Джойс

Просидев какое-то время на крыльце дома, словно зомби, бесчувственный и бездыханный, я все же попыталась заставить свой мозг работать, но было тщетно – в самый неподходящий момент в голову не приходила ни одна здравая мысль. Меня начала пробирать дрожь, и хотя на улице было достаточно тепло, мои зубы стучали друг о друга, скулы болели от напряжения, и все тело казалось готово было отключиться от перенапряжения.

Я вскочила с места и на нетвердых ногах бросилась к машине. Находиться в этом доме не было сил, нужно было срочно куда-то уехать, желательно как можно дальше, чтобы остыть и придумать план.

Дорога, казалось, сама привела меня к заброшенному пляжу. Через полчаса я припарковала машину на обочине, перебежала две полосы и принялась спускаться по каменному склону к воде.

Франческа – так назывался этот пустынный уголок природы в окрестностях Глендклиффа. В городе ходили легенды о том, как пару веков назад здесь рыбачили местные жители, и улов всегда был щедрым. Но однажды, когда погода разыгралась не на шутку и поднялся сильный шторм, несколько рыбаков утонули, а их лодки разбились о скалы. Жена одного из рыбаков так тосковала по мужу, что каждый день приходила сюда оплакивать свое горе, надеясь, что вскоре океан утаит ее печаль. Но боль не утихала, и не выдержав утраты, девушка взобралась на одну из скал, и прыгнула в бушующие волны, отдаваясь воде, которая забрала ее любимого. Ту девушку звали Франческа.

Порыв свежего ветра взъерошил мои волосы, прогоняя мрачные мысли. Нет уж, я не собиралась следовать примеру той несчастной малодушной. Совсем наоборот, во мне кипела жажда жизни и горючее желание заставить свою мать заплатить за содеянное.

Обведя взглядом обрыв, я начала потихоньку спускаться вниз по знакомой тропинке, пока неспокойный океан врезался высокими волнами в острые скалы, разбивая их в белоснежную пену.

Дорожка убегала мимо темно-серых камней, намертво приросших к почве, все круче и круче спускаясь к пляжу. Я шла по ней, следуя направлению, цепляясь пальцами за выступы на резких склонах, вслушиваясь в нарастающий грохот прибоя.

Сам пляж был похож на половину от расколотой чаши, из которой выливалась в океан вода. Позади меня возвышалась почвенная стена к дороге, густо усеянная травой и усыпанная камнями, а по бокам от линии пляжа взлетали к небу два скалистых обрыва. В их серое полотно врезались корнями низкие карликовые ели, нависая тяжелыми ветками прямо над беспокойными волнами.

Подойдя ближе к воде, я села на корточки у самой кромки и, зачерпнув руками воду, умылась. Холодная вода и здешний порывистый ветер моментально привели меня в чувства. Я сделала глубокий вдох, вглядываясь за горизонт.

Солнце стремительно катилось к закату, окрашивая пейзаж в розовые и апельсиновые цвета. Пахло сыростью, солью и мхом. Безоблачное небо отражалось в спокойной глади воды вдалеке, пока не знающие отдыха волны у берега с шелестом набегали на скользкие валуны.

– Что же мне делать? Что делать... – произнесла я вслух, зная, что ветер унесет мои слова и оставит их незамеченными для чужого уха.

Я привстала и стряхнула воду с джинс и куртки, только сейчас заметив, что мои ботинки немного промокли. Внезапный порыв ветра пронесся мимо меня, взъерошив непослушные волосы. Я обняла себя руками, чувствуя как по щекам снова потекли горячие слезы. Никто больше не придет меня защитить, никто не прикроет и не прислушается к моей просьбе. В то самое мгновение я почувствовала себя невозможно одинокой. Так вот что означает взросление – когда у тебя остаешься только ты сам.

– Итак, Эсме... – пробормотала я себе под нос, пряча подбородок в ворот куртки. – Если всем на тебя плевать, придется придумать способ, чтобы с тобой начали считаться.

Неожиданно в моей голове созрел план.

Я и сама не поняла, как это произошло, ведь еще секунду назад я стояла здесь в полнейшем отчаянии, чувствуя себя абсолютно беспомощной. Но все оказалось проще, чем я могла себе представить. В голове словно зажгли лампочку, и от очевидности своей идеи у меня перехватило дух.

Я простояла так еще несколько минут, набираясь храбрости, впитывая силы от этого дикого места, а затем решительным шагом направилась обратно к машине.

Гудки продлились недолго. К моему глубочайшему удивлению, я чувствовала себя совершенно спокойно и уверенно, набирая этот номер впервые в жизни. Хладнокровие пробралось в каждую клеточку моего тела так, словно было готово отобрать свое любой ценой.

– Да?

Тон Александра показался мне грубым и нетерпеливым, точно как у моего отца. Я прочистила горло прежде, чем начать разговор.

– Здравствуйте, это Эсме Джойс, – сказала я как ни в чем не бывало. – Возможно, вы меня помните. Я та девушка, которая вытащила вашу племянницу из машины во время аварии.

– Ааа... – протянул мужчина. – Здравствуй, Эсме. Разумеется, я тебя помню. Что-нибудь случилось?

– Да, кое-что случилось, и кажется, вы могли бы помочь, – я старалась придать своему голосу уверенности.

– Продолжай, я слушаю.

Я перевела дух, выдержав небольшую паузу.

– Не уверена, в курсе ли вы того, что у "Хейвен Хиллз" есть небольшие проблемы – на месте детского дома хотят построить новый гольф-клуб, чтобы привлечь больше туристов. Насколько я знаю, городские власти уже несколько лет подыскивали застройщика, так как территория детского дома достаточно большая и находится в хорошем месте, а денег, к их сожалению, не приносит. Вы сами видели и знаете, что месторасположение "Хейвен Хиллз" и вправду уникальное. Но теперь его хотят отнять.

– И что же? – послышался скучный голос на том конце.

– Не так давно агентство, представляющее сторону арендатора, направило мэрии предложение, от которого, насколько я понимаю, власти не собираются отказываться. В то же время, данное агентство рассматривает еще несколько объектов в регионе для постройки гольф-клуба. Поэтому я бы хотела обратиться к вам за помощью, – я замешкалась на секунду, подбирая правильные слова. – Если "Хейвен Хиллз" продадут, Джессике и другим детям, а также всему персоналу придется искать новую крышу. Представляете, какой это стресс? Если бы я не знала, что потенциальный заказчик параллельно рассматривает еще варианты, то не обратилась бы к вам. Вы понимаете?

Александр шумно выдохнул в трубку, то ли смеясь надо мной, то ли вздыхая от усталости.

– Если честно, не очень. И к тому же, я не вижу никакой проблемы в том, чтобы детей расформировали. Насколько я знаю, такое случается, – сказал он поспешно. – Не понимаю, почему тебя это так волнует.

Я покрепче сжала пальцами телефон и уставилась перед собой. Это был мой шанс, и я не собиралась просто так сдаваться, даже если меня выставят на посмешище.

– Александр, я не имею права вас судить, – ответила я прямо, – но, положа руку на сердце, у меня с Джессикой гораздо больше родственной связи, чем с вами. Ее родители умерли, и никто из ее родни не забрал девочку к себе. У нее была только я, и многие месяцы Джесс разговаривала только со мной. И, по правде говоря, именно благодаря мне она научилась снова контактировать с другими людьми, улыбаться и быть обычным ребенком, а не травмированным на всю жизнь человеком. Вы можете получить этому подтверждение у директора или психолога девочки. Сама мысль о том, что мы больше не сможем видеться, приводит ее в ужас, ведь у Джесс, кроме меня, больше не осталось ни друга, ни родственника. Вы понимаете о чем я говорю? Если нам придется разлучиться, я не уверена, что девочка это перенесет... – Я сникла на последнем слове, представляя себе возможную картину событий. Но затем быстро взяла себя в руки и добавила: – Чертовы гольфисты могут попинать свой мячик и в другом месте. Думаю, вы согласитесь, что психическое здоровье и счастливая жизнь вашей племянницы и других детей, которые, кроме этого уголка земли, ничего больше в жизни не имеют, намного важнее.

Я смолкла, внутренне напрягаясь оттого, что Александр не произнес ни звука на протяжении всей моей тирады. Может я зря выпалила все, как есть? Пожалуй, стоило быть более снисходительной к его чувствам. Черт, черт!

– Да, я в курсе ваших отношений, – прервал мою самокритику задумчивый мужской голос. – Миссис Аллен, кажется, так зовут директора, рассказывала мне, как ты помогаешь Джессике, несмотря на то, что еще сама школьница. Но, признаться честно, я не понимаю, что ты от меня хочешь?

Я победоносно улыбнулась. Рыба заглотила наживку.

– Вы ведь успешный бизнесмен, влиятельный человек, – ответила я поспешно. – Все, что нужно, это подкинуть арендатору идею другого места под стройку, и почему-то я уверена, что вам будет что предложить, – я откровенно намекала на территорию, некогда приобретенную Александром в здешнем пригороде.

Я не была уверена, что это сработает, потому как толком не знала, где именно находится участок земли, купленный им до смерти родителей Джесс, и подходит ли он вообще для гольф поля, но попытаться стоило.

Александр издал короткий смешок.

– Ты предлагаешь мне переманить клиента? – в голосе мужчины послышалась лукавая улыбка.

– У меня нет других вариантов, – призналась я. – Мэрии нужны средства, заказчику нужна земля, а бизнесмену – чтобы его активы не простаивали. Я подумала, возможно, ваш участок им подойдет.

Я представила, как мужчина задумчиво жевал губы, обдумывая мое предложение. Мне хотелось верить, что он его вообще обдумывал.

– У тебя есть запасной вариант? – спросил он.

– Запасной план? – уточнила я в полнейшей растерянности, не готовая к такому вопросу.

– Насколько я понял, ты намереваешься всерьез сделать все, чтобы оставить Джессику при себе, – прямо ответил Александр. – Но есть ли у тебя еще идеи на случай, если твой план со мной не сработает?

Сдаваться сейчас было бы самоубийством. Я чувствовала это кожей, пока мой мозг кипел в поисках решения.

– "Хейвен Хиллз" стоит на исторической местности эпохи колонизаторов 18 века... – замешкалась я, чувствуя себя участницей какого-то нелепого брейншторма. – И само здание детского дома представляет собой охраняемую законом историческую ценность. Предполагаю, что строительство на этой территории может вызвать шумиху в прессе и пошатнуть туристический рейтинг в предстоящем сезоне.

– Да, это может сгодиться, – в голосе мужчины послышались одобрительные нотки. – Хорошо, я тебя понял. Я наведу справки и дам тебе знать.

– Прошу вас поторопиться, – быстро добавила я. – Время на исходе. И... спасибо, что выслушали.

– Надеюсь, с Джессикой все в порядке.

После этой фразы связь оборвалась.

Все же Александр был странным человеком, который деньгами дорожил больше, чем собственной родственницей. Что ж, в данном случае мне это было на руку.

Первый шаг на пути к моему плану прошел удачно. Я мысленно похвалила себя за смелость и откинулась на спинку пассажирского сидения. Оказалось, я все это время сидела подавшись вперед в максимальном напряжении. Прикрыв глаза, я постаралась продышать свою тревогу, как учила меня психолог.

Если у Александра получится переманить к себе клиента, это будет означать две вещи – Джессика останется со мной, а моя мать лишится из-за меня прибыльного проекта. Именно этого я и добивалась – увидеть на ее лице глубочайшее удивление, узнай она, что все ее планы пошли ко дну.

Единственной проблемой оставался колледж. Я терялась в догадках, не выкрутит ли Сара некий финт, чтобы заставить меня уехать? В ее распоряжении был отец (хотя, он мало чем мог на меня повлиять) и еще она могла бы манипулировать тем фактом, что у меня нет своего жилья и достаточно денег на то, чтобы самостоятельно оплачивать свою учебу в случае, если я не смогу получить стипендию. Следовательно, передо мной вставал еще один вопрос – как поступить в местный колледж, снять жилье и устроиться на работу, чтобы суметь оплачивать все расходы?

Весь мой энтузиазм в одну секунду смыло. Я съехала на сидении и обняла себя руками.

– Черт, это не входило в мои планы...

Я просидела в машине пока солнце полностью не зашло за горизонт, а дорогу залила чернота. Мысли о том, что платой за самостоятельность станет работа и поиски жилья, приводили меня в уныние. Разумеется, у меня были свои сбережения, и весь прошлый год, до того, как начать готовиться к вступительным экзаменам, я подрабатывала в местной газете. Но этих денег мне хватило бы максимум на один-два месяца аренды...

– Неважно! – я похлопала ладонями по щекам, стараясь привести себя в чувства. – Выход найдется. Главное оставить детский дом на своем месте.

С этой мыслью я завела мотор, включила печку, только сейчас осознав, насколько промерз салон и я вместе с ним, и медленно выехала на дорогу. Меня грела надежда, что совсем скоро мне не придется жить под одной крышей с Сарой и ее жаждой всецело контролировать мою жизнь. Я была решительно настроена показать ей, что времена, когда она с легкостью управляла моей свободой, закончены. И если Сара захочет поддерживать со мной связь, ей придется играть по моим правилам.

Воодушевившись этой затеей, я постаралась держаться молодцом. Впереди меня ждало много трудностей, но неожиданно я ощутила внутри себя какую-то невидимую мощную силу, которая, как реактор, готова была снести все на своем пути, если бы ей помешали совершить задуманное. Впервые во мне проснулось нечто живое – чувство, что я завишу только от самой себя и могу самостоятельно получить то, что хочу. Я улыбнулась приливу энергии и горячего доверия к себе. Впервые в жизни я была уверена, что справлюсь. И начать стоило с проработки плана Б.

Весь следующий день я провела в библиотеке и местном архиве, благополучно и бессовестно прогуливая школу. Моей задачей на сегодня было найти как можно больше доказательств тому, что любая застройка на территории "Хейвен Хиллз" будет считаться незаконной. Я просидела несколько часов над многочисленными книгами записей, циркулярами, указами, каталогами, регистрами, описями, пересмотрела массу фотокарточек, даже увидела, как выглядело здание детского дома во времена, когда женщины носили накрахмаленные юбки, а мужчины – парики. Удивительно, но спустя три века, фасад здания сохранил былую историческую память и величие ушедшей эпохи.

Желудок неприятно скрутило, и я откинулась на спинку деревянного стула, стараясь утихомирить приступ тошноты. За весь день в библиотеке я так ничего и не съела – только каждый час металась от рабочего стола до автомата с кофе. Я устало потерла глаза и глянула на часы, украшающие стену напротив. Если бы не моя мать, в это время я была бы уже у Джессики и мы вместе смотрели бы какой-то новый фильм или возились бы на заднем дворе, поливая белые пышные ирисы, к которым малютка питала особенно трепетное отношение. Спасибо тебе, мама, что так настойчиво заботишься о моем будущем.

Я презрительно скривилась. Все эти дни нарастающая обида и гнев душили меня изнутри, держа мое горло в невидимых тисках. Как бы я не старалась, я не могла понять Сару – что это за любовь такая, когда свобода другого человека полностью ограничивается чужим желанием? Мне было восемнадцать, и в жизни я не так-то много понимала, но точно знала одно – когда любят, дают право быть собой. Видимо эту привилегию мне предстояло выстрадать самостоятельно.

Глаза жгло от напряжения и библиотечной пыли, спина ныла, и все мое тело хотело поскорее оказаться где-нибудь на свежем воздухе. Я быстро сложила сделанные копии в рюкзак, прибралась за собой, и сдав книги, наспех покинула здание библиотеки.

Домой возвращаться совершенно не хотелось, да и стало сложно называть те стены своим домом. Все мое нутро возмущалось и не могло вытерпеть ни минуты, проведенной на одной территории с Сарой, поэтому я решила как можно меньше проводить там времени. Слава богу у меня была машина, которую пока что оплачивал отец, поэтому я была свободна в своих передвижениях и могла в любой момент поехать куда угодно.

В желудке неистово урчало, голова начинала гудеть от переизбытка информации, поэтому я не придумала ничего лучше, чем перекусить в любимой кофейне на пристани. Предварительно отправив Клэр сообщение с предложением провести время вместе, я завела двигатель, включила музыку на полную громкость и, подпевая во весь голос, помчалась на набережную.

Пока я неслась на всех парах к обозначенному месту, я размышляла о том, что всю свою сознательную жизнь провела сдерживаясь, зажимаясь, подавляя себя и боясь всего на свете, и в первую очередь, своих отца и мать. Мне нельзя было проявлять себя, нельзя было кричать, показывать свое недовольство, невежество – я обязательно должна была вырасти умной, собранной, воспитанной, не перечащей слову родителей, девочкой (хотя по официальной версии, мой отец мечтал о первенце мальчике). И каждый раз, как из меня вырывались мои настоящие эмоции – будь-то гнев, недовольство или банальное "не хочу!" – я получала наказание. Мое воспитание нельзя было назвать лояльным или построенным на понимании и любви. Скорее, меня растили в качестве блестящего домашнего фикуса, которым можно было при случае похвастаться перед соседями или не поливать, надеясь, что он как-то сам по себе выживет. Жаль только фикус из меня получился никудышный, зато кактус, поросший колючками, вырос на славу. Никто не спрашивал, чего я хочу, никто не объяснял, почему делать что-то плохо – меня сразу наказывали или садили под домашний арест, или стыдили при всех так, что лучше бы один разок ударили, чем терпеть словесное унижение... Во мне накопилось столько гнева и злости, что я стала сама себя бояться и предпочитала давить в себе эмоции, нежели выпускать пар. Как кактус привыкает жить без воды и ранит сам себя острыми иглами, так и я выросла, привыкшая подавлять обиды, агрессию и направлять ее на себя.

Я остановила машину прямо перед зданием кафе и, облокотившись руками о руль, попыталась осознанно переварить свои инсайты. Вечно удобная Эсме, запуганная силой отца и манипуляциями матери, их вечными правилами и скандалами, должна была обязательно оправдать ожидания родителей. Не сделай она этого, кто ее будет любить? Не стань она успешным экономистом, не построй она карьеру, не добейся она совершенства, что наша Эсме будет из себя представлять в обществе? Я задохнулась от собственных размышлений. Если бы только родители позволили мне быть собой, возможно, у меня было бы гораздо больше друзей и намного меньше комплексов. Неизменно серьезная Эсме, которую одноклассники пытались сделать нормальной, бесконечно спасала маленькую девочку из приюта, даже не понимая, что этим просто пыталась защитить саму себя. По щекам снова потекли слезы, и я поспешила и вытереть рукавом. Неужели я, действительно, выросла такой жалкой и напуганной? Неужели все дело в том, что меня просто-напросто не любили так, как мне это было нужно? Неужели со мной все в порядке, и все дело только в моей семье? Я обхватила себя руками, давая слезам вырваться наружу – их было так много за последние месяцы, что перестала сдерживаться – пусть текут. У меня накопилось столько слез, что хватило бы омыть Глендклифф еще одним океаном...

После обеда потеплело, солнце выглянуло из-за тяжелых туч, поэтому мы с Клэр после часа сидения в зале вытащили свои носы на свежий воздух, переместившись на террасу. Вдалеке приглушенно шелестел звук прибоя, редкие чайки перекрикивались друг с другом в поисках еды, неспешные машины развозили по домам своих хозяев пока мамочки с колясками гуляли по набережной в сопровождении шпицев и лабрадоров. Закутавшись в тонкие пледы, мы с Клэр умостились в кресла на втором этаже здания, откуда открывался восхитительный вид на набережную.

– Как приятно хоть изредка вырваться в люди! – Клэр вытащила тонкими пальцами сигарету из пачки и, поднеся ее к губам, блаженно улыбнулась. – В такие моменты как этот кажется, будто жизнь сплошное удовольствие!

Я слегка улыбнулась, заворожено наблюдая, как легкий язычок пламени зажигалки коснулся сигареты, и та задымилась.

– Как прошел разговор с мамой? – Клэр сладко затянулась и выпустила сквозь тонкие губы струйку дыма.

Я принялась старательно разглаживать края салфетки, думая, говорить ли Клэр правду. Поддержит ли она меня в моей затее? Или же попросит не вмешиваться и оставить Джесс в покое. Пойди я на риск, Клэр могла бы остаться без работы.

– Вижу, разговор не удался...

Клэр внимательно на меня посмотрела и подвинулась ближе, готовясь слушать. Я неловко пожала плечами и ответила:

– Сара была в "Хейвен Хиллз", ты ее видела?

Брови Клэр изогнулись от удивления, она даже отложила сигарету.

– Нет, а что случилось?

Я вздохнула, не зная, как правильно подобрать слова.

– Оказывается "Хейвен Хиллз" действительно хотят продать, – ответила я и взглянула на подругу. – Ты была права еще тогда зимой. Но самое удивительное в этой истории то, что агент, который подыскивает для гольф-клуба новую территорию, это моя мама. И она поставила миссис Аллен ультиматум, заявив, что если директор запретит мне видеться с девочкой, то она не станет рассматривать "Хейвен Хиллз" как потенциальное место для застройки. Сара настолько жаждет устроить мою жизнь, что начинает беспардонно в нее вмешиваться самыми грязными способами.

Я уныло глянула на подругу. Кажется, новости ее слегка шокировали.

– И что миссис Аллен? – пробормотала она, собираясь с мыслями.

– Вчера она меня даже на порог не пустила.

Клэр шумно выдохнула и снова схватилась за сигарету.

– Это неслыханно! – заявила она и нервно затянулась. – Почему ты раньше мне не сказала?! Я поговорю с ней немедленно!

Клэр дернулась за телефоном, но я схватила ее за руку.

– Подожди, ты не дослушала до конца.

Я в деталях рассказала ей о своем плане, Александре и возможных вариантах развития событий, приятных и не очень. Клэр внимательно слушала, нахмурившись и уставившись сосредоточенным взглядом в пепельницу. Когда я закончила, мы обе обреченно вздохнули. Повисла пауза, в течение которой каждая из нас собиралась с мыслями.

– Если ты переживаешь обо мне, то не стоит, – решительно заявила Клэр. – Я не боюсь отсюда уехать. Мне тридцать лет, и сидеть половину своей жизни в одном и том же городке мне обрыдло. Если и существует такой риск, что, разбудив дракона, мы поплатимся расформированием, я не против.

Я улыбнулась в ответ, впервые почувствовав себя не одинокой. Оказывается, друзья обретаются в беде, и таким человеком оказалась Клэр, сирота и воспитательница "Хейвен Хиллз", старше меня на целых двенадцать лет, но равная мне по духу. Я протянула руку через стол и накрыла своими пальцами ее локоть.

– Спасибо, правда, – сказала я тепло, пытаясь вложить в эти слова всю свою признательность.

Клэр мягко улыбнулась в ответ. В приглушенном свете закатного солнца ее лицо выглядело таким спокойным, но вместе с тем полным решительной энергии.

– Детка, нас связала судьба, ты еще не поняла? – рассмеялась она тихо. – В той ужасной трагедии мы задействованы обе, и я не позволю чьим-то амбициям разлучить вас с Джессикой. Если понадобится моя помощь, я готова на все.

Я сильнее сжала пальцы. Как мне не хватало этих слов поддержки и ощущения, что на кого-то можно положиться!

– Все к лучшему, – сказала она уверенно. – У меня есть предчувствие, что вскоре многое изменится. А ты ведь знаешь, инстинкт меня никогда не подводит.

Я подавила тяжелый вздох. В интуиции Клэр сомневаться не приходилось, но так называемое "лучшее" ассоциировалось у меня только с очередными проблемами.

– Знаю, о чем ты подумала, – неожиданно рассмеялась Клэр, подметив выражение моего лица. – Хочешь проверим? У меня с собой есть карты.

Клэр по-заговорщицки подмигнула.

– Ты же знаешь, как я отношусь ко всей этой эзотерике, – разулыбалась я и убрала руку.

Но Клэр меня уже не слушала. Она потянулась к своей сумочке, извлекая оттуда небольшую темно-синюю коробочку с золотыми тиснениями.

– Какая разница, как ты к этому относишься, – Клэр достала колоду и принялась ее перемешивать. – Главное, откликнется ли на это твое сердце.

Подруга широко улыбнулась и принялась выкладывать карты на стол. Я завороженно смотрела за движениями ее тонких пальцев с миндалевидными длинными ногтями, когда они осторожно и выверено выкладывали одну карту за другой. На фоне маленького кофейного столика карты казались просто огромными, занимающими все пространство, но вместе с тем таинственными и невероятно красивыми. Я с любопытством разглядывала незатейливые золотые узоры с птицами, облаками, цветами и звездами, мерцающими в ярких лучах вечернего солнца на темно-синем фоне. Было что-то притягательное во всем этом процессе, словно сама судьба манила к себе и щекотно шептала на ухо твое будущее. Я непроизвольно наклонилась вперед, заинтригованно ожидая, когда Клэр начнет.

– Почему ты никогда не раскладываешь себе? – прервала я звенящую тишину.

– Не хочу знать свое будущее, – Клэр задумчиво провела рукой над разложенными картами, и ее металлические браслеты зазвенели. – Да и к тому же, боюсь его.

– Зато с удовольствием предсказываешь другим. Как удобно! – я ехидно улыбнулась, глядя на подругу.

– Это другое, – пояснила девушка серьезно. – Когда делаешь расклад на кого-то, совершенно отключаешься от своих страхов и сосредотачиваешься на том, чтобы помочь другому. Наверное, именно поэтому практически все мои предсказания сбываются.

Я хмыкнула, но протестовать не стала. Клэр гадала мне всего один раз, и оказалась права – в прошлом году я с первого раза сдала экзамен по тригонометрии, что и сулила мне какая-то не слишком вычурная карта с тройкой. Не уверена, что мой успех тогда зависел от ее расклада, но мне было приятно поддержать Клэр в ее любимом увлечении.

– Итак, давай посмотрим, – женщина слегка наклонилась над столом и перевернула первую карту. – Ну, что я говорила?! Большие перемены! – Клэр победоносно улыбнулась, показывая мне золотое огненное кольцо. – Это хорошее начало, удача на твоей стороне, детка.

Клэр перевернула еще одну карту, ее серые глаза игриво заблестели.

– Да у тебя тут намечается целая куча перемен! – она торжественно подняла палец вверх. – Новые знакомства, новая любовь! Ты только посмотри – приятный, учтивый парень, еще и при деньгах! – Клэр задорно засмеялась, пока я скептически сложила руки на груди.

"Новая любовь? Нет, спасибо."

– Он мне уже нравится, – Клэр подмигнула и принялась дальше переворачивать свои карты. – О, а это что-то интересное...

Она увлеченно подалась вперед, пока я с напускным спокойствием делала вид, что меня абсолютно не тронул удивленный тон ее голоса.

– Возвращение кого-то из прошлого, это точно, – Клэр взяла в руки карту и принялась сосредоточенно ее рассматривать. Ее голос звучал задумчиво. – Вскроется очень много лжи, придется разбираться с прошлым, делать выбор.

Я нервно сглотнула. Теперь этот расклад мне нравился все меньше.

– О ком ты говоришь? – спросила я сдавленно. Все веселье вдруг улетучилось.

– Не знаю, – Клэр пожала плечами и вернула карту на стол. – Давай посмотрим, что это тебе принесет... Грусть, – она развернула лицом ко мне карту, изображающую человека, склонившегося над тремя опрокинутыми чашами с вином. – Разочарование придет вслед за человеком из прошлого. Но, посмотри, там позади еще две полные чаши, видишь?

Клэр ткнула пальцем на рисунок.

– Это возможности сосредоточиться на чем-то хорошем, – пояснила она. – Возможно, у тебя будет выбор: остаться в старом или уйти в новое лучшее.

Я нахмурилась, совершенно запутавшись во всем этом двусмысленном раскладе. Большая удача, новая любовь и призраки прошлого? Сценарий все больше походил на дешевую мыльную оперу и никак не складывался у меня с ситуацией, возникшей вокруг детского дома.

– Давай посмотрим, что тебе советует расклад, – к Клэр снова вернулось игривое настроение. Она поддела пальцем карту, посмотрела на нее пару секунд и затем повернула ее лицом ко мне. На рисунке был изображен желтый месяц, повисший среди облаков. – Нужно будет разобраться в себе. Прислушаться к интуиции, к своим настоящим желаниям. Чтобы сделать выбор, придется многое о себе узнать.

Я фыркнула.

– Какой-то слишком притянутый за уши расклад получился, ты не находишь? – я покрепче укуталась в плед и сложила ногу на ногу.

– А мне нравится, – разулыбалась Клэр и снова потянулась за сигаретой. – Колесо Фортуны! Что может быть лучше?

Клэр сладко затянулась, и я вдруг почувствовала непреодолимое желание попробовать закурить. Столько месяцев я наблюдала за Клэр и ее притягательной, но вредной привычкой, что наконец не выдержала.

– Дашь закурить? – спросила я неловко.

Клэр сделала круглые глаза, а затем сощурилась.

– Это плохая идея, Эсме, – сказала она фирменным тоном преподавательницы. – Знаешь, почему я курю? Потому что слабая. Потому что не умею с собой совладать так, чтобы не искать облегчения в первой попавшейся дряни. – Она поспешно затушила сигарету и, сложив руки на столешницу, уставилась на меня серьезным взглядом. – Лучше поговорить об этом.

– О чем? – удивилась я ее тону. Было странно видеть Клэр в таком настроении. Обычно, она выглядела как человек, который ничего никому не запрещает.

– О том, что ты чувствуешь, – сказала она уже более мягко. – Что у тебя на душе? Лучше много поговорить, чем выкурить одну сигарету. Потому что привычка это дорога к зависимости и разочарованию в себе, а работа с чувствами никогда тебя не подведет.

– Поэтому ты куришь, да? – хмыкнула я.

– Мне не с кем было поделиться, – Клэр протянула руку и положила ладонь на мое запястье. – А у тебя хотя бы есть я.

Я не нашлась что ответить. Как так вышло, что в огромном мире не нашлось ни одного человека, который был бы готов ее выслушать?

– Ты тоже можешь все мне рассказать, – я накрыла ее пальцы своими и попыталась улыбнуться. – Обещаю, я унесу все твои секреты с собой в могилу.

На этой фразе Клэр хихикнула, и я вместе с ней. Солнце почти что зашло за горизонт, а мы сидели в кафе, смеясь и вздыхая над всеми своими историями, даже не подозревая, что увидимся еще нескоро. В тот теплый весенний вечер Клэр больше не курила, а я слушала все ее рассказы с особенным трепетом.

Дни тянулись бесконечно долго, а новостей от Александра все не было. Каждый час я проверяла телефон, боясь пропустить сообщение или звонок, и везде таскала за собой сотовый. В один из дней Кэтти не выдержала.

– Однажды я уже видела этот взгляд, – сказала она, глянув на меня с беспокойством. Мы сидели на траве около школы, нежась под теплыми солнечными лучами и наслаждаясь последними часами, проведенными в качестве выпускников. – Только не говори, что снова ждешь весточки от того парня?

Из моего горла вырвался смешливый звук, похожий на хрюканье.

– Нет, от того парня я уже ничего не жду, – ответила я, прислушиваясь к своему телу. Сердце стучало в ровном темпе, дыхание было спокойным и даже желудок, который раньше скручивало в тугой узел от того имени, сейчас чувствовал себя просто прекрасно. Спустя недели тренировок я наконец-то смогла его отпустить. – У него была возможность выйти со мной на связь, но он ею не воспользовался. Прочитав все мои сообщения, Харрингтон ни разу не ответил. А это значит, – я повернулась к Кэтти и легко улыбнулась, – что каждый из нас теперь пойдет своей дорогой. Это был его молчаливый выбор, и я с ним согласилась.

Кэтти недоверчиво на меня посмотрела и похлопала по плечу.

– Значит, впереди тебя ждет что-то лучшее, – сказала она и задумчиво отвела взгляд. – Надеюсь, будущее для всех нас будет приятным.

– Уверена, так и случится, – отозвалась я и приобняла подругу за плечи.

Было ясно, почему Кэтти вела себя очень тихо в последние дни, несмотря на то, что ее ожидал переезд во Францию и учеба в одном из лучших университетов. Родители хорошо позаботились о том, чтобы их дочь получила все самое качественное, что мог предложить студенту этот мир. Жаль только, что Джордж не входил в их планы. Я осторожно заглянула в ее глаза.

– Как ты переживаешь свой скорый отъезд?

Кэтти улыбнулась краешком губ.

– Наверное, также, как и ты, – ответила она тихо и повернулась ко мне лицом. – Как и в твоей истории, каждый из нас пойдет своей дорогой.

– Знаешь, мы похожи на героев из подросткового сериала, – я рассмеялась собственной шутке. – Школа заканчивается, а вместе с ней и несостоявшаяся любовь. Горести разлуки и первые самостоятельные выборы. Но обычно второй сезон оказывается даже интереснее предыдущего, так что смею предположить, все в нашей жизни только начинается.

Одноклассница широко улыбнулась. Кажется, мои слова ее приободрили.

– Так от кого ты ждешь новостей? – спросила она снова.

Мне пришлось все ей рассказать – о "Хейвен Хиллз", своем плане и надеждах на то, что он сработает. Кэтти слушала внимательно, то и дело округляя глаза.

– Значит, тебе не разрешают видеться с Джессикой? – спросила она изумленно. Ее брови взлетели вверх. – Как это вообще возможно?! Это же нечестно!

– Да, я знаю. Но выбирать особо не приходится. Вся надежда на Алекса, звонка от которого я и жду.

Кэтти покрепче обняла меня за плечи и сочувственно вздохнула.

– Я буду по тебе скучать, – сказала она. – Мне будет не хватать твоего бунтарского духа и упрямства в качестве примера, – Кэтти подмигнула мне. – Ты была моим вдохновением. Каждый раз, как мне приходилось делать сложный выбор, я спрашивала себя: "А что сказала бы Эсме? Что она сделала бы в этой ситуации?". Это помогало прислушиваться к себе.

Я хмыкнула.

– Ты все придумываешь, я ужасная трусиха. Даже сейчас не понимаю, во что ввязываюсь.

– Но ты ввязываешься, – Кэтти пожала плечами, а затем добавила осторожно: – Хорошо, если бы и Вики могла тебя поддержать.

После того дня, как я подслушала разговор Мойз по телефону, мы с ней не общались. Да и сама Вики перестала ходить в школу. Накануне выпускного это уже было не так важно, но, признаться честно, ее отсутствие я ощущала как никогда остро.

– Вики сама виновата, – ответила я холодно. – После того случая она не предприняла ни одной попытки что-то объяснить, из чего я сделала вывод, что тем самым Мойз подтвердила все мои догадки. Знаешь, если бы разговор, который я услышала случайно в туалете, был не таким веселым и не предполагал обсуждение очередной девушки Харрингтона, я бы отреагировала не так остро. Представь, – я обратилась к Кэтти, ища понимания, – если бы ты услышала мой разговор с Джорджем о том, что ему пора завести новую подружку. Да еще и в таком контексте...

– Ты не можешь знать наверняка, о чем они говорили... – попыталась оправдать действия соседки Кэтти, но запнулась, понимая, что ее попытки были тщетными. – Но я тебя понимаю. Я бы тоже испытывала сильную обиду и разочарование.

Мы обе замолчали. Прогретый майский ветер казался удивительно приятным, а стены школы – такими родными. Оставались считанные дни до того момента, как каждый из нас навсегда покинет это здание и перевернет новую страницу в своей жизни. Это были самые трепетные моменты моих восемнадцати лет, самые яркие воспоминания о скором лете и женской дружбе, которой не суждено было продлиться.

– Вики занята переездом в колледж, – сказала Кэтти. – Вчера она спрашивала о тебе.

Я не подала виду, что меня это волнует, но принялась настороженно слушать.

– Говорила, что сожалеет, что так вышло, – продолжила она, несмотря на напускное выражение тотального безразличия на моем лице. – Я думаю, вы еще помиритесь.

– Очень в этом сомневаюсь, – отрезала я, презрительно фыркнув.

Кэтти лишь мягко улыбнулась.

– Ты пойдешь на выпускной на следующей неделе?

– Возможно, – я пожала плечами. – Но я не покупала платье. Да и, честно говоря, мне там делать нечего. Отпраздновать с легкой душой я смогу только тогда, как разрешу свою ситуацию с Джесс. А ты, – я отодвинулась от подруги, чтобы лучше ее рассмотреть, – должна стать самой блистательной девушкой на этом балу. Чтобы следующие поколения школьниц восхищались тобой, глядя на старые фотоальбомы.

Кэтти звонко рассмеялась, и я вместе с ней.

"Я тоже буду скучать по тебе", – подумалось мне, но вслух я так и не решилась произнести.

Вечером, сидя на лавочке на набережной и провожая взглядом редкие группки первых туристов, я пыталась составить план действий на случай, если затея с Алексом прогорит. Прошло уже почти два дня, а дядя Джессики так и не звонил, и от этого тягостного ожидания мне становилось не по себе. Что если он вообще про меня забыл? Я тянулась за телефоном по сто раз в день, но рука останавливалась на полпути – если я буду слишком надоедливой, не станет ли от этого хуже? Конец недели стремительно приближался, и решение о продаже земли "Хейвен Хиллз" вот-вот должно было вступить в силу в том случае, если я решу пойти против матери. Но что я буду делать, если Александ ничем не сможет помочь? Сколько времени займет найти союзников среди местных журналистов, чтобы попытаться остановить незаконную застройку? Поддержит ли меня в этом миссис Аллен или же ей будет проще в очередной раз просто оттолкнуть меня, оставив в сохранности детский дом? Чем больше я об этом думала, тем меньше уверенности во мне оставалось.

Не выдержав нервного напряжения и безрезультатных догадок, я схватила телефон и набрала номер Алекса. Наглеть так наглеть! Спустя несколько длинных гудков в трубке послышался низкий голос.

– А, это ты Эсме, – услышала я знакомый бас. – Как раз собирался тебе звонить.

Я приложила руку к сердцу, которое принялось в тот момент биться о ребра так сильно, что мне перехватило дух.

– Здравствуйте... – пролепетала я, в секунду растеряв всю свою храбрость. – Я хотела узнать, нет ли новостей.

– Новости есть, но для тебя они будут неутешительными, – последовал безразличный ответ, от которого у меня моментально вспотели ладони. Конечно, Алексу было до лампочки, что мой мир рушился. Ведь это только я была заинтересована в том, чтобы остаться с Джесс.

– Я слушаю.

– Во-первых, по всем параметрам мой участок не подходит для гольф поля, – произнес разочарованно Алекс, словно проиграл свою ставку на ипподроме. – Для того, чтобы построить гольф-клуб необходимы определенные условия почвы и рельефа, а территория, которую я приобрел год назад больше предназначается для жилых построек, нежели для спортивных объектов. Во-вторых, и это самое важное, – продолжит монотонно мужчина, – проект гольф-клуба на месте "Хейвен Хиллз" был одобрен еще в начале недели. Через год на месте детского дома мужчины в бейсболках будут катать мячики по зеленому газону, это было решено заранее. Я узнал это через секретариат мэрии, отправив заявку на рассмотрение моего участка, когда пытался прощупать почву. Увы, Эсме, решение уже принято, и ты, догадываюсь, не могла об этом знать.

Я вскочила с места, словно подо мной разгорелся пожар. Так значит Сара все устроила нарочно?! Она знала заранее, что детский дом уже продан, но решила обвести меня вокруг пальца, чтобы добиться своего?! В секунду я поняла ее простой замысел — она сделала все, чтобы оттолкнуть меня от Джессики руками директрисы и развенчать в моей голове идею о том, что мы можем быть вместе. Как это было низко... В ушах зашумело, а кровь ударила в голову. Тяжело дыша, я пыталась осознать поступок собственной матери.

– Я не знала об этом, – процедила я сквозь зубы. – Но и вы должны тоже кое-что знать. Представитель застройщика моя мать, и она выставила миссис Аллен условия – либо та запрещает мне видеться с Джесс и детский дом остается на своем месте нетронутым, а я уезжаю учиться в выбранный ею колледж, либо она заключает с властями сделку о купле продаже, и "Хейвен Хиллз" придется расформировать по всей стране.

– Выходит, твоя мать обвела всех вокруг пальца. Говорю же, решение давно принято.

Телефон в руке начал больно давить на костяшки пальцев оттого, что я слишком сильно его сжимала. Я сморгнула злые слезы, чувствуя, как гнев берет надо мной власть.

– Общение с Джессикой настолько пагубно сказывается на твоей учебе? – предположил мужчина, видимо, пытаясь разобраться в хитрой схеме моей матери.

– Нет, – ответила я холодно, вытирая рукавом щеки. – Я заканчиваю школу с хорошими баллами и вполне могу претендовать на стипендию в приличном колледже, но моя мать настолько сильно пытается контролировать мое будущее, что вместо меня подала заявку в университет, который сама выбрала, на специальность, которую считает для меня подходящей. К тому же, она считает, что общение с Джессикой мне только вредит.

– Знакомая история, – сказал Алекс, словно жуя слова и пробуя их на вкус. – Помню, когда я был в твоем возрасте, родители пытались выкинуть со мной похожий финт. Все в моей родне были стоматологами и педиатрами, и поэтому от меня ожидали, что я пойду по их стопам.

– И что же случилось? – спросила я, ежась в тонкой ветровке от прохладных порывов вечернего ветра.

– Я послал их ко всем чертям и поступил на экономический! – низко рассмеялся мужчина, вспоминая свою молодость.

Я промолчала, пытаясь осознать свой провал.

Алекс помолчал с минуту, а затем снова спросил:

– А где бы ты хотела учиться?

– Есть один колледж в Минстоуне, там замечательная кафедра журналистики, – произнесла я отрешенно, словно говорила не о себе. – Думаю, они смогли бы даже предложить мне стипендию.

– Минстоун! – неожиданно просиял Алекс. – Чудесный город, у меня на него большие планы. Собираюсь через пару лет заняться там строительством отеля. Так что же, ты хочешь стать журналистом? Отчего-то я так и подумал, когда в качестве плана Б ты предложила привлечь СМИ.

Я поджала губы, не отводя исступленного взгляда от горизонта. План Б даже не понадобится, моя мамочка все тщательно продумала наперед. Солнце к тому времени медленно приближалось к черте океана, заливая набережную оранжевым цветом, пенные волны с шумом набегали на песок и уходили обратно, пока поодинокие влюбленные парочки слонялись по берегу, делая фото на фоне заката. Я села обратно на лавочку, трясясь от злости и холода. Черт возьми, а как же Клэр, миссис Аллен, Рози, Микки, все?! Слезы хлынули ручьем, застилая все перед глазами.

– Да какая теперь разница... – произнесла я с горечью. – Моя мать разрушила жизнь не только мне, но и многим детям в этом доме. И особенно Джессике. Не представляю, как она сможет снова наладить с кем-то контакт в новом доме, она же боится людей. Как быть, Алекс?

Слова вылетали одно за другим из моего рта. Я забыла о всех рамках приличия, о всех правилах, мне хотелось только одного – чтобы кто-то сказал мне, что делать. Повисла затяжная пауза, а затем Александр неожиданно произнес:

– Если я устрою так, что Джессику переведут в заведение для сирот в Минстоуне, ты поедешь учиться в тот колледж, куда хотела?

Я медленно встала, пытаясь осознать, что мне только что предложили.

– Вы правда можете это сделать? – пролепетала я, и мое сердце тут же принялось отчаянно стучать за грудной клеткой. – Но как?

– Не знаю как, но не думаю, что это будет проблемой, – решительно ответил Александр. – Все же я опекун, и так как у меня нет возможности ухаживать за девочкой, я был бы очень признателен, если бы ты смогла и дальше с ней общаться, как ты это делаешь сейчас.

Мои извилины пыхтели, как паровоз, пытаясь переварить услышанное. Алекс предложил мне выход! Настоящее решение всех моих проблем. Я приложила руку к груди, пытаясь замедлить истошное сердцебиение.

– Конечно же... – залепетала я в ответ, чувствуя, как по щекам снова побежали слезы. – Но я не знаю, хватит ли мне средств переехать самостоятельно. Даже получив стипендию, мне нужны будут деньги на первое время, пока я не найду подработку...

– Да, кстати, на счет этого, – молниеносно отозвался мужчина. – Я сейчас подыскиваю себе личного ассистента. У меня жесткий график, и работы будет много, предупреждаю сразу. Но, думаю, ты смогла бы с этим справиться, мне понравилась твоя настойчивость и изобретательность в решении вопросов. По оформлению все чисто – соц пакет, оплачиваемый отпуск, возможность заработать стаж и, если ты мне подойдешь, смогу через пару лет рекомендовать тебя своему маркетинговому отделу, чтобы взяли тебя на стажировку. Что скажешь?

Мои ноги стали ватными. Я не могла поверить собственным ушам! Еще минуту назад мой мир полностью разваливался, а сейчас дядя Джессики одним махом решил все мои проблемы. Я ущипнула себя за руку, пытаясь удостовериться, что все происходящее со мной было правдой.

– С радостью приму ваше предложение, – ответила я отрешенно, все еще не в себе от удивления. – Спасибо большое!

– Ну вот и чудно! – последовал деловой ответ. – Как только тебя принимают в твой колледж, ты даешь мне знать, и я подберу для Джессики новое место, а с тобой свяжется моя секретарь и расскажет что к чему.

Не успела я поблагодарить еще раз, как Алекс отсоединился. Он так непринужденно перевернул мою жизнь с ног на голову, словно для него это было сущим пустяком! Возможно, так оно и было... Я села обратно на лавочку и обняла себя руками. Впервые в жизни у меня появился шанс начать жить так, как я хотела, и я не собиралась его упускать. Заплакав от счастья, я покрепче укуталась в куртку и просидела на набережной до тех пор, пока зубы не начали стучать от холода.

Обгоняя события следующих месяцев, скажу, что удивительным образом в моей жизни на все зажегся зеленый свет – мне удалось получить стипендию в Минстоуне, а следом за этим Алекс Фишер взял меня на работу и договорился о переводе Джессики в частное заведение для сирот в том же городе. Джессика относительно легко пережила переезд – имея меня под рукой, она скучала разве что по своей соседке Розали. Всех воспитанников "Хейвен Хиллз" расформировали по приютам в соседних городах, преподаватели и няни, проживающие до этого в доме на зеленом холме, поехали вместе с ними, и только Клэр уволилась и покинула Глендклифф вслед за мной. Найдя место в частной младшей школе в столице, она, не оглядываясь, начала новую жизнь. По-настоящему в этой истории повезло только Рози – услышав о планах властей на "Хейвен Хиллз", ее тетка вскоре забрала девочку к себе. Хотя бы один ребенок получил шанс вырасти в полноценной семье, и я была этому очень рада.

В свою очередь миссис Аллен, узнав о том, что ее так нагло обманули и обвели вокруг пальца, явилась однажды вечером к нам в дом и высказала моей матери все, что о ней думала, устроив при этом страшный скандал, на который сбежались даже соседи. Помню, после того случая Сара ушла из дома и вернулась только через два дня. Видимо, ей нужно было время, чтобы побыть одной, выпустить пар и обдумать все произошедшее. Спустя несколько дней я узнала от Клэр, что миссис Аллен уволилась с поста директора, отказавшись от должности на новом месте, и ушла на законную пенсию.

Едва Сара узнала о моих планах и сообразив, что она бессильна в попытках устроить мою жизнь по собственной воле, она бросилась за помощью к отцу, умоляя, чтобы тот меня образумил. Но когда идея с Диком провалилась (моему папочке неожиданно стало все равно, на кого я собиралась выучиться, лишь бы это не требовало от него финансовых затрат), Сара смирилась. С кислым выражением на лице она сказала мне холодно, что я вольна делать все, что мне вздумается, но в случае своего промаха, на ее помощь рассчитывать мне не придется. Что ж, в этом была вся моя мать, она не умела проигрывать достойно. Я ответила ей тем, что собрала вещи, и через две недели уехала из Глендклиффа. О моем отъезде жалела только Мэг. Зайдя однажды вечером в мою комнату, она неожиданно прижалась ко мне, жалуясь, что не представляет, как останется вдвоем с мамой. Я обняла ее в ответ, предчувствуя, какой тяжелой для нас станет жизнь порознь, и пообещала, что буду звонить ей каждый день и приезжать на праздники.

На выпускной я так и не пошла, была слишком занята эмоциональным состоянием Джессики и покупкой всего необходимого для переезда, а потому не знаю, чем закончился последний вечер школьной юности моих одноклассников. Наверное, Кэтти покорила сердца всех парней, и возможно, разбила напоследок сердце Джорджу. Но этого я так никогда и не узнала.

В мой последний день в Глендклиффе во всю светило солнце. Сара уехала раньше обычного в офис, даже не попрощавшись, и только Маргарет не отлипала от меня ни на секунду. Она ходила за мной по пятам, пока я собирала в суматохе остатки вещей и судорожно проверяла список, боясь что-нибудь забыть. К тому времени Вики уже уехала в колледж, я узнала это от Кэтти, а потому Мел и Гарри предложили отвезти меня в аэропорт.

– Мы не отпустим тебя одну, не попрощавшись, – недовольно пыхтела в трубку Мелани накануне отъезда. – Если твои родители не в состоянии переступить через собственную гордость, это еще не значит, что тебя некому проводить в такой важный день!

В переполненном аэропорту было шумно и немного душно. До моего вылета оставалось полтора часа, я успела заранее сдать багаж и пройти регистрацию, а потому у нас было немного времени, чтобы отдышаться и спокойно посидеть перед тем, как я направлюсь к своему гейту. После литра колы со льдом, Мэгги приспичило в туалет, поэтому тетка Мелани пошла с ней в уборную, а мы с Гарри остались ждать на неудобных креслах посреди толпы снующих туристов.

– Все же это неправильно, что Сара и Дик не приехали с тобой сегодня, – Гарри задумчиво смотрел перед собой и потирал густые усы.

Я поправила края своего льняного комбинезона и постаралась придать своему голосу уверенности.

– Так даже лучше, – ответила я, стараясь сама в это поверить. – Очередная истерика мне ни к чему.

Гарри пожевал губами и меланхолично добавил:

– И с Вики вы разругались, и с Джеймсом. Как-то нехорошо все закончилось.

Дядя вздохнул, все также неотрывно глядя на кучку подростков, дерущихся на креслах напротив нас. Я прикусила губу, чувствуя, как ком подступает к горлу. Пообещав сегодня не плакать, я всеми силами старалась держать себя в руках.

– На то были свои причины, – мой голос слегка дрогнул.

Гарри снова вздохнул.

– Вики очень переживала, – сказал он и глянул на меня полным беспокойства взглядом. – Она, конечно, еще та интриганка и не умеет быть сдержанной, но она добрая девочка. Уверен, Вики не хотела тебя огорчить.

Если она не хотела, то почему не попробовала хотя бы объясниться? Я поджала губы, промолчав, не желая расстраивать Гарри.

– Ты знаешь, у Джеймса ведь было очень непростое детство, – неожиданно произнес Гарри и снова уставился взглядом на детей напротив. – Возможно, ты уже поняла, что его мама, моя сестра, наркоманка. Аманда пристрастилась к этой дряни едва выйдя замуж, порой она вытворяла ужасные вещи... И что ей не хватало, ума не приложу. Хороший муж, собственный дом, работа, ребенок... Вообще не знаю, как Вильям прожил с нею столько лет. Он так сильно ее любил, что все время пытался ее вылечить и делал все возможное, чтобы сохранить семью. Жаль, Аманда этого так и не поняла.

Гарри потер переносицу, пока я притихла, пытаясь мысленно абстрагироваться от слов "Джеймс" и "непростое детство". В самый важный день моей жизни, когда каждая нервная клетка и до того была напряжена до предела, дядя неожиданно разразился душераздирающими историями, которые я совершенно не готова была слушать.

– Прости, Эсме, – Гарри повернулся ко мне, словно почувствовав мое настроение, и положил руку мне на плечо. – Наверное, не стоило об этом говорить.

– Мне жаль, что у Джеймса так сложилась жизнь, – ответила я сдержанно. – Но я к этому уже не имею никакого отношения.

– Понимаю, – произнес сосед и как-то печально улыбнулся. – Как бы тяжело ему не было, он не должен был так исчезать, никак не объяснившись.

Я удивленно глянула на дядю. Неужели он знал?

– Вики как-то проболталась о том, что наш мальчик разбил тебе сердце, – виновато улыбнулся Гарри. – Если б он был здесь, я бы его знатно отчитал. Все же это не по-мужски.

Мои глаза предательски стали мокрыми, и я поспешно отвернулась.

– Как бы там ни было, его можно понять, – сказал он печальным голосом. – Джеймс очень любил Итана, он делал все, чтобы защитить его от Аманды, ее переменчивого настроения и последствий ее зависимости. Моя сестра не была образцовой матерью, а Вильям был так сильно на ней зациклен, что в итоге Джеймс остался со своими переживаниями один на один. А ведь парень еще был совсем юным, когда ему пришлось самостоятельно справляться со всем ужасом, обрушившимся на их семью. – Гарри убрал руку с моего плеча и снова потер свои черные усы. – Я предлагал Виллу забрать мальчика к себе на год-два, пока сестра не поправится окончательно, но он почему-то не захотел, только лишь отпускал мелкого к нам на лето. До сих пор не пойму, как Джеймсу удавалось держать все в себе. Даже я, будучи тогда уже взрослым мужчиной, не мог сдерживать своих эмоций, глядя на сестру. Но Джеймс как-то научился абстрагироваться, приспосабливаться. Он и вправду удивительный человек, Эсме, и я говорю тебе это не для того, чтобы его оправдать. Но чтобы ты смогла посмотреть на его поступки под немного другим углом.

Я внимательно слушала дядю, смотря куда-то в сторону. Мои глаза были мокрыми, в носу неприятно щипало, но я пыталась сохранять хладнокровие. История Джеймса с уст Гарри была, действительно, печальной и она ранила мое сердце больнее, чем предполагал мужчина. Но все же я твердо решила, что Джеймс Харрингтон останется для меня лишь грустным воспоминанием, которое я решительно собиралась оставить в прошлом.

– Кстати, я виноват перед тобой, – Гарри привстал и засунул руку в карман брюк. – Я должен был отдать тебе это еще в марте, когда вернулся из Гимптона. Прости, детка, я просто забыл.

Гарри снова сел и протянул руку. Я глянула на его раскрытую ладонь и увидела на ней небольшую серебряную флешку.

– Джеймс просил передать тебе это, когда я видел парня в последний раз, – дядя виновато на меня посмотрел. – Надеюсь, там что-то не слишком важное, иначе я просто не прощу себя за свою забывчивость.

Я недоверчиво посмотрела на маленький кусочек металла. Меня распирало любопытство, но внутренний голос твердил, что мне не стоило смотреть назад, чтобы там ни было.

– Можете выбросить, – сказала я равнодушно. – Мне это больше не нужно.

Гарри помедлил секунду, жалко улыбнулся, а затем крепко сжал свою ладонь.

Через минут десять, попрощавшись со всеми, я уже шла к эскалатору, ведущему на этаж с гейтами. Обернувшись напоследок, я увидела широкую улыбку Мэг, которая активно махала рукой, и Мелани с Гарри, стоящими в обнимку. Мне вдруг стало ужасно грустно покидать родной город, горячо любимых соседей, заменявших мне часто родителей, и сестренку, которая оставалась одиноко расти рядом с безэмоциональной матерью. Я помахала им в ответ, чувствуя, как слезы потекли по щекам. Впереди меня ждала неизвестность – новый город, новые люди, новая работа, колледж. И во всей этой неразберихе я останусь совсем одна... Я поправила рюкзак на плече, сделала глубокий вдох и дала себе обещание, что обязательно справлюсь, и отныне моя жизнь станет по-настоящему полноценной.