глава 5
СКАРЛЕТТ
Бужу Рози в шесть утра. Она сонно выбирается из кровати, и я тут же принимаюсь суетиться. Хочу как можно скорее выйти на охоту и найти нашего волка прежде, чем он оставит за собой смертельный след.
— Ешь! — командую я сестре, едва она падает на стул в кухне.
До восьми часов лучше использовать односложные предложения. Ставлю на стол тарелку с тостами, намазанными клубничным джемом. Рози неуверенно тянется к тарелке и берет один тост.
Задираю ногу на столешницу, наклоняюсь вперед, потягиваюсь, напрягаю и расслабляю мышцы, перебрасываю топорик из одной руки в другую. Я все еще злюсь, но одновременно испытываю радостное возбуждение. Охота — это само по себе весело, а кроме того — правильно. По правде говоря, на охоте с Рози мне кажется, будто длинный список наших различий перестает существовать: мы одинаково одеты, сражаемся с одним врагом и вместе побеждаем… В эти моменты я становлюсь девушкой, не покрытой густой сеткой шрамов, а Рози понимает, каково это — быть мной. Охота с сестрой совсем не похожа на вылазки с Сайласом. С ним мы напарники, а не две части одного сердца.
— Ячила жи, — произносит Рози.
Я оборачиваюсь к ней, удивленно приподняв бровь. Сестра откашливается и облокачивается о спинку стула. В руке у нее тост.
— Я поточила ножи, — повторяет она, поворачивая на поясе клинок с костяной рукояткой.
Лезвие поблескивает в лучах утреннего солнца.
— Когда успела?
— Вчера вечером. Решила попозже лечь, — отвечает сестра. — Еще разок пересмотрела фильм, наточила ножи и постирала плащи.
— Выглядят они отлично, — признаю я, не кривя душой.
Я понимаю, что это предложение мира: Рози дорожит любой возможностью хорошенько выспаться, вот и сейчас зевает — широко и неудержимо. Ближе к половине восьмого она несколько приходит в себя, вертит ножи, делает несколько бросков в мишень, нарисованную на внутренней стороне входной двери. Топорик Рози не любит, а вот кинжал в ее руке — смертоносное оружие. Она раз за разом безошибочно втыкает клинки в самый центр мишени, и сонная заторможенность постепенно развеивается.
Сестра густо опрыскивает нас обеих духами с приторным, карамельным запахом и помогает мне уложить волосы так, чтобы они прикрывали отсутствующий глаз. Вдобавок, чтобы фенрис не узнал, Рози накладывает вызывающий макияж — темные тени, агрессивно-красная помада, яркие румяна. В тишине мы изучаем друг друга: оружие, плащи, волосы, сверкающий блеск для губ, духи — приманка что надо. Рози знаком просит меня повернуться кругом. Она знает, где расположены шрамы, и оправляет на мне одежду, чтобы скрыть самые заметные. Я велю ей развернуться и проверяю, достаточно ли глубокое у нее декольте и правильно ли уложены завитки волос. Мы по-разному играем одну и ту же роль.
К дому подъезжает машина Сайласа. Рози выглядывает из двери и радостно хохочет. Я вздыхаю, смотрю во двор, и на моем лице тоже появляется усмешка.
— Да, мы едем на охоту, но это не повод отказываться от веселья! — Сайлас лучится озорством.
Окна машины разукрашены зелеными яблонями с ярко-красными яблоками. На заднем стекле красуется надпись: «А вы бывали на Яблочном фестивале?» — постоянный слоган местного праздника.
— Ну и сколько времени ты извел, чтобы намалевать яблоки? — спрашиваю я, не пытаясь скрыть улыбки.
С Сайласом не соскучишься. Впрочем, когда он уехал, я здорово разозлилась.
— Минут тридцать. Конечно, эти бесценные минуты следовало посвятить охоте… — серьезно отвечает он.
— Как же, как же. Поехали, а то парад пропустим! — дразню я его.
В машине душно и жарко. То и дело хетчбэк дергается, словно бегун, отчаянно стремящийся к финишной черте. Мы опускаем стекла и катим по загородным дорогам в тишине, которую нарушает только отдаленное птичье чириканье.