Не упасть бы в эту яму!

Зам. министра труда и зарплаты, Филипп Матвеевич Пушкин, по большей части зам. министра зарплаты, чем зам. министра труда, но считает, что афишировать это не нужно. Худой, среднего роста. Похоже еврей, но доказать трудно. Въедливый и педантичный, но не очень далекий. С Подливайло они учились вместе в институте в одной группе.

В отличие от Семена Евграфовича, который, не глядя себе подмахнул отгул за прогул и мотался по своим делам, Филипп Матвеевич находился на работе. И работал он в поте лица по какой-то запредельной для его министерства теме. Каким образом она их касается, он и пытался выяснить, перелистывая страницы и перекладывая папки проекта закона между собой и туда-сюда по столу.

Название проекта звучало так: ЗАКОН РФ № (номер) от (дата) «О регламентации и установлении правил и обязанностей, и назначении ответственных в процессе полетов пчел на территории Российской Федерации». Пчел?

«Ехал Петя на машине весь размазанный по шине.» — крутился у него в голове садистский стишок из детства. Как оно там все получается в этой голове? Но такое состояние со стишком в мозгу навевала та двойственная нереальная обстановка после того, как ему принесли эти папки со словами: «Министр сейчас в отъезде и будет только через неделю. Но, я ему позвонила. И он сказал вам это отдать, чтобы вы разобрались с этим вопросом.» И он, прочитав название, ошарашенно и, немного, с возмущением стал смотреть на белый вертухай–вентилятор.

Филипп Матвеевич был очень педантичным человеком. Он не хватал звезд с неба и довольствовался малым. Работал на своей работе. Выполнял свои обязанности. Соединял, иногда, несоединимое. Натягивал, где можно натянуть. Подтирал, где можно подтереть. Стирал, где можно стереть совсем. Не верил в мистику. И свято верил, что все то, что он делает, все, чем он занимается имеет смысл. Обычный физический смысл.

И вот перед ним предмет на засыпку. Закон. Вернее, его проект из параллельного пространства. Пчелы.

Какое–то раздражение и возмущение нарастало откуда-то изнутри и отлилось во фразу, произнесенную им вслух.

— А почему не «регламентация и назначение ответственных из муравьев при строительстве муравейника. Соблюдение норм и ГОСТов». К тому же, к труду и зарплате пчелы имеют несколько отдаленное отношение. Можно сказать, никакое. Я что, сошел с ума?

Он еще возил бессмысленно ручкой по какой-то бумажке, когда у него зазвонил сотовый телефон.

Филипп Матвеевич достал трубку и ответил.

— Да.

— Филипп. Филипп. Алло! Это Подливайло Семен. Ты чего молчишь? Алло! — надрывалась трубка в ухо замминистра.

— Да. Я слушаю. Слушаю тебя, Семен. Я тут маленько был занят. Слушаю. — потихоньку приходил в настоящую реальность Филипп Пушкин, бывший одногруппник Семена Евграфовича. Того, который сейчас и надрывался на другом конце трубки.

— Я звоню тебе по делу. Слушай! У меня тут дата важная образовалась. Предлагаю приехать ко мне денька на три. Уж расстарайся. Выкрои время. Вас ждем обоих. Подарков никаких не нужно. Просто, вы сами и больше ничего. Что скажешь?

Телефон помолчал и спросил:

— Матвеич, ты там в порядке? Что-то случилось? Чего молчишь?

— Нет. Нет. Ничего не случилось. Ты, просто, оторвал меня от работы. Я сейчас на работе. Ты так говоришь, как будто мне легче легкого все бросить, уладить все вопросы с командировкой или отгулом, уговорить и собрать Матильду и доехать до вас. С бухты Барахты. Я бы тебе отказал. Что за дата-то, хоть? Титановая свадьба? А то, мы к тебе, разобьёмся в лепешку, но приедем из Москвы, а ты нас спросишь, умеем ли мы пальцем между губ булынкать.

— Нет, не титановая, хи–хи — захихикала трубка. — и не свадьба вовсе. Но, дело не менее серьезное. Приезжайте и узнаешь. Очень. Очень. Очень прошу и зову. Одиннадцатого числа у нас. Заодно и отдохнете.

Пауза.

— Матвеич, что не отвечаешь? Все! Я вас жду. — не давая отбрехаться и не поехать, заторопилась трубка и со словами Все. Пока. Не отрываю. — утихла.

— А-а-ах! — Пушкин бросил на бумаги телефон и встал. Он был расстроен всем с сегодняшнего утра. И поступком министра, сплавившего ему очень странный проект закона. По которому, если Пушкин начнет выяснять, отзваниваясь по другим министерствам и ведомствам рискует прослыть придурком. Шутка ли сказать, если он позвонит в приемную премьера с вопросом: «Здравствуйте, это Пушкин из министерства труда и зарплаты. Я по поводу проекта закона (ни, еще, номера, ни даты) РФ о регламентировании полета пчел и назначении ответственных, и т. д. Они спросят: Какого? Кого? И, если я повторю, что «пчел», они мягко так, вкрадчиво спросят, как с больным: «А вы звоните нам, хотите узнать, как им начислять зарплату или отпускные?». И будут веселиться еще неделю. А Филипп Матвеич прослывет на всю округу клоуном на большом довольствии.

Ситуация. И этот еще пристал.

Филип Матвеевич посчитал дни. Повозил ручкой по бумажке. Ездить они с супругой будут как раз неделю. Еще маленько повозил стержнем. И.. О, великолепно. Эврика!

«Все! Идея! Мы едем в Приморск. Очень важное событие у меня намечается. Нужно отпрашиваться и валить на недельку. Вернутся они из Приморска, как раз приедет министр. Вот и пусть сам распутывает этот маразм или ошибку: „Начисление штрафных процентов муравьям за неплатежи по ипотеке.". Дурь какая-то.»

Он позвонил домой. Жена, Матильда Андреевна Пушкина, взяла трубку.

Она была блондинкой, можно сказать даже блонди, молодящейся особой, не очень обремененной такой штукой, как ум. Да он ей и не нужен, считала она. Итак, все возьмёт, что захочет. Еще она была слаба на передок, особенно когда подопьет. Пушкин знал об этом.

— Привет. «Как там дома дела?» — бодро спросил Филипп Матвеевичи и, не давая ответить, распорядился. — Дорогая, мы завтра утром едем в Приморск. Пожалуйста, без вопросов. Все решено. Потом все объясню. Собирайся. Я тут улаживаю дела с командировкой. А? Что? Нет-нет. Все, давай.

Он отключил телефон, заглушив тем самым поток возражений, услышав только в свою сторону: «Ты, что там? Белены объелся?». Откинулся на спинку кресла и расслабился. Наконец-то. Жизнь начала обретать новые силы и новые очертания. Солнце выходило из-за тучки.



Во дворце, в это время случилась нештатная ситуация. Ничего такого особенного, но окна в доме были открыты, и попугай Бин мог улететь. Как он вылез, как открыл дверцу в клетке было неизвестно. «И самое ужасное, — думал кот Граф, — что никто в доме об этом не знает.». Хоть замяукайся, никто тебя не поймет и это событие не станет явным. Попугай же, тем временем, полетав туда-сюда по дворцу, отыскал кота и решил на нем маленько оторваться после сидения сиднем в тесной клетке. Он просто уселся ему на хвост. Пока Граф пролеживал левый бок, подняв голову, наблюдая за попугаем и вытянув лапы, тот подошел к началу хвоста, расправил клювом кошачью шерсть и уселся на это место, тоже вытянув свои лапки в ту же сторону, что и кот. Который, видимо устал держать голову, а потому положил ее на пол. Оба не проронили ни слова. Идиллия.



Наследник выспался. Оделся, засобирался и уже хотел куда–то свинтить, но Семен Евграфович услышал его шаги и перевстретил возле двери в комнату.

— Так! Иди-ка сюда, ученичек. — поманил он сына пальцем.

— И что? — огрызнулся наследник.

— И ничего! Вообще ничего не произошло. Вообще. Утром уходим в школу, а вечером его привозят в усмерть пьяного. Ничего и не произошло. Ты не видел себя. Соседи видели. Твоя ненаглядная тебя привезла неизвестно как, потому что была не лучше тебя. Что это вообще такое? Мать, иди-ка сюда! — крикнул Семен Евграфович супруге куда–то в пустоту.

— Гага твоя, когда мы с мамой пришли вас вытаскивать из машины и затаскивать домой, руками была на педалях, а ногами на подголовнике.

— Ха-ха-ха, не знал! Батя! Не заводись. Во-первых, не в школу, а в академию. — пробурчал в ответ сын, расправляя штанины внизу. — Я, папочка, вырос, во-вторых. И могу отвечать за свои и ее поступки. Больше такого не будет. Можешь угомониться.

— Я тебе угомонюсь! Вилами на воде писано, что не будешь. Который раз уже говоришь. — он переставил стул и сел на него.

Кен промолчал, направившись к выходу.

— Ладно. Поверим. Вот, что. На 11-е число ничего с Гагой не планируйте. Соберемся здесь. Приедут из Москвы. «Чтобы вы были!» — сказал он спускающемуся по лестнице сыну.

— Понял меня? — крикнул он уже вдогонку.

— Да. — донеслось снизу.

— Шалопай! — подвел итог Семен Евграфович и пошел к себе.

Все разошлись по своим делам.



Кот с попугаем смотрели новости по телевизору в пустой зале и уже готовы были начать дискуссию. Перебрасывались фразами. Зацепили их международные новости.

У них были разные мнения прописаны на мордах. И они чуть было не сцепились в словесной баталии. Но, тут Граф скинул попугая с себя и, в раздражении пробежав по комнате, запрыгнул на подоконник открытого окна.

— Мышление у попугая, как у сантехника, — пробормотал он.

На улице по дороге проезжали машины, проходили люди. И кот, посмотрев вокруг, задумался, теоретизируя.



«Забугор, похоже, на грани грандиозного, как говорится, шухера. Деньги, в понимании, как волшебная палочка, перестают быть чем-то таким, обо что дураки лбы расшибают. И гоняются за ними, снося с пути и живое и неживое. Все больше людей на планете начинают потихоньку понимать, что деньги — это всего лишь инструмент. Да. Мощный инструмент, когда в большом количестве. Но, все равно, это инструмент.»

— Как перфоратор. — мяукнул кот, заслышав звуки строительного инструмента, перфоратора где–то в домах–тожедворцах через дорогу. И устремил туда пристальный взгляд. — Кстати, в те дома надо будет сходить. Давно не ходил. — добавил он, и лизнув свою правую лапу продолжил размышлять.

«Так вот. А почему шухера? Старперы из Форбса с дурковатыми суммами на своих счетах уже выходят из моды. Деньги, по случаю болячек и пандемий вообще начали с вертолетов разбрасывать. В некоторых странах, особенно нефтяных, вообще с рождения до гроба деньгу какую-то платят. Скандинавские страны проводят подобные эксперименты у себя. Т.е. все, потихоньку двигается к тому, что деньги станут не самым важным стимулом в жизни. Получается, что все человеки без собственного участия становятся ближе к коммунистическому обществу. Обществу без денег. А там и до Господа не далеко. Ведь коммунисты почти все в кодексе Строителя Коммунизма слизали с заповедей Христа. Заповедей Господних. И за ними человечество всколыхнулось и пошло.

Нынешняя атмосфера в мире говорит о том, что капитализм протягивает руку коммунизму. Об этом говорит и серьезное полевение населения центровой страны капиталистического мира США. Кстати, Россия и Китай прошли, так сказать «через коммунизм». Пропитались. А, вот Штаты этого даже не нюхали. И такая любопытная нация, и их подрастающее поколение просто не может не попробовать коммунизм на себе. Не могут они отставать. Не умеют.»

Коту стало весело. Он потянулся, размял спину на оконную раму и продолжил.

«Капитализм уже все продал, все купил. Все книги, сценарии уже написаны, пошли повторы и полные глупости. Все песни спеты. Все фильмы сняты.

В Штатах в фильмах кто в основном усреднённый главный герой? Дураковатый сотрудник спецслужб или полиции, который борется против коррупции, властолюбия и зомби внутри своей организации, своей страны. Спасает мир от властолюбцев. И делает это в тесном сотрудничестве с Бетменом, Железным Человеком, Женщиной–кошкой (и далее по списку издательства комиксов.).

В России усредненный главный герой — это оборотень в погонах, который одновременно борется с преступностью и является бандитом. И за наших, и за ваших. И против нас, и за нас. Который ничего не может сделать или наоборот крушит вообще все подряд от бессилия своего бесстрашия. От чудовищного выбора в классовой борьбе в посткоммунистической стране. Не гнушается якшаться с бабой Ягой.

Ученые все уже открыли. Находят уже даже ошибки во вселенской матрице. Ютьюб пестрит видео с такими роликами, да потусторонними сущностями и НЛО. Сейчас их занимает уже (британских ученых, например): «Могут ли крылья у ангелов, которых мы видим на иконах по всему миру, развить такую тягу вверх, чтобы эти ангелы могли летать.». И праздный и непраздный вопрос. Другие ученые, которые залазят в микромир, уперлись в элементарную частицу, бозон Хигса, которую назвали частицей Бога и говорят, что дальше изучить ничего нельзя. Третьи вторят им: Мозг лечат пилюлями, таблетками, порошками, микстурами, электричеством, хирургией. А Ум лечат беседами, толкованиями, разговорами, молитвами. Физическое и нефизическое. Физический мозг умрет, отвалится — Ум пойдет к Господу на «разбор полетов», Суд Божий. Т.е. ученые подошли к воротам Господа. К воротам Царствия Божьего. Но еще не постучали. Спецслужбы, наверное, уже постучали.»

Внизу, в подвале громко хлопнула дверь и тут же залаял Гай, скользя по тротуарной плитке когтями на повороте и устремляясь на звук. Кот прервал размышления и вытянул шею, уставившись на собаку и провожая ее взглядом.

Попугай пролетел по одной комнате откуда-то из-за дивана, улетел в свою, залез в распахнутую дверцу клетки и приземлился возле своей кормушки.

— Закрой дверцу и запрись! — крикнул ему Граф. Но, попугай его проигнорировал.

— Не улетит он ни в какие жаркие страны. Во-первых, он ленивый. Во-вторых, он уже обрусел. И у него психология сантехника. — пробурчал–промяукал кот в воздух и, спрыгнув с подоконника, побрел в подвал.