О том, как открылась неверность
Царица прервала свой рассказ, желая немного успокоиться, и продолжала с оживлением:— Да, Седа, ты права. Вспоминая радостные картины прошлого, можно на время забытьгорести настоящего. Как мне дорого это прошлое... Я вспоминаю счастливую минуту, когдапредстала перед государем. Он сидел в большом зале замка, окружённый придворными икнязьями. Все ждали меня. Как только мы с отцом показались в дверях, государь направился комне и почтительно меня приветствовал. Я вспыхнула. Как ясно запомнилась мне эта минута...Отец соединил наши руки и сказал: «Вот, государь, моя дочь и твоя невеста...»Государь, радостно улыбаясь, взял мою руку, нежно ее поцеловал и повел меня к трону,около которого стояло покрытое пурпуром кресло. «Представляю вам, князья, вашу будущуюцарицу», — торжественным голосом сказал государь, и все в один голос воскликнули: «Даздравствует царь! Да здравствует царица!» Затем все князья подошли ко мне и приветствовалименя в порядке старшинства. Здесь были, Седа, все отвергнутые мною когда-то князья-женихи.О, как хотелось мне тогда быть единственной красавицей в мире, чтобы все восхищались мноюи говорили, что армянский царь выбрал себе достойную невесту!— Ты была прекрасна, как херувим.— Я радовалась, что достойна своего жениха.— Да, он говорил потом князю Марзпетуни, что считает себя счастливым, так как тыпревосходишь красотой жену Абаса. «Князь Абхазии, — говорил царь, — не может большепохваляться, что его дочь — единственное украшение армянского двора».Во время венчания епископ взял мою руку и вложил ее в руку государя. Я подняла глаза ипосмотрела на него. О, каким величественным показался он мне в эту минуту, как возвеличенабыла я сама... «Вот наконец осуществились мои мечты, и я счастлива», — думала я, и дерзкиемысли носились у меня в голове: «Ашот, железный царь, теперь мой, и никто не сможет отнятьего у меня. Мы обвенчаны, союз наш скреплен божественной печатью...» «Что бог сочетал, тогочеловек не разлучит», — сказал епископ. А теперь, Седа, я лишена его. Он уже не мой. Какгорько поверить в эту истину... А ведь бог нас соединил... Кто же разлучил нас? Как этослучилось? Говори, Седа, ты же все знаешь...— Я и так уже многое сказала, милая царица.— Нет, ты не рассказала мне, как началось наше несчастье. Почему из потухших искрразгорелось новое пламя?— Причиной оказался опять наш враг.— Кто же?— Юсуф.— Каким образом?— Ты помнишь, в день вашей свадьбы он прислал царю много дорогих подарков?— Царскую корону, меч, осыпанный драгоценными камнями, арабских коней в золотойброне и много других драгоценных подарков.— И большой отряд арабской конницы, предназначенный для царского войска.— Зачем он это сделал?— Говорили, что Юсуф намерен восстать против халифа, чтобы единолично правитьПерсией. Армянский царь тогда был в силе. Греческий император вступил с ним в союз,армянские князья объединились вокруг его престола. Он примирился даже с Гагиком Арцруни,а его единственный враг, Ашот Деспот, окончательно побежденный, бежал в Двин. Вот почемуЮсуф старался снискать дружбу царя. Ваша свадьба была удобным предлогом. Своими богатымидарами Юсуф покорил сердце царя. Но за всем этим скрывался тайный умысел. Арабскийвостикан не мог, конечно, желать удачи армянскому царю. Он искал его дружбы только потому,что царь был силен. Конница, которую Юсуф послал царю, оказалась причиной большогонесчастья.Царь после свадебных торжеств решил двинуться на Двин и изгнать оттуда Ашота Деспота.Если ты помнишь, этому не противился и князь Саак. Они собрали большое войско, объединивцарские полки с гардманскими отрядами и конницей Юсуфа. С этими силами царь двинулся наДвин. Католикос был против этой войны, считая ее братоубийственной. Он пыталсяпредотвратить бедствие. Но его старания примирить противников ни к чему не привели. Царь,полагаясь на свои силы и подстрекаемый, говорят, твоим братом Григором, начал войну. В самыйразгар боя конница Юсуфа бежала с поля битвы. Эта внезапная измена привела в смятениецарские войска, и они потерпели жестокое поражение. Коварство Юсуфа было причиной того,что царь стал готовиться к новой войне. Он вызвал на помощь войска абхазского князя и,соединившись с ними, намеревался дать грозный бой противнику. К счастью, католикосуудалось мольбами и увещеваниями примирить врагов.— Все это мне известно. Но какое это имеет отношение к моим несчастьям?— Очень большое. Эта неудачная битва была прямой причиной того, что наместник Утика,князь Мовсес, восстал против царя. Царь и князь Саак отправились в Утик подавлять восстание.— И подавили его. Царь в бою снес мечом голову Мовсесу.— Да, но на место восставшего Мовсеса он назначил наместником Утика Цлик-Амрама.— Цлик-Амрама? Значит, вот откуда все началось?Царица взволнованно приподнялась и, выпрямившись, села на постели, устремив глаза накормилицу. Седа молчала. Она, видимо, боялась продолжать, не желая вновь огорчить своюгоспожу.— Что же ты замолчала, Седа?— Не знаю, о чем и говорить, — ответила кормилица, грустно улыбнувшись.— Ты сказала, что царь назначил наместником Утика Цлик-Амрама?— Да.— Почему именно его, а не другого? Что ты знаешь об этом?— Царь слышал об Амраме только хорошее.— Да, он был сильным и могущественным человеком. Недаром его прозвали Цлик[11]. Нокакое это имеет значение?Седа молчала.— Расскажи, не утаивая, все, что знаешь, — строго приказала царица. Седа не смелаослушаться.— После того как восстание в Утике было подавлено, брат твой, князь Григор, вернулся вГардман один, без князя Саака. На вопрос княгини-матери, где князь Севада, Григор ответил,что князь с царем отправились в Еразгаворс навестить царицу. Вскоре твой отец вернулся вГардман, грустный и удрученный. Княгиня сильно забеспокоилась, думая, что он получил какое-нибудь печальное известие, касающееся тебя. Спросить князя она не решалась. Ты знаешь, чтоотец твой всегда гневался, когда к нему приставали с расспросами. Два дня он не выходил иззамка. На третий день состоялось тайное совещание с матерью-княгиней и братьями. Послеэтого весь дом погрузился в печаль. Это меня чрезвычайно взволновало. Впрочем, княгиня неимела от меня никаких тайн, и вскоре я узнала обо всем. «Моя Саакануйш несчастна», —сказала княгиня. «Почему?» — спросила удивленно я. «Предосторожности, принятые князем, непомогли, — продолжала она сокрушенно. — Князь думал, что, выдав замуж севордскую княжнуза Цлик-Амрама, он вычеркнет из сердца государя воспоминания о прошлой любви. Но онжестоко ошибся. Искры любви разгораются и грозят превратиться в пламя». — «Какимобразом?» — испуганно спросила я. «Покорив мятежника Мовсеса, царь спустился в Севордскоеущелье, чтобы дать отдых войскам. Там его встретил Цлик-Амрам с севордскими князьями ипригласил в свою крепость Тавуш. Севада, предчувствуя несчастье, сделал все, чтобы царь непринял этого приглашения, но его усилия были тщетны. Царь, до этого дня торопившийсявыполнить обещание, данное царице, и вернуться в назначенный срок в Еразгаворс, охотнопринял приглашение Цлик-Амрама и поехал в Тавуш». — «Что же дальше?» — спросила я.«Князь присоединился к нему, — продолжала княгиня, — и вот что он рассказал: «Там, говорит,жила бывшая возлюбленная царя, жена Цлик-Амрама. Она встретила государя у крепостныхворот. Княгиня так похорошела, была так прекрасна, что на нее нельзя было смотреть безвосхищения. Я видел, как при встрече с царем она вздрогнула и покраснела. Могло казаться, чтоона оробела перед государем, но мне все было ясно. От моих зорких глаз, — сказал князьСевада, — не скрылось и волнение государя. Жена Амрама в ту минуту была так хороша, чтоменя не удивило бы, если бы царь обнял ее. Я видел, как в их глазах вспыхнули искры прежнейлюбви. Их взгляды незаметно для присутствующих сказали друг другу многое. Но царь сдержалсебя и больше ни разу не посмотрел на княгиню. Цлик-Амрам, видимо, был недоволен, что женаего не привлекает внимание государя. Однако скоро мои предчувствия сбылись. Государь,который намеревался наместником Утика назначить моего сына Григора, вдруг решил передатьэту должность Цлик-Амраму. Я не противился, видя, что молчаливый взгляд прекраснойкнягини убедительнее, чем все мое красноречие. На следующее утро царь подписал грамоту о«княжестве Утика», назначив Амрама своим наместником. Княгиня пришла лично благодаритьгосударя. Пришла во всеоружии своих чар и своей красоты. Что касается Цлик-Амрама, он отрадости готов был целовать царю руки. В тот же день вечером я напомнил государю обещание,которое он дал царице — возвратиться в Еразгаворс, — и был удивлен, когда он объявил, чтожелает провести в Тавуше еще два дня, чтобы дать распоряжения и указания Цлик-Амраму. Ябольше не мог оставаться там, — сказал мне князь, — и быть свидетелем того, как возрождаетсястарая любовь. Я вернулся сюда, потому что у меня не было сил ехать в Еразгаворс. Какимиглазами я посмотрел бы в глаза дочери и как объяснил бы ей пребывание царя в крепостиТавуш?»Через два дня князь Севада вызвал меня к себе и сказал: «Седа, моя Саануйш одинока.Теперь она больше, чем когда-либо, нуждается в твоих заботах. Готовься завтра же ехать вШирак». Я с радостью согласилась, так как есть ли большее счастье для меня, чем служить тебе?Князь знал, что княгиня рассказала мне обо всем. Перед моим отъездом он в присутствиикнягини сказал мне: «Седа, ты знаешь, какая опасность угрожает счастью моей дочери. Она ещемолода и может сама ускорить надвигающуюся развязку. Поезжай и следи за каждым ее шагом.Ты женщина опытная, знаешь жизнь. Постарайся, чтобы твоя царица всегда была во всеоружии,чтобы каждый ее шаг, слово, взгляд пробуждали любовь мужа и заставляли его забыть чары женыАмрама. Никакое искусство не в состоянии воспламенить любовь, но оно может погасить искрыстарой любви и помешать им разгореться. Брак еще не обеспечивает любви, супруги должнывсеми мерами ее охранять. В брачной жизни надо продолжать ту же борьбу, при помощи которойчеловек овладевает любимым существом. Об этом нужно думать постоянно. Так уж созданчеловек; добившись желанной цели, он теряет к ней интерес. Настает время испытаний. Твояцарица этого не знает, и хорошо, если никогда не узнает. Она искренне любит государя и веритему безгранично. Но такая любовь часто приводит к ошибкам. Иногда достаточно бываетнеосторожного слова, грубого движения, небрежности в одежде, чтобы в любящее сердцепросочился яд отвращения. За первой каплей следует вторая, третья, и чувство умирает. Все этоты знаешь, Седа. Поезжай и оберегай свою Саануйш от надвигающихся бед. Чувства царя уже непрежние, я это видел ясно. Позаботься, чтобы моя дочь не нанесла его любви последнего удара.Я же со своей стороны постараюсь найти способ предотвратить опасность».С такими наставлениями князь отправил меня. После этого, как тебе известно, я приехала вШирак. Государь был уже у тебя, в Еразгаворсе. Он продолжал окружать тебя нежной заботой.Ты была довольна судьбой. Подозрения князя не оправдались; по крайней мере, я не замечаланикакой перемены в государе, видя его с тобой всегда нежным и любезным. Но когда в это желето он стал устраивать для тебя увеселительные выезды в Сюнийские и Гугарские горы и,приставив к тебе сюнийских княгинь, сам, под предлогом неотложных дел, уезжал в севордскуюобласть, мною овладели сомнения. Я тебе ничего не говорила; ты была так весела и счастлива,что надо было иметь каменное сердце, чтобы отравить подозрением твою чистую душу. Но я ужевидела, что над сердцем царя властвует жена Амрама. Поездки в Утик стали повторяться. Тыничего не подозревала, но мы, то есть родители твои в Гардмане и я во дворце, совсемизмучились. Вскоре посещения царя так участились, что женщины во дворце и дажетелохранители царя стали говорить: «Видно, наш государь влюбился в севордскую страну».— Скажи мне, они догадывались, зачем царь посещает Утик? — спросила царица, дрожа отволнения.— Нет. Это было известно только двум его телохранителям.— Ах, Седа, зачем ты меня обманываешь? Двух человек достаточно, чтобы оповеститьдвухсот. А кому из дворцовых женщин было известно о моем несчастье?— Тогда, кажется, никому. Вскоре брат царя Абас со своим тестем, князем абхазскимГургеном, попытался взять в плен государя и убить его. Царь скрылся от них. Заговорщикиискали его в Шираке, а потом с войсками двинулись на Еразгаворс. Ты, конечно, помнишь, чтоеще до их прихода царь всех нас отправил в Утик, в Севордское ущелье. Мы укрылись в крепостиТавуш у Цлик-Амрама. Вот тогда-то две из придворных женщин заметили близость царя скнягиней Аспрам. Они порицали его за то, что он укрыл нас в доме своей возлюбленной, а не водной из сюнийских крепостей.— Кто эти женщины, Седа? Говори, я хочу знать, — спросила царица.— Одна — мать нашей Шаандухт, другая — княгиня Гоар.— Они говорили с тобой об этом?— Да, но тайно. Кроме нас, никто этого не знал. Впрочем, я со своей стороны стараласьрассеять их подозрения.— Напрасно. Этим ты не могла закрыть им глаза. Почему ты тогда же не открыла мне этойтайны? Если бы я знала, что, кроме меня, она известна и другим, я вонзила бы нож в сердце этойнизкой женщины, а потом убила себя. Ашот Железный избежал бы той опасности, в которой онсейчас находится, Саак Севада и его сын не были бы ослеплены.— Как, царица? Неужели и ты узнала об этом в крепости Тавуш?— Да, Седа, во дворце этой низкой женщины, через несколько дней после нашего приезда.— Каким образом?— Ты помнишь, как однажды князь Амрам, возбужденный вином, забыв о своемдостоинстве, принялся любезничать с княгинями. Я удалилась из зала. Какая-то непонятнаятоска овладела мною. Я не знала, чем рассеять ее. Я не хотела, чтобы кто-нибудь из княгиньсопровождал меня, и пошла одна бродить по дворцу. Я надеялась встретить царя, которыйуединился для чтения писем, полученных из Еразгаворса. В одном из покоев я вдруг услышалаего голос и радостно пошла к двери, которая вела в покои княгини Аспрам. Здесь я услышалаголос княгини. Я думала, что она занята хозяйственными делами, и очень удивилась, что ониоказались вместе. Ужасное предчувствие стеснило мое сердце. Дыхание прерывалось... Яподошла к дверям со страхом и надеждой, открыла их, и что же я увидела?.. Седа... О, зачем вэту минуту я не задохнулась, зачем не умерла?.. Княгиня Аспрам... в объятиях царя...— Боже мой!..— Да, мой Ашот, властелин моего сердца, сидел, обнявшись с женой Цлик-Амрама... Ах,Седа, понимаешь ли ты, как я была потрясена?.. Гром и молния не могли бы столь безжалостнопоразить мое сердце...— Что же ты сделала?— Ничего. Они оба побледнели, как мертвецы. Я же молча вышла оттуда и уединилась водной из соседних комнат.— Тогда-то ты и заболела?— Да, от страданий, причиненных мне этой роковой встречей... Я болела тогда целых двамесяца.— И ты никому ничего не сказала?— Не сказала, чтобы не разрушить семью армянского царя. Я не хотела рукой дочери СаакаСевада нанести удар армянской короне и престолу. Ах, зачем скрывать, Седа? Я не сказаланикому, чтобы не возрадовались мои соперницы, чтоб завистливые княгини не ликовали, а моибывшие женихи не насмехались над моей гордостью.— Бедная моя госпожа... — прошептала Седа.— И все же за свою гордость я жестоко наказана...— Бог милостив, царица. Не может быть, чтобы та, что так геройски перенесла свое горе,не вкусила бы вновь прежнее счастье.— Милая Седа, как ты добра... Но разве мертвые в наши дни воскресают? Встань, матьСеда! Пойди отдохни. Я тебя утомила, прости меня.Седа, давно ожидавшая этого приказания, помогла царице снять оставшиеся на ней одежды,поправила постель и, пожелав доброй ночи, удалилась в комнату рядом с опочивальней.Царица легла. Но грустные думы долго терзали ее. Уже светало, когда глаза ее сомкнулись.Старая Седа давно уже мирно спала.