Глава 2
Нильде — 7, Ардену — 10 лет
Sad Song - We The Kings feat. Elena Coats
Let It Burn - Red
Alone In A Room - Asking Alexandria
My Demons - Starset
Болеть — полный отстой. Нильде ненавидела болеть.
Доктор говорил, что у нее плохо работает сердце. И его постоянно нужно лечить.
Сколько Нильде себя помнила, перед глазами всегда проносились белые стены, противные таблетки и специфический запах хлорки.
«Ненавижу».
Девочка вздохнула, обхватив коленки руками.
Худенькая, вся в веснушках, с крошечным, вздернутым носиком и копной ярко-рыжих кудрей, она напоминала куколку.
Нильде бросила очередной угрюмый взгляд в окно.
Там, за стеклом, открывался вид на подростков, играющих на опушке леса. Они весело гоняли мяч на импровизированной площадке.
Был уже конец августа.
Все нормальные дети собирались в первый класс, а она...
«Домашнее обучение».
Потому что ее здоровье не позволяло учиться там, где все.
«Я другая. Странная», — горько подумала девочка, уткнувшись носом в стекло.
Раньше, когда Нильде была помладше, старшие братья с ней играли.
Но теперь они стали взрослыми.
Кайдена дома почти не было.
Все говорили, что он гений. Очень умный, в школе учился лучше остальных, набирая высшие баллы, и легко перескочил на пару классов вперед. Ему исполнилось целых четырнадцать — и все свое время мальчик проводил за съемками.
Нильде немножко злилась, но больше — гордилась своим братом и восхищалась. У них всегда была особая связь. С самого ее рождения.
«Кай самый крутой в мире!»
Нильде до дыр пересмотрела все фильмы с ним.
Он был очень знаменитым актером, и когда Кайден просто шел по улице с сестрой, то его постоянно останавливали поклонники, чтобы взять автограф или сфотографироваться.
Девочка никогда не завидовала. Она испытывала прилив радости, видя Кайдена счастливым.
Когда высвобождалась свободная минутка, он тусовался в компании лучших друзей — Вильяма, Риза, Дэниела, Скорпиона.
Конечно, с мальчишками было веселее, чем с болеющей сестрой.
Тем более, они были все его возраста. Не то, что маленькая Нильде...
«Нет. Кай меня любит», — остановила обиженный поток мыслей девочка.
«Ведь братик пишет мне каждый день. Он приносит мне подарки. А когда заходит домой, то сразу бежит ко мне и обнимает. Я очень люблю Кая».
Она не хотела обижаться на него, но это все равно задевало Нильде. Она была маленьким ребенком, который хотел, чтобы с ней проводили время. Желательно — все время.
У нее был и второй старший брат. Николай. Он был шумным, веселым, а еще — боксером.
«Ни сильный...»
Каждый раз приносил домой только золотые медали с соревнований. Нильде гордилась им тоже.
Николай учил ее русским словам, смешил, отвлекая от болезни, играл в приставку, показывал разные боксерские приемы. Он был ее защитником, когда она пакостничала или хулиганила, никогда не сдавал родителям и стоял за сестренку горой.
Но Ни тоже вечно пропадал с друзьями. Ему было тринадцать, и он уже учился в старшей школе.
Скорпи, когда приходил к ним в гости, всегда веселил Нильде, играл с ней в прятки или рубился в стрелялки, показывая свои секретные приемы девочке.
Казалось, это было в другой жизни...
Она все реже его видела.
Вильям и Дэниел не были так дружелюбны, но зато Нильде любила их доставать.
«Дэнни смешно кричал, когда я выдернула шнур его компьютера во время игры», — плутовато хихикнула Нильде.
Когда мальчишки приходили к ним домой, чтобы побыть с Каем и Нико, то она вдоволь их дразнила — пугала из-за угла, прятала телефоны, строила рожицы, повторяла специально каждое слово, выводя всех из себя.
Из всей шумной компании она любила больше всех дядю Риза.
Он был самым старшим. Никогда не ругал, не ворчал, как Дэн, не хмурился, как Ви, обычно сажал на свои колени, приносил каждый раз ей чего-то вкусного, рассказывал интересные истории и не прогонял, когда мальчики шептались между собой о разном взрослом.
«Иди сюда, ребенок», — звал он, и Нильде охотно мчалась навстречу. Ему она, в отличие от остальных, пакости не устраивала.
Дядя Риз болел, как она, и он тоже провел все детство в больницах. Но у него теперь было много друзей. Нильде хотелось верить, что и у нее они появятся однажды.
«А еще дядя Риз научил меня плохим словам. Но я их буду говорить только злым людям», — Нильде поморщила носик.
Дети все еще бегали.
Она никогда не переходила на тот участок. За забор их особняка.
Родители говорили, что это опасно. Лучше играть у них во дворе — он был необъятным, с прекрасным лабиринтом садов, огромным комплексом статуй и голубых фонтанов.
Темный дворец, окруженный густым лесом. Район был вдали от городского шума.
«В лес гулять меня одну тоже не пускают...» — с досадой подумала девочка.
Они переехали сюда недавно.
Раньше у них был другой дом — рядом с океаном. Нильде там нравилось, но мамочке было плохо. Вода ее стала пугать. И папа, конечно, исправил это.
Новый город.
Новые воспоминания.
Район для Нильде был неизведанным. И она решительно настроилась это исправить. Прямо сейчас.
«Не хочу грустить. Я тоже пойду поиграю с ними!»
Девочка вскочила с подоконника и, собрав пышные юбки голубого платья, ринулась вниз по лестнице.
Няня дремала, братья как всегда ушли по своим делам, папа был на работе, а мамочка — сидела за ноутбуком.
— Малышка, ты куда собралась? — Эви тут же подняла голову.
— Можно в сад, мамочка? — Нильде подошла к ней и крепко обняла, обвив своими тонкими ручками талию девушки.
Она обожала маму. Так же сильно, как и папу. Они были для нее самыми лучшими на свете. Всегда заботливые, внимательные — родители окутывали дочку бесконечной любовью.
— Конечно, моя радость, — Эви поцеловала ребенка в лоб и тепло улыбнулась. Ее маленькая девочка так быстро росла... — Хочешь, пойдем вместе? — предложила она. — Дай мне пять минут, я быстро закончу работу и приду.
— Можно я одна? — Нильде не стала упоминать про то, куда собирается пойти, оставив это при себе. — Пожалуйста!
— Ладно, Ни, только будь осторожна, — предостерегла ее мама. — Не выходи на дорогу одна.
Девочка невинно улыбнулась, напялив шляпку на голову:
— Да, мамочка.
Она незаметно стащила ключ-карту и прямо сейчас зажимала ее в складках воздушного платья.
Нильде собиралась разблокировать забор этой штукой и обойти систему. Она уже видела, как так делал Кай, когда тайком уходил по ночам куда-то.
Это должно было сработать.
«Прости, мам, но я очень быстро вернусь! Обещаю!» — извинилась про себя Нильде. Чувство вины кольнуло за ложь, но девочка не собиралась упустить свой шанс.
Оказавшись в саду, она прошмыгнула незаметно от охраны по своей любимой затененной тропинке и вскоре оказалась у бесконечного забора. Никакой сигнализации. Не с этим ключом.
Никто даже не заметил. Думали, она бегает по саду, как и всегда.
«Спасибо, братик Кай», — проказливо улыбнулась девочка.
Вскоре Нильде была уже на свободе.
Там, куда ей всегда запрещали ходить.
Девочка дошла до конца аллеи с красивыми домами и оказалась в другой части квартала. Они жили на границе элитного комплекса и...
Папа говорил, что на другой стороне живут люди, с которыми он предпочел бы не иметь дел. Нильде не знала, были ли они его врагами, или просто не нравились папочке, но...
«Они не навредят мне. Им, наверное, по столько же, как и мне. Или немножко больше. Неважно», — она отряхнула платье и подняла голову, глядя на дома перед собой.
Они были намного меньше, чем их дом или те, что шли по другую сторону аллеи.
Нильде с любопытством разглядывала местность и, недолго думая, направилась в сторону опушки, которую видела с окна.
«Надеюсь, те ребята не ушли...»
Да.
Все были там. Играли.
Шестеро.
Трое девочек и трое мальчишек.
Нильде, притаившись за деревом, внимательно их рассмотрела.
Они были старше нее на пару лет. Не такие взрослые, как Кайден или Риз. Может, лет двенадцати. Она точно не знала.
Первый мальчик, с потрепанными светлыми волосами, старался обойти второго — с бритой головой, который ловко вел мяч. Третий — облокотился о спинку небольшой лавочки и со скукой наблюдал. Видимо, ему надоело играть самому. У этого были темные длинные волосы, собранные в хвостик на затылке. Он выглядел почти таким же сильным, как Николай. Глубокая царапина рассекала его бровь надвое.
Рядом с ним сидели две девочки, светловолосые, кажется, сестры.
Они тоже увлеченно следили за игрой и хихикали между собой.
Третья — висела на турнике. У нее были короткие темные волосы и большой синяк на щеке.
Нильде удивил их внешний вид.
Они выглядели неопрятными, в порванной одежде, обносках.
Гардероб Нильде был полон разных дорогих вещей. Дамиан покупал ей все, что она желала. У нее были отдельные комнаты для блестящей обуви, курток, платьев, сумочек — всего. Она обожала выбирать одежду с няней. Это был ее маленький утренний ритуал, сразу после чистки зубов и заправления постели.
Как и выбор прически. Прямо сейчас ее волосы были стянуты шелковой синей ленточкой. Этих вещичек у Нильде тоже было навалом...
Глядя на детей, она не испытала отвращения или неприязни. Только удивление.
«Какая разница, как кто выглядит? Папочка говорит, что важнее — сердце человека. Вдруг у них оно хорошее?..»
Мяч откатился прямо к ее ногам.
Нильде наклонилась, поднимая его.
Маленькие пальцы скользнули по грязному шву, с интересом изучая.
«Пора».
Она вышла из своего укрытия и робко улыбнулась компании.
Разговоры мигом стихли.
Ее окинули неодобрительными взглядами.
— Что ты тут забыла? — подала голос одна из девочек. Та, что сидела с краю обшарпанной скамейки. Она вызывающе надула шарик жвачки, и он лопнул.
Нильде не обратила внимание на ее вызывающий тон. Подошла поближе.
— Можно поиграть с вами? Я Нильде.
— Никто твоего имени не спрашивал. Это наша территория. И наша площадка.
«Но площадка в лесу, а лес — общий», — хотелось поспорить Нильде, но она сдержалась, не желая затевать ссору с потенциальными друзьями.
— Так-так-так, кого мы видим, — светловолосый мальчишка встал прямо перед Нильде. — Пришла похвастаться? — ядовито бросил.
«Почему они злятся на меня?»
Ее платье казалось неуместно красивым среди ржавой ограды и самодельных футбольных ворот с облупившейся краской — словно облако, случайно забредшее в трущобы.
— Нет. Я хочу подружиться...
— Подружиться она хочет — послушайте эту мелочь, — сипло рассмеялась девочка с синяком, перебросившись с мальчишками странным взглядом. — Мяч верни.
— Я... Я просто нашла... — заикнулась Нильде.
С ней никто так раньше не разговаривал. Все были вежливыми, а если и поддразнивали — то по-доброму. Не как эти ребята.
Она неуверенно протянула им мяч.
— Нашла! — передразнила девочка, выплюнув жвачку. — Она его «нашла»! А может, украсть хотела? Богатенькие любят же брать чужое. Да?
Они обступили ее. Кто-то сбил с Нильде шляпку.
Она вздрогнула.
— Я ничего не крала, — возразила тихо, но уже увереннее, сжав руки в кулаки. Ей не за что было стыдиться.
Ответный смех был острым, как битое стекло.
— Тебя сверху прислали поглядеть, как нищие живут? — насмешливо выдал мальчик с бритой головой.
— Я просто хотела...
— Ага. «Просто», — кто-то толкнул ее на землю.
Нильде стиснула зубы, отказываясь плакать. Даже когда упала.
Не хотела показаться слабачкой.
Но это только раззадорило их больше — потому что не получили ожидаемую реакцию.
Один из мальчишек схватил ее за плечо, грубо поднимая.
— Что? До сих пор хочешь дружить? — передразнил он девочку.
— Нет. Вы все злые, — Нильде попыталась вырваться.
Конечно, он не отпустил. Швырнул ее своему дружку, будто игрушку.
Тот перехватил девочку. Беспощадно дернул за ленты в ее волосах, срывая их. Вместе с прядями.
— Больно! — она всхлипнула, пытаясь защититься, но без толку.
Он сильнее. И их было больше.
«Мне страшно...»
Слезы все-таки потекли по лицу Нильде.
Потому что они толкали ее, называли мерзкими словами, а потом вцепились в платье. Девочки лишь смеялись, подначивая их продолжить издевки. Ожесточить игру.
Сердце Нильде то подскакивало к горлу, то замедляло ритм.
«Хочу, чтобы они перестали... Я хочу домой...»
Ткань платья затрещала по швам.
Она зажмурилась, вся сжавшись.
Как вдруг...
Темноволосый мрачный мальчик молча перегородил путь обидчикам.
Нильде распахнула глаза. Прямо перед ней стоял силуэт. Она не видела его лица. Только спину.
Компания замерла.
Они перепугались до смерти. Казалось, от ужаса их тела парализовало. Лица девочек стали отвратительно-белыми, как мел.
Человек не произнес ни слова.
Просто продолжил сверлить их мертвым взглядом.
А потом пошел вперед. Медленно.
Шаг.
Еще шаг.
Остальные стали пятиться.
«Почему?» — недоумевала Нильде.
Мальчик подошел к тому, кто издевался над ней больше всех.
Послышался хруст.
Следом — тошнотворный вопль. Потому что сломал ему нос.
Кровь брызнула во все стороны. Картину загораживала спина спасителя. Но она заметила, как алая кровь оросила землю и траву, пропитывая ее.
Все произошло слишком быстро. Драки, как таковой не было. Остальные, завидев это, бросились врассыпную вслед за побитым товарищем. Никто не посмел даже вздумать — ударить в ответ или огрызнуться, несмотря на то, что Брут был младше них. Они все хорошо знали, на что он способен. Жестокости в нем было не унять. То, что Брут остановился на переломе носа — огромная щедрость. Судьбу испытывать не хотелось.
«Он спас меня...»
Нильде робко дернула его за рукав черной толстовки.
Мальчик повернулся к ней.
А она оцепенела.
В нем не было ничего, что бы ужасало.
«Странно, отчего все испугались? Еще до удара...»
Он казался прекрасным.
Почти волшебным.
Обсидиановые глаза, темные, растрепанные волосы. Хмурый, худощавый и бесконечно печальный. На вид он был немного старше нее.
«Красивый...»
— Спасибо, — обходительно сверкнула ямочками на щеках Нильде, но тот не ответил на благодарность. Остался безучастным к ее обаянию.
Только смотрел на Нильде пустым, отсутствующим взглядом.
Черные глаза впились в веснушчатое лицо, рыжие локоны, синие, как небо, глаза. Пышное голубое платье.
— Как тебя зовут? — дружелюбно поинтересовалась девочка, с любопытством рассматривая его в ответ. — Ты как темный эльф из сказок.
Мальчик в замешательстве моргнул.
Почти испуганно.
Никто прежде не говорил ему ничего подобного.
Бруту хотелось исчезнуть — он не понимал, как это возможно — чтобы на него смотрели с добротой.
Может, ошиблась? Спутала с кем-то?..
Но нет. Девочка продолжала улыбаться. Не насмешливо. Не с издевкой.
«Почему?»
Брут казался ошеломленным тем, что она до сих пор глядит на него без страха, пренебрежения или отвращения. Это сбивало с толку.
На его обычно мертвом лице скользнула тень недоумения.
Даже Туман, когда смотрел ему в глаза, был настороже. Не терял бдительности ни на мгновение. Знал — повернись он спиной, и Брут нападет. Перегрызет глотку, как бешеный цербер.
Скорпион глядел на него точно так же. Аврора — сестра Тумана, морщилась и отводила взгляд. Словно вынести присутствие Брута было тяжким испытанием.
Но эта девочка... Она сказала, что он похож на эльфа. Не на монстра. Казалась искренней, светлой. Как крошечный лучик.
И ему впервые в жизни не хотелось причинять боль.
Только не ей.
— Ты поранился, — нахмурилась Нильде. Аккуратно взяла его за руку. Костяшки были разбиты, кожа с них слезла.
— Стой здесь, я принесу пластырь! — строго скомандовала она и убежала, оставив после себя запах сирени и солнца.
Брут послушно застыл на месте. Сам не знал, почему решил послушаться. Даже не шелохнулся. Терпеливо ждал, пока она вернется.
И вот девочка, спотыкаясь, помчалась к Бруту.
«Впервые бегут не от меня. А ко мне...»
Ее щеки слегка раскраснелись от бега.
— Можно? — Нильде протянула ладошку, и он неуверенно вложил в нее свою. Слегка дрожащую. Надеясь, что она не заметит.
Теплая. Ее рука была такой теплой. Грела его, ледяную.
И удивительно нежной.
Девочка огорченно вздохнула, вид ран Брута ее расстраивал.
Других это никогда не волновало...
Потом бережно подула на ссадину, чтобы болело меньше.
В груди у него что-то перевернулось.
Пластырь был с маленькими звездочками. Желтыми и красными.
— Вот. Так лучше, — сказала она, прижимая липкую ленту к его руке, а он отчего-то стоял, позволяя ей это сделать.
— Я Нильде, — сообщила девочка наконец, выпустив его холодные пальцы. — Ты знаешь английский? Или ты иностранец? Мой старший братик тоже не американец, он из России и... — верещала она без умолку, а Брут не останавливал.
Ему нравилось слышать голос девочки. Он успокаивал клубящуюся тьму внутри него. Дышать становилось легче.
Мальчик достал старый телефон, печатая там текст, и показал экран Нильде.
— Арден, — прочитала она быстро и лучезарно улыбнулась. — Это твое имя? Очень красивое.
Она была первой и единственной, кому он представился им. Настоящим.
Все остальные знали его как «Брута». Но ей он не захотел называть дурацкую кличку.
Она смотрела на него, как на своего героя.
«Принцесса», — решил мальчик. «Маленькая куколка».
— Нильде, где ты?! — послышался чей-то обеспокоенный голос, и девочка воровато оглянулась.
— Мне пора, — она напоследок одарила Брута щербатой улыбкой. — Еще раз спасибо, что спас меня, Арден!
Он попробовал улыбнуться. Было трудно, учитывая, что Арден не делал это десять лет.
Уголки его губ неуклюже дрогнули, слегка приподнимаясь.
«Я наверняка выгляжу как клоун из Оно».
Брут не хотел ее пугать. Но принцесса только рассмеялась.
— Пока! — она убежала, оставив его со странным чувством.
Словно внутри него впервые зажегся свет. Целые созвездия.
Арден остался стоять, растерянно глядя на свою руку...
***
Он чувствовал себя неловко, когда переминался с ноги на ногу, ожидая Нильде у высоких ворот. В руках Арден держал обороненную ей шляпку. Голубую, с цветочками.
Прошла уже целая неделя, а мальчик никак не мог с пересечься с принцессой.
Приемные родители устраивали званые вечера, и ему, как хорошему сыну, следовало торчать среди богатых ублюдков, слушая их фальшивые голоса, несущие бред о благотворительности. Он не верил ни единому.
Они постоянно притворялись. Родители. Среди гостей — делали вид, что не мучают его. Что они хорошие.
«Ненавижу их».
В этой семье Арден жил последние три года и не было похоже, что они его вышвырнут, как предыдущие.
Шесть раз от него отказывались.
Дефектный, бесполезный, агрессивный ребенок.
Исчадие ада. Мерзкий. Обуза.
Он уже потерял счет всем эпитетам, которыми его награждали...
Если что-то пропало из дома — виноват Арден.
Если один из детей приемных родителей упал или заплакал — виноват тоже Арден. Расстроил, напугал значит. Никто даже не разбирался в настоящей причине. Зачем?
Если говорил на языке жестов, то его непременно одергивали:
— Будь нормальным. Веди себя, как обычный ребенок!
«А каково это — быть нормальным?» — горько думал Арден. «Научите, я буду...»
Семилетний малыш был растерян. Он не знал, чем заслужил это.
«Почему меня все вокруг ненавидят? Я же не сделал ничего плохого...»
Арден смотрел в зеркало, пытаясь увидеть рога или демонические крылья за спиной, но ничего не было. Только худое, бледное лицо. Уставшие глаза.
Тогда почему?..
Когда отказалась первая семья, малыш был искренне растерян. Ведь вел себя тихо, очень старался им понравиться. Ходил на цыпочках дома, ночью не шумел, не убегал никуда, не просил купить игрушки, мало ел, делал все, что они ему говорили...
Но через пару недель его все равно вернули в приют.
Как вещь не по размеру.
К тому времени Арден успел привязаться к приемным родителям. Они были добрыми, внимательными...
«Никто не хочет жить со мной. Я никому не нужен... Меня никогда не выберут...»
Арден не понимал, где ошибся. За что с ним так поступили.
За первым отказом последовал и второй, и следующий, бесконечным потоком...
Сначала он очень сильно расстраивался, а потом подавленное разочарование стало выливаться в агрессию.
Арден нарочно ломал вещи, нарочно пугал домочадцев, только чтобы его выдворили поскорее.
«Все равно откажутся. Для них я монстр, смысл быть послушным?»
Тогда будет не так больно, когда очередная семейка его выставит за дверь, как нашкодившего пса... Лучше уж в приюте жить.
Уилсоны были седьмыми.
В первый же день Арден провернул свою классическую схему отпугивания. Но, к удивлению, они терпеливо улыбались, не ругали его за разбитые вазы. Не кричали, когда он проколол шину их дорого суперкара. Не трясли его, не били, только продолжали улыбаться.
Мальчик тогда не подозревал: весь ад впереди.
Потому что эта проклятая семья была одержима идеей «чистоты» души. Они взяли Ардена именно поэтому. Чтобы вылечить. Чтобы сделать нормальным. Починить. Даже если для этого требовалось разрезать его грудную клетку пополам.
Арден сжал зубы. Он терпеть не мог их.
Но даже так... Ничто не могло сравниться с его биологическим отцом.
***
Первое воспоминание Ардена было обрывочным.
Он помнил теплые, добрые глаза. Маму.
Да.
Ее глаза были ярко-зеленого цвета. Они всегда сияли, когда женщина с заботой глядела на сына.
Помнил ее голос. Мелодичный. Она называла его «моя жизнь». «Мой свет». «Мой Арден».
Помнил ощущение, как мама нежно целовала его в лоб. Гладила по волосам, убирая от лица непослушные пряди.
Помнил, как мама читала сказки. А он — опускал голову ей на плечо и умиротворенно внимал каждому слову.
Помнил, как получил на свой четвертый День Рождения самый ценный подарок — домашнего питомца.
— Мамочка, спасибо! — Арден повис на шее женщины, и она ласково обняла сына, смеясь. Он был так похож на нее внешне...
— С Днем Рождения, мой свет. Я очень тебя люблю. Всегда знай это, Арден.
— Я тоже тебя люблю!
Это был щенок. Очень энергичный, крошечный.
Белого цвета, с небольшими рыжими пятнами на спинке и мордочке. Он бросился облизывать лицо Ардена, сбив с ног.
Мальчик беззаветно полюбил его с первой же секунды.
Каждый день они с мамой выгуливали собаку в их большом саду, он кормил Рекса, брал с собой спать, постоянно играл с ним.
Верный малыш всегда был рядом. Он встречал хозяина, когда тот куда-то уезжал ненадолго, с таким энтузиазмом, что привычно валил мальчика на пол. Но Арден никогда не ругался. Он только громко смеялся, трепля Рекса за ушком. Радуясь тому, что друг так к нему привязан.
Теперь каждый его день был ярким.
Все ассоциировалось с Рексом.
Если Арден выходил на улицу, то захватывал с собой разноцветный мячик. Собака была очень игривой и любила гнаться за ним.
Мальчик улыбался, глядя на то, как Рекс, активно виляя хвостом, встал на задние лапки, держа в зубах мягкий резиновый мяч. Пес слегка боднул его головой в колено, подталкивая к тому, чтобы продолжить игру.
Арден почесал его под шеей, прежде чем замахнуться и бросить шарик далеко в траву. С веселым лаем собака бросилась за ним.
Следующее, что он помнил — потеря. Мама пропала.
Однажды проснулся, а мамочки больше не было.
Арден плакал, звал ее, открывал двери каждой комнаты особняка — пустота.
Он бросился к папе, но тот только отмахнулся. Сказал, что мама ушла от них.
Мальчик не мог в это поверить.
«Мама бы не оставила меня... Никогда».
— Папочка, пожалуйста, найди ее... — молил он, но мужчина только пренебрежительно оттолкнул его руку, поправляя манжеты своей идеально выглаженной рубашки. Не обращая внимания на слезы и крики Ардена, Ксавьер надел пиджак и вышел из дома вместе с сопровождающей его охраной.
Папу всегда все слушали. Ему никто не смел перечить.
Он не ругался с мамой, не был злым, просто вечно занятым...
Никогда не кормил сына, не читал ему книг, не обнимал.
В один из дней, когда мальчик в очередной раз плакал и цеплялся за него, упрашивая найти маму, Ксавьер Грейсон странно улыбнулся:
— Раз ты так упорно хочешь увидеть маму... Идем. Я приведу тебя к ней.
— Правда, папочка? — глаза Ардена расширились и наполнились надеждой.
Он ощутил прилив чистой радости. На сердце стало так легко.
Мамочка не пропала! Значит она просто куда-то уезжала или заблудилась, а папа ее нашел!
«Мама... Я по ней так соскучился... Хочу показать мой новый лего-домик, который собрал вчера! Сам! Ей понравится!»
— Правда. Идем.
Ксавьер взял сына за руку и повел в сторону двери, которая всегда была заперта.
Мальчик слегка нахмурился.
Он думал, мама войдет через парадную дверь.
Но это... Был подвал.
Затхлое помещение. Лестница.
Темнота.
Он спотыкался на каждом шагу, ступая по каменным плитам подвала.
Ужасное предчувствие сжало горло Ардена.
Первоначальная радость сменилась тревогой.
Комната была большой. Даже больше их гостиной.
Зажегся свет.
И мальчик застыл. К горлу подкатил ком.
Арден не знал, что это, но ему стало не по себе.
Манекены были пригвождены к стенам. Они находились за стеклом. Словно картины. Музейные экспонаты.
Коробки висели по всей поверхности бесконечных стен. Куда бы Арден ни повернул голову — были эти стеклянные гробы.
В них находились разные люди.
Мужчины, женщины, но больше всего — дети.
Младше него, старше — десятки.
— Папа? — голос Ардена предательски дрогнул. — Что это?
— Я показал их твоему брату, когда тот был еще жив. С того дня он помогал мне создавать новых. Его звали Аластором, — Ксавьер встал перед Арденом, глядя на бледное, непонимающее лицо. Он слегка приподнял сына за подбородок. — У твоего старшего брата была другая мама. Вот она, — он махнул в сторону одной из стеклянных коробок.
Ардена трясло, но он не понимал, почему.
Это же просто куклы.
Светловолосая женщина в голубом платье неподвижно стояла за стеклом.
— Его мама?..
— Да. А это твоя, — Ксавьер отошел в сторону, открыв вид на новый экспонат.
Темные волосы, то самое белое платье в кружевах, которое Арден помнил. Она ушла в нем в злополучный день...
— Мама! Мамочка, проснись! — Арден бросился к стеклу, замолотив по нему кулачками.
Родное лицо было застывшим. Словно она спала. Глаза закрытыми. Она выглядела грустной. Ей было больно?..
— Мама, мама, мама... — Арден царапал проклятую поверхность, но ничего не выходило. — Выпусти мою маму! — закричал он Ксавьеру.
Отец не казался ни напуганным, ни растерянным.
Он совершенно спокойно смотрел на мальчика.
Арден сморгнул слезы. Его сердце болело так сильно, что на миг показалось, что оно вот-вот остановится.
— Пожалуйста, папа. Я умоляю тебя, пожалуйста! — он упал на колени перед ним, маленькое тело тряслось от нескончаемых рыданий.
Арден пытался вдохнуть, но не мог. Громкие всхлипы один за другим лишали его воздуха. Мальчик схватился за шею, захлебываясь в слезах.
— Теперь мама может быть с тобой вечно. Она не исчезнет. Не сможет убежать. Разве это не хорошо, сынок? — Ксавьер сел перед ним на корточки. — Посмотри на меня.
— Па-па, о...на н...не про-сыы-пается, — выдавил Арден сквозь рыдания. — Поч...ему он...а не прос...с...сыпается?! — ребенок забился в его руках.
Ни один мускул на лице Ксавьера не дрогнул. Папа смотрел на него, как на зверька. Который вел себя необычно.
Не так, как нужно было ему.
— Прошу, открой это... Прошу, папа...
Арден не знал, что означает, когда люди перестают дышать. Не двигаются. Он наивно думал, что мама спит.
И отчаянно желал ее разбудить.
Надеялся, что когда папа откроет эту стеклянную коробку, мама улыбнется, обнимет его и скажет, как скучала.
— Маме же там трудно... Я хочу ее коснуться... Я должен ее разбудить... — повторял малыш бессвязно, пытаясь разбить стекло руками.
Ничего не выходило. Слишком крепкое.
Мама всегда будила его по утрам. Обычно она готовила блинчики, и от нее привычно пахло выпечкой.
Мамочка приходила в его спальню, садилась на краешек постели и целовала в лоб, мягко упрашиваться проснуться:
— Вставай, соня. Пора завтракать.
— Вставай, соня... — повторил Арден ее слова. — Мама, я больше не буду есть сладкое на ночь. Только проснись... Обещаю, я хорошо буду себя вести, мамочка...
Ксавьер достал ключ, сунул его в крошечную скважину.
Стекло со скрежетом открылось.
Арден сразу бросился к маме.
Уткнулся лицом в ее живот. Но она не отреагировала.
— Мамочка... — странно пахло.
Чем-то резким. Не так, как привычно.
Удушливо. Арден закашлялся, но не отпрянул.
Все равно на запах. Главное, что мама была тут.
Но почему она не просыпалась?..
— Мамочка, открой глаза... Я люблю тебя, — дрожащим голосом умолял Арден. — Мам, вставай. Я покажу тебе мое лего. Пожалуйста, мамочка, пожалуйста.
Но ничего не вышло.
Последняя надежда оборвалась.
Ксавьер усмехнулся.
— Она не здесь.
— А где, папа? — невинно спросил малыш. — Ей очень больно? Я не хочу, чтобы моей мамочке было больно...
— Когда люди взрослеют, сын, они умирают.
— Что это значит?
— Они бесследно исчезают. Больше не могут разговаривать, обнимать кого-то. Дышать. Они перестают существовать.
«Как мама?» — хотел горько спросить, но не стал.
Ардену не нравился папа. Не нравилось, что мужчина не расстроился. Что он что-то сделал с мамой.
Внутри него все сопротивлялось.
Внезапно захотелось убежать, но ноги ослабли. Малыш только и мог, что стоять и слушать отца.
— А если их держать за стеклом, то они никогда не умрут. Красивые, да?
Сердце Ардена разрывалось на кусочки.
Ему было больно видеть всех этих детей кругом.
Хотелось их растормошить, разбудить.
Неужели они тоже уснули навечно, как мама?..
— Теперь ты мне будешь помогать.
— Как?
— Сначала они живые. Как ты или я. Но потом становятся такими — превращаются в бессмертное искусство, — Ксавьер махнул рукой на сотни стеклянных витрин. — Это значит убивать.
«Убивать плохое слово. Так делали монстры в книгах, которые мне читала мамочка. Я не хочу убивать».
— Не буду, — бросил Арден, нахмурившись.
— Что ты сказал? — обманчиво спокойным тоном переспросил мистер Х.
— Я. Не. Буду. Убивать, — стиснул зубы мальчик.
Что-то темное скрутило его внутренности. Захотелось ударить отца.
За то, что убил его маму.
За то, что убил их всех.
Что бы это слово ни значило...
— Думаешь, у тебя есть выбор? — рассмеялся мужчина.
Послышался скулеж и шум на лестнице.
Ксавьер вскинул голову, как коршун.
Арден сжался.
«Только не Рекс... Не иди сюда... Не надо...»
Но песик тут же бросился к ногам мальчика. Он еще не знал — прямо здесь и сейчас определилась их судьба.
Ксавьер наклонился, хватая беззащитную собаку.
— Нет! Папа! Отпусти его! — Арден метнулся к мужчине, чтобы спасти своего друга.
— Я превращу его в такой же экспонат.
— Нет-нет-нет! — закричал мальчик, вцепившись в рукав его рубашки, пытаясь освободить щенка.
— Хотя... Знаешь, как я лучше поступлю? — Ксавьер запрокинул голову, смеясь. Это был придушенный, как карканье ворона, звук. Неприятный. — Раз ты выбрал собаку... То теперь сам станешь собакой. С этого дня ты будешь жить в конуре. На улице. Ночевка в подвале с трупами. Есть будешь с земли или миски. И ходить только на четвереньках.
Тошнота подкатила к горлу, но Арден мог только тяжело дышать, молясь, чтобы отец пощадил собаку. Его больше ничего не волновало.
— Любое нарушение, и я этого пса убью. Будет много крови. Я его замучаю, — пригрозил он.
Но и без этого мальчик закивал, как игрушечный болванчик. Его голова безвольно болталась.
— Да, папа, я все сделаю, только отпусти Рекса... Пожалуйста... Я все сделаю, клянусь... — он протянул руки к псу, и Ксавьер, наконец, выпустил животное.
Волна облегчения наполнила грудь Ардена.
«Ничего, если я буду спать в конуре. Или есть грязную еду. Главное, Рекс будет со мной... Я его защищу...» — он уткнулся в оранжевую мягкую шерстку, обнимая дрожащего пса.
— Тшшш, я тут, — прошептал тихо Арден, поглаживая его по спине.
Отец свою угрозу исполнил в тот же день. Воспользовался слабостью сына.
Мальчик поселился в тесной конуре.
Он больше не мог играть в свои любимые поезда, не мог собирать лего, не мог читать книги, как его научила мама, не мог рисовать...
Все, во что превратился мир Ардена — собачья будка.
Отец отгородил ее от особняка высокими стенами. Пространство было оторвано от мира.
Малыш нашел палку и выводил на земле слова.
Писал, чтобы не забыть буквы. Придумывал истории в голове, уходя в другую реальность.
И, конечно, бросал палку Рексу.
Учил командам. «Сидеть», «ко мне», «лежать» — песик был очень сообразительным, схватывая все на лету.
Игра с другом была единственной его радостью.
Он кормил его той же едой, что ему выдавали — всегда ровно пополам.
Арден голодал, он представлял собой страшное зрелище — костлявый, грязный, с отросшими волосами, передвигающийся на четвереньках.
Дважды в неделю Ксавьер его навещал — это были самые ненавидимые дни.
— К ноге, — звал мучитель непререкаемым тоном.
Бросал кусок хлеба.
Арден послушно полз на четвереньках.
Помнил про правила — непослушание грозило отнять у него самое драгоценное — Рекса.
— Скоро у тебя появятся друзья.
— Живые? — голос мальчика был скрипучим, как несмазанные петли двери.
От пыток?
От жажды?..
Он и сам уже не знал.
Мужчина не спешил отвечать на вопрос ребенка. Он долго молчал, прежде чем наклониться и погладить его по голове.
Арден вздрогнул, как от удара.
— С мертвыми тебе уже скучно, да?
Мальчик зажмурился, словно пытался избавиться от страшных воспоминаний, от его мерзкого голоса, от себя самого. Но не мог.
«Пожалуйста, пожалуйста, пусть меня спасут...»
Он давно перестал верить в чудо, но надежда каждый раз, словно червивое, отравленное яблоко, копошилась внутри.
И от этого было лишь больнее.
Лучше бы он смирился.
Лучше бы принял свою участь.
Тогда было бы гораздо проще.
Но мальчик все равно мечтал о свободе.
Единственным светом в его жизни, кроме Рекса, были ночи в подвале.
В жутком месте с безмолвными телами за стеклом.
Арден не боялся их.
Он выучил имена каждого.
Разговаривал с ними.
Представлял, как они смеются над его шутками, какие у них голоса или какого цвета глаза были, прежде чем их тела превратились в безмолвные изваяния.
Мальчик считал «кукол» своими друзьями. Он верил в то, что они слышат их.
«Я не боюсь привидений. Я боюсь живых монстров».
Таких, как отец.
Иногда пол подвала был залит кровью. Арден не видел, как именно он превращает людей в кукол, но что-то ему подсказывало: процесс отвратительный.
Он старался об этом не думать. Только сердце разрывалось каждый раз, когда в подвале появлялся новый стеклянный гроб...
Мальчик проводил пальцами по стеклу и шептал:
— Прости... Прости... Мне так жаль, что он такое с тобой сделал...
После того, как Арден здоровался и общался с каждым за стеклом, то неизменно подходил к главному.
К маме.
Она все еще стояла там.
Даже после смерти спасая его рассудок от разрушения.
И Арден прижимался лбом к стеклу, закрывая глаза. Гладил холодную поверхность.
— Мамочка... Я люблю тебя... — слезы текли по его грязным щекам. — Я не стану монстром. Обещаю тебе.
Словно чувствуя его боль, Рекс лег на передние лапы, слегка поскуливая. Арден опустился на пол, обнимая собаку.
Поджав уши, пес разделял с ним печаль. Как и всякий раз.
— Все хорошо, я не плачу больше, дружок, — мальчик вытер покрасневшие глаза, и Рекс ткнулся в маленькую ладонь мокрым носом, а потом и вовсе запрыгнул на него, облизывая щеки, стараясь развеселить.
Арден хихикнул.
— Все-все, я сдаюсь, — он улыбнулся, прижав к себе собачку, засыпая.
А утром его выводили из подвала в будку.
«Интересно, что за воротами? Интересно, там есть красивые места, как в сказках, которые читала мне мама?..»
Некоторые он уже стал забывать...
Еду Ардену обычно приносили работники. Бросали через стену. Прямо на землю. Вместе с бутылкой воды.
Он часто болел. У мальчика сводило живот, болели зубы. В холодные дни он не выходил из будки, скрутившись калачиком. Рекс его всегда грел своим пушистым телом.
Так прошли целых два года.
Ему было шесть, когда случилось то, что Арден не сможет забыть никогда...
Очередная ночь.
Он лежал под стеклянной «коробкой» мамы. Спал, как и предыдущие семьсот тридцать дней.
Но той ночью ему приснился особенный сон.
Не кошмар, где отец заносил нож над людьми и бил в горло. Арден не знал, откуда в голове возникали эти картины...
Только вот на этот раз вместо ада приснилась мама.
Арден встрепенулся и бросился навстречу фигуре в белом.
Мама была такой красивой, не как за стеклом.
Она... выглядела живой. Лишь бесконечно печальной.
— Мой Арден, как я по тебе скучала, — мальчик с разбегу влетел в ее объятия. — Ты так вырос, моя жизнь. Все еще свет, знаешь? Ты весь сияешь. Внутри.
— Мамочка, — Арден спрятал лицо на ее шее, вдыхая запах жасмина и кленового сиропа. — Ты очень страдала? Тебе сейчас больно?
— Нет, малыш, больше не больно, — она привычно поцеловала его в лоб и обхватила лицо сына руками, вытирая слезы с худого лица. — Я сейчас рядом с ангелами. Все хорошо. Но я пришла не за тем.
— А за чем же? Только не бросай меня...
— Арден, я сейчас скажу тебе очень важную вещь. Ты должен меня внимательно выслушать, — оливковые глаза Мередит наполнились решимостью. — Прошу тебя, малыш. Я пришла, чтобы спасти тебя. Вытащить из этого места.
— Как, мама? — грустно спросил мальчик. — Разве есть выход из будки или этого подвала?
— Есть. Потайной ход. Я тебе его покажу, — мама щелкнула пальцами и окружающие их облака превратились в ненавистную комнату. Она прошла к самой дальней стене и начала сдвигать камни. — Ты должен поворачивать камни по диагонали. Потом три по вертикали. И восемь по горизонтали. Тогда в стене появится проем. И ты сможешь выйти.
Мама заставила его повторить фразу раз двадцать, пока он не выучил наизусть инструкцию.
— Сейчас ты проснешься, малыш. Мое время истекло. Не жди — делай так, как я сказала. Больше к тебе приходить я не смогу — это наш последний шанс. Освободись, мой свет. Я очень тебя люблю, всегда помни это, — она поцеловала малыша в щеку и улыбнулась.
Ярко, не подавленно.
Казалось, мама вся сейчас вот-вот взлетит.
— Мам, не уходи, мамочка, побудь со мной еще...
— Нет, Арден. Пора, — она толкнула сына в спину. Бросая с обрыва.
— НЕТ! — закричал мальчик, пробуждаясь.
Мама все еще была за стеклом. В подвале тихо.
Он ясно помнил каждую деталь из сна. И решил действовать.
Разбудил Рекса и прижал указательный палец ко рту, призывая не привлекать внимания.
Пес был умным. Он бесшумно последовал за хозяином, слегка прихрамывая.
Арден стал поворачивать камни, даже если это все казалось ему абсурдом.
Он не мог проигнорировать слова мамы. Даже из сна.
Когда мальчик перевернул последний — что-то щелкнуло.
Проход. Там действительно был проход.
Сердце Ардена заколотилось, словно сумасшедшее.
— Спасибо, мам, — прошептал он одними губами и, прижав к груди собаку, стал пробираться.
Свобода.
Прохладный воздух ударил в лицо.
Арден бросился бежать сразу, как оказался на улице.
Ноги были слабыми, он — истощенным в край, но мальчик знал: это его единственный шанс. Последний, как мама сказала.
Нельзя было его упускать.
Надо бежать. Просто бежать.
Арден был рад тому, что играл роль пса только перед Ксавьером. По крайней мере, он не растерял рассудок и мог ходить. Даже бегать на своих двух.
Рекс ослаб — Арден теперь всегда его носил на руках. Он почти ничего не ел сам и кормил собаку своей порцией — это помогало. Пес отказывался «красть» всю его еду и упрямо тявкал на хозяина, но Арден не успокаивался, пока не кормил его досыта. И не поил водой.
«За последнюю неделю Рекс набрался сил. Выглядит лучше, чем в том месяце...»
Но он все равно пока боялся слишком нагружать пса. Ребенок слишком сильно его любил, чтобы подвергнуть риску.
Хоть тяжелый вес на руках и замедлял его собственный бег, Арден крепко держал своего друга.
Босые ноги очень быстро стерлись в кровь.
Камни, осколки резали кожу.
— Беги, беги, моя жизнь, беги... — звучал в голове голос мамы.
И он бежал.
Было мучительно трудно нести пса, но Арден не допускал и мысли отпустить Рекса.
Ни за что.
Собака доверчиво жалась к нему.
Ноги кровоточили, но мальчик продолжал мчаться — он вырвался на большую дорогу, оставляя особняк далеко позади...
Цепкая рука монстра сжала его плечо.
Ксавьер стоял прямо за ним.
— Думал сбежать? Глупый ублюдок.
Сердце Ардена рухнуло.
Нет. Ничего не закончится.
Он его нашел...
Хотелось плакать, кричать от несправедливости.
— Сегодня ты сдохнешь. Ты подписал себе смертный приговор, — отец схватил его за волосы и потащил обратно.
И в этот момент...
Рекс вцепился мужчине в ногу, пытаясь защитить Ардена.
Хотел задержать. Дать фору хозяину убежать.
Это была прекрасная возможность.
Но Арден не смог.
Не смог бросить своего друга.
— Рекс, нет! Не надо! Ко мне! — крикнул он на пса.
Тот не послушался.
Ксавьер прошипел от боли.
Ярость исказила его лицо.
Нет, нет, нет...
Арден вскинулся, чтобы забрать собаку, но мужчина оказался первее.
— Нет, пожалуйста, он просто хотел меня защитить! Рекс не хотел причинять тебе боль, папа, пожалуйста...
— Ты собака. Кто тебе, блядь, давал право ходить?! — он пнул Ардена, острое колено врезалось в его живот, выбивая воздух из легких.
Когда Ксавьер достаточно выместил на нем свой гнев, то потащил домой.
И его, и собаку.
Вой Рекса стоял в ушах Ардена.
Его сильно тошнило. Голова кружилась.
Отец приволок их обоих в гостиную. Даже не потрудился спрятать.
Особняк пустовал. Арден не знал, где охрана или работники.
Поморщился от яркого освещения. Тело пылало, как в лихорадочном огне. Каждый дюйм его кожи был покрыт синяками. Перед глазами двоилось.
Ребенок поморгал, в панике бегая глазами по комнате, пока не увидел Рекса.
Пес неподвижно лежал на полу.
— Рекс... — позвал его Арден.
Собака поползла к нему.
Мальчик стиснул зубы, сдерживая крик. Не хотел злить Ксавьера, потому что тот пообещал ему выбить зубы, когда Арден кричал во время побоев последний час.
Но видеть Рекса в таком состоянии было невыносимо.
Больнее всего.
Он сломал ему лапы, и псу нужна была срочно помощь.
Арден потянулся к другу, но ему помешали.
Ксавьер навис над ним, толкнув на диван.
В руках отец держал нитку и толстую иголку. Медленно вдел через ушко.
— Ты так громко кричал. Но теперь замолчишь, да?
Арден прошипел от острой боли, когда кожу вокруг уголка губ пронзила игла.
Страх и ужас накрыли его с головой.
Не говорить... Не дышать ртом...
Отец зашивал ему рот на живую.
Арден был настолько слаб, что сопротивляться не мог.
Он только мычал, задыхаясь от жгучего покалывания — игла проходила насквозь через слизистую. Сменяясь раздирающим, тянущим чувством — когда нить натягивалась, словно рвала кожу изнутри. Хотелось вопить — лицо пульсировало, боль расползалась по всему избитому телу.
Шок отключил его сознание — тело больше не могло выносить пыток.
Когда мальчик очнулся, то кошмар никуда не делся.
Кровь стекала по подбородку.
Он коснулся рта пальцами. Попытался произнести что-то. Глухо. Не получилось.
Паника сдавила грудь.
Арден попробовал снова — никакого звука, кроме измученного мычания.
Ксавьер удовлетворенно смотрел на его страдания.
— А теперь финал.
Рекс все еще был жив. Лежал у маленького столика.
Он слабо завилял хвостом, заметив, как Арден очнулся.
Мальчик хотел его успокоить, сказать, что все в порядке...
Ксавьер поднял собаку.
«Не причиняй боль моему лучшему другу...» — умолял мысленно Арден, отчаянно глядя на отца полными слез глазами.
Удар. Сильный. Послышался жалобный скулеж.
— Я убиваю его из-за тебя. Потому что ты сбежал. Он умирает, потому что хозяин его предал. Ты нарушил правила. Ты не заслуживаешь голоса.
«Нет. Я не предавал Рекса! Я хотел спасти нас обоих...»
— Может, пощадить его?
Арден закивал, дрожа всем телом. Надеясь, что он даст шанс...
Всего лишь жестокая шутка.
Удар. Удар. Удар. Удар. Удар.
Он хотел кричать, но у него не получалось.
Даже мычания. Даже стона. Даже вздоха. Ничего не выходило.
Молчание.
Мальчик просто смотрел, как Рекса убивают на его глазах.
Тело парализовало.
Удар. Удар. Удар. Удар. Удар. Удар.
Собака больше не скулила. Она затихла.
Кровь. Много крови.
Красная кровь. Запах железа. Кровь растеклась по всей гостиной.
Арден хотел спрятаться. Хотел закрыть глаза.
Удар. Удар. Удар. Удар. Удар. Удар.
Отец делал это медленно. Мучительно.
«Не трогай его».
Ломая каждую кость в измученном теле.
«Оставь его в покое».
А потом разбивая голову Рекса об ножку стола.
«Хватит. Хватит. Хватит. Хватит...»
Когда он выпустил собаку на пол, она едва дышала.
Обычно Рекс всегда облизывал его руку...
Арден протянул дрожащие пальцы к его голове. Пес посмотрел на него. В последний раз. Доверчиво прижался к маленькой ладошке. И перестал дышать.
«Прости, прости меня, прости, прости, прости, прости, прости, прости...» — билось в висках раз за разом.
А потом все погасло.
Черный туман возник перед глазами мальчика.
Вспышка.
Такая мощная, что, казалось, он вышел из своего тела. Потерял контроль. Все поглотила разрушительная тьма.
Очнулся Арден уже на улице.
А особняк горел. Дотла.
Языки пламени пожирали пристанище ада.
Тело Ксавьера горело внутри.
С раздробленным черепом.
Арден ничего не помнил.
Он лежал на земле, беспомощно прижимая к груди окровавленного Рекса. Сил двигаться не было.
Заплаканные глаза закрылись.
В следующий раз малыш проснулся от чужих, незнакомых голосов.
Машина. Его куда-то везли.
— Он не выпускает труп собаки...
— А вы пытались отобрать?
— Да, но его показатели падают. Лучше не рисковать, пока не доедем до больницы.
— А что с людьми в особняке?
— Логово маньяка.
— Бедный ребенок...
Голоса то усиливались, то затихали.
— Его тело к моменту прибытия почти полностью сгорело.
— Поделом.
— Да. Нам лучше думать о мальчике.
— Сначала надо снять швы...
***
В приюте он провел полтора года. Дети не любили Ардена.
Дразнили за то, что немой.
«Я хочу с ними дружить, но они обзываются...»
С ним наотрез отказывались играть, считая пугающим, а то, что мальчик ходил во сне, только подливало масла в огонь.
Они перешептывались между собой, говоря о том, что Арден сумасшедший. Мол, психопат, как и его отец.
— Он такой странный.
— Не хочу с ним играть.
— Переселите меня в другую комнату.
— А вдруг этот псих убьет нас ночью?
— Ага, когда лунатит. Жуть.
— Я боюсь его.
— Не подходи к нам.
Он лишился голоса в день, когда убили Рекса.
Мальчик до сих пор сильно тосковал по нему. Рисовал собаку в альбоме, чтобы не забыть, как выглядел лучший друг до того, как его отняли у него.
«Мне так тебя не хватает...» — Арден вытер глаза. «Я потерял последнее, что связывало меня с мамой...»
Они все знали, что с ним что-то не так.
Однажды на прогулке, во дворе, Арден споткнулся и упал. Разбивая колени. Когда медсестра пришла, то в ужасе застыла на месте.
Он разодрал всю кожу, выводя что-то своей кровью на земле.
УМРИТЕ.
УМРИТЕ.
УМРИТЕ.
И смеялся. Беззвучно, запрокинув голову назад.
Все его руки были в крови. Она стекала по разбитым коленкам, но шестилетний мальчик только смеялся, глядя им в глаза. До безобразия красивый, похожий на падшего ангела. В их глазах он был омерзительным чудовищем.
Они видели, как Арден шептал что-то сам себе, не давая отчета. Как его губы шевелились, а лицо наполнялось такой ненавистью, что взрослым становилось не по себе.
Они видели рисунки Ардена. Кроме собаки там часто были силуэты. Он рисовал медсестру, воспитательниц, некоторых детей.
Не безобидные картины. Нет. Изображал их без рта и глаз.
Некоторых — без ног, рук или головы.
Когда медсестра, ткнув в свой обезображенный портрет, спросила «что это значит», мальчик просто написал ответ в альбоме.
«Я хочу выколоть тебе глаза, потому что меня бесит твой взгляд. Ты не достойна этих глаз».
«А эта тетя не заслуживает ног, потому что мне не нравится, когда она рядом. Лучше их отрезать. Ей и ползком будет хорошо».
«Зачем Джеймсу голова, если его мысли меня раздражают?»
Одна из новых воспитателей обучила Ардена жестовому языку.
Когда он попал к Уилсонам, новые родители не утрудили себя изучением ASL. Они просто читали его ответы на бумаге или телефоне, который купили сыну.
Теперь он жил в большом доме. Почти таком же, каким был старый. Арден очень скоро убедился в том, что новая семья совсем не добрая.
За три года, которые он провел с ними...
Эти люди каждую неделю привязывали Ардена к кровати и шептали странные заклинания над ним. Иногда — засыпали землей. В другой раз — доставали нож и резали кожу. В основном грудную клетку. Говорили что-то про изгнание дьявола. Обряд экзорцизма. Когда это не помогало, они изрезали его руки, ноги, шею. Не слишком глубоко. Но шрамы все равно появлялись.
А еще они надевали черные мантии по ночам и каждую субботу приводили домой кучу таких же людей. Рисовали странные знаки на полу.
Арден запирался в своей спальне и старался вести себя бесшумно во время их сборищ.
— Иди ко мне, — показал он черному скорпиону.
Сунул руку в террариум, и хищное животное проворно перелезло на раскрытую ладонь.
Арден приучил его к рукам с рождения.
Единственное, за что он терпел родителей, был этот кроха.
В один день они подошли к мальчику и спросили, хотел бы ли он завести себе новое животное. Получив положительный ответ, отвезли в зоомагазин. Эксперимента ради или зачем — мальчик не знал, но остановился на скорпионе.
Экзотический. Молчаливый. Как и он сам.
Ему нравилось, каким изящным и одновременно опасным казалось это создание. Величественным.
Арден выбрал детеныша, чтобы самому вырастить его. Взрослые особи не особо-то и любили, когда их трогали.
Прочитал кучу книг, как правильно за ними ухаживать, прежде чем определился с окончательным выбором.
— Сет, — Арден мягко погладил его по блестящему панцирю, когда накормил. — Ты у меня такой хороший. Самый лучший среди всех твоих сородичей.
Словно поняв похвалу, скорпион гордо переполз с одной ладони хозяина на вторую, щекоча кожу своими цепкими, когтистыми лапками.
Мальчик слегка улыбнулся.
***
Принцесса. Она, наконец-то, вернулась!
Волнение захлестнуло Ардена, который до сих пор топтался у ворот, с нетерпением ожидая ее приезда.
В глубине души мальчик очень тревожился — вдруг она убежит? Вдруг заметит, что он чудовище? Вдруг...
— Арден! — недолго раздумывая, Нильде бросилась к нему, улыбаясь так ярко, что в груди мальчика что-то заныло. — Я тебя ждала! Но ты не приходил, — упрекнула она следом, надувшись.
«Нет, нет, нет, нет... Я ее расстроил... Теперь она обидится и больше не захочет меня видеть...»
Внутри закопошился тошнотворный страх.
Мальчик достал телефон, быстро печатая в заметках. Пальцы дрожали, плохо попадая по клавиатуре.
«Прости. Я уезжал».
— О... Ты был в гостях?
Он кивнул, глядя ей прямо в глаза. Девочка не шелохнулась, внимательно разглядывала каждую черточку его лица в ответ.
Прямой нос, безмолвный рот, темные, растрепанные после бега волосы. Арден выдохнул, радуясь тому, что надел черную толстовку с длинным рукавом. Так все его раны и синяки были скрыты от ее глаз.
Он не мог позволить куколке увидеть такое.
Это было грязно, некрасиво.
Не хотел ее замарать своей болью.
Что еще хуже — Нильде могла испугаться. Счесть их отвратительными. Его — отвратительным.
Или же расстроиться, загрустить...
Этого Арден тоже допустить не мог.
Он возненавидел слезы девочки в тот же вечер, когда впервые ее встретил. Когда Нильде обижали, таскали по земле...
Ярость вспыхнула внутри от одного воспоминания. Арден после нашел каждого. И заставил заплатить сполна.
Только ей об этом было знать необязательно.
— Я тоже часто езжу в гости! К дедушке, он у меня самый лучший, — она улыбнулась щербатой улыбкой.
Ардену хотелось сохранить это выражение на ее лице навечно.
Ямочки на щеках, свет в доверчивых глазах. Он грел его самого...
— Господи, тебя нельзя и на минуту одну оставить! — послышался ворчливый голос.
Арден напрягся.
Скорпион Хеймонд. Один из тех, с кем он был связан.
Душа компании, вечно крутился с кучей своих припевал, которые заглядывали ему в рот и выполняли все прихоти золотого мальчика.
Арден был одиночкой. Соседний стул всегда пустовал, куда бы он ни сел. Никто не хотел садиться рядом, словно место было проклято. Или он был заразным. Другие богатенькие дети из элитной школы определенно боялись подхватить безумие.
«Мне и здесь не рады».
Они дразнились. И Арден бил. Почти каждый день ввязывался в драки.
Но в прошлом году насмешки прекратились.
Отношение всех к нему резко поменялось. Появился трепет, священный страх.
Потому что Грейсон сбросил одноклассника с лестницы.
Было так много крови.
Целый океан.
Весь пол, ступени лестницы...
Он спокойно смотрел, как глупый мальчишка утопал в ней.
Наверное, именно тогда все действительно поняли глубину его испорченности. То, насколько он был опасен.
«Тупицы. Я даже и близко не показал, на что способен».
Арден не испытывал угрызений совести или вины. Он считал, что поступил так, как придурок заслуживал. Справедливо.
«Сам виноват. Не нужно было открывать свой поганый рот».
К своим десяти годам Арден прослыл максимально проблемным ребенком. Не просто задирой. Тогда-то он и пересекся со своими новыми знакомыми — Скорпионом и Туманом. Арден не мог назвать их пока друзьями, но эти двое, по крайней мере, не вызывали в нем желание разбить их голову об асфальт, как остальные.
Окружающие (в том числе учителя) называли его Брутом с первого дня в школе. Никто понятия не имел о настоящем имени. Мальчик сам так захотел. Влиятельные родители позаботились о его прихоти за очередное кровопускание.
«Они всегда лезут первые...»
Арден не мог себя контролировать, вымещая накопленный гнев на обидчиках.
Когда он дрался... Ему хотелось выбить из них все дерьмо, но из-за этого обряды стали проводить чаще.
Замкнутый круг.
«Если я молчу, меня бьют в школе. Если я защищаюсь — мне тоже делают больно. Только уже дома... Почему меня все бьют? Почему меня все ненавидят?..»
— Что ты делаешь, Лучик?! — Скорпион хотел встать перед Нильде, инстинктивно защищая от Брута, но та внезапно повисла на мрачном мальчике.
— Ты нашел мою шляпку! Спасибо!
Тело его окаменело. Брут замер, потрясенный до глубины израненной души. Но это было не отторжение. Объятие... Не мог вспомнить, когда его в последний раз обнимали.
«Она меня не боится. Куколка до меня дотронулась».
Щеки Ардена запылали.
Скорпион испытал вспышку ужаса, не зная, как отреагирует Брут на такое — он никого не подпускал к себе. Даже приемных родителей.
Но, к его удивлению, тот не оттолкнул, не отшвырнул от себя девочку, как непременно поступил бы с любым другим человеком.
Напротив.
Опустил ладонь на макушку Нильде, ласково потрепал ее по рыжим волосам.
— Лучик... — прочистил горло Хеймонд. Он не знал, чего ожидать от Брута. Что угодно могло змеиться в его темном разуме.
— Это Арден! — радостно представила она мальчика.
Скорпион недоуменно нахмурился и поспешил ее исправить:
— Ты, наверное, спутала Брута с кем-то. Идем лучше домой.
Арден стиснул зубы.
Его выбесило, что придурок положил руку на плечо куколки. Хотел ее увести, в то время как Арден целую неделю мечтал ее снова увидеть, услышать голос...
«Беру слова про асфальт обратно. С удовольствием бы посмотрел на его вскрытый череп. Интересно, принцесса испугается, если я брошу в него кирпич?»
Он сжал руки в кулаки, заставляя себя сохранять спокойствие.
Нельзя ее пугать.
Но проблема решилась сама. Нильде отбросила ладонь Скорпиона, нахмурившись. Она вовсе не собиралась уходить домой.
«Молодец», — мысленно похвалил ее Арден.
— Нет. Это мой супергерой, — заявила важно девочка. — Он самый крутой в мире. И самый храбрый! И красивый, как эльф, — она хихикнула, слегка покраснев.
Арден смутился.
— Спасибо, куколка, — показал он сбивчиво на языке жестов.
Растерялся в моменте, забыл, что ей нужно все на телефоне писать, а не руками показывать.
«Глупо. Никто все равно не знает этот язык».
— Что это значит? — девочка с любопытством посмотрела на Скорпиона. Мальчик знал ASL. Он общался на нем иногда с Туманом.
— Он зовет тебя куколкой, — пояснил Скорп ошеломленно. — Откуда ты знаешь Нильде?
Брут не ответил.
— Ух ты! — глаза девочки восхищенно зажглись. — Научи меня языку эльфа! Я хочу с ним разговаривать! — потребовала она у Скорпиона.
Что-то перевернулось в груди Брута.
Это был первый человек, который захотел научиться «его» языку. А не пытался переучить Ардена, как делали остальные.
Первый человек, кто искренне проявил к нему доброту и интерес...
Внутри стало тепло. Удивительно тепло.
Он и не знал, что существует что-то, кроме равнодушия и жестокости...
«Я сам тебя научу», — прочитала Нильде на экране телефона.
Арден слегка наклонил голову набок, ожидая ее ответа.
— Правда? — синие глаза девочки расширились.
Он терпеливо кивнул.
— Тогда я буду знать эльфийский, — обрадовалась Нильде. — И у нас будет свой секретный язык. Волшебный!
— Дефектный.
— Бесполезный.
— Странный.
— Он не умеет разговаривать.
...Волшебный. Эльфийский. Свой секретный язык.
Сердце Брута заколотилось.
Она не считала его странным. Монстром.
Впервые за очень долгое время мальчик ощутил... надежду.
— Поиграешь со мной?
Он позволил маленьким пальчикам переплестись с его холодными.
И утянуть за собой в сад за вратами...
— Догони меня, Арден!