Академия стихий Folemento

10.10.

— Здесь ужасно неуютно.

Эмма сидела на старом профессорском столе в заброшенном подвале, где раньше проводились уроки Зельеварения. Ранее они устраивали здесь уборку с Джеком — несколько заклинаний от пыли и для мытья полов, Паркер был той ещё хозяюшкой. Старые грязные котлы были убраны в угол, некоторые расшатанные стулья тоже приставлены ближе к стенам, Джонсон требовала больше простора. Потом полупустой кабинет был завален подушками и одеялами, после — книгами. Но уютом всё равно не пахло. Джек сидел на одной из огромных подушек с книжкой в руках, ища заклинание для того, чтоб огонь на свечах горел вечно. Ничего вечного не бывает, и это немного злило Паркера — ну пускай не вечно, но хотя бы год пусть погорят. В трапезной ведь свет постоянный, это магия директрисы, неужели он не сможет также?

— И что ты предлагаешь? — спросил он лениво, нехотя отрываясь от чтения. Всё же «долгожительное» заклинание ему нужно не только для этого.

— Не знаю, — Джонсон нахмурилась. — Я требую осенних каникул, я привезу с дома всё, что только смогу притащить, и здесь всё запляшет! — воодушевлённо предложила она. — А пока я порисую. У тебя нет аллергии на краску? — она спрыгнула со стола и быстрыми шагами направилась в сторону своего рюкзака.

— Хм, — Джек лишь пожал плечами, переворачивая страницу. После чего взял палочку, пробормотал заклинание, и свеча загорелась.

— А в волшебном мире что, нет электричества? Вы только свечами и магией обходитесь? — поинтересовалась Эмма, выгружая из рюкзака баллончики с краской. Попытки Джека хоть и были увлекательны и забавны, но уже успели немного наскучить рыжей.

— Обычно во всех аристократических домах освещение держится на магии, как и в Академии. Я просто хочу, чтоб воск не заканчивался, — немного раздражённо ответил Паркер. — Или сгорал хотя бы не так быстро.

Эмма всё ещё непонимающе смотрела на него, но потом вновь переключила своё внимание на баллончики с краской и отправилась к одной из стен. Она хотела было попросить Джека магией передвинуть несколько стульев и освободить стену, но взглянув на его раздражённый и сосредоточенный вид, решила его не трогать. У него всё равно не получится нарушить законы физики. И начала переставлять стулья вручную.

— Почему бы нам их не выбросить? Они старые, сидеть на них неудобно. Или развалятся, или спина болеть будет, — предложила она, решив освободить ещё больше места тем, что начала ставить стулья друг на друга. Долго выстраивать эту башню не получилось из-за её роста, однако стало ещё свободнее.

— Это всё ещё собственность Академии, — буркнул Джек и наколдовал несколько шариков света вокруг Эммы — помнил, что та ужасно видит в темноте, а если уж собралась рисовать, то нужно хоть в этом ей помочь. После снова вернулся к мысленному спору с законами физики и воском свечи.

Эмма тихо вздохнула и начала рисовать. Это была та стена с выбитым окном — нужно было это как-то обыграть! Джонсон пожалела, что убрала стулья — сейчас бы ей хоть один не помешал. Ей не нравилось просить помощи, поэтому она лишь свела брови и угрюмо отправилась обратно за стулом. Поставила и залезла на него в попытках дотянуться до окна. Конечно, это было глупо — даже Джек когда выбивал его, приставлял учительский стол. Она высоко-высоко подняла руку с желтыми баллончиком и брызнула, проводя линию. Так она смогла достать до пространства под окном. Обрадовавшись небольшой победе, она провела красками что-то вроде полукруга и расстроенно спрыгнула со стула, понимая, что выше не достанет.

— Сэ-э-эмми, — раздосадованно протянула она. Никакой реакции. — Дже-е-ек, — он поднял голову, Эмма увидела, как он с усмешкой выгибает бровь. — Ты ещё не преисполнился в Вингардиум Левиоса настолько, чтоб поднять человека?

Джек прыснул в кулак.

— Я бы, конечно, мог попробовать, но ты можешь свалиться в любой момент. Я не хочу, чтоб ты падала с высоты вдвое больше моего, даже не твоего, роста.

Эмма надулась и села на стул, думая, что ещё в таком случае можно разрисовать.

— Но ты можешь попробовать левитировать сам баллончик, — предложил Джек, который не мог смотреть на расстроенную Эмму. Но это её особо не обрадовало.

— Думаю, для этого нужна хорошая ловкость и точность. Могу не рассчитать.

— Мерлин, Эмма, у тебя невероятная ловкость.

Конечно, для Эммы, которая привыкла всё держать под контролем, это было довольно сложно — не сжимать баллончик в руках до побеления костяшек, осторожно выводя узоры, а отправить его в свободный полёт, положившись лишь на взмахи палочкой. Возможно, была бы она чистокровной, с палочкой в руках с рождения, она бы так не переживала.

— Просто попробуй, — и Джек снова начал колдовать над свечой.

Эмме больше ничего не оставалось, и, конечно, она попробовала. Осторожно, неуверенно, но она смогла направить баллончик к окну и закончить рисование огромного солнца с дырой в виде окна по центру. Для неё это казалось чем-то символичным. Больше высота ей не требовалась, поэтому она вновь сжала баллончик в руках и продолжила рисовать более уверенно — много-много глаз, расположенных вертикально. Джек оторвался от чтения и довольно улыбнулся — у неё всё же получилось. Хотелось похвалить, но за месяц общения с Эммой он понял, что в таких делах её лучше не отвлекать. Поэтому лишь заворожённо наблюдал за взмахами баллончика в её руках.

После нескольких десятков глаз, похоже, что ей пришла новая идея, и она воспользовалась левитационными чарами уже более уверенно. На этот раз взяла кисть — не маленькую и тонкую, что помещается между пальцами, а такую, чтоб крепко держать всей рукой. Намочила её в черную краску и отправила в полёт — и совсем скоро там нарисовались птицы. Восторг Эммы было не описать словами — ей было страшно рисовать с помощью магии, но, как оказалось, у неё все превосходно получается. Она запрыгала на месте от радости, кисточка мягко приземлилась ей в руки, и она положила палочку обратно в карман чёрных шорт. Через некоторое время на рисунке появились цветы — ужасно мрачные, будто вот-вот завянут, несколько странных веток и эмблема маггловской рок-группы.

— Фух, я устала, — даже не сложив баллончики и кисти обратно, она бухнулась на подушки на полу. Джек заметил, что на её рубашке были следы от краски и предложил очистить их. — А, это? — она махнула рукой. Парень не смог уловить эмоций на её лице — он знал, что она обожала свои рубашки, и если она загрязнилась, разве не стоит это убрать? — Так даже красивее, — Джонсон улыбнулась и начала потягиваться.

— Теперь здесь уютнее? — судя по тому, что Джек отложил книгу и свечи, он устал пытаться что-то наколдовать и хотел заняться чем-то другим. Рисунок не был особо уютным — даже солнце с дырой, что уж говорить о множестве глаз. Но в этом определённо что-то было. Что-то Эммовское.

— Не то чтобы. После каникул я привезу магнитофон! Тогда здесь станет веселее, — рассказывала Эмма, предаваясь своим мечтам.

— А что ты планируешь делать с Розой? — неожиданно спросил парень. С того дня они почти не вспоминали о ней. Эмма заметно нахмурилась.

— Была у меня одна идея, но я не знаю, звать ли Руби. Я пока не решила, доверяю ли я ей, — она хмыкнула и закинула руки за голову, продолжая беззаботно валяться. Только вот тон её был совсем не беззаботный. — Руби знает, что я что-то задумала, и если с Розой что-то случится, она может сдать нас. Поэтому я думаю, что нужно держать Руби ближе, — серьёзно размышляла Эмма.

— Роза звала меня на свидание, — как бы вскользь произнёс Джек, не зная, как на это отреагирует рыжая — взрывом хохота или зловещей ухмылкой.

— До или после происшествия? — она вмиг перевернулась на живот и приподнялась на локтях. Тонкие брови были вздёрнуты вверх — она не умела выгибать одну, как Джек. Казалось, Эмма явно заинтересовалась их разговором.

— До. И я конечно же отказался.

Эмма задумчиво подпёрла рукой щеку — в её голове начинали происходить тяжелые мыслительные процессы. Джек чувствовал, как в мозгах у рыжей крутятся шестерёнки, поэтому не сдержался и улыбнулся.

— Ты подкинул мне замечательную идею того, как воплотить мой план более реалистично и не так травмоопасно. Мне нужно две вещи — первую я достану на осенних каникулах дома. А второе… Отправь письмо Руби. Пригласи её на чай — со мной, естественно, я не заставляю тебя идти на свидание с ней вместо Розы.

— Значит… — Джек вздохнул, понимая, что уже втянут в планы рыжей. — Идём в голубятню?

— Идём в голубятню, — ухмыльнулась Эмма.

Голубятня была в противоположной стороне от Астрономической башни, в подвале которой находился их тайник. Две башни окружали главный корпус Академии с разных сторон. Справа — Астрономическая, а слева — та, которая с голубятней.

Называть её только голубятней было неправильно — изначально, это огромная оранжерея, где проводятся уроки Травологии. Но многие студенты любят заглядывать туда и просто так — огромное уютное пространство, почему бы и нет. Путь туда лежит через белую мраморную лестницу — совсем не такую тёмную и старую, как здесь, на Астрономической башне, — и там довольно часто можно встретить призрака. Эмма искренне верила, что их здесь нет. По крайней мере, она их не видела. Всю грязную работу в Академии выполняли сиагрессы — невидимые магические существа; а как она узнала позже, в разных заведениях они свои — в Англии предпочитают домашних эльфов, в Европе — маленьких фей. А так как сиагрессы были невидимыми, то и пугаться было нечему.

Но за оранжереей ухаживал настоящий призрак — для магглорождённой Эммы это было неожиданно. Ну а сама голубятня находится над оранжереей, под самой крышей. Здесь нет смотровой площадки, как на Астрономической башне, но окна довольно большие, а подоконники широкие — выглядит не особо безопасно. На бесконечных жёрдочках сидят почтовые голуби, под потолком — огромная кормушка. Ещё Эмма слышала что-то о магии в этом месте — бесконечные штормы и злые ветра никак не вредят голубятне, а птицы и вовсе максимально защищены и чувствуют себя вполне комфортно. Может, эта магия также защищает неловких студентов, которые могли бы выпасть с широкого окна?

Джонсон не особо хотелось это проверять.

По пути они не встретили никого знакомого, даже призрака. Эмма сочла это хорошим знаком. Джек быстро набросал небольшое письмо, привязал его к лапке голубя и отправил на Терратео. Джонсон предложила ещё немного посидеть в тёплой оранжерее, но был поздний вечер — нужно было возвращаться на Фламмеус.

— Мы приведём кабинет Зельеварения в человеческий вид и сможем оставаться там, когда будем слишком уставшими… — бормотала она по пути к канатной дороге. Всё же лень родилась раньше неё. Джек ничего против прогулок на родной Фламмеус не имел.

***

13.10.

Громкий звонок — урок окончен. Двери кабинета Трансфигурации распахнулись, и в коридоры начали медленно выходить студенты. Картер Хаус, не самый приветливый молодой человек, вёл у них Трансфигурацию всего второй год, если верить слухам. Эмме нравился этот предмет, но ей не хватало уверенности в своих силах, из-за чего с этим преподавателем она болтала не так часто, как с другими. Джек же считал, что у Эммы получается лучше, чем у него, но он ей никогда в этом не признается — слишком заденется его гордость. Поэтому он с лёгкой улыбкой слушал о её волнениях и поддерживал тем, что занимался с ней по вечерам. Нужно, чтоб в магии у неё была хоть капля той уверенности, что есть в её повседневной жизни.

Джек держал в руках розу. После лёгкого взмаха палочкой она превратилась в перо. Эмма озадаченно хмыкнула и положила своё перо в карман. Она весь урок тщетно пыталась превратить его в цветок. А то, что у других это получалось, ещё больше злило её. Поэтому она включила всю свою доставучесть и докапывалась к Джеку, чтоб понять, как у него это получилось.

— Эмма, ещё раз повторяю, ты отлично колдуешь, но боишься. Перестань, — тихо говорил он, но не настолько, чтоб шёпот растворялся в толпе. — Если хочешь, пойдём в сады или оранжерею. Может, там ты вдохновишься цветами.

— Но я ведь делаю всё, как нам говорили, я просто бездарна… — драматично отвечает она.

— Мне стоит напомнить, сколько книг ты прочитала в начале сентября, чтоб наверстать упущенное от магического мира за столько лет маггловской жизни? Или что ты смогла самостоятельно изучить магическую алхимию и модифицировать Люмос? Эмма, очнись, у тебя прекрасные задатки.

На это Эмма не смогла ничего ответить. Они приняли решение не тратить время на то, чтоб дойти к оранжерее, и просто вышли в сады. Почувствовав солнечные лучи, Джонсон довольно зажмурилась и потянулась, почти как кошка. Всё-таки она обожала тепло — не зря ведь выросла во Флориде. И Фламмеус был самым тёплым островом (на Терратео было невыносимо жарко, но ей это не нравилось. Тепло Фламма было идеальным). На Логосмадже тепло держалось лишь здесь, в остальных местах постоянно было холодно и приходилось надевать школьную форму с согревающими чарами. А Эмме так нравилось ходить в шортах и рубашке.

— Какой цветок ты хочешь сделать? — спросил Джек, первым садясь на лавочку возле небольшого фонтана.

— Не знаю, — пожала плечами Эмма. Она не спешила садиться, просто встала напротив лавочки и о чём-то думала. Казалось, ещё немного, и она начнёт мерить шагами дорожку.

— Ну так может в этом проблема? Тебе нужно чётко знать, что ты хочешь наколдовать, Эмма, — Джеку хотелось фыркнуть и уйти, но ведь это Эмма. Ей нужно помочь — совсем немного, просто показать в каком направлении пойти. И она справится сама, он был уверен.

— Когда ты так говоришь — всё просто.

Эмма показала ему язык, после чего нахмурилась и отвернулась. Через несколько секунд Джек услышал удивлённый вздох, а после — красивейшую белую лилию, большую и свежую. Он улыбнулся — она всё-таки смогла.

— Ведь всё действительно просто.

Джонсон всё ещё не могла сказать ни слова, лишь удивлённо крутила лилию в руках. Джек не сдержался и поднялся, осторожно забирая её и вплетая рыжей в волосы.

— Красиво, — довольно улыбнулся он. Эмма наконец-то отошла от удивления.

— Но как?..

— Предполагаю, что пока учёба не началась, и ты была наедине с книгами — ты использовала свой внутренний потенциал и веру в магию. А когда тебя начали учить «как правильно», ты сбилась и начала пытаться узнавать всё заново. Поэтому… Не знаю... Тебе нужно колдовать как-то иначе?

Джек не был уверен в своём ответе. В конце-концов, пускать магию на самотёк тоже опасно — ведь для этого и существуют магические школы, чтоб с детства обучать детей, как правильно её контролировать. А с Эммой всё как-то не так.

— Но я думала, что у тебя всё получается, потому что ты строчишь конспекты. А я не могу на них сконцентрироваться, поэтому я глупая…

— Эмма, я уже говорил, ты не глупая. Если тебе это так важно, я считаю, что у тебя потенциал лучше, чем у меня. Просто у профессора Хауса не получилось его тебе раскрыть. А со мной или самостоятельно — получилось.

У Джонсон правда слабо укладывалось это в голове, но она была благодарна Джеку за то, что он так сильно верит в неё и помогает. Ведь, если быть честной, ей действительно хотелось быть лучшей во всём (именно из-за этого в начале сентября она и начала учиться сама), а магглорождённость и оторванность от магического мира ей мешают. Она слегка улыбнулась.

— Значит, придётся продолжать заниматься самообучением и, как ты, скучающе сидеть по вечерам с книгой, — она вздохнула, но теперь это звучало не грустно, а более наигранно и драматично.

— Я всё-таки смогла вас застать!

К фламмеусовцам подбежала Руби. Выглядела девочка уставшей, наверняка два урока Травологии и Трансфигурация не пощадили.

— Я получила ваше письмо, но не знала, как вас найти, — объяснила она. — В письме стояла сегодняшняя дата, я ведь не ошиблась? — лёгкий румянец лег на щёки Томпсон, пока она переводила взгляд с Джека на Эмму.

— Ох! — Джонсон хлопнула себя по лбу. — Мы немного задержались из-за Трансфигурации. А почему ты здесь? Джек разве не написал ждать около Астрономической башни?

— Да, просто знаете… про Астрономическую башню не самые лучшие слухи рассказывают… Я туда ходила только ради интервью с тобой... — лепетала Руби. — Так значит всё же туда?

Эмма ухмыльнулась и кивнула. Белая лилия всё ещё сияла в её волосах.

***

— …ну, в общем, вот здесь мы и устроились.

Эмма шагала по кабинету Зельеварения, ногой отпихивая подушки, проводя Руби мини-экскурсию. «Мини» — потому что здесь толком не было на что смотреть. Разрисованная Эммой стена, старые котлы и стулья, доска, на которой невозможно писать, подушки, одеяла и книги. Только профессорский стол более менее в нормальном состоянии. К нему они и шли. Палочкой она левитировала к столу несколько подушек, на что поймала усмешку Джека со взглядом, который буквально говорил «выделываешься?», на что Эмма коротко ухмыльнулась.

— После каникул я хочу немного оживить это место, и здесь будет круче! Вот. Какой чай ты будешь? — следом за подушками к столу левитировал чайник и чашки. Эмма открыла огромную коробку с разнообразными пакетиками и поставила её перед Руби. Она всё это время с открытым ртом слушала её.

— Я в жизни своей столько чая не видела… — удивлённо пробормотала Томпсон. — Может что-то посоветуешь?

— Хм… — Эмма быстрыми движениями начала рыться в пакетиках. — Ты напоминаешь мне чай с ройбушом. Вот он, — она зажала между двумя пальцами пакетик и помахала им. — Но он специфический. Даже мне не нравится. Не подумай, что это оскорбление, просто у меня есть привычка придумывать странные ассоциации к людям. Могу предложить с карамелью или с ванилью, самое то для начинающего. Или всё же тебе что-то классическое? Каркадэ? Бергамот? Кстати, каркадэ тоже тебе подходит… — Эмма вновь начала витать в облаках, думая, какой чай больше олицетворяет Руби — ройбуш или каркадэ?

— Эй, а мне ты никогда не говорила, что я похож на чай, — вывел Джонсон из своих мыслей Джек, чуть нахмурившись.

— Просто ты не любишь чай, — она показала ему язык и снова отвернулась к Руби. Парень недовольно скрестил руки на груди.

— Я тоже буду чай, завари и мне, — настойчиво потребовал он.

— Я помню, что ты оскорбил этот напиток богов, повелитель чайного дерева не хочет давать тебе чай, — с сарказмом отвечала Эмма, сдерживая улыбку. Руби же не скрывала и тихо хихикала.

Джек надулся и сел на одну из подушек, притягивая к себе коробку с чаем. Немного порылся в ней и достал какой-то пакетик.

— Я буду это.

— Чёрный чай, Сэмми, ты серьёзно? — Эмма закатила глаза. — Так и блещешь оригинальностью. Ладно.

Через несколько минут на столе стояли три чашки — каркадэ для Руби, чёрный чай для Джека и белый для Эммы. Рыжая с жалостью посмотрела на парня.

— Мне, конечно, нравится, что ты собрался пить его без сахара, как и своё вонючее кофе, но может тебе хоть мяты подкинуть? У меня специально есть засушенные листья…

— Нет, — прозвучало немного обиженно. Джек хмыкнул и упрямо начал пить чай.

Троица молча пила чай некоторое время. Тишину нарушала лишь постукивающая палочкой Эмма, которой постоянно нужно было что-то крутить в руках. Без этого она была не Эммой, и Джек давно привык к лёгкому шуму от неё даже в полной тишине. Для Руби же это было чем-то новым, сбивающим с мыслей. Поэтому она и заговорила первой.

— Так, вы меня позвали… Чтоб попить чай в заброшенном кабинете? Или… — она чуть сжалась. Эмма с наслаждением уловила этот едва заметный блеск страха в глазах Томпсон, который тут же сменился отважностью. Но она не продолжила предложение.

— Мы тебя позвали, потому что мне показалось, что ты можешь помочь.

Или навредить…

Этого Эмма уже конечно же не сказала — но думала, определённо думала. Пока что Руби показывала себя лишь с позитивных сторон, которые нравились Джонсон, и она вот-вот подпустила Томпсон ближе, но… что-то останавливало её. Чёртова паранойя. Даже Джек вошёл в доверие рыжей быстрее.

— Это связано с Розой.

Тишина явно стала напряжённее. Лишь Джек громко хлебал чай, специально никак это не комментируя. Даже не сказав, какую гадость он пьет.

— Так и знала, что ты не оставишь это в покое… — вздохнула Руби. — Ты тоже думаешь, что она сделала это специально?

Тоже.

Это определённо согрело сердце Эммы. Она поняла, что Руби на её стороне, отчего самодовольно ухмыльнулась и кивнула. Наконец-то в разговор вступил Джек.

— Она знала, что делала. Я тренировался с ней и видел её уровень, она управляет водой лучше всех на первом курсе.

Руби ошарашенно приоткрыла рот, но не смогла издать ни звука. Она до последнего надеялась, что это лишь несчастный случай.

— А я вам чем могу помочь? — тихо, на выдохе спросила она.