Безмолвный мятежник

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ О СОДЕРЖАНИИ:

Сомнофилия (парафилия, при которой человек испытывает сексуальное возбуждение от того, кто находится в бессознательном состоянии), мутизм (приобретенная немота), кинк на кровь, включающий в себя сексуальное возбуждение от ее вида, вкуса и использования в определенных ситуациях, Primal kink — фетиш, основанный на животных инстинктах: охота за добычей, преследование, укусы, царапанье, грубый контакт. Игра с удушением, игра с животным, игра со страхом, игра с оружием, игра с маской, вуайеризм, эксгибиционизм, антисоциальное расстройство личности, ПТСР, биполярное расстройство, детальное описание сцен насилия — убийств, пыток, детских травм, попыток суицида, смерть домашнего питомца из-за жестокого обращения.

Прямая речь Ардена (Брута) на протяжении всей книги будет оформлена курсивом, поскольку он общается на ASL.

***

DARKSIDE ― Neoni

Augen Auf! ― Oomph!

Gangsta ― Kehlani

Что ощущает человек, обнаруживший уродливый секрет близкого, но вынужденный об этом молчать?

Когда фасад рушится, и ты видишь то, что сокрыто от чужих глаз. Когда ты знаешь все, но не можешь — не имеешь права рассказать другим. Когда день изо дня страшная правда съедает тебя изнутри...

Что ощущает человек, который хранит не одну такую тайну — а сотни?

Нильде Йохансен знала ответ.

Лучше, чем никто другой.

Беспомощность. Затхлую, черную пропасть, которая разрушает тебя. Ты хочешь помочь, но терпишь поражение. Потому что он... не хочет этого.

Боль. Всегда боль.

Сердце изнывало каждый раз, когда она прокручивала в голове произошедшее. Все, о чем не могла поговорить ни с кем.

Бездна вины.

«Может, я должна была быть внимательнее к нему?»

«Может, я была плохой сестрой?»

«Может, мне не следовало его слушать?»

«Может, я должна была изначально рассказать обо всем родителям?»

«Может, если бы я поступила иначе, этого кошмара бы не случилось?»

Нильде захватила фонарик, собирая вещи в свой маленький рюкзак. Там уже лежал электрошокер и, конечно, ее любимый пистолет. Маленький набор уважающей себя девушки.

«Люблю, как он ощущается в моей руке. Совершенство».

M1911 ей нравился по многим причинам. Он весьма успешно себя зарекомендовал на... практике. Быстрый спусковой крючок. Шесть стальных магазинов по семь патронов. Ей требовался лишь один, чтобы организовать встречу с Создателем любому ублюдку. Их счастье, что Нильде использовала свой навык только в целях защиты.

В рукопашном бою хрупкой девушке с больным сердцем было невозможно победить — а самооборона в их жестоком мире была первостепенной. Ей было пятнадцать, когда на них совершили нападение. Ни одна пуля не прошла мимо.

С тех пор Нильде никогда не расставалась с пистолетом. Он всегда был с ней. Заряжен. За поясом, в сумочке, под подушкой. Даже дома, где всегда безопасно.

Именно папа научил ее всему. 

Несмотря на то, что Дамиан считал Нильде своей маленькой королевой и носил на руках, он никогда не относился к ней, как к несведущей. Не лгал. Не отмахивался, не говорил, что девочкам не стоит заниматься подобным. Нет.

Дамиан лично занимался ее подготовкой и никогда не давал спуску. В этом мужчина был строг. Он обращался с дочерью во время тренировок, как с одним из своих солдат. Четкие приказы. Устала — отдыхаешь минуту и возвращаешься в строй. Учил дисциплине. И выработал в Нильде стойкость. Она никогда не жалела себя, предпочитая тратить энергию на более важные вещи.

«Мы с папой так похожи...» — мягкая улыбка заиграла на лице девушки, пока она продолжила упаковывать вещи.

Ни для кого не было секретом, что Дамиан Йохансен был героем Соединенных Штатов, агентом ФБР, который смог остановить одну из крупнейших преступных группировок — якудз, захвативших большую часть черного рынка. В ходе операции он защитил своего товарища почти ценой свой жизни — тело мужчины сгорело больше, чем на сорок процентов. Чудо, что его удалось спасти. Он перебил заново свои татуировки, а благодаря любви жены и ее заботе перестал беспокоиться со временем о своих шрамах. Она всегда напоминала, как сильно любит в Дамиане каждую часть. Даже что-то, что казалось ему самому когда-то ужасным.

Кроме того, ее отец был генеральным директором одной из крупнейших в мире юридических компаний. Слава о Дамиане, как об юристе с нулевым коэффициентом проигранных дел, шла впереди него. С каждым годом он становился лишь влиятельнее.

...Но была часть Дамиана Йохансена, сокрытая для других.

Об этом не писали в газетах и интернет-статьях. Об этом не вещали по телевизору. Не рассказывали в новостях. 

Темная часть, из-за которой Нильде пришлось научиться стрелять.

Та, которая таилась в тени.

Часть, которая отличала их от других знаменитостей или бизнесменов.

Часть, которую знала лишь семья.

Ее отец был Боссом итальянском мафии.

Закончив собирать «реквизит» на вылазку, Нильде приступила к гардеробу.

Когда-то давно папа отказался от поста. Он вышел из игры, разорвал все связи. Ради них — Огонька, сыновей и дочери.

Престол перешел к его дяде — Джейсону Кастелло. Или Гринбергу, как он привык называть себя под прикрытием.

Так продолжалось несколько лет, пока тот не совершил сделку с мексиканцами. Нильде не вдавалась в подробности — ей было лишь известно, что Гринберг угодил в картель. И его место, конечно же, занял Дамиан.

Он сделал все для того, чтобы спасти дядю. Искал изо дня в день. И, в конце концов, сумел вытащить из плена. А потом Йохансеен сравнял то место с землей.

Вито Кастелло — прежний босс и дедушка Дамиана, настоял на том, чтобы Дамиан не покидал пост.

Но он и сам на этот раз не собирался уходить.

Больше нет.

Дамиан Йохансен занял место, которое было ему предначертано с самого начала.

Как бы он ни пытался избежать этого — все пути вели к одному.

И он принял.

Нильде знала, что отец мог быть жестоким, но никогда — несправедливым. Первым принципом Дамиана было не убивать, если существовала вероятность избежать подобного исхода. Не вредить невинным людям. Это было обещание, данное жене, когда они были еще подростками, и он его достойно сдерживал. 

Нильде знала, что отец пытал предателей или тех, на кого охотился — имеющих власть на черном рынке. Насильников, монстров, педофилов. Дамиану удалось спасти тысячи жизней. Невинных девушек, детей, проданных в рабство, похищенных, переживших ад. Он использовал свою власть во благо другим. Вместо того, чтобы эгоистично упиваться богатством и ожесточиться, Дамиан оставался верным своим принципам и предпринимал все для того, чтобы улучшить этот поганый мир в меру своих возможностей.

Нильде восхищалась им. Она любила отца всей душой, каждой частичкой.

Как и маму.

Она была их светом, нежная, заботливая, полностью посвятившая себе семье.

И при этом — сильная, отважная, талантливая. Когда Эвелин заходила в комнату — атмосфера сразу менялась. Становилось теплее, ярче, легче на душе. Одним своим присутствием она заряжала людей.

Эви была широко известным человеком в мире юристпруденции, имела докторскую степень в области международного права, сотрудничала с ООН, будучи одним из экспертов независимой организации. Она давно уже не преподавала, вместо этого сосредоточившись на руководящей должности их компании.

Нильде не помнила ни дня, чтобы мама сидела, сложа руки. Она постоянно развивалась, изучала новое, совершенствовала свои знания, а если этого было недостаточно — бралась за другие сферы. 

Впрочем, как и ее отец — с двумя высшими образованиями, он владел семью языками и закончил в свое время с отличием Гарвард.

И это чертовски сильно мотивировало Нильде. Они оба. Она считала их главным стимулом для своего развития. Брала пример.

Папа мог раздавать приказы своим подчиненным, как и мама — быть боссом в компании, но с детьми и друг с другом они были...

«Лучшими».

Она не могла мечтать о более любящих родителях, чем они.

И мама, и папа так сильно старались сделать все для их счастья.

Они одинаково любили каждого из своих малышей.

Николая, которого усыновили, когда Нильде была еще совсем крошкой.

Старшего сына Кайдена.

И единственную дочь.

Их драгоценной малышке внимания доставалось больше всех.

Но тому была весомая причина — Нильде болела.

Неизлечимо болела. Синдром слабости синусового узла поразил ее маленькое сердце еще в четыре года...

Болезнь перешла девочке от отца.

Мама болела диабетом, но недуг обошел Нильде стороной. Впрочем, «подарка» с больным сердцем хватало с лихвой.

Дамиан узнал о своей болезни будучи совершеннолетним. Ему почти сразу имплантировали кардиостимулятор, он регулярно принимал лекарства и жил так, как любой другой здоровый человек.

В случае с Нильде все было не так просто.

Приступы тахиаритмии в детстве постоянно рецидивировали и были непредсказуемыми — даже ЭКС не сумело полностью защитить девочку от рисков.

Когда ей было одиннадцать, она пережила клиническую смерть.

И с тех пор все только сильнее стали ее опекать.

Иногда это сводило Нильде с ума.

Она не посещала школу — была на домашнем обучении. Не могла завести друзей, играть с такими же детьми, ходить на занятия...

Но не из-за гиперопеки или прихоти родителей.

Они были вынуждены. Состояние здоровья Нильде тогда не позволяло вести нормальный образ жизни. Это сейчас, к совершеннолетию, все стабилизировалось.

Последнюю операцию Нильде провели два года назад, и с тех пор ничего серьезного не происходило. Ее кардиолог говорил, что лечение принесло неожиданно хорошие результаты.

Пустой взгляд Нильде остановился на зеркале.

Он может умереть.

Может попытаться совершить ЭТО снова.

И тебя не будет рядом.

Кто, интересно, виноват во всем?

Вспышка ярости заставила Нильде стиснуть зубы.

— Заткнись, тупой внутренний голос. Серьезно, завали, — процедила она. — Это не моя вина. Но я собираюсь все исправить.

Сегодня она разорвет этот адский круг. Проберется в логово врага.

— Ради тебя, братик. Виновные получат возмездие. Я стану их темным жнецом. И принесу их голову к твоих ногам. Ты заслуживаешь целый мир.

Проклятье.

В глазах защипало, и она раздраженно вытерла их тыльной стороной ладони.

Хорошие девочки не плачут.

Они фальшиво улыбаются, наивно хлопают ресничками и ведут себя, как красивые фарфоровые куколки.

— Какая жалость, что я не хорошая, — насмешливо пробормотала Нильде, размазывая растекшуюся тушь. — Предпочитаю быть жнецом анархии.

«Диор проверку, кстати, провалил».

Она тщательно поправила легкий макияж.

Для сегодняшней миссии у нее было особое настроение.

Нильде никогда не наносила много косметики. Максимум — нежно-розовый блеск для губ и тушь.

Она нравилась себе такой, какой была.

Из зеркала на нее смотрела хрупкая девушка. Синие, как глубокий океан, глаза. Пухлые, красивые губы. Россыпь веснушек на щеках и маленьком носике. Рыжие волосы спадали до самой поясницы густым каскадом локонов. Она, как и всегда, заплела в них атласные ленты. Сегодня — белые. Они сочетались с пышным коротким черным платьем в готическом стиле. Оно было с изящным корсетом, кружевной отделкой, украшенное черными бантиками и шнуровкой, сзади переходящее в длинные кружевные юбки. Ее любимый стиль. Массивные ботинки с огромным каблуком от Naked Wolf дополняли образ.

Ядовитая и очаровательная.

Она была вооружена до зубов.

«Сумочку могут отобрать, поэтому нужно всегда иметь козырь в рукаве. Или в моем случае — нож под платьем», — она захватила рюкзак и осторожно стала красться по лестнице.

Был конец августа.

На днях девушка начинала свое обучение в университете, вдали от дома, и потому уже перебралась в братство.

Это был трехуровневый особняк, стильный и выполненный в стиле модернизма с высшей системой безопасности и новыми технологиями.

Теперь Нильде, как и сестры других парней, которые учились здесь, жила с Каем под одной крышей.

«Ага, и с его безумными друзьями».

Лидерами братства Жнецов.

Их было пятеро.

Вильям Тернер. Мрачный социопат, рисующий картины кровью. Сын Терезы Браун, известной на весь мир певицы, и Рафаэля Тернера — психоаналитика. Сейчас он сидел в тюрьме за попытку убийства и поджог.

Его кузен — Дэниел Стаймест. Алекситимик, напоминающий глыбу льда. Он уже заканчивал магистратуру, а его отцом был Марк Стаймест — владелец архитектурной империи.

Риз Джеймс. «Золотой мальчик», один из лучших студентов Тармонда. Хитрый, ужасно умный, амбициозный. Он был настолько самовлюбленным, что...

«Клянусь, если во время перестрелки Риз увидит лужу крови, то отвлечется на свое отражение в ней и будет поклоняться себе часами напролет», — усмехнулась Нильде, бесшумно спускаясь по черным ступенькам.

Риз с детства был ее любимчиком. И всегда поддерживал любую дрянную идею.

«Больше крови и зрелищности», — единственные пожелания Джеймса во время стычек. Карие глаза зажигались хищным блеском, дыхание учащалось. Маска хорошего мальчика ломалась вдребезги.

С ним всегда было весело...

Николай Романов. Боксер, наследник русской мафии, ее приемный брат. Неконтролируемый, непредсказуемый, похожий на лесной пожар. После которого оставалось лишь пепелище.

Романов мог пугать остальных, но не ее.

Для Нильде он был...

Она тяжело сглотнула.

Ее первым словом.

Первым, кто спас Нильде жизнь — тогда она была совсем крошкой и только научилась ходить, а Николай успел перехватить ее, когда девочка едва не свалилась в бассейн. В тот же день она и стала называть его своим «Ни». Ходила за ним по пятам повсюду.

Человеком, который звал ее котенком и Искоркой. Его голос смягчался с ней, и в обычном резком тембре звучали непривычно нежные нотки каждый раз, стоило Николаю заговорить с Нильде. С ней он никогда не ругался матом, хотя с другими себя не ограничивал. Не курил. Даже играл ей на фортепиано.

Раньше у них всегда были свои ритуалы и маленькие традиции. Они всегда созванивались по вечерам, и он поднимал трубку независимо от обстоятельств и времени. Николай мог заявиться к ней вечером, накупив чего-то вкусного, и Нильде всегда радовалась его приходу.

А теперь...

Он стал тем, кто покинул их.

Тем, кто оставил семью.

Уехал, даже не предупредив.

Ради своих целей. Ради престола. Мести.

«А обо мне ты иногда хотя бы вспоминал? Вспоминаешь?» — она вышла на тропинку, успешно миновав особняк.

В глубине души Нильде знала, почему он так поступил...

Кайден Йохансен. Наследник итальянской мафии. Связующее звено жнецов.

Надежный, серьезный, всегда ответственный.

Гордость семьи Йохансенов.

Ему все давалось легко, без усилий. Брался он за баскетбол — приносил победу любой команде, за которую играл. Занимался учебой — закончил школу экстерном в пятнадцать с высшими отметками. Брал в руки кисть и краски — создавал потрясающие картины. Играл в фильмах и сериалах — получал бесчисленные награды за блестящее исполнение ролей, вкупе с бешеной популярностью.

Он был всегда таким понимающим.

Эмпатом.

Даже будучи ребенком проявлял эту удивительную способность. Психологи разводили руками — говорили, что это редкая разновидность психической акселерации. Кайден с детства рассуждал, как взрослый. Научился читать, когда ему исполнилось три года, и его сознание развивалось в определенных сферах в сотни раз быстрее своего возраста.

Кай понимал, когда Нильде больно, чувствовал ее эмоции, сопереживал и... Она считала его своим близнецом. Настолько сильно они были связаны.

Ее щит, защитник. Громоотвод.

Старший брат, который клеил ей пластыри на разбитые коленки. Тот Кай, который часами с ней разговаривал, когда Нильде было плохо. Тот Кай, который кормил ее с ложечки, когда она болела. Тот Кай, который учил ее кататься на велосипеде. Тот Кай, который помогал делать домашнее задание и никогда не ругал за ошибки. Тот Кай, который читал ей сказки на ночь и целовал в лоб. Тот человек, на которого она всегда равнялась.

«Мой сильный Кай...»

Уверенные шаги. Гордо поднятая голова. Зеленые, теплые глаза. Ямочки на щеках. Извечная лукавая улыбка.

...Кай, которого она нашла в луже собственной крови.

Кай, который пытался себе перерезать горло.

Кай, который не хотел больше жить.

Колючий ветер жалил лицо и что-то внутри.

Девушка оседлала свой мотоцикл. Красный Харлей.

Надела блестящий шлем и выкрутила ручку газа на полную.

Мчась по ночной дороге, ее мысли закручивались в черную, тошнотворную воронку.

Роскошная жизнь, сумки Hermes, элитные аукционы, путешествия, украшения от Harry Winston.

Все это теряло значение.

Темные секреты, которые она была вынуждена хранить. Разрывающие ее на части. Их груз лежал на Нильде тяжким бременем.

Каково это, когда твой брат погибает медленно на твоих глазах?

Это произошло не за день и не за два.

Все началось гораздо раньше...

***

4 года назад.

Пятнадцатое октября.

Нильде засиделась в тот день допоздна, смотрела «Американскую историю ужасов» и сама не заметила, как рассвело.

А потом с тихим скрежетом открылась входная дверь.

Ей было тогда четырнадцать.

Кайден вернулся под утро.

Он гостил в родительском доме во время осенних каникул.

Вчера брат отправился на какую-то вечеринку, поэтому Нильде не удивлялась времени его возвращения. Так бывало часто.

Кай постоянно тусовался с друзьями. Еще с подросткового возраста, Нильде уже привыкла.

«Вот стану взрослой, тоже буду так делать», — мысленно успокаивала она себя.

Ее клонило в сон, но любопытство взяло верх. Хотелось узнать, что интересного произошло на этот раз, где был Кай, кого встретил —  старший брат всегда обо всем рассказывал.

Вот и на этот раз девочка отправилась на его поиски.

«Наверное, в комнате своей».

Она прокралась в спальню брата и постучала.

Тишина.

— Кай? — неуверенно позвала Нильде.

Все еще молчание.

— Кайден, это я.

Она дернула ручку, и дверь открылась.

«Он не заперся. Странно. Обычно Кай не такой забывчивый. Выпил, что ли?»

В комнате его не было.

Зато слышался звук воды из ванной, которая примыкала к его спальне. У каждого из детей была своя.

Нильде смиренно выждала полчаса, но когда вода продолжила литься, не сдержалась.

«Почему так долго? Кай в среднем принимает душ за десять минут».

Нильде подошла к двери и постучалась.

— Братик, это я.

Странные звуки издавались по ту сторону.

Какой-то скрежет. Сдавленный голос.

«Боже, вдруг с Каем что-то произошло?! Вдруг он упал, сломал руку или же поскользнулся...» — в голове Нильде сразу пронеслись страшные картины.

— Кай, открой! 

Странное предчувствие травило ее. Интуиция кричала: он в беде.

Спаси, спаси, спаси меня.

— Уходи, — послышался, наконец, его голос.

Но легче Нильде от этого не стало. 

Напротив.

Голос Кая не был похож на него самого. Словно несмазанные петли старой скрипучей двери.

— Ты заболел? Что происходит? — Нильде забарабанила сильнее по двери. — Открой, Кайден!

— Уйди, Ниль, — повторил грубо. — Оставь меня в покое.

«Он никогда так со мной не разговаривал...»

— Кай, пожалуйста...

— Убирайся отсюда, — отрезал парень.

«Нет. Если я покину комнату, с Каем случится что-то страшное...»

— Я никуда не уйду, пока ты не откроешь!

Никакой реакции.

— Я сейчас маму позову, — а вот эта угроза сработала.

Тихий щелчок. Звук шагов. 

Минуту спустя дверь ванной открылась.

Нильде едва не рухнула.

Она никогда не видела Кая таким.

Зеленые глаза его потухли, словно жизнь покинула их. Он казался убитым. Будто ее брата здесь и не было вовсе. А стоял какой-то близнец с тем же именем и внешностью, но потерявший смысл жизни.

Вода стекала с мокрых волос Кая, пропитывая ворот черной майки.

— Почему ты такая заноза в заднице? — выругался он. — Что тебе непонятно во фразе «уйди отсюда, нахрен?»

Нильде не позволила колкости ее ранить.

Она бросилась к брату, крепко его обнимая.

— Ты напугал меня, Кай!

Он замер.

— Пожалуйста, не прогоняй, — всхлипнула девочка, не выпуская из объятий, прижавшись щекой к его вздымающейся груди. — Не делай с собой ничего. Умоляю, — едва слышно прошептала.

Кай дышал тяжело, рвано. Но осторожно обнял ее за плечи. Не отталкивая.

— Я не хотел, чтобы ты видела меня таким, — вырвалось.

— Ты пытался... — ком в горле мешал говорить.

— Не знаю. Я... — Кайден направился в сторону кровати и опустился на ее край.

Вид его, поникшего и страдающего, уничтожал Нильде. Кай никогда прежде не показывал свою боль...

— Что произошло?

— Не хочу говорить, Ни. Не дави на меня. Не хочу, — повторил он бессвязно, глядя в никуда. — Если я скажу, это станет реальным. Я не справлюсь. Это позорно, стыдно и мерзко, — содрогнулся парень всем телом.

Желчь подкатила к горлу. Кай просто... не мог. Признать это. Произнести вслух. Оживить в мыслях.

Взгляд Нильде пытливо скользнул по его телу.

Синяки, глубокие царапины и раны покрывали кожу на запястьях, шее, ключицах, предплечье...

— Кайден, ты...

«Подрался?» — наивно хотела спросить, но чувствовала — это не после драки.

Ее лучший друг, Арден, часто дрался и Николай — травмы были обычно другие. Не похожие на эти. Когда Нильде их обрабатывала, то всегда подмечала детали.

А сейчас это было, словно... кто-то его связал? Пытал?

Что еще они с ним сделали? Или он? Она?..

Нильде не знала. Мысли путались.

Она боялась ранить Кая вопросами. Он уже ясно дал понять, что не может на них ответить.

Дрожь прошлась по телу Кайдена, он с трудом поднял голову, встречая ее затравленный взгляд.

В груди Нильде что-то оборвалось.

Удар. Удар. Удар.

Как птица в стекло.

Потому что он... плакал.

Она протянула руку, бережно стирая слезы с его лица.

— Я всегда буду рядом, — девочка подсела ближе и обняла брата.

Кай спрятал лицо в огненных волосах, надсадно дыша. 

— Не рассказывай никому, Нильде. Ты слышала меня? Ни маме, ни папе, ни уж тем более Николаю. Никто не должен знать, — серьезно произнес он. — Иначе я тебя не прощу.

— Но почему?.. Они могут тебе пом...

— Обещай, — яростно перебил ее Кай и слегка встряхнул за плечи. — Я доверился тебе, сестренка. Уважай мое решение. Никто не должен узнать. Никогда.

— Ладно, — неохотно согласилась Нильде. — Как я могу тебе помочь?

— Просто храни эту тайну. Это главная помощь мне, — он уткнулся в ее шею, крепко обнимая. — Я очень люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. Больше всех на свете, — она положила голову на плечо Кая. — Раз я дала обещание, то и ты поклянись. Что никогда себе не навредишь. Что не бросишь меня.

— Клянусь, Нильде.

А по его затылку ручейком стекала кровь.

Он ощущал, как она — теплая и горячая, словно растопленное масло, пропитывает ворот майки, стекает по спине, за пояс брюк.

Ударился об стену душевой кабинки. Хотел стереть то, что произошло. Но как бы сильно он ни тер свою кожу, как сильно не пытался смыть с себя все, оно не проходило.

Поэтому Кай захотел разбить себе голову.

Вот так просто.

Все стены ванной, пол и раковина были в кровавых разводах.

«Надо прибраться. Люблю порядок», — назойливая мысль отрезвила его разум, напичканный наркотиками против его воли.

«Какой порядок? Ты теперь воплощение грязи, ты испачкан, ты никогда не отмоешься», — следом возникла новая.

«Что, если Нильде зайдет в ванную? Если увидит? Это ее убьет. Нельзя. Нужно выпроводить сестру отсюда».

— Ни, иди спать, — постарался произнести как можно мягче, но она не повелась.

Девочка вскинулась, как дикая кошка, придирчиво оглядывая брата. Словно пыталась в голову ему пробраться.

Черт.

От нее было трудно что-то скрыть.

Несмотря на то, что сестра-близнец Кая погибла еще до его рождения, в утробе матери, а Нильде родилась семь лет спустя — он был готов поклясться, что она чувствует его на особом уровне. Разницы не было.

— Я не уйду, — твердо заявила Нильде. — Буду сегодня спать в твоей кровати.

— Ладно, упрямая, — Кай заставил себя улыбнуться сквозь боль и кивнул в сторону ванной. — Я почищу зубы и вернусь.

Ее недоверчивый взгляд кричал громче слов.

— Ты же знаешь, сестренка, что я всегда сдерживаю свои обещания, как наш папа, — Кай ласково потрепал ее по волосам. — Так что будь хорошей девочкой и жди меня здесь. Скоро вернусь.

«Нужно отмыть все. Убрать следы. И обработать рану. Хорошо, что аптечка тоже в ванной».

Он не хотел, чтобы она видела.

***

Мотоцикл несся по пустой трассе на бешеной скорости.

Она не обращала внимания ни на то, как развевался подол пышного платья, ни на то, то как мелькали вокруг огни ночного города, ни на то, с какой силой впились в руль руки.

— Прости, что подвел тебя, сестренка, — звучали в голове слова Кайдена, как сломанная пластинка.

Он нарушил клятву. Обманул ее.

Это произошло три месяца назад.

Нильде успешно сдала вступительные экзамены в медицинский и ее распирало от радости — захотелось сразу же поделиться новостями с семьей.

Тармонд — туманный городок, окруженный скалами и дремучими лесами, в котором были расположены два престижных университета. Они величественно занимали всю западную часть Тармонда вместе с многочисленными братствами, примыкающими к ним.

Университет Вэлмур — именно здесь обучались ее братья.

Традиционный, почти религиозно строгий, с сильной иерархией.

Идеально подстриженные газоны, мощеные дорожки, древние деревья, высаженные по периметру огромной территории.

Красный кирпич и белый камень — бессмертная классика в георгианском стиле, с симметричными фасадами, большими арочными окнами и строгими колоннами коринфского ордера. Каменные массивные ступени вели вверх, к цитадели власти. Воздух пахнул старыми книгами и дождем.

Университет готовил юристов, сенаторов, политиков — будущих наследников многомиллионных корпорацией. Сюда почти невозможно было поступить простым смертным. Нильде нравилось, что другая половина кампуса была посвящена гуманитарным наукам и искусству.

Кайден учился на юридическом, а Николай изучал бизнес.

Она была наслышана о Вэлмуре с детства. Если братья не делились тайнами их братства и университета, то Ариэль Дэвис всегда нашептывала тайные истории при встрече. Нильде считала ее своей наставницей и главным информатором, они росли вместе, как и Белла Стаймест — сестра Дэниела. Их отцы — Марк, Рэт, Дамиан и Рафаэль дружили много лет.

В обоих университетах существовали братства — тайные организации, в которые входили только избранные.

Самыми влиятельными из них были Жнецы, Мятежники и Якудзы. Последние два относились к клубам КЛ. Оба соперничали между собой и имели мафиозное прошлое, но из общей ненависти к Вэлмуру объединились.

Нильде слегка пригнулась, ее хрупкое тело слилось с мотоциклом.

Каждую осень Жнецы проводили инициацию. Тайный ритуал посвящения. Избирали всего двух или трех человек из сотен.

Каждый год — новые испытания. Новые правила.

Сбор урожая душ.

Несмотря на то, что ее старшие братья были лидерами Жнецов, Нильде понятия не имела, какие именно игры во время Отбора они устраивали.

Обычно веселая Ариэль поджимала губы, меняя тему разговора. Никто и никогда не рассказывал, что происходило в Ночь Жатвы. Даже те, кто не прошел — все упорно хранили гробовое молчание.

Вероятно, потому что у Жнецов были компроматы на них, и заведомо каждый подписывал договор о неразглашении.

Риз Джеймс высосал бы их души, осмелься кто переступить им дорогу, Вильям Тернер превратил бы безжизненные тела в свой новый извращенный холст, сумасшедший русский— завел свою бензопилу, устроив игры на выживание, Кайден Йохансен уничтожил бы их морально, манипулируя слабостями и контролируя каждый аспект жизни, Дэниел Стаймест — проник бы в их разум, медленно и мучительно заставляя усомниться в самой сути своего существования.

В пугающих масках они охотились, как звери. Шли на запах крови. И упивались своей властью.

Нильде не заблуждалась. Она знала, что эти люди из себя представляют. Знала, что относительно мягкие они только друг с другом, с ней, Ариэль и Беллой.

Чужаков они пугали до смерти.

«Было за что».

Второй университет — печально известная Красная Лощина.

Кровавая пустота. Анархия. Хаос.

Это было архитектурное великолепие с викторианскими готическими черными шпилями, холодными каменными плитами и бескрайними лабиринтами внутри.

Нильде вырулила на повороте влево.

Там ей предстояло учиться.

Программирование, бизнес, право, медицина, — дисциплины, на которых они базировались.

Братство Мятежников.

Парк аттракционов, неоновый свет, квесты из фильмов ужасов. Люди в масках животных, кукол и нечисти.

Ходили слухи, что они применяли настоящие пытки, чтобы выпустить пар. Жестокие игры, которые мятежники придумывали из года в год...

Это все однажды отняло у нее лучшего друга.

Она потеряла единственного человека, который долгие годы делал ее счастливой. Человека, о котором вспоминала первым, когда хотела поделиться смешной шуткой. Человека, к которому шла, когда было больно или грустно. Единственному, с кем могла не притворяться. Быть собой. Грустной, больной, иногда раздраженной — любой. Рядом с ним не приходилось постоянно улыбаться, чтобы убедить в том, что она в порядке. Чтобы все, наконец, перестали за нее волноваться. Он принимал Нильде такой, какая она была.

«Ты не остановился... Ты не остановился, когда я тебя просила...»

Опасно.

Нельзя думать о нем.

Нельзя вспоминать.

Ему в ее жизни больше не было места.

Бередить старые раны было слишком больно.

Эта потеря...

Хуже, чем когда ее оперировали.

Хуже, чем когда пропал ее брат Николай.

Хуже всего.

Нильде знала: с его уходом она навсегда потеряла часть себя. Ту наивную, детскую часть, которая верила в добро, свет и хорошие концы, несмотря ни на что.

Потому что он показал: монстры не превращаются в прекрасных принцев, как бы сильно ты их ни любила.

Они только разрушают все вокруг, оставляя после себя кровавые руины. Тянут тебя за собой в бездну.

«Я прервала все это. Выбрала себя. И я не жалею. Отказываюсь, черт побери, чувствовать себя виноватой за выбор другого человека».

Вэлмур и КЛ вели холодную войну десятилетиями. Задолго до того, как в их стенах стало учиться новое поколение.

Постоянные тайные диверсии друг против друга, от подделок результатов до похищения архивов компрометирующих документов. Спортивные состязания, где они могли столкнуться лицом к лицу и, наконец, Игры братств. Мотогонки и подпольные бои входили в их часть.

Вэлмур считал Красную лощину рассадником разрушения. Те, в свою очередь, называли их гробницей старого мира.

Студенты редко встречались, за исключением официальных игр, но если кто-то переходил границу между университетами — это считалось грубым нарушением завета. И наказывалось патрульными братств. После полуночи никто не должен был шнырять по территории вражеского кампуса или общежитий.

Нильде выбрала медицину еще ребенком — она вечно лечила раны Николая, когда он возвращался домой после боксерских боев, следила за тем, чтобы папа и мама пили лекарства, держала Кая за руку, когда тот болел, и...

«Арден. Я всегда лечила моего Ардена», — пронеслась следом грустная мысль.

Он вечно дрался — с мальчишками на улице, с теми, кто ее обижал, кто насмехался над ним, дразнил из-за немоты...

Но были те, кого Арден не мог избить.

Те, кто должны были его безусловно любить.

Его приемные родители.

Они делали с ним невообразимые вещи.

Нильде ненавидела их.

Она знала, что Арден давно вырвался на свободу, но те картины до сих пор приходили к ней в кошмарах.

Они выжигали на его коже уродливые символы. Пытались изгнать из него дьявола. Проводили обряды экзорцизма. Считали дитем тьмы. Самой сущностью зла.

«Эти люди были сектантами».

Нильде ничего не могла поделать с теми шрамами, которые оставались на его теле. Но когда следы были свежими, она всегда их перевязывала, обрабатывала антисептиком, чтобы не было заражения, и накладывала заживляющую мазь.

Именно находясь с ним рядом, Нильде отчетливо осознала, что хочет посвятить этому свою жизнь. Ей хотелось помочь как можно многим.

«Забавно, что и папа, и мама делают тоже самое. Только разными способами. Отец пытается защищать, выискивая опасных людей и разрушая их грязный бизнес, спасает детей, мама — продвигает гуманитарные проекты, а я хочу стать врачом».

Была лишь одна небольшая... неприятность.

«Ладно, если честно — большая».

Медицинский факультет был частью КЛ.

А это означало, что...

«Я буду учиться на территории врагов».

Нильде не хотелось быть предвзятой, но все слухи о мятежниках были правдой. Она сама в этом убедилась.

«Радует лишь то, что Мия будет учиться со мной».

Эта девушка появилась в жизни Нильде, как ураган, и перевернула все с ног на голову. Они познакомились после того, как она потеряла Ардена.

Нильде была волонтером, и однажды во время вечерней смены в приюте для животных поднялся шум.

Какая-то девушка яростно спорила с хозяином.

— Я же сказала, что ему нужна помощь!

— Девушка, мы не обслуживаем диких животных.

— Этот песик нуждается в ночлеге, — процедила она сквозь зубы. — Я не могу его бросить! Все ветеринарные клиники уже закрыты и...

— Это гребаный кайот! — возмущенно возразил директор. — Как вы вообще умудрились его запихнуть в машину?!

Она беззаботно пожала плечами, словно это не имело значения.

— Он лежал прямо посреди дороги. У бедняжки сломана задняя лапа, не могла же я бросить его на шоссе! — девушка держала на руках облезлого, грязного и устрашающего зверя, и, к шоку Нильде, он даже не пытался вырваться. Смиренно лежал на ее груди, поскуливая. Огромный, изможденный, его лапа висела под неестественным углом, а из бока текла кровь.

Сердце Нильде сжалось.

— Позвольте, — она тронула мистера Смита за плечо. — Может, мы сможем ему выделить тот вольер Нести?

Нести была бездомной овчаркой без одной лапы, о которой Нильде заботилась последние два месяца, сегодня утром ее забрали в хорошую семью.

— Нильде, и ты туда же! — мужчина скрестил руки на груди, но в его глазах промелькнуло сомнение. Он колебался.

«Почти удалось уломать!»

— Пожалуйста, я возьму все расходы и возможные неприятности на себя, — она посмотрела на директора щенячьими глазками, и это сработало.

Он бессильно махнул рукой. Никогда не мог отказать ей.

— Ты отвечаешь за это головой, — бросил Смит напоследок, оставляя их одних.

Незнакомка облегченно выдохнула.

— Спасибо, — она протянула свободную руку Нильде. — Я Мияко. Можешь звать меня Мией.

— Приятно познакомиться, я Нильде, — улыбнулась девушка, пожимая протянутую ухоженную руку.

На мгновение она позволила себе внимательнее разглядеть незнакомку.

Азиатская внешность, прекрасные серые глаза, длинные прямые черные волосы, спадающие на спину блестящим водопадом, полные губы. Она была одета в черный комбинезон от Elisabetta Franchi из лимитированной коллекции.

— Мне нравится твой вкус в одежде, — сделала Нильде ей комплимент.

Девушка просияла.

— Спасибо, а мне нравятся твои ботильоны. Они просто великолепны! — Нильде отвела ее в нужную комнату и подготовила место для раненого койота. — Ты уже оказывала помощь животным? — полюбопытствовала Мия, заглядывая через ее плечо.

— Да, по средам я волонтер в ветеринарной клинике, — просто улыбнулась Нильде. — Я постараюсь ему помочь до прихода врача.

— Как долго нужно ждать?

— Уже связалась с ней, час или около того. Пока введу обезболивающее.

«Мелоксикам подойдет. Вес койота — примерно тринадцать килограмм».

Она помнила дозу, которую следовало ввести.

Мия восхищенно смотрела за тем, как Нильде помогает несчастному койоту, действуя, как профессионал.

Животное заскулило, когда она поставила подкожный укол.

— Прости, парень, — прошептала Нильде. — Потерпи немножко. Скоро станет легче.

Он вздрогнул, но не укусил. Через пару секунд его дыхание стало ровнее. Кровотечение было остановлено, лапа зафиксирована, а зверь притих, видимо, понимая, что ему помогают.

— Ого, ты великолепна, — прямо выдала Мия, наблюдая за девушкой.

— Пустяки, — скромно отмахнулась Нильде, отходя от стола. — Не волнуйся, с ним все будет в порядке. Я полагаю, накостный остеосинтез послужит оптимальным решением для такой травмы. Нужен рентген и...

— Что за остео...? — моргнула растерянно Мия.

— Это когда фиксируют фрагменты перелома, наложив металлические пластины, — пояснила Нильде и следом виновато улыбнулась. — Прости, иногда я ухожу в медицинскую терминологию, не задумываясь о том, что это может быть непонятно другим.

— Ничего страшного, мне даже стало интересно.

— Спасибо, что подобрала беднягу. Если бы не ты, Мия, кто знает, выжил бы ли он... — она сняла перчатки и тщательно вымыла руки.

— Ничего не могу поделать с собой. Обожаю всех животных, — брюнетка улыбнулась. — У меня дома четверо собак...

С того дня они с Мией обменялись номерами и часто встречались.

Она тоже занималась волонтерством, у них были схожие вкусы в моде, и они очень быстро сдружились.

Мия была замечательной, полной жизни, уверенной, даже свирепой. Но больше всего любила в ней Нильде преданность. То, какой она была самоотверженной по отношению к своей семье и друзьям. Настоящей. Мия была рядом и в печали, и в радости. Она не смогла заполнить дыру в груди, оставленную Арденом, но заняла прочное место в ее сердце.

Йохансены, в свою очередь, очень настороженно относились к дружбе с Мией Гото.

Отец Нильде в свое время разрушил клан якудз, будучи агентом ФБР под прикрытием, проник в их систему, переворотил все и смог захватить лидера. Ято Гото. Отца Мии и ее старшего брата Исы.

Да. Она была принцессой японской мафии и далеко не наивной девочкой, какой могла показаться. Но Нильде было на все это плевать.

«Мой отец — Босс итальянской мафии. Какая гребаная разница?»

Дамиан был другого мнения. Он ненавидел японцев, повинных в смерти его матери. Не доверял наследникам Гото.

Тем не менее, свою дочь он любил больше. Именно поэтому скрепя сердце позволял ей дружить с Мией. Не вмешивался. Потому что чувства Нильде были важнее его прошлого, старых обид или правил клана.

Она ценила это. Знала, как папе было тяжело принять, но тот факт, что Дамиан ни разу ее не упрекнул, не ругал, а лишь сел и обо всем рассказал...

«Мой папа самый лучший».

Как он был с ней честен, так и Нильде всегда была откровенна с отцом. У них не было тайн друг от друга. Кроме тех, которые касались непосредственно папиных мафиозных дел, но Нильде старалась никогда не затрагивать их. Она уважала его личное пространство и обязанности. Потому что всецело доверяла. И папа никогда не подводил ее.

Единственное, о чем Нильде не могла рассказать ему и маме...

Это причина, по которой она мчалась сейчас, в полночь, по трассе.

Причина, по которой у нее в рюкзаке лежал заряженный пистолет.

Причина, которая разрывала сердце на мелкие кусочки.

***

Три месяца назад.

«Кай точно обрадуется за меня! Хочу ему рассказать, что получила высшие баллы за экзамен!»

Но брат не отвечал на сообщения. И не поднял трубку, когда она звонила. По меньшей мере пятьдесят раз.

На душе у Нильде стало неспокойно. Тогда она жила еще с родителями, поэтому поехала в братство, в поисках Кайдена. Но никто из его друзей понятия не имел, где он.

Они рассказали, что Кай куда-то спешил утром, а потом перестал выходить на связь. Дэниел говорил, что волноваться не о чем. Такое происходило с Каем часто.

«Почему я не замечала? Было некогда последний год, занималась подготовкой к экзаменам. Упустила из виду...» — корила девушка себя.

Нильде не показывала, но в ней до сих пор жил огонек страха после той картины. Дня, когда Кай вышел из ванной, похожий на мертвеца. Она прекрасно заметила окровавленный ворот футболки. Поняла, что он пытался разбить себе голову. Но не стала показывать своего знания — это ранило бы Кая, который старался скрыть момент слабости от сестры. И она притворилась. Притворилась, что ничего не видит. Так было легче. Ему.

Но не ей.

Это все посеяло паранойю в сознании девушки. Травмировало. Привело к тому, что она дергалась каждый раз, когда он запирался в ванной.

Годы после Нильде старалась быть очень чуткой с ним, быть рядом, заботиться — но какая-то часть Кайдена была навечно утрачена. Он потерял беззаботный блеск в зеленых глазах, потерял спокойную улыбку. Потерял что-то, что больше не мог вернуть.

Испорченный. Вот каким Кай себя чувствовал.

Об этом Нильде не знала.

Он стал отстраненным, более закрытым, сдержанным. Больше не шутил в компании, не смеялся громко, не подначивал парней.

«Куда Кай мог пойти, кроме братства?»

Нильде объездила все возможные места.

Его квартиру, братство, всех знакомых...

«Мастерская!» — возникла внезапная мысль.

Красный Бэнтли полетел по новому маршруту.

У Кая был небольшой домик на окраине города, который он переделал под студию.

Туда брат ходил, когда желал проветрить голову, отдохнуть от суеты и побыть наедине с собой. Об этом месте не знал никто, кроме младшей сестры.

— Кай, — чувство дежаю пронзило Нильде, когда она закинула кулачок, чтобы ударить в дверь.

Стук.

Стук.

Стук.

Ничего.

«Может, его и нет здесь? А я напрасно схожу с ума? Может, он где-нибудь в клубе, может, на свидании, может...»

Кай был здесь.

Нильде ощущала его присутствие.

Их связь.

Он был там. За дверью.

— Кайден, это я, открой! — девушка старалась подавить панику, но ничего не вышло.

Страх окутал ее с ног до головы, как ядовитое облако.

И, словно откликаясь на ее боль, дождь забарабанил по пыльной земле. Она, одетая в тонкое платье, промокла за мгновение. Куртка не спасала.

Хмурое небо разверзлось молнией, начался настоящий ливень. Холодная вода обрушилась на Нильде, но она не собиралась сдаваться.

— Впусти меня, Кай! — кричала девушка сквозь шум дождя. — Пожалуйста, открой!

Струи воды беспощадно хлестали по ее лицу. Нильде провела дрожащими руками по мокрым волосам, убирая их назад.

Стало очевидно, что через дверь она не попадет внутрь. Ища глазами выход, девушка наткнулась на окно.

«Придется разбить».

Ветер налетел с новой силой, разгоняя пыль, пугающая серая стена ливня закрывала обзор.

Дерьмо.

Времени на раздумья не было.

Он уходит, уходит, я чувствую, он уходит...

Нильде бросила взгляд на свои тяжелые ботинки. Каблук был почти десять сантиметров, тяжелый, как стальной кол — с силой врезался в стекло. В нижний угол — Нильде предполагала, что там самое уязвимое место.

Не ошиблась. Раздался оглушительный треск. Осколки полетели во все стороны. Второй удар — стекло рассыпалось, открыв ей путь.

Нильде стянула ветровку с плеч, накинула на край рамы, чтобы не порезаться, и скользнула внутрь.

Несмотря на внешний шум, она сразу заметила тихий скрежет внутри мастерской.

Да. Кайден определенно был здесь.

Нильде направилась на источник звука.

За поясом у нее неизменно лежал нож, на случай непредвиденной ситуации. Но в этом не было необходимости.

Она застыла на пороге, как вкопанная.

Земля ушла из-под ее ног.

Кайден лежал в луже крови. На холсте. Багровая жидкость пропитала его новую картину насквозь.

Горло...

Он перерезал себе горло.

Как будто пытался вырвать из себя то, что не мог выговорить.

Но не потерял сознание. Лежал там, захлебываясь кровью, хрипя.

Она не помнила, как смогла броситься к нему, преодолевая ужас.

Как смогла вызвать скорую, оказать первую помощь, чтобы Кайден не захлебнулся и не погиб от кровопотери. Все было, как в тумане.

Нильде потерянно смотрела на свои руки, покрытые горячей, липкой кровью. Колени, разбитые, когда она упала на пол. Платье, пропитанное запахом железа.

Он выжил. Врач сказал, что трахея или крупные сосуды не были задеты. Удар был хаотичным, в состоянии шока, нескоординированным. Словно Кайден бил вслепую, наугад.

Заблудившись в мыслях, девушка не заметила, как начала дрожать.

— Дыши, Нильде, — голос папы вывел ее из кровавого лабиринта. —Дыши, вот так, моя умница, — Дамиан обхватил дочь за плечи, слегка встряхнув. — Посмотри на меня, милая. Я с тобой, здесь. Я держу тебя.

— Папа, — она всхлипнула, бессильно уронив голову мужчине на плечо. — Я... мы могли его потерять. Навсегда потерять. Кайден мог умереть...

— Солнышко, — он позволил девушке выплакаться, бережно обхватив Нильде руками, прижав к своей груди. — Ты спасла своего брата. Ты сделала это, малышка. И я очень тобой горжусь, слышишь? Кай поправится. Он у нас сильный. И мы за ним теперь присмотрим. Обещаю.

Дамиан не показывал, как сильно был напуган и шокирован, чтобы не травмировать Нильде сильнее.

Произошедшее потрясло его до глубины, блядь, души.

«Как я не заметил, что Кай не в порядке?» — мучал он себя вопросами.

«Я должен был заметить... Почему он поступил так?»

Эви, наконец, вышла из палаты Кайдена. Ее пустили туда первой, и она провела там последний час.

Дамиан вскинул голову:

— Огонек, как он? 

— Будет в порядке, — Эви прижалась к нему, и он уткнулся в ее шею лицом, судорожно выдохнув. — Не смей себя винить, малыш. Это не твоя вина, даже если нам обоим очень страшно. Нужно быть сильными, чтобы помочь нашему мальчику. Если мы сейчас сами расклеимся, то лишь причиним Каю боль. Он и так жутко винит себя, Дами.

Мужчина вытер глаза, которые слезились.

— Он ненавидит себя за то, что причинил нам боль. И меньше всего Кайден хочет, чтобы я или ты себя винили. Это его уничтожит, — она нежно поцеловала мужа в губы. — Ты сделал все, что мог, Дами. Ты был прекрасным отцом. И есть. Ты подарил нашим детям безопасное и счастливое детство. Поддерживал, заботился, но в жизни происходит всякое дерьмо, на которое мы с тобой влиять, к сожалению, не можем. И нам остается только бороться с последствиями. Защищать Кая, помочь ему исцелиться от чужих ран.

— Как ты можешь оставаться такой понимающей, Огонек? — он прижался лбом ко лбу жены.

— Я люблю тебя, — она сморгнула слезы. — Кайден так и не назвал причину, но я боюсь на него давить. Нужно дать время, пока он сам найдет в себе силы признаться, — Эви повернулась к дочери и заключила ее в объятия.

— Спасибо тебе, доченька. Ты у нас настоящая героиня.

Она не чувствовала себя такой.

Ни на капельку.

Нильде ощущала себя лживой, виноватой, лицемерной.

Потому что скрыла от них первую попытку его суицида.

«Пора называть вещи своими именами».

Твоя вина. Ты врала им больше трех лет. Не рассказала, как он пытался разбить себе голову. Ты молчала. И вот к чему это все привело. Кай ведь не только твой брат. В первую очередь он — их сын. И мама с папой имели полное право знать...

Врач пускал их в палату по одному, и Нильде решила пропустить папу и зайти к брату последней. Она кое-как умыла лицо и руки, вытерла бумажными полотенцами испачканную одежду.

«Выгляжу как та самая выжившая в конце фильма ужасов. Жуть какая».

Влажные волосы высохли, но неприятно липли к шее, платье тоже, но следы крови глубоко въелись в ткань.

Нильде убрала раздраженно рыжие пряди от лица, заправив за уши. Руки ее дрожали.

«Не готова его видеть».

Она ощущала себя преданной.

«Ты же обещал. Ты обещал мне...»

Нильде заставила себя выйти из уборной и направиться к палате Кая. Родители на минуту отлучились вниз, приехал и дядя Крис со своей женой, чтобы проведать крестника...

Она сделала глубокий вдох и открыла дверь. 

Он лежал в постели, накрытый голубым тонким одеялом.

Нильде молча опустилась на край больничной койки. Ее взгляд впился в марлевую повязку, закрепленную бинтом вокруг его шеи. Под всей этой тканью скрывались швы.

Она дотошно допросила врача и знала, что рана была глубокой — потребовалось двухслойное ушивание. Десять гребаных сантиметров вдоль гортани. Он уцелел чудом. Двадцать швов.

— Нильде, — хрипло произнес Кайден.

Ее трясло. Почти подкидывало на месте.

— Ты обманул меня. Не сдержал обещание, — слова вырвались наружу, полные горечи, обиды. — Я верила тебе. Не рассказывала им.

— Маленькая, ты все сделала правильно, — Кай протянул руку, сжимая ледяные пальцы сестры своими. На миг в его глазах вспыхнула паника. — Ты ведь ничего не сказала папе и маме сама знаешь о чем?..

— Нет, но надо было! — огрызнулась девушка, вырвав ладонь.

— Ниль, послушай...

— Как ты мог так со мной поступить?! — она не хотела кричать на него, но по-другому не получилось. — Я думала, что значу для тебя что-то.

— Конечно, значишь, — голос Кая надломился. — Я очень тебя люблю.

— Когда любят, не совершают самоубийство, — отрезала Нильде яростно.

— Хочешь верь, хочешь нет, но я не пытался сделать это. Не намеренно. Кое-что произошло и... — Кай выдохнул и снова потянулся к ее руке. На этот раз девушка не стала ее вырывать. — Я потерял контроль над собой. Почти ничего не помню. Только то, что вошел в свою мастерскую, начал рисовать. Мне нужна была красная краска, а оттенок все не казался достаточно ярким, как мне хотелось. Взял нож... — он тяжело сглотнул. — Я был зол, полон ненависти...

— Ты почти умер, Кай, — прошептала она сухими губами. — Представляешь хотя бы, через что мне пришлось пройти?

— Представляю, — он нежно сжал ее пальцы, поглаживая костяшки, успокаивая. — Однажды и я спасал близкого от попытки суицида. И мне ужасно жаль, что ненамеренно заставил тебя пройти через подобное. Мне известно, как это больно и страшно, — его глаза были полны неприкрытой боли.

— Кровь была повсюду. Ты утопал в ней, — бессвязно вырвалось у Нильде. — Я нашла тебя с перерезанным горлом, Кайден. Ты умирал. Прямо на моих глазах. Это не одно и тоже, черт побери. Не одно и тоже. 

Нильде не могла вырваться из кошмара наяву.

Красный. Мутный. Много красного.

Задыхаясь, девушка схватилась за грудь. Сердце физически болело и билось слишком часто. Проклятая аритмия.

— Ты права. Посмотри на меня.

Она заставила себя поднять глаза на брата.

— Прости, — тихо сказал Кай. — Я прошу тебя меня простить, Нильде.

Слезы хлынули из ее глаз, обжигая щеки.

Нильде зажмурилась, покачав головой.

— Прости, прости, прости, — Кай прижался лбом к ее лбу, обхватив лицо девушки руками. — Прости меня, солнышко. Пожалуйста, прости, Ни.

Под веками пекло. Он шмыгнул носом.

— Прости, прости, прости меня, — повторяя сотни раз, пока она дрожала всем телом. — Прости, что подвел тебя, сестренка.

Сердце Нильде заныло. Было больно от его слов, словно кто-то всадил ей в сердце нож и переворачивал с хрустом раз за разом. Бил по ране.

— Ты не подвел... — она осторожно обняла его, уткнувшись носом парню в шею. — Не подвел.

— Я не хотел причинять тебе боль, — Кай обхватил ее за плечи, прижимая к себе. Долго гладил по волосам, перебирая яркие пряди.

— Хочу понять тебя, Кай. Помочь... — она подняла голову, умоляюще всматриваясь в родные зеленые глаза. — Прошу, расскажи мне.

Он резко выдохнул.

— В ту ночь меня накачали наркотиками.

Все знали: тогда Кайден переспал с невестой Скорпиона, своего лучшего друга, тем самым положив начало войне и разлому между ними. Но Нильде, которая видела, в каком состоянии вернулся домой ее брат, мало верилось в эту версию.

— И что произошло?

Кайден покачал головой.

— Не помню.

Было ясно — больше он ей ничего не расскажет.

А давить на человека, который пару часов назад пытался себя убить — даже ненамеренно — было не самой удачной идеей.

— Я знаю, что нарушил слово, сестренка, и рано давать новые клятвы, но знай: я буду сражаться. Буду стараться не допустить такого в будущем, — Кайден поцеловал ее в лоб. — Спасибо, что спасла мне жизнь. Я буду ее ценить. Полагаю, мне нужен психотерапевт. 

— Люблю тебя больше всех на свете, дурачок, — она шмыгнула носом. — Реву, как глупая девчонка.

— Ты и есть девчонка, — поддразнил Кай.

— Ну не такая же, — надула Нильде губы. — Я умею владеть собой, а не какая-то слабачка.

— Ты буквально вытащила меня из ада. Как моя спасительница может быть слабачкой? — Кайден потрепал ее по волосам, его взгляд потеплел и слегка затуманился. — О нет, это заразно, передается воздушно-капельным путем, — ужаснулся он шутливо, заставляя сестру хихикнуть сквозь слезы.

***

«Почти доехала...»

Нильде нуждалась в ответах. Ответах, которые могла отыскать лишь она.

Родители всегда были их опорой, но Кай не мог подпустить их к этой травме — не хотел ранить. Он бы и Нильде не подпустил — но так уж получилось, что она стала случайным свидетелем его падения. Краха.

Девушка провела все лето в призрачных поисках, не зная, за что зацепиться. Помощь нагрянула, откуда не ждали. Недавно Мия Гото вернулась из Японии, где провела весь последний год. Ради лучшей подруги она включилась в это дело и сумела кое-что добыть.

Пару дней назад девушка предоставила кусочек, небольшой фрагмент видео. Уцелевший тридцатисекундный обрывок с камер наблюдения.

— Только не спрашивай откуда. Не могу разглашать.

На видео невеста Скорпиона спорила с каким-то парнем. Человек стоял спиной, одетый в черное — не разобрать, кем он был. Даже телосложение невозможно было определить из-за объемного плаща на нем. На последних пяти секундах он протянул ей пакетик. Она забрала. Запись оборвалась.

Да, это было отвратительно. Да, это подтверждало слова Кайдена.

Но не это насторожило Нильде.

Месторасположение. Локация.

Логово мятежников.

Это был кто-то с их стороны. Один из лидеров, просто член братства или случайный забредший? Последний вариант сразу отметался.

«Учитывая, что в братстве около двадцати человек... Будет непросто узнать».

Но главное, у нее появилась зацепка.

«Нужно получить полную запись. Выяснить, кем он был. Это мой ключ к разгадке».

Мия, с ее шпионскими и хакерскими способностями, вычислила IP-адрес первоисточника. И, разумеется, он находился внутри логова змей.

«Или мятежников, разницы нет».

Хранилище располагалось в специальном камерном пункте. На самом верхнем этаже особняка.

Сегодня задача перед Нильде была одна — пробраться туда. Залезть в архив. Отыскать нужное видео. 

Непомерно сложно, учитывая, что у них везде стояли сложные коды.

«Слава Богу, у меня есть Мия. Она поможет мне взломать их дурацкую систему».

— Не волнуйся, подруга, ты просто доберись туда. Я позабочусь обо всем остальном.

«Как мне повезло с ней...»

Они с Мией раздобыли план внутреннего обустройства особняка, и Нильде запомнила примерное расположение комнат.

Мотоцикл свернул в темную аллею. Нильде заглушила мотор. Сняла шлем, оглядываясь по сторонам.

Пока никого. 

Здесь они с Мией собирались встретиться перед вылазкой.

Остаток пути Нильде должна была пройти пешком, а Мия — спрятаться где-то неподалеку от братства, чтобы в случае чего прикрыть ей спину.

Взгляд Нильде зацепился за длинные черные шпили башен, величественно уходящие в небо, далеко впереди.

О Мятежниках девушка знала еще меньше, чем о Жнецах.

Вся информация была покрыта мраком. Но тех отрывков, с которыми она столкнулась в детстве, было достаточно, чтобы оставить след отвращения и панического страха в душе Нильде.

С тех пор многое изменилось. Спустя годы они стали только более опасными, беспощадными. И скрытными. Чертовски скрытными.

Глупцам нравилось слепо следовать за ними. Поклоняться, как своим идолам. Нильде встречала много людей, которые продали бы душу, только бы попасть в их братство.

Потому что они...

Были действительно теми, кто мог управлять людьми.

И обладали могуществом.

Не просто какие-то богатые подростки.

«Начнем с того, что многие из них уже получают научную степень или заканчивают магистратуру, насколько мне известно».

У Мятежников было четыре лидера-основателя.

Туман Стерлинг — Создатель, таинственный владелец парка аттракционов. О нем почти ничего не было известно. Ни внешность, ни даже имя — что было сплошным безумием, ведь, очевидно, этот парень учился в КЛ. Из-за того, что он с детства скрывал свою внешность, никто не смог бы его идентифицировать при встрече. Туман мог спокойно ходить с ними на занятия, как обычный студент. Или даже преподаватель.

«Кто знает, закончил ли этот парень КЛ экстерном. Я не удивлюсь. Кажется, он самый старший среди мятежников».

Туман очень мало разговаривал. И легко менял тембр голоса, если приходилось все-таки ввязаться в диалог.

Единственное, что было известно — Туман был старшим сыном мультимиллиардера-бизнесмена Говарда Стерлинга и по совместительству главы американской мафии. Ни на каких мероприятиях он не появлялся, не выходил в люди.

«Кажется, у них архитектурный бизнес. Мне что-то об этом говорила Ари. Именно поэтому дядя Марк их терпеть не может, как и Белла».

Нильде всегда старалась подмечать детали и запоминать. Кто знал, когда и как это могло ей в жизни пригодиться.

Вторым был Хейден Блэквуд. Обманчиво милый, вежливый, аристократ до мозга костей, происходил из древней королевской семьи. О нем Нильде тоже почти ничего не знала.

Может, потому, что когда братство мятежников только-только начало зарождаться, Арден всегда старался ее держать подальше от них. Никогда не подпускал к своим друзьям. И запрещал парням тоже подходить к Нильде. Он охранял ее ото всех.

Когда-то она была за это очень благодарна, а теперь...

«Чьи секреты ты старался сохранить, Арден? Ты спасал меня или напротив держал в стороне, чтобы у меня не появилось преимуществ против вас?»

Скорпион Хеймонд. Бывший лучший друг Кайдена, а теперь заклятый враг. Раньше Скорпи — как всегда называла его Нильде, часто бывал у них дома. Он был старше Нильде на семь лет и относился к ней, как к своей младшей сестре. После того, как он прервал все связи с Каем, Скорпион отдалился от Йохансенов, но тем не менее неизменно присылал Нильде подарки на Дни Рождения, при редкой встрече обнимал и звал Лучиком, и она не могла себя заставить возненавидеть его. В глазах Нильде Скорпи все еще был тем добрым мальчиком из детства. Даже если обстоятельства заставили их быть по разные стороны баррикад. Отец Скорпиона, успешный нефтяной магнат Кристиан Хеймонд, был их с Кайденом крестным, а мама Нильде — крестной Скорпиона. Они сохранили свою дружбу, которой было больше двадцати лет, и не вмешивались в разборки детей.

«На самом деле иногда я вижу дядю Криса чаще, чем папу», — усмехнулась Нильде. Она обожала его.

И последний лидер братства. Тот, чьи безумные идеи воплощал в играх Туман. Тот, кто всегда предлагал самые жестокие и бесчеловечные испытания. Тот, чье имя вызывало дрожь и благоговейный страх.

Сын бывшего мэра Лос-Анджелеса и нового Джека Потрошителя. Число жертв серийного убийцы колебалось от ста восьмидесяти до трехсот.

Немой психопат.

Безмолвный дьявол.

Арден Грейсон.

Или Брут, как его все называли.

После разрыва их дружбы Нильде попросила всех своих друзей и знакомых ничего не говорить об Ардене, и ей успешно удавалось оставаться в неведении. Она не знала, где он живет, на какой факультет поступил, как у него сложилась жизнь. Ни-че-го.

Только Мияко однажды случайно обмолвилась, что Брут все еще один из лидеров, и потом долго извинялась за то, что напомнила о запретной теме. Это было упомянуто в контексте соглашения Исы Гото, лидера якудз, с Мятежниками. Видимо, чтобы уничтожить Жнецов. Они объединились против общего врага.

Позиция Мии была схожа с точкой зрения Нильде. Они дружили исключительно друг с другом. Нильде терпеть не могла Ису, а Мия воротила нос от Жнецов, считая общение с ними предательством своего брата. Она особенно настороженно и враждебно относилась к Кайдену. Поэтому они с Нильде всегда встречались на нейтральной территории — парках, кафе, клубах, курортах. Где угодно, только подальше от братств и их агрессивно настроенных родственников.

«А вот и она...»

В сером худи и таких же брюках, с темными волосами, собранными в кучу хаотичных косичек, и кроссовками на большой платформе, она выглядела одновременно небрежной и стильной. Девушка сняла свой черный шлем и широко улыбнулась.

Мгновение, и Нильде бросилась ее обнимать.

— Я уже говорила, что безумно рада твоему возвращению в Штаты? — мягко улыбнулась она. — Моя спасительница!

— Говорила, но можешь повторить, — Мия ухмыльнулась. — Ты же знаешь, как я люблю, когда меня хвалят.

Нильде рассмеялась.

— Если честно, я немного волнуюсь.

— Я бы предложила выпить, но боюсь, что ты под воздействием алкоголя выкинешь то же, что в прошлый раз в клубе! — Мия шутливо перекрестилась. — Не будем рисковать.

— Эй, я просто немного потанцевала на барной стойке, что в этом такого, — шутливо насупилась Нильде. — И самое досадное — не помню ни черта!

— Вот поэтому за тобой нужен глаз да глаз, — пожурила ее подруга и вложила в ладонь Нильде черную металлическую карту со знаком джокера.

— Что это такое?

— Твое спасение на случай, если поймают. Приглашение, нет времени объяснять. Тебе нужно спешить, пока особняк пустует.

— А где они? — насторожилась Нильде. 

Все было слишком просто. Даже подозрительно.

— Понятия не имею, я лишь увидела, как святая четверка покинула свой гадюшник, — Мия поморщилась. Несмотря на временное перемирие между ее братом и мятежниками, последних она презирала. — Остальные не так опасны. Ты с ними справишься.

— Конечно, детка, — Нильде заговорщически подмигнула. — Пожелай мне удачи.

— Это им удачи, — Мия приподняла бровь. — Хотя, она их не спасет от тебя. Вперед, малышка. Я буду на связи, — она сунула в ухо маленький наушник. Такой же был у Нильде.

«Я добьюсь для тебя справедливости, Кай».

Глубокий вдох.

Не оборачиваясь, Нильде поспешила к мрачному особняку.

Он был полностью черного цвета, с четырьмя каменными башнями, являясь идеальным отражением КЛ. Средоточием зла.

Под ботинками шуршал гравий. Густой воздух наполнился тревожным ожиданием.

У входа стоял громила, одетый в классический костюм.

«Повезло, что на смене один человек. Видимо, вся охрана сегодня рассредоточена на другой их базе. В парке аттракционов?» — место примыкало к братству с другого крыла. Территория была просто необъятной.

Нильде выдавила из себя вежливую улыбку. 

Мужчина окинул ее ледяным взглядом.

— Ваш пропуск.

Она протянула карту и позволила своим пальцам соприкоснуться с ним. Небольшой укол. Кольцо с микрокапсулой. Нейропаралитический яд — девушка рассчитала дозу. Он не умрет, но пролежит тут в отключке достаточно — за это время она закончит свое дело.

Мужчина осел на землю.

Нильде изящно перешагнула через грузное тело.

«Спасибо маме за приемчики», — она сняла кольцо и сунула в рюкзак, со своей задачей оно справилось блестяще.

Нильде толкнула тяжелую дверь, и та поддалась, впуская в свою обитель.

Первое, что девушка поняла, оказавшись внутри — схема особняка, которую они с Мией изучали, совершенно не соответствовала реальности.

«Ну, конечно, иначе все было бы слишком просто», — саркастично закатила она глаза, оглядываясь по сторонам.

Темные стены с гобеленами, высокие потолки, как в храме, мраморные полы, остроконечные арки окон. Люстры из черного хрусталя освещали огромное помещение красным светом.

Казалось, она попала в заброшенный музей, а не место, где обитали живые души.

В отличие от особняка Жнецов, пристанище их врагов было пугающе отстраненным. Это место напоминало старинное фамильное поместье, переделанное под их вкусы.

Жуткое.

«Обычно именно в такие места переезжали новые семьи в фильмах ужасов, а потом их убивали обитающие на чердаке призраки».

— Мия, ты меня слышишь? — прошептала Нильде в наушник.

Никакого ответа.

— Алло?

Она проверила мобильный — сеть в помещении не ловила.

«Здесь что, стоят глушилки?..»

Все пошло не по плану.

Нильде сунула телефон в рюкзак. Он был пока бесполезен.

«Нельзя терять ни секунды. Другого шанса у меня может не быть. Придется брести вслепую...»

Даже если она не могла в одиночку взломать систему и получить записи, Нильде собиралась изучить особняк, запомнить расположение комнат и найти хранилище для второй вылазки, которую она непременно позже совершит.

Было тихо, как на кладбище.

«Интересно, где все? Куда они отправились посреди ночи?» — Нильде добралась до высокой винтовой лестницы, ведущей наверх.

Как бы ей ни было интересно изучить гостиную и комнаты на первых — на счету была каждая секунда. Кто знал, когда мятежникам взбредет в голову вернуться обратно.

Поднявшись на второй этаж, Нильде оказалась в длинном коридоре.

«Боже, да этот особняк внутри еще больше, чем казался снаружи. Главное, не забыть, где выход...»

Она заходила в каждую дверь, надеясь наткнуться на что-то, хотя бы отдаленно напоминающее пункт наблюдения, но тщетно.

Спальня, спальня, еще одна спальня...

Шкафы, столы, кровати, диваны, высокие окна. Однообразно. Не похоже, что тут кто-то вообще жил. Может, это были гостевые комнаты? Времени на то, чтобы внимательно разглядывать богатый интерьер у Нильде не было. К тому же, она не рисковала включать свет, довольствуясь полумраком. Различая лишь силуэты мебели.

«Снаружи могут заметить, что включилось освещение. Нужно быть очень осторожной», — предусмотрительно заключила Нильде.

Она была достаточно умной, чтобы не допустить таких промахов.

Вскоре стало очевидно, что на втором этаже ничего интересного ей не найти.

«Пора наверх».

Поднявшись на третий, Нильде застыла на месте.

Это была анфилада бесконечных залов — ряд последовательно примыкающих друг к другу комнат, размещенных вокруг овального холла. Помещения соединялись дверными проемами. Иллюзия бесконечного пространства.

В торце анфилады, во всю стену, висело старинное зеркало.

Голова Нильде закружилась. Она включила фонарик на самый слабый режим.

«Черт ногу сломит!»

Направилась вперед, освещая дорогу, как...

Тшшш...

Внезапная паника сдавила грудь.

Жуткая тишина вдруг стала осязаемой.

Будто кто-то пристально за ней наблюдал.

Выжидал, когда напасть.

Охотился.

Тшшш...

— Мия? — тихо спросила Нильде, коснувшись наушника в ухе.

Казалось, звук исходит оттуда.

Иначе кто...

Вопль застыл в горле, когда Нильде заметила его. Фонарик выпал из рук, скатившись на пол.

Отражение в зеркале.

Прямо за ее спиной.

Он не разговаривал. Не касался ее. Стоял неподвижно, словно каменное изваяние.

Колени Нильде подогнулись.

Горячее дыхание коснулось ее шеи, заставляя кожу покрыться мурашками. Опаляя.

Он подошел еще ближе.

Мысли путались, от страха свело мышцы. Нильде не могла себя заставить двинуться.

А ее взгляд был прикован к темному силуэту. В мучительном ужасе ожидая, что незнакомец предпримет.

Высокий.

На голову выше, и это при том, что ее ботинки были на огромной платформе.

Проклятая темнота. Нильде не видела его лица. Каждая секунда казалась вечностью. Время остановилось, как ядовитый капкан.

До тех пор, пока рука в темной перчатке не схватила ее за горло.

И не отшвырнула к лестничному проему. Прямо к краю.

Нильде вскрикнула, судорожно пытаясь за что-то ухватиться.

«Если я упаду с такой высоты, то сломаю спину!»

Пальцы впились в чужое тело. Сердце заколотилось, словно обезумевшее.

Он намеренно шагнул вперед, угрожая столкнуть с лестницы.

Но Нильде намертво вцепилась в психа.

«Хочешь меня столкнуть? Добро пожаловать, полетим вниз вместе, урод».

И тут приглушенный свет окутал их. Щелкнул переключатель. И она, наконец, смогла увидеть его в полумраке.

Монстр, в которого она вцепилась, был определенно очень широким в плечах, крупным, как настоящий хищник. 

Глаза Нильде расширились.

Его маска.

Осколок ночного кошмара, вырванный из чьей-то изломанной памяти. Гротескная поверхность цвета слоновой кости. По ней ползли кровавые потеки — запоздалые слезы тех, кто слишком поздно молил о спасении. 

Но самое уродливое в этом всем было другое.

Зашитый рот.

Металлические скобы пронизывали его стежок за стежком.

Капли крови стекали по мужской шее, когда незнакомец приподнял голову, словно желая пробраться в ее душу.

«Чья?..» — билась в висках тревожная мысль.

Она увидела темные, непроницаемые, как ночная мгла, глаза сквозь прорези маски, когда он посмотрел на нее сверху вниз.

Пульс Нильде участился.

Это был мертвый взгляд. Взгляд не человека. Животного, которым он себя сделал. Чудовища.

Взгляд, который она уже однажды видела.

Брута.

Она узнала. Не могла не узнать.

Нильде ахнула, когда парень схватил ее за плечо и толкнул к стене. Стиснула зубы, отказываясь демонстрировать слабость. Потому что он лишь вонзил бы свои клыки ей в шею, добивая на месте.

— Что я сказал тебе во время нашей последней встречи? — показал Арден.

Конечно, она знала ASL. Выучила его в детстве, чтобы разговаривать с ним. Понимать. Быть ближе.

Осознание, что перед ней стоит Арден, нахлынуло резко, как цунами.

Черная толстовка, натянутый на голову капюшон. Кожаная куртка поверх, темные джинсы и берцы.

От него веяло аурой плохого парня.

Это была их первая встреча спустя почти четыре года. 

Нильде тяжело сглотнула.

«Нет. Не Арден. Это Брут», — исправилась она. «Ардена больше нет. Он умер», — пришлось себе напомнить.

— Я задал тебе вопрос.

В груди пекло, словно туда напихали горящих углей.

— Никогда не попадайся мне на глаза, — слова жгли горло.

Она ненавидела их. Ненавидела вспоминать.

Но больше — ненавидела безумца перед собой, который заставил ее пройти через это заново. 

— А что сделала ты?

— Послушай, я просто... — язык не слушался ее. В горле пересохло.

— Просто что? Просто шла и забрела в особняк врагов, бродячая кошка? — снисходительно показал он.

— Нет, я просто заблудилась, — глупо ляпнула Нильде.

— А, значит ты заблуди-и-илась, — медленно повторил Брут за ней на жестовом языке, словно передразнивая. — Не хочешь ли ты сказать мне, что направлялась на инициацию?

«Проклятье, так вот куда они все шли... Значит прямо сейчас проводится отбор?»

Она знала, что мероприятие проводится раз в год, перед началом учебного года, но не думала, что именно сегодня.

— Ты пришла на посвящение, не так ли? — настойчиво показал он. — Иначе зачем подниматься на третий этаж братства, куколка?

Брут издевался, не веря ни одному ее лживому слову.

Нильде ничего не оставалось, кроме как кивнуть в надежде, что он отвяжется.

— Да, я пришла на инициацию

— Раз так, другое дело. Не смею задерживать, — парень отошел в сторону, высвобождая путь.

Она растерянно моргнула. Неужели всё?..

— Вперед. Я тебя провожу, — обманчивое спокойствие.

«Ага, отвяжется, как же».

Это была хитро расставленная ловушка. И она прямо сейчас в нее угодила.

Капкан закрылся.

Брут подтолкнул ее к выходу.

— Не думала ли ты, что брошу тебя на полпути? — показал он. — Я прослежу за тем, чтобы ты оказалась в Чистилище. И даже запру за тобой все двери.

— Чистилище?.. О чем ты...

— Не удосужилась ознакомиться со сводом правил? Хотя так только веселее, — Брут схватил ее за руку и потащил по лестнице. Холодная кожа перчатки спасала от прямого контакта.

И прямо сейчас Нильде была рада, что не касается его ладони и не видит лица. Так было проще отделить холодного психопата от мальчика, который когда-то был частью ее израненной души.

Тот, кто тащил Нильде сейчас за собой по темному внутреннему двору братства...

Полное отсутствие эмпатии к окружающим. Неспособность к раскаянию. Манипулятивное поведение. Эмоциональная замкнутость. Невозможность испытывать привязанность к кому-либо.

Нильде слышала сотни раз эти фразы в его адрес. Антисоциальное расстройство личности — один из диагнозов, которым Ардена наградили еще в раннем детстве. Но она наивно верила, что в его системе могут существовать исключения.

Спойлер: не могут.

Нильде в этом наглядно убедилась еще тогда...

Из мыслей ее вырвали голоса.

Они стояли перед входом в знаменитый парк аттракционов, где должна была состояться инициация — и их обступили парни в масках. Все были в одинаковых красных черепах, кроме одного — на нем была полностью черная гладкая маска с прорезями для глаз.

— Так, так, так, смотрите, кого к нам привел Грейсон, — хриплый голос заставил девушку подскочить. — Представься.

Брут выпустил ее руку, а Нильде вдруг стало не по себе. Тело помнило, как раньше его присутствие означало безопасность. Теплоту.

«Очнись. Самое главное зло — он сам. Другие лишь приспешники».

Уменьшало ли это жестокое осознание боль в груди? Ни на йоту. Глупый орган сжимался от нехватки воздуха. Рана, оставленная его потерей, кровоточила. До сих пор.

— Нильде.

Девушка нервно потерла лямки рюкзака, пока тот, кто к ней обратился, ходил по кругу.

— Почему я не помню твое имя в списке?

В горле пересохло. Если она надеялась, что Брут может прийти на помощь... Надежда рассыпалась сразу в прах.

Потому что он равнодушно показал:

— Давай, скажи ему. Почему твоего имени нет?

— Ты вообще из нашего университета? — продолжил допытываться незнакомец.

— Да, я поступила в КЛ. Первый курс, — это было чистой правдой.

— На инициацию нельзя попасть без приглашения.

— А кто сказал, что у меня его нет? — она приподняла бровь, с готовностью вступая в игру.

Мгновение, и Нильде протянула ему металлическую карту.

Парень забрал ее, внимательно разглядывая. Убеждаясь в подлинности.

— Разве это не младшая сестра Йохансена? — спросил кто-то из красных черепов.

— Все занимательнее и занимательнее, — черная маска подобрался ближе к ней.

Нильде инстинктивно отступила. От этого человека исходила неприятная, скользкая энергия.

Она не заметила, как вжалась спиной в железные прутья решетчатого забора, разделяющего их и парк.

Ей хотелось быть как можно дальше от него. От страха запотели ладошки.

— Не так быстро, — он навалился на нее всем телом, заставляя прошипеть. Потому что металлические стержни впились в обнаженную часть спины, царапая.

— Мне хочется насадить тебя на пики этого забора. Представь, какая прекрасная картина выйдет. Живое пугало. Или как это лучше назвать?..

Черная маска наклонился, почти касаясь ее лица.

— Я хочу с тобой поиграть. Очень.

Парень уже протянул руку, чтобы дотронуться до ее шеи...

Кто-то оттащил его. Швырнул с такой силой, что он больно врезался затылком в один из столбов, вбитых у ворот. 

— Отъебись от нее, Хейд, — показал Брут. — Иначе я разломлю тебе череп. 

— Как скучно, — черная маска издал страдальческий вздох, но послушно отодвинулся. Никаких возражений. Никаких споров.

Нильде перевела дыхание.

«Так значит это был Хейден Блэквуд. И он определенно слушается Брута».

— О, ты сам хочешь с ней поиграть, да? Справедливо, ведь именно ты привел ее сюда.

Брут даже не удостоил его ответом. Молчал, сунув руки в карманы своей кожанки.

— Вся команда в сборе, какая прелесть, — Хейд махнул кому-то за спиной друга.

Девушка насторожилась.

Маска сгнившего черепа животного с большими рогами. Смуглая кожа. Он был в одних темных джинсах. Не удосужился надеть верх, демонстрируя идеальные мышцы живота, груди и накаченные руки в татуировках. По скорпиону, набитому на его пальцах полукругом, Нильде сразу узнала одного из лидеров мятежников.

Скорпион.

Облегчение затопило ее.

— Ради всего святого, что ты здесь забыла, Лучик?! — строго отчитал он девушку.

Нильде неловко улыбнулась.

— Я пришла на инициацию.

— Свихнулась? Совсем из ума выжила или что? — Скорп обхватил ее плечи руками, но мгновение спустя его тоже грубо отпихнули.

Парень едва не влетел плечом в забор.

Темные глаза Брута предупреждающе прожигали друга. 

— Не трогаю, не сходи с ума, — пробормотал Скорпион, подняв руки верх ладонями в знак мира. Пытаясь успокоить.

«Мое», — он точно также в детстве взбешенно толкал его, если видел вблизи от Нильде.

Как и других.

Любого, кто посмел тронуть куколку. Обидеть ее.

...Дружить с ней. Говорить. Обнимать. Любить. Всех, кому она улыбалась. Всех, кто мог бы занять его место. Всех, кто мог бы отнять ее у него...

Громкий звук заставил их вскинуть голову. 

Нильде содрогнулась.

Эта пугающая музыка...

Сирена из Судной ночи.

Ее пробрало до ледяных мурашек.

Инстинкты кричали бежать отсюда. Как можно дальше. Как можно быстрее.

— Пора начинать нашу игру.

Забор со скрипом отворился.

Она видела очертания аттракционов, колеса обозрения, бесконечных каруселей...

Нильде повели к группе людей. Они все были в безличных круглых белых масках с отверстиями для глаз. Сорок человек. Парни, девушки разных возрастов. Студенты КЛ, разумеется. У каждого на шее была бирка с римской цифрой. Они оживленно общались между собой, не обращая внимания на сирену.

Нильде заметила, что этот звук ада напротив возбудил их интерес.

«Сумасшедшие. Боже, Мия, наверное, места себе не находит...»

Наушник успешно выпал из ее уха еще по дороге к парку.

Телефон лежал в рюкзаке, который у нее, к удивлению, пока не отняли.

— Все получили маску? — красные черепа начали обходить толпу и один из них заметил Нильде.

«Блин, я хотела улизнуть незаметно...»

Лидеры мятежников стояли поодаль, общаясь между собой. Красный повел ее обратно к ним.

Толпа проводила спину девушки завистливыми взглядами.

«Я бы на вашем месте радовалась, что избежала очередной встречи с этими монстрами!»

Парень, который ее привел — один из членов мятежников — Нильде предполагала, что все красные были действующими участниками, прошептал что-то лидерам.

— Дай ей такую же, как у всех. Разве у нас нет запасных? — сказал Скорпион.

— Есть, конечно. Просто девушку привел Грейсон, и...

Брут стоял спиной к Нильде, поэтому она не видела, что он показал в ответ. Но зато услышала полный ярости голос Хеймонда.

— Это безумие! Ты обрекаешь ее на...

Спор, впрочем, длился недолго.

Хейден отправил одного из членов братства за нужной вещью.

Нильде переступала с ноги на ногу, ежась. Холодный ветер окутал обнаженную кожу ног.

«Кто же знал, что придется проходить через такое! Думала, быстренько заберусь в особняк, а не стану шнырять по заброшенным паркам посреди ночи...»

Вскоре маска была доставлена.

Улыбка, прошитая светом, натянутая по лицу как шрам. Шов из света пульсировал кислотно-бирюзовым свечением. Маска продолжалась выше в странный венец в форме короны Статуи Свободы, а ее острия походили на орудия средневековых пыток.

— Брут, нет. Не эту маску, — попытался его вразумить Скорпион. — Ты же знаешь, что делают с теми, кто ее носит. Не надо.

— Как жаль, что не тебе, блядь, решать. Надевай, — обратился он к Нильде.

Девушка впилась зубами в нижнюю губу. Желудок скрутило.

Что означала эта маска? Она была особенной?..

— Ах, даже так, — раздался приглушенный голос Хейда. — Я рад, что ты припас всю жестокость. В моменте мне показалось, что ты смягчился. Каюсь, — в тоне Блэквуда сквозило извращенное восхищение.

— Брут и смягчиться? Он спасет тебя от эшафота, только чтобы самому снести тебе голову тупым ножом с сотой попытки, — содрогнулся один из красных черепов.

— Кто-нибудь мне может объяснить, что вообще происходит?!

Нильде не видела лица Скорпиона, но его плечи опустились.

— Мне очень жаль.

На нее надели маску и проводили к остальным.

Неопределенность и неизвестность того, что произойдет, едва не довели ее до панической атаки.

Нильде часто переживала подобные эпизоды, поэтому знала, когда они приближаются.

Воздух стал слишком густым. В ушах зашумело.

«Нужно срочно назвать три вещи, ассоциирующиеся у меня с голубым».

Ее психолог всегда советовал делать это во время начала панических атак. Помогало сконцентрировать внимание на чем-то внешнем.

Голубой. Голубой. Голубой.

Небо.

Океан.

Мамины глаза.

«Я существую. Я живу. Я дышу», — воздух вырывался с уст Нильде короткими, хриплыми выдохами. Она не могла потеряться в омуте своих кошмаров прямо здесь. Не могла сломаться при них.

Ей хотелось сорвать дрянь с лица, но она решила потерпеть. Не при всех.

Девушка повернула голову к стоящей к ней незнакомке в белой маске, чтобы задать вопрос, но та отшатнулась, словно от чумы.

«Да почему они так смотрят?!»

— Внимание, — похлопал в ладони Хейден, встав в центре парка, прямо перед толпой.

Воодушевленный шепот разнесся среди участников. Они стихли, перестав толкаться и глядя на своего идола.

Культ вокруг лидеров был почти священным.

— Мы рады приветствовать вас на инициации. Больше трехсот заявок были отклонены из-за недостаточных навыков, анкеты или неверно выполненных тестовых заданий.

«Тестовые задания? Кошмар, у них тут многоуровневая система отбора. Похлеще, чем при поступлении... И как только Мие удалось добыть эту карточку? Она волшебница».

— Поэтому каждый, стоящий перед нами, уже потенциальный победитель. Вы обошли всех и получили уникальную возможность членства в нашем элитном обществе, — Хейден щелкнул пальцами. — Примите наши поздравления.

— Правила этой ночи следующие: вам нужно зайти в дом страха и преодолеть ряд... препятствий внутри. Лабиринты, ловушки — попутно вам придется отбиваться от нас. Потому что мы будем преследовать. Каждого, — Скорпион обвел пальцем толпу. — В этом вся суть погони. Найдете выход и сумеете выбраться до рассвета — добро пожаловать в мятежники.

— Звучит просто, мы верим в вас, — Хейд не скрывал насмешку в своем голосе.

— Вы также наверняка заметили, что среди нас нет Создателя, — продолжил размеренно Скорпион. — Но не волнуйтесь: он следит. 

Его имя боялись произносить напрасно.

«Волан-Де-Морт», — фыркнула мысленно Нильде.

— И с удовольствием поглотит новые души, — зловеще закончил за друга Блэквуд. — Прежде, чем вы войдете внутрь, каждый должен подписать отказ от ответственности за свою жизнь и сдать свои сотовые телефоны. Другие вещички мы допускаем, включая оружие. Берите их с собой. Слишком скучно уб... избивать безоружных, — Нильде не сводила глаз с черной маски. Его движения были отрывистыми, словно парню уже не терпелось на кого-нибудь напасть.

— Этой ночью разрешено все, включая насилие в любой форме. Удары ножом? Вперед. Огнестрельное — пожалуйста. Избить до полусмерти? Конечно. Есть лишь одно ограничение — не лишать жизни. Желательно, — Скорпион отошел в сторону, открыв вход для участников. — Но мы ничего не обещаем.

Нильде впилась ногтями в кожу ладоней, чтобы отрезвиться. Не потерять связь с реальностью. Не уйти в мир своих фобий.

Потому что происходящее напоминало ей фильм ужасов.

— Что значит моя маска? — девушка подняла руку, привлекая внимание всех.

Брут, который до сих пор оставался неподвижным, вышел вперед.

— Боже, это же Брут, — прошептала девушка рядом с Нильде под восьмым номером. — Немой лидер.

— Какой же он горячий, — согласилась с ней другая.

— Интересно, стонет ли он, когда трахается?

— Из всех я бы предпочла именно его...

Нильде подавила вспышку раздражения.

— На тебя будем охотиться не только мы. Но и все участники. Каждый, кто дышит.

— Удачных вам смертельных игр, — помахал толпе Хейд, доставая кувалду.

Скорпион вооружился битой, а Брут предпочел молоток.

«Смертельных?..»

Тошнота подкатила к ее горлу.

Пути назад не было. Оставалось лишь, стиснув зубы, подписать отказ от ответственности, сдать телефон и направиться к аттракциону страха вслед за всеми.

Их по одному запустили в дом.

Щелкнули замки.

Вопреки ожиданиям, внутри это был...

Зеркальный лабиринт. Совсем как во второй части Оно. Они полностью воссоздали его — не хватало лишь Пеннивайза за стеклом.

Темнота разгонялась слабой подсветкой, установленной в высоких потолках по углам.

Участники сразу разбрелись, кто куда.

Музыка, играющая по стереосистеме, действовала на нервы.

Eckstein, Eckstein — alles muss versteckt sein!

Eckstein, Eckstein alles muss versteckt sein!

Wieder lieg ich auf der Lauer,

Denn wir spielen unser Spiel!

Тяжелые басы заглушали звуки шагов, это помогало мятежникам подбираться к ним незаметно.

Нильде не двинулась с места, решив понаблюдать. Она лишь встала у угла и сняла с себя осточертевшую маску. В ней невозможно было нормально дышать, поэтому девушка бросила мерзкую вещь на пол. Плевать на правила. Она не собиралась становиться одной из них. Или быть ходячей мишенью.

«Понятия не имею, где здесь выход, но глупо сразу же бросаться вслепую».

И тут послышался вопль.

Даже через музыку, полный страдания звук разнесся по всему дому.

1...2...3...4...5, 6, 7, 8, 9, 10!

1...2...3...4...5, 6, 7, 8, 9, 10!

Augen auf ich komme,

Augen auf ich komme,

Augen auf — Ich komme!

Zeig dich nicht!

Нильде видела, как Хейден занес кувалду над телом парня, целясь в колени. Кровь забрызгала зеркала.

— Как весело, — он рассмеялся, ударяя снова.

И опять.

Раз за разом.

Ломая ему ноги.

«Боже, Боже, Боже... Он же его убьет...» — Нильде закрыла рот рукой и достала пистолет из рюкзака, крепко стиснув рукоятку.

Нож был тоже при ней, но с такими психами он бы не помог. Ей могли вывернуть руку, напасть сзади, что угодно.

«Всегда выбирай пистолет, он надежнее», — говорил рассудительно Кайден.

Учитывая свои навыки стрелка, Нильде так бы и поступила.

Ощупывая стены, девушка медленно пошла вперед. 

Как назло, потолок тоже был зеркальным — по нему невозможно было ориентироваться, где тупик, а где проход.

С самого начала она придерживалась стратегии правой руки — способу выхода из любого лабиринта.

Нильде приложила руку к зеркальной поверхности справа и всегда держала на этой стороне. Не отрывая ее от стены, просто шла вдоль.

Время от времени доносились леденящую душу крики. Далеко, рядом, везде.

Нильде переступила через лужу крови, стараясь абстрагироваться и не впадать в состояние слепого ужаса.

Она видела в отражении, как Скорпион ударил битой кого-то голове. Человек упал навзничь. А он стал добивать.

— Попалась, — раздалось над ухом, выбивая воздух из легких.

И тут девушка поняла, что ошиблась.

Красные черепа не были участниками мятежников — они выполняли функции охраны.

Настоящие стояли перед ней.

Семеро парней.

Маска японского Дьявола, маска Скелета, маска Куклы, маска Зомби, маска Вампира, маска Ведьмы и маска Призрака. Копии фильма «Они», который она однажды смотрела.

Сжимая в руках ножи, незнакомцы двинулись на нее.

Нильде попятилась.

Решение пришло ей в голову мгновенно.

Она позволила им подобраться ближе, а потом выстрелила в потолок.

Прямо над их головами.

Раздался оглушительный звон разбитого стекла.

«Выкусите, ублюдки».

Пока те были погребены под зеркалами, Нильде, не раздумывая, бросилась вперед.

Очередной тупик.

«Черт побери...»

Ноги горели от долгого бега.

Казалось, она плутала в лабиринте вечность.

Ее резко толкнули в спину.

Тень. Слишком поздно.

Нильде упала на пол, пистолет выскользнул из рук.

Свет погас.

Девушка моргнула, на ощупь пробираясь вперед.

Дыхание. Она слышала его дыхание.

Прерывистое. Хриплое.

Медленно стали мигать лампочки.

Нильде сразу схватила пистолет, поднимая с пола. Никого не было рядом.

Одна.

Тшшш...

«Только не он. Пожалуйста, только не Брут!»

Ее мольбы не были услышаны.

Нильде успела лишь вскрикнуть, прежде чем он схватил ее за запястье и потащил. В тайную комнату. Прямо внутри лабиринта.

Без окон и мебели. Замкнутое пространство за углом.

У Нильде не было клаустрофобии, но даже ей здесь стало тяжело дышать. 

Мало места. Особенно, когда все заполняла массивная, высокая фигура в маске.

Комната освещалась теми же красными лампами, установленными вдоль стен. Нильде попыталась унять дрожь, глядя на окровавленный молоток в руках Брута.

Он стоял к ней спиной. Не оборачивался.

«Глупо подставлять спину врагу...»

Дуло пистолета прижалось к его затылку.

— Я выиграла, — заявила девушка, не упуская момента.

Но очень скоро ощущение триумфа внутри нее притупилось.

Потому что Брут не казался напуганным. Не замер.

Он медленно повернулся к девушке лицом и показал:

— Проверь патроны.

— Он заряжен, — нахмурилась Нильде. — Я только что стреляла из него.

Брут лишь склонил голову набок, наблюдая за ней, как за забавным зверьком.

Нильде открыла магазин и замерла — пустой.

«Как это возможно?!»

Видимо, он подменил его, когда свет отключили.

Теперь в ее руках была холостая бесполезная дрянь.

— Какая оплошность. Уже не так весело, да?

Страх окутал девушку вязкими щупальцами.

Обезоружена.

Брут раскрыл ладонь — золотые блестящие патроны блеснули в полумраке.

— Думала обхитрить меня, куколка?

Он без труда отобрал пистолет и методично стал вставлять один за другим патроны внутрь магазина.

Нильде отшатнулась.

«Что у него на уме?..»

И тут произошло то, чего она не ожидала. К чему не была готова.

Брут снял маску и бросил ее на пол.

Сердце Нильде бешено заколотилось в груди.

Последний раз Ардена она видела подростком. Ей было около пятнадцати, а ему восемнадцать.

Но прямо сейчас, спустя три с половиной года...

Она впала в странное оцепенение, слегка запрокинув голову, разглядывая каждый дюйм убийственно прекрасного лица.

Глубокие, обсидиановые глаза. Смертельно опасные. Как беззвездная тьма.

Длинные густые темные ресницы.

Острая линия челюсти.

Прямой, ровный нос.

Полные губы. Ядовитые.

Черные непослушные волосы, спадающие на глаза.

Она помнила, какими мягкими они раньше были на ощупь. Арден никому не позволял себя касаться. Кроме нее.

...Внушительная фигура, возвышающаяся над ней как минимум на голову.

Татуировки, видневшиеся из-под толстовки на шее и свободной от перчатки руке.

Он был настолько красивым, что это пугало.

Грудь парня вздымалась и опускалась с каждым вдохом.

Черные глаза впились в нее. Разглядывая с той же жадностью.

Словно Брут впервые себе позволил не просто посмотреть — увидеть.

Веснушки на слегка вздернутом носике и на щеках.

Эти глаза. Словно раздавленные цветы. Слегка затуманенные. Они сияли, когда Нильде медленно моргнула, не сводя с него взгляда.

Пухлые, приоткрытые губы.

Рыжие кудри, обрамляющие лицо.

Синяя венка, бьющаяся на ее шее.

Смуглая кожа на обнаженных руках. Груди. Ногах.

Чертовски длинных ногах.

Они не были такими, когда он видел куколку в последний раз...

Арден снял одну перчатку. 

Медленно протянул руку, обхватив ее щеку.

Кожа к коже.

Теплая, такая мягкая...

Он перестал дышать на мгновение. Словно не веря, что это происходит наяву. Что он... касается ее.

Нежно провел подушечкой большого пальца по коже, лаская. 

Позволил своим пальцам зарыться в рыжих волосах, продолжая гладить ее лицо. Бережно, едва ощутимо. 

«Моя куколка. Моя».

Арден резко выдохнул, прикрывая веки.

Красная вспышка в памяти.

Ее руки на чужом теле.

Губы другого парня на ее губах.

Она целовала его.

Она, блядь, любила его.

Она позволила этому ублюдку забрать то, о чем ты даже не осмеливался просить.

Не забывай об этом. Не позволяй этой дряни снова ввести тебя в заблуждение.

Дефектный. Неправильный. Немой.

Ты всегда будешь только смотреть. Она будет играть с твоими чувствами, как делала это годами. Неважно, как долго ты будешь за ней следить. Неважно, как долго ты будешь уничтожать всех, кто подбирается к куколке ближе, чем позволено. Неважно, что она понятия не имеет.

Ты никогда не получишь ее. 

Внутренний голос опутал сознание цепкой паутиной. Пуская отравляющие корни. Впрыскивая яд в кровь.

Нильде слегка вздрогнула, когда его рука безвольно упала вдоль тела, прерывая контакт.

Он нахмурил брови:

— Ты не должна была попадаться в поле моего зрения.

Свет в ее глазах погас. Нильде вырвалась из оцепенения.

— Я отпущу тебя, если ответишь честно. Что ты делала в нашем особняке?

«Я не могу сказать ему правду. Ни за что на свете».

Девушка упрямо поджала губы.

— Я заблудилась. Искала, где проводится инициация.

— Ты меня вынуждаешь, — оружие все еще лежало у него в руке.

Брут поднял его на уровень лица.

Она ошеломленно замерла, когда парень высунул язык и провел им по дулу ее пистолета. Серебристый шарик пирсинга сверкнул в полумраке комнаты.

«Арден проколол язык?..»

Не сводя с нее глаз, он сплюнул на пистолет.

— А теперь открой рот, куколка, — ухмыльнувшись, показал Брут.

Вспышка чего-то запретного внутри заставила ее отшатнуться.

— Ты совсем рехнулся?! Я не стану этого делать, ты, псих! — яростно прошипела Нильде и попыталась броситься к двери, но он легко перехватил ее за талию и приставил заряженный пистолет к виску.

— Или умрешь. Я выстрелю. Прямо здесь и прямо сейчас. А потом препарирую твое холодное тело. Так что если ты в настроении стать моей вечной игрушкой — вперед.

Губы Нильде приоткрылись.

— Такая хорошая девочка, — похвалил он, поддевая пальцами атласную ленту в огненных волосах.

Дуло пистолета скользнуло в ее рот. Он надавил, заставляя плотно обхватить его губами.

— Проведи по нему языком, — приказал Брут одной рукой. — Я хочу, чтобы ты обернула этот лживый рот вокруг пистолета. Хочу, чтобы ты сделала его влажным. Оближи.

Она провела языком по холодному металлу, ощущая во рту вкус железа, гари и... Его вкус. Мяты, вишни, чего-то сладкого и острого.

И от этого ее тело содрогнулось. Темный трепет прошелся по спине.

«Отвращение. Это отвращение».

Ствол проник глубже, когда он резко толкнул, теряя терпение.

Девушка подавилась, но Брут не ослабил хватку, с садистическим наслаждением наблюдая за ее придушенным вздохом.

Нильде хотела врезать ему по яйцам своим ботинком, но это было невозможно в такой позиции.

Видимо, Брут заметил мстительный огонь в ее глазах, потому что ухмылка на лице ублюдка стала шире.

— Ты ощущаешь мой вкус, не так ли?

Да. Она ощущала.

С каждым движением языка. С толчками пистолета, который он вводил и выводил. Челюсть болела от того, как широко ей приходилось открывать рот.

Его палец лежал на курке.

— Я хочу, чтобы ты задохнулась, — Брут надавил на горло девушки, наблюдая за тем, как синие глаза с вызовом испепеляют его. Полные ненависти. — Очаровательно.

Он вытащил пистолет, и девушка согнулась пополам, едва не вывернув содержимое желудка наружу.

— Ой, какие мы нежные, — Брут насмешливо приподнял бровь, сунув пистолет в карман. — Никогда не брала в рот? Ничего, все однажды случается в первый раз.

Молчание в ответ.

— Теперь ты мне расскажешь, какого дьявола шныряла по особняку или мне приступить к новым пыткам?

Нильде стиснула зубы, отказываясь с ним разговаривать.

Ей чертовски сильно хотелось стереть самодовольную ухмылку с его лица.

— Твоя самоотверженность могла бы вызвать гордость, но все, о чем я думаю — это как мне хочется видеть тебя на коленях.

— Йохансены никогда не встают на колени, они на них ставят, — произнесла Нильде, держа голову гордо поднятой. Отказываясь подчиняться. — Сломай мне ноги. Это единственный вариант, при котором ты увидишь меня под собой, ублюдок.

— Как много надменности, — скучающе показал он, скривив уголок губ. — Что насчет молотка? — Брут поднял его, перекинув через плечо.

— Ты ужасен, мерзкий, жестокий...

— Слишком много комплиментов, я не успеваю смущаться, — он приподнял бровь. 

— Психопат.

— Да. Я психопат.

Она моргнула в замешательстве.

— Что, думала, буду отрицать? Зачем же... — Брут прижал клин молотка к ее шее. — Я горжусь тем, кто я. Каждая часть моего изощренного ума, каждый темный уголок — все совершенно. Я дружу со своими демонами, на самом деле, мы одно целое, — он провел ударной частью по ее ключице, наслаждаясь тем, как ее тело дрожало, отзываясь на контакт.

Его член дернулся в брюках, затвердевая.

— Просто встань на колени. Признай свое место. Под моими ногами. Как надоевшая игрушка, которую я выбросил годы назад.

Сердце Нильде пропустило удар.

Он помнил.

Упомянул это, как что-то, над чем можно поиздеваться. Незначимое. Обесценил все их совместное прошлое.

В то время как она убивала себя воспоминаниями.

Как этот сукин сын посмел...

Прилив адреналина, гнев, обида, ненависть — все смешалось.

Нильде перестала себя контролировать, вскинулась и набросилась на парня, словно обезумевшая.

Изо всех сил ударяя лбом в его нос.

Боль взорвалась в костях. Перед глазами пронеслись звездочки.

Послышался тошнотворный хруст.

И кровь брызнула фонтаном.

Тело Нильде парализовало. 

Запоздалое понимание стало просачиваться сквозь отуманенный яростью разум.

«Господи, Господи, Господи... Я сломала ему нос! Или разбила... Неважно...»

Да.

Именно этого всплеска он добивался.

Брут поднял голову.

Она застыла.

Он не хмурился. Не шипел от боли. Не корчился. 

И от этого было только страшнее.

Потому что Арден улыбался.

Улыбался широко. 

Окровавленными губами, как безумец.

Вскинул голову назад, бесшумно смеясь, его плечи сотрясались.

Кровь стекала по всему лицу парня, и Нильде ощущала липкую влагу на своем. Коснулась пальцами щеки, и подушечки окрасились в багровый.

— Ты же знаешь, что кровь меня возбуждает, — он провел языком по зубам. Соленая. Острая. Идеальная.

Нильде метнулась к двери. Напрасно.

Брут сразу поймал девушку, прижимая к стене всем весом.

— Отпусти меня.

Он вытер рот рукавом толстовки, продолжая развязно ухмыляться.

— Ты пролила мою кровь, куколка. Будет справедливо, если я попробую твою.

И прежде, чем она успела осознать, что это значит, наклонился, смыкая зубы на ее нижней губе. Татуированная рука легла на тонкую талию, удерживая на месте.

Он укусил мягкую плоть, посасывая, пробуя. Во рту взорвался металлический вкус. Но Арден, игнорируя жалобный всхлип, только  провел языком по ее губам, собирая каждую каплю.

Клубника, кровь, грех.

Она ощущалась как рай, который он собирался опустошить.

Пальцы девушки вцепились в его толстовку, комкая ткань, пока Брут пожирал ее рот, словно оголодавший. Клеймя собой.

Это не был поцелуй.

И близко нет.

Он не целовал. Не проник в ее рот языком.

Даже если ему больше всего, блядь, хотелось обхватить тонкое горло ладонью и припечатать затылком к стене. Провести языком по ее языку, поддразнивая, ощутить, как пирсинг будет ласкать каждый уголок рта куколки, глубоко внутрь. Сводить с ума и...

«Сука. Ненавижу тебя. Как же я тебя ненавижу, ты бы только знала».

Член требовательно упирался в ширинку, причиняя боль.

Его глаза не закрылись, Арден наблюдал за ней из-под полуприкрытых век, жадно впитывая каждую деталь.

То, как хрупкое тело дрожало. От каждого запретного прикосновения.

То, как ее ресницы трепетали, когда она зажмурилась. Словно пытаясь убежать от его пронзительного, жгучего взгляда.

То, как девушка отчаянно пыталась сопротивляться.

То, как ее маленькие пальцы впились в его плечи.

Новый звук.

«Прекрасно. Так охрененно красиво, куколка. Потому что это только для меня».

Тихое хныканье, искушающее его. Заставляющее жаждать большего.

Ардену хотелось вероломно осквернить ее. Каждый дюйм. Испортить, чтобы не досталось никому.

Он наклонил голову, облизывая ее припухшую нижнюю губу.

Нильде ощущала во рту смешанный, опьяняющий вкус их крови.

— Хватит... — она отчаянно помотала головой и застыла, когда вдруг почувствовала что-то на своем колене.

Холодное.

Молоток.

Нежная кожа мгновенно покрылась мурашками.

Арден тяжело дышал ей в губы, и именно от этого... От тяжелого дыхания, вырывающегося из его горла резкими, загнанными рывками... Внизу ее живота закружился постыдный, необъяснимый жар. Запретной похоти. Что-то сорвалось. Она никогда прежде не испытывала такого.

Острый клин, слегка царапая кожу, поднялся выше по колену. По внутренней стороне бедра.

Нильде дернулась, как от удара.

— Прекрати, А... — рука в перчатке легла на ее рот.

Брут покачал головой, призывая молчать.

Его руки были заняты, чтобы разговаривать.

Выступ молотка, задрав платье, подцепил кружевные подвязки на ее бедре. Медленно приближаясь к внутренней стороне. Почти вклиниваясь между ног.

— Пожалуйста, не надо... — она зажмурилась. Не сдержалась. Слезинка скатилась из уголка глаза, блестя в полумраке комнаты.

Он оторвался от ее губ и провел большим пальцем по щеке, потирая между пальцами влагу. Разглядывая. Почти очарованный. 

Отошел на шаг и показал:

— Убегай, куколка. Убегай прямо сейчас. Пока я не решил тебя преследовать. Потому что если я брошусь в погоню — я трахну тебя этим молотком, заставляя истекать для меня кровью.

Ему не пришлось повторять. Паника внутри нее достигла предела. Нильде бросилась прочь так быстро, как только могла.

Она бежала по лабиринту, придерживаясь зеркальной стены, чудом не врезаясь в стекло.

Легкие горели. Колени жгло от усталости, но она не останавливалась.

Не могла.

Не тогда, когда в висках раздавалась его безумная угроза.

Губы саднило. Пекло от того, как он вкушал их.

Грязно, грязно, грязно...

Девушка взвизгнула, когда из-за угла на нее бросился парень в костюме окровавленного кролика. С топором наперевес.

«Боже, пожалуйста, помоги...»

И в этот момент хлынула вода.

Сработала автоматическая противопожарная система, замигали кругом огни. Пользуясь суматохой и смятением человека-кролика, Нильде помчалась вперед.

К двери, которая пряталась за искаженным отражением. Она яростно дернула ручку и оказалась на свободе.

На улице все еще было темно, а это означало, что ритуал посвящения был... выполнен.

Но Нильде это не волновало.

К черту инициацию.

К черту мятежников.

Она едва не погибла.

Рычание мотора разорвало ночной воздух.

— Запрыгивай! — Мия помогла ей забраться на пассажирское сиденье, и мотоцикл сорвался с места, оставляя после себя лишь столп пыли.

***

Арден наклонился, подбирая кулон, который она в спешке оборонила.

Тонкая цепочка и звездочка. Подарок любимого дедушки, и принцесса дорожила им.

Она очень грустила, когда он умер.

Он помнил, как Нильде примчалась к нему, вся в слезах, а Арден мгновенно впал в смертоносное состояние, собираясь уничтожить ублюдка, который ее расстроил. Но причина оказалась... иной.

Он не знал, как утешать людей. Не знал, как себя вести в таких ситуациях.

«Я не умею даже разговаривать...» — впервые немота вызывала у Брута досаду.

Последний раз свободно Арден говорил ребенком, но с тех пор прошло много лет... 

Поэтому, беспомощно глядя на нее, он сделал единственное, что мог.

Обнял.

Осторожно обхватил Нильде руками, молясь, чтобы она не испытала отвращения.

«Пожалуйста, не убегай, куколка. Не хочу, чтобы ты меня боялась. Только не ты... Прошу, не бойся, прошу, не бойся меня никогда, пожалуйста, не бойся...»

Девочка прижалась к нему, уткнувшись носом в шею Ардена. Облегчение затопило грудную клетку мальчика. 

Она плакала на его коленях до тех пор, пока не выдохлась. Такая крошечная, несчастная... Ему было невыносимо видеть, как принцесса страдает. Арден гладил ее по волосам, молча утешая. 

Воспоминание померкло.

Брут мрачно усмехнулся, сунув кулон в карман.

Он знал: она вернется за ним.

Рано или поздно.