Глава 4. Бархат и мед.
Жизнь Персиваля текла размеренно. Он посещал занятия, где обучали не обороне и охоте, а теоретическим знаниям: о съедобных травах, лекарственных средствах, известных опасностях и способах им противостоять. Конечно, на таких уроках рассказывали и легенды, и мифы.
В обыденности будней курчавого рыжего мальчишки была стабильность и любовь, воплощенные в его старшей сестре Шейлин. Она ассоциировалась у него с бархатистой кожей персика, белыми цветками шиповника и порой с духотой, предвещавшей ливень. Если говорить о девушке, нельзя не отметить медный отлив ее рыжих волос, небесную глубину глаз и стройность ног. Шейлин была общительнее брата, достаточно открыта, но при этом сохраняла немногословие, отрешенность и легкую потерянность. Ее взгляд, казавшийся пустым, скрывал непомерную печаль, которую мог понять лишь Персиваль.
Они понимали друг друга на каком-то метафизическом, внетелесном уровне, недоступном даже их матери. К слову, мать нежно любила своих, надо признать, неоднозначных отпрысков, оберегала их и не чувствовала за собой вины в сложившихся обстоятельствах.
Персиваль ощущал, что его связь с природой делает его чем-то большим, чем просто юношей, но одновременно отдаляет от общества. Он видел, как люди разрушают то, что так любит, и это наполняло его грустью. Однако он не мог ненавидеть их — он понимал, что они просто не видят того, что видит он.
Порой, сидя на пыльном чердаке, он мечтал о мире, где люди и природа живут в гармонии. Он представлял, как его предки, основатели Приствуда, создавали этот мир, и как он, возможно, сможет его восстановить. Но эти мечты были такими же хрупкими, как страницы рукописных книг, за которыми он коротал часы одиночества в поисках ответов на свои вопросы.
Надо сказать, что парнишка ни в коем случае не был удручен своим одиночеством. Он выбрал его сам, как сам же и определял, ведь тяготить может лишь навязанное одиночество — изгнание, проще говоря. Перси никогда не считал себя изгоем. Он вообще не был уверен, что люди замечают его, видят или признают его существование. А то, чего нет, нельзя исключить, ведь так? П — Перси, Престон, привидение, Приствуд, поместье...
В своих изысканиях среди манускриптов Персиваль часто отвлекался на навязчивый образ сестры. У нее был высокий, благородный лоб, который она неизменно подчеркивала, разделяя рыжие волосы идеально ровным пробором. Ее лицо, полноватое и розовое, всегда сияло изнутри, словно озаренное солнечным светом. Она казалась потомком Светоносной Богини, чистокровной эльфийкой, бережно укрытой священной чащей Альгид и вскормленной молоком лесной нимфы. Ее звали Шейлин Престон.