Эпос "Манас"

Манас решил женить Алмамбета и поехал искать ему невесту. Алмамбет же ничего не знал об этом. Как-то придя в юрту Манаса, он спросил у двух жен Манаса - Караберк и Акылай, - где Манас? А они, зная, куда он поехал, переглянувшись между собой, рассмеялись и ничего не ответили. Это непонятная насмешливость раздосадовала Алмамбета, и он ушел, а когда Манас вернулся и рассказал Алмамбету, что ездил искать ему невесту, Алмамбет ответил на это:

- Хорошо, что ты обо мне заботишься, но подумай и о себе. Хоть есть у тебя две жены, да что в них толку, когда у них не хватает ума? Тебе надо найти себе еще одну умную жену.

После некоторого раздумья Манас решил, что Алмамбет прав и, придя к своим родителям, сказал им:

- Вы меня вскормили и вырастили, но ваш долг по отношению ко мне вы еще не выполнили. Вы ни к кому не посватались, никому не кланялись с почтением и не выбирали мне настоящей невесты. Я сам добыл себе жен: Караберк я отвоевал, а Акылай досталась мне как наложница. Теперь вы должны мне сами сосватать умную девушку.

Согласился с этим Джакып и, нагрузив лошадей золотом и серебром без счета, отправился искать жену Манасу. Он объехал Чарджуй, Бухару, Самарканд, Ташкент и множество других городов, но нигде не нашел подходящей девушки. Прибыв в землю таджиков, он подъехал к городу Кейин. При въезде туда ему встретился человек по имени Алым мирза. Джакып рассказал ему о цели своих странствий и спросил, не знает ли он, где можно найти подходящую невесту для его сына Манаса?

Алым мирза сообщил Джакыпу, что в том городе есть медресе, где учится шестьсот восемьдесят девушек. Среди них особым умом и красотой отличается дочь Темирхана - Санирабийга. Но очень трудно добиться руки этой девушки, и многие удальцы сложили уже на этом свои головы. - Попробуй, может быть тебе и удастся, - закончил свой рассказ Алым мирза.

Отправился Джакып к медресе, подкупил там одного курбаши, дав ему джамбы, и тот, позарившись на деньги, показал Джакыпу шестьсот девушек в то время, когда они сидели за чтением. Но ни одна из них не понравилась отцу Манаса.

Курбаши объяснил, что дочь Темирхана находится среди остальных девушек, которых не видел Джакып, и увидать их невозможно. Джакып решил во что бы то ни стало увидеть этих девушек. Оставив своих спутников в степи, сам он направился в сторону медресе и сел на берегу протекавшей поблизости речки, по обоим берегам которой росло много ягод и винограда. Прочитал Джакып бешим и стал терпеливо ждать. Скоро из медресе вышло пятьдесят девушек и с играми и смехом начали собирать ягоды. Джакып спрятался так, что мог видеть девушек, а сам был для них невидим.

И вот три девушки, среди которых была и Санирабийга, подошли, собирая ягоды, совсем близко к Джакыпу. У этих трех девушек, собиравших ягоды. Чудесные волосы спускались до земли. Шеи их были гибки по-петушиному. Среди них была Санирабийга - cамая красивая из всех.

Речь ее струилась нежно и плавно. И была полна мысли и ума. Едва исполнилось ей шестнадцать лет, а волосы ее уже достигали земли: широк был ее лоб и черны ее глаза. Подобно пуговице витой из золота блестел изгиб ее бровей. Осанка ее была царственной. Несмотря на скромную одежду. Стан ее был гибок, как у новорожденного верблюжонка. Голос ее звучал очень сладко. Выгнутая спина и гордая грудь были как у архара, лик ее был подобен луне. Глаза сверкали как у верблюженка. Лучезарны были розы ее щек. Гибкий стан ее изгибался.
Девушки, собрав ягоды, начали делить их между собой, и пока они ходили туда и сюда, Джакып сумел достаточно оценить их красоту.

Невидимый для Санирабийги, он не мог на нее насмотреться, так она была хороша. - Если я к этой девушке посватаюсь, то и Манас не скажет "нет" - подумал он. В тот же вечер он прибыл ко дворцу Темир-хана и уселся на глиняный дувал. К нему подбежали телохранители хана и спросили: - Скажи, кто ты такой, что осмелился усесться здесь? Рассердился Джакып на эти слова и сказал:

- Не бродяга я, а тоже хан. Когда я совершал намаз на берегу реки я увидел пятьдесят веселящихся девушек, одетых в одежды из кырмызы, и среди них мне очень приглянулась одна. Я долго наблюдал за ее поведением. Она одета скромно, но стан ее так гибок, как у новорожденного верблюжонка, а изгиб ее бровей подобен рисунку пером. Видно, что она хорошо воспитана, как ловчая птица обучена и бережет себя от неверных шагов и ошибочных поступков. Я не мог на нее наглядеться, но я не мог узнать, дочь ли это хана? Не хватило остро ты зрения у моих глаз, чтобы узнать, дочь ли это бека? Если она дочь хана, то она более величава, чем сам хан. Если же она дочь бека, она более величава, чем сам бек. Она мне показалась подобной чистому серебру в ларце для драгоценностей. Она мне показалась дороже, чем собственная душа. Чьей бы ни была дочерью эта девушка - я пришел ее сватать. Пойдите и скажите об этом хану.

Услышав такие слова, стражники хотели убить Джакыпа, но решили сначала спросить своего хана, пошли и рассказали ему. И сказал им хан:

- Не из простых, видно, этот человек, иначе он не осмелился бы говорить так дерзко. Уж не отец ли он Манаса? Пойдите, узнайте, и если это кто-либо другой, то убейте его немедля.

Джакып назвал стражникам свое имя, они доложили об этом хану и попросили его прийти завтра во дворец.

А хан в это время созвал своих советников, и они, боясь отказом навлечь гнев Манаса, решили дать Джакыпу согласие, но запросить небывалый калым, чтобы тем отпугнуть его. Когда на утро Джакып пришел к хану, ему так и было сказано, однако невероятный размер калыма не испугал его. Он отдал в качестве подарка при сватовстве все несметное золото и серебро, которое привез, и тогда он и Темир-хан ударили по рукам в знак согласия.

После этого вернулся Джакып в свой аил на Каратоо живым и невредимым. Там он собрал на совет аксакалов и рассказал им, что высватал Манасу дочь таджикского хана Темира Санирабийгу. Одобрили аксакалы его выбор и собрали у народа скот для калыма втрое больше, чем просил Темир-хан, чтобы тем самым показать всем богатство Манаса.

В течение шести дней было собрано тридцать тысяч баранов, три тысячи голов лошадей и другого скота.

Сам Манас поехал за невестой с двенадцатью тысячами джигитов, а Джакыпа сопровождало девять тысяч аксакалов. Кроме того за ними следом двигалось сорокатысячное войско; под звуки кернеи и сурнаев шли они и через двенадцать дней прибыли к столице Темирхана.

Встревожился Темир-хан, увидев такое великое множество людей и скота, но вскоре узнал, что это движется его сват Джакып. Скот, который гнали для уплаты калыма, чуть не затоптал весь город, и растерявшийся хан должен был хлопотать о том, чтобы как-нибудь его разместить. При этом он совсем забыл о самих сватах.
Пришлось тогда Джакыпу со всей своей свитой раскинуть кибитки и расположиться ночевать вблизи города. Сильно разгневался Манас за это на Темирхана и сказал: - Что это за человек, который считается с людьми меньше, чем со скотом? Призвав Аджибая, он поручил ему разузнать, как можно тайком проникнуть к дочери хана. Аджибай, получив это приказание, сумел договориться с женой Темир-хана Акмамой, которая была так умна и хитра, что это восхитило его.

Акмама, узнав о желании Манаса, приказала телохранителям своей дочери перейти в другой дом, а охраняющим ее женщинам дала наказ, чтобы они не препятствовали Манасу, и когда в стане все уснули, он в сопровождении Аджибая пошел во дворец.

Охранявшие ханскую дочь женщины, узнав, что это Манас, притворились спящими, а Манас прошел к Санирабийге и разбудил ее. Мужественный облик Манаса сразу запал в душу девушке, но она не подала вида и сердито спросила его:

- Кто ты такой, что осмелился ночью пройти во дворец моего отца и, нарушив шариат, проникнуть ко мне?

- Если ты еще не узнала меня, то знай, я - Манас, и пришел я за тобой.

Сказав это, он попытался прилечь на ее постель. Но она не пустила его, быстро вскочила и позвала стражу. Когда стражники кинулись на ее зов, то Акмама вышла им навстречу и вернула их назад. А Санирабийга и Манас в это время совсем рассорились. Она сказала ему:

- Если твое имя Манас, то это не значит, что я должна тебя принять. И мою собаку, и стражника у моих дверей, и охранявших меня женщин я называю Манас.

Страшно оскорбился на это Манас и хотел ее ударить, но она, схватив меч, полоснула его по руке. Тогда Манас так сильно ударил ее ногой, что она упала без чувств (36).

В великой ярости вернулся к своему войску Манас и приказал ударить в боевой барабан, призывая к бою. Огромное войско быстро собралось и уже приготовилось напасть на город, но Джакып, Кёкётёй и другие аксакалы удержали порыв Манаса.

Тем временем к ним прибыл Темир-хан и пригласил всех на пир. Манаса с его сорока чоро он привел сначала в свой дворец, но потом, решив, что киргизы  любят войлочные юрты, поместил Манаса в просторную юрту, а каждому из сорока чоро тоже приготовил по юрте.

Грозный облик Манаса так страшил женщин, которые прислуживали гостям, что ни одна из них не решалась войти в его юрту. Наконец одна, которая считалась самой отважной, вошла к Манасу, чтобы принести ему еду, но, увидев его, упала без чувств.

Два дня, две ночи никто не смел войти к Манасу, и все это время Манас ничего не ел. На третий день навестить его пришли сорок чоро во главе с Бакаем и Кыргылом. Разгневанный Манас, как голодный зверь, схватил нескольких из сорока чоро и начал бить их друг о друга. Тогда Серек сказал Манасу:

- Мы прибыли сюда, чтобы достать тебе жену. В чем же, скажи, наша вина, зачем ты бьешь своих родичей?

Тогда пристыженный Манас оставил их в покое и вместе с батырами пошел к войску. В гневе он отдал приказ разрушить до основания город Темир-хана, уничтожить без остатка весь его народ и с этим намерением велел войску идти на приступ, говоря: - Пусть пыль этого города взлетит до самого неба!
До Темир-хана дошли тревожные вести о воинственных действиях будущего зятя, и он сейчас же послал узнать, почему так страшно разгневался Манас? Женщины и девушки, приставленные чтобы служить Манасу, в один голос объяснили, что они от страха два дня и две ночи не входили к нему, не кормили его, и он до прихода сорока чоро лежал голодным.

Жена хана Акмама стала укорять дочь за то, что по ее вине весь народ подвергнется такому разгрому и что такой позор ляжет на седую голову ее отца. Но Санирабийга уже и сама приготовилась пойти к Манасу и отвечала так:

- Не сердись, матушка! Если я выйду к его войскам, мне кажется, что ярость покинет Манаса.

Но все же, опасаясь как бы Манас в гневе не убил ее, она простилась с матерью, отцом, с родными и друзьями, и отправилась с сорока девушками к войску Манаса.

Когда она выехала на возвышенность, то увидела, что толпы ее народа в страхе бегут, а огромное войско Манаса гонит их перед собой.

В знак мира выбросила Санирабийга свой белый платок, и он стал развеваться по ветру, а сама вместе с сорока девушками появилась перед войском. Бакай и Кыргыл, которые находились впереди, приказали воинам не трогать их. Войско мгновенно остановилось, как кровь в жиле, перетянутой шнуром. Тем временем прибыл Манас, и Санирабийга обратилась к нему:

                  Обиделся ты, батыр, на нас.
                  Но мое желание - только ты.
                  И вина лежит не на моем народе
                  За все, что произошло.
                  Все это подстроила я,
                  Чтобы испытать тебя.
                  Нет вины на таджиках.
                  Небо - свидетель!
                  Не уничтожай из-за этого целый народ.
                  Чего ты сумел добиться своим гневом?
                  Только того, что начал разрушать столицу
                  Своего будущего тестя.
                  Народ наш весь разорен и уничтожен,
                  А какой цели ты этим достиг?
Сказав эти слова, Санирабийга подошла к Манасу и взяла за повод его лошадь. А девушки, пришедшие с ней, добавили:

- Теперь делайте с нами, что хотите, мы склонили наши головы. Если хотите, то мы отдадим вам Санирабийгу.

Тогда сражение прекратилось, и на невесту рассыпали чачыла. Абылкасым, один из соратников Манаса, сказал:

- С этой поры не будем звать ее больше Санирабийга, пусть называется она теперь Каныкей, что значит "жена хана".

Темир-хан приказал раскинуть для сорока чоро войлочные юрты, говоря, что они хороши во время жары. Но таджики не умели ставить их, и только Каныкей ловко справилась с этим сложным делом, так как сама любила жить в юрте и научилась их ставить издавна.

Самыми старшими среди сорока чоро были Бакай и Кыргыл, года которых подошли уже к тридцати пяти; самыми старшими среди девушек были восемнадцатилетние, а младшими - шестнадцатилетние. Сорок чоро начали обсуждать, кому из них какая девушка достанется, и каждый высказал свое мнение. Самым последним выступил Манас и предложил устроить байгу. Он сказал так:

- Чья лошадь перед какой юртой остановиться, та девушка будет принадлежать тому батыру.

Так и сделали. Первым прискакал Алмамбет, и его лошадь остановилась у юрты красавицы Арууке. За ним появились один за другим сорок чоро, и их кони остановились у девичьих кибиток. Самым последним прибыл Манас на своем Аккуле. Тогда Каныкей шутливо приоткрыла двери юрты и сказала, смеясь:

                  Поистине замечателен твой тулпар, о господин мой!
                  И если твоя рука ранена кинжалом.
                  То пусть она ведет коня к юрте Каныкей.
                  Не раздувай в себе досаду прошлого.
                  Пусть не волнует тебя мысль.
                  Что ты совершил ошибку.
                  Я всех пересмотрела, о господин мой,
                  И хотя осталась последней,
                  Но ты встретился на моем пути на счастье мне.
                  Иди сюда, мой арстан,
                  И дай мне поводья своего коня.
Сказав это, она шутливо столкнула его с лошади и приняла тулпара у храброго нойона.

Открыла Каныкей дверь, чтобы ввести в свою юрту Манаса. Потом Манас и Каныкей устроили пир для сорока чоро и девушек, напоив их араком и шербетом. Чтобы предотвратить возможные несогласия между батырами и девушками, и чтобы не говорили они потом: "Не хочу я достаться этому батыру" или "Не возьму я эту девушку", Манас на эту ночь отправил тех и других врозь по их юртам. А на утро он приказал завязать всем девушкам глаза и сказал:

- Чья рука какого джигита коснется, тому та девушка будет принадлежать. И хотя их глаза и были завязаны, однако каждая девушка выбрала того батыра, который прискакал к ее юрте прошлым утром.

Алмамбету опять досталась Арууке. Была она очень красивой и крепко полюбилась Алмамбету. Но сама она отвергла его, говоря, что он капыр. Узнав об этом, Манас решительно сказал: - Если Арууке не достанется Алмамбету, то и я не возьму Каныкей.

Так показал Манас своим недовольством, что Алмамбет для него самый близкий, что у них тесная связь крови и духа. Увидев это, Арууке дала Алмамбету свое согласие. И начались тогда свадебные веселье и игры.

Тридцать дней и тридцать ночей длились они. А потом Манас и Каныкей, Алмамбет и Арууке и сорок чоро с остальными девушками вернулись в свой аил на Каратоо.