Виктория

Глава 4. Сталинградские споры. Part 1. Деятельность майора Леманн

♛┈⛧┈┈•༶༶•┈┈⛧┈♛

- Что значит отменила мою просьбу?! - громкий визгливый голос часто заставляет раскалываться голову.
- У нас итак проблемы с поставкой медикаментов и... - мальчишка хотел объясниться.
- Будто сама не в курсе! - но его наперерез перебивают. - Кто из нас следит за больными: ты или я?!

Насупившись, Виктория наперекор боли в теле уселась на мягкой постели, протирая сонно глаза и выслушивая истерику медсестры, которая быстро прекратила кричать на мученика.

- О, очнулась безбилетница! Встать сможешь?!

Громогласный тон не снизился ни на децибел. Виктория капризно, как показалось девушке, закрыла уши, не желая больше слышать визги девушки.

- Вот же ж, получается даже незнакомке не нравится мой голос! Хм! - девушка недовольно хмыкнула и ушла в соседнюю комнату мучить новую жертву своих истерик.
- ... Ты не обижайся на неё, Виктория, она со всеми так.

Неожиданное обращение заставило девушку оторвать взгляд от медсестры и уставиться на знакомую фигуру Михаила, что небрежно старался поправить свои русые волосы и неудобно улыбался, делая атмосферу непривычно напряжённой.

- Добро пожаловать в Сталинград, хехе. - первым прервал тишину Калугин, разводя стороны в руки, и ещё шире улыбнулся.

Попытка восстановить доверие между ним и девушкой не увенчалась успехом. Михаил кожей чувствовал негодование Виктории и "просьбу" объяснить: "Какой к чёрту Сталинград?! Я в Ленинграде была! И разве ты не должен был на поезде уехать?!"

- Что же, я должен чувствовать себя виноватым? - прозвучало больше как утверждение, чем вопрос.

Однако Виктория не видела причин винить стоявшего перед ней парня. Если он здесь, значит и Владимир тоже должен быть в городе. Девушка снова оглядела комнату, из которой исходят новые крики девчушки. Михаил понял намёк и стал объяснять:

- Тебя забрали в спешке, из-за чего число раненых стало неточным. Вот она и бесится. - Калугин пожал плечами и устало вздохнул, словно прошёл через это сто раз, а может и больше. - Перфекционисты - что с них взять? Вот тебя и назвали безбилетником.

Виктория промолчала. Не это она хотела услышать. Девушка осмотрела комнату и достала из своей сумки, лежащей справа на кривой дубовой тумбочке, блокнот и начала новое письмо. Миша медленно моргал и поглядывал на собеседницу, изредка отводя взгляд на что-то другое.

- "Владимир здесь?"
- Не знаю, я сбежал.
- "Зачем?"
- Думаю, ты совсем скоро узнаешь.

Недоговорки механика начали изрядно надоедать Виктории. Она - совершенно не знает, что произошло, когда её сюда доставили и пытается выудить ответы из молчаливого рта знакомого, в то время как он - обо всём в курсе, говорит загадками и изъясняется мол:"Сама всё узнаешь, я не обязан говорить". И всё это с улыбкой на лице! Обиженная аура, исходящая от Виктории, заставила мурашек пробежаться по спине Михаила, вследствие чего тот, снова был не против вернуться к компании истеричной девы, но сразу одумался, предпочитая громкому мучению тихое безмолвное мучение.

Молчаливое выжидание неизвестно чего длилось несколько мучительно долгих минут. Калугин не решался подать голос, как и Виктория пошелестеть старой бумагой её такого же старого как и она блокнота.

- Безбилетница, ты до сих пор не ушла?! - медсестра изредка напоминала о себе.

Каждый раз Виктория кивала головой, и каждый раз девчушка громко фыркала, бормоча как можно громче о тысячи больных, ждущих её лечения.

В соседней комнате вдруг прозвучал щелчок запертой двери, через которую прошёл коллектив людей, судя по многочисленным голосам разного тона, интонации и диапазона(Имеется ввиду охват звуковысот). Лицо девчушки неожиданно побледнело, словно её ожидает смертный приговор или серьёзный разговор перед строгими родителями. Она забежала по комнате, лихорадочно проверяя настойки, лекарства, компресс и тому подобное в буфете и ящичках, меняя воду в небольших тазиках, выжимая тряпочки, при этом несколько раз осматривая себя в зеркале: то блеклые локоны пригладит, то фартучек поправит, словно он весь из себя мятый, то белый беретик на головке. Михаил тоже достал деревянный узорчатый гребень, с рисунками лошадок с цветочками и меленькой подписью в уголке, и, пропустив свою застиранную кепку, приступил разглаживать вечно непослушные русые пряди. "Больной" осталось только наблюдать за мелким беспорядком, творящемся в комнате; на вопросительные взгляды Михаил пожимал плечами, а девчушка чересчур была увлечена собой и комнатой, чтобы заметить что-то другое вокруг себя.

И вот, дверь шумно распахивается, и в помещение зашла красивая женщина в окружении мужчин разного возраста. Их строгие костюмы напоминали политиков или возможно учёных разных направленностей. Блондинистые волосы женщины каскадом еле доходили до плеч, кожа на вид гладкая и чистая. Тёмный изумруд плескался в прищуренных суровых очах, губы тонкие, припухлые, слегка вздёрнут носик. Одежда женщины выглядела дорого, но простенько: тёмно-зелёный жакет покрывал белоснежную рубашку, с не застёгнутыми пуговицами, точно такого же оттенка короткая юбка-карандаш, и чёрные кожаные туфли на низком каблуке давали намёк на военную форму; чёрная ленточка с вышитой Красной звездой мирно располагалась на шее, а на пальце правой руки в свете лампы блестело кольцо, вероятно обручальное.

Стоило женщине приподнять свою ладонь, как болтовня на пару с гомоном затихла, уступая очередь тишине осесть в комнате. Медсестра с первой секунды пребывания женщины молча кланялась, в упор не поднимая глаз на незнакомку. Калугин тоже немного склонил голову в приветственном тоне. От открывшейся картины, Виктория ощутила себя не так удобно как пару секунд назад и припустила голову. От женщины так и несло импозантностью, в добавок её сандаловый аромат заставлял медленно терять рассудок. Она прошла всего ничего, но Виктория уловила тяжёлый шаг и размеренный поступь - такое ощущение, будто перед тобой не молодая женщина среднего телосложения, а опытный ветеран.

- Здравствуйте, товарищ майор Леманн. - молвил Михаил, пока медсестра с ужасом оглядела его как безумца.
- Здравствуй. - мелодичный с горчинкой голос блаженно прошёлся по ушам. - База №5 находится в другом отделении. Ты заблудился или поранился по дороге?
- Пришёл проведать своего знакомого. Кхм, то есть, знакомую. - Калугин привстал со стула и направился прямиком на выход. - Но уже ухожу. Если, конечно, позволите, майор Леманн.

Уважение к майору было хорошо слышно и ощутимо в голосе Михаила, хоть тот и продолжал улыбаться уважаемому человеку как товарищу. Леманн тоже приулыбнулась. Может майор к каждому так относится или она близка с Михаилом? Виктория твёрдо не сомневается — большинство не считает такого рода отношение старшего по званию солдата к младшему нормальным или хотя бы частым. Смотря на этих двоих, Виктория переживала только за состояние недавно громкой медсестры, что сейчас была похожа на репу — такую же белёсую, как и она.

-Позволяю. - майор махнула ладонью, и мужчины расступились, позволяя парню пройти к выходу.

Тот напоследок подмигнул девушке и ушёл восвояси. Леманн приступила к расспрашиванию медсестры. Та медленно отвечала, не двигаясь с места, словно приклеенная к полу. На Викторию никто даже не взглянул. Только когда она встала и тоже зашагала к выходу, майор её остановила приказным, но аккуратным голосом:

- А вы пока останьтесь. У меня к вам отдельный разговор.

Виктория удивилась учтивым обращением к ней, так как ожидала более пренебрежительного отношения.

- Слова той женщины нельзя назвать пустым звуком. - девушка кивнула и присела обратно на койку.

Спустя несколько минут разговора медсестра встрепенулась и поспешила покинуть комнату, пока мужчины снова хотели начать обсуждение, однако женщина быстро прервала их:

- Мы всё обсудим на пленарном заседании. Поэтому попрошу вас всех подготовиться и перепроверить всех прибывших. Список отсутствующих с объяснением от или командиров, или лейтенантов, или капитанов баз привести мне перед заседанием. - тон вдруг стал тише. - Если кто-то из отсутствующих не пришёл по причине смерти, добавьте под конец минуту молчания. Свободны.

Присутствующие понимающе переглянулись, пошептались о чём-то и, попрощавшись, также покинули комнату. Тишина неожиданно резко засела в помещение. Высокая и стройная фигура всматривалась в девушку долгим и невыносимо тяжёлым взглядом, словно судья в подсудимого, чью судьбу решают присяжные. Она села у кровати на табурет напротив Виктории. Судя по спокойному лицу Леманн, её никак не смущало положение дел. Что не скажешь о Виктории, чувствующей себя в чём-то провинившейся, и, к несчастью, не ощущала комфорта рядом с майором и была на нервах.

- Можете рассказать мне кто вы и откуда пришли? - Леманн постаралась настроить тон на мягкий лад, стараясь внушить доверие собеседнице.
- Пока признаков опасности не представляет. - рука Виктории инстинктивно потянулась к блокноту.

Лёгкое шуршание листов и чирканье карандаша наполнили комнату вместе с лёгким землистым ароматом парфюма майора. Краткий рассказ о маленьком путешествии по городам занесли на бумагу: о её поисках, о Базе №3, о случившемся в Ленинграде. Но не упоминала, что убивала вражеских бойцов. Леманн лишь иногда задавала незначительные вопросы, для подтверждения некоторых деталей, пока Виктория всё больше погружалась в манящий чертог красоты и изящности майора. Многие не удивились бы, прознав, что у такой красавицы есть муж, однако обычно такие девушки и женщины ведут незамужний образ жизни, лихо зарабатывая на своей красоте. Красота не единственное, что привлекло внимание юной девушки. Трогательная улыбка, нежный взгляд и вежливое отношение кажутся искренними. При этом Леманн может собранно руководить окружающими её людьми и быть серьёзной и суровой, как было несколько минут назад.

– Теперь понятно, почему вашего имени я не встречала ни в одном списке. Она всего-навсего из гражданских. – опустив взгляд, Леманн задумчиво подпёрла подбородок, но сразу расправила плечи, выпрямляясь. – Сочувствую вашей утрате. Вы не единственная кого я встречаю без какого-либо из родственников. А о бомбёжке в Ленинграде мне сообщили.

Это самое "сочувствие" казалось формальностью, не искренним, как прошлые слова. Когда видишь, что человеку плохо, то готов, чтобы его успокоить, снести с языка это слово. Даже если, лицо Леманн выражало милосердие, Виктории было трудно принять его как подлинное.

– Сколько, говорите, вы ищете своего родственника? – майор не желала заканчивать беседу, ей важно вынудить девушку рассказать всё до малейших подробностей.
– "Пятнадцать с половиной месяцев." – стоило назвать правдивую длительность путешествия, как стыд и совесть приступили медленно царапать спину Виктории.

Если бы перед ней стоял Владимир, то девушка сжалась бы от скребущей совести, так как та нагло солгала о длительности. Ведь, если бы узнали, что она так долго продержалась в одиночку, да ещё и вдобавок прознали бы, что та голыми руками убивает врагов, то сразу бы попала на фронт, из-за чего ограничилась бы в передвижении.

– Настолько долго? И вы не наткнулись на солдатов гитлеровской армии? – ответом стало качание головой. – ...Вот оно как. Может, назовёте имя своего дяди? Вы вроде упоминали, мол он известный изобретатель в городе Ленина.
– "Эдвард Мэшин."
– Как, простите?

Виктория ничего не ответила, лишь пару раз постучала по написанному угольным стержнем имени. Девушка решает поднять свой любопытный взгляд на женщину, после чего жалеет об этом. Лицо майора приобрело суровый вид: глаза от своего прищура скоро превратятся в две полоски, морщинки прилеглись между бровями и глазами, губы были поджаты, словно они готовы были раскрыться и тысячи нелестных слов вследствие вырвутся наружу. Виктория с опаской глядела на женщину бегущими по её выражению глазами. Неужто Эдвард успел чем-то насолить майору? Или же... Она его бывшая, но не признаёт этого! Виктория взволнованно взглянула на кольцо, но быстро вернула внимание Леманн, стоило майору просто шевельнуться. Теперь девушка даже и не знает, как состыковать слова, дабы не обидеть майора и не навлечь на себя неприятности, чего боялась как раз-таки с самого начала разговора. Спокойствие, только спокойствие! Нужно сохранять чувство такта! Сжато отвечай и всё будет хорошо!

– Вы, случаем, не знаете о его нынешнем положении или хотя бы состоянии — жив иль нет? – милосердная и учтивая пластинка сменилась на грозную и мрачную.

На смену открытости пришла робость к Виктории. Теперь боязно было даже слово, нет, слог не тот произнести! Девушка судорожно прижала сборник бумаги к своей груди, пока сама поёжилась под серьёзным со смешанной злобой взглядом глаз. Всполошившись, Леманн взяла эмоции под контроль и снова приняла невозмутимый вид, забыв принять во внимание напуганную до чёртиков девушку, которую так и бьёт мелкой дрожью.

– Так, о чём мы говорили? – коротко глянув на тикающие на периферии часы, Леманн вернулась к беседе.
– "Поиски не дали никаких результатов." – прежде чем указать на ответ, Виктория постучала грифелем по ранее записанному вопросу Леманн.
– Точно, да. Наверное я вас напугала.

Виктория интенсивно завертела головой, демонстрируя отрицание, являвшееся ложью. Хоть в кои-то веки утерянное умение выражать эмоции помогло. Как же именно стоит поступать с майором, дабы не попасть впросак в очередной раз, и не повторять ошибки давнего прошлого? Уклоняться от ответа, недоговаривать и прикрывать правду неправдой, чтобы спасти себя; или высказать всю правду и надеяться на будущую поддержку и помощь в содействии? Виктория ощущала как буквально старается усидеть на двух стульях: сохранить настоящие мотивы для поисков своего дяди изобретателя в тайне и продолжать сохранять доверие людей к себе, преподнося неполную суть. Девушка не рассказала майору с чего всё началось: почему она одна, для чего она ищет дядю.

Внезапный громкий голос Леманн заставил вздрогнуть.

– Вы точно в облаках витаете. С вами всё хорошо?

Виктория не ответила. Отчего-то сводило живот и на языке чувствовалась вязкость. Тремя словами: чувствует себя паршиво. Непонятно как, но майор это поняла.

– Я понимаю, когда много неприятных мыслей в голове заставляют ощущать не самые приятные чувства, ощущаешь себя плохо. В твоём возрасте уверена такое часто встречается. – Леманн продолжила расспрос. – Что случилось с вашими родителями? Я так понимаю они...

Майор проглотила последнее слово. Виктория только пожала плечами.

– Вы расстались, но ты не знаешь об их нынешнем состоянии, я права? – ответом последовал кивок. – Хм, а в случае с дядей, ты уверена, что он жив, но не знаешь о его местоположении, ведь так? – вновь кивок. – А местоположение родителей тоже не знаешь. – кивок.

Леманн снова взглянула на часы, после чего встала с места, пригладила юбку и ушла на выход. Наверное на то самое пленарное заседание, которое недавно упоминалось. Остановившись у двери и придерживая рукой ручку, красивая женщина повернулась:

– Вы, случаем, не хотите присоединиться к Базе №3, на этот раз, как официальный соучастник? Вы рассказывали, что побывали у них. Само собой, мы спросим мнение занимающего временную должность капитана Анатолия Серафимовича и я учту ваше мнение. Я могу направить своих людей найти ещё больше сведений о вашем дяде, вы будете рядом со своими знакомыми, а также по вашим умениям я дам наиболее подходящую для войны и для вас самой должность. Вам не придётся больше переживать войну в одиночку и обходить всю страну ради поисков одного человека. Я даю вам слово.

Казалось бы, стоит согласиться, но если в разговоре с Владимиром майор узнает о силе Виктории, то прямая дорожка на поле брани обеспечена. Ну кто же знал, ну кто же знал, что девушка прям лично будет разговаривать с самим майором! Но ведь она сказала, что даст должность удобную Виктории. И если раньше гражданка боялась тех, кто не выслушивает желания простого народа и отправляет прямо в бой, то к счастью Леманн оказалась понимающим человеком, кого война до поры до времени не очерствила. Может рассказать о тех скрытых убийствах противников?

– Боженька, если ты меня слышишь, подай удачу на хороший итог моей недоговоренной правды. – встав с койки, Виктория последовала за Леманн на заседание.

♛┈⛧┈┈•༶༶•┈┈⛧┈♛