Глава 5
— Как думаешь, D456 сможет продержаться еще полчаса?
— Если вы так хотите, мы можем проверить, [неразборчиво]. Но показатели жизнеспособности образца падают с каждым новым тестом.
Ребенок с биркой на руке непонимающе смотрел на взрослых. Непонимание не исчезло и тогда, когда две большие руки подняли его вверх и, игнорируя всякое сопротивление, положили на кресло странного вида. Холодный металл сомкнулся вокруг запястий, обжигая холодом покрасневшую кожу и…
Раздражающая мелодия будильника забралась в уши и замолкла по велению пальца, нажавшего на кнопку сброса. Я проснулась, без лишних возражений свесила ноги с кровати и бросила беглый взгляд на экран телефона.
— Кэтрин, включи радио тайсо.
На дисплее возник образ молодой голубоглазой девушки в безразмерной зеленой куртке с пышным мехом. Прическа зеленых волос представляла из себя замысловатые круглые косички, своими видом и формой напоминавшие рогалики. Так выглядел мой виртуальный помощник. И почти так же выглядел мой воображаемый друг — побочный продукт съедающей скуки.
— Доброго утречка, Лиза! Выполняю запрос! — Слишком живо воскликнул голос из динамика, и образ Кэтрин тут же заменил привычный интерфейс ютуб.
Приветствие нового дня — так обычно люди начинают свое утро?
— Радио рекорд. Пожалуйста, запоминайте и повторяйте движения. — Динамик взорвался из-за новых громких слов, и мне пришлось убавить громкость. Улыбчивый темноволосый мужчина развел руки в стороны и медленно поднял их вверх только затем, чтобы вновь коснуться ладонями бедер. — Сперва потянемся. Поднимаем руки вверх, разводим в сторону и опускаем. Раз, два, три, четыре…
Заиграла пианинная музыка в мажоре.
— Руки в сторону, приседаем, пятки отрываем от пола, ноги выпрямляем полностью…
Механическое повторение одних и тех же действий рано или поздно вызывает у человека отвращение. Но радио тайсо еще не успело никому надоесть за все годы своего существования. Я тоже не привыкла отлынивать от ежедневной зарядки. В ней есть смысл, как и в периодической умственной активности, без которой мозг просто перестанет нормально функционировать.
— Молодцы. Теперь, пожалуйста, круговые движения руками.
Интересно, а какого это — быть человеком? Умные люди не раз задавались этим вопросом, но ни в одном философском труде я не смогла найти четкого ответа, а без четких формулировок нет будущего. Любовь к ним у меня развилась как побочный эффект от чрезмерных занятий естественными и точными науками. Навязанная. Это в своих мыслях я могу растекаться красивыми предложениями, проводя туманные навесные мосты между фактами и все такими же фактами, но обличенными в красивую кайму пестрых метафор. И никому не скажет об этом, потому что это смешно. Может, во мне навеки похоронен литератор, но это до невежества смешно, ведь как я могу мечтать о таком, когда являюсь прирожденным химическим гением? Наверное, в этом и прелесть быть человеком: выбирать свое направление, а затем круто поворачивать назад и начинать сначала, если ошибаешься с выбором. Хах.
— Если вы устали, передохните пару секунд. Со звуковым сигналом мы приступим к следующему упражнению.
А еще люди чувствуют. Чувствуют усталость: после зарядки этого всего у некоторых болит тело. Чувствуют разочарование, если путь, к которому они шли всю жизнь, внезапно оказался неверен. И радость, когда что-то получается, зачастую не принимая любой успех как должное.
«В таком случае, являюсь ли я человеком?»
Привычка слишком много думать мешала в повседневной жизни. Навязчивые мысли преследовали и никогда не отпускали. Меня часто заносило в самоанализ, увлекшись которым, я не замечала стук чужих шагов у себя за спиной.
— Ноги на ширине плеч. Упражнение для груди. — Мужчина резко развел руки в стороны, и я повторила за ним с таким же неизменным выражением лица.
— Пора бы мне уже привыкнуть, что ты всегда встаешь вовремя.
Я не стала оборачиваться.
— И правда, пора.
— Даже не скажешь доброе утро?
— Доброе утро, Борис.
Он, кажется, замолчал. От стен отражался лишь голос улыбчивого тренера, но что-то острое, что-то пристальное сверлило спину, вынуждая обернуться и посмотреть. Я не оборачивалась.
— Заканчиваем зарядку. Всем хорошего и плодотворного дня! Услышимся в следующих выпусках.
Дверь со скрипом закрылась ровно в тот момент, когда из моей груди вырвался вздох облегчения. От выполнения еще одной ежедневной рутины, конечно же. Мало ли, что брат бы себе напридумывал, останься он в комнате до этой поры, но еще одного неприятного разговора удалось избежать. Я мысленно вычеркнула этот пункт из плана на день. Карандашом.
— Кэтрин, прогноз погоды, пожалуйста.
— Днем возможны осадки, не выходите на улицу, пожалуйста, оджо-сама.
— Спасибо, Кэтрин. — Произнеся спокойную благодарность, я опустилась на колени, механически пошарила рукой в пустом пространстве под кроватью. Что-то буркнув себе под нос, я коснулась боком холодного пола, чтобы лучше разглядеть желаемый предмет, надежно сокрытый в темноте.
На тусклый свет искусственного освещения я вытащила неприметный черный зонт. Хлипкий каркас не раз рисковал сломаться из-за резких порывов ветра, — я, к сожалению, не умела грамотно обращаться с зонтом — но до сих пор служил верой и правдой в те моменты, когда появлялась острая необходимость оказаться на улице в дождливый день.
— Сегодня воскресенье, Лиза, — зачем-то встряла Кэтрин.
— Знаю.
Я неспешно поднялась на ноги, продолжая смотреть на зонт, сжатый в руке, как на что-то запрещенное.
— Вам разве куда-то нужно? Не припомню, чтобы вносила изменения в ваш учебный график.
— Это не по учебе. — Впервые за утро тонких губ коснулась улыбка. — Я, понимаешь ли, согласилась на очень сомнительную авантюру. Должна помочь Эмили с ее проектом, и мы договорились встретиться для этого у парка депутатов.
— Я должна уведомить об этом голосового ассистента ваших родителей, подождите немного…
— Нет-нет-нет, Кэтрин, это ты подожди. — я рефлекторно выставила руку вперед, жестом заставив изображение на экране замереть. — Борис знает. Не нужно им говорить.
— Ваш брат знает? — Кэтрин склонила голову на бок. — Борис правда знает?
Борис. Нет, конечно же, он не знает о том, что его сестра собирается покинуть дом на ближайшие несколько часов, но неизбежно узнает, так что она сама ему об этом расскажет. Коротко, без лишних подробностей. Он следит за мной, опекает меня, ведомый волей родителей, но я ведь знаю, что брат — понимающий человек. Иногда. Действительно, иногда он способен понять и принять — и это потрясающее качество. Если бы не он, сидеть мне вечно в этой комнате. Если бы не он, я бы не поступила в академию. Если бы не он… я не влилась бы в социум. Я, правда, не особо сейчас в него вливалась, но очень старалась это исправить. По крайней мере, у нее есть возможность стать частью общества. А дальше — как пойдет.
— Борис дал добро. Альтруизм — важное качество, которое мне нужно развить, чтобы стать достойным человеком, разве нет? — я уперлась ладонью в спинку кровати. — Мой брат с этим полностью согласен.
Кэтрин снова застыла, превратившись в статичное изображение. Именно такие «зависания» выдавали в ней программу, позволяли понять, что перед тобой не живой человек. И это успокаивало. Отчасти. Ненужного любопытства, присущего людям, у ассистента не убавлялось.
— Плодотворной работы, Лиза.
Дождавшись, пока Кэтрин исчезнет с экрана, я быстро провела пальцем сверху вниз, включила авиарежим и немного успокоилась. Я и раньше была спокойна относительно обычного человека, но пару секунд назад казалось, будто что-то в этом спокойствии нарушилось. Страх. Эмоция странная и такая чуждая, ненужная. Непонятная.
Собравшись с мыслями, я перекрестилась — так, на всякий случай. Ни синтоисткой, ни, тем более, христианкой я не была, но книга «Вера: причины и следствия» заставила меня пересмотреть свои взгляды на место религии в жизни людей. Стоило внести в жизнь незатейливые ритуалы, вроде крещения перед выходом из комнаты, как жить стало чуточку легче — полезно перекладывать ответственность на высшие силы.
Забавно, но высшие силы и правда помогли. С Борисом удалось легко договориться, что показалось мне немного странным, но, может, сегодня один из таких дней, которые называют счастливыми?
Решив не копаться в причинах и принять результат, я поспешила убраться из золотой клетки, пока проем между прутьями оставался достаточно широк. Сегодня Борис был недоволен моей реакцией, но он не доложит. Не доложит же? Хотелось обойтись без мстительного поведения с его стороны, но брат всегда был закрытой книгой. Невозможно было с точностью предугадать, как поступит этот хаотичный человек.
Снаружи действительно моросило. Морось — самый отвратительный вид дождя из всех, который можно было придумать. Я привычно накинула капюшон, скрывая белоснежные волосы, и надвинула неприметную кепку на слегка прищуренные глаза. Зонт взметнулся над головой черным саваном.
— У меня есть примерно полчаса, — произнесла я, на ходу рассматривая наручные часы. — Ладно, ничего. Все равно Эмили опоздает.
Нужно было добраться до станции Депутатов, минуя Вашингтон, Беверли-Хиллз и Нью-Йорк, если я правильно помнила. Мне не так часто доводилось пользоваться сетью электропоездов, потому что до академии мне всегда подвозили, а возвращалась домой она либо пешком, в компании знающей город подруги, либо, все так же, на машине. Но нет же ничего сложного, чтобы купить билет в автомате?
Я замерла напротив карты. Купить-то несложно, вот только хватит ли у нее наличных? Стоимость билета определяется расстоянием, на котором от твоего нынешнего местоположения находится нужная станция. Значит, примерно 120 йен… должно хватить.
— Девушка, вам помочь? — вырвал меня из задумчивости легкий голос.
— Ах, нет, не нужно. — я рефлекторно обернулась. — Я уже покупаю… простите за задержку, пожалуйста.
— У вас глаза красивые, — почему-то вдруг произнес незнакомец. — Линзы носите?
Это был парень, примерно моего возраста, а может быть и старше, с типичным для американцев овалом лица и черными, слипшимися волосами средней длины. Глаза серые и почему-то невеселые, а может, мне просто так показалось.
— Да, люблю смотреть мультики, — улыбнувшись, коротко ответила я и забрала выплывший на свет билет под негромкий писк автомата. — Ваша очередь.
— О, я тоже люблю мультики. — Легкой, но сутулой походкой незнакомец подошел к автомату, а я все не отходила, почему-то ожидая продолжения разговора. — А вы до какой станции едете?
— Простите, — я мотнула головой и напряглась, — но это совершенно неважно для вас.
— Это вы меня простите. — Он засмеялся, вытаскивая из кармана несколько купюр. Отчего-то я ожидала, что они будут мятыми. — Я совсем стыд потерял. Просто думал, что если нам по пути, то мы могли бы обсудить недавно вышедшие мультики. А то поговорить об этом почти не с кем… хах. Еще раз простите. Мне следует следить за своим поведением. — Парень засунул в автомат ровную купюру и застыл в ожидании билета и сдачи. — Удачной поездки.
— И вам, — вежливо произнесла я и, минуя турникеты, поспешила к перрону.
«…Жгу свой стра-ах… Он заковал меня, но я сбежать смогла, попав в ловушку отчаяния… жги мой стра-ах…» — заиграла в наушниках старая, но очень красивая песня из начала нулевых.
Я прислонилась к окну, за которым пышным цифровым цветком наполнялся жизнью технологичный Вашингтон, и коротко вздохнула. Город проносился перед глазами с огромной скоростью, пестрели билборды с 3D рекламой, зеленели деревья в парковых зонах. Кого-то бы это зрелище наверняка впечатлило, как нескольких туристов, восхищенно зашептавшихся где-то сбоку, но я лишь прикрыла глаза.
«Станция Депутатов, следующая остановка Университет искусств, не забудьте личные вещи при выходе, пожалуйста», — зазвенел приятный женский голос из динамика.
Я поднялась с места.
— Ох, так вы в Депутаты ехали, — окликнул меня незнакомец, но я не обернулась, поспешив выйти из вагона. — Постойте!
Какой надоедливый.
— Что вам нужно от меня? — я остановилась. — Кажется, вы говорили, что собираетесь следить за своими манерами.
— Ахах, ну не принимайте так близко к сердцу. — Незнакомец подошел чуть ближе, по крайней мере, мне так показалось из-за звука шагов. Я по-прежнему не оборачивалась. — Просто хотел подметить, что судьба поразительно сводит нас, только и всего. Может, нам все же стоит вместе обсудить мультики?
— Судьбы не существует. Вы просто купили билет на один поезд со мной. — я повысила голос, из-за чего несколько прохожих недоуменно посмотрели в их сторону, пальцы сжались в кулаки. — Зачем вы следите за мной? Кто вы такой? Что вам нужно от меня и моей…
Я необычайно ловко схватила преследователя за шиворот, чем повергла его в секундный шок, но договорить не успела.
— Воу-воу, полегче! — Парень нервно засмеялся. — Люди… Помогите… Черт, я и не знал, что связался с сумасшедшей!..
— На кого ты работаешь?
— Я знаю, что от мультиков может потечь крыша, но не настолько же… — Незнакомец усмехнулся и слегка скосил взгляд в сторону толпы. — Девушка, не знаю, чего вы там насмотрелись, каких шпионских блокбастеров или вроде того, но вам бы провериться на синдром восьмиклассницы, к психологу сходить там, не знаю…
Меня резко захлестнула эмоция, которую я не сразу определила как гнев. Пальцы на чужой рубашке сжались сильнее. Незнакомец захрипел. Играет на публику, значит, гнида.
— Не пудрите мозги. Как долго вы следите за мной? — произнесла я довольно холодно. — Отвечайте.
— Мир не крутится вокруг вас. — Незнакомец усмехнулся чуть шире. — Я просто хотел поговорить, но раз я вам некомфортен, то отстану, зачем же так…
— Отвечайте.
— Что отвечать?
— Не играйте в дурака.
Свободной рукой я пошарила в карманах брюк. Нож. Нож, годный для самообороны, но не в таком людном месте.
— Так у вас все-таки не линзы… — Холодный палец коснулся моего нижнего века, слегка оттянув бледную кожу вниз. — Какой прелестный цвет глаз…
Я в ужасе отпрянула, закрыв глаза руками. Стоило на секунду задуматься, лишь на секунду… И гнев исчез, уступив место чему-то похожему на страх. Перед тем, как схватить незнакомца за шиворот, я не успела подумать о том, а справедливо ли я обвиняю человека. Я не привыкла действовать на эмоциях, но что-то очевидно пошло не так. Все шло не так слишком часто в последнее время.
— Что же вы? Уже передумали меня душить?
Спокойное выражение лица человека напротив, расплывающаяся снисходительная улыбка, как будто ничего и не произошло, равнодушие со стороны спешащих людей… я побежала к выходу. Не оглядываясь, просто побежала, надеясь, что больной незнакомец не последует за мной.
«Слепит глаза мне солнечный свет» — продолжал звучать в наушниках голос американской певицы, пока я сломя голову неслась вниз по лестнице.
Наверное, в этот момент она действительно выглядела сумасшедшей.
— Лиза, ты чего так несешься? — не возмущенно, а скорее обеспокоенно спросила Эмили, на которую я едва не налетела. — Снова убегала из дома?
— Фактически да, но причина не в этом. — Запыхавшаяся я коротко обернулась назад и вновь посмотрела на подругу. — Мы можем идти?
— Да… — неуверенно произнесла Эмили, тоже посмотрев в сторону, куда секунду назад глядела я. — Но я хотела сперва сходить, насладиться видами парка… С тобой точно все нормально?
— Абсолютно. — я схватила Эмили за руку, из-за чего та тихо ойкнула, но возражать не стала. — Пошли, у нас не так много времени.
— Хорошо-хорошо… — Эмили нервно дрогнула, почти споткнувшись о собственные ноги. — Не сжимай мою руку так… сильно. Пожалуйста. Ой!
— Что такое? — я остановилась.
— У тебя что-то торчит из кармана.
Из кармана куртки правда что-то торчало. Это был листок бумаги плохого качества и не пустой, судя по просвечивающим чернилам. Я аккуратно взяла его в руки, но то ли мне так просто показалось, то ли края бумаги были слишком острыми, что сомнительно, учитывая качество самой бумаги, но тоненькая, короткая полоска крови рассекла три написанные на листе цифры. От символичности этого момента захотелось смеяться, но я благоразумно промолчала.
— 456? — Эмили склонила голову набок. — Я уж было подумала, что какой-то красавчик решил оставить тебе свой номер. Ой, ты порезалась?
— Да так, пустяки. — я смяла бумажку в кулаке, но не стала выбрасывать в ближайшую мусорку, а вернула обратно в карман. — Заживет. Пошли.
— 456, 456… Что это вообще?
— Не бери в голову. — я вздохнула и пошла в сторону трущоб уже относительно неспешным шагом. — По правде говоря, когда я покупала билет, столкнулась с неприятным парнем.
— А-а, так все-таки парень был. — Эмили по обыкновению хитро улыбнулась.
— Неприятный, и далеко не красавчик. — я отмахнулась. Хотя, может быть, Эмили он бы понравился. Я не знала. Меня вообще не интересовали такие вещи. — Так получилось, что мы немного поговорили об мультиках, в частности, о Бендт, и он посоветовал мне посмотреть 456 серию.
— А почему неприятный тогда? Вроде же хорошо поговорили. — Улыбка Эмили стала еще шире и ехиднее, чем была.
Может, ей сперва стоит спросить, откуда я вообще знала об этом мультике? В любом случае, мне совершенно не хотелось объяснять, почему общение с парнями с явными признаками психологических отклонений, плохо сказывается на мне, да и в принципе на всех. Серьезно, по нему плакал диспансер. И не было в его поступках ничего романтичного.
— Мы пришли, — под многозначительное цоканье Эмили, которая восприняла уход от ответа по-своему, резюмировала я.
— Вашингтонские трущобы ждут отчаянных путешественников, готовых бесстрашно ступить на земли маньяков! — как-то слишком весело продолжила Эмили и резво поспешила вперед, увлекая меня за собой. Правда, она слишком сильно сжала мою руку — я не сдержала сдавленное кряхтение.
— Тише ты. Мы и так привлекаем внимание…
Трущобы — «город гопников, преступности и бомжей» — выглядели как обычный окраинный район, просто немного потрепанный временем и отсутствием социальных норм. Мусора было много, дома выглядели и, по факту, являлись заброшенными, редкие неотесанные люди встречались на улицах… Если я еще скрывала свой цвет волос под капюшоном, то Эмили, обожающая красить волосы, делать это не считала нужным. Страшно представить, какого было бы ей, учись она в обычной старшей школе, где красить волосы запрещалось. В любом случае, цветные волосы — признак богатства. И выпячивание этого признака здесь могло повлечь за собой нежелательные последствия.
— Так где, говоришь, нашли тело? — тихо спросила я, приковывав взгляд к унылому низкому дому.
— Это недалеко, насколько я помню. Повернуть направо, потом налево и прямо. — Эмили шумно вздохнула. — Мне казалось, ты сама все знаешь.
— Давай сделаем вид, что я никогда не была здесь и ты — мой проводник.
— Зачем? — Она вопросительно склонила голову.
— Считай это моей личной прихотью. — я позволила себе коротко и просто, без всякой многозначительности, улыбнуться. — Это твое расследование, так что веди. А я проконсультирую чем смогу.
— Ай, как заливаешь, как заливаешь! — Эмили похлопала меня по плечу и с легким смешком поспешила вперед, вновь утягивая ее за собой. — Вот только не думай, что я забуду, что ты здесь ошиваешься. Мне нужно тебя чем-то шантажировать!
Губы почти против воли каменной хозяйки вновь дрогнули вверх.
Я и правда сбегала сюда просто чтобы погулять. Знала, что здесь мне не угрожает опасность, если быть осторожной, — маньяки никогда не были в ней заинтересованы. И это хорошо. Возможно, я захочу «исчезнуть» здесь так же, как сделали и делают тысячи американцев по разным причинам: потеря статуса, развод, банкротство, увольнение. Наверное, это лучшее решение, — сбежать в канализацию —, даже если меня будут искать тут в первую очередь. Существуют частные организации, помогающие «исчезнуть» безвозмездно или за определенную плату, а в самой канализации, по слухам и рассказам бродяг, работают люди, готовые помочь с переправой в Иокогаму. А оттуда можно махнуть в ближайшие мелкие города префектуры америки, вроде Лондона — красивого туристического местечка на юго-западе. А лучше всего добраться до Шанхая, но это займет много времени и потребует приготовлений в гораздо большем объеме. План мой не то что не реализован — не до конца продуман побег даже до Китая. Но у меня много времени — целая вечность, если можно так выразиться.
— Это должно быть здесь… — Эмили замотала головой из стороны в сторону. — А ведь не скажешь, что это место преступления…
— Посмотри вниз повнимательнее. — я указала пальцем на белые разводы, округлыми очертаниями прерывисто покрывающие битый асфальт. — Следы мела почти смыл дождь. Мы пришли в нужное место.
— Да знаю я, не умничай. — Тощие руки скрестились на груди. — Просто я ожидала чего-то более… жутковатого, чем обычная подворотня. Остатки крови…
— Капли засохшей крови есть на заборе. — я подняла руку, указав на покореженный, скорее всего, самодельный забор.
— Э? — Подруга заметно вздрогнула. — Как ты можешь так спокойно об этом говорить?
«Походи пару лет в отцовскую операционную, станешь такой же», — подумалось мне, но вслух я произнесла совсем другое.
— Просто стараюсь сохранять спокойствие, чтобы не упустить ничего.
— Эй, Лиза, а ты куда?
— Посмотреть.
Чуть дальше, из темноты подворотни что-то торчало. Эмили могла не заметить, да и я не сразу обратила внимание на точку мелькающего света.
— Это криминальное место… Мало ли… Ой, ну что ты там копаешься? Давай быстрее. — Эмили нервно переступила с ноги на ногу и, что-то боязно ворча под нос, неуверенно последовала за мной, скрывшейся в темноте.
— А что, ты испугалась? — я на секунду обернулась и как ни в чем ни бывало продолжила путь. — Сама же сюда меня позвала. Если расследовать, то полностью. Возможно, сейчас мы найдем какую-нибудь улику, на которую не обратила внимание полиция.
— Я… я не… — Эмили попыталась унять дрожь, собраться, чтобы не выглядеть испуганной школьницей. И только она собиралась заглянуть мне за плечо, как от неожиданности в него врезалась и разразилась новой порцией комичного ворчания.
Вот только мне было совсем не до смеха. Повисла тишина. Эмили закричала. Я с неопределенным выражением лица смотрела на бездыханное тело неизвестного, но такого знакомого некультурного парня со слипшимися от крови черными волосами. Сейчас он казался куда старше, чем был на станции Вашингтона, из-за впалых щек и болезненно бледной кожи, хотя, может, бóльшую роль сыграло отсутствие нормального освещения. Впрочем, потемнения кожного покрова в районе лица и шеи были очень хорошо заметны. Разливавшееся сине-красное пятно пересекала неровная борозда с вкраплениями крови от лопнувших сосудов, при более детальном рассмотрении превращавшаяся в глубокий порез, из которого торчали края бумаги. Широко открытый левый глаз остекленел и почти выкатился, как если бы его нарочно выдавливали, словно воду из губки. Вместо правого глазного яблока зияла дыра со вставленным внутрь багряным самодельным флажком. Из дешевой бумаги. Я неосознанно потянулась к застывшей в судороге кисти, сжимавшей открытое зеркальце, и коснулась кожи покойного чуть выше линии вены.
— Умеренно теплый.
Рядом послышались булькающие звуки — Эмили вырвало.
Чувствуя, что должна помочь подруге, я было подалась к ней, но вновь остановилась, приковав взгляд к флажку, на котором из-за отсутствия нормального света не сразу разглядела коряво написанные цифры.
«456»
Голова неожиданно разболелась так, что уже самой мне пришлось наклоняться над трупом в болезненном приступе.
— Лиза… Лиза, с тобой все в порядке? — Эмили закашлялась и сплюнула — наверное, приступ рвоты все еще не кончился. Ее голос дрожал и, кажется, немного охрип. — Л-лиза, что ты, по-твоему, делаешь?.. Лиза!.. кха-кха… О боже…
Я упала на колени рядом с телом. Попытки достать еще один листок, находившийся в горле умершего, осложнялись дрожащими от боли руками и эмоцией, что отозвалась в мозгу отвращением — копаться в трупе голыми руками было слишком отвратительно, даже для меня. Достав на свет карманный нож, я прикрыла рот свободной рукой, поддела края раны острием, чуть раздвигая их в стороны, и осторожными движениями, чтобы, в первую очередь, не повредить и без того размякшую из-за разжиженной крови половину бумаги, стала выталкивать послание наружу.
— Лиза, это — гребанное осквернение!
Я не слушала. Голова все еще ныла. Пусть боль и начала уходить, но взгляд по-прежнему не мог разобрать половину написанного на окровавленной, как оказалось, картонке. Буквы в принципе едва воспринимались. Нужно было попить воды.
— Эмили… — сдавленно проговорила я, поднимаясь на ноги не без помощи отсыревшей стены. —…Ты можешь это… прочитать?
— Ты шутишь? — Эмили попятилась. — Нет, Лиза, я в жизни не возьму это в руки. Там половина кровью заляпана! Это не прочесть!
— Тебе не нужно брать в руки. Я подержу, — сказала я, медленно подходя к ней с картонкой в руке.
— Нет… — Эмили вновь попятилась, на этот раз в два раза активнее и, наплевав на всю конспирацию, забилась в очевидной истерике. — Нет!.. Нет… Нет! — Пройдя примерно четверть пути, Эмили подвернула ногу и оказалась на земле. Паническая атака ухудшилась.
— Эмили… успокойся, слышишь? — я проковыляла к ней, честно говоря, почти не зная, как поступить.
Я собиралась обнять подругу, но это желание почему-то возымело обратный эффект. Эмили беспорядочно замахала руками.
— Нет-нет… Нет! Мы так не договаривались! Нет… этого не было… Нет!
Я застыла, чувствуя, как силы, отнятые болью, постепенно возвращаются. Воспользовавшись, возможно минутным, прояснением сознания, я поднесла картонку к лицу. При взгляде на залитый кровью текст крики подруги резко заглушил адреналиновый звон в ушах. Это показалось издевательством. Уже более аккуратным, даже скорее почти идеальным, почерком были написаны строки из классического детективного романа и еще что-то невнятное, что из-за красных разводов было невозможно разобрать.
«Десять негритят отправились обедать,
Один поперхнулся, их осталось девять»
Крики прекратились. Опомнившись, я кинулась на помощь грохнувшейся в обморок Эмили.