

— С чего бы мне говорить такие вещи? — бросил Кацуки, стирая пот с шеи. — Это только начало. И я хочу знать, зачем кто-то оставил ей тот веер. Не я.

Хэйджи усмехнулся:

— Иногда, друг мой, ты действуешь не потому, что хочешь. А потому, что не можешь не действовать.

---

Тем временем в школе Такума снова сидел за сямисэном, перебирая струны.

Он не говорил никому, что видел, как кто-то в маске подложил тот самый свёрток. Не знал — был ли это просто зритель, или что-то большее. Но чувствовал: в этом замешана не только симпатия. Там была задумка. И она касалась Мии.

А он не собирался стоять в стороне
---

Погружённый в размышления о том, что случилось на празднике, Кацуки продолжал тренироваться в тренировочном зале , ведь на улице был дождь. Он не был склонен к долгим раздумьям, но образ танцующей Мии всё же не покидал его. Повороты её тела, изящество, с которым она двигалась — было нечто особенное в её присутствии. Даже если он не хотел это признавать.

— Ты ведь злишься, что не можешь понять, что здесь происходит, — сказал Хэйджи, прокачивая плечо после ударов манекена.

Кацуки бросил взгляд на друга, едва заметный и холодный, как всегда, но в его глазах была что-то неуловимое.

— Ничего не понимаю. Мия? Она как… заноза. Но что-то в её танце меня задевает так це так шипы за одежду. Дура.

Хэйджи хмыкнул.

— Да ты просто не хочешь смотреть на неё, как на кого-то больше, чем просто танцовщицу.

Кацуки ничего не ответил. Он знал, что Хэйджи прав, но не был готов признаться даже себе. И всё же, что-то подсказывало ему, что его наблюдения за Мией в тот день не случайны. В её движениях было нечто, что манило.

---

В тот же день, когда дождь сменился солнцем, Фую, сидя в приёмной резиденции, задумчиво размышляла о веере, который Мия оставила на сцене. Она знала, что к этому вееру привязано больше, чем просто эстетическое восхищение.

На утро следующего дня Мия продолжала свои ежедневные занятия, но всё чаще замечала, что её танец привлекает внимание не только публики, но и влиятельных людей. Каждый её шаг на сцене оставлял след в душе зрителей, и она всё чаще ощущала этот странный взгляд — взгляд, который она не могла объяснить. Это было нечто большее, чем просто любопытство.

Однажды вечером, когда дождь снова замедлил свои шаги, она получила приглашение от высокопоставленного человека. Оно пришло в виде тонкой свёртки, с печатью, которую она едва узнала. Когда она вскрыла её, на её лице отразилось краткое удивление, а затем решимость.

"Приглашение стать танцовщицей дворца. Призыв, как символ благодарности за изысканность её танца. Вы лучшая танцовщица , хотим чтобы вы танцевали нам и нашим гостям . Вам будет выдана комната во дворце, еда , позволение гулять по саду при дворце и прочее мелочи"
И печатка одного из высших лиц .

Мия, не сразу понимая, что именно значит, глубоко вздохнула. Она не стремилась к почестям, но знала, что такой шанс мог открыться только один раз. И этот шанс мог стать важным поворотом в её жизни. Ведь это дворец!! Там невероятные условия для танцовщиц , можно было заработать огромные деньги и конечно же уважение от других, веди не каждый может служить напрямую приближенным к оператору.

Она всё же провела несколько дней в раздумьях, и в конце концов решила принять предложение. Это было не из-за стремления к славе , а из-за необходимости. Быть в центре дворца — значит узнать его секреты, то, что скрыто за высокими стенами и за масками улыбок. И конечно же деньги!! Ведь благодаря деньгам которые можно там заработать, можно будет ещё лучше сделать условия школы в которой она выросла и училась.

--

На следующий день, когда она наконец решила принять приглашение, Такума, как обычно, сидел под навесом и наигрывал на сямисэне. Он заметил её приближение, но не сказал ни слова. Лишь взгляд скользнул по её лицу.

— Ты решила, — сказал он тихо, когда она подошла к нему.

Мия кивнула.

— Я не могу отказаться от этого. Ты знаешь, я не могу оставаться в стороне. Особенно когда появился шанс сделать так чтобы наши условия стали ещё лучше

Он не ответил сразу. В его глазах была смесь беспокойства и того, что можно было бы назвать признанием. Он понял, что её путь к дворцу — это не просто желание быть ближе к власти. Это было её способом существовать в мире, где каждый жест имеет значение, и каждый шаг может изменить многое.

— Я понимаю, — сказал он наконец. — Но будь осторожна. Во дворце многое скрыто, и не все их улыбки искренни.

Мия задумалась. И хотя она никогда не любила чужих советов, в его голосе было что-то, что заставляло её прислушаться.

---

Прошло ещё несколько дней, и Мия стала частью дворцовой жизни. В её первый день на новом месте её встретил советник Хорио, один из тех, кого она уже успела заметить среди множества дворцовых лиц. Он был сдержан и несколько сух, но в его взгляде сквозила скрытая сила.

— Добро пожаловать в дворец, — сказал он, холодно улыбаясь, хотя в его тоне ощущалась некоторая напряжённость. — Танцовщица, как и любой человек в этом месте, должна быть внимательна. Здесь глаза всех направлены на вас, но никто не даст вам понять, что именно они от вас хотят.

Мия посмотрела на него и кивнула, её взгляд был ясным и спокойным, как всегда. Хотя она боялась, ведь за ошибку могут и жёстко наказать, особенно если по слухам знать характер принца . Возможно он бы стал хорошим императором , справедливым и мудрыми, но вот взрывной характер.. у кого нету минусов? Так ведь? Да..?

— Я понимаю. Я буду осторожна.— прославила дева и поклонилась в знак уважения

Она была готова. Так она думала

---

С каждым днём её репутация в дворце росла. Она становилась всё более известной как танцовщица, чьё мастерство не имело себе равных. Но также росло и внимание со стороны самых разных людей, от которых зависела не только её судьба, но и будущее её близких.

Кацуки и Хэйджи, наблюдая за её растущей популярностью, начали понимать, что её место в дворце — не случайно. Она была не просто танцовщицей, она стала частью этой игры, где каждый шаг важен, и где скрытые мотивы могут привести к неожиданным последствиям.

Прошло несколько недель с того дня, как Мия приняла приглашение стать танцовщицей дворца. В это время Кацуки продолжал свою напряжённую жизнь, не только совершенствуя свои боевые навыки, но и погружаясь в дворцовую политику, что становилось всё более неизбежным. Несмотря на его склонность к уединению и неприязнь к церемониям, он не мог игнорировать свои обязательства как принц.

Каждое утро, после долгих тренировок, он садился за стол в своей комнате и принимался за дела дворца. Письма, доклады от советников, отчёты от слуг — всё это требовало его внимания. Иногда он чувствовал себя так, как будто ему приходилось выбирать между двумя мирами: миром силы и мира политических игр, где каждое слово могло быть решающим.

Сегодня, как и всегда, его утро началось с письма от Хорио. Советник писал об изменениях в отношениях с соседними провинциями и о том, что необходимо провести несколько дипломатических встреч с представителями других домов. Кацуки не любил такие дела, но понимал, что это неизбежная часть его жизни. Он также знал, что его семья, и в особенности его отец, ожидали от него участия в управлении государством.

Бакуго перелистал письмо, отмечая несколько ключевых моментов, и отложил его в сторону. Он не любил долгие размышления, и поэтому сразу же приступил к следующей задаче — подготовке к важной встрече с высокопоставленными гостями, которые должны были прибыть во дворец на следующей неделе.

За последующие несколько часов он занимался всем, что было связано с его статусом. Протоколы, заключение договоров и чтение политических трактатов — всё это требовало его внимания. Он часто отвлекался, поглядывая в окно, где Мия танцевала в саду, как будто её движения могли помочь ему сосредоточиться. Но она была занята своим миром, и ему оставалось только смотреть на неё издалека.

---

Бакуго редко находил время для чтения, но в последнее время книги о тактике и стратегии стали частью его рутины. Прочитав несколько страниц, он заметил, что его внимание всё больше уходит на политические аспекты, на которые раньше он не обращал внимания. Его отец часто говорил, что знание — это сила, и хотя Кацуки не всегда соглашался с этой мыслью, теперь ему приходилось это признавать.

Как бы он ни старался избегать скучных встреч с советниками, он понимал, что дворцовые игры — не только про власть и силу. Эти игры — это и игра умов, в которой каждый ход имеет значение. Он усмехнулся, вспомнив слова Хэйджи, который говорил, что даже если Кацуки и не хотел быть частью дворцовой политики, эта политика всё равно найдет его.

Он тяжело вздохнул и снова взял в руки книгу. Политика была сложной, как и её противники, но ему нужно было учиться, чтобы не быть просто марионеткой в чужих руках.

---

Процесс становления Мии танцовщицей дворца не остался незамеченным для Кацуки. Он продолжал следить за её успехами, хотя и не показывал этого явно. Каждый раз, когда она танцевала, её движения, как всегда, были точными и изящными, но теперь её роль в дворце становилась всё более важной. Это не укрылось от внимания даже самых опытных придворных.

Кацуки знал, что её место в дворце не ограничивалось лишь танцем. Она была частью этой политической игры, и её связь с теми, кто контролировал двор, могла стать важным фактором в будущем.

Однажды, после сложной политической встречи, Кацуки оказался в саду, размышляя о том, что происходит в этом мире. Он заметил, как Мия проходила рядом, её босые ноги почти не касались земли, когда она двигалась, её танец был частью самой природы.

Она не заметила его, но Кацуки, как всегда, наблюдал. В этот момент он почувствовал нечто странное — смесь уважения и того самого чувства, что это только начало.

---

На следующее утро, после очередного дня, полного официальных встреч и политических дебатов, Кацуки снова оказался за письменным столом. Он писал письмо одному из своих союзников, стараясь не дать понять, что его интересы могут быть намного глубже, чем просто желание сохранить мир.

Он понимал, что всё, что происходило в дворце, не всегда было простым. За каждой улыбкой и каждым жестом скрывались десятки замыслов и намерений. И его задача — не стать пешкой в этой игре.

Во дворце наступил вечер, и он, как всегда, был наполнен тонкими звуками — шелестом шёлковых рукавов, тихим стуком шагов по деревянному полу, плеском воды в каменных фонтанах. Сад был освещён бумажными фонарями, и в их мягком свете фигура Мии казалась почти призрачной. Она тренировалась одна, отрабатывая новый танец — строгий, почти ритуальный, не украшенный лишними движениями. Танец для закрытых приёмов — тех, где каждый жест читается как слово.

На ступенях, ведущих к внутреннему залу, стоял Кацуки. Он наблюдал за ней молча, будто в ожидании чего-то.

— Ты устала, — сказал он, когда она, наконец, остановилась.

— Нет, — коротко ответила Мия. — Просто думаю.

— О чём?

Она обернулась, посмотрела на него через плечо, в полутьме её глаза светились серьёзностью.

— О том, что если тебя начинают замечать слишком рано, это значит, что кому-то выгодно, чтобы ты выдвинулась. А не ты сама.

Кацуки медленно кивнул. Она говорила то, что и сам чувствовал, но не хотел произносить вслух.

— Кто-то ведёт игру, — произнёс он. — И ты в центре доски.

— Мы оба, — тихо ответила она.

---

Позже той же ночью, когда дворец уже спал, один из охранников доставил записку в кабинет принца. Маленький свиток без подписи.

«Веер — не просто подарок. Он — ключ. Спроси у старого садовника. Но только ночью. И не в одиночку.»

Кацуки сжал бумагу в руке, его взгляд стал ледяным.

Он знал, что это не совпадение.

Слишком много внимания к Мии. Слишком много молчания от советника Хорио. Слишком точный выбор дара — пепел сакуры, который использовался в древности как знак долга... или как метка!

Он поднёс свиток к свече, наблюдая, как огонь пожирает край бумаги.

Впереди была ночь. И кто-то не хотел, чтобы рассвет наступил спокойно.
---
За масками улыбок и ритуалов в дворце скрывалась паутина интриг. И в центре этой паутины — танцовщица, принц и тайна, которая тянулась из прошлого, словно корни старого дерева, пустившиеся под фундамент.

А где появляется ключ — значит, где-то рядом и дверь.

И не все, кто улыбается, — союзники.

————————————————

Чота да , типа не