Сожжённые крылья

Я жила в маленькой, но уютной комнате. В ней были удобный для учебы стол и настольная лампа. Имелась и удобная кровать (Борис запрещал спать на футоне) с новым постельным бельем, которое, впрочем, ничем не отличалось от предыдущих комплектов. Из полукруглого окна открывался вид на голубое небо с ватными облаками. Фальшивая трава ярко блестела под фальшивым солнцем.

Борис никогда не переставал удивлять. Каждый раз он дарил мне что-то новое, будто пытался покрасить прутья клетки позолотой. Каждый раз подарок был необычнее другого. Книги, плюшевая лягушка, сшитая Борисом вручную, платье, искусственный интеллект. И всё же лучшим подарком брата было именно фальшивое окно. Так натурально и в тоже время кукольно нарисованный пейзаж за стеклом с выключенным светом можно было принять за настоящий. В детстве, прикоснувшись к стеклу, я наблюдала за неподвижной картонкой часами. Воображение всё делало за меня.

Вот и сейчас я скользнула пальцами по стеклу, желая скрасить ожидание. Благо ждать не пришлось — сзади послышался скрип двери. Брат так и не научился стучать.

— Стучи, когда заходишь. — я вздохнула и слегка повернула голову к Борису. — Пожалуйста.

— Ты меня звала? — Борис сделал вид, что проигнорировал укол и продолжил после того, как я кивнула, — Какое-то дело ко мне?

Конечно.

— Нет. Я просто хочу побыть со своим братом. Можно?

Борис неловко улыбнулся. Я улыбнулась в ответ.

Брат к встрече готовился: предпочел пиджаку джемпер, который я подарила ему на прошлой неделе. Забавно. Я позволила себе усмехнуться. Благо брат этого не заметил.

— Вот как. — Губы Борис тоже приподнялись в подобие усмешки.

Или заметил. В любом случае, наживку он заглотил, а дальше дело было за малым.

— Я не видела тебя сегодня в академии.

— У меня есть отпускное письмо от администрации. — Борис развел руками. — Я волен не приходить в академию, пока не закончу работу над своими исследованиями.

— Вот как… — я невольно его передразнила. — Ты занимаешься с отцом?

— Да, занимаюсь. — Он кивнул и сделал несколько шагов ко мне. — Ты сегодня задаешь довольно глупые вопросы. Не знаешь, с чего начать разговор?

— А ты, как обычно, проницателен.

— А ты обычно лучше стараешься скрыть свои намерения.

Я вздохнула. Ну вот ничего от него не скроешь.

— Тебе что-нибудь известно об убийстве ученика академии? — вкрадчивым голосом спросила я и отвернулась.

— Естественно. Информация уже давно в руках журналистов. — Борис в ответ пожал плечами. — А как они ею распоряжаются, ты и сама знаешь.

— Борис.

Он вздрогнул.

— Я не об этом. — я надавила на стекло фальшивого окна чуть сильнее. — Меня интересует, что ты знаешь об этом убийстве.

Борис слегка сощурился, но из-за узкого разреза глаз казалось, будто на лице появились две щели. И рассмеялся, словно я сказала какую-то шутку.

— Боже, неужели ты понемногу делаешь шаги в сторону социализации? Слышать от тебя первую качественную шутку сродни наблюдению за младенцем, который только-только встает на ноги. — Его губы тронула такая легкая улыбка, что на секунду показалось, будто он искренне счастлив. — Это очаровательно.

— Брат, я не шучу.

— Правда?

Борис крепко схватил меня за плечи и развернул к себе. От таких неожиданных действий сердце должно было уйти в пятки, но соль была в том, что я ожидала чего-то подобного.

— И как давно ты этим интересуешься?

А вот резко понизившийся тон голоса брата заставил волну мурашек пробежаться по телу. Я в который раз ступила на опасную тропу. И ложью было бы сказать, что ей это не нравилось.

— С сегодняшнего дня.

— Ты все видела?

— Что все?

— Процесс.

— Нет… — Вздох вырвался из груди. Так медленно, что мне показалось, будто это произошло в замедленной съемке. — А ты видел?

— Нет.

Повисла минутная тишина. Борис выдохнул и медленно разжал руки, после чего сделал несколько шагов назад.

—…Но я слышал, что это было жестокое убийство. — Он горько усмехнулся. Тусклая радужка золотых глаз ярко вспыхнула огнем сожаления. — Мысль о том, что ты могла видеть что-то подобное или начать интересоваться и повредить психическое здоровье в процессе… Прости.

Я с очередным вздохом потерла затекшие плечи. Она слишком привыкла к временами резким переменам в настроении Бориса, чтобы на него за это злиться.

— Так значит, ты не знаешь, кто это был?

— Откуда мне знать?

— Погибшего звали Бастер Армстронг.

— Ученик 3-B? Не припомню, чтобы с ним дружил.

А вот на что я имела право злиться, так это на неуместную привычку брата строить из себя дурака.

— Пациент номер 1345.

— Кто? — Борис склонил голову набок. — Прости, не запоминаю их имен. — На секунду его губы тронула усмешка. — Я, в отличие от тебя, прекрасно чувствую вину за свои поступки. По крайней мере, пытаюсь.

Я отошла от фальшивого окна и провела рукой по белоснежному одеялу.

— Так ты не помнишь Бастера Армстронга?

Я не до конца знала, чем занимались отец и брат. Для чего они проводили странные эксперименты на людях — тем более. Отец заставлял меня смотреть на бессмысленную жестокость. А Бастер, что на словах так стремился сохранить моё психическое здоровье, поддерживал этот нелогичный эксперимент.

— Я тебе уже сказал, что не запоминаю их имена. — Приняв мой жест за приглашение, Борис присел на кровать и посмотрел мне в глаза. —…Однако его операция была первой и единственной, с которой ты ушла. Так что нет, я помню его.

— Тогда, может быть, ты помнишь, был ли Бастер его сыном?

— Ты же знаешь, что это исключено. Ни у одного из них нет детей.

— Но ведь такое совпадение…

— Ты думаешь, что это отец убил того мальчика?

Ком застрял в горле, но я пересилила себя, шумно сглотнув. И все равно я не могла отделаться от ощущения, что что-то липкое ползет по гортани, мешая сделать лишний неосторожный вдох.

— У меня были такие мысли.

— Довольно глупо с твоей стороны думать об этом. — Борис встал. — Все пациенты больницы нашего отца проходят тщательный отбор не только по общему состоянию здоровья, но и на предмет имеющихся родственников, — Он начал загибать пальцы, — долгов, проблем с социумом и по многим другим факторам, которые тебе знать не обязательно. И ты действительно думаешь, что мы могли так серьезно ошибиться?

— Ну не может же быть такого совпадения. — я тоже встала с кровати, но сделала это так резко, что снова обратила на себя обеспокоенный взгляд. — Кем был Бастер Армстронг?

— Точно не настолько богатым и высокопоставленным человеком, чтобы его предполагаемый сын смог поступить в B класс, совершенно не обладая мозгами. — Борис усмехнулся. — Лиза, наша с отцом работа и это убийство никак не связаны. Даже не понимаю, почему СМИ и полиция развели такую драму. Приплели к этому даже учеников академии... На мой взгляд, здесь все абсолютно очевидно.

— Ну давай. — я со скептическим выражением лица оперлась о прикроватную тумбу. — Твоя версия событий?

— Не нужно быть гением, чтобы понять, что этот мальчик в последние месяцы своей жизни зависел от наркотиков. Банально. — Борис скучающе оглядел меня. — Я подрабатывал некоторое время в школьном лазарете, чтобы набраться опыта. Один раз этот парень ворвался туда, когда медсестра отлучилась, и потребовал от меня морфин. Представляешь, что взбрело этому умнику в голову? Я попытался его вразумить, сказал, что у нас, конечно, очень хорошо оборудованный лазарет, но операции здесь никто проводить не будет. А значит морфия здесь нет и никогда не было. Да и кто сейчас проводит операции с морфином?

Я невесело усмехнулась своим мыслям.

«Конечно… Отец вообще не использует обезболивающее»

Борис тем временем продолжал:

—…В современном, прошу заметить, гуманном мире, существует наркоз, в который входит, например, хлороформ. Никакого морфия. Но этот парнишка продолжал отрицать мои слова и требовал морфин. Когда он бросился на меня с кулаками, — да, до такого дошло — нас застал патрульный дисциплинарного комитета. Насколько я могу судить, с Бастером провели несколько воспитательных бесед, а после серии повторных случаев, которые я, увы, лично не застал, исключили. Так что формально к нашей академии он больше отношения не имеет.

— И полиция упустила такие детали?

Свежо предание, да верится с трудом.

— Уверен, что академия не захотела портить репутацию. — Борис отмахнулся, будто это и вовсе не было важно. — канализация — трущобы в центре Вашингтона. Это неблагополучный район, где процветает мафия и наркоторговля. Так что я совсем не удивлен, что этот парень погиб там. Наверняка собирался обмануть какого-нибудь дилера и получил за это. — Его голос на мгновение вновь помрачнел, а тусклые глаза почему-то перестали быть тусклыми. Будто их что-то наполнило.

И это вызывало беспокойство.

— Думаю, лучше нам закрыть эту тему, а тебе хорошенько выспаться. Я надеюсь, ты не собралась нарушать режим из-за того, что получила свободу?

Усмехнувшись, Борис уже собрался уходить, но я преградила ему путь рукой.

— Борис. — я сощурилась. — Пожалуйста, останься. Мы не договорили.

— А я договорил. — Борис бесцеремонно схватил и сжал мою руку. Так быстро, что я не успела среагировать. — Мы. Закрыли. Эту. Тему. Ты член дисциплинарного комитета, но это вовсе не означает, что тебе нужно копаться в смерти какого-то наркомана.

— Борис.

— Ты обещаешь, что не будешь совать нос в опасные авантюры, которые могут лишить тебя жизни?

Почему-то этот вопрос звучал скорее как утверждение, но я болезненно кивнула. Борис отпустил мою руку, улыбнувшись, как ни в чем не бывало.

— Спокойной ночи. Не забудь поставить будильник. Впрочем... — Глаза Бориса продолжали сиять. — Я все равно за тобой зайду.

Дверь хлопнула, жутким треском ударив по ушам. Я в оцепенении рухнула на кровать, решив и вправду не думать о том, что произошло.

«Забавно: они так сильно заботятся о твоей безопасности, но дверь так и не удосужились починить».

Белоснежная рука черноволосой бабы коснулась запястья. Я слегка вздрогнула. Вот и настиг ее тот кошмар, который она так тщательно сдерживала.

«Лиза, ты правда устала?» — Лицо бабы исказила улыбка. — «В таком случае я не буду предлагать тебе поиграть».

— Уж сделай одолжение… — я коснулась головой такой же белой подушки. — Уйди с глаз долой.

«Но ты должна почитать мне сказку на ночь! Ты обещала!»

— Не сегодня…

«Иногда ты бываешь жестокой. Хотя нет. Ты всегда бываешь жестокой».

— Может быть… — Не тратя силы на раздевание, я забилась с головой под одеяло, будто оно могло спрятать меня не только от этой противной бабы, но и от остального мира. Хотя в каком-то смысле оно действительно помогало. Раньше.

Стоило закрыть глаза, как эта черноволосая чертовка оказывалась рядом и — я могла поклясться, что чувствовала это — расчесывала ее волосы, напевая какую-то незнакомую мелодию. И это успокаивало. Я действительно проваливалась в сон, в очередной раз немного жалея о том, что когда-то завела себе воображаемого друга. Или воображаемый друг завел себе меня. Но если так подумать… А как по другому можно было не сойти с ума в этой золотой клетке?