Разлом

Глава 2
 

Новое начало 

Холод - это было первое, что она почувствовала. Он пробирался сквозь кожу, словно хотел достать до самых костей. Она лежала на спине, в каком-то неестественном углублении, будто выдолбленном в сырой земле. Рядом — ни одного звука, кроме тихого поскрипывания замёрзших ветвей над головой. Ни голосов, ни шагов, ни надежды на какие-либо объяснения.

Она попыталась пошевелиться, но тело не слушалось. Будто она только что родилась заново — в этом странном, неприветливом мире.

Кто я? — вопрос всплыл в голове, как пузырь из-под воды. Он был простым, но сразу же потянул за собой другие: Где я? Что со мной случилось?

Память оказалась пустой. Ни имени, ни лиц. Только смутное ощущение, что когда-то она знала больше. Где-то была. Кого-то теряла. Возможно, кого-то любила. Но всё это — словно тень за занавесом: слишком далёкая, чтобы ухватить.

В груди жгло, в горле першило. Девушка закашлялась и резко села, хватая ртом воздух. Над ней кружились серые облака, слишком низкие, словно мир сжался, стал меньше, глуше, теснее.

И всё же внутри неё звучал голос. Не внешний — но чей-то чужой:
«Встань.» – Глухо, тяжело, – «Иди.»
Зачем? Куда? Кто ты?
Ответа не последовало. Только тяжесть в груди и странное ощущение — будто она уже шла когда-то, уже поднималась, и это не первый раз, когда мир вырывает её из тепла в ледяное ничто.

Девушка обвела взглядом окружающее. Мох, обломанные ветви, камни, кое-где проглядывающий лёд под слоем земли. Всё здесь было будто выцветшим. Мир выглядел так, будто забыл себя сам — так же, как и она.

–Сколько времени прошло? Нужно, наверное что-то сделать.. может, пора просто встать и идти? Но куда и зачем? Нет, ну зачем то понятно – не замерзнуть. А только ли холод мне угрожает? А угрожает ли вообще мне что-то?

Огромный поток несуразных мыслей лезли девушки уже спустя несколько минут после пробуждения. От пустой головы не осталось ни следа. Она пыталась анализировать и вспомнить все, что видела.

– Так, ну, свои конечности я помню.. это рука- небрежно подняла она- это нога..

Из укрытия наблюдали Моди и Лагерта

–Она что, ребенок что-ли? –Смущенно произнес парень, –Зачем она тыкает себя по ноге, говоря, что это нога?

–Может, она немного отсталая? Ну, знаешь, как дед Вет..

Парень растерянно вздохнул:
— Не понимаю... Если бы её и правда сюда ветром занесло — живой бы мы её точно не увидели. Её бы разнесло на куски, и мы бы её и тут, и там наблюдали.

Молодые люди обсуждали все это из засады, как хищники, готовые напасть на добычу с минуты на минуту.

– Может, мы уже выйдем, да спросим ее?

– Не думаешь, что это может быть ловушкой?

Не ответив, Лагерта выдала себя и зашагала к безымянной девушке.

Она была маленькой — даже по сравнению с Лагертой, которую и так считали низкорослой для её народа.
Длинные каштановые волосы, нос пуговкой, большие карие глаза. Худощавое тело, но точное телосложение определить было трудно: мужская рубашка и большие кожаные штаны, в которые она была одета, висели мешком — минимум в полтора раза больше её самой.

— Моди, Джевехард тебя разрази! Это не чудовище из Нижнего Леса — это обычная девчонка! — воскликнула Лагерта.

Моди подошёл ближе, прищурился, рассматривая находку.
— Похоже на драконорожденная третье круга, но она не с севера и не юга... западная, скорее всего.

Может, служанка, сбежавшая от хозяев? Хотя нет, не похоже. Одетая странно, ей оно явно велико. Воровка? Или бандитка? Хотя слишком уж хрупкая. Но, может, юркая. Значит, скорее воровка. – Безмолвно рассудил парень

Он еще раз оглядел незнакомку ещё раз, задумчиво потирая подбородок:

— Сбежала она, скорее всего. Ограбила караван, а когда их группку поймали — улизнула. Может, нарочно, а может — и нет. Но с песков как-то набрела на нашу территорию. Вот теперь и таращится на свои руки с ногами, запомнить хочет перед тем, как умрёт, — заключил он мрачно. — И остаётся два пути: либо бросаем её здесь, пусть расплатится за грехи, либо сдаём патрульным — и тогда исход тот же, только быстрее и уже от янтаря западных.

Сам Моди толком не понимал, какой из вариантов хуже. Замёрзнуть насмерть? Или медленно исчезнуть в янтарной темнице, заживо? Лагерта это понимала, и явно не желала такой участи даже незнакомке. Было ли это проявлением жалости, или она действительно верила, что видела её той ночью — в окне, вместе с драконорожденными? Никто не знал. Но она произнесла уверенно:

— Моди, так нельзя! Ей нужна помощь. Мне кажется, всё это не просто так...

— Лагерта, пойми... твоя мать сначала прибьёт её, потом меня, а тебя оставит на десерт — за то, что привела чужую в дом вожаков!

— Ну пожалуйста, Моди! Ты же мой самый верный друг!

— ...И единственный, — вздохнул он, перекатывая взгляд к деревьям.

— И единственный!

Он постоял в тишине, размышляя. Здравый смысл тянул в одну сторону, а сердце к словам наследницы клана. И как бы разум ни брыкался, её голос всё же перевешивал. В будущем она будет вершить судьбы — и если её решение кажется безумным, лучше поддержать, чем спорить.

— Ладно, даю добро. Бери её — и пошли. Пока нас не хватились.

Лагерта робко посмотрела на него и усмехнулась.

— Что за смешок!? — насторожился Моди.

Он знал этот смех — после него, как правило, начинались проблемы. Например, в прошлый раз они тайком пробрались в зал Совета и умыкнули медальон Силдж. Виновных тогда нашли быстро — и, конечно, получил по полной только он. А ведь наказания в их стае были жёсткие... Но несмотря на это, он снова и снова пускался в её авантюры. Даже сейчас.

— Да простит меня Джевехард... да укроет он меня от последствий, — буркнул он себе под нос, затем побежал вперёд, оставив девушек.

Не слишком джентльменский поступок? Возможно. Но Моди знал: Лагерта справится. Она никогда не просит о помощи — разве что ради одобрения или забавы.

— Почему я вообще должен её нести?! — выкрикнул он спустя пару минут, когда девушка буквально притащила его обратно.

— Ну, во-первых, я устала. «Леди» не стоит поднимать ничего тяжёлого, — сказала она с ироничной гримасой. Её воротили все эти титулы, что появились в стае после политических перемен.

...

Ева слабо шевельнулась.

Кто эти люди? Почему они такие высокие?.. Может, это я маленькая? А зачем они меня несут?..

Девушка ловила мысли, как клочья дыма — всё ускользало. Ей казалось, что она вот-вот упадёт — и под ней разверзнется земля. Будто трещина. Будто всё, что осталось — исчезнет.

— Эй, блоха! Ты чего, уснуть решила?! — раздался грубый голос.

— Моди! Не груби, она наша гостья, — осекла его Лагерта. — Где твои манеры?

— Какие манеры, Лагерта? Она знала, куда шла. Знала, что чужакам здесь не рады. Пусть скажет спасибо, что я ей голову не отгрыз.

Из леса донёсся крик птицы — словно судьба согласилась с его словами.

— Так, ладно. — Лагерта повернулась к девушке. — Сначала мы представимся.
Меня зовут Лагерта из дома Ульберг. Я — наследница земли, на которой ты сейчас находишься. А это Моди из дома Обергов.

Она подошла ближе, мягко, но настойчиво, заглянула в глаза девушке:

— А кто ты?

...

Я?.. Кто я?..

Мысли, как листья в бурю, кружились без цели. Ловить их было бесполезно. Она пыталась... хоть за одну зацепиться.

Мех красивый... –единственная мысль, которая смогла прозвучать звонче всех.

— Какой мех?.. Что ты несёшь? — раздался вдруг мужской голос в её голове. Не её. Чужой. Глубокий, бархатистый, но отчётливо слышимый внутри.

Что? Кто ты? Что ты такое?

Вопросы разносились эхом, сплетаясь со словами этого голоса.

Ну же... не молчи. Назови его. Ты знаешь, о чём я...

Тишина.

На пару секунд — полная, звенящая.

А затем внутри, как удар грома, прозвучало:

— ТЫ ЯЗЫК ПРОГЛОТИЛА, ЕВА?!

Их путешествие подошло к концу. Путь завершился, и они вернулись домой.

Территория стаи была ограждена высокими частоколами. Ворота из массивного дуба стояли распахнутыми, а по обеим сторонам возвышались две сторожевые башни. Жизнь кипела – кто-то загружал провиант в повозки для каравана, спешащего на север в портовый город Эйсхэйвен, кто-то возвращался с охоты, а дети бегали по заснеженной земле, беззаботно играя, как будто весь остальной мир был где-то далеко.

Лагерта повела спутников в главный дом, находящийся в северной части поселения. По обе стороны широких дверей висели гербы рода – синий волк на фоне полной луны. Дом Ульбергов — правящая линия стаи, кровью и древними традициями скрепленная.

– Матушка, мы вернулись, – тихо сказала Лагерта, входя внутрь.

Среди Ульбергов рождались разные дети. Те, кто унаследовал синие волосы и золотистые глаза, считались продолжателями великого рода. Но были и другие — избранные. Их называли "детьми луны": голубоглазые, с белыми прядями в волосах. Такие становились шаманами, духовными проводниками, голосом самой Луны.

Сверху донесся голос женщины:

– Я почувствовала вас. От вас за версту тянет чем-то... странным. Кто это с вами? – голос был мягким, но властным.

С лестницы сошла женщина в темно-синем платье с вырезами, массивное колье с зубом чудовища украшало её шею. Взгляд – ледяной. В её облике читалась сила, опыт и глубокая усталость. Она была точной копией Лагерты, только старше и с небесно-голубыми глазами.

– Мам... когда летели драконорожденные, я заметила в небе фиолетовое пятно, оно было на юго-востоке. Мы с Моди пошли проверить...

– Значит, вы ослушались приказа юного принца? – голос её остался спокойным, но интонация обострилась. Она сделала глоток настойки и поставила его на стол.

– Не совсем, матушка, – вмешалась Лагерта. – Мы проследили за последним драконом, ничего больше не было. Только эта девушка – она была там, где появилось пятно.

Келда медленно подошла к ним. В каждом её шаге была уверенность и грация. На лице красовался старый, но аккуратно залеченный шрам.

– Фиолетовое пятно, говоришь...

Моди, не дожидаясь приказа, аккуратно усадил найденную девушку на диван и снял с неё свою накидку, в которую они её укутали, дабы та не обморозила свои конечности.

Келда присела напротив. Она внимательно осматривала девочку: рассечённая кожа головы, потрескавшиеся губы, слишком свободная одежда, и слегка синие кончики пальцев– как от сильного обморожения. И слегка набуханные вены на правой руке, имеющие странный оттенок

– Как долго она была на морозе?

– Примерно минут двадцать или тридцать, – ответила Лагерта. – Но для нас она была очень холодной.

Келда молча достала тонкий кинжал, и резким движением проколола запястья девушки.

– Мама! – вскрикнула Лагерта и метнулась вперёд, но Моди удержал её. Его взгляд говорил: «Подожди. Она знает, что делает».

Тонкая алая струйка скатилась по запястью, оставляя за собой тёплый след, но женщина хотела проверить другое. Вены девушки набухли и поменяли свой окрас на глубокий тёмно-бордовый цвет с фиолетовым оттенком.

– Моди, идёшь со мной. Лагерта, отведи гостью в лазарет. Затем подготовь комнату. Она не должна контактировать ни с кем, кроме меня и лекаря. Ясно?

Все пришли в движение. Моди бросил последний взгляд на Лагерту, которая открыто злилась, и последовал за Келдой.

– А я? – окликнула Лагерта. – Почему я не могу пойти с тобой?

– Останься дома. Ты уже достаточно сделала, – коротко бросила мать, накинув шубу.

Лагерта осталась с гнетущим чувством. Она не понимала, что происходит. Почему мать так отреагировала? Кто эта девушка, которую она нашла?

Дверь распахнулась. На пороге возникла огромная тень. Из темноты сверкнули два карих глаза, заставив вздрогнуть даже бывалых охотников.

– Милая, я дома!

Но не смотря на это Келда молча вышла из здания, а следом и Моди

– Что с ней?

– Сама бы хотела знать...

Зал собраний, построенный в самом сердце деревни, возвышался, словно старый дозорный, хранящий память о прошлом. Просторный, тяжёлый, пропитанный временем. Потемневшее дерево стен хранило запах копчёного мяса, хвои и благовоний. На балках, чуть ниже потолка, тянулись вырезанные сцены из древних легенд — воины в звериных шкурах, лунные волки, охота на великого зверя. Над овальным столом висели трофеи: рога ледяных буйволов, высушенные лапы ящеров, щиты с выщербленными гербами павших врагов.

За высокими окнами ветер поднимал снежную крупу, но весна уже чувствовалась — в раз через раз капающем с крыш талом, в запахе размороженной земли, в громком клекоте птиц. Зима отступала, но вместе с ней приходили новые заботы.

Стая ворчала. Не громко — но с отчётливым раздражением. Их оторвали от дел в неподходящее время: нужно было проверять запасы, сушить зимние травы, паковать вьюки с провизией для отправки в торговые города. Старейшины уже начали готовить ритуальные дары чтобы просить прощения у Луны, а охотники обсуждали маршрут весенней охоты, на которую возлагалось немало надежд. И всё это — после провального полнолуния.

Келда сидела в центре, под эмблемой клана. Рядом стоял Моди, застыв, словно древняя статуя. Одним коротким движением руки Келда потребовала тишины, и шум стих, будто затянутый ремнём.

— Я знаю, вы недовольны, — начала она, голос её был спокоен, но с холодной сталью под кожей. — Но мы не можем игнорировать то, что произошло.Многие из вас уже увидели, то дитя, которую привели мои дети и сегодня мы обсуждаем не просто заблудшую девчонку–мы обсуждаем возможное благословение... или проклятие, упавшее на наши головы.

По залу прокатилась тяжёлая, выжидающая тишина.

— Моя дочь нашла её на нашей земле. Щенята уже начали строить догадки: кто она, откуда и зачем пришла. Но всё сказано её кровью... и рукой. Силдж, напомни им о фиолетовой душе. О Кьяре.

Старейшина поднялась со своего места. Её движения были медленными, будто она несла на плечах не только возраст, но и память стаи. Голос дрожал — не от слабости, а от силы, клокочущей под веками.

— Она была... светлой, — проговорила Силдж, не глядя на собравшихся, а в огонь. — Волосы, словно трава, выгоревшая под осенью. Лицо — как будто его поцеловало солнце в час прощания. В её крови текла сила, что могла контролировать темные души... не уничтожать, а запечатлевать в себе. Она несла свет, как клеймо.

— Достаточно, — тихо, но твёрдо сказала Келда. — Добавлю: Её кровь изменилась после той последней битвы, а щит ее был в цвет души. И в небе, где её нашли — было пятно. Фиолетовое. Лагерта видела это.

За столом раздался тяжёлый вздох, кто-то с раздражением ударил кулаком по лавке.

— Ты всё ещё цепляешься за мёртвых? — громко бросил мужчина у дальнего конца зала. — 175 лет, Келда! Ты хочешь сказать, что она вернулась вот так... сама? Прошу прощение, "Мунскар", но у меня есть дела. Провизия сама себя не расфасует.

Он встал, но Моди уже был рядом. Его рука легла на плечо мужчины — мягко, но с силой, от которой не отмахнёшься. Тот нехотя сел, бросая злобный взгляд.

— Щенок! — прорычал он, — Думаешь, если Ульберги на тебя дышат, ты теперь тут главный?

Келда не отвела взгляда от Силдж. Она позволила словам распасться в воздухе — как ледяным осколкам.

И всё же молчание нарушила другая — молодая женщина, сидевшая ближе всех:

— Даже если ты права... ты правда веришь, что это Кьяра? Что она просто вернулась — спасти нас? Это уже второе столетие...

— А Ннека? — голос Келды стал твёрже. — Она — перерождение Александры. Мы все это признали. Это уже происходило.

Тишина стала густой, как трясина болот. Только за окном что-то каркнуло — и снова утихло.

Многие опустили глаза. Они помнили, кто такая Келда. Она вела стаю через жестокие зимы, через осаду с западных границ, когда соседи жгли их сторожевые вышки. Она начала торговать, когда всё в стае требовало крови. Она заключала союзы, когда другие жаждали мести. Она открыла сезон сбора для ведьм, колдунов и студентов, — и это её, Келду, обвиняли в «мягкости».

— Келда, — подал голос охотник у входа, седой и прямой, как копьё, — если ты права, её нужно отдать властям. Они заплатят, мы решим часть проблем, подготовим ритуал, выйдем в охоту без долгов.

И тогда, из тени у окна, прозвучал голос. Низкий, спокойный. И острый.

— Или... сделаем её козырем.

Все обернулись. Келда чуть склонила голову:

— Говори.

Мужчина вышел на свет. Его лицо изрезали годы и шрамы. Но глаза — были живыми. Очень живыми.

— Если это она... если в ней живёт душа Кьяры, — то это не просто человек. Это оружие. Это будущее. Принц Айнунд нас не слушает. Но она может заставить его слышать. Мы можем вырастить её, обучить, вложить в неё стаю, как в нож. И когда придёт время — направить его. Она станет нашей костью. Нашей кровью.

В толпе началось движение. Кто-то шептался, кто-то качал головой, кто-то одобрительно рыкнул. Не решение — но возможность. И возможность в этой стае чувствовалась, как запах весенней крови.

Келда встала. Плащ её разошёлся, как крылья.

— Пока что — никто не приближается к ней. Ни слов, ни прикосновений. Она под моим покровом. Нарушивший — ответит мне. Лично.

Тишина. Только огонь потрескивал — будто сквозь зубы.