AU «СЕВЕР»

Вышагивая рядом с Мино, Сокджин дружелюбно улыбнулся очередному старому омеге, что был в почете у молодых и имел голос в совете. Впервые принц слышал о том, чтобы омеги принимали участие в вопросах королевства! Вот это да!

Северяне все ещё сторонились его и смотрели с недоверием. Третий день он изучал с Мино столицу Северян, узнавал новые слова и обычаи, подмечал важные проблемы и удивлялся традициям. Третий день его супруг не появлялся в шатре, лишь на людях позволяя себе встать с ним рядом или невинно коснуться.

До крови кусая по ночам губы, от обиды омега не находил себе места. Он не хотел заниматься с мужем любовью! Правда! Но приходил в ярость от одной лишь мысли, что тот  н е  х о ч е т  его! Игнорировал и избегал, словно прокаженного, оставляя спать одного в огромном шатре! Дикарь!

— Время ужина. Вы устали?
— Вовсе нет, давай продолжим.
— Хорошо, тогда посетим последний на сегодня шатёр.
— Что это за омега? Муж главного альфы?
— Нет, сын прошлого князя. Будьте учтивы, его голос на собраниях один из самых важных и значимых, ведь его отец бывший правитель.

Заходя в шатёр следом за Мино, Сокджин почтенно поклонился сидящему на полу омеге, что старательно вышивал по ткани серебряными нитками.

— Добро пожаловать, молодой принц.
— Спасибо за Ваше гостеприимство. Я на Севере совсем недавно и не знаю, как правильно мне к вам обращаться.
— Я не намного старше, сколько Вам зим? Восемнадцать?
— Шестнадцать.
— Старые Боги! Совсем ребёнок!

Скривившись от неприятного сердцу упоминания собственного возраста, принц сделал вид, что увлечённо рассматривает убранство шатра. В жилище сына бывшего правителя было уютно и тепло, а пахло чем-то знакомым и сладким.

— Я юн, но мой возраст не помешает мне мудро править.
— Не сомневаюсь в этом, принц. Зовите меня по имени. Так будет куда проще.

Персики. Точно! Так пахнут персики!

— Меня зовут Чимин.

Когда он улыбался, его пухлые щеки поднимались наверх, а глаза становились похожи на два полумесяца.

— Мино сказал мне, что на Западе люди пожимают друг другу руки.
— Да, есть у нас такой обычай.

Протянув принцу ладонь, омега поднялся с места. Сокджин сделал шаг навстречу.

Пожимая руку омеги, принц изобразил абсолютное спокойствие и безмятежность.

За шестнадцать лет во дворце, Сокджин ни раз видел такую улыбку. Мягкую. Вежливую.

Полную я д а.

Персики.

Чертовы персики, которыми так отчётливо пропах его муж.

******

Покинув шатёр, Сокджин до крови прикусил губу, стремительно направляясь на холм, желая как можно быстрее вернуться домой.

— Куда Вы так спешите, принц?!
— Знаешь, рукопожатие — это очень интересная традиция, Мино. На Западе мы пожимаем руки друзьям так же часто, как и врагам.
— К чему Вы клоните, господин?
— А вы? Как вы на Севере здороваетесь с теми, кого бы хотели убить?

Остановившись, тяжело вдыхая морозный воздух, муж Князя повернулся к верному поданному, гневно сжимая руки в кулак.

— Мы не здороваемся с врагами. Мы их сразу же  у б и в а е м.

— Ты знал?
— Да.
- Знал, что он его фаворит, и все равно привёл меня к нему?!
— В первую очередь, он сын бывшего правителя и...
— Плевать! Будь он хоть мужем главного альфы, шамана и сыном правителя одновременно. Плевать! Он... Шлюха моего мужа.
— Как бы не было неприятно, держите себя в руках. Вы чужак. Совет, да и  В а ш  муж скорее встанут на его сторону, чем на Вашу.
— Он любит его?
— Не знаю.
— Знаешь! Отвечай честно, Князь любит его?
— Да.

Чувствуя, как пульсирует метка на шее, Сокджин зло процедил:

— Придётся разлюбить.

******

Ожидая альфу у конюшен, зная, что тот скоро должен вернуться из соседней деревни, куда отбыл с утра, Сокджин нервно постукивал по снегу сапогом, погрузившись в свои мрачные мысли.
Из-за злости омеги после встречи с Чимином, метку припекало особенно сильно.

— Что ты здесь делаешь?

Остановив жеребца подле мужа, Князь взглянул на него сверху вниз.

— Жду Вас.
— Зачем? Случилось что?
— Мой подарок. Вы обещали, что я получу его позже. Хочу сейчас.
— Ты даже не знаешь, что это, д и т я.
— Значит узнаю. Хочу!
— Капризничаешь?
— Мне можно. Я ведь ребёнок.
— Мне не нравится твоя злость, омега. Не заставляй меня злиться в ответ.
— Ах, так?! Хоть раз за те дни, что я ношу имя Вашего супруга, пришли ли Вы проверить мой сон? Спросили, хорошо ли я ем и не мёрзну ли?
— Так тебе холодно?
— Нет, мне не холодно!
— Тогда что случилось?!

Резко схватив альфу за рукав, но тут же вдруг теряя рядом с ним всю свою уверенность, омега, подавляя тихие всхлипы, еле слышно прошептал:

— ... Со мной...
— Что?
— Спите со мной! Я не хочу больше быть ночью один! Почему я должен быть там, пока Вы, мой муж...
— Пока я «что»?
— Ничего...

Роняя кристально чистые слёзы на снег, омега, не в силах больше выносить боль от метки, инстинктивно прижался к супругу, обвивая его руками и уткнувшись носом в широкую грудь. Запах граната, без примеси сладких персиков, немного успокоил юного принца. Сегодня он у  н е г о  не был.

— Разве... Не можем мы просто лечь рядом? Я скоро расцвету, обещаю! А пока, прошу Вас, мой Князь, не оставляйте меня... Так холодно на душе от Вашего безразличия... Я чувствую, что потеку совсем скоро... Правда, чувствую и..

Губы у князя холодные и обветренные, но... Сокджин почему-то тает.

******

Сидя посреди мягкой постели, Сокджин наблюдал за Альфой, что сам гасил в  и х  шатре огонь.

— Вы не уйдёте сегодня?
— Нет, раз мой маленький супруг не может уснуть без сказки на ночь.
— Я не всегда буду маленьким...

Оставив лишь один факел у ложа, Князь стянул с плеч рубаху. Губы омеги все ещё сладко пульсировали, храня чужое, лёгкое, почти невесомое прикосновение. Поцелуй альфы был похож на те, что дарил ему перед сном отец, но ощущался совсем по-другому.

Обнаженные мышцы красиво перекатывались на теле супруга, пока тот шёл к нему из другой части шатра. Затаив дыхание, наблюдая за тем, как прогибаются под сильным телом мягкие шкуры, он зажмурился в предвкушении сам не зная чего. Метка больше не горела, а приятно ныла, разнося волнами тепло по всему его естеству. Шатёр заполнил терпкий запах граната, что и успокаивал, и будоражил. Уже почти ощущая обнаженную кожу мужа, предвкушая и дрожа от неизведанного, омега невольно издал тихий, задушенный стон.

— Альфа...

И Князь, беззлобно усмехнувшись от наивности маленького омеги, обогнул его стороной, падая на мягкие шкуры, закрывая глаза.

— Спи.

Возмущённо насупившись, принц обиженно рухнул на шкуры, скрестив на груди руки и прикусив изнутри щеку.

— Я слышу, как ты фырчишь, омега. Хотел спать рядом — спи и не мешай мне.

Повернувшись на бок, рассматривая широкую спину мужа, Сокджин неуверенно протянул к нему ладонь. Мягкие подушечки пальцев коснулись длинного шрама, проходящего через лопатку, оглаживая его рваные края.

— Откуда он?
— Упал с лошади во время боя. А под снегом были острые камни.
— Больно?
— Сейчас — нет.
— У  меня никогда не было шрамов... Лишь раз я болел и лишь раз ломал кости.

Немного осмелев, принц приложил к спине альфы уже целую ладонь, ощущая кожей его приятное тепло.

— Твои пальцы.
— Они так ужасны?
— Вовсе нет. Почему они такие?
— Я упал с дерева, когда полез спасать кошку.
— Спас?
— Нет. Оказалось, что кошка прекрасно может спрыгнуть с него и сама, а я — нет.

Князь напугал супруга, заставляя тихонько вскрикнуть, когда резко развернулся к нему, хватая за руку.

— Я ведь уже говорил. Не играй с тем, чем не умеешь управлять. Не заставляй меня быть плохим, дитя. Не заставляй причинять тебе боль.
— Я Ваш муж, но мне нельзя Вас даже коснуться?
— Нельзя.
— Лишь потому что я ещё не расцвёл? А когда это случится... Можно?
— Нет. Не строй обо мне надежд и не жди того, что я подарю тебе сердце.
— Ваши слова ранят острее меча.
— Уж лучше тебя раню я сам, чем собственные не сбывшиеся мечты.
— Вы можете не любить меня. Я этого и не прошу. Не в силах я приказывать Вам и Вашему сердцу. Но отныне Вы мой муж и я Вами мечен. Я стану папой Ваших детей. Я. А не кто-то другой. И раз сегодня мы говорим о правде... То вот моя: я не стану жалеть бастардов. И убью их своими руками.

Усмехнувшись, Князь приблизился к лицу мужа, опаляя губы горячим дыханием, но не прикасаясь.

— Показываешь зубы, дитя? А достаточно ли они остры, чтобы кого-то ранить?
— Может быть они и не настолько остры, чтобы пустить кровь... Но вполне способны прокусить персик.

И принц поцеловал Князя сам.

Боясь, что альфа его оттолкнёт, Сокджин вцепился в крепкие плечи, не желая отпускать и получить уже наконец от мужа свой первый,  н а с т о я щ и й  поцелуй. Но Князь и не собирался отстраняться, нависая над принцем и упираясь руками в мягкие шкуры по обе стороны от его головы.

— Нх...

Почувствовав мягкость и влажность чужого языка внутри своего рта, омега, не ожидавший такого напора, стыдливо покраснел, поджимая пальцы на ногах и инстинктивно прижимаясь все ближе. Гранат пьянил словно вино. Сердце восторженно билось о рёбра.

Сокджин видел, как целовались другие. Конечно же видел, но никогда не целовался сам, посему движения его были совсем неловкие. Горячий язык мужа плавил и заставлял чувствовать жар внизу живота.

— Тшш, омега... Не торопись. Это не сражение и не спор. Просто повторяй...

Неуверенно кивнув, Джин вновь припал к его устам, расслабляясь. Просунув руку под осиную талию мужа, Князь приподнял его, усаживая на свои бёдра и вырывая из груди омеги смущающий стон.

— Как... Как я пахну?
— Ты ещё не слышишь себя?
— Нет... Папа говорил, что услышу с первым расцветом...

Проводя кончиком носа по ещё не зажившим краям оставленной им метки, Князь вдохнул запах супруга.

— Когда снега тают, и земля начинает цвести... В редкие тёплые лета, сквозь льды прорастают на Севере эти цветы. И ты пахнешь ими...
— Северными цветами?
— Да. Подснежниками.
— Так странно...

Сидя на бёдрах мужа, омега коснулся его щеки, мягко проглаживая и ощущая под пальцами колючую щетину. Впервые он мог видеть его так близко, стараясь рассмотреть и запомнить каждый кусочек.

— Странно?
— Чувствовать запах кого-то, кроме своей семьи...
— Они не должны были выдавать тебя столь рано.

Снова мимолетно касаясь губ мужа, немного стесняясь собственной напористости, омега горячо выдохнул в них, когда почувствовал на бёдрах его ладони.

— Ты был первым, чей запах я ощутил. Но сейчас я чувствую почти всех. Это так сложно...
— Не забывайся, омега.

Вздрогнув, почувствовав густой феромон, Сокджин осознал, как ошибся. Из груди словно вырвали весь воздух.

Ты. Он обратился к нему на «ты».

— Простите, альфа...
— Скоро твоё тело потечёт и обоняние придёт в норму. Запахи перестанут мешаться и раздражать.
— Мой Князь... Я, верно, слишком любопытен и нетерпелив, но никак не могу перестать думать о Вашем подарке... Когда же я получу его?
— Всему своё время.
— Поцелуйте меня снова. Это очень приятно.
— Последний раз. Детям давно уже пора спать.
— Я не реб—

Договорить принцу не дают его губы. Сознание стерлось. Не было ни вечной мерзлоты, ни шкур животных под их телами, ни бескрайнего севера за стенами шатра. Был лишь он. Его запах. И его губы. Никогда ещё Сокджин не ощущал себя чьим-то так явно. Никогда ещё не хотел так сильно плавиться от ощущений в чужих руках. Он не любит своего мужа. И не хочет заниматься с ним любовью. Но его тело предательски дрожит под прикосновениями альфы, отвечая и прогибаясь в крепких руках. Омега внутри желает быть ближе.

Желает быть единственным.

Сладкие персики фантомно туманят разум и злят. Злят. Злят.

Разочарованно заскулив, когда альфа отстранился от его губ, позволяя тонкой ниточке смешанной слюны протянуться меж ними, омега открыл глаза. В надежде продлить сладостные минуты, он тянется снова, но Князь непреклонно роняет его на шкуры, отстраняясь.

Без рук его холодно.

Утро на Севере туманное. Забирается морозом под тёплые меха, заставляя омегу свернуться калачиком и уткнуться носом в пустующую половину постели, что ещё хранила аромат его мужа. Соленые слёзы невольно потекли по мягким щекам.

Просыпаться одному оказалось намного обиднее, чем засыпать.

******

— Люди как будто в волнении.

Шагая рядом с Мино по улицам столицы, Джин нежно улыбался пробегающим мимо детям и учтиво кивал старикам.

— Завтра Князь с мужами покинет Шаро.
— Что?

Остановившись, словно не веря, ведь муж ничего ему не сказал, омега взглянул на слугу.

— Вы не знали?
— Нет!
— Ох, я подумал, что раз прошлой ночью Князь делил с Вами шатёр, он обо всем рассказал...
— Куда он уедет?
— На охоту. В тёмный лес.
— Охоту? Он бросит молодого мужа спустя неделю от свадьбы и уедет стрелять кабанов?!
— Охота на Севере не просто добыча мяса и шкур, мой принц.
— А что же?
— От первой зимней охоты зависит судьба Шаро и союзных племён. Они ловят диких жеребцов, чтобы после объездить и подарить юным воинам, что только учатся держать в рука лук да копье. Стреляют опасных зверей, чтобы те не напали на город в поисках пищи в особо холодные ночи.
— И как долго она продлится?
— Всегда по-разному. Но это лишь первая охота в новой зиме, и посему не должна она занять больше двух недель.
— Первая? Будет ещё?
— Да, в зависимости от скудности запасов и нужд северян, Князь с мужами скачут в темный лес. Это опасно, потому город в волнении.

******

Лаская руками горячее тело, Князь упивался стонами любимого, оставляя на нежной коже алые отметины.

— Ах... Ты столь напорист сегодня. Неужто из-за своего маленького супруга?
— Причём здесь он?
— Сам же говорил, что тот ещё мал. Хочешь его, Княже? И своё желание вымещаешь на мне?
— Не говори глупостей. Мое желание к тебе всегда одинаково сильно.

Улыбнувшись, перебирая пальчиками волосы альфы и целуя того в пылающий лоб, Чимин подался бёдрами вниз, глубже насаживаясь на член.

— Он был в моем шатре. Такой забавный, словно птенец.

Усмехнувшись, крепко сжав в руках мягкие ягодицы, Князь покрывал шею возлюбленного нежными поцелуями.

— Птенец? Осторожнее, свет мой. Это дитя — хищная птица.
— О, не тревожься, Княже, его когти не острее моих.
— Он не виноват в том, что обещан мне. Будь терпимее.

Сузив глаза, с прищуром смотря на альфу, сын прошлого правителя крепко схватил ладонями его лицо, яростно шепча в самые губы:

— Мне нет дела до этого дитя. И я не держу на него зла и обиды. Ты единственный, кто достоин моих когтей. Ты клялся быть моим. Но поставил метку другому.
— Ты знаешь почему это было необходимо.
— Знаю... Трахай его сколько душе угодно, когда он расцветёт. Я и раньше терпел твоих шлюх. Но не смей любить.
— Как долго будешь мне это припоминать?
— Пока не умрешь.

Засмеявшись, альфа прикусил кожу его сосков, получая в ответ сладостный стон.

— Я не хочу, чтобы вы были врагами.
— Но он уже считает меня главным злом. Видел бы ты его взгляд. Больших усилий мне тогда стоило не рассмеяться. Такой наивный и ревнивый мальчишка... Вы, альфы — эгоисты. Хочешь, чтобы он дружил с тем, кто забирает у него любовь мужа? Дурак...
— Может быть... Но хотя бы ты тогда будь умнее. Мино направляет его, помогая изучить Север, но без твоей поддержки омеги Шаро никогда не станут считать его равным.
— Не тревожься. Наши с ним распри не должны мешать процветанию северного народа. И я не стану травить на него Волков.

******

Стоя на морозе, Джин наблюдал за тем, как альфы седлают коней. Несколько омег грузили повозки необходимой провизией, тоже собираясь в дорогу, дабы лечить раны мужей и заботиться о них в пути. Кутаясь в тёплую шкуру, коей покрыл его муж на свадьбе, Сокджин искал взглядом Мино. Тот нашёлся практически сразу, стоя у коня Седжина и о чем-то с ним споря. Принц фыркнул. Не любит он его. Ага, как же. Вон, как настойчиво сует тому лечебные травы, проявляя заботу.
Князь вышел к собравшимся лишь спустя долгий час, с мечем на перевес и верхом на вороном жеребце. Подойдя к мужу, заставляя того нагнуться, чтобы быть ближе, Сокджин нахмурил брови. Сегодня он снова засыпал в одиночестве и чувствуя на супруге запах другого, понял почему.

— Я вернусь через пол-луны. Слушай Мино и старших омег, чтобы в будущем я мог без страха оставлять на тебя Шаро.
— Я прошу у Вас разрешения отправить письмо домой. На Запад. Мои братья наверняка волнуются о том, как я живу.
— Хорошо. Я доверяю тебе и не стану просить проверять то, что ты отправишь им птицей.
— Благодарю Вас, мой Князь. Доброй дороги и удачной охоты.

Наклонившись ниже, Князь хотел поймать лоб супруга губами, чтобы поцеловать на прощанье, но юный принц увернулся от касания, отводя взгляд.

— Нет.
— Что?
— Не смейте касаться меня, когда пропахли другим.

Сказав это, Сокджин сжал в руках белый мех, добавляя чуть слышно:

— Это унизительно...

Резко схватив мужа за щеки, Князь насильно поцеловал его сладкие губы, разозлёно шепча:

— Ты, верно, забыл своё место, омега? Я говорил тебе о не безграничности своей доброты. Не смей уворачиваться от моих касаний при  н а ш е м  народе. За такое тебя следует высечь и наказать.

Сдерживая рвущиеся наружу слёзы обиды, принц прикусил губу, не моргая смотря в чужие глаза, видя в них лишь холод и безразличие.

— Я виноват. Простите, мой Князь. Впредь я буду следить за своим поведением.

Аромат персиков пронёсся мимо, останавливаясь у одной из повозок.

Что?

Запрыгнув внутрь, Чимин снял с плеча тяжёлый лук, садясь рядом с ещё двумя омегами, увлечённо о чем-то им говоря.

Ч т о ?

— Он едет с Вами?

Непроизвольно вырвалось изо рта принца.

— Да.

И Земля ушла у него из под ног, топча юное сердце обидой, покрывая душу кусочками льда.

******

Острым ножом, что подарил ему на свадьбу один из приближенных к Князю альф, а точнее Седжин, омега в порыве истерики вспарывал шкуры в своём шатре. Бросая в стороны металлическую посуду и громко крича, Сокджин рыдал от унижения и обиды, что терзала нежное сердце.

Как он мог?

Безуспешно пытаясь успокоить расстроенного поведением Князя омегу, Мино метался из стороны в сторону, уворачиваясь от летящей посуды. Хорошо, что шатёр правителя находился на холме, и никто из жителей Шаро не мог слышать этой истерики.

— Принц, прошу Вас, успокойтесь, Вы можете пораниться!

Захлёбываясь в слезах, принц резко остановился в центре шатра, посреди полностью разрушенного жилища, в котором омега исправно наводил порядок, ожидая Князя каждую ночь и создавая уют.
Не нужен был его мужу ни этот шатёр, ни их постель, ни вышивка на стенах, ни даже он сам.

Метка ныла так сильно, что он был готов вырезать ее лезвием, кое все ещё крепко сжимал в ладони. Низ живота свело судорогой и пронзило острой болью, заставляя принца выронить кинжал, обнять себя руками и опуститься на колени, задушено скуля.

Шатёр заполнил запах северного цветка.

—ПАМЯТКА—

ПЕРСОНАЖИ

ЛЕТОИСЧИСЛЕНИЕ СЕВЕРЯН

Месяцы считают в лунах, а года в зимах.

Зимы длятся от 6 до 8 месяцев. Первые морозы начинаются уже в конце августа. В начале сентября выпадает снег.

Северное лето длится всего 1 луну — июнь.
Июль и август для северян — это осень.

Официальным окончанием зимы принято считать март. В марте же северяне и празднуют наступление Нового Года.