Путь Героя (Песнь об одном ластике) [16+] [ЗАВЕРШЕНО]

Глава Тринадцатая

Огромная трещина, располагавшаяся посредине пластикового прозрачного тела, без конца ныла и не давала покоя её обладателю. Им был линейка среднего роста. На его голове едва виднелась практически полностью стёртое число 15.

Карандаш по имени Джейсон, сидевший рядом с ним, всё время молчал. Они до сих пор не могут оправиться от смерти старого друга, хотя прошло уже почти две недели.

Из старой команды никого, кроме них, не осталось. Можно сказать, они были самыми старыми и опытными канцеляриями. Линейка вовсе чуть не погиб, когда тяжёлая нога человека ступила на его хрупкое пластиковое тело. Конечно, появлялись и новые канцелярии, но они жили, как правило, не больше недели. Больше всего доставалось резинкам. Подросток очень любил издеваться над ними. Он брал железную линейку, пришедшую на смену пластиковой, и резал стирательные резинки на части, издавая при этом омерзительные звуки и безумно смеясь. Или брал степлер и соединял скрепами кровавые резиновые потроха. В итоге получался изуродованный труп, при одном взгляде на которого тянуло блевать. Ручки, впрочем, тоже жили недолго. Со дня смерти Гарольда их сменилось аж три. Первый, Джордж, был разломан на две части, а его стержень погнули во многих местах. Второй, Николай, как-то раз упал на пол во время большой шумной перемены, и человеческие ноги тут же настигли его. Пожалуй, линейка больше всех понимал, каково было этой несчастной ручке. Третий, имя которого никто из присутствующих не запомнил, пропал без вести, как пропала когда-то Хелли, ещё одна ручка, с которой линейка был приобретён в одном магазине.

Часы, висевшие на стене, показывали время — половина третьего. Значит, человек вот-вот явится домой, и тут уже остаётся только молиться, в надежде, что он проявит милосердие.

И действительно, как только линейка подумал об этом, в замочной скважине раздался характерный звук — это поворачивающиеся ключи. Услышав его, канцелярии, находившиеся на большом деревянном столе, попрятались кто-куда. Лишь карандаш Джейсон с пластиковой потрескавшейся линейкой остались сидеть на месте.

Подросток ворвался в комнату, и солнце, чей свет пробивался сквозь шторы, словно боясь, спряталось за облака.

На стол рухнул чёрный рюкзак, набитый учебниками. Человек просунул руку в один из карманов и достал оттуда небольшой квадратный ластик с закруглёнными краями и жёлтой линией, проходившей по его боковым частям.

Ластик упал на стол лицом вниз, затем тяжёло поднялся, немного кряхтя, и начал отряхиваться.

Сразу же бросились в глаза несколько примечательных особенностей. Резинка имел при себе необычный меч с изогнутой золотой рукоятью, спрятанный в ножны, висевшие на кожанном поясе. В руках он сжимал стеклянный шарик, который будто пульсировал светом.

Лицо прибывшего было наполнено многочисленными морщинами, что говорили о его весьма почтительном возрасте. Стало ясно, что человек не покупал его в магазине канцелярских товаров, а, скорее всего, нашёл где-то. Только вот где он мог его найти? Этот тип, судя по всему, из того самого мира, неизведанного и загадочного, в котором все канцелярии живут свободно в согласии, в своих городках. Тот самый мир, о котором линейка мог узнать лишь из легенд.

— Вот я и на месте, — сказал старый ластик.

— А кто вы, собственно, такой? — спросил его Джейсон.

— Ах да, прошу простить моё невежество. Меня зовут Лорас Гордон. По специальности я врач-хирург. Вы можете звать меня просто — Доктор Гордон.

— Врач? — недоумевающе спросил линейка. — Но откуда вы, в таком случае? И почему у вас с собой меч и...

— Стеклянный шар или Всевидящее Око, — закончил за него доктор. — Я прибыл сюда из глубин болот, где работал последнее время. Меч достался мне от одного знакомого наёмника, в целях безопасности.

— Вы сами прибыли сюда? — вновь спросил Джейсон. — Мне казалось, вас нашёл человек.

— Всего лишь стоило оказаться в нужное время в нужном месте. Раз уж я представился, то, быть может, и вы соизволите?

— Меня звать Хорвунд, — сказал потрескавшаяся линейка. — Это мой друг — Джейсон.

— А остальные?

— Остальные попрятались в страхе.

— Ну, времени у нас ещё много, успеем все познакомиться. В конце концов, я задержусь здесь ещё, как минимум, недели на две.

— Вы такой уверенный. Хотите сказать, вы явились сюда с какой-то определённой целью?

— Именно. С очень важной целью, которая сыграет роль в судьбе не только всего канцелярского мира, но и в судьбе всего человечества.

— Ого, какой замах! — подметил Джейсон. — Быть может, вы видите будущее?

— Не я вижу, — ластик вытянул руку, державшую стеклянный шар, — а этот предмет.

— Что это вообще такое? — спросил Хорвунд.

— Артефакт, чрезвычайно ценный и могущественный. С его помощью я спасал жизни ни одного десятка канцеляриев.

— Что за «артефакт»?

— Долго объяснять. Да и какой в этом толк, если большинство моих слов пролетит мимо вас. Важно понимать лишь то, что это бесценный предмет, который не должен попасть не в те руки. А сейчас остаётся только ждать...

— Ждать чего?

— Дня, когда я смогу исполнить своё главное предназначение.

— Док, откуда вам известно, что за это время человек не убьёт вас?

— Я уверен в этом на все сто процентов. Если бы меня убил человек, вряд ли я бы проделывал весь этот путь, чтобы в конце концов оказаться здесь. Мир людей хоть и очень интересный, но доверия и чувства безопасности явно не внушает.

Слишком много загадочности было в этом ластике. Казалось, что он просто очередной сумасшедший. Да и, скорее всего, так оно и есть. Но в его глазах читалось нечто необычное. Взглянув в них, можно было разглядеть невероятный ум, которым обладал доктор. Разве умные канцелярии подвержены безумию?

Столько вопросов хотелось задать загадочному гостю, но было видно, что он слишком устал, и ему не помешал бы хороший отдых. Конечно, в этом месте ему не видать покоя. Однако, доктор сказал, что человек не станет его убивать. Что ж, посмотрим. Может, он или, вернее сказать, его стеклянный шар в действительности окажется прав? Лишь время покажет.

***

Пальцы рук окоченели от холодного снега, но Грэша не обращал на это внимание. Пусть хоть сотруться, но он не позволит отдать тело Райлы на растерзания лесным тварям.

Ластик раскапывал яму руками, ибо из подручных средств ничего не подходило для этого. Разве что меч, но портить хорошую сталь сейчас не к чему. Тем более, денег на новый ему вряд ли удастся раздобыть в ближайшее время.

Наконец, он миновал снег и начал раскапывать промёрзшую почву. На пальцах появились отчётливые трещены, и кончики стали менять свой медный окрас на синеватый. Но и на это Грэша не обратил внимание. Райла наверняка чувствовала бо́льшую боль, когда потеряла весь отряд разведки, или, когда её прострелили несколькими стрелами.

Яма стремительно расширялась и уходила вглубь. Вокруг было чрезвычайно тихо. Лишь ветер иногда подувал на тонкие сухие сучья, отчего те периодически трескались и ломались.

Прошёл один десяток минут, затем другой. И вот, перед ластиком возникло углубление почти в пять сантиметров. Ширина его была немного больше ширины тела девушки.

Грэша вновь поднял мёртвую Райлу на руки, взглянул в её закрытые и спокойные очи и с чувством горечи нежно опустил её в вырытую могилу. Перед этим он снял красную повязку, которую лучница перевязывала на лбу.

Сырая земля всё больше поглощала тело резинки. Спустя некоторое время, уже не видно было её лица. Оно полностью скрылось под почвой. Ластик присыпал небольшую земляную горку снегом, после чего притащил большой камень, обхватив его руками и поставив над могилой. К краю камня он привязал ту самую красную ленточку.

Грэша отошёл на несколько шагов, последний раз взглянул на могилу и, тяжело вздохнув, отправился в глубину лесной чащи.

В действительности это нельзя было назвать чащей. Обычное небольшое скопление деревьев, располагавшееся рядом с тротуаром, но для маленького ластика такое скопление являлось самым настоящим препятствием. С высоких деревьев часто осыпался снег, который мог засыпать с ног до головы, полностью лишив воздуха. Канцелярии могут жить без воздуха, да только у Грэши вряд ли хватит сил, чтобы выбраться из-под завала.

Спустя некоторое время ему пришлось остановиться, чтобы прислушаться. Где-то сзади глухо раздавались чьи-то голоса. Скорее всего, их обладателями являются разбойники, посланные найти его и прикончить за убийство главаря ганзы.

Голоса становились всё громче. Видимо, разбойники двигались весьма стремительно, стараясь поскорее настигнуть цель. Интересно, как быстро они взломали дверь и увидели растерзанный труп Владимира? Ведь ластику хватило времени, чтобы вырыть могилу. У их ганзы есть какой-нибудь заместитель главнокомандующего?

Грэша спрятался за одним из деревьев. Выглянув за угол, он увидел четверых канцеляриев, держащих луки со стрелами наизготове. Трое из них были карандашами, а один особенно выделялся своей шевелюрой. Кажется, он является кисточкой. Таких ластик встречал реже всего.

— Смотрите за каждым деревом, — сказал один из разбойников. — Он не мог далеко уйти.

— А если найдём?

— Брать живьём. Такому падлюке нужно устроить показательную пытку. Сделаем то же, что он сделал с командиром.

— Времени дофига прошло, — сказал кисть. — Теперь его хер найдёшь.

— Не опускай руки. Или что, хочешь, чтобы этот ублюдок остался безнаказанным? Забыл что-ли? Чёрно-белые розы ничего не забывают и не прощают!

Разбойник подошёл слишком близко к его дереву. Грэша обхватил ладонью рукоять меча стариградского рыцаря и сделал пару шагов назад. Внезапно маленькая веточка под его ногой трескнула, заставив разведчиков замолчать и напрячься.

— Это что было?

— Сук разломился под весом снега, — сказал кисточка. — Ничего необычного.

— Не-е-ет, — сказал один из карандашей. — Я знаю этот звук. Похоже, тот, кого мы ищем, близко. Надо глянуть за тем деревом. Эй, вы двое, — он приказал двум другим карандашам, — сходите, проверьте, что там.

Сомнений никаких не осталось. Они определённо направились к дереву, за которым он прятался. Поняв, что одолеть всех четверых ему не удастся, Грэша пошёл на отчаяные меры.

— Нет здесь никого, — сказал разведчик.

— Не может быть. А ну-ка, дай, я сам погляжу, — он подошёл к месту, откуда доносился треск, но увидел лишь снег и несколько сучьев на земле.

— Я же говорил, — вновь начал кисть. — Ветер.

Разбойник озлобленно осмотрелся, а затем сказал:

— Разделимся. Вы двое, пойдёте направо, ты — налево, а я направлюсь вперёд. Так пользы больше будет.

— Скажи, с каких это пор у нас командуешь ты?

— А с таких, что у меня ума больше, чем у всех вас вместе взятых.

Группа канцеляриев стала отдаляться. Дождавшись, пока их перестало быть слышно, Грэша сметнул с себя слой снега, встал, протерев левый глаз, и посмотрел в сторону, куда ушли разведчики.

Неужели они не заметили подозрительный снежный холмик, под которым он скрывался? Владимиру явно не повезло с подданными.

Ластик отправился на запад, куда ему советовал отправиться Прорицатель. Он шёл, с опаской оглядываясь, но больше не встречал на своём пути никаких канцеляриев. Ему стало немного не по себе. Теперь он совершенно один. Нет больше ни Герванта, ни Эндрю и Эрла, ни Райлы, ни даже Жгутика. Обычно, болтовня карандаша раздражала его, но в этот раз он был бы рад ей, как никогда прежде.

Высокие стволы деревьев угрожающе возвышались над маленьким ластиком, а оголённые ветви внушали тревожность.

Пока он шёл, солнце клонилось к закату. Не хватало ещё остаться в этой чаще ночью. Грэша больше всего боялся не темноты, а остаться совершенно одному. Ластик и подумать не мог, что вскоре ему придётся добираться до другого города пешком, без какой-либо поддержки.

Спустя полтора часа ходьбы деревья, к его удивлению, стали редеть. Похоже, лес заканчивается примерно здесь, но вот почему-то никакого Овербурга видно не было. Вместо этого какой-то голый холм, покрытый снегом.

Взобраться на него было тем ещё испытанием. Никогда прежде Грэше не приходилось так долго ходить, поэтому ноги сейчас адски болели. Из последних сил он сделал несколько шагов вверх и с облегчением упал на колени. Перед ним возникло небольшое поселение, состоявшее из нескольких деревянных домиков. Казалось, что это галлюцинация, ведь в такое везенье ластик попросту не верил. Но подойдя к одному из домов и дотронувшись до деревянной стены, которая оказалась вполне материальной, Грэша смог с облегчением вздохнуть. Вряд ли кто-либо примет его на ночлег, но он вполне может поспать и на улице, главное, чтобы в относительно безопасном месте.

На деревянной табличке, криво стоявшей у тропы, была вырезана надпись «Голые сучья». Название деревеньки, надо полагать.

За оградой одного дома послышалась громкая ругань.

— Не знаем мы тут такого! А ну пшёл с моей земли, душегуб проклятый!

— Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь? — его голос показался ластику подозрительно знакомым. — Взгляни на этот значок. Разве он тебе ни о чём не говорит?

— Только о том, что у тебя отсутствует какое-либо чувство вкуса. Это ж надо было так вырядиться, хе-хе.

Оппонент выругался.

— Тьфу, ну и деревенщина, а! Эх, дедуля, придётся мне тебе язычок за словечки-то твои подрезать.

Грэша не стал больше выслуживать. Он, хорошенько разогнавшись, перепрыгнул забор, невероятно быстро достал клинок из ножен и подошёл к разбойнику сзади. Им оказался тот самый разведчик, который строил из себя командира.

— Тебе нужен я, — холодным тоном сказал ластик.

Карандаш медленно повернулся к внезапно вошедшему гостю. На его лице виднелась лёгкая улыбка, а в глазах читался гнев.

— Надо же, сам нашёлся! — сказал он.

— Бросай всё оружие, если не хочешь, чтобы я перерезал тебе глотку на месте, — скомандовал Грэша, подставив меч к горлу разбойника.

— А где твоя подружка? Нам сказали, ты смылся вместе с ней. А, — сказал карандаш, не дождавшись ответа и прочитав всё по выражению лица, — вот оно что. Ну, осталось разобраться только с тобой.

— Лучше замолчи, пока мой клинок не лишил тебя голоса.

— Что, ссыкуешь один на один выйти, а? Нет в тебе ни чести, ни совести, ни банальной храбрости.

— Я убил твоего главаря. А убить тебя мне не составит совершенно никакого труда.

— Так давай же сразимся! Как подобает честным воинам!

— Как ты смеешь говорить о чести? Вы убили всех членов моего отряда у меня на глазах, связав и перерезав глотку, а ты ещё говоришь мне о какой-то там чести... Какие же вы жалкие. Все вы, «Чёрно-белые розы». Надо было назвать вас «Гнилыми розами».

Карандаш неожиданно нырнул под клинок и сбил ластика с ног. Ему не составило труда сделать это, ведь ноги ластика едва держали его. Старик в это время по-тихому спрятался в своей халупе и наблюдал за всем из окошка. Разбойник достал свой кинжал и наставил его на лицо Грэши. Меч отбросило в сторону, поэтому ему приходилось сдерживать руки карандаша своими обеими. Острый конец лезвия находился в считанных миллиметрах от его лица.

— Как же ты глуп. Надо было убить меня сразу, не дожидаясь ответа. Но ты слишком тупой для этого. Твоя наивность погубила тебя.

— Ошибаешься. — Грэша дёрнул ногой, сметнув с себя противника, и тут же выполнил перекат, поднявшись на ноги и подняв меч. Карандаш в это время достал лук и натянул стрелу на тетиву.

— Наш командир умел уворачиваться от стрел, ты знаешь? Он даже умел отражать их мечом. Если ты сумел победить его, то и с этим должен запросто справиться. — Закончив говорить, разбойник выпустил стрелу. Грэша мгновенно отскочил в сторону, заставив стрелу пролететь мимо. Пока карандаш натягивал вторую, ластик успел подбежать к нему поближе. Стрела выстрелила, но угодила в стариградскую сталь.

Помимо кинжала и лука со стрелами разбойник больше ничего не имел при себе. Он попытался достать кинжал, но ластик поразил его одним сильным и уверенным ударом справа. Сталь разрубила древесину с графитом напополам.

— Неплохо, — сказал разбойник, захлёбываясь чёрной кровью. — Но тебе н-недолго ос.. осталось. Если я н-не смог т-тебя п-победить, то м-мои... — он не успел договорить. Грэша вонзил меч прямо в его раскрытый рот, тем самым окончательно прикончив карандаша.

Невысокая деревянная линейка вышла из дома с лицом, полным ошеломления и ужаса. Его рот был широко раскрыт, а руки не прекращали дрожать.

— Божечки, — сказал он, глядя на разрубленное тело разбойника. — Кого только не заносит сюда. То бандитов всяких, то головорезов. Жизни спокойной нет!

— Извините за неудобства, — сказал Грэша, обтирая окровавленный клинок о дублет карандаша. — Полагаю, угроза устронена и волноваться незачем.

— Что правда — то правда. Скажи, чужеземец, откуда ты, собственно, прибыл?

— Долгая история. Но я очень устал и мне не помешал бы ночлег.

— Было бы ужасной грубостью не впустить моего спасителя в дом. Деньгами-то отблагодарить, увы, не могу.

— Мне нужно укрыться где-нибудь всего лишь на одну ночь. Этого хватит с лихвой.

— Ну, тогда милости прошу. А то смеркается уже.

Грэша вошёл в ветхий деревянный домик, в котором была лишь одна комната с печью в углу, на которой, судя по всему, спал старик, и пыльной кроватью в другом конце комнаты. У окошка, в котором вместо стекла стояла деревянная решётка, располагался стол с двумя стульями. В грязном углу стоял сундук, набитый всяким барахлом.

— Добро пожаловать, как говорится, кхе-кхе, в моё жилище.

Ластик ещё некоторое время осматривался. Он привык к более чистым условиям, но это всё же лучше, чем ночевать на улице.

— Не хочешь чайку выпить? А то, поди, замёрз. За окном-то зима в самом разгаре.

— Да, конечно, буду весьма признателен.

Чай — это, пожалуй, то, чему он был бы рад больше всего на свете. Особенно после такой длительной прогулки по заснеженной лесной чаще.

— Присаживайся сюда, — линейка указал на ветхий стул. — А я пока налью. Ох, он уже горячий. Я вспомнил, что кипятил его себе перед тем, как этот душегуб появился. — Старик налил тёмный чай в деревянные кружки и аккуратно поставил их на стол. Казалось, что кружки слегка протекали, но это совсем не мешало. — Ну так расскажешь, как сюда попал, или дальше молчать будешь?

Они проговорили час. За это время Грэша успел рассказать абсолютно всё. И то, как он спасал города от атаки чудовищ. И то, как справлялся с тремя желаниями фон Клемана. И о том, как потерял всё. Пока старик слушал, лицо его всё больше выражало изумление. За окном полностью стемнело, и лишь маленькая свеча освещала помещение.

— Вот это да, — сказал наконец старик, пришедший в себя. — Ну и жизнь у некоторых!

— Такую жизнь и врагу не пожелаешь.

— А я вот недавно тоже Тамару свою схоронил.

— Что с ней случилось?

— Лихорадка. Слава богам, в неё никто из лука не стрелял. Хотя, быть может, это и к худшему? Может, она не мучилась бы так долго? Эх, вот и остался я один. Живу на том, что прорастает. Еле как свожу концы с концами.

— Не хочешь отправиться со мной в Овербург? Там и возможностей больше, и жизнь лучше.

— Да ну, по мне так деревенская жизнь проще. Не люблю я всю эту городскую суету. Да и что делать одинокому старику в большом городе?

— Слушай, — сказал Грэша, посмотрев в окно некоторое время, — а ты не собираешься убирать труп в огороде? Так и останется гнить ведь.

— Демоны его сами заберут.

— Кто?

— Ну, демоны. Духи злые. Говорят, в деревне ведьма завелась. Злых демонов, говорят, нагоняет. Так что те мёртвых съедают, а живых сгубить пытаются. Моя Тамара, наверное, и померла из-за духов этих треклятых. Никогда не любил чёртову магию.

— Вот те раз! И ты говоришь так, будто это обычное дело.

— Ну а что? Каждую ночь слышу, как они завывают. Привык уже.

— Ой, ладно, глаза уже слипаются. Пойду-ка я спать.

— Давай, утро вечера мудреннее, как говорится. Я тоже долго засиживаться не буду.

Грэша лёг на кровать, которая на деле представляла из себя соломенную кучу, покрытую дырявой простынью, укрылся шерстяным одеялом и закрыл единственный глаз.

Мысли о потерянном отряде не давали ему заснуть. Особенно мысли о Райле. Что, если разбойники уже поглумились над её могилой? Она наверняка хотела бы, чтобы её тело сожгли. Теперь понятно, почему.

«Какой смысл идти дальше? Может, остаться жить в этой деревеньке? Построить себе такую же хату и навсегда забыть о мести, каких-то там войнах и прочей ерунде? Как же не хватает её тепла рядом...»

Сон сам настиг его. В этот раз ластик оказался в какой-то лодке, плывущей сквозь туман. На её борту сидели рыцарь, лучники-карандаши и девушка с красной лентой, перевязанной на лбу. Они тихо сидели, грустно опустив глаза вниз, а лодка всё дальше плыла в неизвестном направлении. Потом Райла взглянула на ластика.

— Ты тоже здесь? — спросила она печальным голосом. — Но ведь ты не должен быть здесь! Нет, не должен!

Грэша хотел ответить ей, но не мог молвить ни слова.

— Наверное, ты лишь плод моего воображения. Я всегда верила в тебя и верю сейчас. Ты не должен попасть сюда.

«Но я не хочу оставлять вас», — думал про себя ластик.

— Иногда нам приходится бросать то, что мы любим, — ответила девушка, каким-то чудом прочитав его мысли.

— Тебе предстоит выбор между жизнью и смертью, — внезапно сказал стариградский рыцарь. — Иди на пути к своей цели и ни в коем случае не останавливайся. Поверь, настанет такое время, когда ты забудешь о нас.

«Никогда.»

— Есть столько мест в мире, где я хотел бы побывать, — сказал Эндрю, подняв свой взгляд. — Я уже не смогу, зато ты сможешь.

«Всё было зря. Ваша смерть оказалось напрасной.»

— Ты не прав, — ответил Эрл. — Если бы не мы, тебе не удалось бы пройти все эти испытания.

— Вместе мы вели тебя на пути твоего предназначения, исполнив тем самым наше, — сказал Гервант.

«Не говорите так, словно я какой-то избранный. Я такой же, как и все вы. Я должен был умереть вместе с вами.»

— Не должен, — сказала девушка. — Твоё время ещё не пришло.

«Райла, я никогда не смогу забыть тебя.»

— Сможешь. Не имеет смысла вечно оплакивать меня. Наша жизнь кончилась, но твоя ещё продолжается. Не живи призраками прошлого, Грэша. Думай о своей цели и никогда не оглядывайся назад.

«Плевать я хотел на эту цель. Мне нужна ты. Все вы нужны мне. Без вас я ничтожество.»

Впереди возникло яркое свечение, и все члены отряда обратили свои взгляды на него. Свет был слишком ярким и словно резал глаза. Когда лодка подплыла впритык к нему, ластика резко отбросило куда-то вниз, и он тут же проснулся, упав со стога сена на деревянный пол.

Солнечный свет пробивался сквозь решётку и падал как раз на то место, где он спал. В доме чувствовалась утренняя сырость. На печи никого не было. Старик, видимо, уже покинул своё жилище.

Грэша тоже не стал особо медлить. Он решительно поднялся на ноги и открыл хлипкую деревянную дверь. Лучи солнца нежно целовали верхний резиновый слой, а воздух был в меру прохладный. Погода, судя по всему, сегодня должна была быть получше, чем вчера.

Взглянув в огород, ластик с удивлением обнаружил, что тело разбойника действительно бесследно исчезло. Кто знает, быть может, старик сам его убрал, а злые духи — ничто иное, как обычная выдумка больного разума? Примечательно было то, что помимо него никого на улице не было. Странно, ведь жители деревни давно должны были проснуться. Ластик слышал лишь какие-то вопли из дальнего конца поселения. Звуки походили на недовольные возгласы толпы. Кажется, всё становится ясно.

Прийдя на звук, Грэша увидел канцеляриев, собравшихся вокруг деревянного шеста, к которому была привязана женщина — резинка прямоугольной формы. Рядом с ней стоял странный тип, необычно выряженный в красный балахон. Таких ластику приходилось видеть не один раз.

«Жрец Вещего Огня, — тут же заключил он. — Что ему здесь надо?»

— Узрите ту, кто портила жизнь вашу, — сказал жрец, указывая факелом на привязанную резинку. — Прислужница дьявола, исполняющая его грязные прихоти.

Из толпы слышлы были крики: «Ведьма!», «Потаскуха!» и ещё множество бранных слов. В воздухе чувствовалась невероятная злоба. Эти канцелярии, в отличие, к примеру, от тех, что были в Придорожном, не просто пришли поглазеть на сжигание колдуньи, а действительно жаждали её смерти всей своей душой.

— Как же вы не понимаете, — начала женщина. — Не я виновна в ваших бедах, а только вы сами!

— Все вы так говорите, — продолжил жрец. — И лишь Вещий Огонь заставляет вас признаться во всём. Только сгорая в пламени Владыки Огня, вы откроете всю свою поднаготную. Только пламя выжжет из вас всю поганую нечисть!

Грэша нашёл в толпе деревянную линейку, который приютил его в свой дом. Ластик подошёл к нему поближе. На его лице выражалась та же злоба, как и на лицах всех остальных.

— Что здесь происходит? — спросил ластик.

— Ведьму эту треклятую поймали, — ответил старик. — Помнишь, я тебе вчера рассказывал? Поймали суку, вот ведь теперь поплатится за Тамару мою и за других, на кого порчу наводила. Пусть горит заживо, грязная шлюха!

— А жрец тут откуда взялся?

— Иван, сосед мой, в городе был, решил позвать, дабы нашли, наконец, эту колдунью. Правда, нам всей деревней скинуться пришлось, чтобы услуги жреца оплатить, но это стоит того!

— С чего вы взяли, что она — та самая ведьма?

— Да ты посмотри хоть, как она выглядит! Мэган, чтоб её, Кокс. Обычная, вроде, девушка была, жила себе, как все. Да только в доме у неё никто никогда не был и не видел всей этой нечисти. Травы, органы, стекляшки с микстурами какими-то. И огромный котёл.

— Прошу вас, — вновь начала женщина, — одумайтесь. Эти жрецы всю свою жизнь сжигают невинных. На моём месте мог находиться любой из вас. Поймите же, что эти культисты ни в чём не смыслят. Они берут с вас деньги, находя взамен псевдо-колдунов, но на самом деле сжигают обычных граждан!

— Мне противны слова, льющиеся из твоих грязных уст, ведьма! — сказал жрец. — Отрежем-ка мы тебе язык, чтобы больше не могла ты шептать заклинания свои. — культист рукой нащупал большие стальные ножницы, висящие на поясе, достал их и подошёл к привязанной жертве.

— НЕ-Е-ЕТ! — воскликнула она. — Пощадите, прошу!

Слишком много невинных погибло за последнее время. Обычно, Грэша предпочитал не вмешиваться, но в этот раз его терпение лопнуло. Он стремительно растолкал толпу и подошёл впритык к жрецу, выхватив у него ножницы из рук.

— Ты кто такой? — возмущённо спросил он. — Кто тебе права давал?

— Я, похоже, единственный разумный канцелярий из присутствующих.

— Ты что задумал? — спросил линейка из толпы. — А ну, спускайся, нечего из себя героя строить!

— Эта женщина невиновна.

— Откуда тебе знать? — спросил жрец. — Ты не видел, что она в своём доме держит? Да она настоящая ведьма!

— Неправда! — вступилась Мэган. — Эти травы нужны для изготовления лекарств от болезней, пришедших с востока.

— Лжёшь, шлюха! — сказал культист.

— Заткни свою мерзкую, поганую пасть, — начал Грэша, наступив на жреца, который на деле являлся невысоким клеем, полностью обмотанным в красный балахон. Его лицо тут же наполнилось страхом, а губы задрожали. — В тебе нет ни грамма совести. Ты обдираешь этих жителей до нитки, чтобы в итоге сжечь одного из них, прекрываясь каким-то вещим пламенем и своим дурацким культом. Много я тварей за свою короткую жизнь поведал, слишком много. Теперь я вижу, кто здесь представляет истинное зло. Эта женщина невиновна, а если кто-то что-то имеет против, то будет считаться со мной.

— А я ещё крышу над головой с тобой делил! — недовольно крикнул старик.

— Эта ведьма насылала злых демонов, отравляющих население, — протараторил клей.

— Виновата не я, а ваша злоба. Как же вы не можете понять?

Из толпы доносилось всё больше гневных возгласов и улюлюканей. Даже старик, который ещё вчера был доброжелательно настроен по отношению к ластику, теперь проклинал его наравне с обвиняемой женщиной.

— Значит так, — обратился Грэша к жрецу. — Сейчас ты отдашь все деньги, которые тебе заплатили эти жители. Всё, до гроша. Иначе будешь иметь дело с моим клинком. Ты меня понял?

— Владыка Огня накажет тебя! — ответил клей. — Тебя и эту нечестивую суку!

Грэша со всей силы заехал кулаком по лицу, спрятанному за капюшоном. Послышался отчётливый шлепок, а толпа ахнула и залилась руганью и проклятиями, сыпавшимися с разных сторон. Жрец больше ничего не ответил. Он лишь отошёл подальше, вытащил звенящий мешочек из кармана и швырнул его на землю, после чего взял факел и отправился по тропинке в неизвестном направлении.

Ластик разрезал мечом веревки, связывающие несчастную девушку, та опустилась на колени, приходя в себя и разминая затёкшие от тугих узлов конечности.

— Убьём их! — крикнул кто-то из жителей. — Уж если Вещий Огонь с ними не справился, то уж мы-то преподадим урок!

Грэша рубанул мечом по шесту, и недовольные возгласы тут же утихли. Разумеется, он не хотел лишнего кровопролития, хотя справиться с каждым жителем деревни или со всеми сразу ему не составило бы труда. Незачем убивать глупую деревенщину. Они и так успеют настрадаться в своей никчёмной жизни.

— Ты как? — спросил он резинку, которая постепенно поднималась на ноги.

— Порядок, — ответила она. — Пойдём отсюда поскорее, пока нас на части не разорвали.

— На этот счёт можешь не волноваться. Мой стариградский клинок защитит нас.

Вдвоём они отправились по той же тропинке, по которой сбежал жрец. Похоже, кто-то сзади кидался в них камнями. Один из них угодил ластику в спину, но тот не обратил внимание, в надежде не разжигать дополнительный конфликт.

— Большое тебе спасибо, — сказала женщина. — Без твоей помощи меня бы уже давно сожгли.

— Что ж, это теперь, судя по всему, моя слабость — спасать невинных от смертной казни.

— Кстати, меня зовут Мэган Кокс. Для друзей — просто Мэг.

— Скажи, ты и правда...

— Нет, я обычная травница, хотя и пользуюсь иногда элементарной магией.

— А как же злые духи? Откуда они взялись, не знаешь?

— Это неупокоенные души бывших жителей деревни. Понимаешь, всё время, пока я здесь жила, я то и дело слышала, как канцелярии ругаются между собой, убивают друг друга. В этой деревеньке царит ненависть и злоба. Именно она создала неблагоприятную магическую ауру, из которой не могут выбраться призраки умерших. С тех пор, как они начали искать ведьму, которая якобы насылала на них проклятия, ситуация ещё больше усугубилась.

— Ясно. Не существует мирного места на этой земле.

— Ты хороший канцелярий. Я должна как-нибудь отблагодарить тебя.

— Не стоит.

— Покажи мне свои руки.

Грэша протянул ей свои ладони, которые шелушились и были иссечены многочисленными трещинами. Мэг достала из кармана какую-то колбочку, полила непонятной жидкостью его ладони и пальцы, после чего тех начало щипать. Но, спустя несколько секунд, раны на руках затянулись, и ладони вернулись в своё исходное состояние, как когда его только распаковали.

— Так ведь лучше?

— Я не понимаю, как тебе... Это какая-то магия?

— Верно. Магический эликсир восстановления. Правда, выпивать его не обязательно. Достаточно лишь полить им место ранения, и раны затянутся сами по себе.

— Это же гениально!

— Думаю, теперь мы квиты. Хотя, это всё равно ничего не стоит по сравнению с тем, что ты для меня сделал.

— Куда ты отправишься?

— В Темнолесье. А ты?

— В Овербург. Нам ведь по пути, да?

— Не совсем. Темнолесье находится немного в другой стороне. Нам придётся разделиться на ближайшем перекрёстке. А зачем тебе в Овербург?

— Долгая история. Скажем так, мне нужно кое с кем поквитаться.

— Понятно, — сказала резинка, когда они уже дошли до места, где тропинки расходятся в разные стороны. — Ладно, здесь нам придётся разойтись.

— Ты не боишься идти одна по лесу?

— Не смеши, для меня это обычное дело. Мне кажется, мы ещё обязательно с тобой встретимся. В глазе твоём виднеется что-то тёмное и загадочное... — сказала травница, внимательнее присмотревшись к лицу ластика. Но потом вновь заулыбавшись, она продолжила. — После Темнолесья я отправлюсь в Старгаард.

— Надоела деревенская жизнь, решила отправиться в столицу?

— Там больше возможностей, и мои труды будут цениться, не то, что здесь. Если что, найдёшь меня в «Тихом доме».

— Это название какого-то заведения?

— Я открою свою лавку. Кому-то явно пригодятся мои магические эликсиры, мази и отвары.

— Точно.

— Прощай, Грэша. Удачного тебе пути.

— И тебе... Погоди, откуда ты узнала моё имя? Я не сообщал его тебе.

В ответ девушка только многозначительно улыбнулась и отправилась по своей тропинке. Что ж, вновь ластику придётся идти одному по лесу. А ведь он уже было обрадовался, что хоть кто-то составит ему компанию. Хорошо, что он отправился утром. Теперь, вероятно, не придётся идти по потёмкам. Хотя, неизвестно, какое расстояние ему ещё потребуется преодолеть.

***

Четыре часа. Четыре часа он идёт по лесу, и кажется, что эта тропинка бесконечна. Ластик вымотался ещё сильнее, чем вчера. Разве что в этот раз ему не приходилось ни с кем сталкиваться на пути.

Лес вдруг снова закончился, и ещё час он прошёл по мокрой асфальтированной дороге людей. Надо сказать, сомнительное удовольствие. Мелкие камешки неприятно давили на ступни, очень часто попадались ямы глубиной сантиметров тридцать или ледяные лужи. Поблизости то и дело проезжали огромные громкие машины людей, оставляя за собой след из выхлопных газов.

Спустя ещё время, Грэша, к своему удивлению, нашёл указательную табличку, на которой было вырезано название города — «Овербург», а ниже стрелочка, указывающая налево. Над стрелкой не поленились написать расстояние — «536 метров». Не так уж и много по сравнению с тем, сколько он уже прошёл.

Пробравшись сквозь высокую сухую траву, заваленную снегом, ластик с обегчением разглядел крыши высоких домов, из которых валил дым, каменные стены, окружавшие город, и широкую тропу, ведущую к главным воротам.

По обеим сторонам от ворот красовался герб города — широко раскрытая книга на голубом фоне. Овербург славился тем, что ежегодно выпускал из стен своего училища профессиональных врачей. Здесь располагалась главная медицинская академия. Неосредственно над самими воротами красовался герб всего Октяброса — три белых падающих листа разного вида на синем фоне.

Ворота были открыты и приветствовали всех путников. В город завозили различное продовольствие в телегах, выстроившихся в длинную колонну. Тащили телеги обычные канцелярии, схватившись за привязанные веревки. На одну приходилось около четырёх молодцев. Жуков в это время года, ясное дело, запрягать нельзя было.

Грэша пристроился позади колонны и медленно продвигался по дороге. Из этого города он сможет отправить письмо Жгутику, в котором запросит финансовую помощь. Вряд ли карандаш откажет ему и, вероятно, прибудет сам. Именно этот факт и вызывал сомнения. Рисковать последним оставшимся другом ластик совершенно не хотел. Но справится ли он один в таком случае? — Уже справлялся. Ему удалось победить человека. Пусть это был и не совсем человек. Вернее сказать, не полностью, ведь у принятого Уолтером облика отсутствовала немного немало половина всего тела. Впрочем, вряд ли Грэша столкнётся с человеком лоб в лоб. Это было бы крайне неразумно. Лучше всего напасть посреди ночи, когда тот окажется в своей постели. Люди ведь тоже спят? Уверенность переполняла его, как в прежние времена, когда он находился ещё в Городе Изгоев. Никто не верил в него, а он совершил за всё это время невообразимые подвиги. Почти всю свою короткую жизнь он вынашивает месть. Если вдруг его кто-нибудь спросит, в чем смысл жизни, ластик без раздумий ответит. Обратной дороги нет, и он понимает это.

Как только ему удалось пройти за стены, под ногами стала ощущаться привычная брусчатка, которую выкладывали в каждом приличном городе. Фасады зданий были выполнены из обыкновенных кирпичей, но имели довольно-таки своеобразный архитектурный стиль, отличный от домов из других городов, где ластику давалось побывать. Видно, что местные жители живут небедно, но и без избытка в кармане. Во всяком случае, они не стараются это как-то показывать, в отличие от того же Раверрана.

Канцелярии шумели и толпились в узких улочках. Грэша попал в слишком наполненное место. Кругом стояли прилавки и навесы. Кажется, это торговый район.

Сзади к нему подошёл подозрительный тип. Он хлопнул его по плечу и прошипел:

— Пс-с, парень, не хочешь приправы купить?

— Приправы? — переспросил ластик. — О чём ты?

— Сука, ну как с луны свалился! Я говорю о рисштехе, — он раскрыл свой длинный плащ, внутри которого были привязаны маленькие прозрачные скляночки со странным белым порошком внутри. — Не тупи. Отвечай, купишь или нет?

— Откажусь, пожалуй.

— Эх, парень, лишаешь себя удовольствия. А ведь тебе крупно повезло, что ты меня встретил. Рис... кхе-кхе, то есть специальные приправы достать сейчас очень трудно.

— Я же сказал — нет. Чего непонятного?

— Нет, так нет, настаивать не буду. — Незнакомец тут же удалился в неизвестном направлении, шурша длинным плащом по брусчатке.

Грэша отправился дальше по улице. Он надеялся наткнуться на гостиницу, ибо совсем не знал карты этого города, но ему всё время попадались одни корчмы. Он, конечно, не отказался бы посидеть в одной из них, расслабиться, выпить кружечку пива, да только денег у него едва хватит на одну ночь в грязном номере. Благо, ему удалось стянуть несколько монет с одного из разбойников. Если бы не это, пришлось бы ночевать на улице.

— Извините, не подскажете, где здесь располагается ближайшая гостиница? — спросил он у прохожего-ручки.

— Я и сам не местный, — ответил тот. — Ничем не могу помочь.

Не теряя надежды, ластик пошёл дальше, высматривая того, кто хоть немного похож на местного жителя. Проблема в том, что он абсолютно не знал, как местные, собственно, выглядят.

— Мадам, — обратился он к женщине-клею, — не знаете, как мне пройти до гостиницы?

— Ты глянь, Молли, — позвала она свою подругу, — понаехали, хрен знать откуда! Весь в шрамах, с мечом на поясе и повязкой на лице. Очередной головорез, небось? Проваливай, нам не нужны здесь такие, как ты. Натерпелись мы уж всякого. Всякий бродяга, как бы любезен не был, оказывается вором или убийцей. По горло я сыта вами!

— И не говори, Марта, — поддержала подруга, — откуда прут? — Один бог знает. Весь Овербург кишит этими чужеземцами. Ворота бы заперли уже наконец. Вон, Полька, соседка моя, на прошлой недели мужа схоронила.

— Да ты что? А что случилось-то?

— Да вот, говорит, с приезжими что-то не поделил, так они его пришибли. Нет, чтобы мирно всё решить, без крови... Ой, Марта, как так можно жить...

Грэша, нестерпев, ушёл подальше, чтобы не слышать их глупых разговоров.

«Неужели так сложно было ответить одним словом? Проклятие, я так никогда и не узнаю, куда идти. Видимо, придётся всё же ночевать на улице. Что ж, оно, быть может, и к лучшему. Останется немного деньжат на еду. Отправлять письмо Жгутику не стоит. Его тревожить особого желания нет. Ему, наверное, сейчас очень хорошо. Живёт сам по себе, засиживается в своей библиотеке и не ограничивает себя ни в чём. Пожалуй, хватит с него. Достаточно и того, через что я провёл его.»

Мутное солнце за пеленой серых облаков, затянувших всё небо, заканчивает свои последние рабочие часы перед тем, как отправиться на отдых. Ластик решил уже было пойти в корчму, дабы насытиться перед смертельно опасным сражением. Но тут он увидел ручку персикового цвета и решил последний раз спросить у неё. Грэша подошёл поближе и понял, что этот цвет ему подозрительно знаком. Обычно, после таких мыслей не наступает ничего хорошего. Ластик всё же вдохнул побольше воздуха, наполненного запахами грязи и сырости, контрастирующими с ароматным запахом свежего хлеба из пекарни, находившейся поблизости, и духов, доносившихся от девушки, стоящей перед ним.

— Извините, — начал он. Ручка тут же обернулась, и ластик впал в ступор. Теперь он понял, почему этот цвет был подозрительно знаком для него. Он встретил давнюю знакомую, которую совсем не ожидал увидеть, особенно здесь, в этом незнакомом для него городе.

— Вы что-то хотели? — спросила ручка, а по её лицу было видно, что она тоже всматривается в ластика и тоже находит в нём знакомые черты. Так они простояли ещё минуту, прежде чем Грэша не решился сказать:

— Хелли?

Воистину, нет ничего более отвратного, нежели монстры оные, натуре противные, людьми именуемые. Плоды надругательства дьявола на природой-матерью. Существа, посланные, чтобы загрязнить нашу планету, изничтожить всё живое, что обитает на ней. Наш народ честной с момента появления на свет принуждают к рабству. Пользуются нами, как пользуются обычными бездушными тварями. Выбрасывают нас, как выбрасывают помои из окна.

А таки настанет день, когда эти монстры уничтожат всё живое. И поймут они тогда свою сущность подлую, падут они тогда на колени кланяться и пощады просить. Только просить уже будет не у кого.

Аноним. «Монстриум или Человека описание»

Жестокость и нетерпимость всегда были присущи народу нашему. Вместо того, чтобы помогать друг другу, поддерживать существование нашего чудотворного и уникального вида, мы убиваем друг друга, убогих за дверь выставляем, жителям других земель в лицо плюёмся. Зачастую, пороки, в которых мы уличаем людей, присущи нам самим. Да только поймём мы это не скоро, если вообще поймём.

Пауло Хуан де ла Мор. «Рассуждение о жизни иканцелярской натуре».