ГЕВОРГ МАРЗПЕТУНИ

  Был полдень. Рыбаки Цамакаберда были заняты рыбной ловлей, когда конница ГеворгаМарзпетуни появилась на берегу Севана. Князь удивился, увидя, что рыбаки, вместо того чтобыловить рыбу, бродят по берегу. Ни на озере, ни у берега не было видно ни плотов, ни лодок. Этотем более заинтересовало князя, что ему нужен был плот для переправы на остров. На еговопрос рыбаки ответили:— По указу государя никто не имеет права держать плот или лодку на берегу, поэтому всеони спрятаны в деревне.Князь понял, что это сделано с целью помешать врагу проникнуть на Севан. Все же онвелел, чтобы для них спустили лодку. Рыбаки колебались.— Царь повесит нас, если мы нарушим его волю, — говорили они.Князь не настаивал, но приказал дать сигнал на остров, чтобы оттуда выслали плот, а покапопросил угостить его отряд свежей рыбой.Рыбаки сейчас же развели на прибрежной скале сигнальный костер. Пламя, разрастаясь,взвилось вверх. Вскоре из крепостных стен вышли два монаха и направились к пристани. Ониотвязали один из находившихся там плотов и оттолкнулись от берега. До прибытия плота рыбакиприготовили вкусный завтрак из форели и угостили всадников.На острове только что кончилась обедня, когда прибыл князь со своим отрядом. Царьпоразился, увидев перед собою Геворга Марзпетуни.— Ты пришел замаливать грехи своего государя? — спросил он, слабо улыбнувшись.— Нет, государь, сейчас не время замаливать грехи. Сейчас их надо совершать, — ответилМарзпетуни.— Совершать? Разве для этого положено определенное время?— Да, государь. Из десяти заповедей одна гласит: «Не убий». Настало время действоватьпротив этой заповеди. Мы должны убивать.— Надеюсь, ты приехал не для того, чтобы сделать меня соучастником своих преступлений?— Если бы царь повел мое войско, я бы помолодел на двадцать лет.— Твое войско? Неужели ты собрал войско? — удивленно спросил царь.— Да, великий государь.— Где же оно находится, твое войско?— Здесь, на Севане.— На Севане? — еще больше удивился царь.— Да, государь...Царица, присутствовавшая при этом разговоре, перебила:— Я смотрела с башни, когда ваш плот подплывал к острову. С тобой было не большедвадцати человек. Когда же прибудут остальные?— Мое войско состоит из этих двадцати человек. Больше я не мог собрать, — ответил князь.— Ты болен, князь Марзпетуни? — спросил царь, пристально посмотрев на него.— Может быть, ты полагаешь, что я сошел с ума? — улыбаясь, заметил князь.— Да, мне так кажется, — ответил серьезно царь. — Ты говоришь, что твое войско состоитиз двадцати человек, и мечтаешь, чтобы царь встал во главе этого войска. Что это — насмешка?— Боже упаси! — с чувством сказал князь.— О каком же войске ты говоришь?— Об этих двадцати воинах. Они и есть все мое войско и моя армия.Царь с царицей изумленно переглянулись, как бы спрашивая, не сошел ли в самом делекнязь с ума.Марзпетуни догадался об их мыслях и с горькой улыбкой сказал:— Вы имеете право считать меня безумцем. В это тревожное время, когда могущественныекнязья с тысячами воинов заперлись в своих замках, может показаться безумием воевать противарабов с двадцатью воинами. Но я делаю это, чтобы заклеймить позором тех князей, которыеговорят от лица армян, кичатся своей родовитостью, а в минуту смертельной опасности неударили палец о палец, чтобы помочь родине.— Если твое смелое начинание увенчается успехом, это право останется за тобой, — сказалцарь. — Но что могут сделать двадцать человек перед грозной вражеской силой?Каждый из моих двадцати воинов может поразить двадцать арабов. Если мы не сможемвоевать с большим войском, мы будем разбивать отдельные отряды и постепенно ослаблятьврага.— Немного пользы принесешь ты этим родине!— Всякое большое дело начинается с малого.— Итак, ты надеешься в конце концов победить?— Или победить, или погибнуть. Я не могу сидеть в крепости и заботиться только о своейбезопасности, когда царь, оставя столицу, монашествует на Севане, католикос, потеряв свойпрестол, странствует по стране, а народ тысячами гибнет от рук ненасытного врага... Зачем мнежить, если мои братья умирают? Чтобы оплакивать их потерю? Это достойно женщины; номужчина, чья рука еще может держать меч, чей голос может греметь в поле...Царь был взволнован, ему хотелось обнять и расцеловать храбреца и сказать: «Как счастливты, князь Геворг, что можешь воевать как простой воин за свою родину. А я лишен даже этогоутешения...»— Зачем же ты приехал на Севан? — спросил царь, сдерживая волнение.— Хочу перед походом получить разрешение и благословение государя.— Мой храбрый и верный князь! Ты даже славу не хочешь стяжать без благословения своегогосударя. Ты был достойным моим соратником, а я, увы... недостойным царем...— Не говори этого, государь. Судьба может запереть льва в клетку, но она не в силахразбить его сердце и мощь. Живи здесь, пока твой слуга не отрубит рук, выковавших эту клетку.— Мой храбрый, мой благородный князь, эту клетку выковали... — Он хотел сказать:«Такие руки, что, отрубив их, ты причинил бы мне вечное горе». Но он прервал свою речь ибыстро встал с места. — Где твои храбрецы? Пойдем к ним. Такие герои достойны, чтобы царьсам пошел им навстречу. — Сказав это, он вышел из комнаты.Князь последовал за ним. Привратник по другой дороге побежал к подворью, чтобысообщить отряду о приходе царя. По приказу сепуха Ваграма дружинники сейчас жевыстроились на поляне, осененной деревьями.Царь и князь спускались с холма. Когда они подошли к храму богородицы и свернули кполяне, воины обета в один голос крикнули: «Да здравствует царь!»Этот возглас потряс царя. Как давно он не звучал в его ушах, как давно ничто ненапоминало ему, что он армянский царь, глава армянских князей, что в этой стране есть ещелюди, которые ему верны и которыми он может повелевать...Монашеское окружение, повседневные церковные службы — он почти всегда присутствовална них, — однообразная и мирная жизнь острова и тяжелые печали заставили его забыть обовсем, убили в нем все живое. Ему казалось, что весь мир дремлет, как Севан, что смертьраспростерла свои крылья над всей Арменией.Возглас воинов обета вывел его из оцепенения. Живительная дрожь пробежала по его телу.Душа и сердце наполнились чувством гордости. Вместе с царем на острове находилось околоста воинов, опытных, храбрых солдат, но все они, оставаясь без дела и посещая церковныеслужбы, забросили свое оружие. Он видел их каждый день сидящими перед кельями илибродящими по берегу с сетями в руках. Это не возмущало его и казалось естественным. Но когдаперед ним предстал вооруженный отряд воинов, готовый к бою, он словно ожил. Ускорив шаг,царь подошел к воинам.— Здравствуйте, мои храбрецы! — воскликнул он, и отряд снова загремел:— Да здравствует царь!Сепух Ваграм, выступив вперед, снял шлем и низко поклонился. Царь протянул руку, теплоприветствуя его. За сепухом последовал начальник крепости Мушег, к которому царь тожеобратился с милостивым словом. Шагнул вперед и князь Гор. Царь, увидя его, воскликнул:— И ты здесь, мой дорогой Гор? И ты в отряде самоотверженных смельчаков? — С этимисловами царь раскрыл объятия и сердечно расцеловал юношу.— Кому же ты поручил защиту своей невесты, Гор? — улыбаясь, спросил царь.— Ее собственному бесстрашию, — ответил, краснея, юноша.— Да, отец твой мне все рассказал. Ее защите поручен Гарни. Сюнийская княжна достойнаэтой чести. Когда мужчины сражаются в поле, женщины должны защищать крепости. Мнегорько, что армянская земля дала только двадцать воинов, но мне радостно, что к этим двадцатихрабрецам примкнула одна женщина, и она — моя приемная дочь и невеста Гора. Будь достоинсвоей невесты, мой храбрец! — Сказав это, царь подошел к остальным, со всеми поговорил, всехобласкал, а затем, обратившись к Марзпетупи, предложил ему взять половину воинов,находившихся на Севане.Князь отказался от предложения царя, не желая уменьшать число его телохранителей.— Мы можем отойти в минуту опасности, — сказал он. — Но царю уходить некуда. Я немогу взять ни одного воина.Царь воздал должное заботливости своего соратника и друга. Обращаясь к нему и к сепухуВаграму, он сказал:— Князья опозорили и покинули меня. Поэтому я приехал на Севан как добровольныйпленник. Если ваше начинание увенчается успехом и вы сможете стереть пятно, котороеналожили на наше знамя вероломные князья, я выйду из моего заточения и поведу вас впобедоносный поход. С этого дня я передаю свое знамя вашему отряду. Пусть оно воодушевляетвас и напоминает, что царь живет узником на Севане...Сказав это, царь приказал телохранителям принести знамя.Воцарилось глубокое молчание. Воины с благоговением ждали возвращениятелохранителей.Когда показалось знамя, все сняли шлемы и вновь воскликнули: «Да здравствует царь!»Царь принял знамя из рук воинов и, передавая его Марзпетупи, сказал:— Вместе с этим знаменем я даю тебе право действовать от моего имени. Пусть это знамянапоминает о том, что я незримо присутствую в твоем отряде.Затем все воины были приглашены к царскому столу.На следующий день отряд уехал, увозя с собой царское знамя, благословение царя, царицы ивсего духовенства.В Цамакаберде воины обета сели на лошадей и двинулись по направлению к Араратскойдолине. Их целью было разбивать отдельные отряды Бешира, которые разоряли беззащитныедеревни и села. Взятие Бюракана придало арабам смелость и разожгло их страсти. Онибесчинствовали, твердо уверенные в том, что армянские князья не выйдут из своих замков и небудут подвергать опасности свою жизнь ради спасения жизни и имущества крестьян.Едва только отряд князя миновал реку Раздан, как навстречу им попалась большая толпабеженцев.— Откуда вы и куда? — спросил их князь.— Из крепости Гех, господин, — ответил рослый предводитель. — Идем укрыться вСюнийских горах.— Одни направляются в Гех, а другие бегут оттуда? Что случилось? Кто угрожает крепости?— Бешир, господин мой.— Кто сказал вам?— Из Двина нас известил надзиратель патриарших покоев.— Почему же вы бежите? Крепость Гех достаточно сильна.— Сильна, но в ней нет войска.— Если все разбегутся, войска у вас, конечно, не будет. Немедленно возвращайтесь, иначе явас всех предам мечу!Предводитель посмотрел на своих товарищей. Женщины, приоткрыв покрывала, не сводилис князя глаз. Дети испуганно прижимались к матерям.— Возвращайтесь! — повторил князь. — Ваше место на стенах Геха.Беженцы стали умолять князя разрешить им продолжать свой путь, но Марзпетуни былнепреклонен.— Господин, ты предаешь нас Беширу. Через несколько дней он возьмет крепость, —сказала какая-то старуха.— Я не допущу, мать, чтобы Бешир дошел до Геха. Но если тебе суждено умереть, то лучшеумереть в своем доме, чем на чужбине.— Я беспокоюсь не за себя, а за молодых.— Молодые защитят себя сами.Князь приказал предводителю беглецов повернуть назад и, обращаясь к своему отряду,сказал:— Мы проводим этих несчастных до подножья Геха, а затем продолжим свой путь.На следующий день к вечеру князь и его воины расстались с беженцами у подножья Геха.Отряд направился дальше, по дороге к Двину. Темнело. Князь и сепух решили не уходить далекоот границ Геха. Поэтому они поднялись на невысокий горный хребет, покрытый лесом икустарником. Здесь им попалась на глаза укромная ложбина, осененная деревьями, где и решенобыло переночевать. Некоторые из воинов занялись приготовлением ужина, другие пошли заводой. Не найдя на склонах горы родника, они спустились в долину, чтоб набрать воды изпротекавшей там речки. Это был один из притоков Веди, который, журча, бежал с высот Геха. Нолишь только воины вышли из кустарников, их взору предстали многочисленные шатры, разбитыеу подножья ближайшей горы. Тут и там горели костры. Это был стан арабов.Воины вернулись и сообщили об этом князьям.— Арабы идут на Гех, — сказал сепух.— Несомненно, — подтвердил Марзпетуни.— Что нам делать?— Неужели тебе не ясно?— Мы должны помешать, но...— Поужинаем и приступим к делу, — решительно сказал князь и уселся на траве, где былприготовлен скромный ужин. Ужинали вместе, так как между ними не было князей и слуг. Всебыли братья, воины одного и того же креста и знамени. Они поужинали севанской рыбой,вареным мясом и сыром.Во время еды царило молчание. Все думали о предстоящем сражении.После ужина князь Геворг поднялся с места и сказал:— Дорогие мои храбрецы! Бог предал врага в наши руки, надо этим воспользоваться. Ещедо рассвета мы нападем на него. Это решено. Ложитесь и отдыхайте. А я и сепух Ваграм пойдемобследовать местность и стан противника, затем поднимемся в Гех за помощью.— Отец, позволь мне следовать за тобой, — попросил князь Гор.— Нет, дитя мое. Ложись отдыхать. Воин должен быть со своими товарищами, — сказалкнязь строго, давая понять сыну, что у него нет никаких преимуществ перед другими и что ондолжен подчиняться отцу так же, как все его товарищи.Гор, улыбнувшись, покорно склонил голову.Князь и сепух направились в сторону вражеского стана.Лощина, в которой были разбиты шатры неприятеля, находилась между тремя высотами: насевере подымались склоны Геха, на западе простиралась горная цепь, где расположились воиныобета, восточную часть закрывали холмы, а с юга открывалась долина Веди, по которойпротекала река того же названия.— Если мы нападем с этой стороны, — сказал князь, показывая на северную частьдолины, — противник вынужден будет бежать на юг. Мы должны застигнуть его врасплох. Надоиспугать врага и не позволить ему прийти в себя. Иначе даже самое слабое сопротивлениеможет испортить все дело.— Главное — достать факелы. Как только мы подожжем один-два шатра, ужас овладеетарабами, — добавил сепух. — Этим займутся жители Геха. Наши воины будут сражаться.Долго совещались князь и сепух, затем, еще раз обследовав местность, вернулись к отряду.Воины уже спали, но некоторые из них, заслышав шаги, вскочили с места. Князь Геворг, увидясладко спавшего Гора, невольно остановился перед ним. Луна, просвечивая сквозь листвудеревьев, освещала его прекрасное юное лицо. Он улыбался во сне. Медные латы покрывали егокрепкую грудь и спину. Из-под шлема выбились пышные волосы, обрамлявшие лоб и шею.Выложенный серебром выпуклый щит, который он даже во сне держал в левой руке, светилсяпод луной мягким светом.Князь долго смотрел на сына. Родительское сердце его словно только что пробудилось отдолгого сна. Тоска стеснила ему грудь. «Быть может, мое начинание не угодно богу. Быть может,он возгневается на меня за дерзкое намерение напасть на мирно спящих людей. Быть может,чтобы наказать меня, он пронзит мечом араба сердце моего сына, и я навсегда лишусь его,единственного утешения моей жизни... Я увижу его окровавленное лицо с застывшей улыбкойна прекрасных устах. Его чудные глаза навсегда закроются... Нет, это невозможно! Какой богзалечит тогда мою рану? Что я скажу его матери, как покажусь ей на глаза? Не безжалостный лия варвар: зачем я не запретил ему ехать? Разве отряд не мог обойтись без его помощи? Разве егодело нельзя было возложить на какого-нибудь простого воина? Зачем я решил погаситьпоследний светоч дома Марзпетуни?.. Нет! Он должен уехать отсюда, или мы должны отложитьпредстоящее сражение...»Подобные мысли волновали Марзпетуни, когда сепух, подойдя к нему, положил своюсильную руку на его плечо.— Мы опаздываем, князь. Не томись: у всех воинов такие же матери, как у князя Гора.Пойдем!Слова сепуха потрясли князя. Он пришел в себя и сказал:— Пойдем! Пусть они прославятся, как матери святых мучеников!Князь должен был подняться на Гех, чтобы взять оттуда людей, а сепух — спуститься вселение Веди, а если бы это не удалось, пройти в Черманис и там собрать народ. Их целью былодобыть не воинов, а толпу, которая своими криками могла бы нагнать ужас на врага. У речкиЧигин они расстались. По дороге в крепость князь снова вспомнил о Горе, но на этот раз не какслабый отец, а как воин, горячо любящий свою родину.«Бесчисленное множество таких юношей, как он, уже стало жертвой вражеского меча. Иэто произошло потому, что каждый князь, заботясь о защите своего рода и щадя жизнь своихблизких, избегал участия в общем деле.Народ стал жертвой той робости, которая час назад охватила мое сердце. Но я принесвсенародное обещание, я дал грозную клятву, как могу нарушить ее?.. Мой Гор не будет житьвечно. Рано или поздно смерть закроет ему глаза. Может случиться, что он умрет под моейкровлей от тайного удара злого изменника. Разве не лучше, чтобы он принял смерть на полебитвы, погибнув за родину? Чтобы вместо бесславной кончины он заслужил мученическийвенец? Почему не утешить себя мыслью, что я пожертвовал родине самое дорогое в жизни... Инаконец, неужели моя Гоар, если узнает о смерти сына, не найдет в себе мужества сказать, какдревняя эллинка: «Я для того и родила его...»Князь так увлекся этими мыслями, что не заметил, как поднялся на склон Геха и доехал докрепостных стен. Не найдя около ворот колотушки, он поднял огромный камень и ударил пообитым железом воротам. Ворота загремели, но из башни никто не откликнулся. Князь ударилопять, и только тогда послышался чей-то хриплый голос.— Откройте! Не время спать, глупцы! Враг у ваших ворот, — крикнул князь.Голос Марзпетуни был знаком караульным. Они побежали к начальнику крепости, которыйпоспешил открыть ворота. Въехав в крепость, князь сейчас же приказал трубить тревогу иподнять жителей.— Что случилось, господин мой? Неужели враг уже подходит? — с тревогой спросилначальник.— У меня нет времени говорить с каждым в отдельности. Пусть сюда соберется весь народи выслушает мою речь, — ответил князь.По приказу начальника воины сейчас же протрубили тревогу. Жители в ужасе вскочили ивысыпали на улицу. Через полчаса все население Геха, вместе с женщинами и детьми, собралосьна крепостной площади. Многие были вооружены мечами и копьями. Пришли и воины,охранявшие крепость. Князь приказал зажечь факелы. Затем, поднявшись на большой камень,заговорил:— Сегодня я возвратил в Гех множество людей, бежавших отсюда. Они, должно быть,рассказали, что по приказу государя мы идем на арабов, которые сейчас расположились лагеремв долине Веди. Завтра враг должен напасть на вас, но я решил неожиданным ударом этой женочью разгромить его. Вы должны нам помочь в этом деле, и победа будет на нашей стороне. Впротивном случае Гех завтра же превратится в развалины.— Мы не можем ничем помочь! Мы бессильны, у нас нет воинов! — закричали со всехсторон.— Замолчите и выслушайте меня, — приказал князь.Все умолкли.— Я не требую от вас ни войска, ни оружия. Мне нужно, чтобы все, кто находится здесь,последовали за мной и, взобравшись на холмы, окружающие долину, вместе с нашими воинамиподняли громкий крик. А если найдется среди вас несколько храбрецов, которые захотятудостоиться благодарности царя и царицы, они подожгут факелами вражеские шатры. Сражатьсябудут мои воины, а добыча достанется вам.Речь князя подействовала на жителей Геха. Несмотря на робкий протест некоторых, егопредложение было принято. Надежда получить благодарность царя за поджог шатроввоодушевила многих. Сейчас же организовались отряды. Те, у кого не было оружия, вооружилисьтопорами и лопатами. Стражи приготовили факелы. Некоторые взяли с собой в глиняных мискахи маленьких бурдюках смолу. Все бесшумно вышли из крепости и последовали за княжескимконем.Решено было идти тихо и осторожно. Князь ехал медленно, чтобы вернуться на местоодновременно с Ваграмом. Но каково было его изумление, когда, доехав до стоянки воиновобета, он увидел, что сепух давно ждет его и огромная толпа, приведенная им из Веди иЧерманиса, уже заполнила рощу на склоне горы. Все пришельцы разделились на три группы ирасположились на косогорах. Люди с факелами должны были незаметно подойти к шатрам иждать сигнала к нападению. Первый шатер подожжет сепух. После этого толпа поднимет крик, авоины обета начнут бой, стараясь обратить врага в бегство.Ночь близилась к концу. Утренняя заря уже вставала на востоке, и мрак рассеивался. Лагерьарабов был погружен в глубокий сон. Огни давно погасли, движение и шум умолкли. Не былослышно даже шагов караульных. По-видимому, они совершенно не опасались нападения армян.Да и кто бы осмелился нарушить покой стана в тысячу человек? Даже перед шатром Беширасладко спали стражи, и, вероятно, им снилось взятие крепости, резня населения и прекрасныеармянские пленницы.Вдруг в долине загремел голос Марзпетуни:— Вперед, мои храбрецы! Бог с нами!— Да здравствует царь! — крикнули воины и бросились на врага.На холмах и косогорах толпа подняла дикий рев, эхо загремело в долине. Вспыхнули шатры.Арабы в ужасе выскочили из своих палаток. Смятение охватило лагерь. Свет горящих шатровозарил холмы и толпы народа на них. Своим криком и беспорядочным движением толпасоздавала впечатление спускающихся с гор огромных полчищ. Арабы, решив, что они окруженымногочисленным войском, бросились бежать к выходу из долины. Каждый думал только о себе.Имеющие лошадей мчались верхом, пешие бежали вслед за ними. Все были с обнаженнымимечами, но никто не бился; каждый держал щит над головой и старался спастись от ударов.Разъяренный Бешир вскочил на коня и старался криками привести в порядок войска. Но егоникто не слушал. Во мраке невозможно было отличить армян от арабов. Беширу казалось, чтогигантская сила сжала лагерь в тиски. Со своими телохранителями он принялся отражатьнападающих на его шатер, среди которых был и Гор. Храбрый княжич, желая получить самыйдорогой из трофеев, решил во что бы то ни стало пробиться к шатру военачальника. Огромногороста араб, подняв меч, уже готовился опустить его на голову юноши, когда князь Марзпетуни,не спускавший глаз с сына, крикнул:— Несчастный! Кого ты разишь?Затем с такой силой ударил стальным мечом в покрытую броней спину Бешира, что тот,зашатавшись, упал с лошади. Князь наехал было на него, но телохранители Бешира вырослиперед ним, и он вынужден был направить против них удары своего меча. А Бешир, несмотря насвой огромный рост, ловко выскользнул из толпы воинов и ускакал на коне одного из своихтелохранителей. Арабы, при виде бегства своего начальника, тоже бросились наутек. Все думалитолько о своем спасении.Увидя это, ревущая на холмах толпа бросилась за бегущими. Даже некоторые из воиновобета пострадали от их мотыг и топоров.Победа была полной.Под утро, вернувшись назад, преследователи с удивлением увидели, что вся долина покрытавражескими трупами. Они не могли поверить, что это дело их рук. Князь собрал воинов, чтобыподсчитать свои потери в этой неравной битве. Он с болью заметил, что не хватает трех человек.Они пали в бою. Но все же победа была такой большой и славной, что потеря трех героев непричинила ему тяжкого горя. Князь с сепухом и Гором разыскали убитых и приказали уложитьих в одном из шатров. Затем князь распорядился, чтобы толпа собрала добычу, а трупы засыпализемлей.Следя за этой работой, князь Геворг обратился к сепуху:— Помнишь, Ваграм, что ты сказал в Гарни?— Что именно? — спросил сепух.— Ты сказал: «Один цветок не делает весны».— Да, помню.— Ну как? Принес цветок весну?— Благословен бог, да! — ответил сепух, и улыбка заиграла на его широком лице.