Путь Героя (Песнь об одном ластике) [16+] [ЗАВЕРШЕНО]

Глава Четырнадцатая

В небе показался крупный силуэт ворона, который плавно взмахивал крыльями и шёл на посадку. Клей-карандаш, одетый в чёрную мантию с вышитой эмблемой человеческого черепа на груди, направился к выходу, дабы встретить своего повелителя.

У выхода неподвижно стояли двое стражников, раньше служивших леди Мелинде. Ныне же они служат своему единственному владыке на чёрном вороне, который вот-вот спустится с небес. Зрачки стражников представляли из себя две светящиеся точки в чёрных белках. Странное состояние. Вроде бы живые, но в то же время мёртвые. Клей чувствовал беспокойство, находясь рядом с ними, хоть и знал, что без приказа повелителя они ничего не сделают ему и продолжат смирно стоять у входа в крепость.

Ворон приземлился неподалёку. Наездник в доспехах из тёмного сплава, шлеме с острыми зубцами сверху, напоминающими корону, и Т-образным отверстием для глаз, плавно спустился, привязал свою птицу к деревянному шесту и твёрдыми шагами направился к крепости. На спине он носил зубчатый меч, который по цвету был ещё темнее, чем его броня. Владыка редко доставал его, потому как, чтобы прикончить свою жертву, ему достаточно сделать один простейший жест пальцами.

— Мой повелитель, — начал говорить его верный слуга, — вы нашли... — Он не закончил свой вопрос, так как уже знал ответ. Хоть шлем и скрывал лицо канцелярия, от него веяло гневом, а все его движения говорили лишь о том, что сейчас его лучше не донимать.

— Нет, Липкий, нет, — ответил он низким басистым голосом. — Кто-то опередил меня.

— Не может быть!

— Прийдя на место захоронения артефакта, о котором говорилось в книге, я ничего не обнаружил. Лишь жалкий пустой сундучок. Ты понимаешь меня, Липкий?

— Да, мой господин, я понимаю и разделяю ваше недовольство.

— Это вряд ли. Ещё пришлось перепрятать Кровавый Камень.

— Мне казалось, вы и так хорошо его спрятали. В тех лесах никто не водится. Не думаю, что была необходимость...

— Ты сомневаешься в моих действиях?

— Нет, никак нет, мой повелитель, я просто хочу узнать причину.

— Я спрятал его в Зоне.

— Простите?

— В Зоне Отчуждения. Заражённое странной энергией место на планете. Когда-то люди совершили катастрафическую ошибку, которая привела к взрыву в одном из их сооружений. Теперь это место превратилось в непригодную для обитания зону, не только для самих людей, но и для канцеляриев. Те канцелярии, что остались там, либо сейчас мертвы, либо превратились в отвратительных мутантов, потеряв весь свой разум. Я видел их, толпы монстров, не подпускающих к себе никого.

— Но для вас они не являлись проблемой?

— Само собой. Я спрятал Красный Камень в самую заражённую точку, в то самое место под саркофагом, где произошёл взрыв. Где сейчас жалкие людишки проводят масштабную стройку, пытаясь закрыть здание ещё более огромным укрытием.

— Это гениально! Теперь уж точно никто не осмелится найти ваш артефакт.

— Вот и я о том же.

— А что с Кубком?

— Кубок останется на своём прежнем месте.

Прошла минута молчания, пока они поднимались в главный зал.

— Повелитель, — прервал минуту молчания клей, — вы говорили, что Всевидящее Око было украдено.

— Именно. И тот, кто сделал это, если он, конечно, ещё жив, жестоко поплатится.

— В этом можно не сомневаться. Но мне недавно посчастливилось найти весьма действенный метод для обнаружения артефактов.

— Так чего же ты молчал? Выкладывай.

— Для этого понадобится хотя бы один другой артефакт. У вас с этим проблем нет. Всё, что нужно — это выждать время, пока вор использует украденный им Стеклянный Шар. Дело в том, что другие артефакты определённым образом реагируют на это, в том числе и Осколок Смерти, который вы всегда носите при себе. Когда это случится, вы почувствуете что-то вроде жжения в области груди.

— И что мне это даст?

— Как только вы это почувствуете, — клей взял в руки вырванную страницу и показал своему повелителю, — прочтите вот это заклинание.

— И что дальше?

— Вы увидите что-то вроде парящего огонька, который приведёт вас к цели.

— Замечательно. Только мы не можем знать наверняка, жив ли этот ворюга.

— Ну, это единственный способ.

— Тогда будем ждать...

— И ещё кое-что... Помните про отчаянного героя, который спасал города Октяброса от нападений порабощённых вами существ?

— Он ещё жив?

— Да. Но весь его отряд — нет. Недавно поступили вести, что его отряд убила банда головорезов.

— Значит, остался только он.

— В этом-то и дело. Разве в одиночку этот ластик представляет хоть какую-то угрозу? Особенно для вас.

— Он и раньше не представлял.

— Тогда имеет ли смысл убивать его? Может, он и сам сгинет...

— Неужели до тебя не доходит? Этот падлец сорвал мои планы и должен поплатиться за это. Ты думаешь, я так просто прощу ему всё это?

— Нет, разумеется, нет.

— Его текущее местоположение известно?

— Где-то в окрестностях Овербурга.

— Со дня на день отправлюсь туда. Этот глупец наконец поймёт, у кого встал на пути. А сейчас мне нужно подобрать жилище побольше. Не думаю, что в эту крепость поместится целое войско.

***

Глаза девушки изумлённо смотрели на него, не отрываясь и не моргая. Она поняла, кто стоит перед ней. Ей вспомнились былые дни пребывания у человека. Всего-то полтора месяца прошло, а кажется, что миновало сто лет.

— Грэша? — ответила она. — Неужели это ты? Боги, как тебе... Что с тобой сделали? Мы все думали, что ты мёртв!

— Как видишь, я вполне живой.

— Как же ты изменился...

— А я вот думал, что ты до сих пор живёшь в том вонючем пенале.

— Мне посчастливилось сбежать оттуда. Человек по своей глупости бросил меня не в пенал, а в один из карманов своей сумки. Я кое-как расстегнула его и выпрыгнула на волю. Ах, Грэша, там столько всего произошло...

— Не сомневаюсь. Недавно я уже встречал кое-кого из вашей компании.

— Неужели? Пройдём ко мне домой, там всё и расскажешь. А то темнеет. Не люблю ночью находиться на улицах Овербурга.

— У тебя есть дом?

— Не прям, чтобы дом... Я снимаю комнату у одной старухи неподалёку. Старуха, конечно, та ещё проблема, но зато денег много не берёт.

Они прошли пару кварталов и вышли на практически пустую улицу. Несколько домов стояли рядом в линию. Привычной брусчатки здесь уже не было. Вместо неё — простая земляная тропинка. Всё же лучше, чем грязь, как в Придорожном.

Хелли остановилась рядом с домом под номером «101». Окна были затворены, потресканый камень, казалось, вскоре полностью осыпется, заставив всё строение рухнуть. Косая деревянная крыша тоже не внушала доверия. Из неё торчала кирпичная труба, вся чёрная от сажи, откуда валил столб дыма. Хозяйка, по всей видимости, находится дома.

Девушка, войдя, поздоровалась со старушкой. Ею была сморщенная низенькая резинка, уступавшая ростом даже Грэше, хоть тот и так по сравнению со своими собратьями был достаточно мал. Ластик решил пройти по-тихому, но бдительная бабка тут же почуяла его, резко встала с кресла-качалки, стоявшего у большого камина, и направилась к двери.

— Ты гляди, — начала она слегка дрожащим голосом, — мужиков уже начала приводить.

— Ну что вы, Серафима, это просто мой старый друг.

— Конечно-конечно. Нет, деточка, меня не обманешь. Слишком долго я прожила и ложь чую сразу. А таких, как этот, я бы точно в свой дом не впустила. Ты только посмотри на него! Повязка, меч на поясе. Небось, головорез какой, а ты его в свои покои проводишь. Запомни, в этом доме нет места похоти и разврату. Так что забирай своего муженька и проваливай. И чтоб вернулась одна.

— Этот ластик прошёл через настоящий ад. Видите эти шрамы? Их ему нанёс человек, после чего сбросил с большой высоты. Сейчас ему некуда больше податься. Проявите милосердие. Я знаю, что вы на самом деле не злая. Знаю также, что вам прекрасно известно о жестокости людей.

— Хм, — старуха на некоторое время призадумалась. — А оружие этому бедолаге зачем?

— Нынче опасно без оружия ходить, — ответил ей Грэша. — Стоит только немного расслабиться, как на тебя тут же в переулке каком-нибудь нападут. Сами знаете, близится война, а вместе с ней и холода. Канцеляриям приходится как-то наживаться, накапливать запасы.

— Ладно, — сказала резинка, махнув сморщенной рукой, — впускай его. Только смотрите, не шумите. И с тебя, милочка, дополнительно причитается.

— Хорошо, спасибо вам.

— Смойтесь с глаз моих, — она развернулась и снова направилась к своему креслу. — Ох, ну и времена пошли. Кого только свет не видовал... Все с ума посходили.

Ластик и ручка поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж, который полностью занимала просторная комната с большой кроватью, комодом, небольшим столиком с двумя стульями, пыльным шкафом, стоящим в углу и сундуком, расположившемся у закрытого окна. Всё это удалось разглядеть, когда ручка подожгла искрой из кремния свечу, стоявшую посреди стола.

— Вот, — сказала девушка, вздохнув, — здесь я и живу.

— А ты неплохо устроилась, — сказал Грэша, всё ещё осматриваясь.

— Думаешь? Бывает и лучше. Я работаю официанткой в местной корчме. Платят немного, но на жизнь хватает.

— Здесь весьма комфортно, — он сел за небольшой столик, сняв пояс с мечом и положив его под стул. — Ох, знала бы ты, как я устал...

— Ты мне говорил, что встречал кого-то из нашей компании, — она уселась напротив него. — Расскажи подробней.

— Брайана. Помнишь такого?

— Конечно, помню. Но, ведь он выбросился из окна. Неужели ему посчастливилось выжить после такого? Прям как тебе.

— Я убил его, — резко сказал ластик, не став долго размусоливать.

— Как это? Зачем?

— У меня были на то веские причины. Это очень долгая история. Ты действительно хочешь, чтобы я поведал её тебе?

— Расскажи мне всё.

И он поведал ей свою историю. Времени ушло на то немало. Ластик то и дело наблюдал на лице ручке слезы и удивление. Она постоянно охала, прикрывая рот обеими руками. Но он обманул её. Он рассказал ей не всё. По каким-то причинам Грэша умолчал про их отношения с Райлой. Почему-то говорить о них в её присутствие было неудобно. Когда рассказ дошёл до текущей точки, Хелли положила свою ладонь на его руку.

— Мне так жаль, — сказала она. — Ты — настоящий герой. То, через что ты прошёл просто поражает...

— И ты мне веришь?

— Пожив в этом мире какое-то время, я уже ничему не удивляюсь.

— Я потерял всё, что у меня было. Прорицатель сказал мне, что я найду человека рядом с Овербургом. Но я не знаю, куда мне отправляться теперь.

— Кажется, у меня есть одна мысль на этот счёт...

— И какая?

— Поговорим об этом завтра. Сейчас уже поздно. Ты, случайно, не голоден?

— Не представляешь, насколько.

— У меня тут есть картошка с крошенными червями. Будешь?

— Ух ты, прям моё любимое блюдо!

— Ну так это здорово, — девушка открыла сундук, из которого позже достала тарелку, завёрнутую в ткань и две вилки. Она поставила всё это на стол, сняла ткань, затем полезла под кровать и достала оттуда бутылку с вином. — Кружек у меня нет. Придётся пить из горла.

— Не проблема.

Хелли уселась напротив него, взяв вилку в правую руку и поставив бутылку с вином посредине стола. Затем зажгла свечу, которая уже почти полностью растаяла.

— Что произошло после того, как меня выбросили в окно?

— Хорвунд получил трещину посреди тела, — ручка зацепила вилкой кусок картошки и положила её в рот. — Потом всё шло относительно нормально, — продолжила она, проглотив пищу. — Пока однажды человек не убил Гарольда. Он разломил его на части. Боже, это так ужасно...

Грэша открыл бутылку с вином, сделал несколько глотков, потом громко поставил её на стол и вытер рот тыльной стороной ладони.

— Ну а через несколько дней я сбежала. Позже случайно наткнулась на Овербург, зашла в одну корчму, и мне сразу же предложили должность официантки. Как видишь, моя история не насыщена событиями, как твоя.

Ластик жадно поглотил несколько кусочков картошки, заев червячком и запив всё это дело вином.

— Скажи честно, — начал он. — Ты веришь в меня?

— Не поняла.

— Ты веришь в то, что мне удастся убить человека?

Хелли помолчала некоторое время, затем отхлебнула вина и, поставив бутылку обратно на стол, сказала:

— Я всегда в тебя верила. Не то, чтобы раньше было, собственно, во что верить. Просто в тебе есть что-то необычное. Тем более тебе удалось проделать такой путь... Я полностью верю в тебя, Грэша, и мои слова совершенно искренние.

— Надеюсь, — он сделал глоток из бутылки. — Потому как твоя вера мне сейчас просто необходима.

Некоторое время они просидели молча, пока тарелка и бутылка с вином полностью не опустели. Ластик слышал, как снизу что-то бормотала старуха, как ветер пробивался сквозь закрытые створки, заставляя огонёк на свече, стоявшей посредине стола, горизонтально наклоняться и хаотично плясать.

Грэша начал медленно закрывать глаз. Хелли заметила это и тут же прервала молчание:

— Если хочешь спать, можешь ложиться на кровать.

— На кровать? Подожди, а ты где...

— Я там же. Но ты не думай, что... Мы просто будем делить место.

— Конечно. Если я буду мешать, только скажи. — Он встал со стула и, немного покачиваясь, направился к кровати, затем рухнул, подойдя впритык, и завернулся в плед.

Хелли ещё долгое время сидела за столом, пока свеча, наконец, полностью не растаяла. Убрав тарелку и опустошённую бутылку со стола, она медленно, аккуратными движениями подобралась к спящему ластику, стараясь идти так, чтобы пол скрипел, как можно тише. Ручка легла в постель, а ноги её упёрлись в перегородку. Кровать для неё в самый раз, а для Грэши она казалась слишком вытянутой и просторной. Девушка накрылась оставшейся частью пледа, а через минуту неожиданно почувствовала на себе руку, обхватившую её тело. Хелли попыталась снять её с себя, но рука никак не поддавалась. Затем она шёпотом спросила:

— Ты спишь?

— Нет, — ответил к её удивлению ластик.

— Нет? — смущённо переспросила она.

— Угу, — устало подтвердил он.

— Тогда зачем ты...

— Тс-с-с... Я знаю, что мы оба хотим этого.

— Грэша, я... — ручка замолкла, почувствовав вторую руку на своих бёдрах.

***

Створки в этот раз во всю были открыты, но сейчас этого делать не стоило. Вряд ли кто-то видит оттуда, с земли, что происходит в комнате на втором этаже. Даже старуха, на удивление, не жаловалась на довольно-таки громкий скрипучий матрас. Слабые солнечные лучи пробивались сквозь окно, освещая всё помещение и обнажая многочисленные его недостатки, которые ластик не смог заметить вчера. Да и сейчас они вообще не имели для него никакого значения.

— Помнишь... у тебя вчера была мысль... насчёт моего похода?

— Какая? Ах, да... помню... Но всё же давай обсудим это... потом.

Им было тяжело разговаривать, ведь её ноги находились у него на плечах.

Ластик чувствовал вину перед покойной Райлой, хотя всё это время представлял на месте ручки именно её и, не переставая, думал только о ней. Хелли была весьма удивлена такими порывами страсти, но, разумеется, ни о чём не подозревала.

Когда они, наконец, закончили, ластик рухнул в постель, а ручка встала у окна, наблюдая за прохожими на улице.

В противоположном окне кто-то выбрасывал помои прямо рядом с дорогой. Обычные граждане торопливо пробегали, вечно торопясь куда-то. Видно было также студентов медицинского училища. Они все носили с собой тяжёлые сумки, набитые различными рукописями и сосудами с микстурами.

— Теперь ты расскажешь? — прервал молчание ластик.

— Откуда такая поспешность? Неужели нельзя хоть на мгновение забыть о делах и насладиться этим прекрасным моментом?

— Прости.

— Не извиняйся, Грэша. Я всего лишь отвлекаю тебя от твоих чрезвычайно важных дел.

— Вовсе нет.

— В общем, я знаю одну женщину неподалёку. Она, как можно догадаться, непростая.

— Дай угадаю, она — прорицательница?

— Верно. Более того, эта женщина однажды поведала мне, что прорицание — это целый бизнес, в котором вертятся все те, кто были наделены этим чудесным даром. Когда ты рассказал про старца, которого убил в Городе Изгоев, я сразу же догадалась, что и он, вероятнее всего, учавствовал в этой сети.

— Вряд ли это можно назвать бизнесом. Тот старец, если мне не изменяет память, не взял с меня ни гроша.

— Они не берут денег с посетителей. Вместо этого они продают информацию о будущем этих канцеляриев лицам, кому это может быть выгодно.

— Не понял.

— Ну, скажем, тот старец мог шепнуть кому-нибудь на ушко, что ты убьёшь главаря разбойничьей ганзы. Эти канцелярии в свою очередь могли бы предотвратить неугодное им будущее.

— Разве будущее можно изменить?

— Будущее — да, в отличие от прошлого. Прорицатели между собой именуют себя Оракулами. Они видят несколько вариантов событий, которым ещё только суждено случиться. Представь, что будущее расслаивается на несколько тропинок. Оракулы видят, по какой ты пойдёшь с наибольшей вероятностью, и продают эту информацию за баснословные деньги. К слову, среди толп крестьян к ним очень часто заходит всякая знать.

— Мне прорицатель не сказал ни про Владимира, ни про О'Димма... Всё время нёс какую-то чушь и твердил, что меня ждёт неминуемая погибель.

— Поэтому ты убил его?

Ластик промолчал.

— Впрочем, можешь не отвечать. Это ведь не моё дело.

— Почему «Оракул» рассказала тебе всё это?

— По всей видимости, ей было попросту скучно. Она видела, что, если я узнаю об этом, то вряд ли смогу навредить её бизнесу. И в самом деле, что мы с тобой сможем сделать против такой большой системы? Но факт остаётся фактом. Они действительно могут видеть будущее, но предсказаниям, которыми они делятся с нами, не стоит полностью верить или воспринимать буквально. Женщину, к которой мы с тобой отправимся, зовут Пифия. Она поведала мне однажды моё будущее...

— И что в нём было? — перебил Грэша.

— Однажды я полюблю отважного воина, — ответила девушка с тяжёлой физиономией, — но тот уйдёт от меня, направившись по пути предназначения, а позже на мой порог явится белый чёрт с двумя рогами и попытается взять меня обманом, представившись возлюбленным.

Ластик несколько минут молчал, переваривая услышанное, а Хелли всё пялилась в окно, видимо, скрывая слёзы, неожиданно хлынувшие из её маленьких глаз.

— Оно оправдалось? — спросил ластик.

— Только наполовину, — тихо ответила девушка. — Ты уверен, что всё это нужно тебе? Вдруг ты действительно не вернёшься?

— Не думай об этом. Я обязательно вернусь, не успеет солнце трижды совершить свою небесную прогулку.

— Только пообещай, что не станешь её убивать.

— Обещаю.

Они вышли через комнату старушки на первом этаже. Та, посмотрев им вслед, недовольно потрясла головой, нахмурив свои белые от седины брови.

Путь до жилища Пифии оказался не близок. Ластик, правда, всё равно не ощутил этого. После многочасовой ходьбы по лесу его мало чем можно было удивить.

Дом прорицательницы представлял из себя одноэтажное здание, выглядевшее всё же намного надёжнее дома, в котором Хелли снимала комнату, но грязь на стенах и следы паутины в углах давали о себе знать. Внутри были весьма низкие дверные проёмы, так что ручке пришлось сильно нагинаться, чтобы пройти сквозь них. Табличка, висевшая у входа в комнату Пифии, указывала время, когда та принимает посетителей, то есть «ежедневно, ежечастно, ежесекундно».

— Дальше иди один, — сказала ручка. — Она уже ждёт тебя.

Ластик, набравшись смелости, открыл скрипучую дверь, войдя в тесный коридор, ведущий в небольшое помещение, наполненное табачным дымом. Резинка закашлялся, почуяв дым у места, где кончался коридор.

— Я знаю, ты — Грэша, — начала женщина, представлявшая из себя толстую точилку, обличённую в зелёный халат. Она сидела у печи, как ни в чём не бывало, и курила трубку, даже не повернувшись к вошедшему. — Одну минуту...

— Вы прорицательница?

— Пи-фи-я, — поправила точилка, растянув своё имя по слогам, а затем повернувшись лицом к ластику. — Наверное, ты ожидал большего.

Грэша терпеливо молчал.

— О, почти испеклись. М-м-м, запах хорош, да?

— Если бы не дым...

— Ах да, прости за это. Курение — моя слабость. Я бы предложила тебе сесть, но ты ведь всё равно откажешься, — сказала Пифия, открыв дверцу печи и достав из неё свежее печенье. — И не переживай из-за вазы.

— Какой вазы? — спросил Грэша, повернувшись и задев плечом глиняную вазу с цветами, стоявшую слева от него. Та с грохотом упала на пол, рассыпавшись вдребезги. — Я... очень извиняюсь.

— Я же сказала, не переживай. Мои слуги её склеят.

— У вас даже слуги есть?

— Одной мне приходится тяжко. Не успеваю одновременно принимать сотню посетителей в день и следить за домом. Хотя, я весьма неплохо распоряжаюсь временем.

— Как... как вы узнали о вазе?

— У-у-у, думаю стоит взглянуть на это с другой стороны. Разбил бы ты вазу, если бы я не сказала, м?

Грэша слегка кивнул и снова посмотрел на осколки, разлетевшиеся чуть ли не по всей комнате.

— Не зря ты ей нравишься.

— Кому?

— Думаю, ты и сам догадываешься.

— Извините за мою грубость, но я думаю, что нам пора бы перейти к делу.

Пифия потушила трубку, высыпала остатки в пепельницу, затем уселась в большое мягкое кресло перед столом и спросила:

— Чем же тебе не угодил старина Хунфрид? Ты знаешь, мы с ним связывались незадолго до этого, — она указала на стеклянный шар, стоящий посреди стола. — Хунфрид сказал, что его время подходит к концу. Я расцениваю всё случившееся, как самоубийство.

Ластик молчал.

— Но, тем не менее, старик уже на том свете. Виню ли я тебя за это? — Нет. Тем более, что он сам желал, чтобы ты сделал это. Понимаю, звучит всё очень странно, но нас, Оракулов, знаешь ли, очень тяжело убить. Ну да ладно, перейдём уже к делу, а то не нужно знать будущее, чтобы заметить нетерпимость на твоём лице. Видишь эту надпись? — Пифия рукой указала над проёмом, находившимся за спиной ластика. — Это латынь.

Грэша обернулся, взглянул на надпись, но его попытки что-либо разобрать были тщетными.

— «Наши цели определяют, кто мы есть», — перевела точилка на всеобщий язык. — Понимаешь?

Ластик кивнул.

— Что ж, дай-ка мне свою руку. — Грэша немедленно подчинился. Женщина повернула его кисть ладонью вверх, провела своей рукой, закрыв глаза и, спустя несколько секунд, отдалилась.

— Ну? — спросил сгорающий от нетерпения ластик.

— Чтобы найти того самого человека, тебе нужно двигаться на северо-восток. Вернее сказать, он сам тебя найдёт.

— Что будет потом?

— О чём ты?

— Получится ли у меня убить его? Почему вы не можете сказать всё сразу?!

— Никому из ныне живущих не дано видеть будущее так чётко и достоверно. Но, перед тем, как ты отправишься, я должна спросить тебя. Ты уверен, что хочешь этого?

Грэша некоторое время молчал в раздумии, но потом всё же ответил:

— А для чего ещё я проделал весь этот путь?

— Мы сами вершим свои судьбы, запомни. Ни я, ни кто-либо другой не сможет повлиять на твою судьбу больше, чем ты сам.

— Спасибо вам.

— Не стоит. А теперь иди. Только... будь помягче с ней.

— Хорошо, — сказал ластик и направился к выходу.

У двери его встретила Хелли. Она словно подслушивала. Грэша жестом указал ей на дверь. Когда они вышли из дома, ручка тут же начала засыпать резинку вопросами.

— Что она сказала? Что ты будешь делать?

— Я пойду на северо-восток. Примерно оттуда же я и прибыл в Овербург.

— Когда ты собираешься уходить?

— Сейчас.

— Прошу, побудь со мной ещё немного.

— Конечно, — утешил он ручку, вспомнив последние слова Пифии. — Я побуду с тобой часок-другой. Ведь кто знает, вернусь ли я оттуда живым.

И вот они снова оказались в комнате верхнего этажа ветхого здания. Грэша всё никак не мог поверить в то, что конец его скитаний близок, он буквально у него перед носом. Его посещали мысли о том, что можно было бы всё бросить и остаться жить с Хелли. Но разве ради этого погибали члены отряда? Остаться с ручкой, забыв о своей изначальной цели расценивалось им, как предательство. Предательство по отношению к Райле, Герванту, Эндрю и Эрлу. Всех их убили у него на глазах. Всем им пришлось умереть ради его «высшей» цели.

Они сидели за тем же деревянным столом. Хелли расспрашивала у него детали минувших событий, о которых он совсем не хотел вспоминать. Конечно, было немало положительных воспоминаний, но большая часть тропы, по которой ему приходилось идти, была запятнана кровью невинных граждан, разбойников, чудовищ и его товарищей.

— Знаешь... Понимаю, это сейчас может прозвучать странно... Но тебе ещё очень повезло, что тебя выбросили.

— Да что тут странного? Я так понимаю, человек быстро нашёл мне замену?

— И на следующий день истерзал его. О, Грэша, слышал бы ты эти крики, видел бы этот ужас... Самое страшное, что все они были похожими на тебя. У одного даже были такие же густые брови. Пифия была права. Я полюбила тебя ещё тогда. Каждый истерзанный ластик напоминал мне о тебе. А ведь я думала, что ты мёртв...

— Когда мы вернёмся, я познакомлю тебя со Жгутиком. Ты убедишься, кто я на самом деле по сравнению с ним. Хладнокровный убийца — вот, кто я. И чем больше мне приходится убивать, тем безжалостней становится моя натура.

— А вдруг у тебя не получится?

— Ты, вроде как, говорила, что полностью веришь в меня?

— Это так. Но всё же тень сомнения поглощает меня с каждой минутой. Эта боязнь будущего сводит меня с ума.

— Это пройдёт.

— Грядёт война, ты знаешь? Я не хочу остаться одна, когда Нальфаардцы проберутся за стены города. Кто же меня защитит?

— Городская стража, солдаты. Да кто угодно.

Слёзы стекали по её пластиковым щекам. Грэша вдруг осознал, что уже час сидит с ней за этим столом. Что, если он пропустит появление человека, явится не в то время?

Ластик встал, аккуратно отодвинул стул и направился к лестнице, ведущей на первый этаж.

— Уже уходишь? — спросила Хелли.

Резинка слегка повернул туловище к ней, но не ответил и пошёл дальше. Она последовала за ним.

— Обними меня, — сказала ручка, когда они достигли двери.

И он обнял её. Но не было в его обьятиях той искренности, что была у неё. Грэша любил Хелли, но любил по-другому, не так, как Райлу.

Они распрощались, и ластик переступил через порог, а ветер громко захлопнул за ним дверь.

Хозяйка, увидев эту сцену, разумеется, не могла не внести свою лепту. Она подошла к плачущей ручке, переступая с ноги на ногу, почти как пингвин. Из-за сгорбленной спины взор её был устремлён в пол, и ей требовались немалые усилия, дабы запрокинуть голову настолько высоко, чтобы увидеть влажное от слёз лицо Хелли.

— Что, бросил тебя твой «друг»? Все они, мужики, такие. Козлы, тьфу!

— Нет, — резко ответила девушка. — Он ушёл, но обещал вернуться.

***

Как только Грэша покинул пределы магического купола, защищающего город, на его голову тут же посыпался снег. Множество падающих снежинок ухудшали видимость, он едва ли мог определить, где находится солнце, и если оно ранее представляло из себя мутное белое пятно на небе, то теперь и вовсе выглядит, как пролитая и растёкшаяся замазка, только в разы менее различимое.

Выбрав, наконец, нужное направление, он направился сквозь заметённые снегом тропинки, оставляя за собой глубокие следы.

Неожиданно ударил мороз. Воздух был настолько холодным, что вызывал острую боль в груди, поэтому ластик решил временно прекратить дышать. Его жизни это нисколько не угрожало, хоть и далось сие действие ему с трудом. Привычка давала знать о себе, он то и дело вдыхал побольше воздуха, когда забирался на холм или вытаскивал ноги из поглощающего сугроба.

Верхний резиновый слой неожиданно покрылся мурашками. Он, Грэша, который вообще прежде не чувствовал холод, теперь обхватил плечи руками, растирая их и пытаясь согреться. Ему в итоге удалось выйти на дорогу, полностью покрытую белым неровным людом, изобилующим всеразличными ямками и трещинами. На этом льду ластик не мог пройти и полметра, не свалившись с ног. Поэтому им было принято решение вновь свернуть на заснеженный рельеф.

«Как же холодно... Почему мне так холодно? Когда же это всё закончится?! Где этот грёбаный человечишка?!»

Он взглянул на свои ступни, которые по форме напоминали ботинки, и с ужасом обнаружил, что их по колено охватила синева. Верхний слой на ногах и кончиках пальцев уже начал менять свой цвет. Если так будет продолжаться и дальше, он не выдержит. Но разве Пифия лгала ему? Ластик в любом случае должен дожить до встречи с человеком, если верить словам прорицательницы, а что будет дальше — совсем другой вопрос.

Спустя какое-то время, ступни начало сильно колоть. Боль была настолько невыносимой, что Грэше пришлось остановиться, сесть на ближайший торчащий камень и попытаться разогреть ноги. Он стиснул зубы и посмотрел на дорогу впереди. К его удивлению, там виднелся призрачный силуэт... Крысы? Нет, он не мог в это поверить. Но силуэт по каким-то причинам стоял, нет, лежал бездвижно. Поняв, что это его единственное спасение, ластик направился к телу грызуна.

Подойдя к нему и нащупав мех, он понял, что это настоящая крыса, вернее её труп, а не галюцинация, как ему казалось изначально. Грэша достал свой клинок из ножен и воткнул в область живота зверя, срезая шкурку. Ластик небрежно срезал длинный кусок и оторвал его. Кровь была тёплой, и от неё исходил пар. Значит, животное погибло недавно. Но от чего? От мороза? Тогда была бы её кровь такой тёплой?

Грэша снял пояс, обмотал себя куском кожи, покрытой мехом и тёплым мясом с обратной стороны, и обвязал пояс вокруг этой кожи, после чего сунул окровавленный клинок обратно в ножны. Взглянув на труп крысы, теперь он видел изуродованное тело бедного зверька, чьи кишки вываливались наружу.

Ластик нашёл для себя единственный способ сохранить ступни в целости. Он лёг на спину рядом с трупом крысы и погрузил свои ноги по колено в её внутренности. Его лицо выражало блаженство. Он даже на какое-то время прикрыл оставшийся левый глаз, но тут же распахнул веки, боясь случайно заснуть.

Внутренности стремительно замерзали на морозе. Они покрывались множеством маленьких белых льдинок. Заметив это, Грэша медленно, с отвращением вытащил ноги из кишок. Ступни теперь были красными от крови, зато чувствовали себя относительно хорошо.

Ластик отправился дальше, оставляя за собой капельки крови, которые медленно стекали по его ногам. Новое подобие одежды действительно помогало какое-то время, но с каждым шагом он чувствовал, как мёрзнет мясо, и от прежнего приятного тепла остаётся лишь неприятное ощущение тяжести.

Ему приходилось спускаться по крутым склонам и взбираться на высокие холмы. Теперь он не был уверен, что идёт в нужном направлении, но пути назад уже точно нет. Вскоре шкура совсем перестанет согревать его, а ноги вновь посинеют. Теперь Грэша постоянно дышал из-за усталости, а времени на то, чтобы сделать перерыв, даже совсем короткий, у него не было.

И вот, спустя несколько метров, энергия окончательно покинула его. Ластик упал лицом вниз, не в силах подняться. Так он пролежал несколько минут, пока не почувствовал, что над ним начинает образовываться снежный бугорок. Он медленно поднял голову и увидел девушку, смотрящую куда-то вдаль. На затылке был перевязан узел, и две красные ленты развевались на ветру.

— Райла? — удивлённо спросил Грэша.

Она не спеша обернулась, и он вновь увидел её глаза. Если раньше они были полны энергии и интузиазма, то теперь не выражали абсолютно ничего. Мертвенная пустота.

— Да, — ответила резинка, прервав неловкое молчание. — Удивлён, что я здесь?

— П-прости меня...

— За что?

— За то, что предал тебя.

— Тебе незачем извиняться. Разве можно предать мёртвых?

— Кто ты?

— Память...

— Зачем ты здесь?

— Помочь тебе подняться. Я душа, павшая с небес. Или, быть может, всего лишь образ, созданный твоим подсознанием. Я и сама не знаю точного ответа.

— У меня больше нет сил идти дальше. Вся эта затея изначально была напрасной. Прав был Жгутик, прорицатель и остальные. Ничего из этого не выйдет. Я умру здесь.

— Какое же это невероятно непредсказуемое и загадочное явление. — Судьба. Совершая добро, ты можешь причинить ещё большее зло, а совершив зло, привнести в мир добро. Отправившись за одним, ты можешь найти совершенно другое, а однажды случайно влюбившись, навсегда связать свою жизнь с чужой. Эта цепь совершенно разных событий, которые то и дело путаются между собой или переплетаются с другими цепями. Думаю, клубок сплетённых цепей и можно назвать нашей историей...

— Как это поможет мне выжить?

— Никак. Я просто решила пофилософствовать. При жизни мне это, к сожалению, лишь изредка удавалось. Да и время тогда воспринималось мною совсем по-другому. А теперь, когда впереди вечность, можно немного поразмышлять на различные темы. Что касается твоего спасения, то здесь всё зависит только от тебя.

— Но ведь ты сама сказала, что пришла помочь мне.

— А каковы были твои ожидания? Что я подам тебе руку? Увы, теперь я и дотронуться до тебя не смогу. Лишь слова мои смогут воодушевить тебя, и то вряд ли. Эх, помню я наши с тобой вечера в гостиницах. Тогда ты казался мне всемогущим воином, что сможет сразить с десяток человек одновременно. Сейчас, глядя на тебя, я, разумеется, не смогу такого сказать. Но мои слова вообще ничего не должны для тебя значить. Почти что с самого твоего появления у тебя была цель. Ты стремился к ней всю свою жизнь и для чего? Чтобы сгинуть здесь, в заснеженной пустоши? Нет, дружок, так дело не пойдёт.

— Ради этой цели погибла ты и остальные.

— Не повторяй свои ошибки. Не оглядывайся назад вновь. Забудь про всё, что было, и думай только о том, что будет. Даже я являюсь призраком прошлого, поэтому не стоит воспринимать меня, как нечто реальное.

— Тогда я скажу тебе, чего не смог сказать ранее...

Девушка в ответ вопросмительно приподняла бровь.

— Прощай.

Она словно растворилась в воздухе. Грэша тем временем встал, отряхнулся и направился против сильной метели. Ноги едва держали его. Следы, которые раньше представляли из себя повторяющиеся овальные углубления, теперь слились в две длинные полосы.

Мороз стал ещё сильнее. Ластик почувствовал, как онемела его челюсть. Пальцев рук он перестал ощущать уже давно, а на ступни решил вообще лучше не смотреть. Мех на шкуре слипся и покрылся ледяной коркой, серая повязка также сменила свой цвет и стала млечно белой.

«Где же ты?», — спросил Грэша в своей голове, пытаясь отыскать человека, но тот явно не спешил появляться.

Он снова вышел на заледеневшую дорогу, упал на колени и пополз на четвереньках, словно младенец, не в силах больше идти прямо.

«Я ведь всё сделал правильно. Почему ты не появляешься, почему?! Дальше не могу... двигаться. Как холодно. Боже, как же холодно...» — ластик рухнул на спину, устремив свой взгляд в небо. — «Может, мне остаться лежать здесь, и он сам меня найдёт?».

В небе показалась размытая фигура какой-то чёрной птицы. Она, судя по всему, стремительно спускалась в его направлении. Снизившись слишком близко, птица схватила его своими когтистыми лапами и вновь поднялась в воздух. Этой птицей, по всей видимости, был ворон.

Резинка быстро летел куда-то, обхваченный когтистыми пальцами, а морозный ветер щипал ему лицо. Куда же теперь ему суждено попасть? Неужто в гнездо? Птицы разве едят резину?

Но вдруг, как-то слишком резко, когда Грэша уже начал погружаться в сон, когти разжались, отпустив ластика. Тот весьма болезненно приземлился с большой высоты на привычную заледеневшую поверхность.

Он поднялся, тяжело дыша. Ворон в это время уселся за одну из ветвей оголённого дерева. И только теперь на его спине можно было разглядеть чью-то голову, обличённую в шлем с зубчатыми концами на макушке, напоминавшими корону.

Наездник? Наездник на вороне? На его памяти история не знала ни одного случая, когда канцелярий смог оседлать ворона.

Немного осмотревшись, он заключил для себя, что находится на перекрётске. Широкие дороги расходились в четыре стороны. Одна вела в какой-то лес, ведь там в линию выстроились деревья. Вторая могла провести вдоль огромного человеческого жилища. Третья сворачивала на парковку больших человеческих машин, а четвёртая вела назад.

Откуда ни возьмись появился чёрный кот. Грэша автоматически вынул клинок из ножен, который являлся лишь маленькой иголкой для большого зверя.

И тут его осенило. Он крепче схватился за рукоять, пока существо смотрело на него своими жёлтыми глазами с быстро расширяющимися зенками. Одно из услышанных предсказаний моментально всплыло в его памяти.

Кот, оттопырив хвост, помчался в его сторону. Ластик и глазом моргнуть не успел, когда лапа с острыми, как бритва, когтями мелькнула перед ним, и он тут же почувствовал жуткую боль в области живота.

Левую руку оторвало и отбросило в сторону, живот распороло, и оттуда массово хлынула кровь. Ластик упал на шкуру, которая тоже разорвалась, как, впрочем, и пояс, обхватывавший её. Меч тоже куда-то отбросило, а повязка слетела с правого глаза.

Поражённый Грэша истекал кровью, так и не успев прийти в себя. Он с ужасом обнаружил, что больше не чувствует левой руки, взглянул на свой живот с разрезом, который чуть не располовинил его. Ему с горечью пришлось осознать, что теперь ему никто не поможет. Прямо над ним возвышалась огромная кошачья морда, которая склонилась, видимо, чтобы обнюхать его. Кот вскоре зашипел и убежал в неизвестном направлении.

«Какое же это невероятно непредсказуемое и загадочное явление — судьба.», — пронеслось в его угасающем разуме.

Ворон с наездником продолжал сидеть на оголённой ветви, которая немного прогибалась от давящего веса. Снежинки без конца падали, засыпая всё, что лежит на земле. Грэша же смотрел в небо и думал о смысле своего существования. Ведь он так и не смог ничего изменить. Он не привнёс в этот мир ничего нового. Зато ему удалось поучаствовать в спасении городов от нападений чудовищ, выполнить три желания раверранского лорда, быть свидетелем гибели многих канцеляриев, среди которых были его друзья и возлюбленная. Может, он оказался не таким уж и бесполезным?

Последнее, что увидел его глаз — это человеческая фигура. На голове он носил серую шапку с чёрным помпоном и красной нашивкой с какой-то белой надписью. На теле была тёплая куртка с капюшоном и нашитым на него мехом. На руках — шерстяные варежки. Человек остановился над ластиком, а его карие глаза были устремлены вниз. Они также были полны удивления.

И наконец, за его спиной показалась птица, которая вновь поднялась в воздух и улетела в неизведанную даль, после чего сознание окончательно покинуло ластика.