Зеленый побег высохшего ствола
После отъезда князя Марзпетуни царицей овладело странное безразличие. Приближенныекнягини не могли понять, что случилось с ней. Раньше она неусыпно заботилась об охранекрепости, наблюдала за подготовкой к обороне, проверяла караульные посты, посещала военныеучения. Она думала о безопасности крепости даже тогда, когда ей ничто не угрожало. Теперь же,когда востикан уже захватил Двин и мог каждую минуту напасть на Гарни, она предаласьполному бездействию. Отчаяние сломило царицу. Раньше она ждала возвращения царя инадеялась, что восстание Амрама произведет благоприятную для нее перемену в государстве. Новести, привезенные Марзпетуни, разбили эти надежды. Если Ашот Железный пал духом и бежалот своего народа, ей ли противиться дольше? Она походила на утопающего, который, устав отдолгой борьбы с волнами, отдается наконец воле течения.Во время пребывания Марзпетуни в Гарни царица одобрила его решение, но сделала этокак-то равнодушно, без должного внутреннего воодушевления. Жизнь потеряла для нее всякийсмысл. К чему ей брать на себя новые заботы и горести? Пусть свершится то, что должносвершиться: человеческая рука не может изменить судьбу, предначертанную рукою всевышнего.Так думала царица и уединялась в своих покоях или же одиноко ходила по террасе летнегодворца Трдата.Начальник крепости Мушег и князь Гор между тем готовились к защите крепости. Ониработали не покладая рук.Царица смотрела с холодным безразличием на все это и спрашивала себя: «Зачем люди такцепляются за жизнь? Сколько дней в своей жизни они могут быть счастливы? Разве в концеконцов не смерть предел всему?..»Однажды лунным вечером, когда она задумчиво сидела на террасе, какой-то шорох улестницы привлек ее внимание. Она поднялась со скамьи и посмотрела вниз. Узкая тропинка,пробитая в скалах, спускалась к небольшой площадке, большую часть года покрытой зеленью.Вокруг росли старые ивы, которые защищали ее в солнечный день своей тенью. Невдалеке билпрозрачный ключ, орошавший ивы. Он падал, журча, со скалистых высот в протекающую поущелью реку Азат. Кто знает, быть может, еще по приказу первой владелицы дворца, армянскойцаревны Хосровдухт, эта площадка была превращена в место для прогулок. Возможно, чтоцаревна проводила здесь одинокие часы своих девичьих мечтаний. Может быть, здесь онастрадала от роковой любви, которая приговорила ее к вечной девственности?.. ЦарицаСаакануйш очень любила сидеть у этого места и беседовать с приближенными, а иногда вкушатьзавтрак на открытом воздухе.Чья-то тень промелькнула около террасы, потом человек свернул к тропинке, ведущей вниз.Царица удивилась, увидя, что это была юная девушка, вероятно, обитательница замка и, судя пошелковой накидке и вышитому покрывалу на голове, из-под которого при лунном свете сверкалзолотой обруч, княжна. Но кто она и зачем спешила к скалистой площадке?Царица не разглядела лица, так как девушка проскользнула мимо, как серна. Может быть,это страдающая от тайных печалей молодая женщина, которая хочет броситься в ущелье? «Неодна же я несчастна на свете», — подумала царица и поспешно направилась к лестнице.Она хотела позвать прислужниц и послать их вслед за незнакомкой. Но потом, подумав, чтоэтим может ускорить развязку, решила пойти вслед за ней сама. Она быстро спустилась поступеням и осторожными шагами направилась к площадке.Несмотря на конец осени, мягкий теплый день сменился приятным вечером. Небо былоясное и звездное. Луна ярким светом озаряла склоны Геха и Гарнийское ущелье, не давая скалами утесам скрывать в своей тени воды Азата. Ночь была волшебно хороша. Но внимание царицыбыло всецело поглощено загадочной девушкой, которая скрылась в темноте. Не успела царицадойти до середины тропинки, как до нее донесся шепот.«Значит, незнакомка не собиралась броситься с обрыва...» Царица замедлила шаги, онапоняла, что присутствует при тайном свидании. «Идти вперед или вернуться? — подумала она иостановилась. — Посмотрим все же, кто это и о чем они говорят», — шепнуло на ухо женскоелюбопытство, и царица прошла вперед. Неслышно дойдя до ивы, густые ветви которой скрывалиее от беседующих, Саакануйш присела на уступ скалы.Как велико было ее изумление, когда она различила голоса молодого князя Гора и княжныШаандухт. Они любили друг друга, царица знала об этом; знали и другие обитатели замка. Ноцарица никак не могла предположить, что они назначают друг другу тайные свидания! Это дотакой степени возбудило любопытство Саакануйш, что она решила подслушать влюбленных.«Вероятно, им надо сообщить друг другу важную тайну», — подумала она.Мы оставим здесь царицу и познакомимся с княжной Шаандухт. Кто же была эта девушка,имя которой мы упомянули в начале нашего рассказа?Двоюродная внучка царя, дочь великого князя сюнийского — Васака, Шаандухт послесмерти отца вместе со своей матерью-княгиней жила при дворе Ашота Железного. Нескольколет назад халиф, отозвав востикана Юсуфа, назначил наместником подвластных ему армянскихобластей некоего Нсбука, который был слабее и покладистее своих предшественников. ВостиканЮсуф после казни царя Смбата, захватив крепость Ерынджак, отдал ее вместе с областьюГохтан арабскому эмиру. Когда же на место Юсуфа был назначен Нсбук, сюнийские князьярешили, что настал удобный момент освободить свою вотчину. Все четыре брата: Васак, Саак,Смбат и Бабкен, объединившись, напали на эмира. Во время боя сюнийские войска разбилиарабов. Но эмир подкупил скифских воинов, которые пришли помочь армянам, и они убиликнязя Васака. Все три князя сейчас же оставили поле битвы и, взяв тело своего любимого брата,вернулись в Гегаркуник, где и оплакали его великим плачем.Услыхав эту весть, царь Ашот и царица Саакануйш глубоко опечалились. Царь, который былк князю Васаку так несправедлив, что даже в свое время заключил его в крепость Каян, страдалеще и от угрызений совести. Он вспомнил все добро, сделанное князем Васаком, егопосредничество, благодаря которому он помирился с Ашотом Деспотом, услуги, оказанные имцарскому престолу, и свою черную неблагодарность за все это. И царь решил искупить свойгрех: он сделал дочь Васака Шаандухт приемной дочерью и вместе с матерью, княгинейМариам, взял на свое попечение. С тех пор княжна жила во дворце как царевна, а царь и царицалюбили и лелеяли ее, как родное дитя. Княжну Шаандухт любили и все дворцовые женщины. Нобыл еще некто, души не чаявший в ней. Это сын Геворга Марзпетуни, князь Гор. Как началась ихлюбовь, никто не знал. Этого не знали даже они сами.Гор впервые увидел черноглазую, кудрявую, красивую и живую девочку во дворцеЕразгаворса, когда ее только что привезли из Сюника. Он полюбил ее как сестру с первой жевстречи и так назвал ее. Шаандухт, у которой не было брата, с удовольствием выслушала этонежное обращение и охотно признала своим братом единственного наследника Марзпетуни,стройного красавца Гора. Они считались назваными братом и сестрой и были украшениемдворца. Но при дворе, несмотря на их невинную дружбу, предсказывали, что придет день, когдаони назовут друг друга более ласковыми и нежными именами. Это предсказание радоваломатерей, так как ни княгиня Гоар не могла выбрать лучшей невесты для своего Гора, нисюнийская княгиня — лучшего жениха для дочери. Но все же никто из них не хотел, чтобы этастрасть разгорелась раньше времени.
Особенно строг был князь Геворг. Он требовал, чтобы его Гор, прежде чем жениться, сталвоином, слугой отечества и человеком чести. Поэтому, помимо сурового воспитания, которое ондал сыну, князь заставлял его выполнять службу простого воина. Гор мужественно и без ропотаподчинялся всем указаниям отца, как повелению бога. Поэтому он никогда не сидел без дела. Новсе же это не помешало юным сердцам сблизиться и убедиться в том, что они созданы друг длядруга.Давно уже их взгляды перестали быть невинными, давно уже в них сверкали искры любви,которые жгли и палили их сердца. Впрочем, во дворце этого не замечали еще. Но когда благодарязлосчастным обстоятельствам царская семья переехала в Гарни, а князь Геворг отправился в Утик, для юной четы настали счастливые дни. Оба они жили сейчас в замке. Несмотря на то чтоГор большую часть дня проводил вне крепости, он находил время для посещения дворца. Ончасто, без достаточной к тому причины, бывал у царицы или у сюнийской княгини, надеясьвстретить там Шаандухт, а когда ему это не удавалось, огорчался. Царица видела эти тайныепереживания и молча забавлялась. Иногда она шутя напоминала юноше о Шаандухт. Гор краснели опускал голову, как стыдливая девушка. Он не осмеливался открыто признаться в своихчувствах.Вот почему царица так изумилась, когда, дойдя до площадки, узнала голоса Гора иШаандухт.О чем беседовали влюбленные?— У меня подкашивались ноги, когда я шла сюда, — говорила Шаандухт. — Я никогда такне боялась.— Почему? Разве ты совершила преступление?— Конечно. Всякое дело, которое совершается тайно, — преступление. Я хотела пройтимимо террасы так, чтобы царица-мать не заметила меня.— Царица? Разве она в летнем дворце?— Да. Она сидела на скамье грустная и задумчивая. Почему она так грустит, Гор? Сердцемое сжимается каждый раз, когда я ее вижу.— Сам не знаю. Говорят, у нее какое-то горе, но его скрывают от нас.— Никто не скрывает. Что может быть ужаснее, чем слепота отца и брата, смертьнесчастной матери...— Конечно, нет ничего тяжелее.— И быть может, это — самое ужасное...«О, как невинны, как счастливы вы, дорогие дети! Только бы вам не знать никогда такогогоря...» — прошептала царица, прижимая руку к сердцу.— Сердце мое ликует, когда вижу тебя, — продолжал Гор. — Самая большая слава не можетсравниться с той радостью, какую я испытываю в эту минуту. Но если ты так волнуешься, я готовотказаться от этой встречи.— Отказаться? Но разве я могу? Разве у меня хватит терпения? С того дня, как ты сталработать в ущельях, я почти не вижу тебя. Ты рано утром уходишь из замка и возвращаешьсятолько вечером. Когда же и где мне видеть тебя? Каждый день я поднимаюсь на башню замка и,стоя там, часами смотрю вниз на ущелье, где ты работаешь вместе с воинами. Я напрягаюзрение, стараюсь увидеть тебя, но еле различаю перо и серебряное украшение на твоем шлеме,которое блестит на солнце. О, как мне хочется в эти минуты стать птицей и полететь к тебе,чтобы только посмотреть на тебя... отереть рукой твой разгоряченный лоб... Но к тебе летитлишь моя душа, а я остаюсь, запертая в башне, как птичка в клетке... Тяжело, Гор... Говори,почему ты замолчал?— Говори ты, моя прекрасная Шаандухт, говори только ты! Твой голос приятнее журчанияручья, приятнее, чем утренняя соловьиная песня...— Я больше не в силах была терпеть. Это очень мучительно, потому и решилась на этотсмелый шаг... Прости меня, Гор, если я поступила слишком смело. Ты не знаешь, как много явыстрадала...— Простить? Разве любить — это преступление? Ты послушалась своего сердца.— Вот уже несколько дней я вижу, что, возвращаясь из ущелья, ты поднимаешься на скалы ичерез эту площадку проходишь к нашей башне. В это время я уже бываю в опочивальне и смотрюсквозь узкое окно на тебя.— И видишь, как я, подняв голову, замедляю шаг...— Но, к сожалению, окна замка так узки, что высунуть голову невозможно; вот почему уменя возникла дерзкая мысль — дождаться тебя здесь.— А прислуга?— Меня никто не видел. Я спустилась по потайной лестнице.— И пришла сюда одна? О, как ты добра!.. Как я тебя люблю!..Сказав это, Гор хотел привлечь к себе Шаандухт, но она взяла юношу за обе руки и, нежноотведя их, сказала:— Нет, мой дорогой. Знатные юноши не так защищают любимых девушек...— Шаандухт!..— Мы одни, и ты должен меня защитить от себя.— О, как ты строга и сурова!— Я пришла сказать тебе одно только слово, в присутствии других я не смею об этомговорить... И сразу должна вернуться.— Ах, как бы я хотел, чтобы на твоем пути выросли сейчас горы!— Одно только слово... Я пришла попросить, чтобы ты перед закатом солнца возвращалсядомой на час раньше и я могла каждый день с балкона посылать тебе привет.— И всего лишь?— Да... до тех пор, пока ты не закончишь свои работы и не вернешься в замок.— О, они никогда не кончатся, пока Шаандухт в крепости Гарни.— Не понимаю.— Я трепещу за тебя, за твою безопасность.— Так же, как и за всех тех, кто находится сейчас в крепости.— Нет! О других я думаю иначе, чем о тебе... Да что тут говорить...— Говори!..— Моя бесценная княжна! Если вражеские полчища, окружив Гарни, не найдут ни одноговыступа, чтоб взобраться на скалы, если под их лестницами и деревянными башнямиразверзнется земля, если на врага польются огненные потоки смолы, если арабы месяцами будутосаждать нашу крепость и все же не смогут ее взять, — знай... Гарни стал непобедимымблагодаря сюнийской княжне. И многие здесь будут обязаны своей жизнью моей невесте...— Что это значит, Гор? Я тебя не понимаю.— Пока ты в Гарни, у Гора нет покоя. Эти могучие горы кажутся мне рыхлыми,выстроенные Трдатом мощные стены — хрупкими, наши глубокие ущелья — долинами,доступными каждому. Количество крепостных войск мне представляется ничтожным, храбростьвоинов недостаточной, начальник крепости — бездеятельным. Вот почему я не имею покоя ниднем, ни ночью, работаю сам и заставляю трудиться других. Мысль, что Шаандухт находится вГарни и что надо защитить ее драгоценную жизнь, наполняет меня мужеством. Когда я нарассвете выхожу из крепости, я чувствую в себе какую-то непобедимую силу, неиссякаемуюэнергию. Я прихожу к месту работ гораздо раньше остальных. Проверяю, исследую все лазейки,которыми может воспользоваться враг, и стараюсь превратить каждую из них в рвы и пропасти.Мне хочется вдвойне укрепить стены Гарни, еще выше поднять бастионы и башни, чтобы сделатьих совсем недосягаемыми. Если ты обойдешь нашу крепость и сторожевые посты, то увидишь,как много сделано для их укрепления. И все это для тебя, моя бесценная, моя прекраснаяШаандухт!Сказав это, юноша взял руку любимой девушки и с благоговением прижал к своим устам.Она не противилась.«Только для тебя... бесценная Шаандухт». О, как вы счастливы... — прошептала царица, ислезы покатились по ее бледному лицу.— Но почему только для меня? Ведь в замке живет царица, наши матери, другие княгини икняжны. Наконец, в Гарни так много народу... — заметила княжна улыбаясь.— Да, жизнь их всех мне дорога. Даже последняя крестьянка, как родная сестра, имеетправо на мою защиту, но никто не может вложить в мою душу той силы, которая делает менянепобедимым. Это то, что превращает простого смертного в героя, а воина в богатыря. Для моейцарицы я могу быть самоотверженным подданным, для родины — бесстрашным воином. Но длятебя... не знаю, как назвать себя... Для тебя я не пожертвую собой. Нет, конечно, пожертвую,даже душу предам геенне, если это надо... Но я не могу умереть, потому что должен жить,чтобы защищать и оберегать тебя. Мне кажется, что даже полчища арабов не могут вырвать тебяиз моих объятий. Когда я думаю, что Шаандухт здесь, в Гарни, и что она надеется на моюзащиту, — львиная сила рождается в моем сердце. Мне кажется, я разрушу все препятствия,раскрошу скалы и утесы, если осмелятся запретить мне защищать тебя. Да, я хочу жить толькодля тебя и люблю всех только ради тебя.— Только ради меня? О Гор, я не хочу, чтобы ты так говорил. Неужели ты был бы каким-нибудь жалким созданием, если б меня не было?..— Ах, нет, я не то хотел сказать...— А что?— Я хотел сказать, что твоя любовь удваивает во мне и желание жить, и бесстрашие, и силусердца, и любовь к братьям своим и к родине. Когда я думаю о тебе, мир становится светлее,солнце пламенней, луна ярче... Ты для меня все: и жизнь, и богатство, и сила, и слава...— О, довольно!.. Больше я не хочу слушать... Какой злой дух привел меня сюда, чтобырастравлять мои раны?.. — прошептала царица и, поднявшись с места, тихими шагаминаправилась к дворцу. Оттуда одна, без прислужниц, она прошла в замок и заперлась в своейопочивальне.Немного погодя расстались и влюбленные. Гор обещал своей невесте исполнить ее просьбуи возвращаться в замок до заката солнца.На царицу эта встреча произвела сильное впечатление. Вновь с мучительной силойпроснулись в ней страдания. Речи влюбленных продолжали звучать в ее ушах. Ей все казалось,что она сидит под ивой и слушает их.Она шептала слова любви, которые говорили Гор и Шаандухт.— Живите, живите друг для друга, счастливые дети, живите, ибо вы любите нежно, ибодесница господня осеняет вашу любовь... — говорила она сама с собой. — Увы... мне казалось,что нет больше любви, что она увяла, иссохла во всех сердцах, как те деревья, которые высушил,зной и не орошает ручей, не кропит роса в засуху. Так случилось с моей любовью, она высохла,омертвела... Что оставалось мне делать, как не отсечь и предать ее огню? Но вот на этомвысохшем дереве я вижу зеленый побег с ветвями и листиками... Как быть? Неужели срезать исжечь его... вместе с сухим деревом?.. О нет! Пусть живет он и крепнет, пусть его ласкаетсолнце и поит ручей, пусть засуха своим ядовитым дыханием никогда не коснется его. Пусть онрастет и зеленеет; быть может, под его сенью будут жить и крепнуть другие побеги любви. Да,любовь не умерла в мире... Но почему же тогда все как один хотят задушить это чувство в моемистерзанном сердце? Почему удивляются, что я думаю только о нем? Почему все глумятся, когдая свою жизнь вижу в нем одном, почему все хотят, чтоб солнце моего мира затмилось?.. Что мнеостается после этого, как не отчаяние? И отчаяние уже овладело мной... Вот я отдалилась отостального мира и приютилась в этих горах. Молчание и одиночество — мои единственныедрузья, безделие — мое единственное занятие... Что со мною, о боже?.. Меня ничто неинтересует, ничто не греет моего сердца... Враг дошел до моих дверей, и это меня не ужасает. Ясмотрю на мир как из гроба... Разве это жизнь?..Саакануйш глубоко вздохнула.— Не так я жила, пока он любил меня... — прошептала она и умолкла.Ее взгляд упал на окно, через которое виднелись склоны Геха, освещенные луной. Сновавспомнила она влюбленных, их беседу, слова любви Шаандухт, воодушевление Гора. Онаощутила в себе прилив юности: ведь она молода, и если б не печали, которые состарили еесердце...«Нет, так не должно продолжаться! Надо жить, хотя бы для других! Кто дал мне праволишать Шаандухт нежных услад любви или юношу Гора благ мира? Они любят и счастливы...Почему не помочь, чтобы их счастье длилось долго, долго?.. Они наши любимцы, наши дети...Да разве они одни? Сколько кругом таких же людей, которые хотят жить и наслаждатьсяжизнью. За что лишать их этого счастья? Мы судим по себе. Из-за наших личных печалей мыотвернулись от всех. Царь сидит в Какаваберде, я заперлась в замке. «Пусть враг делает чтохочет, пусть он громит и сокрушает все кругом. Но это же преступление, достойное небесногопроклятья...»Эти мысли так взволновали царицу, что она даже забыла о своем горе. Незнакомоевоодушевление вдруг овладело ею; она решила посвятить себя защите родины. Как она должнапоступить, она сама еще не знала. Царица задумалась... Вдруг лицо ее просветлело, ипрекрасные уста озарились радостной улыбкой.«Я поеду к Ашоту, согрею его в своих объятиях, воспламеню его своим дыханием. Напомнюему наше прошлое, напомню победы и славу... Я увезу его из Какаваберда и верну в столицу. Онснова станет во главе армянских храбрецов, громовой голос его навеет ужас на врага... Пустьтогда под сенью мира взойдут побеги любви. Пусть юные сердца нашей страны вкусят ихсладкие плоды. Решено. Я поеду! Кто меня может остановить? Каждый человек живет для какой-нибудь благой цели. Князь Марзпетуни воодушевлен любовью к родине. Он трудится длясохранения нерушимости престола, для благоденствия народа. Гор вдохновлен любовью кШаандухт, а меня пусть воодушевит судьба Гора и Шаандухт. Я буду жить для сердец, которыелюбят и не хотят лишаться любви...»И, встав с места, царица позвала прислужниц.— Пришлите сюда Седу, — приказала она.Вошла кормилица.— Седа, будь готова, мы завтра должны уехать.— Куда, преславная царица? — удивленно спросила кормилица.— В Какаваберд.— В Какаваберд? К государю?— Да.— Почему, царица?— Как почему? Я еду к своему супругу и государю. Разве это тебя удивляет?— Нисколько, моя царица. Бог да благословит твое желание и твой путь. Я хотела толькоспросить, почему так неожиданно?— У нас будет еще много времени для разговоров.— Что прикажешь теперь?— Распорядись, чтобы рано утром были готовы носилки с парой мулов. С нами поедуттолько две прислужницы и двое слуг. Телохранители пусть выедут из крепости на час раньше иподождут нас на дороге. Все необходимые распоряжения по замку я передам княгине Гоар. Вкрепости, кроме начальника, никто не должен знать о моем отъезде.Седа поклонилась и вышла.