Глава 6. Матушка.
Вечер в поместье Престон был тихим, как всегда. В гостиной, где когда-то собирались гости, теперь царила полутьма, нарушаемая лишь мерцанием огня в камине. Одлин сидела в своем любимом кресле, укутанная в шерстяной плед, а Шейлин и Персиваль расположились на полу перед ней. Они редко проводили время вместе таким образом, но сегодня Одлин, казалось, была в настроении для разговоров.
- Вы знаете, - начала она, глядя на огонь, - наша семья всегда была особенной. Не потому, что мы лучше других, а потому, что мы... другие.
Шейлин подняла голову, ее глаза, обычно пустые, теперь светились любопытством. Персиваль, сидевший рядом, почувствовал, как в воздухе повисло напряжение.
- Наши предки, - продолжала Одлин, - были людьми сильными. Они основали это поместье, построили его своими руками. Они верили в труд, в честь, в долг перед землей и людьми. - Она сделала паузу, словно взвешивая каждое слово. - Но времена меняются. То, что было важно тогда, сейчас уже не имеет значения.
- А Шая? Расскажи про нее, я видела ее портрет. Почему он стоит завешенный в заброшенном крыле поместья, он же такой красивый! - неожиданно спросила Шейлин. Ее голос звучал тихо, но в нем чувствовалась настойчивость.
Одлин вздрогнула, словно имя далекого предка было чем-то запретным.
- Шая... - повторила она, глядя на дочь. - Шая была сильной женщиной. Она любила этот лес, это поместье. Но... - Одлин замолчала, словно ища подходящие слова. - Она жила в другое время. Тогда люди верили в сказки, в легенды. Сейчас все иначе.
- Но что она сделала? - настаивал Персиваль. Он чувствовал, что мать что-то скрывает.
Одлин вздохнула, ее лицо стало серьезным.
- Шая была благочестивой охотницей и кормилицей. Она обеспечивала наш народ едой, защищала его от опасностей. Люди уважали ее, считали героиней, матерью для всех. Но потом... - Одлин замолчала, словно боясь продолжать.
- Что случилось? - спросила Шейлин, ее голос перешел на шепот.
- Она предала нас, - наконец сказала Одлин. - Она заключила сделку с теми, кто хотел уничтожить наш народ. Ее действия привели к гибели многих. Она опозорила наш род, и с тех пор мы стараемся забыть о ее заслугах.
Шейлин и Персиваль молчали, потрясенные услышанным. Они никогда не думали, что их предок мог быть предателем.
- Почему ты никогда не рассказывала нам об этом? - спросил Персиваль.
- Потому что я хотела защитить вас, - ответила Одлин. - Вы не должны нести груз прошлого. Вы должны жить своей жизнью, а не чужой.
Она тяжело поднялась с кресла, оставив детей наедине. Одлин была обеспокоена тем, что приходилось раскрывать семейные тайны. Еще больше ее волновало, как преподнести история так, чтобы дети поверили и поддерживали легенду Шаи, как о предательнице. Старую женщину не интересовало, была это правда или нет, в отличии от любопытных детей. Это была неприложная истина, не нуждающаяся в подтверждении. История передавалась из уст в уста в этой семье.
Шейлин и Персиваль сидели молча, каждый погруженный в свои мысли. Огонь в камине потрескивал, отбрасывая длинные тени на стены. Шейлин первой нарушила тишину.
- Она лжет, - сказала она, не отрывая взгляда от огня.
- Что? - Персиваль повернулся к ней, удивленный.
- Мать. Она лжет о Шае. Или, по крайней мере, недоговаривает.
Персиваль нахмурился. Он привык доверять матери, и слова сестры вызвали у него внутренний протест.
- Почему ты так думаешь? Она просто хочет защитить нас.
- Защитить? - Шейлин резко повернулась к нему, ее глаза горели, заразившись пламенем камина. - Она хочет скрыть правду. Ты слышал, как она говорила? «Она опозорила наш род». Это звучало так, будто она повторяла чьи-то слова, а не свои собственные.
- Может, она просто не хочет, чтобы мы плохо думали о своей семье, - возразил Персиваль. - Шая предала свой народ. Это факт.
- Факт? - Шейлин усмехнулась. - Ты веришь всему, что тебе говорят? Ты никогда не задумывался, что за этим стоит?
- А ты? - Персиваль почувствовал, как в нем закипает раздражение. - Ты всегда веришь своим «чувствам», но они могут обманывать.
- Мои чувства не обманывают, - резко отрезала Шейлин. - Я знаю, что Шая не была предательницей. Она что-то скрывала, но не ради себя.
- Откуда ты это знаешь? - спросил Персиваль, его голос звучал резче, чем он хотел.
- Потому что я чувствую ее, - ответила Шейлин, ее голос стал тише, но в нем чувствовалась непоколебимая уверенность. - Когда я вижу ее во сне, она не выглядит как предательница. Она выглядит как... как кто-то, кто пожертвовал всем ради других.
Персиваль замолчал. Он не знал, что сказать. С одной стороны, он привык доверять матери, с другой - Шейлин всегда была ближе к чему-то необъяснимому, что он не мог понять.
- Ты слишком много думаешь об этом, - наконец сказал он. - Может, тебе просто не нравится, что наша прабабка была не такой, как ты думала.
- А может, ты просто боишься узнать правду, - парировала Шейлин. - Тебе удобно верить матери, потому что это проще.
- Это не проще, это логично, - возразил Персиваль. - Ты строишь свои теории на снах и чувствах, но это не доказательства.
- А что тогда доказательства? - Шейлин встала, ее голос дрожал от эмоций. - Слова матушки? Она сама сказала, что хочет забыть прошлое. Но прошлое не забывается, Перси. Только оно и есть у нас.
Персиваль смотрел на нее, чувствуя, как их спор заходит в тупик. Он не хотел ссориться, но не мог просто согласиться с ней.
- Хорошо, - наконец сказал он. - Допустим, ты права. Что ты предлагаешь?
- Я найду правду, - твердо ответила Шейлин. - С матушкой или без нее.