Когда всё меняется

***

Когда я рисую, время перестаёт существовать. Иногда мне кажется, что я делаю это не для кого-то, даже не для себя. Просто потому, что не могу иначе, эти персонажи живут со мной уже несколько лет. Я знаю каждый их жест, каждую интонацию, каждый взгляд. Помню, как в детстве ждала новые серии, торопливо зарисовывая их в тетрадных полях между математическими формулами. Сейчас я выросла, они остались, но переселились на страницы комикса, который никто не увидит. Я не гонюсь за идеальными линиями, мои наброски кривоваты, небрежны, но в них есть правда, потому что я знаю этих героев изнутри. Чувствую, когда Стелла устала, вижу её вымученную улыбку, когда внутри лишь пустота. Знаю, как ей больно, когда родители встречаются только на официальных приёмах, в окружении гвардии и фальшивых улыбок. Вчера я нарисовала для неё другой мир — простое кафе, трое за столом — мама, папа, дочь. Ни корон, ни протокола, только тёплый свет лампы, пар от кофе и тишина, в которой нет напряжения. Я не планировала этот рисунок, он возник сам: сначала чашка, потом абажур, потом мягкие тени на их лицах. А ночью они пришли ко мне во сне, Стелла стояла перед нарисованной мной сценой, а рядом с ней Селентра. Это мой персонаж, мой давний антагонист, который с годами перестал быть злодеем. Теперь она какая-то странная, говорящая то, о чём другие молчат. "Ты ведь этого хотела, правда?" — спросила она Стеллу. И та кивнула. Утром рисунок на столе смотрел на меня по-другому, как будто между нами теперь есть тайна, как будто я изменила что-то не на бумаге, а где-то глубже, но это просто карандашные штрихи. Пальцы сами выводят новую линию, волосы получаются чуть волнистее, чем задумывалось. Я почти не смотрю на бумагу, когда внезапно раздаётся стук в дверь. Тело вздрагивает само, карандаш оставляет неловкий штрих. Рука уже тянется захлопнуть тетрадь. Движение, отточенное годами.

— Ты делаешь уроки? — Голос за дверью прозвучал неестественно громко в тишине комнаты.

Пальцы сами сгребают листы, заталкивая их под подушку с неловкой поспешностью. Учебник, выхваченный наугад, падает на колени с глухим шлепком. Сажусь прямо, выравниваю дыхание. Вдох, выдох, как перед прыжком.

— Да. — Голос звучит ровно, почти безразлично. Своими ушами слышу, как это убедительно.

Дверь скрипит, пропуская в комнату узкую полосу света. Мама замерла на пороге — позой хищницы, учуявшей добычу. Глаза сканируют пространство: стол, руки, взгляд, слишком быстро переведённый в учебник.

— Ты правда делаешь уроки? — Холодный тон, но в нём дрожит азарт, она чует игру.

Кивок даётся с усилием, шея будто деревянная.

— Да, — повторяю тише, — Только что села.

Она входит, заполняя комнату своим присутствием. Шаги бесшумные, но каждый как удар по барабанной перепонке. Палец скользит по стопке тетрадей, оставляя след на пыльной обложке верхней.

— Где твои учебники? — Голос становится острее, как нож, входящий в плоть постепенно.

Под рёбрами что-то сжимается. Учебник на коленях кажется вдруг неправдоподобно лёгким, бутафорским.

— Они тут, — пальцы впиваются в страницы, выдавливая ложь сквозь зубы.

Мама опускается рядом, нарушая границы личного пространства. Тёплый запах её духов смешивается с запахом моего страха.

— Не лги мне. — Губы растягиваются в подобие улыбки. — Я знаю, когда ты что-то прячешь.

Её рука медленно тянется к подушке, давая мне время осознать неизбежное. Я сжалась в комок, опустив голову ниже плеч. Если бы могла, вжалась бы в стену, растворилась в обоях.

— Ничего нет, — выдохнула почти беззвучно, но губы предательски дрогнули.

Мама замерла на секунду, потом резко рванулась вперёд, как будто уловила запах страха.

— Покажи.

Горло сжалось так, что даже воздух не проходил. Она в два шага оказалась у кровати, взметнула подушку — и там, смятые, полускрытые, лежали они. Мои чужие миры на тонкой бумаге. Резкий звук рвущейся бумаги — лист разлетелся на две части в её руках.

— Что это? — Голос взлетел на октаву, стал визгливым, как нож по стеклу.

Я зажмурилась так сильно, что в глазах зарябило, но слёзы прорвали плотину.

— Э-это ничего... — голос сломался на середине слова.

Шуршание бумаги, глухой удар об дно мусорной корзины.

— Опять за своё? — она уселась на край кровати, придавив матрас своим весом. — Кукольные комиксы в твоём возрасте? Серьёзно? Ты думаешь, если нарисовать родителей-призраков и принцессу с пустыми глазами, они оживут?

Я кивнула, уставившись в свои колени, на джинсах вдруг появились мокрые пятна от упавших слёз.

— Посмотри на себя, — она наклонилась так близко, что я почувствовала её горькое дыхание — горькое, как кофе без сахара. — Ни друзей, ни целей. Ты прячешься в этих дурацких картинках, потому что в реальности ты никто.

В груди что-то заледенело, слёзы вдруг остановились, будто замёрзли на лету.

— Выбрось эту дурь из головы, — прошипела она, вставая. — А то я выбью её самостоятельно.

Дверь захлопнулась с таким глухим стуком, что в ушах на мгновение воцарилась абсолютная тишина. Я осталась одна во внезапно опустевшей комнате, где единственным свидетельством только что произошедшего были разбросанные по полу клочки бумаги от моих рисунков, разорванные материнскими руками. Пылинки медленно кружили в луче настольной лампы, оседая на эти бумажные обломки моих миров. Я опустилась на колени, ощущая, как дрожь проходит по кончикам пальцев, когда я бережно начала собирать каждый клочок. Бумага была теплой под пальцами, будто сохранила следы жизни, которая еще минуту назад была в этих рисунках. Каждый разрыв казался раной на моей собственной коже, каждый неровный край напоминал о том, как легко разрушается то, что создавалось с такой любовью. Скотч зашипел, когда я начала кропотливый процесс восстановления. Липкая лента ложилась неровными полосами, морща бумагу, но я продолжала методично соединять разорванные края. В этой монотонной работе была странная, почти медитативная успокаивающая сила. С каждым кусочком скотча я будто зашивала собственные душевные раны. Когда последний лист был скреплен, я взяла карандаш, он привычно лег в пальцы, как старый друг. И тогда линии сами потекли на чистый лист, сначала робко, потом все увереннее. Мать возникла на бумаге первой, я не задумывалась, рука сама выводила знакомые черты: холодные глаза, которые никогда не смотрели на меня с теплотой; тонкие губы, всегда готовые искривиться в усмешке; пальцы, вечно сжатые в нетерпении. Она получилась такой живой, что мне на мгновение стало не по себе, казалось, вот-вот услышу ее резкий голос. Но затем появилась убегающая я. Дверь за спиной, распахнутое окно, ветер в волосах, в этом рисунке не было страха, только предвкушение свободы, которое я так редко позволяла себе чувствовать. А потом пришла Селентра. Ее золотистый силуэт заполнил страницу, будто всегда ждал этого момента. В моих снах она была тем, кем я не могла быть в реальности — сильной, загадочной, свободной. На бумаге она выглядела еще реальнее, чем в моих фантазиях. Я не заметила, как комната погрузилась в темноту, только когда глаза начали слипаться от усталости, я поняла, что провела за рисунками несколько часов. Последнее, что я видела перед тем, как погасить лампу — это как тень от моей руки дрогнула на стене, будто кто-то другой только что отдернул свою. Той ночью мне снилось, что бумажные герои шепчутся за моей спиной. А когда я проснулась утром, первый лист лежал не там, где я его оставила, но это, конечно, просто показалось.

***
Алфея.
Раннее утро.

Тусклый рассвет пробивался сквозь полупрозрачные занавески, разливаясь по стенам мягким, размытым светом. Тишина в комнате была настолько плотной, что казалось, будто воздух превратился в тяжёлый сироп, заполняющий каждый угол. Лейла проснулась медленно, с трудом поднимая непослушные, словно налитые свинцом веки. Её сознание цеплялось за остатки сна, сопротивляясь пробуждению. Она не сразу осознала, что находится в своей комнате в общежитии. Привычные очертания мебели и стен казались призрачными, ненастоящими, будто граница между сном и явью ещё не успела окончательно проясниться. Голова раскалывалась от странного, необъяснимого напряжения. Фея с трудом приподнялась, машинально схватившись ладонью за лоб. Простыня под ней была влажной от пота, а в горле стояла неприятная сухость. Этот сон был таким важным, но что именно ей снилось? Чем больше Лейла пыталась вспомнить, тем быстрее образы ускользали, растворяясь как дым на ветру. Осталось только смутное чувство потери, будто у неё что-то отняли, но она не могла понять, что именно и когда это произошло. Её босые ноги коснулись холодного пола, и в этот момент до неё наконец дошло — это не спальня во дворце Солярии. Лейла резко подбежала к окну, распахнула занавески, за стеклом был обычный утренний двор с аккуратными аллейками, на которых ещё блестели капли росы. Но вместо успокоения в груди что-то болезненно сжалось. Не раздумывая, она рванула к двери, дёрнула ручку и выскочила в коридор. Длинный проход был пуст — остальные обитательницы ещё спали. Внезапный приступ паники заставил её сорваться в бег. Босые ступни шлёпали по холодному полу, когда она мчалась к комнатам подруг, не в силах объяснить даже самой себе, что именно её так напугало, но чувствуя: проверить их нужно немедленно.

— Девочки? — её голос прозвучал робко, почти шёпотом.

Винкс ещё спали, в комнатах царила тишина. Лейла осторожно направилась сначала к комнате Блум и Флоры.

— Блум! — резко распахнув дверь, она ворвалась внутрь. — Проснись!

Блум вздрогнула, села на кровати и потёрла сонные глаза.

— Лейла? Что случилось?

— Где мы?

— В Алфее... — Блум заморгала, пытаясь собраться с мыслями. — Что...

— Мы же были на Солярии, Блум!

Блум резко вскочила с постели.

— Подожди, я разбужу остальных! — быстро сказала она.

Выбежав в зал, Блум замерла у двери Музы и Текны. Тем временем Лейла разбудила Флору. Девочки просыпались медленно, их лица были застывшими и пустыми — до тех пор, пока в глазах не вспыхивало осознание и страх. Уже через несколько минут все феи собрались в общем зале, перешёптываясь и беспокойно оглядываясь. Никто не чувствовал себя отдохнувшим, никто не понимал, как оказался в Алфее. Муза приложила руку к виску.

— Где Стелла?

— Надо проверить её комнату, — тихо сказала Лейла.

Блум толкнула дверь. Комната была пуста. Чистая, будто здесь никто никогда не жил. Ни ароматических свечей, ни косметики на туалетном столике, ни разбросанной одежды. Даже подушки лежали идеально ровно, как в номере после ремонта. Муза шагнула внутрь, озираясь.

— Что за...

Тяжелая, гнетущая тишина повисла в комнате. Она наступила внезапно, без предупреждения, словно сама Алфея затаила дыхание в тревожном ожидании. Девочки молча переглянулись - и в их глазах, еще секунду назад полных растерянности, теперь явно читалась нарастающая тревога, сжимающая сердца ледяными пальцами страха.

— Нам нужно найти её, — твёрдо сказала Блум, сжимая кулаки.

Флора глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки:

— Может, она просто отошла? Давайте рассуждать здраво.

— Но куда?! — резко вступила Лейла, и её голос дрогнул от напряжения.

— Давайте разделимся, — предложила Муза. — Кто-то пойдёт на первый этаж, кто-то во двор, кто-то к библиотеке.

— Подождите, — вмешалась Текна. — Я не хочу паниковать, но кто-нибудь вчера вообще видел Селентру?

Флора нахмурилась:

— На Солярии? Нет.

Винкс коллективно махнули головой, кроме Лейлы.

— Я слышала, — выдохнула она, отступив на шаг, будто её кто-то ударил. Голос её сорвался на шёпот, но в нём дрожала паника. — Тогда на Солярии, она была в комнате. Я слышала, как Стелла с кем-то говорила. Я думала: может, мне показалось, но это была она. Это была Селентра!

Девочки замерли.

— Подожди, — сказала Блум осторожно. — Ты уверена?

— Я стояла у двери. Я не хотела вмешиваться, там был голос: чужой, мягкий, спокойный. Стелла не спорила, она слушала, вы понимаете?! Она просто слушала!

Муза подошла ближе:

— Лейла, дыши.

— Нет, вы не понимаете! — рвано воскликнула та. — Я сказала ей — не оставайся с ней одна! Я предупредила! Я знала, знала, что Селентра так просто не отступит! Но я ушла! Я оставила её с сомнениями!

— Лейла... — прошептала Флора, но та уже не слышала.

— Она уже тогда колебалась, я видела! Она не сердилась, не боялась — она думала! А теперь её нет! Ни здесь, ни где-либо вообще!

Блум резко подошла ближе и схватила Лейлу за плечи:

— Слушай. Мы не знаем точно, нам нужно всё проверить. Пока не паниковать.

— Нет! — выкрикнула Лейла, вырываясь. — Мы должны понять, помнит ли её хоть кто-то, кроме нас!

Тишина снова навалилась тяжестью. Только дыхание Лейлы — частое, сбивчивое, — нарушало её.

— Получается она... — прошептала Текна.

— Согласилась на сделку, — закончила Муза.

— Мы... — сглотнула Блум, — Потеряли её?

— Это моя вина, — сказала Лейла. — Это из-за меня. Я должна была сообщить сразу, а не держать в секрете свои догадки. Мы всё время думали, что можем остановить её, а теперь даже не поняли, как потеряли Стеллу. Наша очередь одна за другой. Её настала вчера. Завтра, может быть, снова моя. Или твоя, Флора. Или твоя, Текна. Я знала, что так может быть. Я предчувствовала, но промолчала. Потому что боялась, что всё повторится.

— Повторится? — тихо спросила Муза.

Лейла отвернулась, зажав руки в кулаки.

— Видение. Там был Набу. Мёртвый. Я...я не знаю, когда. Но знаю, что это возможно. Что Селентра умеет показывать концовки. И теперь я не знаю, была ли это правда, или просто ещё одна ловушка.

— Лейла... — Блум подалась вперёд. — Почему ты молчала?

— Потому что испугалась. А теперь Стелла...

Комната замерла. Только дыхание девочек и глухой ветер за окнами напоминали о том, что время не остановилось.

— Если она действительно исчезла, — прошептала Текна, — Тогда надо проверить архивы. Удалены ли следы Солярии.

Все согласились. Стук каблуков и торопливые шаги эхом отражались от каменных стен коридора, ведущего в библиотеку. Девочки почти не разговаривали между собой, вокруг напряжение стягивало грудь железным обручем. Лейла шла первой, сжимая кулаки так, что костяшки побелели. За ней — Текна, Муза, Флора и Блум.

— Вот она, — указала Текна, открывая дверь в архив.

Тяжёлая невидимая дверь скрипнула, впуская их в полутёмное пространство, пропитанное запахом старой бумаги и пыли. Лампы вдоль стен вспыхнули мягким светом, освещая стеллажи с книгами, как ряды забытых воспоминаний.

— Раздел астрономии и политических систем Магикса. Там хранятся карты и сведения о планетах, — коротко скомандовала Текна и ринулась к соответствующему ряду.

— Я проверю исторический сектор, — добавила Флора.

— А я реестр выпускниц и представителей королевских семей, — Муза направилась к отдельной секции с биографиями.

Каждая искала в своём ритме. Страницы листались с треском, пальцы лихорадочно пробегали по оглавлениям, заголовкам, строкам.

— Ничего, — глухо сказала Муза. — Ни одной фамилии. Ни Радиуса, ни Луны, ни упоминаний Стеллы.

— Здесь тоже пусто, — выдохнула Флора. — История Магикса и никакого упоминания о вторжении Валтора на Солярию. Как будто всё вычеркнуто.

— Это невозможно, — пробормотала Блум, вцепившись в корешок книги «Политическая карта Магикса». Она раскрыла её на странице, где должна была быть планета Солярия и застыла. — Смотрите...

На развороте сияли контуры планет: Домино, Андрос, Линфея, Мелодия, Зенит, Обсидиан и пустота. Ни названия, ни очертаний. Словно одна звезда просто перестала существовать.

— Планета не стёрта, её не было, — сдавленно сказала Текна. — Как будто Солярия никогда...

— Не существовала вовсе, — закончила Лейла, её голос дрожал.

Молчание окутало их плотным саваном.

— Мы все виноваты, если говорить прямо, — глухо сказала Муза. — Мы позволили себе поверить, что контролируем ситуацию. А теперь нет ни Стеллы, ни Солярии.

— Подождите, — Блум резко опустила книгу, — Мы не можем сдаться.

— Кто-то из нас можем быть следующими, — сказала Текна.

Лейла сжала кулаки.

— А я думала, хуже, чем потеря Набу, ничего не будет. А теперь я даже не знаю, была ли у меня подруга.

— Была, — твёрдо произнесла Блум. — И она всё ещё есть, нам просто нужно найти её.

Флора присела на край стола, глядя в пол:

— Но если её больше нет, если она выбрала другой конец...

— Тогда она сделала это ради чего-то, что считала важным, — тихо сказала Текна. — Стелла бы не исчезла просто так. Селентра играет на желаниях и Стелла могла пожелать счастья своей семье...

Повисло молчание. Медленное, тягучее, как трещина, ползущая по стеклу. Блум выдохнула:

— И всё-таки, мы не имеем права сдаваться. Нужно узнать, можно ли вернуть её. Или хотя бы остановить Селентру, пока не стало слишком поздно.

Текна медленно кивнула, её взгляд затуманился размышлениями.

— И чтобы это сделать, нам нужно начать с себя.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Лейла, нахмурившись.

В глазах Текны мелькнуло что-то похожее на страх, быстро скрытое под маской логики.

— Каждая из нас — потенциальная цель. Стелла ушла первой. Кто же следующая?

Муза и Флора обменялись тревожными взглядами, Лейла отвернулась.

— Это вероятно буду я, — наконец сказала Текна. — Логично. Мы знаем: Селентра действует через страхи. Через то, что мы тщательно скрываем даже от себя.

— И чего ты боишься? — осторожно спросила Блум.

Текна не ответила, только отвела взгляд.

— Мне нужно на Зенит. Там кое-что осталось. Может, в старых архивах я найду зацепки. Что-то, что объяснит, как она делает это. Как вычёркивает целые миры.

Блум хотела было возразить, но Текна подняла руку.

— Лучше одной. Я не хочу подвергать вас риску. И мне нужно подумать.

Её голос был твёрдым, но лицо выражало испуганность. Всё внутри неё сжималось, но она шла туда, где, возможно, ждала её собственная грань исчезновения.

На следующий день.

Небо над Алфеей окрашивалось в нежно-розовые тона, наступало утро, но тревога не отступала. Воздух был прохладным и влажным, будто сама реальность замедлилась, давая время на последние слова. Винкс стояли у портала в полном молчании, только слабое мерцание магических сигил под кольцом нарушало эту тишину. Текна проверяла браслет, сканировала уровень магической стабильности и синхронизацию с координатами Зенита, её движения были резкими, сосредоточенными, будто всё происходящее было лишь задачей, которую нужно решить. Но её глаза выдали другое, в них таилась сомнительная тень.

— Ты уверена, что это хорошая идея? — всё-таки нарушила тишину Муза. — Мы даже не до конца поняли, что произошло со Стеллой. А если Селентра ждёт тебя там?

— Именно поэтому я и должна быть там, — ответила Текна, не отрывая взгляда от интерфейса. — Селентра действует избирательно. Она подбирает цели личностно. Я должна понять — действительно ли я следующая?

— Разве это не то, чего она хочет? — вмешалась Блум, нахмурившись. — Разделить нас и заставить принимать решения в одиночку?

Текна подняла на них глаза, она выглядела уставшей, но странно уверенной.

— Я не одна, если знаю, что вы здесь.

Флора мягко коснулась её плеча.

— Мы тебя отпустим, но только если ты обещаешь, что не будешь играть в героиню.

— Обещаю, — коротко кивнула Текна. — Я не Стелла. Я не хочу исчезнуть.

Голос дрогнул, и на мгновение девочки увидели за непроницаемой маской эмоцию, глубокую, едва скрытую.

— Ты ведь понимаешь, — проговорила Лейла, — Что мы все чувствуем себя уязвимыми после Стеллы. И боимся, что Селентра забирает не только людей, но и куски нашей реальности.

— Тем более я должна узнать, как она это делает. — Текна активировала портал. Магический вихрь раскрылся, завибрировал в воздухе, напоминая ураган цифровых волн. Последние взгляды, последнее молчаливое понимание и Текна шагнула вперёд, растворяясь в холодном синем свете.

Зенит.

Привычный ландшафт родного города не принёс успокоения. Воздух был идеально чист, улицы вымощены ровными плитами, здания чёткие геометрические формы, мерцали экраны, всё было так, как и прежде. Текна не пошла домой, она не хотела встречаться с родителями сейчас, её ноги сами повели по маршруту, который она помнила с детства — через мост к старой библиотеке, глубоко встроенной в структуру центральной исследовательской базы. Этот сектор больше не использовался, он слишком устарел для нового Зенита, где всё давно стало голографическим и облачным. Дверь не открывалась, сканер попросил идентификацию, потом проверку сетчатки, потом ещё и пароля доступа. Только спустя минуту массивная металлическая створка разошлась, впуская её внутрь.

— Добро пожаловать, Текна, — проговорил голос ИИ архивного комплекса. — Последнее посещение: 1253 дня назад.

— Да, — прошептала она. — Почти четыре года.

Проходя вдоль стеллажей, Текна осторожно активировала старые терминалы, электромагнитные книги, модули воспоминаний, архивные голограммы.

— Раздел древней магии и нестабильных энергетических феноменов, — произнесла она, прокручивая индекс.

Среди десятков искажённых формул и теорий она наткнулась на пометку, почти стёртую:

«Проект "Фантом" — отказ от дальнейших экспериментов. Результаты признаны опасными для восприятия реальности.»

Графа «создатель» была пуста. Текна зафиксировала это в браслете. Слово «фантом» она впервые видела в таких документах.

— Странное чувство... — прошептала она. — Будто я наткнулась не на магию...

Выйдя из архива с парой старых энерго-кристаллов и тонким модулем хранения данных, Текна поднялась на поверхность. Небо над Зенитом оставалось стальным, цвета расплавленного алюминия, безоблачным, чужим. Её родной город был почти идеален: ровные линии зданий, сверкающие купола, лазерные указатели, автоботы, двигающиеся без звука. Люди приветливо кивали ей, но их лица были пустыми. Она поймала себя на короткой не очень позитивной мысли и тут же отмахнулась. Фея решила всё-таки пойти домой к родителям, но по дороге взгляд зацепился за стену объявлений. Там был встроенный новостной экран с бегущей строкой. Новости о Магиксе, об открытии новых видов растений в Линфее, об обновлениях в Красном Фонтане. Никаких упоминаний о Солярии, ни о королевской семье, ни об атаках. Текна остановилась, у неё внутри опять кольнуло.

— Алгоритм новостей подтверждает исчезновение информации, — пробормотала она. — Даже здесь.

Она коснулась своего браслета и запустила локальный анализ магических следов по старому протоколу, ещё до того, как ей пришлось столкнуться с Селентрой. Пульсирующая волна пробежала по ближайшему кварталу. Никаких угроз, но фоновый шум магии был еле заметно микроскопически искажен, Текна это уловила.

— Слишком стерильный магический фон, — нахмурилась она. — Это не может быть совпадением.

Она ускорила шаг, направляясь к родному дому. Дверь плавно открылась, внутри пахло металлом, пластиком и ванилью, мама всегда добавляла ваниль в увлажнитель, чтобы в доме не воняло машинным маслом.

— Текна! — раздался голос откуда-то снизу. — Ты приехала?

Она услышала, как спешно открылась боковая дверь лаборатории, и оттуда вышли двое: её родители. Мама в белом халате, с испачканным щекой следом от маркера. Отец с защитными очками, оставившими отпечатки на коже.

— Прости, что не встретили вовремя, — сказал отец, снимая очки. — Мы были на финальной сборке.

— Ты же знаешь нас, — подмигнула мама. — Погружаемся в процесс и теряем счёт времени.

— Всё нормально, — тихо ответила Текна. — Я просто решила зайти.

Они подошли ближе, обняли её.

— Хочешь что-нибудь перекусить? Или чай? — предложила мама.

— Позже. Я просто хочу немного посидеть в комнате.

— Конечно, дорогая.

Они вернулись в лабораторию, не навязываясь, но с той лёгкой заботой, которую не спутаешь. Текна поднялась по лестнице и вошла в свою комнату. Всё было на своих местах, никто не трогал её пространство. Экран на стене, плакаты с формулами, подставка с мини-гаджетами, даже старый пульт управления, собранный ещё в двенадцать лет, лежал там, где она его оставила. Она присела за стол, пальцы нащупали старую фотографию в металлической рамке. На ней была она, лет восьми, улыбается широко, открыто, глаза светятся. Текна отвела взгляд, что-то внутри сжалось. Снаружи доносились знакомые звуки из лаборатории, но всё это казалось очень далеко, она коснулась кончиками пальцев стекла фотографии, словно надеялась вернуть ту лёгкость, тот момент, когда всё было проще. Она вздохнула, извлекла модуль, подключила к браслету и начала загрузку. Анализ: нестабильные магические поля. Следы фантомной энергии. Потенциальная связь с личностной проекцией "Селентра". Окна данных стали всплывать перед её глазами, рисуя сложные схемы, древние символы, псевдокоды, фрагменты заклинаний, давно забытых...

— Я разберу тебя на части, Селентра. Даже если ты — нечто большее, чем просто заклинание.

Загрузив нужные книги в браслет, Текна осталась в родительском доме. Снаружи уже начал смеркаться — небо на Зените темнело, как экран, уходящий в энергосон. Слабые полосы северного сияния скользили по куполам города. Всё было... слишком спокойно. Она перебирала фрагменты кодов и древние заклинания, лежа на старом кресле в углу, когда свет внезапно дрогнул. Едва заметно. Лампа над рабочим столом, которая всегда работала с идеальной стабильностью, моргнула. Один раз. Второй.

— Хм, странно, — пробормотала Текна и провела рукой по сенсору. — Диагностика освещения.

«Питание стабильно. Аномалий нет.»

Она нахмурилась, встала и подошла к окну, достала компактное устройство — обновлённый сканер энергетических аномалий. Новейшая разработка, им не пользовались даже в Алфее. Текна держала его при себе на случай, если Селентра снова появится. Осторожно активировала, не давая всплеска. Писк. Один сигнал, потом второй, что-то было в комнате. Текна повернулась, и там, у стены, где раньше висел её детский постер с формулами, теперь стояла Селентра. Беззвучная, безликая в выражении, словно из тумана.

— Привет, — произнесла она тихо.

Текна машинально шагнула назад, но не включила щит. Что-то в этом присутствии сковывало, тормозило импульсы, будто вся её магия ускользала внутрь себя.

— Как ты сюда... — её голос прозвучал неуверенно, что случалось редко.

Селентра не двигалась.

— Я не пришла, — просто сказала она. — Ты позвала.

Текна стиснула зубы, мозг лихорадочно просчитывал — иллюзия? проекция? остаточный магический след?

— Это неправда, — выдохнула она. — Я не зову таких, как ты.

— Ты звала не меня. Ты звала ответы. Я всего лишь их отражение.

Она сделала шаг, но не угрожающе, будто просто существовала в пределах дозволенного.

— Ты хочешь знать, как исчезают миры?

— Я хочу знать, как остановить тебя, — резко ответила Текна.

Селентра чуть склонила голову, но без усмешки. В этот момент сканер в руке Текны перегрелся. Он начал дрожать, будто система не могла обработать то, что сканировала. Прожёг экран и рассыпался в пепел. Текна в шоке уронила обломки на пол, а Селентра отступила на шаг назад.

— Не хочешь ли увидеть, какой конец ты бы могла иметь?

— Ну уж нет, — Текна активировала магию, закручивая её в ладони. — Отвечай, где Стелла?

Селентра не ответила. Вместо этого она начала исчезать слой за слоем, словно разряжающаяся голограмма, оставляя после себя лишь тлеющее сияние в пустом воздухе. Текна вырвалась из дома, не простившись, даже не обернувшись. Ноги несли её сами в пустоту, подальше от чужих глаз. Тело замерло у входа в заброшенный игровой центр, где когда-то смеялись дети. Теперь холодный воздух внутри пахнул стерильностью лаборатории: безжизненно, неестественно чисто. Шаги глухо отдавались в пустых залах, нарушая мёртвую тишину. Текна резко застыла, её спина похолодела. Кто-то был здесь. Браслет на запястье взвыл тихим предупреждением, запустив сканер энергии. В трёх шагах, словно вырастая из самой тени, стояла Селентра.

— Подожди, Текна, — голос Селентры прозвучал как шёпот. — Послушай меня...

— Хватит болтать, — жёстко ответила Текна, в глазах плясали холодные искры. — Я не стану ждать, пока ты сделаешь следующий ход. Текна — Энчантикс!

Вспышка и тело Текны охватила трансформация. Она превратилась в фею и ринулась вперёд, первый удар должен был разрушить дистанцию между ними.

— Цифровая вспышка! — атаковала фея.

Кодовые частицы разлетелись, как пчелиный рой, окружая Селентру и вонзаясь в пространство. Она не двигалась, поток просто прошёл сквозь неё, как вода через дым. Текна метнулась вбок, следующий приём — магнитный захват, построенный из искривлённой гравитации. Но Селентра, не поднимая рук, уже стояла в другом углу, как будто кадр перемотали.

— Не сработало... — Текна прищурилась и прошептала в микрофон на воротнике. — Запуск скрытого сканирования.

Вибрация браслета показала: анализ пошёл.

— Ты отступаешь, — произнесла Текна. — Отказ? Ты не хочешь сражаться, так ведь?

Селентра моргнула.

— Я не умею, — тихо сказала она. — Это не моё.

Текна нахмурилась, она не доверяла ни одному слову, но движения, статистика и реакция говорили об одном: Селентра боится боли. Она пошла на сближение. Ее силовой кулак, усиленный энергетической бронёй, прочертил в воздухе зеленоватый след. Селентра среагировала запоздало, неуклюже. Удар не особо задевает её, но даже это заставляет отшатнуться.

— Не держит блок. Не защищается. Ни малейшего боевого опыта, — мелькнуло у Текны. — Значит, она только носитель? Кто-то другой внутри?

Она притянула энергию к ладони, готовя новый импульс и в этот момент Селентра произнесла:

— Я тебя поняла, фея технологий.

Текна застыла. Тонкое дрожание, воздух вокруг Селентры начал сжиматься внутрь, искажая свет, мир сам втягивал её, бесшумно, болезненно. Браслет Текны пискнул.

— Что за...Искажение пространства?

Текна сделала шаг вперёд.

— Кто ты такая?

Селентра посмотрела на неё по-человечески, устало, как ребёнка, которого слишком долго держали в темноте.

— Я просто хотела, чтобы им больше не было больно.

И она исчезла. Текна медленно опустилась на колено, её браслет мигал, данные зафиксированы. Дверь за ней захлопнулась с металлическим стуком. Звук отозвался в стенах, будто оживляя давно забытое пространство. Архивы встретили Текну тишиной, в которой не было ни уюта, ни холода. Лампы под потолком вспыхнули с легкой задержкой, и свет, дрожащий в пустоте, отбрасывал длинные искажённые тени. Текна прошла между стеллажами, под каблуками поскрипывал пол, местами посеревший от времени. Некоторые датапанели были покрыты пылью, другие мигали в случайном порядке, словно пытались пробудиться, но уже не могли. Здесь, в этих коридорах, она когда-то впервые увлеклась древними теориями. Здесь она провела своё первое исследование в детстве, тогда ей казалось, что прошлое можно победить фактами, сегодня же она знала: иногда фактов не бывает вовсе. Текна остановилась у раздела, обозначенного бледной маркировкой: "Межмировые отклонения. Забытая магия. Невозможные структуры." Пальцы пробежались по корешкам старых цифровых томов, ища то, что казалось просто интуицией. Внутри всё гудело, будто её собственные мыслительные алгоритмы начали сбоить. Текна включила древний том, вспыхнувший с лёгким потрескиванием. Прямо в воздухе перед ней появилась полупрозрачная голограмма — зарисовка из эпохи, когда наука и магия впервые начали спорить о природе «пустотных отголосков». Существо, облачённое в капюшон, стояло посреди обрушившегося мира. Подпись гласила: "Хроника падения Тар-Миры. Стирание, вызванное Неназванной."

— Неназванной? — повторила Текна. — Как и Селентра.

Она резко щёлкнула интерфейсом, картинка пропала. В голове всё сильнее нарастала тревога, она достала сканирующее устройство и начала загружать анализ боя: движение рук, ритм атак, частота энергетических импульсов. Снова и снова она проигрывала фрагменты, замечая нечто странное:

«Селентра не реагировала на боль. Не пыталась победить.»

Мысль обожгла, она снова достала панель с анализом её исчезновения.

— Пространство сворачивается внутрь. Такое ощущение, что она возвращается туда, откуда пришла.

Текна ощутила дрожь. Она взяла три книги, подключила накопитель и прикрепила к браслету, на выходе обернулась. В глубине зала одна из ламп мигнула.

— Я найду тебя, — шепнула Текна, уже не зная Селентре это или той, кто стоит за ней. — Настоящую тебя, кем бы ты не была на самом деле. Ты ответишь за свои поступки.

Она вылетела из архивов, забирая с собой не просто данные, она уносила догадку, а значит и уязвимость врага. Портал открылся.

Алфея.
Ночь.

Текна скользнула в комнату бесшумно, словно боялась нарушить хрупкое равновесие тишины. За окном висело неестественно чёрное небо лишённое даже намёка на звёзды. Как и эта новая реальность, где не хватало одного важнейшего элемента. Она не стала переодеваться, не зажгла свет. Пальцы привычным движением запустили консоль и пространство вокруг ожило. Голографические проекторы развернули перед ней хоровод цифровых фантомов: дрожащие тепловые карты, пульсирующие энергетические волны, распадающиеся спектры и формулы, записанные наспех сразу после боя. Формулы, которые не хотели складываться в понятную картину. Текна замерла, прикрыв веки, но внутреннее напряжение не отпускало, вся ситуация будто сопротивлялась самой логике, существовала где-то за гранью рационального. На центральном дисплее материализовался энергетический слепок Селентры, Текна невольно сжала кулаки. Абсолютно ровный контур, без малейших колебаний, как у машины или чего-то ещё более безличного.

— У каждого мага есть отклонения в импульсах, искажения, следы эмоциональных выбросов, даже у самых спокойных, а у неё — ничего. Словно она не чувствует.

Текна начала прокручивать запись боя, ответов не последовало. Ещё одна запись. Замедленная анимация момента, когда Селентра «исчезает».

— Это точно не телепортация и не переход в астрал. Энергия не переместилась, а рассосалась. Как воронка в пространстве, созданная точкой низкой энтропии.

Она провела рукой по пространству и вызвала другую модель — модель Стирателя, древнего заклинания, запрещённого к использованию.

— Это похоже, но не совсем. Там стирается объект, а здесь — его контекст. Всё, что его окружает, всё, что делает его собой: воспоминания, связи, история, след. Как будто жизнь объекта не отменяется, а редактируется.

На другом дисплее загорелась запись из архива: голографическое изображение карты Магикса. Текна обвела пальцем пустое место, где когда-то была Солярия.

— Остальные планеты сместились, как будто признали её отсутствие как норму. Получается Селентра не разрушает, а переписывает...реальность?

Текна тяжело выдохнула. Она положила руки на панель, и вдруг в груди защемило.

— Если всё так, то где же тогда Стелла? В каком сценарии она оказалась? Чья она теперь дочь? Родилась ли она вообще?

Голос дрогнул. Текна откинулась в кресле, комната стала казаться слишком тесной, всё внутри неё металось между страхом и азартом. Это был вызов, какого она не знала. Ни в Алфее, ни в лабораториях Зенита, ни где либо ещё. Это был враг не физический — а концептуальный. Она ещё раз посмотрела на голограмму энергетического поля Селентры, всё то же: гладкое, ровное, пустое.

— А кто ты, на самом деле?

Голос был почти шёпотом, но ответ пока не прозвучал. Текна снова перечитала свои пометки, выведенные тонкими лазерными линиями на виртуальной плёнке. Алгоритмы расходились кольцами, как волны на чёрной воде, но в центре оставалась одна и та же пустота.

— Не могу пока сказать девочкам. Пока нет данных, пока нет уверенности, любое слово и я посею среди них панику. Они ищут врага снаружи, а я даже не уверена, что он вообще существует в привычной форме.

На миг перед глазами всплыл образ Селентры с тем пустым взглядом, который Текна видела в бою. Он не был враждебным или холодным, просто никаким, как будто за этими глазами не было личности, но при этом что-то всё же наблюдало, анализировало, фиксировало. Текна прикусила губу до боли, каждый новый факт действовал как медленный яд — чем больше данных она поглощала, тем сильнее сжималась грудная клетка. Никакой логики, никакой формулы, а значит, не было и слов. Нечем было оперировать, нечего было сказать. Она машинально погасила голограммы, но в последний момент замерла — на одном экране оставалось изображение: мёртвая зона на карте Магикса. Там, где должна быть Солярия. В висках застучало: а можно ли теперь доверять даже собственной памяти? Медленно поднялась, сунула в карман кристаллический модуль с записями боя и сканами. Проверила трижды и только тогда выключила систему. Тишина обрушилась тяжёлым покрывалом ещё гуще, ещё невыносимее. Текна подошла к окну, оперлась лбом о холодное стекло.

— Нет доказательств. Не могу позволить себе ошибиться.

Слишком многое поставлено на карту. Она не могла быть уверена, что завтра они все проснутся и могут не вспомнить друг друга вовсе. Текна застыла у окна, не в силах пошевелиться. Внизу, в полумраке сада, мелькали призрачные блики фар, они рассекали туман, и на мгновение ей показалось, что мир за стеклом ненастоящий. Что стоит сделать шаг и всё исчезнет. Отпечаток её ладони медленно таял на холодном стекле, тишина сдавила, как герметичная капсула.

***

Стекло было холодным и слегка дрожало под её пальцами. Девочка стояла у окна, вглядываясь в пустую ночь двора, залитую оранжевым светом фонаря. Тени деревьев казались неестественно длинными, слишком живыми, они шевелились не просто от ветра, а словно по собственной воле, медленно и неуверенно, как парализованные конечности. Она провела рукой по щеке, кожа была ледяной, хотя в квартире стояла удушливая жара. Взгляд снова упал на рабочий стол, разбросанные страницы, из-под скотча на оборванном крае бумаги проглядывал уголок рисунка Стеллы, улыбающаяся на фоне солнца, обнимающая двоих взрослых. Их счастливые лица казались теперь какой-то чужой, невозможной реальностью. Девочка осторожно подошла ближе, пальцы дрогнули, когда она подняла порванную страницу, склеенную кое-как. Линии разрыва были неровными, краски местами расплылись, но сюжет угадывался. Она перевернула лист, там была Текна в трансформации, с искрами магии на руках, на другом рисунке фигура протягивала руку. Голова внезапно закружилась, девочка даже не заметила, как медленно осела на пол, прижав колени к груди. Тишина вокруг стала абсолютной, ни голосов за стеной, ни уличного шума, только собственное прерывистое дыхание и навязчивый стук пульса в висках. Раздался едва слышный треск, похожий на звук рвущейся бумаги. Девочка резко обернулась, звук шёл от зеркала, на его поверхности теперь красовалась тонкая трещина, как паутинка, но она медленно расползалась в стороны, будто стекло не выдерживало давления чего-то невидимого.

— Хватит. Это просто игра воображения. Я не спала. Это нормально...

Она резко поднялась, судорожно схватила тетрадь, засунула её под матрас. Вытащила вместо неё учебник, плюхнулась за стол, уткнувшись в страницы. Глаза скользили по строчкам, но буквы прыгали перед глазами, слова расплывались в бессмысленные пятна. Она не шевелилась. Глупая детская мысль: если сидеть совершенно неподвижно, не дышать, не моргать, может, всё исчезнет или наоборот вернётся в норму, станет таким, каким было до. Время потеряло смысл. Двадцать минут? Сорок? Час? Наконец тело предательски дрогнуло, спина онемела, пальцы затекли. Девочка откинулась на спинку стула, выпустила воздух, которого не замечала, что держала.

— Всё нормально. — прошептала она в пустоту, и даже сама не поняла, кому адресованы эти слова.