Вадим Норцев и топор Перуна

Первым моим отчётливым воспоминанием в новой жизни стало холодное  окно машины, к которому прилипла моя щека. За ним проносились поля, столбы, одинокие заправки и домики дорожной охраны, огороженные хлипким забором. Больше всего же было узких лесопосадок, высаженных, скорее всего, не для очистки воздуха и сохранения деревьев, а для отмывания денег и собственной совести. Большинство мертвецов, которых находили на трассах, обычно были захоронены или выброшены именно в таких искусственно выросших лесочках. Об этом рассказывал (на тот момент ещё живой) дедушка, и его истории были весьма убедительными; он отличался умением легко оправдывать свои едкие замечания фактами и историями из жизни.

Меня похитили, решил я с холоднокровной обыденностью. И теперь ищут подходящую лесопосадку. Жаль, что всё кончится именно так. Не надо было мне слушать Казимира.

Ощутив прилив страха, я вспомнил свое детство. В те моменты, когда ночью мне было страшно засыпать в кромешной темноте, я крепко закрывал глаза и не открывал, пока не усну. На утро все страхи как бы сами собой исчезали и возвращались снова во тьме. Потому-то я крепко зажмурил глаза, надеясь, что все кончится.

Было бы здорово, если сейчас я на самом деле проснусь в машине отца, где на заднем сиденье будет спать Дашка, а в багажнике лежат пакеты с разными вкусностями для нашего совместного вечера фильмов. По радио тихо звучит наша с отцом любимая группа «Сабатон», а по окнам в такт игре барабанщика стучат капли. Дома мы первым делом посмотрим мультики, а когда Даша заснёт, включим какой-нибудь ужастик. От этих мыслей я невольно расслабился и приоткрыл глаза. Как оказалось, я не проснулся.

В отражении бокового зеркала все той же машины похитителей я увидел ужасное зрелище. Мои грязные, пыльные тёмные волосы растрепались во все стороны, напоминая воронье гнездо. Чёрный сгусток слизи, – добрый подарок упыря, – склеил клок волос, который теперь будет очень больно отдирать. На щеке кто-то налепил пластырь в виде розовой звёздочки с блёстками, что напомнило мне о сестре и её наклейках в дневнике. Под опухшим глазом красовался свежий синяк. Рука была бережно перемотана белой тканью; такой чистой, будто кто-то остановил кровотечение и несколько раз заматывал руку новым, чистым бинтом.

Этим кем-то стала моя похитительница. Привлекательная женщина с красивыми зелеными глазами и доброй попечительской улыбкой. Она не смотрела на меня, сосредоточив всё внимание на своем микроавтобусе и дороге. Я долго вглядывался в её лицо, надеясь понять, кто же она такая и почему напоминает мне ведущую прогноза погоды. Похитительница, видимо, почувствовала на себе мой испытующий взгляд и потому её улыбка ещё более расширилась. Она весело хмыкнула. Я быстро отвернулся и в зеркале заметил краску, выступившую на лице.

– Рада, что ты очнулся! – женщина тряхнула головой и сдула со лба прядь чёрных волос. – Себастьян мне рассказал всё, что он успел узнать. Тебя зовут Вадим, живёшь с отцом и сестрой в Санкт-Петербурге. Пару лет назад вы всей семьёй ездили на матч в Москву... – сказала женщина, а затем вдруг оживилась, словно вспомнила что-то очень смешное, – А мы, представляешь, тогда охотились на аспида. Это такая змея с крыльями, двумя лапами и чешуёй, которая невероятно красиво переливается на солнце. На землю сесть не может, передвигается только по воздуху. Они чем-то даже похожи на драконов, но прошу не путать! Два дня ловили этого гада, ведь ни священная сталь, ни даже божественное оружие его не берёт. Кое-как смогли прогнать! Обычно так далеко от гор они не улетают, но один вот заблудился. – Женщина снова тряхнула головой, словно прогоняя вредные мысли. – Не люблю вспоминать прошлое... А ты, Вадим, не любишь жару. На лето приехал к бабушке в деревню, любишь иргу, животных, видеоигры и ехидничать. А ещё по какой-то неизвестной мне причине до жути боишься высоких кустов. Это малая часть того, что мне известно. Всё верно?

Я помолчал с минуту и тогда осторожно заговорил:

– Да, верно, хотя вы напугали меня до мурашек.

– Прости, я это не со зла. – Женщина повернула голову и сочувственно поджала губы. – Ты прав, тебе пока рано думать об аспидах. Ты ещё не знаешь основ.

– Кто вы? – спросил я. – Кого мне стоит благодарить за спасение или проклинать за похищение?

– Меня зовут Яга.

Услышав упоминание Бабы-Яги от неё же самой, я увидел настоящее лицо своей похитительницы: ломкие седые волосы, крючковатый нос, старые глаза, исполненные не ненавистью, но мудростью и добротой, с которой пожилые люди смотрят на юных парней и девушек. Эта замученная жизнью и своим тяжким бременем старушка посмотрела в мои глаза и будто передала частичку своей около-божественной силы. Её улыбка, выступившая на слабых, высохших и потрескавшихся губах, казалось, может растопить сердце любого, даже самого холодного и злого человека. Но тут вдруг я моргнул, и красивая темноволосая женщина вернулась за руль микроавтобуса.

– Ты обескуражен, да? – спросила Яга печально. – Вижу, что обескуражен. Да ещё и напуган, чертовски напуган.

– Я не знаю, что мне и думать...

– Понимаю. Каждый новичок проходит через это. Глянешь наше вступительное видео?

Я нахмурился и указал пальцем себе за спину. Мне нужно было домой, обратно к бабушке и сестре, и раз уж меня не похищали, то добрая женщина могла отвезти назад. 

– Вообще-то я...

– Не обсуждается, Михайло Плёнкович весь день держал камеру! – Отрезала Яга и вынула из кармана телефон. Я с опаской поглядывал на него и колебался, пытаясь понять, стоит ли оно того? Что бы не таила в себе поставленная на паузу запись, мне не хотелось открывать этот ящик Пандоры. Мне не хотелось, но было очень любопытно.

– Боги, Вадим, ты ждёшь, пока у меня рука отвалится? Или пока мы вылетим на встречную полосу, врежемся в первую же машину и умрём? – буркнула женщина. – Я не собираюсь держать его перед твоим носом весь оставшийся день!

Почувствовав резкую перемену в её настроении, я не решился противиться. Очень уж не хотелось вылететь из машины Бабы-Яги неизвестно где и без средств к существованию. На видео моя похитительница (или спасительница, кто уже поймёт) Яга стояла посреди большого зала, напоминающего гостиные дорогих, роскошных особняков.

"– Привет тебе, новичок! Пока я буду называть тебя именно так, ведь до твоего преображения в последователи ещё есть несколько часов, дней или может недель.

Женщина подошла ближе к камере и продолжила уже шёпотом.

– На самом деле, это всё индивидуально и ты уже сейчас можешь быть последователем. Проверь предплечье. Есть татуировка? Поздравляю, ты – последователь! Нет? Хорошо, тогда жди.

Яга отошла от камеры и покружилась по комнате, расставив руки в стороны.

– Я владелица самого большого, чудесного и удобного пристанища богатырей на Земле! Дома для всех последователей!

– Скромности вам не занимать. – Раздался приглушённый суровый голос.

– Ой, заткнись, Вольган! – Яга рассмеялась. – Если не хочешь сниматься, то молчи!

– Я предвидел, что он это выкрикнет. – Весело заявил оператор.

– Да-да, Михайло, мы знаем... – Яга прокашлялась и продолжила. – Так вот, дорогой новичок! Ты можешь не понимать значения слова «последователь». Последователь К-О-Г-О? Ч-Е-Й последователь? Богов, конечно! Если тебя ещё не избрали, то точно скоро изберут в высшую лигу. Поэтому добро пожаловать к нам! В этом доме ты найдёшь всё, что необходимо для хорошей жизни: крышу над головой, полные завтраки, обеды и ужины, а также еженедельные тренировки и выезды на природу."

Вдруг камеру закрыл белый лист бумаги, на котором были размашисто выгравированы три пункта.

"Озвучим правила:

1. Не красть еду и напитки из комнат других последователей!

2. Не пытаться сбежать из дома без веской причины или согласия Яги, Вольгана Святославовича и Михайло Пленковича!

3. НЕ УМИРАТЬ!

– По всем вопросам обращайтесь напрямую ко мне, Вольгану, Михайло, к старшим ребятам или лешим. Удачи!"

Видео кончилось, но ясности оно не придало, а лишь сильнее запутало мои беспорядочные мысли. Я посмотрел на Ягу в ожидании объяснений. К счастью, даже не увидев моей реакции, она всё равно знала, что от неё требуется.

– Да, каждый подросток вроде тебя есть последователь какого-то божества. Я не говорю о верховном боге, вроде Аллаха, Иисуса, Шивы, Будды, но и не отрицаю существования всех четверых. Тем не менее, я подразумеваю целый пантеон богов... Не египетских, индийских или греческих богов, хотя я твёрдо верю в то, что в нашем странном мире есть место и для них. Мы с тобой и другие, похожие на нас, есть последователи древних славянских божеств. И на твоё счастье, мы не секта: не пьём кровь молодых девушек, не просим отдать нам все имущество, не приносим жертвоприношения и не взрываем мирных жителей.

– Что, чёрт возьми, всё это значит? – спросил я, чувствуя, что меня пытаются завербовать.

– Слышал что-нибудь о славянских богах: Перун, Велес, Сварог, Даждьбог? – Яга вопросительно посмотрела на меня. – Уверена, слышал, у вас есть Википедия.

– Кое-что слышал.

– Если короче, все былины, сказки и сами боги не просто плод чьей-то фантазии, а суровая действительность. Безусловно, низшие и средние божества со временем стали слабее... и пугливее. О них почти все забыли, а потому именно они, как правило, избирают себе последователей, которые хранят в себе частичку их божественной силы. Однако старшие божества могут менять саму реальность, замедлять или останавливать ход времени и даже больше. Их немного и они стараются не избирать себе любимчиков среди смертных, так как те могут стать чересчур сильными и тогда... – в глазах Яги на секунду застыли слёзы, которые она волевым усилием тут же пресекла. – В общем, ты сам знаешь... Дай большую силу и власть в руки не тому смертному и случится непоправимое. Потому-то верховные боги ограничиваются одним последователем в сто пятьдесят шесть лет.

– Почему именно сто пятьдесят шесть?

– Видишь ли, об этом мне ничего не известно. То есть совсем... – Яга посмотрела в боковое зеркало и вжала педаль газа в пол, обогнав еле плетущуюся «Ниву». – По всей вероятности, такой уклад сформировался около трёх-четырёх тысяч лет назад. Я, к сожалению, застала не так много и не присутствовала на первых заседаниях верховных богов.

– Застала? Ты хочешь сказать... – я непроизвольно вжался в спинку кресла. – Ну конечно! – Я хохотнул. – Тебе больше ста лет, да?

– Чуть меньше трёх тысяч. Ты же знаешь обо мне из былин и древних сказаний, передающихся через поколения! А ещё у вас есть интернет! Чудесная штука, просто потрясающая! – дополнила Яга. Тон её при этом оставался совершенно спокойным, удивлял своей обыденностью и прохладностью. Складывалось ощущение, будто она уже в тысячный раз повторяет эти слова.

– Но как? – уставившись за окно, прошептал я. – Как такое возможно?

– Что именно, милый?

– Как можно жить больше ста двадцати лет? Каким образом коты могут говорить? Что значит слово последователи? И наконец... почему, черт возьми, я нахожусь неизвестно где и слушаю басни о богах?

– Спокойно, Вадим Норцев! Пешком можно дойти от Магадана до Москвы, а ты такими резкими шажками дойдёшь до нервно срыва. А этого нам не надо, верно? Мне очень не хочется лечить тебе нервы, выступая в качестве психолога. Поэтому, будь добр, слушай и задавай только те вопросы, на которые ты можешь получить ответы. По мере сил, милый, по мере сил. – Женщина мягко улыбнулась. – Отвечая на твой первый вопрос, могу сказать, что если очень захотеть, то можно получить бессмертие. Что касается вопроса под номером два... Надо полагать, Себастьян уже представился домовым, да?

Я кивнул.

– Он дух домового в теле кота, поэтому ему дано право говорить, а нам слушать его порой очень занудные речи. – Яга повернула голову и лукаво подмигнула. – Только ему не рассказывай, что я так выразилась, ибо он жутко ревнив!

Я невольно улыбнулся, начиная чувствовать зарождающееся внутри тепло доверия к этой женщине/старухе Яге.

– Лады.

– Ты мне уже нравишься, Вадим! – сказала она, переключив скорость. – И отвечая на твой последний вопрос: последователи – это молодые ребята, подростки, обладающие какими-либо способностями, навыками и качествами, необходимыми для выживания и борьбы с детьми Хаоса, тьмой.

– Хорошо, хорошо! – Я положительно закачал головой. – Если даже ваши слова обо всём этом не выдумка, то зачем богам набирать к себе в последователи подростков? Разве не лучше завербовать на службу крепких взрослых мужчин и женщин, которым уже за тридцать?

– Не лучше. – Яга снова положила ладонь на ручку и, сделав пару быстрых движений, переключила скорости. – Очевидно, что взрослые куда сильнее и опытнее детей, но если «силы» не развивать и даже не подозревать об их существовании, то со временем они исчезнут. Здесь работает та же закономерность, что и с талантами... Если хочешь, мы будем постоянно называть силы – талантами. – Я попросил Ягу не утруждаться, на что она благодарно кивнула и продолжила: – Если у тебя есть талант к музыке, живописи или чему-то ещё, но ты никогда не брал и не возьмёшь в руки скрипку или кисть, то никакого прока от того, что такой талант у тебя есть, не будет. Твой прогресс, который мог бы быть, если ты возьмёшь кисть, неизбежно будет превращаться в деградацию из-за загубленного таланта.

– Значит, нужно поддерживать в себе этот огонёк и ни в коем случае нельзя дать ему потухнуть?

Яга удивлённо посмотрела на меня и широко улыбнулась.

– Мы всё-таки не ошиблись, проделав ради тебя путь в четыреста пятьдесят километров. – Сказала она, но тут же спохватилась и сделала вид, что похвалы вовсе не было. – Ты прав. Восемнадцать-девятнадцать лет – крайняя дата. Потом наступает тот период, который мы называем "степенью забвения". С каждым годом после этого происходит плавная деградация, угасание и уничтожение божественной частички внутри тебя. И те, кто был избран, в итоге становятся обычными, как бы надменно это не звучало.

Наступило долгое молчание, нарушаемое только шумом радио, когда Яга переключала волну, и ветром из чуть приспущенного водительского окна. Некоторое время я обдумывал полученную информацию, пытаясь вникнуть в каждое слово. Получалось отвратительно, пришлось начать впитывать всё и сразу, не дав мозгу времени на создание бессмысленных вопросов. Например, что сказал бы отец, увидев меня в таком положении? Рассмеялся бы, услышав о том, кем стал его сын? Вадим Норцев – последователь славянского божества, друг лешего, домового и Бабы-Яги. А бабушка? А Дашка? Она бы уж точно...

– О нет... – я помрачнел, вспомнив о том, о чём никогда не должен был забывать. "Один лишь взгляд на фото вдруг, как вспышкой света – озареньем". Мысли об отце осенили меня. Сначала в мою душу прокрался страх, а следом за ним отвращение. Отвращение к самому себе. Отвращение за беспечность и эгоизм.

– А как же моя семья? – воскликнул я, готовый расстегнуть ремень, снять перевязку и выпрыгнуть из машины, чтобы пешком дойти обратно. – Что они скажут, когда заметят мою пропажу? Бабушка и отец с ума сойдут! Они же обзвонят все больницы, морги и полицейские участки, я знаю их!

– Они не заметят. – Сухо отозвалась на моё волнение Яга. – Простые смертные, прошедшие "степень забвения", будут ослеплены Завесой, поэтому посчитают, что всё хорошо и ничего не изменилось.

– Но...

– Даю тебе слово, Вадим! Я готова прямо сейчас остановить машину и дать тебе позвонить домой, чтобы ты убедился. Только знай, что трубку никто не возьмёт, так как они будут уверены в том, что их Вадим сидит рядом с ними. Остановить? – Я подумал и отрицательно помахал головой. Яга протянула руку в мою сторону. – А теперь, пожалуйста, верни мой новый телефон.

Я передал ей смартфон и уставился в окно. Мысли и вопросы роились в голове словно пчёлы, но решиться получить ответ хотя бы на один стоило многих усилий. По мере сил, Вадим, по мере сил...

– Значит, боги? – подытожил я, уставившись на приборную панель. – И много их в пантеоне?

– На Руси было много богов, почти все они живут и по сей день. Как я и сказала, многие из них ослабели, но ни один не исчез окончательно. У некоторых имелось сразу по нескольку ипостасей. Например, Хорс частенько становился Даждьбогом, и наоборот.

– Я преследователь, с ума сойти!

– Последователь. – Поправила Яга. – Если короче, то богатырь.

– Богатырь? – Я посмотрел на свои тощие руки и вдруг захохотал. – Я - богатырь?

Яга отключила музыку и глубоко вздохнула.

– Назови имена всех богатырей, которых ты знаешь...

– Илья Муромец, Добрыня Никитич... – перебирая в уме имена всех богатырей, которых видел в мультфильмах, диктовал я, – Алёша Попович, Святогор.

– Илюша и Святогор были последователями Перуна. Добрыня – последователь Белобога, а Алёша – последователь Чура. Хотя, с таким характером ему бы подошёл Квасура.

– Значит, я не только последователь, но и богатырь.

– Да, но не обольщайся! Ты не один особенный.

– Нас много?

Между нами говоря, мысль о том, что не я один богатырь и последователь древнего славянского божества дала мне нереальное облегчение. Это радовало. Оставаться совсем одному среди говорящих зверей, леших и бессмертных женщин с микроавтобусами мне было не очень приятно. Вернее, очень страшно. Очень-очень страшно.

– Двадцать девять человек. Новичков давно не было. За два последних месяца ты первый кто к нам попал.

мы оба молчали, слушая рёв ветра из опущенного окна. По какой-то причине, я верил во всё, что сказала Яга. Мне даже начало казаться, будто я всегда знал об этом. Да, знал, но лишь на уровне подсознания. Вероятно, именно поэтому мысль о существовании славянских богов, говорящих животных и леших не вывела меня из себя и не включила экстренный режим ПАНИКА, а затем и СУМАСШЕСТВИЕ. Я был очень благодарен самому себе, за то, что поезд «Разум» в итоге не тронулся.

– Куда мы едем? – нарушив затянувшееся молчание, поинтересовался я. – В тот самый дом?

– Нет, мы едем на заправку. Ты уже в нашем доме, сидишь на крыльце.

Я нахмурился и уже открыл рот, чтобы попросить Ягу пояснить её слова; по моему мнению, не могли двадцать девять подростков уместиться в небольшой задней части микроавтобуса. Однако вдруг раздался телефонный звонок. Мне никак не удавалось услышать голос человека, или хотя бы понять, мужчина это или женщина, пока Яга не начала говорить. Её голос я слышал отчётливо.

– Здравствуй, Кощей... Нет, я рассказываю новенькому о... Да, мы его спасли... Серьёзно? Знаешь сколько нам ехать в Москву... Когда я приеду, ты отдашь мне деньги за бензин! Все, до последней копейки! Моя избушка не потерпит таких издевательств! – Крикнула Яга и выкинула телефон в окно. – Грубиян.

– Что... – я посмотрел в зеркало и увидел, как смартфон упал на асфальт и по нему проехались две машины. Затем я шокировано уставился на Ягу. – Какого чёрта это было?

– Нам нельзя пользоваться телефонами. Многие наши враги... Они могут сделать так, что телефон или какой-то ещё электронное устройство просто взорвётся у нас в кармане или прямо в руках. Поверь, это ужасно... У нас были подобные случаи.

– Понятно... – сказал я, будто понимал, о чём она говорит. – Вам звонили... Это же не тот Кощей, о котором я думаю?

– Полагаю, ты снова прав. Если, конечно, речь идёт о Кощее Бессмертном. Но, как ты уже понял, мы с ним совсем не такие, какими нас представляют былины. Ну, разумеется, мы оба бессмертные, но если судить по нашим описаниям в былинах и сказках... – Яга задумалась. – Впрочем, всё правильно. Кощей и в жизни тот ещё козёл. А вот обо мне пишут неправду.

– Да, это заметно.

Голова заболела от переизбытка информации, но не поверить во всё это я просто не мог. Я уже видел вурдалаков, говорящих котов и леших с убийственными семенами. После всего этого удивляться существованию богов, богатырей, бессмертных существ просто глупо.

– А что за избушка, о которой вы говорили? – спросил я. – Это же не...

– Ага, это микроавтобус.

– Я представлял её по-другому.

– А ты используй воображение и представь, что деревянный дом на куриных ногах бегает по улицам городов. Совершенно обычное зрелище для раздражённых водителей, едущих с утра на работу, правда?

– А разве Завеса не должна скрывать её от чужих глаз?

– Завеса, безусловно, очень прочная материя. Однако если хорошо постараться, то и она не выдержит. А когда единственная вещь, отделяющая наши миры друг от друга падёт! – Яга присвистнула. – Конец света покажется чем-то слишком мягким... Ведь тогда монстры поймут, что можно жрать не только последователей, но и обычных смертных и что вкус последних ничуть не хуже. Впрочем, кроме этого смертным ещё больше не поздоровится. Многие сойдут с ума, другие умрут. Кто-то сразу, а кто-то медленнее и мучительнее. Именно поэтому мы стараемся лишний раз не привлекать к себе ненужное внимание. Плотина прочная, но не вечная.

Теперь все, наконец, стало более-менее понятным и, в какой-то степени, даже простым. Но пытаться свыкнуться с тем, что ты принадлежишь к нескольким мирам, отделяемым невидимой стеной очень сложно. Даже не смотря на то, что Яга объяснила устройство мироздания, я чувствовал себя некомфортно и скованно. Кроме того, меня начало подташнивать.

– Тебе, лучик мой, следует отдохнуть. Столько информации... слишком тяжело даже для последователя. Да и потом, рука, наверное, ещё не зажила... – предложила Яга.

Когда я наконец вспомнил о ране, та страшно зачесалась, но снять повязку я не рискнул. Яга не зря обматывала мою руку несколько раз за то время, пока меня везли с дачи. На самом деле, то, что ей удалось остановить сильное кровотечение и удалить всю слизь вурдалака поразило меня. Вероятно, без медицинского вмешательства эта всезнающая женщина может вправить кость, выдавить прыщ и излечить рак.

Она даже ни разу не заговорила о том, каких трудов и жертв мне стоило завалить всего одного упыря. Подумал я. Как я могу быть последователем, побеждать аспидов и других жутких тварей, если едва ли убил всего одного...

Я с ненавистью посмотрел на свою перебинтованную руку.

Одного! Да я же бесполезен! Казимир и Себастьян сильнее меня во сто крат!

– Никчёмен... – прошептал я с тихой злобой.

– Да, Вадим, ты слабак. – Сказала Яга. – Всего лишь сопляк. Ты показал себя просто отвратительно. Какой же ты мужчина? Ты всего лишь плаксивая девочка в песочнице, у которой отобрали куколку. Ты самый жалкий последователь, которого мне доводилось встречать.

Я шокировано уставился на Ягу. Её слова обидели меня, задели, и казалось, утопили во мне все задатки самообладания. Она выразила всё то, что я сам о себе думал. Захотелось провалиться под землю и заплакать. Но сделать ни того, ни другого я не имел права, так как тогда подтвердил бы слова Яги.

– Ты, должны быть, так о себе думаешь, да? – продолжила она. – Что ж, тогда скажи, сколько подростков в твоём возрасте так легко поверят сумасшедшей женщине, говорящему коту и рыжебородому карлику пойти с ними? Сколько подростков вступит в драку с голодными монстрами, думая только о своей семье? Сколько подростков не сойдут с ума, узнав, что они всю свою жизнь жили запертыми в маленькой части нашего большого мира? Подумай об этом, Вадим. Подумай. Отец гордился бы тобой.

Пусть вопросы у меня не кончились, но получив ответы на большую их часть, я постарался абстрагироваться от всего этого. Хотя бы частично. После последних слов Яги вряд ли мне бы удалось сформулировать что-то внятное. Она заставила меня молчать, смотреть в окно и думать. Она была права во всём. Нельзя сказать, что осознание этого обрадовало меня. Напротив, я с грустью вспомнил о времени, когда я верил в Деда Мороза, Зубную Фею и Бабайку под кроватью. Вспомнил о временах, когда мир казался простым и понятным, но также и населённым магией.

Ничего не изменилось, решил я, просто прошлое свелось к будущему.

Постепенно голова наклонилась и уперлась в окно избушки на колесах. Дорога как будто успокаивала и убаюкивала. Мягкое кресло и ремень были кроватью, стекло – подушкой, а теплота салона – одеялом, обволакивающим и закрывающим все тело. Моё судорожное дыхание замедлялось и выравнивалось. Таким образом, я сам не заметил, как уснул. Пару раз меня вырывало из сонного состояния, когда машина слегка подпрыгивала на кочках и я больно ударялся лбом о стекло.

Однако выспаться мне бы всё равно не удалось.

Я – камень. Вернее, я чувствовал себя камнем. Я летел вниз в кромешной темноте, сквозь которую не видел ничего, даже собственных конечностей. Холодный ветер дул мне в спину. Я пытался зацепиться за что-нибудь, будь то выступ или ветка дерева, но руки парили в бесконечном пустом пространстве. Далеко-далеко внизу теплился маленький, еле заметный с такого расстояния огонёк. Очень хотелось закричать, завизжать со всей силы, но голосовые связки не слушались. Они окаменели, а в горле будет был хрустящий ком могильной земли. То ли от страха, то ли от того, что в вакууме звук не может распространиться. Зажмурив глаза, я попытался представить, что всё это происходит не по-настоящему, что это всего лишь сон. 

Последовал глухой удар, от которого зазвенело в ушах. Через несколько мучительных тишиной мгновений раздались два голоса:

– Ты всерьёз так думаешь?

– Да, мой господин! Ис-точники... – прохрипел старик, а после его захлестнула волна глухого кашля. – Ис-точники не врут!

Открыв глаза, я увидел, двух человек. Старик стоял на коленях перед каменным троном, на котором восседал человек с длинными тёмными волосами.

– Прошло много веков с тех пор, как он избрал себе предыдущего последователя. В прошлый раз я отдувался за его ошибку почти сотню лет. А если то, о чём ты доложил – правда, то у нас появится новый защитник Яви. Возможно, он станет ещё одной, новой угрозой.

– Да, мой господин, вы как всегда правы! – Старик глухо откашлялся. – Простите мне мою дерзость, но что вы намерены сделать с ним?

Мужчина мягко улыбнулся и закинул ногу на ногу.

– Ты был самым умным из четырёх волхвов, так ведь?

– Я... Да, мой господин, так все считали.

– Тогда ты сам догадаешься.

– Есть ещё кое-что... – новая волна кашля, перемешанного с икотой, заставила старика замолчать.

Мужчина на троне с улыбкой дожидался, пока порыв глухой боли старика сойдёт и когда это наконец произошло, медленно произнёс:

– Что ещё?

– Ваши владения, мой господин. Вурдалаков становится всё больше и больше. Река Смородина выпускает в Явь очень много неочищенных душ! Вий не справляется...

– Я знаю! – Рявкнул мужчина. – Я с этим разберусь.

– Ваш брат мог бы помочь нам с очищением душ... – просипел старик.

Тень человека сидящего на троне вдруг удлинилась и принялась меняться, принимая чудовищные ни с чем несравнимые образы. Тут был и человек с головой волка, щупальцами осьминога и крыльями летучей мыши. Был и дракон со змеиным хвостом и кошачьими лапами. В тени возникали и другие кошмарные образы, будто настоящей тени у этого существа никогда не было и быть не могло, а сидящее на троне не более чем оболочка, удерживающая внутри огромную силу.

– Мой брат – не твоя забота. – Прорычал он. – Мне будет наплевать, даже если Смородина извергнет из себя миллион упырей, которые рискнут захватить Явь. Я ни за что не попрошу помощи у своего младшего брата. Пусть мир хоть расколется на части – мне наплевать. Пусть Завеса падёт – мне наплевать. Пусть погибнут все боги и люди, мне... угадай, что? Верно, наплевать. Я не попрошу у него помощи, будь он трижды проклят.

– Это неразумно. – Потупив глаза в пол, вымолвил старик.

– ТЫ СМЕЕШЬ МНЕ ПЕРЕЧИТЬ, ЖАЛКИЙ ИДИОТ? – воскликнул мужчина. Каменные стены от его крика потрескались, несколько колон обрушились. Заметив это, человек поднял руку, пошевелил в воздухе пальцами и чёрный дым поднял куски камня в воздух. И в одно мгновение колоны и стены стали снова ровными, словно их никогда и не касались трещинки.

– Простите... простите меня, господин! – завизжал старик и упал ниц перед своим королём. Человек на троне лишь улыбнулся.

– Не зря ты здесь, мой друг. Помни моё великодушие и никогда не забывайся.

– И... и ещё кое-что, мой господин... – Руки старика затряслись, из-за чего ему пришлось спрятать их под мантией. – В-ваша жена...

– С ней я разберусь сам.

– Но что всё-таки делать с новым последователем?

Человек на троне жутковато улыбнулся.

– Призови-ка моего старого друга. Он разберётся с нашими чрезвычайно неприятными обстоятельствами.

Внезапно стены зала содрогнулись от громкого гудка машины, но ни старик, ни мужчина на троне этого не заметили. Их разговор прекратился и оба остались в тяжёлых раздумьях, раздосадованные друг на друга. От второго оглушительного гудка с потолка посыпались большие куски камней. Третий гудок до конца вывел меня из состояния сна. Открыв глаза, я понял, что наш микроавтобус подъехал к заправке. Хотя сон и закончился, жуткая ухмылка человека на троне осталась в моей памяти как отпечаток от вспышки старенького фотоаппарата.

Вадим, слышал я его голос, ты нам совсем НЕ НУЖЕН. Ты наделаешь бед. Я с тобой разберусь.

Яга что-то пробурчала себе под нос; скорее всего какие-то древние проклятия, направленные на водителя синей «Рено Логан», подрезавшей нас на дороге. Наконец микроавтобус прикатился к бензоколонке. Яга отстегнула ремень безопасности (странно, что могущественная ведьма его использует), посмотрела на меня и сказала:

– Выходим.

Послушно открыв дверь, я спрыгнул на асфальт. Рука вспыхнула отдалённой, мягкой болью, чуть согревшей меня в то время. Небо затянуло тучками, которые холодный ветер пытался, но никак не мог увезти подальше. Баба-Яга, однако, никаких неудобств не испытывала. Ни холод, ни скорый дождь её не волновали. Обойдя машину со всех сторон и убедившись в её целостности, она облегчённо вздохнула и улыбнулась.

Естественно, что древнейшая бессмертная ведьма не будет переживать из-за простуды, думал я.

Яга подошла к двойной задней дверце микроавтобуса и вдруг обернулась. Внимательно оглядела меня с ног до головы. В её глазах блестел огонёк любопытства, интриги и безумия; будто она повторяла подобное уже тысячу раз, но готова была делать это до скончания веков. Яга хищно улыбнулась.

Уж не посадит ли она меня в печь?

– Сейчас я открою дверь и, перейдя этот порог, ты наконец окажешься дома. Уверен, что готов, Вадим?

– Я готов, – напоследок сказал я. – Но хочу сразу предупредить, что я ненадолго, так как мне нужно домой и... 

– Хорошо, как скажешь! – Яга улыбнулась и раскрыла двери машины.

Застыв с приоткрытым ртом, я уже не ощущал прохладного ветра и маленьких капель дождя на лице и белой перевязке. Моё внимание сосредоточилось на том, что до сего момента оставалось скрытым за дверями. Вместо салона микроавтобуса внутри был огромный, хорошо освещённый люстрами, зал.

– Все вы, ребята, становитесь мертвенно бледными в этот момент, – весело сообщила Яга, – Удачи, мы скоро встретимся!

Разумеется, ждать пока я сумею рассмотреть всё с безопасного расстояния она не стала. Яга со всей силы толкнула меня внутрь и закрыла дверь.

Приземлившись на оба колена, я снова почувствовал знакомую боль. Я заметил, что она стала ослабевать с каждой секундой. Прищурив глаза от яркого света, я старался не поддаться панике. Меня закрыли в глубине микроавтобуса Бабы-Яги, где вместо покрышек и инструментов за дверями оказался целый дворец. Как тут не запаниковать.

Поднявшись с дорогого ромбовидного паркета, я оглядел комнату. С левой стороны зала стоял большой камин; благо не настоящий, а лишь его имитация, иначе температура в комнате перевалила бы за тридцать градусов. На его кирпичной трубе висел телевизор с поставленной на паузу боевой игрой «Mortal Kombat». По всей комнате на диванчиках, креслах и разноцветных пуфиках сидели ребята. Кто-то слушал музыку с плеера, кто-то читал книгу, кто-то играл в приставку, кто-то очищал стрелы и натачивал клинки над старыми газетами, кто-то разговаривал по телефону, а кто-то застыл, откусив кусок пиццы. Однако все присутствующие оторвались от своих занятий, как только я влетел в комнату. Взгляды каждого парня и каждой девушки устремились на меня. Мне стало очень неловко.

Крепкий, русый парень встал с дивана и слабо улыбнулся. Он часто моргал, будто до сих пор не мог поверить в моё чудесное появление. Наконец, указав на меня концом своего джойстика, он сделал громкое заявление:

– Друзья, у нас новенький!

Все остальные ребята, видимо, только и ждали чего-то такого, что могло бы послужить сигналом к действию. Они побросали все свои дела (одна девушка даже закончила телефонный разговор: "мне пора, да, это очень срочно, я перезвоню!") и собрались толпой вокруг меня. Такого огромного внимания к своей персоне я не испытывал никогда и, скажу честно, оно мне совершенно не понравилось.

Первыми ко мне подбежали две сестры близняшки со светлыми волосами и веснушками на щеках. Милых девочек звали Ада и Анна. Они представились последовательницами Агидель, богини воды. Когда я назвал своё имя, они ответили коротким, визгливым "ПРИЯТНО ПОЗНАКОМИТЬСЯ" и отошли подальше, при этом, не переставая тихо хихикать.

Вторым мне пожал руку высокий семнадцатилетний парень по имени Дэн.

– Я кореш Квасуры, брат! Этот мужик знает толк в веселухе! – парень лукаво улыбнулся и подтолкнул меня локтём. – Поэтому если захочешь покутить по-настоящему, то знаешь к кому обратиться. Смекаешь?

Следующие подошли два друга, оторвавшиеся от приставки. Одного (тот парень, который первым сообщил остальным обо мне) звали Александром, а другого – Никитой. Оба были последователями Хорса, бога солнца.

– Сыграешь с нами? – предложил Никита. – У нас есть пицца и...

– ...и лимонад всегда найдётся. – Продолжил мысль друга Александр. – Ты какой любишь? Может, хочешь сок? Дай подумать, что мы можем тебе предложить.

– Может потом... – мягко отказался я.

Следующим со мной познакомился крепкий, слишком большой для пятнадцати лет, паренёк с жутким шрамом на лбу. Эта отвратительная штука постоянно сбивала меня с мысли, притягивая к себе взгляд. Однако он не стал возмущаться и причитать, а просто отшутился о своём сходстве с Гарри Поттером.

– Хвала богам, что с моими родителями всё в порядке!

Однако имя парня смутило меня даже больше, чем шрам. Какой родитель назовет своего новорождённого ребёнка Волиславом, не осознавая, что тот будущий богатырь? Сам паренёк был последователем Сварога, царя богов, бога кузнеца, властителя Прави. 

Одной из последних ко мне подошла Устинья, последовательница Лады, богини любви и красоты. Именно она говорила с кем-то по телефону, когда я, при помощи волшебного толчка Бабы-Яги, влетел в комнату. Смерив меня пренебрежительным взглядом, она похвалила висевший у меня на щеке пластырь в виде звёздочки и ушла. Уходя, она сказала до сих пор хихикающим Аде и Анне, что мальчик и вправду милый.

Должно быть, она говорит о Волиславе. – Решил я.

Паренёк Филипп понравился мне сразу. Идеальная сдержанность, спокойствие и уверенность были не только в его глазах, но и в движениях. Глаза неотрывно смотрели на меня, но не изучающе или с отвращением, а, напротив – с дружелюбием и искренней добротой. А его руки двигались умеренно: не слишком быстро и резко, но и не медленно и вяло. Он представился третьим последователем Хорса. А когда я спросил о его отношениях с Никитой и Александром он ответил сдержанной улыбкой. Оказалось, что именно Филипп один из старост дома Яги и лидер последователей Хорса.

Последней из ребят ко мне подошла девушка по имени Амалия, последовательница Живы, богини земледелия, плодородия и расцветов жизни. Она была одета в чёрную кожаную куртку, большие резиновые сапоги и чёрные джинсы. Но, не смотря на свой грозный вид, она вместе со своей улыбкой сияла счастьем. Я сразу же про себя отметил их с Ягой сходство.

– Рада знакомству! – улыбнулась она. – Ох, что это у тебя? Ты поранился?

– Я тоже очень рад, Амалия. – Я пожал её руку, после чего обратил внимание на свою перевязку. – Не совсем, всё хорошо. Она уже не болит.

– Яга наложила её? – спросил Филипп.

– Ага, сразу после того как... – я чуть было не рассказал им о том, что струсил и упал в обморок от битвы с одним монстром, но сдержался. Не хотелось бы, чтобы с первого же дня все надо мной потешались. – В общем, она наложила её сразу, как смогла.

– В таком случае, её уже можно снимать! – весело сообщила Амалия и протянула свою руку к моей.

– Амалия, остановись! – вскрикнул знакомый по вступительному видео голос. Грубый, тяжёлый и хрипловатый голос. Его обладатель вышел из-за поворота и ровными шагами не спеша направился в центр зала. Мужчина остановился между Филиппом и Амалией. Он смотрел на меня сверху вниз, как королевский кот смотрит на еле дышащую помойную мышку – с жаждой убить. – Если ты сейчас снимешь этот бинт, а на ране остались следы слизи вурдалака, то никакая заживляющая мазь из кожи с крыльев летучей мыши и цветка папоротника не поможет, и кровь польётся вновь. Мы не можем быть уверенными на сто процентов, что наша дорогая Яга полностью вывела ускоряющий кровь яд из организма. Разве она никогда не говорила вам об этом?

– Говорила... – Амалия поникла. – Я просто подумала, что... Извините, я ошиблась.

– Ничего страшного, Амалия. – Заговорил Филипп, положив руку ей на плечо. – Я тоже хотел предложить это.

– И зря, последователь Хорса! Это глупо и от кого, но от тебя подобной неосмотрительности я не ожидал. – Сказал мужчина. Затем он наконец обратился ко мне: – Меня зовут Вольган Святославович, я один из трёх ваших ректоров. Рад познакомиться, Вадим Норцев.

Вольган протянул мне свою холодную, сухую руку. Я с отвращением пожал её. Его ногти обгрызены почти до мяса. Ладонь и её тыльная сторона были изрезаны серыми шрамами, будто на сурового ректора когда-то напала стая волков. Кроме того, на лице, запястьях и остальных открытых частях тела также вырисовывались старые раны. Чтобы скрыть их мужчина носил длинные джинсы, походные ботинки и тёмный свитер. Шею его обвивал белый шарф из змеиной чешуи.

При взгляде на неё я едва сдержал приступ паники.

«Но прислала меня не совсем она. Во всяком случае, не по прямому приказу. Меня прислал Вольган Святославович» – вспомнил я слова кота Себастьяна.

Я долго смотрел мужчине в глаза, понимая, что чем дольше смотрю, тем больше усилий трачу, чтобы не отвести взгляд. Ректор холодно улыбнулся.

– Что-то не так, Вадим?

– Откуда вы меня знаете?

– Что? – Вольган, кажется, пришёл в замешательство. Филипп и Амалия стояли рядом с ним, не двигаясь, будто парализованные. Они неотрывно смотрели на меня, не встречаясь глазами с Вольганом.

– Я точно уверен, что не называл своей фамилии никому в этой комнате, а потому вы не могли её услышать, – говорил я, по-прежнему стараясь не отводить взгляда. – Так откуда вы меня знаете?

– Яга сказала мне.

– А откуда знает она?

– Она... я... Не знаю, парень, спроси у неё.

Мы оба замолчали, засунув руки в карманы (я только одну руку) и уставившись друг на друга, как заклятые враги. Было видно, что я не нравлюсь Вольгану и уже, своим только присутствием здесь, перед ним, успел испортить ему день. Впрочем, компания нового ректора была мне ровно настолько же неприятна.

– И ещё одно, – начал было Вольган, склонив голову направо, – Амалия! Ты могла убить нашего новенького! Я поручаю вам троим повторный курс по обеспечению безопасности жизнедеятельности при получении ранений от существ, обладающих парализующим или отравляющим действием.

– Но мы же проходили его уже три раза! – возразил Филипп.

– Вот-вот!

Я выдохнул и стал искать на повязке выбивающийся конец. Он спрятался за несколькими слоями бинта, но мои пальцы смогли нащупать его и крепко сжать. Медленно и осторожно я начал тянуть его на себя, разматывая перевязь.

– Пройдёте ещё раз. – Прорычал Вольган с нескрываемым удовольствием. – Такие ошибки недопустимы для... Что ты делаешь?

Я молча продолжил разматывать свою перевязку на глазах Вольгана. В тот момент я и не думал о том, что кроме него на меня с удивлением смотрят ещё и все остальные ребята из дома на колёсах.

Глядя на то, что я вытворяю, Амалия побледнела.

– Я с тобой разговариваю, Вадим Норцев!

– Я знаю, вы же на меня смотрите.

Кто-то в зале хохотнул.

– Так что ты делаешь? Прекрати немедленно! Я тебя предупреждаю, последствия могут быть самыми ужас...

Я сильно дёрнул за краешек бинта и тот окончательно слетел с моей руки. Я наконец мог свободно ею шевелить и вращать в разные стороны. Боли не было, порезы и синяки испарились. Остался только слабый шрам на ладони; в том месте, куда вошло лезвие кинжала.

Я посмотрел на Амалию и широко улыбнулся.

– Спасибо тебе, ты была права!

Девочка покраснела и немного расслабилась. Филипп также широко улыбнулся, обнажив два ровных ряда зубов.

– Самонадеянно и глупо. – Прошептал Вольган. – А главное, показухи больше, чем действий. Скоро узнаем, как бы ты себя повёл, напади на тебя множество упырей. Это тебе не дом, Вадим. Здесь не только играешь в видеоигры, гуляешь и ешь, сколько захочешь. У нас здесь тренировки, выживание и сила духа. Можешь забыть об отдыхе на свежем дачном воздухе. Здесь если хочешь стать лидером, то нужно обладать стойкостью, живучестью, недюжинными умом, силой и удачей. А если не хочешь, то тебя сожрут. Таков закон. Понимаешь меня?

Я крепко сжал в кулаке бинт.

– Разумеется, Вольган Святославович, я всё понимаю.

– Отлично, – ректор кивнул и вдруг так громко хлопнул в ладоши, что я невольно моргнул. в воздухе возникло облако темного дыма и в нем же мужчина превратился в крупного ястреба и улетел прочь, оставив на полу несколько своих перьев.

Филипп поднял их с пола и сунул в карман.

– Они мне нужны. Я набиваю ими подушки.

Я понимающе кивнул, хотя мне показалось странным, что парень набивает собственную подушку перьями противного ректора.

– Я на самом деле не понял ни слова из того, что он сказал. – Сообщил я остальным. – Он всегда такой странный?

Все ребята вдруг захохотали.

– Что я такого сказал?

Амалия взяла меня за руку и забрала перепачканный бинт.

– Ничего, – прошептала она, едва сдерживая смех, – просто мы давно не видели его таким взволнованным и раздражённым. Ты ему очень не понравился.

– Это точно! – согласился Филипп. – Готов спорить, что теперь он будет тебя ненавидеть. Хотя то, что ты сделал действительно глупо, Вадим. Ты не обижайся.

Амалия встала между нами, посмотрела на Филиппа снизу вверх и грозно заявила:

– Но очень мило! Не отрицай, что он храбрец!

– Ладно, с этим я поспорить не могу.

– Др-р-р-рузья мои! – промурчал Себастьян. – Это всё, конечно, очень мило, но кто покажет нашему новому другу дом?

Увидев старого знакомого, я просиял.

– И ты здесь!

– Да, и я здесь, Вадим. До боли в подушечках лап рад тебя видеть.

Кот разинул пасть и лениво зевнул.

– Ну? Кто из вас, лентяи?

– Я! – хором ответили Филипп и Амалия. Синхронно переглянувшись, они начали выяснять, кто будет обучать новичка и помогать ему во всём.

– Ребята, ребята! – громко позвал я. Филипп и Амалия прервались и взглянули на меня. – Если бы вы оба показали мне дом, было бы намного проще.

Филипп принял моё предложение с гордостью и прямой спиной, совсем не проявив никаких признаков разочарованности, а вот Амалия злобно взглянула на парня, но сдалась и согласилась на компромисс. Впрочем, что ей ещё оставалось? Бросить перчатку и вызвать на поединок того, кто защищал её перед Вольганом?

Когда мы втроём вышли из главного зала, напряжение, оставшееся после визита ректора-ястреба, исчезло. Все оставшиеся ребята вновь вернулись к своим делам, не боясь, что на них наорёт Вольган. Себастьян, медленно потянувшись, побрёл за нами.

Через тонкую футболку с короткими рукавами я мельком увидел на плече Филиппа необычный чёрный символ. Сначала я принял его за часть одежды, а именно – бирку или нашивку, но потом до меня дошло.

– Что это такое? Вам уже разрешают делать татуировки? Тут нет никаких правил на этот счёт?

Филипп посмотрел на свои ноги, затем на грудь и руки, не понимая, что я имею в виду. Осознав, он рассмеялся и указал на символ.

– Ты об этом? – я кивнул. – Что ж, это Колард. Знак последователей Хорса. У каждого последователя есть такой на плече. Нам их даруют.

– Его что на вас выжигают? – воскликнул я, сразу представив, как на мне станут выжигать точно такой же.

Боже мой... какой ужас.

Мне не понравилась мысль получить бонусом к многочисленным опасностям, пожизненный ожог. От мысли, что к коже будут прикладывать раскалённое добела железо, тело била дрожь.

– Нет, конечно. Никто здесь не будет нас нарочно травмировать. Этот дом не приветствует садистов. Ну, кроме Вольгана. – Филипп усмехнулся и огляделся по сторонам. – Когда Хорс признал меня своим последователем, знак сам появился. Подчёркиваю, безболезненно! Он просто вдруг показался на коже, как будто всплыв на её поверхность во вспышке света.

Даже если бы этот символ в действительности выжигался на коже, выглядел он всё равно очень круто. На нём изображалось солнце, с крестиком внутри, где на каждой стороне стояла черточка.

– Покажешь ему?

– Секунду, – Амалия задрала рукав куртки и показала символ на локте, сильно напоминающий букву "Ж", – Он называется Летний Косой Крест. Знаешь, как он появился? Я уронила крошечное семечко цветка себе на ладонь, а оно прошло сквозь кожу и как будто плюхнулось в воду. И вдруг на том месте, куда оно упало, возник рисунок. А потом он поплыл к предплечью. Было чертовски красиво и волнительно!

– Тебя тоже изберут. – Филипп нахмурился. – Наверно...

– Что значит наверно? – спросил я, когда мы прошли мимо пары парней, идущих в сторону главного зала.

– Не всех избирают. У нас ещё пять человек не получили своих богов покровителей... – с грустью в голосе ответила Амалия, которая наконец смогла обуздать свои тёмно-русые волосы и заплести их в хвост.

– А вот тут у нас столовая! – произнёс Филипп, указав рукой на проём в правой стене длинного коридора.

Когда мы зашли в помещение, я понял, что снаружи оно кажется значительно меньше; скажем, раза в три. На стенах висели гобелены со странными и порой пугающими знаками и рисунками: начиная от символов всех славянских богов и заканчивая битвами, пирами, коронациями и перемириями.

Столиков, рассчитанных на четырёх-пяти человек, я насчитал около двенадцати. Все они были расставлены в шахматном порядке, а у дальней стены, возвышаясь над всеми остальными, стоял столик Яги, Вольгана и Михайло. Также, из объяснения Амалии, я смог уяснить, что это не ректорские личные апартаменты, а общее место для сбора всех высокопоставленных чинов. К ним она отнесла пожилых леших, заслуживших высшую степень признания, и гостей, изредка посещавших дом; например, Кощей Бессмертный или младшие боги.

В кухне, скрытой от столовой за двойными непрозрачными дверями, что-то гремело, шваркало и жужжало. Вероятно, в эту самую секунду там готовился наш ужин. Когда я спросил у Филиппа, кто же занимается приготовлением пищи, тот многозначительно улыбнулся, но не стал ничего объяснять, ограничившись простым увидишь. Ответ меня не устроил, но я подавил своё любопытство.

Как только мы вышли из столовой я спросил:

– А где находятся жилые комнаты?

Амалия фыркнула.

– На первом этаже ты их можешь не искать. Для каждого бога отводится свой этаж для последователей.

– Тут несколько этажей? – ахнул я. – Но как такое возможно? Как целый особняк может поместиться в маленьком фургоне?

– Яга рассказывала, что сам Сварог, царь богов, подарил её избушке такие магические способности. Он полностью переоборудовал прежнее устройство, добавил множество новых комнат, этажей, залов и другого. Мы здесь благодаря ему и его молоту. – Пояснил Филипп. – Теперь, как только сюда попадает новичок и становится избранным своим божественным покровителем, создаётся новая комната. В независимости от того, к какому богу он принадлежит, комната создастся под нужды и желания будущего владельца. Например, если ты любишь какую-то рок-группу, то в комнате непременно появятся плакаты с ними.

– А если этажа для последователей этого бога ещё не было? – спросил я, осознавая, что меня выберет какой-нибудь малоизвестный, скучный и грубоватый божок.

Признаться честно, мне очень хотелось обратного: чтобы меня выбрал самый сильный и важный из всех богов, например, тот Сварог, о котором все говорили. Тогда бы я мог показать Вольгану, что нельзя так обращаться с новичками, пока не знаешь их божественного покровителя!

– Тогда создаётся целый этаж с одной комнатой. – Заключила Амалия.

– Понятно. – Пробубнил я. – А каков шанс, что тебя изберёт крутой бог? Я бы хотел, чтобы меня избрал кто-нибудь могущественный.

– Эй-эй! – Филипп резко остановился и посуровел. – Поосторожнее с желаниями! У глупых желаний есть волшебное свойство – сбываться, когда ты меньше всего этого желаешь. Чем могущественнее твой бог покровитель, тем больше у тебя обязанностей и тем большую ношу тебе нужно вынести. Отказаться будет нельзя, Вадим. Выход будет лишь один, ноша ослабнет только в одном случае.

– Что это за случай?

– Смерть.

Я потупил глаза в пол, на толстенный красный коридорный ковёр с бело-золотой вышивкой; на ней был и Колард, и Летний Косой Крест, и остальные символы. Мысль о том, что эти знаки на предплечьях похожи на клеймо смертника завладела моим разумом. Если обладание ими означает служение с последующей смертью, то не глупо ли подчиняться? И разве нет никаких вариантов, чтобы отказаться?

Не может такого быть, подумал я. Просто не может. Яга слишком хорошо рассказывала об этом, чтобы это оказалось правдой.

Амалия схватила меня за руку и резко дёрнула вперёд, бросив испепеляющий взгляд назад на Филиппа.

– Хватит пугать новенького! В следующий раз я дам тебе в нос!

Филипп пробурчал что-то невразумительное (что-то вроде «вообще-то я говорю верно») и с видом отруганного пса поплёлся за нами.

– А это тренировочные зоны, но мы привыкли называть их казармами! – сказала Амалия, когда мы зашли в просторное, хорошо освещённое помещение.

Казармы (или, как не говорят в доме Яги, тренировочные зоны) были поделены на несколько частей: зона для лучников, зона для пинг-понга, зона для метания копий, точильная зона, ринг для смешанных единоборств и деревянная площадка, выступающая над полом. Её Амалия назвала зоной для сражений на мечах. Она была очерчена красной линией, предупреждающей о приближении к краю, чтобы последователи научились во время боя отслеживать обстановку вокруг. Когда я спросил, не опасно ли это, Амалия ответила, что уж точно не смертельно; такой ответ меня не устроил, но я не возражал, а то девчонка даст мне в нос. Вдоль левой стены стоял ряд чучел в самодельных деревянных доспехах.

Там тренировался парень чуть выше меня, с очень короткими белыми волосами. Выглядел он как рэпер Эминем, но гораздо младше и куда более седой. Рядом с ним стоял Вольган Святославович и смотрел на старания ученика. Выполнив несколько невероятно быстрых циклов, состоящих из перекатов, переворотов и колюще-режущих нападений, он начисто снёс пугалу его мягкую голову.

Немного переведя дух, парень с надеждой посмотрел на ректора. Наверное, он ждал одобрения или признания, но получил лишь:

– Неплохо, – сказал Вольган. – Однако тебе нужно больше тренироваться, чтобы избежать ошибок.

Вспотевший и уставший паренёк что-то ответил ему, на что ректор устало кивнул. И только он занёс меч, как Филипп окликнул его.

– Ох, чёрт, ребята! – Парень от неожиданности едва не выронил оружие. Прошерстив свою великолепную гриву, он опёрся на эфес и сказал: – Вы застали меня врасплох. Вы давно тут? Слушайте, как считаете, я слишком хорош или достаточно великолепен? Кстати, привет тебе, Амалия, ты выглядишь как всегда потрясающе. И тебе здравствуй, новичок, слышал о твоём прибытии. Честно? Надеялся, что ослышался!

Парень ехидно хихикнул. Вольган хмыкнул и подобрал с пола отрубленную голову.

Я приветственно кивнул парню; он мне уже не нравился. Как и Амалии, которая, явно не радовалась встречи с ним. После его слов она покраснела, а затем её лицо исказила гримаса боли и отвращения. Иными словами, она походила на бомбу с часовым механизмом, который вот-вот взорвётся.

– Агафон. Ты. Тупой. И. Никчёмный. Будь ты проклят, ясно тебе?!

После этих слов она выбежала из казарм, попутно ударив меня своим хвостом из волос по лицу. В тот момент в её глазах блеснули слёзы. А Агафон так и остался стоять с вопросительным выражением лица, будто хотел спросить: "А что я сказал-то?".

Мы с Филиппом переглянулись, и он отрицательно покачал головой, как бы говоря: "Не сейчас, Вадим, не сейчас".

– Амалия, стой! – Филипп выбежал вслед за девушкой.

Если уж последователь Хорса, давно проживающий в волшебном доме Бабы-Яги не хочет говорить, что стало причиной такого поведения Амалии, то я не придумал ничего лучше, чем сказать что-нибудь Агафону.

– Ты повёл себя как козёл.

Агафон удивлённо посмотрел на меня.

– Я? – он повернулся и посмотрел на ректора, который, не выражая никаких эмоций, ставил голову чучела на место. – Ты это мне, новичок? Мой тебе совет: если у человека в руках меч, а ты безоружен, то будь с ним повежливее.

– Кто тебе сказал, что я безоружен? – наспех выпалил я.

Молодой Эминем усмехнулся и сказал:

– Жду тебя в казармах, я тут часто бываю. Заходи, посмотрим, из чего ты слеплен.

Филиппа я нашёл возле выхода из казарм. Он нахмурился и гладил предплечье, словно Колард жёг ему кожу.

– Что Амалия?

– Попросила минутку.

Мы долго молчали, слушая, как из казарм доносятся лязганье металла и раздражённые выкрики последователей. Затем я не выдержал и спросил:

– Агафон тоже последователь?

– Да, Трояна – бога целительства. – сказал Филипп. – Он наш местный врач чтоб его! Хотя, как сам видишь, людей только калечит.

Из-за того, что мне довелось увидеть мастерство этого парня орудовать мечом, в голову не переставая лезли ужасные мысли. Представления о том, как последователь бога целительства уничтожает врагов, а после полностью заживляет свои раны. Жуткое зрелище. Затем я вспомнил о его предложении.

Вернее, Агафон сказал это так, будто предложение не было на самом деле угрозой и вызовом. Однако я понимал, что разозлил его, пусть парень и не выказал этого открыто, и теперь он хочет мести. Видимо он брал уроки по скрытию своих эмоций у Вольгана Святославовича. Они стоили друг друга. Оба вредные, злые и думающие, что самые сильные и важные.

«Отлично, теперь я ненавижу их обоих! День только начался, а я уже нажил себе двух врагов. Отличная работа, Вадим!», – похвалил я себя, понимая, что если так продолжится, то к вечеру я обрету целую армию противников.

Догнав Амалию, мы прошли по ещё нескольким помещениям. Первым был склад, до отвала заполненный мечами, топорами, булавами, копьями, луками и другим смертоносным оружием. На деревянных стендах висела кольчуга и лёгкие латные доспехи.

После склада мы решили посетить библиотеку, в которой на длинной горизонтальной палке в трёх метрах от земли сидел говорящий орёл по имени Джордж. Посмотрев на меня, он издал звук похожий на громкий "КАААР". С чего бы орлу каркать? Не знаю.

– Здравствуй, новичок! Книга о том, как правильно надевать кольчугу в графе Б, раздела 6А, полка 3 снизу!

– И тебе привет! – крикнул я, а потом повернулся к своим гидам и прошептал: – Это ваш библиотекарь, серьёзно?

Ребята кивнули.

– Книга «Шёпот» Линетт Нони... – Орёл склонил голову, видимо вспоминая цифры. – ...в графе Д, раздела 3Г, полка 6 сверху!

Я неуверенно переступил с ноги на ногу.

– Э-э-э, спасибо?

– Книга "Спасибо сердце" Леонида Утёсова...

Недослушав говорящую птицу, мы вышли из библиотеки и закрыли за собой дверь. Да, быть может, такое отношение к сотрудникам избушки на курьих ножках не приравнивается к эталонному; вернее сказать, оно совершенно противоречит правилам нормы и морали. Однако завязать нормальный диалог с пернатым библиотекарем на даёт его привычка указывать на книги, их графы, разделы и полки.

– Обычно он куда менее разговорчивый... – заметил Филипп.

– Реакция на новенького. – Амалия пожала плечами, мол "Ничего странного".

В кабинет Бабы-Яги зайти не удалось. Её охранял большой бурый медведь по кличке Леонид. Пока мы не подошли он мирно дремал на мягком ковре, прикрыв оба глаза. А как только наша троица приблизилась на опасно близкое расстояние, медведь зарычал и поднялся на лапы. Лёжа он казался гораздо меньше, теперь дверь была едва видна за ним.

– Леонид, нам можно пройти? – спросила Амалия.

– Ррррр! – ответил медведь. Скорее всего, это означало: "Можете пройти в мою пасть, но не в кабинет!". Спорить с ним никто кончено же не стал.

Следующей на очереди стала баня с бассейном. Когда мы отворили дверь, нам в лицо моментально ударила волна жара, смешанная с облаками пара, клубящегося по помещению. Внутри царил настолько плотный туман, будто кто-то не так давно закинул сюда дымовую гранату. Парень, который в эту секунду парился в сауне, явно не обрадовался, когда увидел незваных гостей. Резко вскочив со скамейки, полностью покрывшийся потом, он окрикнул нас, приказал валить отсюда "ко всем чертям" и желательно прикрыть за собой дверь.

Поле для гольфа, по-моему, было явно лишним. Нет, серьёзно! Зачем? Зачем в волшебном доме Бабы-Яги, призванном обучать и оберегать последователей, нужно поле для игры в гольф? Неужели здесь настолько скучно?

Однако, парень и девушка, увлечённый «жизненно необходимой» игрой, явно не разделяли моего скепсиса. Они смеялись и разговаривали, опёршись на клюшки. Пока один из них делал удар, второй отдыхал.

– Амалия, привет! Сыграешь с нами? – заметив нас, крикнула девушка.

– Нет, но спасибо за предложение!

– Зря! Я почти уделал Ленку! – ухмыльнулся парень.

– Он нагло врёт! – шутливо толкнув парня, произнесла Лена.

Ребята выглядели счастливыми. Благодаря им мы вышли с полей для гольфа с приподнятым настроением.

В кабинет для магических занятий мы не заходили, так как уроки должны начаться уже завтра.

– А у вас есть какое-то расписание? – поинтересовался я. – Или вы придерживаетесь принципа «ЖИВИ МОМЕНТОМ И ВСЁ БУДЕТ КАЙФОГО»?

– Разумеется, есть! – буркнула Амалия. – Понедельник, среда, пятница – фехтование, вторник, четверг – стрельба из лука и остальные дисциплины. Но, между нами говоря, ты можешь находиться в казармах 24 часа в сутки, и никто тебе даже слова не скажет. Вольган всегда там, как и Агафон. Ещё во вторник и четверг у нас проходят мастер классы по ядоварению, мифологии и защите от порч и иносказаний.

– Всё-таки принцип «ЖИВИ МОМЕНТОМ» куда проще...

Вдруг дверь в кабинет открылась и оттуда показалась кучерявая голова с безумными глазами. Мужчина хмурился и смотрел по сторонам, словно выискивая кого-то. Наконец он заметил нас, остановившихся прямо перед ним, и дёрнулся.

– Бог мой Перун! – воскликнул он, и я узнал голос с видеоролика Яги; это был оператор. – Я так испу... Я так и знал, что вы будете здесь проходить! Да-да, я это предвидел.

Мужчина в тёплом жёлтеньком домашнем халате и розовых тапочках вышел к нам. Он держал кружку с кофе с надписью "самый лучший дядя" и мило улыбался.

– Ты ведь новенький! Как тебя зовут, мальчик?

– В...

– Вова!

– Нет, меня зовут Ва...

– Владимир!

– Вад...

– Конечно! Владислав!

– Вадим.

Третий ректор отпил кофе, задумчиво покрутил ус и медленно кивнул. Затем он посмотрел на меня, едва сдерживая улыбку.

– Я знал, как тебя зовут с самого начала, Вадим.

– Тогда почему...

И вдруг мужчина взорвался хохотом, а когда смог взять себя в руки передал кружку смущённой Амалии и по-дружески облокотился на Филиппа.

– Ну, ты шутник, Вадим! Я ж это предвидел! – мужчина протянул мне руку. – Михайло Плёнкович, до одури рад знакомству! Любишь гадать? Таро? Руны? Кофейная гуща? Хиромантия? – глаза ректора блеснули. – А может, пиромантия? 

– Я тоже рад, – я пожал ректору крепкую руку, – гаданиями не увлекаюсь. Огнем тоже.

– Это пока! Я в твоём возрасте тоже не увлекался, а потом раз... и затянуло. И знаешь что? Теперь я могу видеть будущее и прикуривать сигареты из пальца! – уже в четвёртый раз повторил Михайло.

Ректор, молча улыбаясь, смотрел на нашу тройку, прям как отец, смотрящий на своих детей, которыми искренне гордится. И вдруг он посуровел и быстро замахал руками, прогоняя нас.

– А теперь идите, идите. Не мешайте мне! Я занимаюсь важными организационными вопросами, защищаю нашу вселенную от уничтожения!

– В халате? – спросил я, улыбнувшись. – Вы, наверное, смотрите сериал?

– Да, «Ходячие мертвецы» это буквально восьмое чудо света! Я же посмотрел ту часть, где Рик и его сын... – ректор энергично закивал, а затем смутился. – Погодите-ка! Я не должен вам этого говорить! А ну быстро идите отсюда! И кружку мою отдайте, маленькие воры.

Он резко вырвал у Амалии кружку, ласково поцеловал её в лоб, попрощался с нами и захлопнул дверь. Уходя мы услышали, как Михайло выкрикнул что-то о дурацкой микроволновке и его ненависти к дешёвому попкорну.

– Мне он нравится. – Сообщил я ребятам.

Они широко улыбнулись.

– Он всем нравится! Он странный, но милый и добрый. – Сказала Амалия, потирая лоб.

– Трудно, наверное, быть весёлым, после возвращения из мира мёртвых. – Заметил Филипп. – Но он держится, молодец.

– Он... что? – прошептал я.

– Да-а-а, – Амалия погрустнела. – Михайло Плёнкович действительно вернулся из Нави. Он попал туда по ошибке, но смог самостоятельно выбраться, обмануть и одолеть всех монстров, злых богов и даже победить дракона, хранителя Калинового моста.

В мгновение ока я снова увидел перед собой в дверях кабинета ректора в халате и тапочках, только что поставившего на паузу серию «Ходячих мертвецов». Кому может в голову прийти, что этот доброй души человек вернулся с того света?

– Но как?

– Никто не знает, это тщательно скрывается. Ни до, ни после не было человека, вернувшегося из Нави после смерти. Михайло единственный, кому это удалось.

Последними в экскурсии были туалеты и душевые, от которых Себастьян держался подальше; честно признаться, я вовсе забыл о том, что кот сопровождает нас, так как тот до этого момента держался на расстоянии. А когда я спросил у него о боязни воды, он завилял хвостом и ответил мне очень красноречивым и длинным объяснением: "Нет". На самом деле, от говорящего кота-домового хотелось бы услышать больше слов, но вспомнив о том, что Себастьян сделал с тем вурдалаком, я решил не испытывать судьбу. У меня ведь всего одна жизнь, а не девять.

Наконец, мы дошли до лифта, где Филипп остановился.

– Я должен забрать кое-что из комнаты, но на ужин обязательно спущусь. – Парень посмотрел на меня. – Скажешь Никите, чтобы дождался меня до того, как съест обе наших порции? Можешь сесть за наш столик, у нас свободно одно местечко.

– Конечно, я обязательно скажу. – Я помолчал, а затем позвал Филиппа. – Спасибо тебе.

Мы пожали руки. Филипп улыбнулся и сказал:

– Рад знакомству, Вадим, ты хороший парень и отличный человек. – Лифт открылся, и последователь Хорса зашёл внутрь. – Не отпирайся, у меня на такие вещи глаз намётан!

Попрощавшись с Филиппом, мы вдвоём, и кот, двинулись в сторону главного зала.

Посмотрев на Себастьяна, я несколько раз в голове одну и ту же мысль. Она не давала мне покоя с нашей самой первой встречи.

– Во всех домашних животных сидят домовые?

– Нет, только в избранных: в тех, кто не ест «Вискас» и не делает свои дела в хозяйские тапки. – Промурлыкал кот. – На самом же деле, мне просто нравятся коты. Они грациозны, умны и забавно мурлычут. Именно поэтому я решил использовать его как вместилище для своего духа.

– Понятно, а я-то сначала подумал, что ты как кот на дубе том... – улыбнулся я.

– Само собой нет, Вадим. Мы с Баюном никогда лично не встречались. Хотя я его большой фанат. Видел бы ты его главные работы! Например, рецензию на виды и деградацию русалок в условиях современности или сказ о... – он говорил и говорил о своем кумире, и я пообещал себе, что если когда-нибудь встречусь с этим легендарным котом, то обязательно возьму у него автограф для Себастьяна.

Когда мы вернулись в главный зал, я увидел, что в багровом кресле, которого раньше здесь точно не было, сидит Яга. Не знаю, в какой момент она успела переодеться, но теперь вместо чёрных джинсов и чёрной футболки на ней висели оранжевый пуловер и тёмно-синие брюки. Закинув ногу на ногу, она медленно отпивала ещё горячий кофе, напомнив мне о Михайло Плёнковиче.

– Ах, вот и вы! Я бы хотела посмотреть очень интересный фильм. Он про одного мальчика, который выжил!