Виктория

Глава 4. Сталинградские споры. Part 2. Конфликты.

♛┈⛧┈┈•༶༶•┈┈⛧┈♛

Равномерный стук низких каблуков рассекал давно осевшую тишину в коридоре. За дверьми пустого прохода не слышно было и звука, не видно было и лёгкого движения тени в свете ламп или свечей на матовом стекле двери.

- Все ушли на заседание, остались только медсестры и несколько сотрудников, чтобы предупредить на случай нападения или вестей из Красной площади. - Леманн говорила в пустоту, словно следующей за ней девушки вовсе нет.

Будто напоминала себе об этом, внутренне успокаивая себя, но при этом сообщая постороннему человеку. Верно, именно постороннему, так как Викторию, думаю вы итак поняли, никто не приглашал.

- После обсужу с Анатолием Серафимовичем насчёт твоего вступления, однако главное решение остаётся за тобой. Ах, и да, - майор повернулась к девушке и проговорила мёрзлым голосом. - Если одна барышня начнёт говорить всякую ерунду, то просто не слушай её.

Акцент установился на таком глупом слове как "ерунда", синонимы - глупость, ахинея, чушь, длч одних людей эта "ерунда" красивая, забавная, для других просто чепуха, вещь на которую смотреть скучно, да и не хочется. Может эта "ерунда" и не "ерунда" вовсе? Раз уж, Леманн упомянула эту "барышню", значит и эта " ерунда" будет вновь оглашена.

***

Вы когда-нибудь присутствовали на каком-нибудь мероприятии в лице соучастника организаторов? Если да, то вам известно волнующее и будоражащее чувство, возникающее перед десятками глядящих за тобой глаз, даже если они смотрят не на тебя, то боишься оглашаться или сделать что-то неверное, лишь бы не выкрасть внимание направленное на других.

Не столько заставляло Викторию ощущать тревогу вперемешку с потерянностью нахождение поодаль от майора, сколько шумные, но при этом едва-едва приглушённые перешёптывания и переговорки рядовых и капитанов, и ощущение кожей взглядов на прежде незнакомую фигуру в лице сомнительной, ничего не делающей гражданки; Леманн перебирает бумаги, обдумывая свои первые слова, пока остальные полковники, генералы и другие солдаты с военными званиями шушукаются между собой, делясь вестями из их баз — хорошими и плохими.

- На прошлой неделе мои кадеты смогли подорвать танк нацистской мрази! - молвил тонкий генерал с пышными усами.
- У тебя танки, а у меня смогли парочку самолётов подбить, хе-хе. - продолжил молодой полковник, чванливо ухмыляясь.
- Слышали о солдатах Анатолия Серафимовича? Они снова распугали народ своим кровопролитием?
- Хоть место боя бы прибрали, вот напрасно наводят беспокойство люду простому.
- А вот на рядовых Евангелины Гончаровой можно надеяться.
- А что там о тех сумасшедших из Базы №11?

В отдельности от остальных находилась только притягательная женщина, совершенно не уступающая по красоте Леманн. Ей о чём-то передавала девчушка юных лет, что, судя по чернилам на пальцах рук и более простой одежде, являлась её личным секретарём. С первых секунд пребывания Виктории женщина не проронила ни слова, только указывала нечто руками и покачивала головой — в отрицание или согласие.

Обратив внимание на собравшуюся в кучу толпу, которую усердно старались присмиреть капитаны, девушка уловила на мгновенье знакомое бежевое, словно кожа, пальто Владимира и чёрную, как дно омута, форму Ханьи и Виктора. Однако всё снова размешалось в круговороте от тусклых до мрачных оттенков и цветов. Даже сам зал олицетворял всю не сладость происходящего в мире и округе.

В груди неприятно щемило, ощущается всё паршиво. Лучше уж вообще не знать, что где-то война бушует как пурга в зимний студёный вечер. Волноваться не приходится, думаешь о своих заботах, как бы школу побыстрее закончить, а там уже колледж, институт, работа, жену красну девицу найдёшь, детей заведёшь, а дети внуков. Тишь да благодать, спокойная мирная жизнь. Но и ради неё трудиться надобно. Так дедушка поговаривал, чей очерченный силуэт возникал перед глазами. На первой мировой войне он потерял возможность ходить, поэтому с самого рождения Виктория видела его всегда сидящем в коляске, и никогда ходящим. Он напрочь отказывался рассказывать сказы о прошедших мордобоях, но больше всего не любил, когда упоминали про ноги. Приговаривал только шёпотом два единых словечка своим хриплым вкрадчивым голосом, от которого солёные капли сами подступали к глазам:

- Страшно было.

Страшно, да? Поглядев вокруг на разнообразные лица, Виктория не подметила ни у кого красок страха. А если у кого-то и замечалась испарина, то это от жары и спёртого воздуха. Ещё бы, от такого-то количества людей.

Вдруг по комнате разнесся громкий звон колокольчика, заставляя обратить на звенящего внимание, коим оказалась основательница. Собравшиеся, готовые внимать и вслушаться в каждое слово, выпрямились и прекратили разговоры. Осела удрученная тишь. Все замолкли и не решались сказать и слова, словно лесные звери, спрятавшиеся в норах и дуплах от юркой Хозяйки-зимы, что непринуждённо выполняла свои делишки.

- Мы все собрались здесь, чтобы изъяснить и, по возможности, обсудить последние известия.

Виктория навострила ухо, решившись не углубляться в воспоминание, а лучше выслушать всё внимательно. Хоть её и не по протоколу поставили в круг влиятельных лиц, Леманн по ходу так не думает. Майор лаконично пояснила о бомбёжках в некоторых городах СССР и движении основных гитлеровских отрядов и войск. После каждый капитан и лейтенант рассказали о сведениях, которые выяснили рядовые их подразделений. Из этого Виктория смогла добавить к своим теориям и выводам насчёт всей этой "сети организации", что на каждый город даётся одна база. Если город немаленький, то тогда баз в нём пара.

Когда наступила очередь отчёта капитана Анатолия Серафимовича, вечно курящего трубку и рассказывающего сказки, тот косо уставился на худую фигуру девчушки с тёмным отливом в волосах цвета здоровой почвы, но только на пару секунд. На фоне более молодых солдат, он выглядел внушительно старее, отчего Виктории показалось — она кажется ему знакомой, но капитан её не помнит. В первую их встречу, она посчитала Анатолия обычным гражданским, но какая ирония: старичок, как выразилась бы молодёжь, является руководителем всей Базы №3. Попрошу заметить - Виктория в отчёте Анатолия не упоминалась.

- Теперь у нас следующий отчёт от полковника Евангелины Гончаровой, руководящей Базой №5. - заметили ли присутствующие, но имя было произнесено с тягучими кусочками раздражения.

Со своего места поднялась обаятельная женщина с длинными белоснежными волосами, укрытые пышной шляпой, чья вуаль немного прикрывала лицо. Та, которая сидела порознь от остальных. Её тонкие бледно-розовые губы растянулись в лёгкой магнитной улыбке, заставляющей мурашек бежать по несколько кругов по спине. Она точно уловила сладостные для неё нотки отторжения, будто только ради этого она и заявилась в это душное, но всерьёз сырое место, где успела плесень обосноваться.

- Что уж рассказывать-то? Сама-то видишь, как Сталинград продолжает жить вдали от войны благодаря нам. - пренебрежительное и весьма панибратское отношение к основателю по праву предосудительно.

Не смотря на то, что по факту звание "полковника" выше звания "майора".

- Я попросила вас изъяснить мне и присутствующим доскональный отчёт, а не подготовленный ответ, которые вы преподносите нам каждое заседание. - Леманн ловко сохранила спокойствие, потому как теперь она старалась сжать в тиски надоедливую ей барышню.

Была ли это личная или обоснованная неприязнь — неизвестно. Факт есть факт: эта женщина претит майору. Мелодичный голос полковницы звучал как игра скрипки, способной заиграть как изящную, так и мрачную музыку. В то время как стойкий глас Леманн напоминал рояль - такой же вкрадчивый и по особому занимающий много места в голове своей музыкой.

- Я желаю для нашей страны только лучшее. И этим "лучшим" может стать новый союз. - специально прослушав негодование майора, Евангелина постучала кончиком пальца по подбородку и начала продолжать. - Пакт о ненападении с Германией был расторгнут, и тебе прекрасно известно почему.

Две женщины молчали некоторое время, посылая друг другу недобрые взгляды. Никто не решался совершить хоть какое-то действие, все в обоюдной тишине наблюдали за полемикой.

- В нас увидели потенциальную угрозу, но что если мы наоборот, пойдём им навстречу? Мы получим содействие в этой Отечественной, а возможно и во Второй мировой войне с их стороны и одержим верх!

Об этих безрассудных речах предупреждала майор? Звучит, конечно, как чепуха. Однако, возможно, если посмотреть на нынешнее положение под другим углом, каков будет исход побоища?

- Попрошу заметить, это они начали войну, не мы. Мы перебили огромное количество их людей и совершили множество диверсий. Как думаете, захотят ли они после всего заключить союз? Если хотите попытать удачу, то напишите письмо Иосифу Виссарионовичу. Иначе ваши самостоятельные действия выведут вам прямую дорожку к дезертирству. - парировав, Леманн убрала волосы за ухо, с глубоким холодом вглядываясь в душонку Гончаровой. - Я понятно объясняю?

Майор задала простой вопрос, отправляя взгляд в даль зала; словно весь официальный текст был рассказан не одной Евангелине, а всем людям, что внимали словам основателя. Когда Евангелину больше не удостаивали вниманием, та мыкнула и, присаживаясь за своё место, вымолвила:

- Понятно. Просто я не могу вас понять. Неужели вы настолько неопытный руководитель, что не можете разглядеть этот шанс на лучшее будущее? Какой же вы бесперспективный человек. - ровный тон с вечной электрической улыбкой не собирались сменяться привычной в таких ситуациях обидой, послышалась только напускная досада.
- На ваш провокационный вопрос я отвечать не собираюсь. Не вынуждайте меня обрушать на вас ещё большие заботы.

В завершение разговора Гончарова махнула рукой, на которую после оперла свою голову с чисто-белыми волосами. "Беседа" оставила после себя неловкую и до того кладбищенскую тишину, которую снова никто не хотел рушить, будто за один малейший звук Леманн дырку в тебе оставит. Перед тем как продолжить Леманн прокашлялась и достала новый документ из деревянного ящичка, находящегося под столом. Далее пошли описания солдат, взятых в плен гитлеровскими отрядами, о продолжении холокоста, а также о Тегеранской конференции которую собираются провести, но когда пока не известно. Последующие сведения Виктория решила пропустить мимо ушей, не посчитав их нужной информацией для последующих поисков. Её больше волновала такая вещь, как предложение майора стать официальным солдатом. И при всём не стоит забывать о розыске Виктории в кругах Германии, о котором девушка даже не подозревает. Стоило ли раньше об этом сообщать? Наверное, многие из читателей подумали, что стоило.

Во всяком случае говорить об этом поздно, а прервать речь майора смелости не хватает. Хотя кому бы хватило?

Майор громко ударила ладонь об стол и поклонилась в прощание перед рядовыми солдатами. Уходя к выходу, Леманн кланялась командирам и всем остальным, пока те уходили через другие двери, которые ведут к рядовым. Перед тем как покинуть зал, майор хмуро переглянулась с Евангелиной и, подхватив под руку девушку, увела Викторию с собой.

Отпустила она её только уже в другой комнате и заставила сесть на табурет за стол, на котором лежат сухопутные карты и в беспорядке разбросанные зелёные фигурки солдатов, самолётов, танков и других. Прямо как люди, суетившиеся по помещению, изредка говоря что-то друг другу. Одни сидели за техникой, другие творили ручками по бумаге, кто-то в это мгновение сообщает что-то Леманн. А ведь Виктории тоже нужно сообщить кое-что майору. Девушка только хотела потянуть за рукав жакета, как тут же перед Викторией с громким хлопком упала огромная стопка бежевых да коричневых папок, из под которых выглядывали уголки бумаг, от чего рука машинально прижалась к коленям.

- Вот, м-майор, дела последних д-дезертиров. - молвил с заиканием робкий юноша.
- Благодарю, Сорокин. Где, собственно говоря, Сорокин старший? - Леманн со скукой взяла одну из папок.

Юноша с голубыми растрепанными волосами готов был ответить, но по его голове внезапно ударяют весьма не тонкой книжкой с заглавием "Мой собственный путь жизни".

- Прекращай заикаться, и рубашку вправь. - длинноволосый мужчина младших лет перевёл взгляд с юноши на Викторию.

Стоило ему взглянуть на неё, как его губы скривились, лицо стало более угрюмым, будто он смотрел не на девушку, а на вонючего помойного жука.

- Это вы её привезли, майор? - весь тон выдавал желание мужчины услышать отрицательный ответ.
- Да, я. И вдобавок я попрошу тебя относится менее чопорно к своему младшему брату, и более обходительно к нашим гостям, Серафим.

Серафим, ничего не сказав, кивнул и ушел восвояси.

- Я вам благодарен, майор, но не стоит меня защищать. Я ведь знаю, что брат не со зла это делает. - нежная улыбка тронула уголки губ юноши, когда тот поправлял очки на своём носу.
- А то я не знаю. - Леманн обратила внимание на Викторию. - Это наши эрудированные с рождения братья Сорокины — Серафим и Андрей.
- Рад знакомству! - юноша настолько низко поклонился, что его очки чуть не слетели с его лица.
- Андрей у нас архивариус, а Серафим радист и стратег.

Андрей - юноша с мягким характером. Судя по висящей одежде он худого телосложения, возможно тощего, а также он довольно низкий, из-за чего выглядит слишком слабым и ранимым. Одежда простенькая как и остальных вокруг: широкие коричневатые брюки, поверх которых накрывает свою ткань бежевая великоватая рубаха с закатанными рукавами и раскрытым воротником, оранжевый галстук был развязан и превращён в простую толстую ленту, широкая укороченная куртка синеватого цвета, в уголке которой вышит серебряной нитью и изящным почерком "Сорокин", тёмные ботинки выглядили изношенными, и напоследок небольшая помятая сумка, прикреплённая к поясу, в которую поместятся несколько лёгких тетрадей или бумаг. Его голубые, как ясное небо летом короткие волосы лучше сказать не причёсаны, чем спутанные космами. Светлые веснушки усыпаны под глазами и на носу, служащим местом расположения круглых окуляров, чьи стёкла слегка увеличивали сероватые со смесью синего глаза.

Серафим — противоположен своему младшему брату. В частности можно сделать такой вывод лишь по первому впечатлению. По словам майора, Серафим чопорен, можно сказать сварливый и немного угрюмый из-за еле видимых морщинок меж глаз, несмотря на благодушное лицо. Виктория не зря назвала его мужчиной — физиономия уж слишком взросло выглядит, да и к тому же Серафим выше своего брата на целую голову. Длинные волосы напоминали простор растилавшегося озера под покровом ночи, такие тёмно-синие, визуально гладкие. Кожа в отличие от младшего выглядело куда ухоженнее, а под ледяным взглядом синих глаз становилось неуютно. Серафим одет строго: тёмные брюки плотно прилегали к ногам, точно так же и рубашка к телу, которую окутали в тёмно-серый жилет, а лакированные туфли придавали эффект изысканности и учтивости. К кожаному ремню прилагалось специальное крепление для, судя по форме, книги, словно сделанное на заказ. Очки Серафима были в квадратной и тонкой оправе.

Но вот что не состыкуется. Как в такое время, они могут так опрятно одеваться, даже одежда Леманн вызывает подозрения. Майор видимо заметила пристальный взгляд на их одёжки.

- Не пойми нас неправильно, зачастую у нас тут, по крайней мере, всё хорошо, благодаря Базе №5, что в данный момент покровительствует в Сталинграде, где кстати также обосновался главный штаб, в котором мы сейчас находимся. - майор с ещё скучнейшим видом начала перебирать последующие документы.
- Что насчёт более, как бы помягче, жалких город-дов... Возьмём к примеру Ленинград. Мы хотим в нём расположить одну из своих баз, на этот раз под-дземную, чтобы она защищ-щала горожан, открыла бы нам пути и завершила блокаду. Звучит хор-рошо, но н-нам преп-пятствуют четыр-ре п-проблемы, ну или скорее т-три: фрицы, нет возможностей перебраться по морскому или сухопутному путям и Красная Армия.
- "Что не так с Красной Армией? "
- П-проект "Вооружённые базы Союза Советских Социалистических Республик" так-к сказ-зать обошёл в эффективности "К-Крас-сную арм-мию" Троицкого. П-поэтому они х-хотят б-бороться с фаш-шистами самостоятельно. Май-йор не стала пр-ротивиться, однако завер-рила, что ес-сли всё выйдет из п-под контр-роля, м-мы выйд-дем на п-помощь.

Андрея снова не хило ударяет книгой Серафим:

- Много рассказываешь незнакомым людям.
- Уж доверься хотя бы мне, Сорокин. Уверяю, это девочка умеет держать рот на замке. - молвила Леманн, делая акцент на немоте Виктории, однако не удостоила ребят даже своим взглядом. - Сейчас, как раз такой случай.
– Прошу прощения?
– Я имею ввиду наш случай для помощи Красной Армии.

Перед глазами возникли безграничные танцы больших языков пламени в Ленинграде. Они передавались яркими цветами, поглощая всё на своём пути, покрывая всё, чего коснуться, сжигая всё, чего покроют.

- Потому, после переезда Базы №13 в Ленинград, через несколько месяцев этот город придёт в то, что называют нормой! – окружающие зааплодировали майору.

Сильная уверенность засверкала в глазах женщины яркими искорками. На фоне тусклых серых стен и неяркого света ламп, Леманн казалась философской сингулярностью в эти секунды. Не хочется ничего делать, только любоваться чувствами, затрагивающими твоё нутро. Но всё вернулось в прежнее, вырывающее из прострации течение. Андрей вместе с Леманн отыскали нужную, смотря по эмоциям, папку. Они зашептались, пролистали слегка по краям помятые листки, и женщина отправила куда-то парня.

– Сейчас он сделает копию документов и передаст тебе. Мы оба считаем, что это может помочь тебе в поисках, Виктория Мэшин.

Девушка замотала головой объясняя, что "Мэшин" не её фамилия, а Элевертова.

– "Элевертова" значит? Но разве у Эдварда были сёстры? – с маленьким подозрением задумалась Леманн, но сразу оставила эту мысль. – Элевертова, так Элевертова.

С приподнятым настроением майор направилась к двери, предварительно здороваясь с окружающими, после чего повернулась к Виктории:

– Я повторю свой вопрос: хочешь ли ты присоединиться к Базе №3? Если ты откажешься, то я всё равно отдам документы, главное — никому не показывать и ни за что не потерять их.

Виктория кивнула в согласии. Люди с Базы №3 стали первыми, с кем Виктория провела больше минуты будучи одинокой блудницей в снежных застилающих глаза вихрях и душащих волнениями поисках. Ей не страшно вновь оказаться под их тёплым крылом.

♛┈⛧┈┈•༶༶•┈┈⛧┈♛