Глава Седьмая "Рождение Зверя"
Остров
Театр
Почему вы уходить? Вам что-то не нравится?
Из зрительского зала летят окровавленные гвозди.
Господа и дамы, прошу вас успокойтесь. Я могу вам все объяснить.
Половина зрителей лежат замертво на своих местах. Вторая половина о чем-то перешептывается. Перемолвки внезапно затихают. Со своего места встает один зритель и подходит ко мне.
М? Вы хотите что-то сказать?
Зритель шепчет мне. Мои глаз округляются от удивления.
Так вам не нравится Ложь?
Я испускаю едкий смешок.
Прошу меня простить, господа. Но... Разве вы не знали на что шли? Я рассказываю эту историю только для вас. И я вижу, что вам нравятся их страдания!
Из зала вновь послышались глухие хлопки.
Я видел ваши эмоции! Вам нравятся их гнев. Вы с упоением наблюдаете за их агонией! И теперь...
Я прикладываю руку к подбородку.
Вы... Вы хотите, чтобы и я страдал?
Хлопки становятся громче. Их количество резко прибавляется.
Вам уже надоели эти гвозди! Вы хотите чего-то нового? Вы получите это!
Зал взрывается аплодисментами. Зрители сияют от больного счастья.
Выходите на сцену! Принимайте участие в истории! Мы прогоним режиссера! Выгоним сценариста! Останетесь только Вы! Я не стану вам мешать! Я помогу вам! Направлю на лучший путь!
Зрители подрываются со своих мест и громко аплодируют. Некоторые из них бегут к сцене. За ними, следуют еще больше! Начинается толкучка. Зрители давят друг друга. Начинается небольшая потасовка, со временем перерастающая в полноценную поножовщину.
Из зала слышны крики боли и отчаяния. Слышен звонкий и безумный смех. Я стою в центре сцены и улыбаюсь.
Подходите ко мне! Я приму каждого из вас!
Зрители ликуют. Многие из них уже не в состоянии двигаться. Стоя по колено в крови, они возносят руки вверх и смеются. Они радуются. Зрители наслаждаются чужой болью. Даже те, кого затоптали, умирали с улыбкой на лице. Внезапно, драка заканчивается. Зрители опускают свои оружия и уходят обратно на свои места. Они счастливы. В крупных пятнах крови, они идут по головам мертвых тел. Каждый из них, что-то обсуждает. Они в предвкушении.
Попрошу минуточку внимания, господа! Вы рады?
Толпа рукоплещет.
Вы хотите продолжения? Хотите знать судьбы героев? Хотите упиваться их агонией?
Аплодисменты не прекращаются ни на секунду.
Прошу вас! Созерцайте же! Мы вновь окунемся в нашу историю! Вы никогда не забудете это шоу!
Я говорю это с радостью в голосе. Мне приятно знать, что зрители жаждут большего. Пришло время, для продолжения!
* * *
Хищник
За несколько часов до попадания Уотана в Дом Хищника.
Я медленно пробирался через порушенные ворота КПП между Винтерделем и Фоссенстоуном. Метель медленно сходила на нет, скрип снега сменялся чавкающим хлюпаньем. Ноги вязли в свежей грязи, в воздухе витал аромат гнили. Старые, мёртвые деревья стройными рядами шли вдоль разбитой дороги. Речки, что текли где-то поодаль источали аромат стоячей воды. Даже издалека я видел десятки мелких тушек рыб, всплывших на поверхность воды к верху брюхом.
Ах, Королева, какая досада, что твоя политика разрушает тебя саму. Ты живёшь в грязи, не замечая её красоты, заставляешь и других погрузиться в пучину нечистот с головой, даже не думаю об их мнении.
Улыбка вновь украшает лицо, тяжёлый вздох срывается на болезненный кашель. Грудь сжимается и рвётся от нарастающей боли. Пальцы сжимают родное древко топора, найдя в нем единственную опору.
Мой топор — то, что даёт мне жить. То, ради чего я мучаюсь и ради чего убиваю других. Могу ли я осмыслить свою жизнь без верного спутника? Нет, не могу. Больше не могу.
Я неспешно брежу в конкретном направлении уже несколько часов. Огни факелов на горизонте — маяк. Огонь в моем глазу — судно, что слепо движется к нему. То и дело вдыхая запах Фоссенстоуна, я чувствую несколько ароматов. Гниль, сырость, нечистоты организма и что-то ещё. Что-то, что чувствует каждый из нас. Страх. Приторный, горький и отвратительный запах страха. Я слышу, как трясутся ваши колени, чувствую ваше дыхание за несколько милей. Знаю, что вы уже знаете обо мне и хаотично бегаете по своему жалкому убежищу, в надежде на спасение.
Ваша судьба — стать моим обедом. Моей едой и добычей... Для Брата... Брат выглядит плохо. Он хрипло дышит, а когда просыпается сразу же падает обратно без чувств.
Черт! В этом только моя вина! Или... Нет. В этом нет моей вины! Это... Все ОН. Он стал помыкать Братом! Он изменил его! Извратил его представление о мировоззрении до неузнаваемости! Ну ничего... Я, как старший брат, перевоспитаю его. Сделаю из него подобного себе. Научу выживать. Я сорву с его лица розовые очки! Покажу реальность таковой, какая она есть на самом деле! Это... Это нужно было сделать ещё давно. Ещё когда он впервые встал против меня. Или... НЕТ!
Топор выпал из моих рук. Я сжал голову и начал кричать. Грудь разрывал протяжный крик, но наружу вырвался лишь утробный рык. С не поваленных деревьев сорвались вороны, их карканье эхом разносился по раненой голове, возвращаясь странными, но чёткими словами. Его словами.
Марионетка смеет вершить судьбы других? Смешон. И ты, и твои потуги.
Я резко вытянулся, как по струнке. Затылок заломило, а в глазу поплыли смоляные пятна. Улыбка натянулась на лицо, точно заговоренная. Через тьму собственного разума, я вновь заметил алые нити, тянущиеся далеко вперёд. Лёгкое натяжение и я делаю шаг вперёд, за ним ещё один, и ещё, и еще. Нити натягиваются до предела и вот я уже несусь на всех парах к огням города.
Ты кличешь себя Хищником, так будь им до конца! Не ведай страха! Не ведай родства и близости! Внушай ужас!
Я не могу так с ним поступить! Я не могу обречь его на подобные мучения! Я... Я не стану его искажать!
Он слаб.
Он силен! Сильнее любого из тех, кто пал от моих рук!
Он не достоин быть твоим братом.
Эсси, ты станешь сильным, я клянусь тебе.
Он помеха, лишний рот.
Он мне поможет.
Он предаст тебя.
Он не посмеет.
Он убьёт тебя во сне.
Я убью его раньше.
Ты убьёшь его, рано или поздно.
Я убью его. Да.
Мой крик утих. Нити исчезли и я замедлился. Под ногами слышался хруст гальки. Впереди виднелись старые, гнилые и ржавые ворота Усадьбы семьи Виктед. Солнце медленно уходило за горизонт, кутая Остров во мрак сумерек.
Лишь во тьме ночной, я чувствуют себя в безопасности.
Однако в этот раз, моя безопасность была нарушена. Я слышал биение сердец за дверями покосившихся домов. Окна были наспех заколочены. Нутро чуяло страх внутри домов. Алый зрачок сузился, выискивая дом попривлекательнее.
Центральное здание казалось неприступной крепостью. Из-за щелей в досках на меня созерцали десяток пар глаз. Полные ужаса, сжимающие ржавое оружие, едва ли не пожирающие взглядом.
Слабые. Немощные. Презренные. Животные. Добыча...
По губам потекла густая слюна. Пальцы отбивали на рукоятки топора глухую, мелодичную триоль. Я подошёл к одному из домов и прислушался. Приглушенные всхлипы, молитвы и неразборчивый бубнеж.
Рука сжала топор и сделала короткий замах. В одну секунду, звуки замолкли перед оглушающим треском дерева и стекла. Осколки ранили мою руку, но столь незначительная мелочь меня не беспокоила. Алый зрачок выцепил три смердящие туши. Они жались друг к другу, один из них сжимал в руке небольшой нож. По лицу поплыл хищный оскал.
— Слишком мелкие... — громкий, неестественный, даже для меня, смех пронзил эхом все поселение.
Я медленно побрел дальше, наткнувшись на небольшую хижину. Она казалась новее, нежели остальные, словно её воздвигли совсем недавно. Я прислушался, но ничего не услышал. Топор вновь разверз тишину треском деревянной двери. Я облизнулся, когда заметил в дальнем углу очередную добычу. Пара заплаканных глаз неотрывно наблюдали за моими движениями. Конечности тряслись от страха, рядом лежали поломанные вилы. Я ухмыльнулся и подошёл ближе.
Его рука потянулась к вилам, но тут же была остановлена моей ногой. Добыча завопила от боли, цедя сквозь зубы и слезы проклятья. Улыбка стала лишь шире.
— Ну-ну... Зачем... Зачем ты плачешь? — глухой голос. Я не мог узнать сам себя.
На периферии я вновь заметил тонкие, алые нити. Они тянулись к добыче, останавливаясь у его шеи. Рык пронзил сознание. Я резко повалил его на пол и впился зубами в его шею. Крик сорвался с его уст, но тут же замолк в бульканье крови в глотке. Язык лакал алую субстанцию, вливая в желудок.
Я не ел слишком давно! Больше! БОЛЬШЕ!
Но стоило услышать странный шорох за спиной, как я мигом обернулся, выставив перед собой топор. В проходе стоял молодой парнишка, он дрожал всем телом, сжимая в руках черенок от лопаты.
Ты хочешь... Драку? Да будет так, животное!
Я сорвался с места и перехватил летящую в меня палку. Паренёк что-то бормотал, но я не мог разобрать ни звука. Пальцы сжались на шее мальца. Изо рта вырвался болезненный рык. Грудь вновь сдавило от боли. Я оскалился, поднял тело над землёй и метнул в ближайшее окно. Треск и звон пронзили разум, за ними я едва мог различить стон боли добычи. Он выпал на центр дороги, истошно вопя от боли. Свободная рука схватила тушу и взвалила на плечо.
— Нет! Пр... у! Мол... КТО-НИБ... Ь! — он рвал глотку криками, но никто не пришёл на зов. Топор уже лежал в руке, я подхватил его за ногу и потащил назад. Обратно в свое логово.
Парнишка продолжал вопить, но никто не отозвался на крик. Они трусливо прятались за стенами, провожая своего сородича взглядами.
В воздухе повеяло замогильным холодом. Кажется, буря приближается уже сюда...
Не было ни часа, когда я бы не волновался за Брата. Его состояние и так не сулит ничего хорошего... А еще... Он слаб. Травмы сильно подорвали его состояние.
— Он не посмеет... Я... Я изничтожу его... Сотру в пыль... Если он только... Если он посмеет тронуть Брата...
* * *
Остров
Он медленно шел по улице и бредил. Он становился нестабильным, когда голодал.
Хищник часто натыкался на одиночные отряды Сержанта и убивал их. Приносил в дом, разделывал, а остатки выбрасывал в подвал за домом. Хищник стал параноиком. А растущий изо дня в день психоз, лишь усиливал и без того нестабильного психопата-каннибала.
Знаете, как-то однажды, вам сказали не верить мне. Ведь... Я совру вам при любом удобном случае. Знаете... Отчасти вы правы. Я был не полностью с вами честен. Но это не повод клеймить меня лжецом. Верить мне или нет — Решение за вами. Я скажу лишь одно.
НЕ ДОВЕРЯЙТЕ НИКОМУ.
* * *
Хищник
Я потряс головой. Лицо пронизывал ужасный холод. Плечо отягощала тяжёлая ноша. Рука сжимала что-то мягкое. Голова немного повернулась, дабы увидеть тело парня. От него тянулся тонкий шлейф крови.
Ах, скажи мне, зачем ты вышел на меня? Зачем полез в заведомо проигрышный бой? Вы так часто кличете себя праведными и верными, даже не замечая порочного круга, в которой мечетесь.
Твоя жизнь имела столько возможностей! Ты мог и дальше отсиживаться в своей никчемной конуре, прожив ещё один день на этой бренной земле! Или же ты мог умереть сразу, но даже не от моих рук. Видишь, как много у тебя возможностей. Вся твоя тщедушная и бесславная жизнь полна разнообразия! Умри сейчас или потом.
Но ты избрал более лёгкий путь. Путь слабака. Путь добычи. Что же я могу тебе сказать? Поздравляю тебя, никчёмный кусок мяса. Ты послужишь на благо других. На благо меня и Эсси.
Странное наваждение ушло. Появилось ощущение, что даже взор стал чище. Именно в этот момент, я опустил голову и встал как вкопанный. Тело упало рядом, добыча протянула что-то несвязное, когда пальцы сжали бесформенный отросток. Интересно это остаточные рефлексы или же он все также вопит о пощаде?
— Чужие... следы... — я потер по следам пальцами и принюхался к ним. Нос, словно, задышал по новому. Десятки и сотни запахов впивались в ноздри, заполняя пустоты раненой головы и сознания. Пот, слезы, кровь, моча, и даже сперма. Я чувствовал все, что кружило вокруг меня. Но один запах, выделялся больше иных.
Кожаные сапоги...
К пальцам пристали небольшие кусочки кожи. Грубые, неотесанные и повидавшие виды. Покрытие отслаивалось шаг за шагом. Простой обыватель даже и не заметил бы этого. Но... Кто это? Чьи это следы?
Сержант?
Он был единственным, кто носил кожаные сапоги в Винтерделе. Остальные, как и я, носили меховые ботинки.
Неужели... Неужели дичь возвращается?! Где она?! ГДЕ?! Я должен найти её, убить жевать и проглотить. Убить, сжевать и проглотить. По кругу. По порочному кругу. Убей или будь съеден.
— Следы не старые... Но... Но почему их... Не занесло? — вокруг следов образовались твердые снежные горки. По лицу потекла слюна. То, что я так давно хотел реализовать. Мой План. Но... Куда ведут следы?
Плевать! Если Сержант действительно тут... Это значит... О нет. ЭССИ!
Закинув топор за спину я побежал в сторону своего дома. Плевать на добычу. Плевать на еду и пропитание. Семья важнее. Эсси важнее всего!
Ему кажется, что он уже был в подобной ситуации. Оно и не мудрено. Ровно три года назад, Хищник бежал по той же улице и точно также накручиваю себя. Однако... В этот раз... Он не стал выбрасывать свое оружие.
Дом уже был в поле зрения. Несчастные метры были пройдены меньше чем за минуту. В память то и дело врезалось то, что происходило раньше. Я остановился у двери. Грудь сдавливало от каждого вздоха. На ручке двери виднелись свежие следы пальцев.
Меня могут заметить. Я не буду повторять своих ошибок.
Насколько это возможно, я тихо открыл дверь. Петли противно скрипели. Ветер задувал снег внутрь. Белесый покров таял под натугой тепла, громко чавкая под ногами. Мебель стояла неправильно. Ее двигал кто-то чужой.
Сержант был тут... Хотя... Нет. Он все еще в доме! В моем логове! Из комнаты Брата исходит свет. Он должно быть там. Он обязан быть там!
Тебе не жить, если ты что-то сделал с Эсси, ублюдок. Я выпотрошу тебя, как поросёнка. Нашпигую твою глотку твоими же кишками и зажарю на костре. А после, скормлю тебя Эсси. По кусочку буду отрывать от тебя, и аккуратно вложить в его рот. Брат слаб. Ему нужна помощь! Его нужно сделать сильным! Его нужно убить защитить.
Я медленно поднимался по лестнице. Я слышал голоса. Их было... Двое. Я четко слышал голос Уотана, но вот второй... Такое ощущение, что я его уже где-то слышал.
Брат! Это... Это его голос! Хвала Владыке, он жив. Он... Он что-то шепчет. Я... Я слышу это.
Дыхание стало прерывистым. Голова начала болеть. По телу словно прошлись раскаленным клеймом. Я встал, как вкопанный около двери, не в силах открыть ее. Голоса внутри затихли. Свет стал тусклее.
— Эй, у... од! Я зн... что ты ...м! За... ди д... ай! — крикнул Сержант из комнаты. Я сжал зубы до скрежета. Рука крепко сжимала топор. Я был готов мгновенно набросится на него.
Сделав протяжный вдох, я вошел в комнату. На стуле, рядом с кроватью, сидел Сержант. В руках, он крутил кинжал, который я оставил на кухонном столе.
Я нашел этот кинжал в сумке. Кажется, она висела на плече у Брата. Там были еще какие-то вещи... Но я не стал лезть дальше. Я уважаю Брата и его личное пространство.
— На... ец-то соиз... л войти. Ты за... вил меня ж... ть, — Сержант заулыбался. Однако в улыбке прослеживается гневный оскал. — Хотя... Я и твой д... ценный выродок в... ло провели в... я. Не ...к ли? — я посмотрел на Брата. Он выглядел... Подавлено. Забился в угол комнаты и сжался в комочек, словно младенец.
— Ты! Что ты... Что ты... С ним сделал? — я перехватил топор и сделал резкий шаг вперед. Улыбка мигом пропала с лица Сержанта. Он схватил Брата за волосы и поднес к его шее лезвие.
— Закрой свой гнилой рот, чудовище. Ты не в том положении, чтобы командовать, или задавать вопросы. И кстати... У меня есть имя, — слух прояснился в одно мгновение. Глухота ненадолго отступила, давая мне шанс сполна услышать речь Сержанта.
Голова раскалывается. Почему? ПОЧЕМУ?! ПОЧЕМУ Я СНОВА ЧУВСТВУЮ БОЛЬ?! СКАЖИ МНЕ! ОБЪЯСНИТЕ КТО-НИБУДЬ!
— Уотан... — сквозь зубы процедил я.
— Сержант Уотан, с твоего сраного позволения, — он отпустил Брата и направил кинжал на меня. — Шаг назад. Убрал оружие, пока я этому подонку голову с плеч не снёс.
Мне пришлось подчинится. Я сделал короткий шаг назад и легко воткнул топор в пол. Древесина жалобно затрещала. Пальцы провели по скуле, скидывая с неё налипшую кровь. Практически чёрная кровь пахла отвратно. Точно... Да. Прямо, как гниль.
— Хороший мальчик. Прямо... Прямо как животное, — Уотан усмехнулся. — Я даже не буду спрашивать твое имя. У животных нет имен. Есть только... Клички, — он закрыл глаза и отложил кинжал на стол.
Я вырвал топор и сделал шаг вперед. Сержант отреагировал странно. Он схватил лезвие кинжала и сжал его в руке. Его глаза не обращали на меня никакого внимания. Топор невесомо парил над досками пола, готовый, в случае чего, вернуться обратно.
— Так... Какая кличка у тебя? — убрав кинжал, он сжал окровавленную руку в кулак. Кровь по каплям потекла на его другую руку.
— У меня... нет... клички, — Сержант посмотрел на меня с ухмылкой.
— Плохой мальчик. Плохо врать старшему по званию. Не так ли, Ефрейтор? Или я должен сказать Часовой Флинт?
Я должен был отшатнутся от осознания, но... Не почувствовал ничего. Словно, никогда не существовало Флинта. Это имя было вычеркнуто из постулатов. Вычеркнуто отовсюду. Предано забвению... ИМ. Я невольно усмехнулся. Каково это — лишать воли и разума, вычёркивать из жизни тех, кто тебе не нужен и мешает твоим замыслам? Ответа знать не хотелось. Одно я знал наверняка. Больше нет никакого Флинта. Существовал только...
— Хищник. Меня... Зовут... Хищник... — выпалил я на одном дыхании. Уотан зашелся в истеричном смехе.
Шаг.
— Ты? Хищник? — Сержант мгновенно стал серьезным. — Ты не больше, чем простая крыса. Мелкий грызун, паразит, который мешает другим наслаждаться жизнью. А ты знаешь, что делают с паразитами? Их истребляют!
Сержант схватил кинжал и занес его над головой Брата.
— Нет! Не смей...! Не тронь брата! — Сержант был заметно раздражен. Однако, мои слова его... Заинтересовали? Мне не могло это показаться.
— Брат? Должно быть, вместе с глазом потерял и часть мозга. Поэтому ты настолько туп! — Уотан поднял Брата за волосы. Эсси выглядел все таким же отчужденным. Его дыхание было прерывистым. Глаза бегали из стороны в сторону, но когда его взгляд останавливался на мне... Он был ужасе.
— Брат... Я... Я не трону тебя... Не бойся меня... — я старался успокоить Брата. Однако получал диаметрально противоположный эффект. Сержант громко засмеялся. Истеричные и безумные нотки, пронзали смех насквозь. Брат сжался еще сильнее, но в один момент... заговорил.
— Помогите. Кто-нибудь, прошу... — Эсси повторял это из раза в раз. Он перестал замечать происходящее вокруг.
— Заткнись, выродок, — глухой шлепок прорезал воздух и больно резанул по ушам. Брат упал обратно на кровать и держался за покрасневшее место.
— Ублюдок! Я убью тебя! — Сержант сорвался со стула, схватил кинжал и поднес к глазу Брата.
— Заткнись! Ты, беспросветный придурок! Этот пацан — не твой Брат! Своего Брата ты сам превратил в фарш! Изрезал тело, изуродовал лицо до неузнаваемости и зарыл за домом, как собаку! Тут, только я закон! И ты, не станешь мне помехой! — Уотан занес кинжал над головой.
— НЕЕЕЕТ! — рефлексы сработали мгновенно. Я подскочил к Сержанту и сделал короткий замах. Лезвие с хрустом разрезало воздух. Кровавые рваные полосы, разлились по окружающему пространству.
Помещение на секунду погрузилось в тишину, чтобы через мгновение, комнату сотряс пронзительный крик. Отрубленная рука упала перед лицом Брата. Тот мгновенно оживился и также закричал. Я снес Сержанта с ног занес топор для удара.
— Ненавижу!
Удар пришелся в грудь. Лезвие топора пробило грудную клетку. Кости впились в мясо и органы.
— Сдохни!
Еще один удар. Кровь разбрызгивалась по всей комнате. Удар за ударом, Хищник покрывался кровью с ног до головы. Топор резво впивался в плоть Уотана, прорубая все новые и новые дыры в его теле.
Сержант уже давно перестал подавать признаки жизни. Единственное что можно было услышать, так это влажный хруст костей и мяса... и истинный крик ужаса, исходящего от Вендэля. Он скинул отрубленную руку вдаль. Её пальцы сжимали кинжал. Клинок, принадлежащий самому Венделю. Юноша был готов поклясться, что хотел умереть. Чтобы перестать бояться. Чтобы уйти от этого Кошмара. Но его крики, вперемешку с мольбами меркли под натиском влажного хруста костей и мяса.
Хищник остановился. В последний раз занеся топор, он разрубил ненавистную ему голову напополам. Обагренный кровью с головы до ног, Хищник поднялся с колен и посмотрел на Вендэля. Последний уже не кричал. Он трясся всем телом, прижавшись к стене.
— Эй, Братец... Ты... не узнал меня? Это же я... Твой... Твой любимый... Старший братец — Флинт, — Эсси не отвечал. Ему было страшно. Ему пришлось лицезреть такую ужасную картину.
Я не хотел, чтобы это произошло... Но в этом нет моей вины. ЭТО ВИНА УОТАНА! Из-за него... Это все из-за него!
Хищника пробило на смех. Он засмеялся в голос. По безумному, по-настоящему. Однако, смех долго не продержался. Хищник быстро замолкнул, когда услышал тихие всхлипы.
— Брат...? Боже. Брат! Прости... Тебе... Тебе пришлось... Увидеть это... Я... Я не хотел... Ты... Ты не должен был... Не должен был увидеть... — я извинялся, хотя внутри не чувствовал ничего. Пустота в груди пугала, но в тот же момент приносила лишь больное удовольствие.
Рано или поздно, он бы узнал. Поэтому... Начну обучение уже сейчас!
— Брат... Братец... Мне... Нужна будет твоя... Твоя помощь. Сейчас, нам нужно... Нам нужно будет спустить... Тело этого урода... На кухню. Там... Я научу тебя.
* * *
Хищник положил руку на плечо Вендэлю. Мех куртки парня мгновенно пропитался кровью. Пускай он и не хотел, но Вендэль выдавил из себя подобие улыбки. Дрожащей, бьющейся в конвульсиях, но улыбки. Хищник кивнул и, схватив топор, закинул его за спину. Тело Сержанта распласталось чуть ли не по всей комнате. Алые краски покрыли стены и потолок новыми слоями. Хищник нашел какой-то деревянный ящик. Вытащил оттуда все, и начал медленно складывать мелкие кусочки тела.
Вендэль смотрел на Хищника с ужасом. Тот, кого он боится больше смерти, теперь ходит рядом с ним и собирает окровавленные куски плоти в деревянный ящик.
Даже когда Хищник собирал части тела Сержанта, он закидывал их с извращенной жестокостью. Сжимал до тех пор, пока кровь не потечет по его рукам, выдавливал кости. Словно, хотел причинить, как можно больше боли уже мертвому Уотану. Вендэль сидел неподвижно, боясь, что в больном сознании «брата», что-то надломится и следующим будет уже он сам. Дыхание срывалось на кашель и плач. Слезы уже не текли по лицу. Они... Словно закончились.
Словно куклу, Хищник потянул Брата за собой. Вендэль бездумно схватил остатки тела Сержанта и понес на выход из комнаты. Он уже не чувствовал холод пола и тепло свежей, и чужой крови на своем теле. Будто в прострации, он нес тело. Они прошли всего пару метров, но руки уже отнимались. Нет, тело не было тяжелым. Тяжелым был тот грех, который висит на плечах Вендэля. Скрип каждой половицы отдавался эхом в голове юноши. Глаз Уотана неотрывно наблюдал за Венделем все то время, пока он нес короб.
Они подошли к небольшому деревянному столу. К его ножкам были привязаны веревки. Хищник закинул тело. То, что уже нельзя было назвать телом распласталось по всей поверхности стола. Некоторые куски падали на пол с отвратительным звуком.
Вендэль стоял в стороне. У него была возможность сбежать, убить одного, дабы прожить самому. Но... Он упустил этот шанс. И теперь... Страдает.
Вам же так нравятся чужие страдания. Вот я и даю вам насладится по полной.
Хищник достал колотушку для мяса и вложил ее в руки Вендэля.
— Все очень просто... Давай... Я помогу тебе, — Хищник управлял Вендэлем, словно куклой. Больное воображение каннибала рисовало прекрасные картины в его голове. Ему точно казалось, что алые нити тянулись через него и терялись где-то в руках «Брата». — Смотри... Оттягиваешь... Потом замахиваешься... И бьешь, — влажный хруст намертво врезался в мозг Вендэля. — Теперь... Попробуй сам.
— Оттягиваешь... Замахиваешься... Бьешь... — будто в трансе повторял Вендэль. Он точно следовал указаниям Хищника, совершенно того не понимая. Механические движения, в которых не было и намека жизни.
Руки совершенно не слушались хозяина тела. Вендель свободно бил по мясу, не глядя подтягивал новый кусок плоти и бил по нему. Кровь брызгами заливала кухню, одежду и лицо парня. Глаза потухли окончательно. В них больше нельзя было найти искру жизни, что присутствовала в них несколькими днями ранее.
— Брат... Ты должно быть... Устал... Пойдем... — сказал Хищник спустя пару часов. Молоточек выпал из рук Венделя и со звоном упал на пол.
Они вместе поднялись на второй этаж. Хищник уложил Венделя. Тот сразу же отключился. То ли от шока, то ли от усталости. Этого мы не узнаем.
Хищник вышел из комнаты Эсси, глубоко задышав. Пальцы сжались на перилах и стене, найдя в них опору. Глаз заплывал. Ночь давно вступила в свои права, погрузив остаток дома во мрак. Он вошёл в свою комнату, обессилено упав на кровать. Силы тут же покинули его. Глаза смыкались сами собой. Последнее что воображение Хищника нарисовало, так это раздробленное на мелкие кусочки тело Сержанта.
Итак... Я вижу, что вы вновь заинтересовались. Как вам подобный исход? Импонируете героям? Сопереживаете им? Хотите встать на их место?
А вы еще называете МЕНЯ лжецом.
Вы... Лучшая аудитория которая у меня когда-то была. Признаете свои и мои ошибки. Указываете на них. Однако... Вы такие же лицемеры, как недомерок Уотан! Вы ставите себя выше других! Вы божитесь, что вам нравится работа!
Лицемеры!
* * *
Сеньор
Нет! Прошу тебя! Перестань!
Кровь разбрызгивалась из стороны в сторону. Мое лицо уже нельзя было заметить в толстом слое крови. Этот безумец почти что голыми руками разрывал тело Сержанта.
Он мучал меня... Насмехался надо мной. Давил на меня... Хотел убить меня!
Я... Я был... Рад? Я чувствую облегчение, когда вижу ошметки трупа.
Однако, мимолетное ощущение радости, почти сразу же испарялось, возвращаясь в эту кровавую баню. Рука Сержанта лежала около меня. Она сжимала мой кинжал. Я вновь завопил, отбрасывая обрубок в сторону. Туда, где он затерялся в адом месиве. Его холодный металл, более никогда не сможет успокоить меня.
Может... Убить себя? Я сразу... Тут же избавлюсь от страданий...
— Нет! — я откинул гнилые мысли от себя. Кинжал со звоном ударился о стену и вновь затерялся в кровавом «море».
Еще один кусок плоти, упал рядом со мной. Я вновь закричал. С новой силой, не жалея своего горла. Я хотел, чтобы весь чертов мир услышал мой протяжный и жалобный крик. Противный хруст впился в уши. Я слышал его, даже когда этот маньяк просто избивал тело голыми руками.
Лишь испытав истинный ужас, ты вспомнишь свое имя.
— Вендэль... — тихо прошептал я. Я вспомнил имя.
Меня. Зовут. Вендэль.
Я поднял взгляд, уже перестав кричать. Факт того, что я вспомнил свое имя несколько радовал меня. Вендель... Я не могу понять, почему мне дали это имя, но мои родители оказались очень хорошими шутниками. Иначе, я не знаю, как мне понять столь длинное и жестокое странствие.
Он... Он смотрит на меня... Улыбается. Неужели... Теперь моя очередь?
Больше Хищника, Вендэль боялся... Лишь смерти.
Мое тело непроизвольно тряслось. Этот безумец сверлил меня взглядом. Однако, его улыбка дернулась и опала. Он был растерян и напуган.
— Эй, Братец... Ты... не узнал меня? Это же я... Твой... Твой любимый... Старший братец Флинт.
Старший Брат? Сержант был прав... У него точно с головой не порядок.
Я отказывался верить в то, что происходило.
— Брат... Братец... Мне... Нужна будет твоя... Твоя помощь. Сейчас, нам нужно... Нам нужно будет спустить... Тело этого урода... На кухню. Там... Я научу тебя.
Нет... НЕТ! Я не хочу в этом участвовать! ТЫ не можешь заставлять меня делать подобное!
Но тело меня совершенно не слушалось. Я выдавил из себя хилую улыбку.
Его зовут Флинт. Хех... Теперь можно понять, почему он зовет себя Хищником.
Чудовище положил свою окровавленную руку на мое плечо. Даже сквозь куртку, я прочувствовал эту кровь. Она пропитала мою куртку. Пропитала мою кожу.
Пропитала его самого.
Я не понял, как оказался в другой комнате. Все внутри меня кричало о том, насколько это неправильно.
— Все очень просто... Давай... Я помогу тебе, — Флинт вложил колотушку в мои руки и обхватил их. Я чувствовал себя словно в капкане. Словно загнанный в угол зверек, с котором играет... Хищник.
Он играет со мной! Я... Я его добыча... Он убьет меня также, как и Сержанта! Я сам окажусь на месте этого распотрошенного трупа!
— Смотри... Оттягиваешь... Потом замахиваешься... И бьешь, — он делал все, параллельно своим словам. Я закрыл глаза, не желая смотреть на это снова.
Оттянул обрубок. Замахнулся моей рукой с молоточком. Со всей силой бьет.
— Теперь... Попробуй сам.
Руки двигались безвольно. Хруст сломанных костей намертво впился в уши. Я сам встал на место этого безумца.
Молоточек для мяса, легко входил в тело мертвого Сержанта.
Кости с легкостью дробились. Мяса превращалось в тонкую лепешку. Кровь разукрасила все мое тело.
Почему? Я... Я не должен был это делать! Он... Заставил меня! Прекрати!
Но сколько бы мое сознание не кричало, чтобы я прекратил... Я упрямо продолжал заносить молоточек над головой. Руки подкладывали под инструмент все новые порции алой субстанции. Кровь залила меня целиком, стекала по капле на одежду и намертво в неё въедалась. В голове возникло глухое сомнение, что даже огонь не избавит эти ткани от сока жизни.
В один момент, я остановился. Ноги казались ватными. Я не чувствовал ничего. Молоток выпал из рук. Его металлический цвет, уже давно стал багровым. Мой взгляд опустел. Я смотрел на истерзанное, безжизненное тело Сержанта.
Я... Сам превратил его... В... В обезличенный кусок мяса.
— Брат... Ты должно быть... Устал... Пойдем... — мом плечи легко сдавили и направили из кухни. Ноги мерзко хлюпали. Я оставлял за собой кровавые следы.
Дерево неприятно скрипело подо мной. Я поднимался по лестнице, своими же руками открывал двери и возвращался ту адскую комнату по своей же воле. Меня насильно положили на пропитанную кровью кровать. Жесткий и металлический запах бил в нос. Тело налилось свинцом. Глаза мгновенно закрылись. Я погрузился в тяжелую и невероятно страшную дрему, сам того не желая.
* * *
Я... Я не хотел... Простите... Прошу простите меня! Это не моя вина! Меня заставили это сделать!
Меня тащили по холодной земле. Руки были намертво привязаны к холодной железной цепи. Ноги тянули за собой тонкий кровавый шлейф. Они кровоточили. Я пытался сопротивляться тяге. Стирал пятки в кровь.
Из глаз текли слезы. Я молил простить меня. На лице остались высохшие дорожки от слез. Я кашлял и продолжал тихо рыдать.
Из тени появился столб. Вокруг него собралась гневная толпа. Она роптала, бросала в меня все, что попадет им под руку. С каждой секундой, на теле появлялись новые синяки и ссадины. На кровь я уже не обращал внимания.
Наконец, цепь остановилась. Я лицом упал на землю. Меня схватили за ноги и потащили дальше. Я собирал каждый мелкий камушек. Ранил и без того побитое лицо.
— Что за урод... Вяжите его, — приказал громкий голос. Меня схватили за руки и подняли с земли. Толпа замерла от ужаса. Изуродованное, окровавленное... и улыбающееся тело, сверлило их взглядом.
Мои руки привязывали к столбу. Он пропах маслом. Однако... Я уже не плакал. Кровь давно заменила слезы. Свежие и засохшие кровоподтеки, намертво въелись в кожу.
Солдаты ушли от меня. Я оглядел толпу и засмеялся. Громко и натужно. Страх в одно мгновение сменился диким и животным гневом. Я был готов сорваться со столбами, взять в руки окровавленные... И отправить за собой в могилу столько, сколько мне бы позволило моё тело.
Лицемеры! Вы обвиняете самого слабого! Вам плевать на чужую жизнь! Вам проще заклеймить несчастного ребенка!
Я посмотрел на Инквизитора. Факел в его руке дрожал. Его взгляд излучал испуг.
Ну же! Давай! Чего же ты ждешь? Подноси свой факел. Неужели ты засомневался? Лицемер! Потакаешь этим безмозглым бездарям! А теперь дрожишь как осиновый лист!
Я поднял голову и устремил свой взгляд на небо. Серые тучи заволокли его уже очень давно. Не было еще ни единого дня, когда Солнце показалось бы из-за столь тяжелого занавеса.
Инквизитор тяжело выдохнул. Факел в его руке перестал дрожать. Он занес его над своей головой и повернулся спиной к толпе.
— Таким предателям, как ТЫ, нет места в нашем Мире! — факел упал в дерево подо мной.
Тонкие промасленные ветки тут же вспыхнули ярким пламенем. Оно пожирало все больше и больше.
Жаркие языки пламени, изредка касались моих окровавленных ног.
В этот момент, я засмеялся. Толпа резко охнула. Я поднял голову, начал дергаться. Огонь опалил остатки рванья и перешел на веревки. Секунда, две, три... Веревка на руках лопается. Плечи расправляются. Я выпрямляю правую руку и указываю на человека в толпе.
ТЫ! Ты зачинщик этого! Так помоги же мне! Убей меня скорее! Прекрати мои, и свои мучения!
Из толпы вышел мужчина. С повязкой на глазу и голове. В руках, он держал окровавленный молоточек для мяса. Он улыбался и подходил ко мне.
Стража пыталась его остановить... Но тут же падала замертво. Их головы будто что-то раскалывало.
Ты... Получишь того, чего хочешь!
Мужчина занес молоток и сделал удар. Я поднял голову и вновь посмотрел на небо. Сквозь высокие языки пламени, стало пробиваться яркое Солнце.
Удар за ударом, я переставал чувствовать жар. Улыбка расплылась по лицу. Глаза закрылись от удовольствия. Темнота поглотила меня. И в один момент... Я закричал.
* * *
Эмпира
Спустя три недели после Эвакуации Винтерделя
Что... Произошло за это время?
Задаю я себе этот вопрос, вот уже на протяжении трех недель. Дела становятся только хуже. Население голодает. Даже стража... Те, кто должен был защищать меня! Даже они уже неохотно выполняют поставленные задачи.
Новость о жертвенных кругах просочилась в народ.
Слухи... Они самое лучшее оружие и мое самое ужасное проклятие. Народ массово бежит из Столицы. Дома пустеют. С каждым днем, население разбредается по разные края Острова. Чёртовые, эгоистичные ублюдки! Думаю лишь о своем благополучии.
Я попыталась сжать правую руку, но лишь зашипела от боли. Воспаление прошло, однако кости ещё не успели толком срастись. Вторая рука сняла шлем с подлокотника. Пустые прорези для глаз пронзительно смотрели сквозь меня.
На металл упала одинокая слеза. Хрустально чистая влага упала ровно на прорезь. Могло показаться, что сам шлем... Плачет.
Мне тяжело. Очень больно и... Страшно. Я не хочу этого признавать, но я больше ничего не могу сделать. За свою жизнь, я заплатила немалую цену. И если пожелаю чего-то ещё, то боюсь, что не смогу отплатить тем же.
В двери постучали. Я тяжело вздохнула, утерла слезы и отложила свой шлем. В Тронный Зал настороженно вошел, уже знакомый мне, Гонец.
Именно он сообщил мне о Лейтенанте. Что же он скажет сейчас? Впрочем... Питать лишние надежды не стоит.
— Приветствую вас, Ваше Высочество, — Гонец поклонился.
— Оставь формальности. Есть какие-нибудь новости? — устало сказала я. Глаза изучали, до ужаса, приевшееся мне окружение.
Некогда цветущий и пестрящий красками Тронный Зал помрачнел. Окна заделали, старые знамёна сорвали, вывесив на их место новые. Чёрное ночи полотно, с бардовым кольцом, внутри которого были копье и трезубец.
Уже и не сказать даже, когда копье и трезубец стали символами власти, на уровне короны. Золотые, серебряники и медяки заменили на новые, монетный двор подвергся тотальной перемене ещё в первые годы моего правления.
Тогда мне помогали Адам и Кастел. Что же случилось, что они отреклись от меня?
— Да, Королева. И они... Они вам не понравятся, — Гонец вытащил несколько бумаг и подал их мне.
Печати... Были сорваны. Сургуч пытались прикрепить обратно. Края конверта были опалены.
— Откуда ты это достал? — я достала бумагу, но читать не торопилась.
— Из лагеря Сержанта. В Винтерделе, — я хмыкнула и сравнила с записями. Гонец не врал. Письмо было адресовано мне, от... Флинта?
— Расскажи мне о нем. Все, в мельчайших подробностях, — Это имя... Оно казалось таким знакомым, но таким чужим одновременно.
— Две недели назад, вы выдали мне небольшой отряд Стражи. И отправили вернуть Капитана Адама, — только сейчас, я заметила, что Гонец держится за левый бок.
— Тебя ранили? — меня интересовала не столько его рана, а сколько, как и где он ее получил.
— Да, Ваше Высочество. Но это не важно. Важно, то что я узнал, из этого... «Приключения».
— И что же?
— Я знал, где находится Капитан Адам, а потому сразу направился в вашу бывшую Резиден... — Гонец закашлял. Хриплый кашель был слишком неестественным, для одной раны.
Неужели... Во мне заиграло сочувствие? Неужели давно позабытая эмпатия, решила вновь взыграть на моей совести?
Долго не думая, я поднялась с трона и подошла к Гонцу. Его кашель даже не думал прекращаться. Кровавые сгустки падали на одежду пропитывая её насквозь. Положив его руку себе на шею, я усадила Гонца на небольшую лестницу рядом с троном.
— Тебя ранил кто-то из отряда Капитана? — парнишка тяжело дышал. Я внимательно осмотрела его одежду. Она выглядела... Слишком чистой и новой. Хотя... Бока одежды и спина были окровавлены.
Гонец отрицательно закивал.
— Нет. Моя стража... Она бросила меня. Переметнулась на сторону Капитана... И решила убить меня... Мне... Мне пришлось бежать в Винтердель... Где я и попал... К... К нему, — Гонец вновь зашелся в тяжелом кашле.
Внутри меня разгорелось огромное пожарище. Не долго думая, я схватила Гонца за плечи повернула в свою сторону.
— Что значит «Переметнулись»?! Они предали меня?! — Гонец закивал. Я отпустила его и откинулась на другие ступеньки. Мысли сворачивались в тугой узел.
Меня окружают... Одни предатели! Они решили убить... Не в чем неповинного Гонца... Предатели! Нужно убить их! Предать огню забвения!
Я сжала руки в кулаки и сделала глубокий выдох.
Нет. Нельзя делать поспешных решений. Однажды... Такое же решение стоило меня слишком многого.
Я посмотрела на разбитый витраж. Его заменили почти что сразу после свержения Короля. На нем, я стояла в победной стойке, держа копье в одной руке, и знамя с эмблемой моей Империи в другой. Но с каждым прожитым днем, я наблюдаю сокрытый в витраже посыл.
Казалось, что на обоих моих глазах намотана грубая повязка, сделанная из моей мантии, с копья спадает кровь, а на знамени, вместо эмблемы, наколота чья-то голова.
— Ваше Высочество... Это еще не все, — Гонец подал мне две оставшиеся бумаги. — Прошу вас, прочитайте их.
Я отложила бумаги и тяжело вздохнула.
— Сначала, нужно перевязать твои раны. Не хватало, чтобы еще ты умер на моих глазах.
Я не верила в то, что говорила.
Буквально три недели назад, я могла разменять жизнь нескольких простолюдинов на что-то более крупное... А теперь... Пекусь о жизни какого-то Гонца.
Подняв Гонца на руки, я понесла его в самые ближайшие покои. Двери приходилось открывать с ноги. Наконец, я увидела какую-то кровать и не задумываясь, положила на нее Гонца.
Это была кровать Королевы. Достаточно символично. Почти пятнадцать лет назад, в таких же условиях, корчась от боли, задыхаясь от яда в теле, лежала ныне почившая Королева. Эмпира об этом прекрасно знала. Она застала её прямо в момент смерти... Сжимая в руках небольшой пузырёк.
Я вышла из покоев и вернулась уже со всеми бумагами в руках.
— Письмо, которое лежит выше всех, адресовано от Флинта. Часового Винтерделя. Это... Это тот, кого вы зовете... Хищником.
В голову словно ударила молния.
Теперь... Понятны все эти... ранения. Он... Что он с ним сделал?
Я выложила бинты рядом с Гонцом. Сняв с него верхнюю одежду, я увидела... Неприятную картину. Даже для того, кто повидал в своей жизни не мало ужасов... Это выглядело отвратительно. Одежда под курткой была полностью пропитана кровью. Я прикоснулась к краям свитера. Гонец с ужасом закричал, неотрывно наблюдая за моими руками.
— Успокойся! Я хочу тебе помочь, — Гонец что-то промямлил. Я пригляделась. Свитер казался слишком тонким, даже для климата Столицы.
Из ножен, я достала и кинжал. Глаза Гонца... Они излучали животный ужас.
Что же с ним делал... Тот ублюдок? Пресвятой Владыка, какого черта происходит в Винтерделе?
— Успокойся... Эй... Посмотри на меня, — я сделала пару щелчков пальцами около лица Гонца. Парнишка никак не отреагировал. Я вздохнула и дала ему лёгкую, но хлесткую пощечину. — Я не сделаю тебе ничего плохого. Я просто хочу осмотреть твои раны, — Гонец активно закивал.
Я вздохнула и немного натянула ткань свитера. Кинжал достаточно легко разрезал ткань, показывая мне все то, что он хотел скрыть. Ко рту подступил тяжёлый ком. С тела Гонца, крупными и грубыми кусками, были срезаны большие участки кожи. Они сильно кровоточили. Я взяла факел из стойки и положила туда кинжал.
Самый простой и действенный способ закрыть рану — прижечь ее.
— Послушай. Пока лезвие греется, мы можем поговорить, потом... Я остановлю кровотечение... Это будет больно, поэтому, тебе придется немного потерпеть, — Гонец смотрел на меня с мольбой. По его лицу текли слезы.
Он... Надеется на меня... Боже... Сколько ему пришлось пережить в том аду?
— В общем... Пока отдохни. Я посмотрю те бумаги, что нашла у тебя. Ты же не против? — Гонец кивнул в знак согласия. — Хорошо. Отдыхай пока.
Я взяла кинжал и ушла из покоев.
Лезвие еще недостаточно горячее. Нужна еще большая температура.
Стоящая рядом жаровни отлично подходили. Я обмотала рукоять и положила кинжал. Сев на трон, я развернула первый документ. Он был написан... кровью. Густой и засохшей кровью.
Надеюсь, ты читаешь это Эмпира. Если этот кусок мяса дошел до тебя в «целом» состоянии, он сказал, что это написал я. Не буду распаляться на красивые слова и скажу прямо. Если я еще раз обнаружу твоих людей, на своей территории, я вырежу каждого дорогого тебе человека. На дне сумки, ты найдешь мой подарок для тебя. Считай это благодарностью за помощь в побеге из тюрьмы.
Я скомкала бумагу и закинула ее в жаровню.
— Что этот урод себе позволяет?! — праведный гнев достиг своего пика. Я вскочила с трона и ударила по полу рукой. Ярость не спадала, я наносила удар за ударом. Руки болели. Я оставляла кровавые следы.
Нанеся очередной удар, я замерла. Дыхание было прерывистым. Глаза бегали в поисках чего-то важного. Наконец, в поле зрения попала сумка. Я поднялась с пола и взяла сумку в руки.
Состояние Гонца меня настолько озаботило, что я совершенно не посмотрела все содержимое сумки.
Я взяла сумку в руки и вернулась к трону. На мгновение, мне показалось, что я видела себя саму. На глазах, была старая и окровавленная повязка, в руках, я держала чью-то оторванную голову. Кровь стекала по ногам и образовывала лужу на полу.
Я замотала головой, отгоняя наваждение. Все вернулось на свои места. Короткий вздох и я села на трон.
Этот урод... Что-то для меня оставил. Что бы это ни было... Ему это с рук не сойдет.
Я аккуратно залезла в сумку и вытащила какой-то сверток. Аккуратно завязанный узел контрастировал со старой бумагой в каких-то желтых пятнах.
Я потянула за веревку и сверток сразу же открылся. От неожиданности, я откинула сверток. Прямо перед троном, лежал скальп мужчины. Чем-то закрепленные глаза, смотрели на меня с ужасом. В волосах, я заметила какую-то бумажку. Кое как сдержав рвотный позыв, я взяла развернула окровавленную бумажку.
Привет! Меня зовут Сержант Уотан. А как зовут тебя?
Я откинула бумагу и упала на пол.
— Не... может быть. Нет... НЕТ! — крик заполонил зал. Я потеряла одного из своих приближенных.
Я встала на негнущихся ногах, и взяла кинжал в руку. От лезвия веяло сильным жаром.
— Надо... Надо собраться... и закрыть раны Гонца, — я вздохнула и вернулась в покои.
Все что находилось под телом парня, пропиталось кровью. Гонец тяжело дышал. Он лежал с закрытыми глазами, но услышав мои тяжелые шаги тут же вскинули глаза и внимательно посмотрел на меня.
— Ваше Высочество? Вы... Прочли все документы? — я тяжело вздохнула и взяла небольшую палку.
— Нет. Только тот, что в крови, — скальп Уотана все еще стоял перед глазами. — Слушай... Ты... Видел то, что было внутри твоей сумки?
— Нет, Ваше Высочество. Хищник отдал мне ее, когда отпускал... — я подала ему деревянную палку. Гонец все сразу понял и зажал палку во рту.
— Потерпи. Будет больно, — я говорила это, не веря в себя же.
Что меня так изменило? Предательство? Смерть Уотана?
Гонец кивнул и зажмурился. Я вздохнула и приложила клинок к ранам. В воздухе тут же встал запах паленого мяса и крови. Гонец громко и натужно закричал.
— Еще немного, — я не понимала, успокаиваю себя или Гонца.
Лезвие остывало чрезвычайно быстро. И не оказывало должного эффекта. Я достала меч из-за висящего на стене щита, и положила в стоящую рядом жаровню. Повторив процедуру еще пару раз, я обмотала обработанные раны бинтами.
— Ты как, держишься? — по лицу Гонца текли слезы. Ему было очень больно. Эти раны уже никогда не заживут, и останутся с ним на всю жизнь, как напоминание о том ужасе, через который он прошел. Я убрала палку.
— Ваше Высочество... Могу я задать вам вопрос?
— Конечно.
— Почему вы не стали лишать меня головы? Две недели назад, вы грозились убить меня, если я не приведу вам Капитана. Почему вы излечиваете мои раны? Неужели Хищник, так на вас повлиял?
Я глупо захлопала глазами. Голос Гонца внезапно поменялся. Стал более грубым, и отдавал странным эхом. Однако в грубости... Я слышала насмешку.
— Эм... Можешь повторить свой вопрос?
— Вы можете позаботится о моей семье? — Гонец вновь заговорил своим голосом.
— Эм... Да, конечно. Но... Почему ты просишь меня об этом? Ты еще можешь выкарабкаться. Нужно только постараться.
Именно в этот момент, мои же слова звучали лживо и неубедительно.
— Мою семью вы убили своими собственными руками. Отправив отца на тот свет, предав огню, и отравив мать в этих же покоях.
— Да что ты, черт побери, такое говоришь?
— Я говорю ту правду, о который ты захотела забыть, Эмпира.
Интонация голоса менялась с каждым словом, пока не стала похожа... На мою.
— Ты отчаянно убеждала себя, что твои цели праведны, а пути их достижения не имеют возражений. Ты сама запустила эту адскую колесницу, а теперь пытаешься убежать от нее же. Или я что-то говорю не правильное?
— Заткнись! Замолчи! Ты говоришь полный бред!
Я схватила кинжал и с размаха ударила им в грудь Гонца.
— Ты бежишь от самой себя! Бежишь от своего прошлого! Но оно тебя уже настигло! Та империя, что ты построила на чужих костях, уже поглотила тебя! Скоро, ты сама станешь грудой этих самых костей!
Я наносила удар за ударом. Но этот голос даже не думал замолкать. Я закричала и схватив голову вонзила в шею клинок.
— Заткнись! Умолкни! Не хочу слышать тебя!
— Сколькими ты еще готова пожертвовать? Десятки? Сотни? Тысячи? Ты лицемер! Печешься лишь о своей шкуре, забывая о том, что несешь ответственность за своих же жителях!
Кинжал начал медленно прорезать шею Гонца. Кровь брызжет мне в лицо. Я не чувствую и не слышу ничего, кроме хруста костей и этого надоедливого голоса.
— Прекрати убегать! Прими удар судьбы с доблестью! А иначе, ты не достойна звать себя Королевой!
— Заткни свою пасть!
— Тебе не заглушить свою совесть!
Кинжал выпал из моих рук. Около ног, лежала оторванная голова Гонца. Я схватила ее за волосы, и медленно направилась обратно в Тронный Зал. Сквозь окна, я видела, как небо медленно заволокли смоляные тучи. Я села на трон и положила на колени голову Гонца.
— Ты... Все врешь... Я — Не лицемер! И я докажу это!
* * *
Остров
Где-то на границе разума, она действительно понимала, что слова были правдивыми. Но... Ее упрямство, и простое отрицание логичного, не давало ей этого понять.
С этого момента, Эмпира перестала доверять кому-либо. В любом приближенном, она видела потенциального предателя. Страх. Вот какая эмоция вела ее по этому миру. Стража... Стала попросту сторонится Королеву.
Она всюду таскала оторванную голову Гонца, и всегда говорила с ней. По Столице, внезапно пополз слух.
— Королева совсем тронулась умом! Нам тут не выжить! Нужно бежать с Острова!
— Нас зажали! Мы словно между молотом и наковальней! С одной стороны, безумная Королева, с другой стороны маньяк-каннибал!
Все же, в одном Кастел и Эмпира похожи. Они оба свято верят в то, что делают. Однако, в них также есть и различия. Один из них, еще сохранил рассудок, пока другой... Уже лежит замертво.