Вадим Норцев и топор Перуна

– Кино? – переспросил я.

– Да, с тобой в главной роли. – Подтвердила мои опасения Баба-Яга.

Сделав ещё несколько поспешных глотков горячего капучино, она поставила опустевшую кружку на деревянный столик, который каким-то чудом снова появился из ниоткуда.

– Готов, Себастьян?

– Моя госпожа.

Грациозно спрыгнув с диванчика, на котором сидели Ада и Анна, домовой лапками проморосил к ведьме. Погладив кота, она положила ладонь на его голову и начала бормотать несвязные высказывания на странном языке. Я слышал, какие слова произносит Яга, слышал, какую интонацию она подбирает, и это никак не давало мне покоя. Заклинание будто бы залетало в уши и исчезало мгновенно: было невозможно что-либо разобрать, хотя я слышал и даже на секунду отчетливо понимал слова. 

После произнесения последних слов, рифмующихся на -ТЬ, пальцами Яга осторожно прикрыла Себастьяну веки. Затем отошла в сторону. Через пару секунд глаза кота резко распахнулись. (Такое я пару раз видел в фильмах про полтергейстов). Вынув из кармана пакетик с пылью, она взмахнула рукой и рассыпала её перед Себастьяном. Воздух замерцал, и сквозь образовавшийся туман, как через проектор, можно было разглядеть неясную сценку.

Я вспомнил время и место действия: магазинчик на моей даче и я, катающийся по земле с вурдалаком. Рядом стоял леший Казимир, пытающийся вырастить свои смертоносные кусты, которые в будущем утопят двух монстров. Видимо, это была картина глазами Себастьяна.

В этот момент он уже успел разобраться со своим врагом и просто наблюдал за моими действиями, записывал материалы для Бабы-Яги. Я не знал, обижаться мне на него или наоборот, хвалить за столь искусную операторскую работу. Не каждый день может выпасть возможность посмотреть на свою же битву с желающим сожрать тебя. Жаль только, что кроме меня это увидят и собравшиеся вокруг кота-проектора.

Насколько я понял, Яга выудила этот фрагмент из памяти кота, что невозможно с научной точки зрения. Для этого ей всего лишь понадобился кот-домовой, странный язык, где почти все рифмы это глаголы и оканчиваются они на -ТЬ, и пакет с не оседающей на пол пылью.

– Сейчас начнётся самое интересное! – вернувшись в своё багровое кресло, произнесла Яга.

И она была права. Я отлично помнил, что произошло дальше. Такие моменты очень чётко отмечаются в памяти. Когда кинжал вылетел у меня из руки и ударился о щебень, многие парни и девушки придвинулись поближе, чтобы узнать развязку этого ШОУ. Для них это действительно было самым что ни на есть представлением. Почти таким же, как цирк или кино, в которое они вполне могут сходить с друзьями.

Постоянное наблюдение ребят сильно давило на меня, как будто накаляя обстановку в зале. Я всё ждал и ждал, что вот-вот кто-то из них выкинет какую-то шуточку или нелестное замечание в мой адрес.

На том моменте, когда я, получив очередной порыв адреналина, схватился за лезвие, Никита повернул голову в мою сторону. Показав класс, он улыбнулся и продолжил смотреть программу «УБЕЙ ВАДИМА НОРЦЕВА». Понятия не имею, почему ему понравился этот манёвр с нанесением себе же глубокой ножевой раны. Впрочем, ради спасения собственной жизни можно провернуть и что похуже.

Наконец, прямая трансляция памяти Себастьяна закончилась, цветное облако пыли осело на пол. Я заметил, что некоторые ребята с интересом поглядывали на меня, думая, наверно: "И это он?", а остальные думали о чём-то своём. Возможно, вспоминали свой первый день в доме; должно быть, они тоже прошли через это, а потому никто не высмеял меня.

– Это было эпично, чувак! – признался Никита. – Ты прям как тот тип из фильма про Джеймса Бонда! 

– Какие есть замечания? – спросила Яга, обращаясь ко всем сразу. – У вас же есть замечания, правда?

Сначала никто не решался что-либо сказать, но хозяйка дома быстро нашла выход из ситуации. Недельная помощь по кухне оказалась отличным стимулом. По крайней мере, большинству ребят она помогла понять все ошибки, которые я допустил. Они начали с самого явного – отсутствия даже самой лёгкой брони и настоящего добротного оружия. Записывать это в ошибки Яга, разумеется, не стала, так как я физически не успел бы обзавестись всем этим за несколько минут. Один паренёк заметил, что двигаюсь я как переваренная курица, которую расплющили строительным катком. (Не могу не согласиться.) Назвав ещё пару-тройку ошибок, связанных, в большинстве своём, с движениями и манёврами, ребята сошлись в едином мнении: первый бой, который мог стоить мне жизни прошёл великолепно. Я, что называется, "поймал удачу за хвост и выщипал ей перья". 

Во время обсуждения Себастьян лёг на колени хозяйке и тихо замурлыкал, скрывшись за своим пушистым хвостом. Амалия то и дело поглядывала на меня, но в её взгляде я ничего не прочитал. Я всегда хорошо определял, о чём может думать человек по его глазам, но взгляд последовательницы Живы, оставался для меня чем-то невероятным, наряду с загадкой Эйнштейна.

– Я что-то пропустил? – спросил вошедший в зал Филипп.

Время ужина наступило быстро. Связано ли это с тем, что я жутко проголодался или просто день уже клонился к вечеру? Не знаю. Ни в одной из комнат я не увидел часов. Даже в столовой, где повара отсчитывали время до следующего приёма пищи, их не было.

Сев за один стол с Филиппом, Никитой и Александром я стал ждать. При проведении экскурсии лидер последователей Хорса уже заинтриговал меня, волшебным "увидишь". Масла неопределённости в огонь интриги подлил Александр, пообещавший, что я, мягко выражаясь, очень удивлюсь. В томительном ожидании чего-то удивительного я принялся нетерпеливо стучать пальцами по столешнице.

Все собравшиеся на ужин последователи постепенно занимали оставшиеся места рядом с друзьями, а те весело смеясь, приветствовали новоприбывших. В самом центре за главным столом сидела Яга. Внимательно изучая какие-то бумажки и раскрывая запечатанные конверты, она о чём-то говорила с лешим, стоящим рядом с ней. Тот в ответ задумчиво кивал, соглашаясь с решениями владелицы дома. Иногда он старался вставить свои идеи и замечания, а однажды губы Яги тронулись в лёгкой улыбке.

По правую руку от неё сидел Вольган Святославович, а по левую – Михайло Плёнкович. Смотреть на них двоих за одним столом было очень забавно. Михайло, сменивший жёлтый халат на голубую сорочку и брюки что-то оживлённо рассказывал Вольгану, кажется, совсем не отвлекая Бабу-Ягу. Его оппонент же, лениво подперев подбородок рукой, болтал концом змеиного шарфа.

В столовую весело хохоча вбежали три леших. За своё недолгое время пребывания в этом доме я понял, что Казимир был не единственным лешим в нашем мире. Скорее, один из десятков, а может – сотен или даже тысяч, магических существ в забавных лаптях. Я спросил у Филиппа, есть ли у них, как и у последователей, своё место в доме.

– У них свой этаж, как столовая, главный зал и казармы вместе взятые. Можешь не переживать, у нас нет неравенства.

Это объяснение положило конец моему любопытству.

Пока мы ожидали ужин, я несколько раз замечал на себе взгляд Никиты. Если быть точным, то он неотрывно смотрел на мою руку.

– А тебе было очень больно? – не выдержав, спросил Никита. – Когда ты схватился за лезвие?

– Никит... – предупреждающе взглянув на друга, произнёс Александр. – Ты забыл, что не стоит лезть не в свои дела? Это ведь не вежливо так об этом спрашивать.

– Да, извиняюсь.

– Эй, эй! Это же простой вопрос! – я улыбнулся. – В тот момент я чувствовал лишь вонь от зомби из сериала «Ходячие мертвецы», который любит Михайло. – Все за столиком Хорса рассмеялись. – Тем более, после того как адреналин угас, меня вырубило. Сразу, я даже понять не успел, насколько мне больно.

Я посмотрел на столик последователей Живы. Амалия смотрела на нас с Филиппом, видимо, беспокоясь, что я не смогу влиться в компанию. Однако после того как столовую огласил наш смех она смягчилась в лице.

– Чувак, это просто жесть! – Никита смутился и неловко поёрзал на своём месте. – Я тебе завидую.

– Чего? – воскликнул я.

Признаю, вышло более громко, чем я планировал. Однако в своё оправдание скажу, что это его высказывание выбило меня из колеи. Он ведь сам всё прекрасно видел. Видел, как вурдалак почти убил меня. Видел кровь и мои муки. И тем не менее он завидовал.

Александр посмотрел на Никиту с нескрываемой тревогой и сочувствием. Глубоко выдохнув, он сказал:

– Он безумно хочет сражаться с монстрами...

– И подвергать свою жизнь опасности! – сурово добавил Филипп.

Со стороны могло даже показаться, что они как два старших брата, оберегающих своего непутёвого младшего братца. Я мог бы назвать это милым, если бы не убитое и разгневанное лицо Никиты. 

– Мы - богатыри! Мы обладаем силами, которые порой даже не снятся людям, но пожарные и полицейские делают сейчас гораздо больше, пока мы отсиживаемся со своими суперспособностями за стенами этого... этого дома людей Х. – Прорычал он. – В наших силах бороться и побеждать зло, гореть огнём, который будет даровать надежду, свет и тепло веры всем мирам! Вместо этого мы ничего не делаем и просто тренируемся, пока наши души бессмысленно тлеют, хотя могли бы гореть ярким пламенем! Так говорит Михайло! Он – мой сенсей. 

– Да пойми, наконец, что мы не в комиксах или фильмах! Это реальная жизнь, и здесь после смерти ты не сможешь воскреснуть в сотый раз, будто чёртов супермен! – разъярился Филипп. – Ты думал о том, что можешь погибнуть? Что если тебя убью? Или серьёзно ранят?

Никита склонил голову и пробурчал что-то невнятное.

– Что?

– Я сказал, что кто не рискует жизнью, тот не имеет права зваться богатырём, ведь тем самым подвергает опасности жизнь других! – насупившись, повторил Никита.

Увидев на лице Филиппа опасные покраснения, я решил в срочном порядке перевести тему.

– Слушайте, а вы живёте здесь круглогодично?

– Нет, как правило! – Быстро подхватил Александр. – Только на летних и зимних каникулах.

– А в остальное время?

– Живём, как и все нормальные люди. Только с одной поправкой...

– Какой же?

– На нас постоянно открыт сезон охоты. – Не снимая тяжёлого братского взгляда с Никиты, произнёс Филипп.

Да, возможно со стороны кажется, что такая жизнь просто прелесть: живёшь в огромном доме, где тебе не приходится ничего самому готовить и убирать; сражаешься с монстрами; играешь в видеоигры и ешь пиццу. А на самом же деле, когда Яга запустила нам фильм «УБИТЬ НОРЦЕВА», я увидел в глазах ребят печаль и сочувствие. Привычные рамки, в которых всегда были родители, друзья, учёба и отдых, для всех нас заметно расширились не в лучшую сторону. Беззаботная жизнь окончилась с такой же ситуации, когда по душу ребят явился леший. Именно с той секунды началась постоянная борьба за выживание. Именно с той секунды им приходится оглядываться и держать руку рядом с оружием.

– А как давно вы познакомились? – спросил я, обращаясь сразу ко всем сидящим за столиком. – Выглядите так, будто дружите целую вечность.

– Вообще можно и так сказать. Мы с Никитой учимся в одной школе в Ярославле. Хорс не очень любит долгие раскачки, поэтому прихватил сразу двоих из параллельных классов. На торжественную линейку в честь окончания года кроме детей и их родителей пришли ещё и вурдалаки, учуявшие сразу двух будущих богатырей. Акция лучше, чем в "Пятёрочках". Мы спрятались в женской раздевалке и, признаться, не знаю, что хуже: попасть в лапы к вурдалакам или к смущённым девушкам. Это было... – Александр задумался. – Год назад, кажется?

– Год и три месяца назад! – поправил Никита.

Александр щёлкнул пальцами.

– Точно, в начале прошлого лета.

– А ты? – я повернулся к Филиппу.

– Я исчез с урока русского языка в ноябре. Один из наших школьных уборщиков оказался волколаком. Мне было десять лет. И знаешь, Вадим, у всего есть минусы. Даже у Завесы. Она пусть и защищает смертных, стирая им память и обманывая их, но порой она делает это слишком хорошо... Тогда из Архангельска сбежал один маленький мальчик, про которого вскоре все забыли. Вообще все. И ещё я живу в доме круглый год, а не на каникулах.

­– Ты шутишь.

– Нет, не шучу.

Ожидая любого подвоха, ухмылки, смешка или чего-то подобного, я молчал. Мысль о том, что Филипп действительно мог остаться совсем один в десять лет, спасаясь от голодного оборотня, никак не давала мне покоя.

«Это неправильно! Так недолжно быть!» – думал я.

Лишиться всего, включая возможности жить полноценной жизнью, ходить в школу, встречаться с друзьями, приходить домой с плохими оценками в дневнике, и получать нагоняй от родителей – это неправильно. Никто не должен жить такой жизнью, постоянно тренируясь, самостоятельно обучаясь и ежесекундно озираясь по сторонам. Особенно десятилетний мальчик. Мне хотелось задать ему ещё несколько вопросов, но я понимал, что Филиппу будет некомфортно и трудно отвечать.

Однако на моё удивление, вместо того чтобы грустить и вспоминать прошлое парень попросил Никиту рассказать парочку хороших анекдотов. По его словам, лучшего рассказчика не найти. Без всякого сомнения, с чувством юмора у этого парня всё отлично. В отличие от многих людей, пытающихся подать хорошие шутки с каменным лицом, Никита мог рассмешить одними только глазами. Он переводил взгляд на каждого слушателя, заряжая нас позитивом. Из всех, с кем я успел познакомиться, он выделялся в исключительно хорошем свете; он напомнил мне молодую версию Михайло Пленковича. Постепенно я начал приходить к осознанию того, почему Александр и Филипп так беспокоятся за него. Он был весёлым и беззаботным пареньком, рассказывающим великолепные анекдоты и верящим в то, что супермен где-то все же есть. Но ранения и смерти могли бы навсегда изменить его и потушить тот самый, кажущийся вечным, озорной огонь в глазах.

Дверь в кухню открылась. Как меня и предупреждали, я никак не ожидал... такого. Оттуда начали выходить полупрозрачные мужчины и женщинами одетые, что называется, с иголочки. В дорогих костюмах с подносами полными еды они походили на официантов в дорогих отелях Парижа. Но моё прежнее наблюдение по поводу того, что они начали «выходить» из кухни, было ошибочным. Их ноги даже не касались земли, а парили в нескольких сантиметрах над полом.

– Это аэзлы. – Наклонившись ко мне, Филипп указал пальцем на одного парня официанта, ставящего еду на столик последователям Трояна. – Видишь их лёгкое мерцание?

Я кивнул. Призраки и правда изредка мерцали, будто готовые в любую секунду выронить поднос с напитками и раствориться в воздухе.

– Это всё потому, что они созданы из чистого света. Аэзлы всячески помогают нам и ничего не требуют взамен. Но, если признаться честно... – Филипп перешёл на шёпот. – В основном они здесь из-за их лучших друзей леших. Хотя, в старые времена у каждого богатыря, непременно, жил один-два духа.

Подоспевший официант поставил на наш столик ровно четыре подноса с причудливыми тарелками. Каждая тарелка отличалась от другой, выполненная в виде головы какого-то животного. Например, у меня был орел, у Филиппа волк, у Никиты лось, а у Александра рыба. На ужин у нас была жареная картошка и мясо, политое беличьим соусом. Услышав название, я намеревался отказаться от еды, но соседи по столу пояснили, что в рецепте соуса нет настоящих белок.

Попробовав этот деликатес, я громко замычал от восхищения. Вкус этого соуса придавал пресноватой еде изысканный и интересный вкус. Также он наделял её просто потрясающим ароматом, разносившимся кондиционерами по всей столовой. С такой добавкой даже постоянное поедание одного и того же продукта могло стать настоящим пиром. 

– Беличий соус, с ума сойти! А рецептом они делятся? – спросил я, жадно проглатывая один кусочек за другим. Подлетев к нам, официант опустил рядом со мной стакан с каким-то напитком, напоминающим своим цветом ягодный морс. – Спасибо!

Полупрозрачный парень, одетый в форму моряка улыбнулся и удалился обратно в кухню.

– Боюсь, что нет. Амалия как-то раз попробовала узнать, как они его готовят, но ничего хорошего из этого не вышло. – Филипп сдержанно улыбнулся. – Аэзлы о-о-очень ревнивы, когда дело касается еды!

– Чтобы они... туда не клали... вкус... невероятен! – пробубнил я с забитым ртом.

Если вы когда-нибудь очутитесь у нас, то первым делом попробуйте этот соус. Однако я надеюсь, что к нам вас занесёт только в ознакомительных целях. Например, на экскурсии по славянскому миру и быту богатырей 21 века. Не удивлюсь, если вашим проводником станет говорящий кот. Поправка: мало говорящий кот, если говорить с ним не о ЕГО любимых вещах и кумирах! 

– Что ж, – Яга поднялась со своего места и дождалась, пока леший бережно свернёт все бумаги. – Надо полагать, что все кто могли уже собрались, а потому сейчас я оглашу парочку объявлений. Во-первых, сегодня у нас появился новичок – Вадим Норцев! Встань, дорогой.

Неуверенно поднявшись со своего места, мне приходилось разглядывать собственные ботинки, но даже это не помогало. Я буквально кожей ощущал множество устремлённых на меня глаз. Особенное внимание на меня обратили главный столик, столики Живы и Трояна. Почувствовав, что щеки начинают пылать я поспешно сел обратно. Михайло и Вольган неотрывно смотрели на меня. Первый с любопытством и оптимизмом, а второй так, будто я только что убил его любимую собаку.

– Во-вторых, сегодня мне позвонил дядюшка Кощей... – Яга выждала паузу, а после продолжила. – Он сказал, что мы срочно должны приехать к нему в Москву.

Толпа радостно загомонила о Красной площади, метро, Китай-городе, ВДНХ, но Яга быстро привела всех в чувство несколькими громкими хлопками. Она сообщила, что отдыхать они не будут, и никто не пойдёт развлекаться в торговые центры. В этот раз толпа возмутилась и расстроилась, на что Яга пообещала купить всем билеты на концерт какой-нибудь группы в августе.

– А в-третьих, завтрашние соревнования по стрельбе из лука пройдут в обычном режиме. Их расписание не изменилось, поэтому завтра жду вас всех. Спасибо за внимание, любимцы мои. Теперь желаю приятного вам аппетита. Отбой строго в 22:00! Нам всем надо набраться сил перед завтрашними соревнованиями!

Ребята недовольно загомонили, засвистели и затопали ногами, как футбольные фанаты при проигрыше их любимой команды. Принцип тот же – недовольные болельщики, удовлетворённые организаторы. Кто-то из присутствующих громко крикнул: «Ну, блин!».

– Никаких блинов. Я сказала отбой в 22:00! Прошу меня простить, вынуждена удалиться по организационным моментам! – сказав что-то девушке призраку, она улыбнулась и снова повернулась к нам. – И ещё кое-что! Если Джордж заметит хоть кого-нибудь разгуливающего по дому позднее уговорённого времени, то да хранят вас боги...

После этих слов она прошептал что-то двум другим ректорам и ушла вместе с лешим-секретарём, оставив юных подростков-богатырей на попечение двух ректоров. Филипп, сидевший напротив меня, постоянно наблюдал за соседним столиком. За ним сидели близняшки Ада и Анна, вместе с двумя парнями, также относящимися к последователям Агидель. Александр спокойно пережёвывал ужин, за всё время не проронив ни слова. А Никита же поддерживал голову рукой, стараясь не отключиться от усталости. Видимо, видеоигры и анекдоты о русском, немце и китайце потратили в нем слишком много энергии.

– Ты бы пошёл в постель. Выглядишь так, будто пробежал три олимпийских марафона подряд.

– Да, наверное, ты прав. – Зевнув, согласился Никита. – Завтра я, скорее всего, опять просплю соревнования. Если так произойдёт, то скажите, что я...

– ...заболел? – улыбнулся Александр.

– Верно, профессор Ксавьер. Ваша способность читать чужие мысли будоражит до мурашек! Хотя, немного пугает. 

И он тоже ушёл, оставив за столом лишь грусть и тоску. Главный весельчак угрюмых последователей Хорса отправился спать, как, впрочем, и многие другие ребята с разных столиков. В конце концов, в столовой остались Филипп, Александр, я и ещё шесть человек, имена которых оставались для меня неизвестными.

– Где он ночевать-то будет? – кивком указав на меня, поинтересовался Александр.

– Ляжет в моей комнате, а завтра уже будем решать. Я об этом думал, поэтому кровать там точно появилась.

– Идея хорошая, тогда завтра можешь лечь у меня в комнате. – Согласился Александр. – Ну, парни, я вас оставлю. Время уже позднее, а день выдался нелёгким. Ты, Вадим, не знаешь, но утром мы с Волиславом разняли драку между последователями Трояна и Сварога.

– Да мы тоже сейчас пойдём уже. Ведь так? – посмотрев на меня, спросил Филипп.

– Думаю, да.

Перед тем как встать из-за стола я спросил, куда выкидывать остатки еды и относить посуду, на что Филипп ответил так:

– Ты отвратительный слушатель, если не понял меня. Повторю последний раз. Аэзлы созданы для этой работы, помощь им не требуется. Как говорит Яга, если действительно хочешь помочь, то не путайся у них под душами.

Подобного ответа хватило, чтобы полностью утихомирить мою совесть. Именно поэтому я не возражал, когда тот же самый улыбчивый парень в форме моряка забирал с нашего стола остатки пищи.

Пока Филипп прощался (хотя, со стороны могло показаться, что он просто болтал) с оставшимися в столовой ребятами, мы с Александром встали рядом с выходом.

– Он со всеми так?

– Ага, многих из них сам тренировал, учил и помогал осваиваться. Видишь ту девушку с синей лентой в волосах?

– Та, что за столиком Живы?

– Верно, она попала к нам, – Александр задумался, – прошлой зимой, если быть точным.

– Он и ей помогал?

Парень фыркнул.

– Он помогает абсолютно всем. Я бы назвал его ангелом, вот только Филипп не любит выставлять напоказ крылышки и маленькую арфу.

Я рассмеялся, хоть и понимал, что шутка не очень-то уместная. Однако Филипп и правда создавал впечатление добренького паренька, желающего помочь всем и каждому. Как же назвать его ещё, если не ангелом?

Наконец закончив с торжественным прощанием, длиною в целую вечность, Филипп подошёл к нам и указал на проход.

– Дамы вперёд!

Первое, что отличало лифт от самых обычных подъёмников, установленных почти в каждом многоквартирном доме - вместо цифр на кнопках были нарисованы символы, характеризующие разных богов. Только на двух этажах (леших и основном), не имелось особых опознавательных знаков. Только дерево и «Г. ЗАЛ».

Нажав на кнопку с тем символом, что и у себя на предплечье, Филипп прижался спиной к холодной стенке лифта. Внутри играла медленная успокаивающая музыка. Когда створки открылись, мы вышли на этаж последователей Хорса. Александр пожелал нам доброй ночи и вошёл в первую комнату слева, а мы с Филиппом подошли к единственной комнате справа.

– Устал?

– Немного. Если честно, я как будто до сих пор в шоке.

– Понимаю, но ты привыкнешь. Но сейчас отдых! – Филипп повернулся ко мне спиной и стал искать ключ. – Да где этот... Ах, вот он.

Послышались два щелчка и громкий "ЦоКК". Дверь открылась. Переступив порог, мы погрузились в кромешную тьму, но щёлкнув пальцами, Филипп зажёг все лампочки в комнате ярко осветив все помещение. Пытаясь, увидев источник столь яркого свечения, я обратил внимание на потолок.

На нём было нарисовано солнце, от которого и исходило такое освещение. На его фоне стоял блондин с длинными волосами. В его голубых глазах, казалось, отражается само небо. Телосложением он определённо мог похвастаться: мускулы и кубики на животе будто срисовали с обложки журнала для бодибилдеров. Он был красив, очень красив. Мужчина развёл руки в таком же жесте, что и статуя Христа-Искупителя в Рио-де-Жанейро, словно хотел обнять своего горячо любимого последователя и вместе с ним весь мир.

Однако половину портрета мужчины облепливала белая краска, неуклюже нанесённая в порыве ярости.

– Это такая абстракция? – усмехнулся я. – Я, конечно, ничего против не имею. Ты художник – ты так видишь... 

– Можешь считать это абстракцией. Хотя я и не собирался делать этого. Но я очень сильно разозлился, поэтому срочно потребовалось выместить на нём злость. А поскольку настоящего бога под подушкой у меня нет... – Филипп пожал плечами, мол, что есть, то есть.

Я понимающе кивнул и продолжил разглядывать убранство комнаты.

Около правой стены, касаясь мягкими полукруглыми подушками стены, стоял синий диван. С левой стороны располагался почти такой же, но всё же имеющий два весомых отличия: коричневый цвет и явная новизна. Он создавал ощущение того, что появился на этом месте ровно секунду назад. Впрочем, если дом может создавать целые этажи, то разве он не в силах добавить в комнату лишний диван? Стены комнаты облицовывали бежево-жёлтые обои с маленькими солнышками, переплетающихся узорами.

Также по всей комнате были развешано много фотографий с парнями и девушками, которых я видел на ужине. На первом попавшимся мне на глаза, Филипп сфотографировался с хмурым Александром, у которого был разбит нос, и весёлым Никитой с ковбойской шляпой на голове. На другом фото он стоял рядом с Амалией, которая неловко улыбалась, явно чувствуя себя не в своей тарелке. На третьем Ада и Анна поцеловали Филиппа в обе щеки, из-за чего тот раскраснелся и стал похож на спелый помидор. На четвертой Агафон играл своими мускулами, специально запечатлев этот момент. Но одна отличалась от остальных: на ней ещё совсем маленький Филипп (на вид 7-8 лет) был в окружении молодой пары. Наклонившись к нему и широко улыбаясь, красивая темноволосая женщина, видимо, что-то шептала, из-за чего будущий лидер последователей Хорса хохотал, широко разинув рот и закатив глаза. Бородатый мужчина с добрыми приветливыми глазами стоял рядом, скрестив руки на груди и вопросительно вздёрнув бровь. Но даже в таком суровом положении он не мог скрыть лёгкую улыбку, проскальзывающую на губах. Среди остальных эта фотография больше других сочилась любовью и теплом. 

– Родители? – предположил я, улыбаясь.

– Угу.

– А как они отреагировали на то, что ты...

– Никак. – Оборвав меня на полуслове, произнёс Филипп. - Мать умерла за год до этого, а отец спился и забыл о моём существовании.

Вот умеют же люди рубить с плеча.

– Извини, меня... Я не хотел напоминать о таком.

– Ничего страшного. У каждого в жизни бывает чёрная полоса. – Глубоко вздохнув, Филипп натянуто улыбнулся. – В общем, душ слева, – он указал на дверь по левую сторону от себя, – а тут спальня.

– Понял. Спасибо, что приютил. Да и вообще за всё спасибо.

– Пожалуйста! Это вроде как моё кредо – помогать. 

Пока мы стелили постельное бельё, я не мог заставить себя не думать о Филиппе, лишившимся обоих родителей. Если бы мне десять минут назад сказали, что этот парень, пытающийся абсолютно идеально уложить подушку, пережил какие-то ужасы, я бы только рассмеялся. Но теперь, зная его подноготную, мне было не до шуток или привычных острот.

– Слушай, Филипп, прими мои...

– О чём бы ты там не думал, Вадим, я предупреждаю тебя сразу. Со мной всё хорошо. Люди, живущие без родителей не инвалиды, за которым нужен постоянный надзор! – я открыл рот, дабы прояснить свою мысль, но парень только вошёл в кураж и явно не собирался выходить. – Я знаю, что ты не это имел в виду. Просто хочу прояснить все моменты. Я их почти уже не помню, а значит не испытываю никаких чувств, вроде депрессии, беспричинной грусти или чего бы то ни было ещё! Тема закрыта. Ведь так?

Я сухо кивнул.

– Отлично! – просиял парень. – Доброй ночи, Вадим.

Улёгшись на расстеленный диван, Филипп прошептал: "У меня есть семья, и с этого дня –  ты мой брат", и сразу после этого провалился в сон. Как человек может так быстро засыпать, при этом, совсем не используя снотворного? Этот вопрос так и остался для меня неизвестным наряду с другими. 

Прошёл целый час (благо часы в комнате имелись), а я по-прежнему лежал, смотрел в потолок и слушал монотонное дыхание Филиппа. Спать не хотелось, и сколько бы я не пытался найти удобное положение, тело чувствовало себя некомфортно на новом месте. А окончательно ухудшая мой вечер в голову, в качестве ясного воспоминания, вернулась жуткая улыбка человека на троне. 

Примерно через ещё один долгий час под тяжестью этих мыслей веки сомкнулись, как занавес сцены, и я уснул. Думаете, что я спокойно спал, и проснулся с утра полным сил и уверенности в себе? Нет, мне снова приснился сон. В этот раз ещё более странный, чем прежде.

Я стоял посредине тёмной комнаты, схожей с тюрьмой. На стенах висели пыльные разодранные гобелены, немного качающиеся из-за еле заметного ветерка. Металлическими цепями к одной из стен была прикована молодая женщина, которая раньше была даже красивой. Сейчас её губы потрескались и иссушились от жажды, а всё лицо исполосовали раны и порезы. Под левым глазом красовался ужасный синяк, а волосы пропитались толстым слоем пыли и грязи. Только глаза женщины показывали её мужество. Её взгляд будто кричал: «Убейте меня, мне плевать! Вы не услышите от меня ни слова!». Она смотрела прямо на меня, но наученный опытом прошлого сна я понял, что взгляд её направлен на человека за моей спиной.

– Где он? – раздался мягкий мужской голос.

– Я ничего тебе не скажу! – процедила женщина сквозь зубы.

– Я не хочу навредить тебе, мама! Пожалуйста, помоги мне, а я помогу тебе! – взмолился незнакомец. – Как говорят в нынешней России: замолвлю за тебя словечко.

– Никогда! Слышишь? Я никогда тебе не скажу! Ты связался не с теми людьми, ни жди от меня помощи в этом гнусном деле!

Человек тяжело вздохнул и прошёлся по каменному полу. Сапоги громко отстукивали ритм, пока незнакомец мочал, переваривая слова матери.

– Давай, ты не будешь говорить мне о том, что я попал в дурную компанию? Меня проклял твой бывший ухажёр! Я гнил в Нави тысячи лет! Тысячи чертовски долгих лет! Но я выбрался, преодолев столько мучений и испытаний, сколько тебе даже не снилось. То, через что прошел я – хуже любых проклятий и мучений! И всё из-за него и из-за тебя. Из-за мира, в котором я был рождён. А ты получила в дар от него бессмертие! Весомый подарок, не правда ли, мама?

Последние слова незнакомец прокричал, а после снова взял себя в руки. Женщина поступила глаза в пол.

– Ты сам виноват.

Парень рассмеялся и сплюнул накопившуюся слюну на пол.

– Ой, ради всех богов, заткнись! Ты бросила меня, когда была так нужна! 

– Ты уже не был моим сыном, ты уже стал монстром.

– Пойми же, наконец, что твоя судьба зависит только от тебя! Ты же вроде бы умная! – огрызнулся парень. – Разве не хочешь проявить ничтожному миру частичку своей великой тысячелетней мудрости, мамочка?

– Вы намерены совершать ужасные поступки! Разве мудро помогать вам? Сколько людей должно погибнуть для того, чтобы ты стал богом?

– Я намерен совершить то, что не совершал никто до этого момента! Пусть даже...

– ...ради этого придётся пройти по головам? – продолжила женщина. – Это не твои слова. Мой сын никогда бы не пожертвовал жизнью миллионов ради своей собственной выгоды! Я никогда не помогу тому, кем ты стал! Чем ты стал...

– Я делаю это для общего блага. Миллионы людей не погибнут. Я не допущу! – рявкнул парень, но потом он спохватился и снова сделал свой голос мягким и бархатным. – Значит, ты отказываешься помогать нам добровольно? Отказываешься сотрудничать?

Женщина широко улыбнулась, из-за чего с её губ потекла хорошо заметная струйка крови. Выхаркав красную субстанцию, она посмотрела на него исподлобья.

– Я ещё верю в то, что там внутри остался мой сын. И если это так, я хочу, чтобы он знал, что я люблю его и очень хотела бы извиниться. 

– Ты будешь нам помогать или нет, глупая тварь? – выкрикнул человек.

– Пошёл к чёрту.

– Тогда простите меня, маман.

За моей спиной раздался громкий волчий рык. По каменному полу отвратительно заскрежетали острый когти. Глаза женщины расширились от страха, но почти сразу она взяла себя в руки и опустила голову.

– Даю тебе последний шанс. Помоги мне найти этот дьявольский топор! – на последней фразе его голос сорвался. Я понял, что он очень боится навредить женщине.

– Ты же знаешь, каков мой ответ. Пошёл к чёрту! – воскликнула она. Во взгляде её серых как затянутое тучами небо глаз я разглядел уверенность и готовность умереть за свои знания.

– Тогда я вас оставлю, развлекаетесь! – напоследок произнёс человек и, развернувшись, начал удаляться всё дальше и дальше, унося с собой стук сапогов.

– Помоги мне. Найди меня. А когда найдёшь меня, тогда найдёшь и оружие. – Сказала женщина, глядя мне в глаза. Теперь она обращалась точно ко мне. Видение начало постепенно исчезать, а она всё повторяла одну и ту же фразу: – Найди меня... найди...

Я проснулся в холодном поту. Ноги свело, а сердце неровно билось в груди. Лихорадочно оглядев комнату, я убедился, что не стою в холодном мокром помещении тюремной камеры и не слышу рык злобного существа за спиной. К счастью, самой страшной картиной стал Филипп, мирно похрапывающий, отвернувшись к стене.

Лёжа на диване я больше не смог сомкнуть глаз. В этот раз ни удачное положение тела, ни усталость не могли заставить меня надолго закрыть веки. Пусть пять минут, пусть десять, но никак не дольше.

Мысли в голове были, казалось, живыми. Каждая желала получить точный, утвердительный вердикт для приведения приговора в силу. Но разве может судья вынести честный вердикт, не ознакомляясь с материалами дела? Разумеется, нет. Именно по этой причине я тщетно старался уснуть, мучаясь от бессилия перед собственным разумом. Уже вторую ночь мне снились странные сны, главные герои которых – неизвестные люди, говорящие либо обо мне, либо со мной. Я бы, конечно, мог сказать, что вижу их впервые, но тогда в этом была бы лишь часть правды. Лицо женщины казалось мне смутно знакомым, как будто я уже видел её раньше. Но где? В утренних новостях о похищении? В криминальных хрониках в интернете?

«– Кто же она? – думал я. – Почему хотела, чтобы я её нашёл? Что за оружие, о котором шла речь? Кто этот таинственный "сын", отдавший мать на растерзание волку?»

Эти, и ещё пара-тройка десятков вопросов, не давали мне уснуть. Как и писал Стивен Кинг: "Ночью у мыслей есть особенность срываться с поводка и гулять на свободе". Благо, решение для их усмирения и посадки обратно на поводок, я нашёл достаточно быстро. Идея, прогуляться по дому, подышать относительно свежим воздухом от кондиционеров, и, наконец, привести в порядок голову показалась мне идеальной.

Приподнявшись на локтях, я тихо выдохнул и свесил ноги с края дивана. Тот отвратительно громко скрипнул. Я сжал зубы, готовясь к суровому сонному взгляду и тонне ненужных вопросов о том, почему я не сплю и куда собираюсь. Но Филипп что-то сонно пробурчал и снова захрапел.

К моему удивлению, дверь оказалась запертой только на щеколду, а значит, проблем с бегством быть не могло. Ещё раз взглянув на своего соседа, я решил проверить, спит ли он или подглядывает за мной из-под одеяла. Вдруг он так громко захрапел, что я аж подпрыгнул от неожиданности. 

 – Понял, брат, мог и не отвечать.

Осторожно прихлопнув за собой дверь я подошёл к лифту и дождался, пока тот поднимется на этаж последователей Хорса. Внутри я нажал на кнопу "Г. ЗАЛ" и понадеялся, что мелодичная спокойная музыка расслабит меня. Когда створки открылись я услышал странные звуки, доносившиеся из казарм. 

Осторожно приоткрыв деревянную дверь, я заглянул внутрь. В зоне для стрельбищ ярко горели все лампы. Это Амалия решила устроить себе тренировку посреди ночи. Она подходила к своему колчану, доставала стрелу, накладывала её на тетиву и стреляла по манекенам. Боковым зрением она заметила меня и коротко кивнула. 

– Привет! Не спится? – поинтересовался я, встав в дверном проёме.

– Привет. Я решила потренироваться перед соревнованиями. Всё-таки, проверка своих навыков никогда не будет лишней.

– Ночью?

– Я - сова.

– Слушай, я всё хотел спросить, но подходящего случая не выпадало. Почему соревнования проходят по стрельбе из лука? Это же бессмыслица какая-то. В 21 веке есть кое-что значительно мощнее.

– Чудовищ нельзя убить обычным оружием. – Заявила Амалия. – Поэтому мы пользуемся луками, мечами, топорами, булавами и ещё парой вещичек. Такие соревнования проводятся именно для того чтобы подогреть интерес ребят к занятиям.

– Значит, мы не можем воспользоваться пистолетом или автоматом Калашникова?

– Пули только разозлят чудовищ, но не причинят им особого вреда. А в руках последователей огнестрельное оружие становится полностью непредсказуемым. Его же создавали смертные, а не боги. Сварог выковал идею создать меч в умах людей, можно сказать, они с Перуном создали само понятие оружия. Сами люди захотели сконструировать что-то более мощное, поэтому боги запрещают нам пользоваться автоматами. – Амалия усмехнулась. – Да-а-а, они обидчивы!

– Мой друг, леший Казимир говорил что-то про благословение Перуна... – вспомнил я.

– Друг? – девушка не без улыбки взглянула на меня. – Да, должно быть, говорил. Ещё бы он тебе не сказал, вы же прямо лучшие друзья! Перун благословляет всю нашу броню и оружие. – Наложив стрелу на тетиву, произнесла Амалия. – Благодаря этому мы всё ещё живы и пополняем ряды. Хоть что-то нам дали вместо скорострельного оружия.

С луком в руках Амалия выглядела как девушка на фэнтези фестивале. Однако стреляла она как профессионал, обучающийся и тренировавшийся годами; Китнисс Эвердин и Леголас могли бы посоревноваться с ней в меткости. Почти все стрелы долетали до своей цели, из-за чего складывалось впечатление, словно у неё вместо глаз стоит прицел х16. После каждого успешного попадания она победоносно цокала языком, а если стрела уходила левее или выше, прикусывала губу и топала ногой.

– А ты чего не спишь? Лунатизм? 

– Кошмар приснился, – бросил я невзначай, – ничего страшного.

Однако по её суровому выражению лица мне стало понятно, что она не считает сны обычным явлением присущим каждому человеку. Амалию что-то задело и серьёзно встревожило.

Поколебавшись несколько секунд, она не выдержала:

– Понимаю, это дело личное, но расскажешь, что тебе снилось?

– Я же сказал, что обычный сон... – заметив в горящих глазах девушки свет любопытства, я сдержанно улыбнулся. – Конечно, если ты очень хочешь...

– Рассказывай! – положив лук на стойку, приказала она.

Я пересказал ей всё то, что мне снилось за последние два дня. Сославшись на свою полную вменяемость и здоровье, как у африканского буйвола, мне пришлось замолчать и ждать окончательного вердикта. Амалия, по глазам которой ничего нельзя было прочесть, молчала.

– И правда, просто странные сны.

Однако теперь я понял, что мои сны – это нечто большее, чем бессвязный бред. Амалия произнесла это с такой интонацией, с которой обычно врут, либо же не договаривают всю правду. Но она явно не хотела развивать эту тему; по крайней мере, не сейчас. Я пообещал себе, что докопаюсь до истины: может быть через два дня, может через месяц, а может через десять лет.

– Позволишь задать один личный вопрос? – пройдясь рукой по стендам с луками, спросил я.

– Валяй.

– Что у вас с Агафоном такое?

Амалия ответила не сразу. Она застыла, крепко прижав к груди стрелу и нацелив её остриё себе в подбородок. Видимо, в эту самую секунду девушка представляла, в каком месте на моём теле кровоточащая рана будет смотреться лучше. Сделав пару шагов ко мне и встав почти вплотную, она указала наконечником стрелы мне на грудь.

– Наши с Агафоном дела – это наши с Агафоном дела! Ни чьи-то ещё, и уж точно ни твои! Все, что тебе нужно знать – он редкостная скотина, которая любит использовать людей только для своей выгоды. Короче, не суй нос не в свои дела!

Такой ответ меня не удивил, но мне все равно стадо как-то не по себе. Я, разумеется, не надул губы, не развернулся и не ушёл, ведь понимал, что Амалия скрывает это по своим, веским причинам. Её взгляд говорил за неё фразу, которую она предпочла не произносить вслух: "Ещё одно слово и эта стрела окажется у тебя в глотке!"

Наконец осознав, с какой злостью и дрожью в голосе она это произнесла, Амалия сглотнула слюну и отстранилась. Опустив глаза на оперение стрелы, девушка завертела её в руках.

– Извини, просто я...

Я понимающе кивнул.

– Поверь, я понимаю. Ты права, у каждого есть свои скелеты в шкафу... и порой, лучше их не трогать.

– Да, наверно... – Амалия всё-таки смогла заставить себя поднять глаза.

– Ты же не хотела меня по-настоящему убить? – кивнув на стрелу, я улыбнулся.

Она внимательно посмотрела на меня, а потом на острый наконечник, словно прикидывая: могла бы она совершить такое или нет? В итоге, уголки её губ поползи вверх, а потом сменились тихими сдерживаемыми смешками.

– Скорее всего, хотела.

Увидев отразившееся на моём лице изумление, она не смогла сдержать смех. В этот раз он накрыл её бурной волной, всё нарастающего хохота, сменяющегося хихиканьем и глубокими вздохами. Существуют люди, чей смех способен рассмешить тебя лучше любых анекдотов и шуток, до болей в животе и челюсти. "У неё очень заразительный смех!" – так говорят о таких людях, как Амалия. Признаюсь, когда она начала смеяться я также не отказал себе в этом удовольствии. На некоторое время мне удалось забыть обо всех мыслях, мешающих заснуть.

Лампы в комнате заморгали и, вдруг, свет потух, и мы оказались в полной темноте. Амалия перестала хохотать, её силуэт до сих пор остался у меня в глазах, словно солнечный блик. Все звуки стихли, включая трансформатора, стоявшего в углу. Могу поклясться, что я услышал недалеко от себя тихое змеиное шипение. Мне даже показалось, что рядом с трансформатором в углу стоял человекоподобный силуэт. Силуэт не двигался, но что-то отделилось у него от шеи. Шипение усилилось. Я вдруг вспомнил шарф из змеиной кожи Вольгана Святославовича.

Как только свет включился, трансформатор снова громко загудел. Однако теперь мне стало неприятно находиться в казармах. Казалось, что из каждого тёмного угла смотрят чьи-то любопытные глаза.

– Такое иногда случается. – Амалия кивнула на трансформатор. – Он отключается на несколько минут, когда снаружи гроза или сильный ветер. Один из леших сказал мне за ужином, что ночью будет одна из самых сильных бурь за последний месяц. Кажется, не обманул.

– Жаль, я не могу выйти и посмотреть...

– Мы сейчас на пути к Москве, так что ты выйдешь прямо на ходу и, скорее всего, попадёшь под колёса. – Девушка мило улыбнулась. – Пошёл бы ты всё-таки спать.

– А как же ты? Разве не боишься Яги и Джорджа? Она же сказала, что отбой ровно в десять.

– Нет, не боюсь. Джордж никогда не летает по ночам. Он слишком ленив для этого. И, конечно же, слишком занят.

– А чем он занимается?

– Родители тебе не рассказывали о работе библиотекарей? – Амалия саркастично вздёрнула бровь и скрестила руки, при этом стрела до сих пор была крепко сжата в её ладони. – О чём же они тебе говорили?

– Дай минутку подумать... Отец говорил мне о том, что нельзя разговаривать с девочками, у которых есть желание всадить в тебя стрелу.

– Он чертовски прав! – улыбнулась она. – Думаю, мы бы поладили.

– Не дай Бог вам когда-нибудь встретиться. 

Воспоминания об отце невольно встряхнули меня и отрезвили. Мне снова стало не по себе от того, что какая-то Завеса может заменить живого человека. Нам с самого детства утверждали, что каждый – это Индивидуальность и Личность, с больших И и Л! Однако, теперь я узнаю, что любую "Индивидуальность", можно заменить, вычеркнуть из истории и жизни, ничего при этом не изменив. «Филипп спит наверху!», – стрельнуло у меня в голове. После исчезновения, все его забыли: родственники, друзья и даже родной отец.

А что если...

Меня тоже забудут?

Конечно, забудут. С чего бы им меня не забыть? Если забыли Филиппа, то меня уж точно забудут!

Можно считать, для них я мёртв. Вернее, для них я даже не родился.

– Вадим!.. – позвала Амалия. Вот только её голос казался мне каким-то чужим, отдалённым. Таким далёким, будто доносился с другой стороны. С той стороны, где любую "Индивидуальность" можно вычеркнуть или заменить копией.

– ...Вади-и-им! С тобой всё нормально? – положив руку мне на плечо, в очередной раз спросила Амалия. Видимо то, что я с задумчивым видом уставился в пол, вызвало у неё недоумение.

– Я... да, всё хорошо. Просто не могу понять, как какая-то Завеса может заменить живого человека? Мы же все такие разные, как она...

– Это сложный вопрос, Вадим. Я согласна с тем, что мы все индивидуальны, но магия, которая исходит от богов, может скрыть почти что угодно. На то они и боги, чтобы делать невозможное. Пока существуют они, Завеса тоже будет существовать.

Ясности это не придало (то есть совсем), но я был благодарен Амалии хотя бы за то, что попыталась объяснить основы магии. Я хотел спросить о наличии учебника «УСТРОЙСТВО И РЕЖИМЫ РАБОТЫ ЗАВЕСЫ ДЛЯ ЧАЙНИКОВ», но подумал, что момент для шуток неподходящий, поэтому просто понимающе кивнул.

– А теперь иди спать, блин горелый! Сегодня был тяжёлый день, а сейчас пора отдохнуть. Тем более, не ровен час, трансформатор снова отключится.

– Хорошо, мамочка, стреляй на ощупь. 

– Ещё раз меня так назовёшь... – она кивнула на колчан со стрелами. Слова не требовались, ведь угрозы всегда воспринимаешь как угрозы.

Когда я подошёл к двери, Амалия окликнула меня.

– За сегодня я хотела тебя убить четыре раза! Ты знаешь, что это почти рекорд? Никто ещё меня так не бесил... Разве что Филипп! Знаешь, его я хочу убить раз тридцать за день.

– Запишешь нас с ним в книгу славянских рекордов? – попросил я. – Хочу серебряную рамочку с подписью: "Филипп и Вадим – чемпионы по выведению из себя смертельно опасных девушек с луком и стрелом!"

– Ты невыносим! – улыбнулась Амалия.

Улыбнувшись в ответ, я вышел из казармы. Не знаю, сколько Амалия ещё собиралась тренироваться, даже зная об угрозе отключения света. Ей не могли помешать ни темнота, ни усталость (если она умеет уставать). Отвлекать её от занятий могли лишь всякие Вадимы Норцевы, нагрянувшие посреди ночи.

Вернувшись в комнату, я заметил, что Филипп до сих пор тихо похрапывает, развалившись в своём ложе. Причём его одеяло, вместе с левой ногой вылезли за край дивана и висели в нескольких сантиметрах от пола.

– А мы с тобой чемпионы, прикинь? – прошептал я, хихикнув. Гроза на улице и разговор с Амалией заметно подняли мне настроение. – Ты доволен? Рано или поздно она тебе первому стрелу в одно место вставит по оперение. 

Филипп что-то пробурчал во сне, перевернувшись на другой бок. 

– Полностью солидарен! 

Нащупав в ночной тьме собственное спальное место, я плюхнулся на него и, полежав так пару минут, окончательно закрыл глаза с улыбкой на лице. Я дома, подумал я перед тем, как отключиться.

Проснулся от толчка в бок. Кто-то тряс меня за плечо и что-то монотонно бубнил. Сонно открыв левый глаз, я прищурился, не желая открываться дневному свету.

– Кто здесь? – пробурчал я, слипшимися от жажды губами.

– Конь в пальто! – съязвил Филипп. – Встаём! Уже утро! Ты между прочим, когда спишь, зубами скрипишь! А главное, противно так! Жуть! – запричитал он.

– Нуу-у, папаша, не занудствуй, можно ещё пять минут?

– У тебя три минуты на то чтобы встать с кровати, а если нет – ты испытаешь на себе жар огня Змея-Горыныча! – пригрозил Филипп.

– Эй-эй, с ума сошёл? Встаю я, встаю.

Приподнявшись на локтях, я открыл глаза и попросил выключить свет, на что мой сосед ответил отказом. Обозвав его чем-то невнятным, я сел и начал одеваться. После завершения утренних процедур, начинавшихся с чистки зубов и заканчивающимися душем, я вышел к Филиппу; к слову, моя зубная щётка, любимая паста, полотенце и тапочки выглядели точно так, какими они были в Питере, но этому я больше не удивлялся.

– У тебя правда есть огонь Горыныча? – спросил я. – Где ты его хранишь? В духовке?

– Блеф. – Он пожал плечами и вышел из комнаты.

Несколько минут я стоял неподвижно, пытаясь раскочегарить механизмы утреннего мозга. Звук «ту-туууу» я слышал, а вот дымок из ушей пока не шёл.

«Блеф? Я вскочил с кровати как солдат, который опоздал на учения! – думал я. – Ничего-ничего, посмотрим, кто встанет первым в следующий раз. Я точно преподнесу моему новому соседу парочку сюрпризов.»

Когда я вышел из комнаты, Филипп достал из кармана ключ и закрыл комнату. Велев следовать за собой, он подошёл к комнате, принадлежащей Никите.

– Он просыпается позже всех. – Предвкушая мой вопрос, объяснил Филипп. – Именно поэтому мы должно его разбудить.

Стук. Молчание. Стук. Молчание. Длительный стук.

Наконец мы услышали, как в комнате что-то громко упало. Звук был такой, будто с третьего этажа на железный контейнер скинули мешок с картошкой. Когда Филипп снова протянул сжатый кулак к двери, она открылась. Ещё не до конца проснувшийся Никита высунул голову в проём. Ко лбу он приложил синий мешочек со льдом.

– Бутрое добро... 

– Ага, и тебе доброго утра. – Улыбнулся Филипп. – Знаешь сколько времени?

– Время спать? – Никита зевнул. – А я ведь только проснулся. Ну, ладно...

Он начал закрывать дверь, но Филипп подпёр её ногой.

– Все уже собираются. Соревнования начинаются через час, нас уже ждут в столовой на завтрак, так что собирайся и идём! – скомандовал Филипп.

– Может ещё пять минут? Я уснул. Заболел. Умираю! – Никита попытался улыбнуться, но с мешком льда на голове и усталым сонным лицом ничего дельного не вышло.

– Никак нельзя. – Сказал я. – Иначе, он и на тебе испытает жар огня Горыныча.

Никита не стал спорить сразу с нами обоими и, быстро одевшись и почистив зубы, вышел к нам.

– Все готовы? – посмотрев на нас, спросил Филипп.

Мы с Никитой синхронно кивнули.

– Отлично, идём!

Спустившись в столовую, мы увидели Александра, который уже сидел за столиком Хорса и ждал нас. Помахав рукой, он пригласил всех за стол. К сожалению, на завтрак нам не принесли беличьего соуса; могу с полной уверенностью заявить, что я был сильно разочарован. К сожалению, последователи не допускаются к составлению меню. Взамен беличьего соуса на наши столы поставили оладьи, блины, вафли и яичницу. Радовало то, что на выбор аэзлы предложили нам разные виды подливок. Я выбрал синюю заправку со вкусом ирги, смородины и, кажется, шоколада. Один из духов поставил около моей руки чашку горячего зелёного чая.

За завтраком никто за нашим столиком не проронил ни слова; кроме единственного случая, когда Филипп попросил Никиту передать ему кусочек булки. Зато за соседними местами царил несмолкающий хор бодрых голосов. Ребята обсуждали грядущие соревнования и сегодняшний завтрак, пока столик Хорса – бога солнца, пребывал в полусонном состоянии. Из нас четверых только Александр выглядел бодрым и полным сил (вот уж настоящее Утро). Выпивая уже вторую чашку кофе, он дружелюбно улыбался и слегка кивал заходившим в столовую парням и девушкам. 

Аэзлы порхали около нас и убирали очищающиеся от еды тарелки. Все последователи уже привыкли к полупрозрачным призракам, которые обеспечивают их пропитанием, а вот я шарахался каждый раз, когда слышал около себя вопрос: "Есть какие-то пожелания?". Один раз к нам подошла девушка и спросила насколько всё вкусно.

– Мои комплименты шеф-повару! – оторвавшись от вкусных блинчиков, изрёк я. В этот раз я почти не испугался.

Девушка просияла и покраснела настолько, насколько призрак может покраснеть. Неловко поправив призрачную чёлку, она поступила глаза в пол и полетела в сторону соседних столиков.

Оглядевшись по сторонам, я заметил, что самым оживлённым из всех был столик Трояна, старостой которых был Агафон. Громко смеясь, он, видимо, уже представлял свою грядущую победу на соревнованиях. Ребята хлопали его по плечам и что-то ему рассказывали. Он не говорил ничего и только смеялся, показывая всем свои зубы.

За столиком Живы, Амалия, две девушки и один парень, обсуждали стратегию победы. Когда я посмотрел на девушку, наши взгляды встретились, она улыбнулась, а я смог ответить чем-то напоминающим зевок. Она хихикнула, подумав "вот идиот", и снова повернулась к своим товарищам.

Когда мы почти позавтракали, к нам присоединилась Баба-Яга, одетая сегодня в камуфляжные штаны и зелёную футболку с логотипом Гринписа. Себастьян запрыгнул на стол и пристроился рядом с хозяйкой. Вольган поморщился и отодвинул своё кресло немного в сторону, чтобы шерсть кота-домового не попала ему на змеиный шарф и в тарелку. Место Михайло сегодня с утра пустовало; ребята поведали мне, что он редко просыпается с утра, чтобы попасть на завтрак. Когда Яга села на своё место к ней неуверенно, медленными шажками, подошёл леший. Смутно знакомые очертания рыжей бороды и волос напомнили мне старого знакомого. Я оказался прав. За главным столиком, между Ягой и Себастьяном стоял леший Казимир.

Я начал махать ему рукой, на что тот ответил сдержанным кивком. Выглядел он очень напряжённым и взволнованным. Себастьян лениво потянулся и по-кошачьи зевнул. Когда Яга, взмахнула рукой, аэзлы принесли ей свежезаваренный кофе и пончики с шоколадом. Поднявшись со своего места, она оглядела присутствующих последователей. Ребята постепенно начали замолкать, чтобы лучше услышать речь хозяйки дома.

– Дорогие мои, хочу пожелать вам приятного аппетита и торжественно заявляю, что соревнования пройдут в назначенное время! Главное правило: «Не стрелять по людям!» Если вы попадёте в человека, то месяц будете у меня санузлы драить! Они у нас чистые, но я попрошу дом специально не чистить их. Это всем понятно? – она обвела взглядом всех присутствующих и остановилась на одном единственном парне. – Агафон, тебе понятно?

Самодовольный последователь Трояна не сразу понял, что на него все внимательно смотрят и хихикают. Когда же девушка, сидящая рядом, повторила ему вопрос, тот энергично закивал.

– Я... Да, понял, конечно! И это всего один раз было! Да и я потом залечил его раны с помощью...

– Отлично! Если всем всё понятно, то завтракайте и готовьтесь.

После этих слов Яга полностью посвятила себя общению с Казимиром и поеданию пончиков. Себастьян порой открывал рот, вставляя свои замечания. Хотя насколько мудрым может быть кот? Это уже другой вопрос.

Казимир лишь изредка поглядывал на меня и осторожно, словно передвигаясь по минному полю, отвечал на вопросы Бабы-Яги. Но судя по тому, как у него дрожала нижняя губа, я понял, что он всеми силами пытается оправдаться. От весёлого, задорного лешего, встретившегося мне на даче, не осталось и следа. После очередного вопроса, от лица Казимира в буквальном смысле отхлынули краски. Себастьян, видимо, сказал что-то в его защиту, из-за чего леший посмотрел на кота с благодарностью. Хозяйка наоборот якобы случайно стукнула по столу рядом с пушистым хвостом.

Терпение Яги определённо было на пределе, потому что та даже отложила надкусанный пончик, из которого начинала вытекать начинка (ужасный знак). После очередного бессмысленного оправдания со стороны лешего она не выдержала. Ударив по столу, Яга закричала:

– НЕТ! ИМЕННО ТЫ В ЭТОМ ВИНОВАТ! ВСЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЛЕЖАЛА НА ТЕБЕ!

Все ребята повернулись к хозяйке дома. Поняв, что она дала волю обуявшим эмоциям, Яга оглядела присутствующих и, кажется, немного успокоилась. Остановив на мне взгляд куда дольше остальных, она снова повернулась к лешему.

Только теперь до меня дошла причина проблем Казимира. Главная причина – я. Осознав это, я поднялся из-за стола.

– Сейчас вернусь.

– Куда это ты? Неужели к ней? – отпив ещё один глоток кофе, спросил Александр.

– С ума сошёл? – поперхнувшись яблочным соком, прохрипел Филипп.

– Я могу доесть твои блины? – Никита широко улыбнулся.

Положительно кивнул, тем самым ответив сразу на все вопросы, переполненный уверенностью и решимостью, я пошёл к главному столу. Постепенно гул множества голосов начал стихать, но я не стал осматриваться по сторонам, предпочитая не обращать внимания. Пусть даже сейчас на меня смотрели все присутствующие, позволить Казимиру отвечать за меня я не мог. Я не мог смотреть на несправедливость и ничего не предпринимать.

Когда между мной и краем главного стола оставалось всего пару метров, Себастьян оторвался от умывания и внимательно посмотрел мне в глаза. Промурчав что-то хозяйке на ухо, снова отвернулся, больше не удостоив нас своим вниманием.

– Я могу тебе чем-то помочь, Вадим? – спросила Яга.

– Думаю, что можете. Скажите, в чём виноват Казимир?

Леший посмотрел на меня широко открытыми от удивления глазами, в которых читалось: "Что ты творишь, идиот?!". Я ответил ему спокойным кивком, который должен был значить: "Всё будет хорошо, по крайней мере, я на это надеюсь!".

– Я не могу разглашать информацию всем, кто у меня её требует.

– Если вы о том, что мне пришлось сразиться с вурдалаком, то Казимир не виноват! – выпалил я.

– Вадим, ты новенький, поэтому не разбираешься во всех тонкостях. Леший обязан защитить жизнь...

– Он защищал.

– Да, защищал, но свою, а должен был защищать твою и не дать тебе пострадать. Пусть даже ценой собственной! – заявила Яга.

– Что за глупости? – воскликнул я.

– Это указы сверху, Вадим! Вы, последователи самое важное, что у нас есть!

Теперь спор перешёл на крик.

– А я-то думал, что здесь МЫ должны учиться убивать чудовищ! – крикнул я. – Разве не в бою достигается лучший результат? И если эти указы содержат строку «ВЫ ДОЛЖНЫ УМЕРЕТЬ СТРАШНОЙ СМЕРТЬЮ, НО СПАСТИ ПОДРОСТКА», то уж извините, но они идиотские!

Последние слова, слетевшие с губ, прозвучали намного громче, чем я планировал. Столовая полностью затихла, и даже на шумной кухне воцарилась идеальная тишина, нарушаемая лишь свистящим чайником. Как символично! – подумал я.

Все за столиком Хорса смотрели на меня с совершенно разными выражениями лиц. Даже Никита не дожевал мой блин с синей подливкой. Филипп закрыл лицо ладонями, дабы скрыться от глупого, наглого и самонадеянного поступка его нового соседа по комнате. Александр же, в свою очередь, с интересом и некоторой долей восхищения наблюдал за развитием событий.

– Мне нравится этот паренёк! – вклинился Себастьян. – Его храбрости можно позавидовать, а вот тупости – посочувствовать. Он напоминает мне одного известного бога.

– Спасибо... Стоп, что?

– Я тоже отчего-то о нём помыслил. – Прошептал коту Казимир.

Они молча кивнули друг другу.

– Вадим, сколько тебе лет? – мягко поинтересовалась Яга. Окончательно успокоившись, она смогла вернуть себе свой приятный и чуть надменный тон.

– Шестнадцать.

– А мне больше тысячи лет. Так что давай я сама решу, как поступать в таких ситуациях, договорились?

– Но...

– Вадим, не надобно! – предупредил Казимир. – Мне мило, что ты тревожишься обо мне. Первый, за сотню лет... – он переступил с ноги на ногу, рассматривая свои лапти. – Да я и правда, виноват.

– Но...

– Никаких, но! – грозно сведя брови, буркнул леший. – Я виноват и всё тут! Осядь на место и точи блинчики, балбес!

– Балбес? – удивился Себастьян. – Что-то новенькое.

– Ладно, я просто помочь хотел.

– Я смыслю, благодарю.

В итоге мне пришлось сесть обратно за столик Хорса.

– Ты самый крутой... – начал было Никита.

– ...безрассудный... – продолжил Александр.

– ...и тупой парень из всех, кого я встречал! – заключил Филипп, злобно глянув мне в глаза.

Они даже одно предложение могут сказать почти синхронно!

– Посчитать ли всё это за комплимент? – я сдержанно улыбнулся.

– Кроме тебя почти никто так открыто может выступить против мнения Бабы-Яги. Разве что Михайло или Вольган, но и они стараются ей не перечить. Почти никто. – Александр сделал пару долгих глотков кофе, по-прежнему не сводя с меня глаз. – И никто ещё так яро не защищал лешего.

– Никогда-а! – подтвердил Никита, вернувшись к поеданию моей порции блинчиков.

– В чём же причина?

– Не знаю. Мне просто стало противно видеть, как из-за меня может пострадать кто-то другой. Это... не знаю... как-то несправедливо? – предположил я, ведь это и в самом деле было так. – Мне тошно видеть, как другие страдают из-за меня.

– Последователем, какого же бога ты будешь? – задумчиво оглядывая моё лицо, шептал Александр. – Сварога? Даждьбога? Белобога?

– Бога безрассудства... – буркнул Филипп.

– Безрассудства и отваги, который борется с несправедливостью, как Бэ-э-ээтмен! – добавил Никита.

– Нет! – лицо Филиппа побледнело. – Не может такого быть, только не его! Ха-ха, нет! Это безумие, вы и сами прекрасно понимаете. 

– О ком речь?

– О Пе...

– Дорогие мои! – Яга резко прервала наш разговор. – Время для соревнований пришло!