Виктория

Глава 3. Вперёд, в Ленинград! Part 3. Болезненные мерзости войны.

Не мне ночами снился теплый хлеб,
Сводя с ума до судорог голодных,
И не за мной тянулся санок след
До ямы той, где хоронили мертвых.

( "27 января — День памяти блокадного Ленинграда". О. Аникеева)

♛┈⛧┈┈•༶༶•┈┈⛧┈♛

По комнате разносился глухой стук пальцев по деревянному столу, пока обладатель пальцев скучающе уставился в летний пасмурный, из-за сильного ливня, пейзаж за окном. Взгляд не мог зацепиться за что-то другое. Время за окном не стояло на месте, в отличие от времени, что текло в комнате, которая никогда не менялась, изредка на полках стеллажа появлялись новые книги или на столе скапливалось большое количество железок и мелких деталек. Что уж говорить о владельце комнаты, что шёл вместе с комнатой по другому времени, так как почти не выходил из неё, а если ему удавалось выбираться из надоевшего тесного пространства, то всё казалось новым: цветы выросли в месте, в котором их не было, деревья выросли ещё более выше и ещё более массивнее. Практически всё снаружи менялось, пока застрявший в старом времени человек, и вёсший образ жизни комнатного растения, всё время находился дома, покуда слабое здоровье не позволяет долго находится снаружи.

Нежданно для владельца комнаты к нему постучались в дверь, после чего послышался знакомый писклявый как у мыши голос:

– Сестрица! Дядя приехал. Проходи к столу на ужин.

Владелеца кивнула и, слегка пошатываясь, постаралась ровно подойти к девочке, на что та заметила осложнения в походке и протянула руку в желании помочь. Домоседка, робко улыбаясь, приняла руку и пошла вместе с девочкой в столовою. Она по дороге спрашивала о здоровье и "Где твоя трость?", пока молчаливая девушка улыбалась и пожимала плечами, зная, что трость находится в кабинете отца, так как тот решил, что данную "деревяшку" стоит украсить вырезанными узорами. Спустя несколько шагов, дуэт девушки и девочки добрался до столовой, в которой уже стали радушно принимать приехавшего гостя из другого города.

– Подходите скорее, а то еда остынет. – заверещала мать, то носясь по кухне, то переговариваясь с деверем(Брат мужа).

– Хорошо. – с толикой обиды за не обращение на неё внимания, девочка подвела девушку к столу, после чего сама села рядом с ней.

Её лицо продолжало искажаться в лёгкой обиде, но оно быстро растворилось, стоило ей увидеть аппетитно пахнущую еду, а уголки губ и брови очень высоко приподнялись в выражении счастья и желания приступить к еде. Старший из братьев, который сидел напротив девочки, с укором взглянул на неё, мол неподобающе так себя вести,  пока сидящий рядом с ним дядя тихо смеялся вместе со своим братом. Девушка по очереди осматривала своих сестёр и братьев, пока те суетились между собой, давая снова себе знать, что существует хотя бы одна комната, в которой жизнь идёт в ногу со временем, текущем за порогом дома.

– Ну что-ж, дорогие зрители, кто желает нового представления? – обращаясь к собравшимся родственникам, дядя ухватился за свою сумку, которая всё это время висела на спинке стула.

– Прошу вас, не во время ужина. – матушка недовольно зацокала языком, а из-за произнесённых ею слов в глазах младших место восторга заняли грусть на пару с разочарованием.

Итак всегда, но не зря в детстве бабуля рассказывала, что на своём рабочем месте, то есть в доме, женщина являлась главной и заправляла своими законами, дабы сохранять порядок, что на месте, что в семье.

– Не волнуйся так, дорогая. Позволь Эду развлечь ребят. – голос подал отец.

Матушка только закатила глаза, так как её "дорогой" муж всегда был на стороне деверя, как только тот снова начинает задумывать, по её мнению, хаос среди её детей. Этот хаос приносил радость в дом, однако она прикрывала свою неприязнь к нему своей неприкрываемой заботой о своих детях и желала, чтобы эти непостижимые спектакли тот час же прекратились в её доме. Матушка или была слишком глупа, либо сама не хотела этого признавать, что занимается самообманом, считая свою материнскую заботу искренней, однако она не понимала насколько сильно видно её равнодушие со стороны. А ведь ещё говорила, что она одна любит всех своих сыновей и дочерей, пока настоящую заботу им дарили дядя с отцом.

– Потом ещё и удивляется, что никто на неё внимания не обращает. Зачем его обращать на того, кто его сам не обращает? – спросила саму себя девушка, пока вдруг не поправила себя. – Нет, а что если этот человек не уверен в себе и боится его проявлять?

Девушка посмотрела на свою матушку и хорошенько встряхнула головой, вследствие чего на неё недоверчиво покосились братья. Нет, человек, что даже не скрывает своё равнодушие к собственным детям, не может бояться открыться, бредни.

– Кстати, сестрёнка! –девушка повернулась на позыв младшей. – А когда ты проснёшься? Ты уже долго спишь, пора бы проснуться, не думаешь? – снова спросила девочка, мило натягивая улыбку.

***

– Эй, Виктория, вставай! – оглушительный для спящего человека голос и сильная тряска помогли окончательно проснуться ото сна.

Виктория сонно проморгалась и протёрла уголки глаз костяшками пальцев, пока Михаил выжидающе наблюдал за действиями только что проснувшейся девушки.

– Ну что, проснулась? – Миша протянул Виктории блокнот для письма, дожидаясь ответа.

– "Вполне." – виктория приподнялась, потягиваясь и разминая плечи.

– Завидно. Ты проспала всего два часа, а уже выспалась. – Михаил по-детски надул губы, но почти сразу встал с корточек и присел на стоящий неподалёку стул, пока в то же время Виктория молча убирала блокнот и поправляла сумку на плече, раздумывая в голове о возникшем сне, так как они сами являлись для неё редкостью. 

Прислушавшись к звукам, девушка заметила, что поезд стоит, а снаружи него слышится суета рабочих, так ещё и стемнело довольно быстро, что очень даже характерно для зимы. Когда она вопросительно взглянула на скучающего юношу, тот сперва не обратил внимания на немой вопрос, будто девушка должна знать, что происходит, но после быстро спохватился и принялся объяснять. За пятнадцать минут до пробуждения Виктории, поезд прибыл в пункт назначения, а точнее за несколько километров от него, так как железнодорожные пути к городу были отрезаны нацистской армией. Наилучшим выходом передачи продовольствия была авиация. Это хорошо понимали, поэтому 11 сентября в 1941 году начали операцию "Воздушный мост". "Мост" — слово образное. Заместитель начальника Главного Управления Гражданского воздушного флота М.Ф.Картушев на приёме у А.А.Жданова изложил план и маршруты полётов в Ленинград как раз в эту дату. Фактически операция началась 13 сентября, несмотря на то, что официально постановление "Об установлении транспортной воздушной связи с городом Ленинградом" было принято Государственным комитетом обороны только 20 сентября 1941 года. Но не об этом. После прибытия, Владимир сделал такой выговор пленённому бойцу гитлеровской армии: несколько вооружённых рабочих передадут его в руки Ленинградскому фронту РККА, а те пусть решают выпытать и расстрелять или только выпытать и отдать или в лагерь к военноплененным, или на завод, делать оружие и медикаменты.

После рассказа, Михаил опёрся на свою ладонь, изнеможённо вздохнул и устало взглянул в окно, предаваясь своим мыслям, хоть он и не выглядел как человек, что будто пару минут назад трудился без продыху. От него не разит специфическим ароматом, что должен выделяться при жизнедеятельности бактерий, да и нет признаков потовых желез. Так что, устал он морально, психологически, не физически. А вот Виктории следовало бы уже покинуть поезд и отправиться дальше, о чём она как раз и думала. Однако достоверной причины или хотя бы предлога для прощания в голове к сожалению не было, а вот так просто уйти нельзя, так как подобную резкую спешку могут заподозрить. Спустя пару минут дверь в вагон отворилась и из за неё показалось лицо испачканное в саже — Герг.

– Вас, Виктория, Владимир зовёт. – кочегар скрылся из виду, но дверь оставил приоткрытой.

Миша кивнул на неё и продолжил рассматривать вид за окном сосредоточенными глазами, как-будто он его интересовал и юноша совсем забыл о том, о чём думал несколько секунд назад. В ответ, Виктория неловко отвела взгляд, так как не в её принципах было молча прощаться, ведь это значило, что они больше не встретятся, а это было вполне вероятным.

– Ну, чего стоишь? Разве тебе не хочется отыскать дядю? – неожиданный вопрос со стороны юноши, заставил вздрогнуть и от чего-то внутренне съёжиться. – Или блокадный город не является твоим пунктом, который стоит посетить? – ответом стал отрицательное покачивание головы. – Тогда в чём дело?

Ответом послужило молчание и не совершение какого-либо действия, что могло бы хотя бы немного намекнуть на ответ девушки. В очередной раз устало вздыхая, Михаил уставил взгляд в покойные серые глаза, что изумили своим отсутствием бликов парня, от чего Виктория со стороны походила на живого мертвеца. Юноша встал со своего места и, взяв девушку под руку, повёл наружу из вагона, пока Виктория непонимающе на него глядела, понимая его намерения.

– Раз не хочешь выходить сама, придётся под руку выводить. Прямо как ребёнка. – Михаил по-отечески проводил спутницу на выход, однако сам остался на пороге выгона. – Всё, прощай.

Интересный случай, когда вы знакомы от силы несколько часов, а прощаетесь так, будто вы провели вместе всю детскую пору. В Калугине действительно есть нечто знакомое и родное, возможно это от одинакового русского происхождения, а возможно из-за другой схожести где-то в подкорках души. Смотря на него, Виктория чувствовала ещё и нечто другое, что не относило его к остальным, напротив отделяло. От него исходило больше "добродушия и кротости", чем жажды крови и безумства Виктора, или доблестной отваги и желания защищать других Ханьи. Поэтому Виктории не хотелось отдаляться от кого-то, от кого ещё исходит свет и жизнь, что прямо сейчас перед ней укрывались под равнодушием и сжатостью в своих словах.

– "Ты очень добр и неравнодушен к людям. Благодарю за времяпровождение!" – Виктория поклонилась, держа блокнот лицевой стороной к парню.
– Ага. – Михаил замолчал на несколько секунд, но почти сразу его глаза округлились, будто вспомнил что-то, и сразу же побежал за девушкой, пока та не скрылась из виду. – Если будешь проходить мимо Сталинграда, то посети его, там возможно есть человек, что поможет тебе!

Гражданка кивнула на крик юноши и помахала рукой на прощание, не переставая приближаться к городу, что так упорно пытаются погубить фашисты. Уже начали показываться полуразрушенные здания и всё лучше ощущались яркие человеческому носу запахи гари, гнилой плоти и ещё чего-то неприятного, мерзкого, хлипкого, от чего хотелось на время лишиться обоняния, лишь бы не ощущать данный "аромат", а голову не очень болезненно кружило. Чутьё не подсказывало, а прямо вопило, кричало, что Смерть-злодейка прячется где-то в заурядном тёмном уголке, готовясь подкрасться со спины и вмешаться в судьбу человека. Но порой, даже самый тёмный угол выделяется среди остальных и его можно спокойно обойти, не сталкиваясь с ранней смертью.

Виктория же знает, что сильнее, ловчее и чутче обычных людей, поэтому не боится быть узнанной какими-то нацистами, да и к тому-же смелости ей хватает, чтобы совершить пару-тройку убийств виновных в войне, хоть это и может дойти до верхушки и за ней могут отправить целые танки, чего девушке крайне не хочется, а посему, убивая, всегда проверяет: мёртв, или медленный пульс ещё имеется?

Саму по себе смерть большинство из людей боятся, некоторые стараются не думать о ней, так как мысли об этом мешают повседневным делам, кто-то относится к этому с неким трепетом, что после смерти можно попасть в рай, на небеса, где царит мир, гармония и ангелы, или в ад, глубоко под землю, что полна чертей и горящих котлов, если быть хорошим или настоящим злодеем. Лично Виктория не верит, что существует священное и грешное места, как это делают священнослужители или искренне набожные существа, а есть перерождение и бытие. Кто-то сказал, что душа человека может перерождаться 14 раз, после чего она отправится в бытие. Правда это или нет, но известно точно, что после перерождения человек забывает свою прошлую жизнь, но вопреки этому явлению ему всё-таки удаётся в некоторых вещах найти что-то знакомое из прошлой жизни. Интересно: если убитые солдаты переродятся, так как их убили не по их воле, они смогут узнать их убийцу и отомстить за себя?

На протяжении своего пути, Виктория часто задавалась этим вопросом, лицезрея лежащие бездыханные тела, чья кровь уже перестала течь, а впитавший себя её снег был укрыт другим, более плотным покровом, будто заметая следы наличия в этой округе бойни, однако полностью трупы он не смог скрыть, превращая данное место в кладбище безымянных солдат(и русских, и германских), чьи лица исказились в выражении отваги и страха за чужие и свою жизни. Ещё раз осмотрев лица солдат, Виктория подходила к каждому из них и закрывала им глаза, нашёптывая про себя молитву.

– Помяни, Господи, Боже нашего верного солдата.

***

Прокравшись через небольшие улочки и тёмные уголки окраины города, Виктория удачно избежала встреч с фрицами и прокралась внутрь одного из полуразрушенных зданий. Снаружи слышится какофония слов, произносящиеся хриплыми голосами людей, а изредкое похаркивание, будто человек пытается откашляться во время своей болезни, вызывало небольшой судорог. Постаравшись тихо пройти поближе в глубь, в центр Ленинграда, Виктория прислушивалась к разговорам граждан о недавних попытках германцев подавить дух русских, нападениях и о том, что чью-то очередную дочь забрали в Саласпилсский концлагерь. Известен он благодаря нацистам, что забирали советских детей разного возраста и использовали их в качестве биоматериала для создания медикаментов для раненых солдат. Находится он в Латвии, в восемнадцати километрах от города Риги рядом с городом Саласпилс. Виктория достаточно наслышана о жестоком обращении в нём и видела в подобном отношении некий посыл: на советских детях фрицы выплёскивают свою ненависть и злость к "Russen". Хоть и существует довольно логичная теория, что Германия хочет попросту обезопасить себя от потенциальной угрозы со стороны Советского Союза, а вот ненависть в каком-то смысле беспочвенна, ведь война — это в первую очередь кровопролитие и убийства людей одного за другим. Верхушка внутренней политики должна понимать это, что без пары десятков смертей не обойтись, к тому же если она сама напала на чужое государство, в то время как оно контратакует и принимает позицию конфронтации.

Была бы воля Виктории, девушка разнесла бы этот чёртов концлагерь и постаралась вытащить как можно больше невиновных ни в чём детей, при этом понимая, что разница в количестве солдат слишком большая и они попросту или зажмут её вместе с детьми, или накинуться на неё с огнестрельным оружием.

Пройдя ещё ближе и ближе к центру, Виктория начала замечать куда больше обычных ленинградских гражданских, и даже заметила небольшую цветочную лавку, на чьей вывеске была блеклая надпись с подозрительно знакомой фамилией.

– Может в мирное время я проходила мимо этого места? – беспристрастно бросив взгляд на худую женщину, поправляющую искусственные цветы, Виктория пошла быстрым шагом в сторону одного из заводов Ленинграда, из труб которого парил густой чёрный дым, привлекавший излишнее внимание.

Чем дольше девушка шагала по улице, тем яснее показывались на глаза мерзости конфликтов стран. На востоке дела обстоят куда лучше, но Ленинград настоящий пример отрешённого и изолированного от того света город, и Виктория это прекрасно понимает. Как и хорошо узнаёт в советских людях их непоколебимый, истинный русский дух! Надежды на лучшее будущее для страны согревают в суровые морозы и вьюги крепкие, закутанные в нежные и мягкие тела кротких и робких существ, души.

– Красивая дева, красивая дева!

Вздрогнув от неожиданного громкого пищавшего голоса, Виктория с любопытством посмотрела вниз, замечая как маленькое тельце в школьной форме держало её подол пальто своей крохотной ручонкой и лёгонько дёргало его, желая привлечь к себе внимание. Стоило ей опустить голову, как её лицо начали с любопытством и лёгким удивлением, даже с неким трепетом, рассматривать два больших карих глаза. Виктория предположила, что для местных выглядит слишком странно, поэтому постаралась отдёрнуть ручку маленького, и чересчур любопытного, человечка.

– У вас...карандашик упал. – с небольшой паузой тихо объяснился мальчик, протягивая деревянную "палку", на конце которой почти исчез грифель. – Правда, у вас он не заточен.

Виктория кивнула, говоря "Ты прав", протягивая руку, дабы потерянную вещицу из прохладной руки ребёнка. Однако, стоило девушке прикоснуться к ней, как мальчик резко встрепенулся и тряхнул рукой, от чего карандаш упал снег, и уже из него Виктория достала нужную вещицу и торопливо убрала к себе в сумку. Её напугало неожиданное действие мальчика, в то время как тот сам с испугом и беспокойством всё смотрел на руки девушки.

– У в-вас...да у вас они ледяные! – вскричал мальчик, ещё больше ставя Викторию в недоумение. – Я будто к смерти прикоснулся!

Поняв, что вылезло из своих уст, мальчик быстро зажал своими не менее холодным руками свой рот, боясь услышать последующих слов его "собеседницы". Виктория только помахала ладонями в знак, что всё хорошо, и жестом головой показала возвращаться домой, как только она заметила, что на дворе всё ещё темень и утро наступит ещё не скоро, а ребёнку в это время делать нечего.

Однако мальчик не хотел двигаться и просто таращился на неразговорчивую девушку, пока к их компании не подбежала женщина, что была не очень тепло укутана в одежды.

– Господи Боже, вот ты где! – женщина встревоженно всплескнула руками, стоило ей приблизиться к своему, предположительно, сыну. – Я же говорила, сразу после школы возвращайся домой!
– Но я жду папу, ты ведь сама говорила, что он скоро вернётся. – запротестовал мальчик, по-детски хмурясь брови и дуя мелкие губки.

На его слова, женщина виновато отвела взгляд и, не зная, что сказать, решила не отвечать на протест сына. Виктория глядела то на мальчика, что с самого начала увязался за ней, то на только что подошедшую женщину, являвшуюся матерью мальчика. Гражданка оценила сложившуюся перед её глазами ситуацию и опустилась к мальчику, попутно доставая блокнот с карандашом и приступая снова чиркать грифелем по бумаге. По завершению письма, Виктория перевернула бумагу мальчику, чтобы тот прочитал послание, что возможно его не очень обрадует, так как детское мышление по своей натуре очень упрямое и нежелающее воспринимать то, что ему не нравится:

– "Твоему отцу не понравится, если ты будешь ждать его в мороз."
– Но ведь!

На возглас парнишки, Виктория интенсивно покачала головой, и ею же указала на отчаявшуюся, не надолго, мать, намекая пареньку наконец-таки вернуться домой.

– Что там, что здесь, везде холодно... – проныл паренёк, тихо шмыгнув носом.

– Милое моё дитя, не волнуйся. – начала подбадривать и успокаивать мать. – Совсем скоро всё закончится. Майор Леманн всегда держит свои слова.

– "Майор Леманн?" – спросила Виктория.

– Странная вы девушка. – женщина вдруг отчего-то повеселела. – Кто же не знает её — основательницу вооружённых баз? – женщина издала последующий смешок, предварительно прикрыв рот ладонью. – Она очень учтивая, утончённая, а главное стойкая.

Виктория кивнула на ответ и поклонилась женщине на прощанье, после чего та со словами "Да храни вас Господь" ушла под руку со своим маленьким существом, что не переставало откровенно пялиться на незнакомку с холодными руками.

– И к чему мне эта странная встреча, Господь? – задала вопрос небу гражданка, с разливающимся теплом, с ноющей болью в груди.

♛┈⛧┈┈•༶༶•┈┈⛧┈♛