Волшебный Эдинбург

Глава 3.1 Туман за кулисами

Эдинбург этим утром был похож на собственную фотографию, забытую в старом альбоме: бледный свет, чуть размытые фонари, сырой ветер, уличный шум, будто пропущенный через чайный ситечко. Туман петлял по улицам, осторожно разглядывал вывески, скользил вдоль мостовых, заполняя собой всё, где могла спрятаться тайна. Над городом висела приятная, чуть зябкая тишина, а мокрый воздух был наполнен ароматом мха, кофе и древней каменной кладки.

Макс Фергюсон, маг, специалист по аномалиям и заядлый ворчун, наблюдал за этим утренним спектаклем из окна своей квартиры. Он стоял с чашкой крепчайшего чая, шарфом на плечах и привычной нехваткой сна под глазами. На стекле уже проступал сложный узор дождя.

«Если бы город мог говорить, он бы сейчас шепнул — "осторожнее, Макс, сегодня всё может выйти из-под контроля"», — пробормотал он себе под нос.

Город действительно говорил, но обычно предпочитал делать это с помощью мелких пакостей: то туман густеет на ровном месте, то вороны забиваются под самый карниз и громко обсуждают твои магические способности, то чайника, конечно, как всегда, нет на месте. Макс бросил взгляд на холодный заварочный, приуныл и натянул пальто.

На улице было уютно-мрачно. Туман стелился у ног, а фонари, будто усталые сторожа, едва-едва держали жёлтые головы над камнем мостовой. Макс шагал по утреннему Эдинбургу — и город, как часто бывало в такие часы, отвечал ему мягким посвистом сквозняков, прерывистым эхом колоколов, хриплыми воплями ранних чаек.

«В такой день все городские странности обычно собираются в одну кучу», — заметил Макс. — «Хотя бы потому, что они не хотят промокнуть в одиночку».

Под аркой у Кэнонгейта, в самом густом облаке тумана, его уже поджидал Кольм — ворон, из тех, кому за городские новости и пять монет не жаль. Кольм был стар и умен, носил на шее крохотный амулет, а его глаза блестели с таким сарказмом, как будто он каждое утро читал Фионины отчёты о дисциплине.

«Ты выглядишь так, будто тебя трижды вымочили и дважды просушили», — приветствовал он Макса. — «Неужели опять бессонная ночь?»

Макс вздохнул, поёжился от холода и ответил:
«По сравнению с этим утром бессонная ночь — курорт. Чего у нас сегодня по расписанию: пикси, утёкшие призраки, тёмные ауры или очередной магический сбой?»

Ворон приосанился и начал свою речь, будто был обязан выдать как можно больше драматизма:
«В этот раз всё культурно — заброшенный театр на Грейфрайерс Плейс. Ночью в нём — музыка, свет, тени, разговоры. Кошки жалуются, пикси держатся подальше. Обычные люди пока ничего не заметили, но мой приятель клянётся: из театра иногда доносится запах духов и топот туфель».

«Музыка и свет в старом театре?» — переспросил Макс. — «Как обычно: то, что всех пугает, меня почему-то зовёт к себе в гости».

Кольм кивнул.
«Будь аккуратен. Там что-то... незавершённое. Если начнёшь искать — помни, театр не любит, когда его тревожат понапрасну».

«Спасибо, Кольм. Я запишу тебя в благодарности, если до них доживу».

Ворон махнул крылом, исчез в тумане — оставив после себя лёгкое ощущение того, что в этом деле кто-то третий обязательно вмешается.

Макс поднял воротник, сунул руки в карманы и поковылял по мостовой к Коллегии. В пути он ворчал про себя на погоду, судьбу и бюджет городских магов.

Здание Коллегии магов Эдинбурга — непримечательное с виду, с облупленной табличкой и узкой дверью, — было полно деловой суеты и привычных утренних ритуалов. На стенах тихо спорили между собой портреты старых шотландских магов, у входа неработающий зонтик держал оборону против пикси, а в коридорах витал аромат мяты, старых бумаг и чайных листьев.

Макс не спеша вошёл в кабинет Фионы Маклеод, главы отдела по расследованию магических аномалий. Фиона сидела за огромным столом, перелистывала толстую тетрадь с символом совы, и, не поднимая глаз, сразу отметила его появление:

«Ты уже выглядишь так, будто я напугала тебя до полусмерти. А ведь ты ещё даже не вошёл».

Макс флегматично снял шарф, повесил его на спинку стула.
«Пугает меня не ты, а необходимость докладывать тебе до того, как я успел выпить чай. Это нечестно и неэтично».

Фиона едва заметно улыбнулась.
«Значит, утро удалось. Ты слышал о заброшенном театре на Грейфрайерс Плейс?»

«Уже слышал», — подтвердил Макс. — «Мой информатор утверждает, что там по ночам устраивают аномальное кабаре. Кошки в ужасе, пикси в бегах, обычные люди пока не заметили. Но по всем признакам — нечто магическое и очень ностальгическое».

Фиона отложила тетрадь, посмотрела на него серьёзно:
«Ты знаешь правила. Проверить, не устраивает ли кто из местных духов очередную репетицию. Не пугать простых, не давать магии выходить из-под контроля, не брать автографы у призраков. В случае опасности — сообщить, не геройствовать. Всё как обычно».

Макс лениво кивнул.
«Как обычно. Только вот обычным твои поручения бывают примерно как лето в Эдинбурге».

Она хмыкнула:
«А ты думаешь, что должен был работать библиотекарем?»

«Библиотекари в этом городе тоже не высыпаются», — заметил Макс.

Они встретились взглядами, и короткая вспышка взаимного понимания, привычная им обоим, мелькнула где-то между сарказмом и усталостью. Фиона спросила:

«Где шатается Мэйв? Вы должны были прийти сюда вместе!».

В этот момент в кабинет, запыхавшись, вбежала Мэйв Кэмпбелл— рыжеволосая ведьма, постоянная напарница Макса. Взлохмаченная, прижимая к груди блокнот и ручку, начала оправдываться – «Молю – простите! Опоздала! Меня окружили в переулке шальные пикси, требовали конфет и носки. У меня не было ни того ни другого...»

«Вы с Максом идёте проверять театр, на наличие призраков», — сухо, но с иронией, перебила девушку Фиона.

Мэйв бросила блокнот на стол.

«Ура! Я всегда мечтала посмотреть театральные постановки призраков! К тому же, я наконец смогу использовать новый спектроскоп. Там, говорят, классическая магия — самое то для калибровки!»

Макс усмехнулся:
«Пусть хоть кто-нибудь получит удовольствие от этих расследований».

Фиона строго посмотрела на обоих, но в её взгляде сквозила усталость доброй заботы:
«Макс, не забывай: если придётся использовать магию, делай это аккуратно. Мэйв, следи за ним. И если почувствуете, что явление усиливается — сразу возвращайтесь».

Макс ответил привычной гримасой:
«Слушаюсь, госпожа Маклеод. Но если там действительно будет что-то необычное — я оставляю за собой право взять автограф у призрака».

Фиона, неожиданно улыбнувшись, парировала:
«Только если этот призрак подпишет согласие на обработку персональных данных».

Мэйв не удержалась и захихикала:
«Запишу в протокол: "Макс с согласия призрака создал аномалию"».

Макс переглянулся с начальницей — в этой короткой иронической дуэли за столько месяцев работы давно появилось что-то почти домашнее. Но атмосферу разрядил неловкий кашель Мэйв.

Фиона вернулась к деловым тонам: «Ваша задача ясна. Я жду отчёта не позже полудня завтрашнего дня. Убедитесь, что магия не выйдет наружу. Удачи — и не устраивайте спектакля ради зрителей».

Мэйв подмигнула Максу:
«Пойдём, партнёр. Пора спасать театр от скуки».

Заброшенный театр на Грейфрайерс Плейс встречал их лёгкой полутьмой, мокрым камнем, шёпотом дождя по выбитым стёклам и слабым запахом старого бархата. Вороны наблюдали за ними сверху, а плющ у входа казался немного внимательнее обычного.

«Смотри-ка, антураж как будто сохранился с прошлого века», — заметила Мэйв, оглядывая расписные двери.

«В театре время всегда ведёт себя странно», — откликнулся Макс. — «Тут даже паутина смотрится осмысленно».

Внутри — ещё тише. Пыльные бархатные кресла, на некоторых сохранились таблички с фамилиями, афиши, давно выцветшие до призрачной желтизны, полное ощущение, что за углом кто-то уже репетирует.

Мэйв опустилась на корточки у сцены, разглядывая лежащие розовые лепестки.
«Их кто-то оставил недавно. Почти не завяли».

Макс наклонился рядом, осторожно коснулся пальцами одного лепестка.

В тот же миг театр ожил: с приглушённым треском вспыхнул свет, по воздуху прокатилась тихая, завораживающая музыка. Фигуры — прозрачные, как акварель, — закружились на сцене, разыгрывая короткую фантасмагорическую пантомиму. Зал наполнился шёпотом, смехом, отголосками аплодисментов. Всё это — на миг, и затем исчезло, будто вздох.

Мэйв тихо присвистнула:
«Впечатляет. Но ничего опасного. Пока».

Макс кивнул, всё ещё глядя на пустую сцену:
«Днём явления слабы. Но ночью будет сильнее. Здесь слишком много несыгранных ролей».

Мэйв тут же сделала запись в блокнот:
«Театр воспроизводит эмоциональные фрагменты, связанные с прошлыми спектаклями. Розы, судя по всему, триггер. Магическая основа — предположительно, память места».

Макс добавил:
«И, похоже, нет ни злобы, ни угрозы — только желание сыграть ещё раз. Но к ночи явление усилится, а контроль ослабнет. Нужно будет прийти снова, подготовить защиту».

Мэйв кивнула:
«Я возьму спектроскоп и пару ловушек на иллюзии. Ты — традиционно чай и сухое чувство юмора».

Макс хмыкнул:
«На этот раз попробую взять оба».

Они вышли на улицу, где туман стал ещё гуще, и фонари светили, будто подмигивая своим.

«Ты заметил, что город становится уютнее, когда мы с тобой идём расследовать что-то странное?» — спросила Мэйв.

Макс улыбнулся краешком рта:
«Видимо, это его способ сказать спасибо за компанию».

Мэйв подтолкнула его плечом:
«Не зазнавайся, а то задует фонарь».

Они зашагали обратно, с ощущением, что в этот раз город и вправду ждёт от них не только расследования, но и — быть может — настоящей развязки давней драмы.

А за их спинами туман надолго задержался у дверей театра, будто и сам не хотел пропустить ни одной сцены.

Глава 3.2 Призрачный партер

Вечер в Эдинбурге начинался медленно, словно кто-то перебирал струны на старой виолончели. За окнами квартиры Макса стучал дождь, фонари загорались раньше обычного, а над городом клубился уютный туман. На столе между книгами и стопкой писем валялись магические артефакты: коробочка с рунными камнями, амулет-ключ, старая театральная маска, украшенная полустертыми золотыми завитками.

Макс в очередной раз вздохнул — протяжно, трагично, чтобы даже чайник понял, как устал его хозяин.

«Ты, конечно, знаешь, что собираешься не на обычную ночную вылазку, а на представление с неизвестным финалом?» — сам себе пробурчал он, выбирая артефакты. На автомате проверил карман шарфа, нашёл там сухую веточку вереска (на удачу), магический фонарь, а для верности взял и небольшой защитный амулет с гравировкой Коллегии.
В этот раз тревога была острее обычного — но, как всегда, он списал это на недостаток сна и избыток дождя.

На кухонном столе уже дожидалась записка от Мэйв: крупным, нетерпеливым почерком она требовала взять с собой «блестящий фонарь, запас чая и, если можно, немного оптимизма». Макс вздохнул, достал жестяную коробку с чаем, кинул туда ещё пару трав и зелье для бодрости — чтобы хватило на двоих.

На короткое время он задержался у окна. Эдинбург казался особенно старым: улицы, будто нити в ковре, уводили вдаль; где-то над крышами проплывали вороны; свет фонарей отражался в каждой луже, а тени спускались всё ниже, вползая в подворотни.

«Кажется, этот город пережил больше спектаклей, чем я чашек чая», — подумал Макс. — «И, возможно, каждый раз — не зря».

Он взял плащ, сунул под мышку коробку с магическими мелочами, огляделся: всё ли взял? В этот момент чайник жалобно пискнул. Макс махнул рукой: «Потерпишь до утра».

На лестнице он столкнулся с соседской кошкой, которая смотрела на него так, будто знала не только завтрашнюю погоду, но и исход ночного визита в театр.
«Если не вернусь, смотри квартиру», — буркнул он, и она, как показалось Максу, понимающе моргнула.

В переулке у входа в театр туман был особенно густым. Капли дождя падали на булыжники так, будто город играл на расстроенном пианино. Из темноты вынырнула Мэйв — в своём свитере, вязаной шапке и резиновых сапогах, держащая над головой крошечный магический фонарь, мерцающий всеми оттенками янтаря.

«Наконец-то! Я уж думала, ты решил отоспаться за всю неделю», — пошутила она, разглядывая Макса с ног до головы.

«Я пытался. Но магические театры, как известно, не дают магам спать спокойно», — ответил он, выуживая из сумки коробку с артефактами. — «Ты всё взяла?»

«Да!» — с гордостью показала она блокнот, спектроскоп, две броши-ловушки для иллюзий, зелье для стабилизации ауры и — почему-то — большой пакет леденцов.

«Леденцы?» — удивился Макс.

«Для призраков. Или для меня, если станет страшно», — невозмутимо пояснила Мэйв.

Они пересекли пустую мостовую, встали у двери театра. Надпись на потускневшей афише дрожала от влаги и времени. Макс провёл пальцем по руне на косяке — защита держалась, но была тонкой, как паутина.

«Готова?» — спросил он.

«Готова!» — прозвучал её голос бодро и чуть тише, чем хотелось бы.

Внутри было темно, но не холодно. Слабый свет фонарей ронял на ковёр длинные полосы, потолок терялся в тенях. Макс прошептал:

«Lus na solais, taispeáin dom an ród».

В ладони вспыхнул магический огонёк, залив фойе мягким золотым светом. Паутина блестела, кресла казались спящими великанами, а афиши на стенах чуть шевелились от сквозняка. Казалось, что театр вот-вот проснётся, стряхнёт с себя вековую пыль и вновь заполнится голосами.

Они двинулись к залу. За их спинами щёлкнуло — дверь аккуратно сама собой закрылась.

Мэйв зашептала:

«Не люблю, когда двери ведут себя самостоятельнее меня...»

«В театрах так всегда», — ответил Макс. — «Особенно если они — почти живые».

В зале пахло прошлым. Тяжёлые бархатные шторы, кресла, на которых когда-то сидели дамы в перчатках и господа в цилиндрах, теперь были покрыты слоем пыли и паутины. На сцене кто-то будто только что оставил букет роз — но лепестки уже высохли и рассыпались.

Мэйв достала из рюкзака маленький спектроскоп, провела им по воздуху. В луче виднелись крохотные блёстки — остатки магии, словно следы конфетти после праздника.

«Тут полно фрагментов эмоций», — прошептала она. — «Радость, ожидание, тревога, даже капелька... отчаяния».

Макс кивнул. Ему нравилось, что Мэйв уже умеет "слышать" место не хуже него, даже если выражается не такими словами.

Они заняли место в центре партера — как настоящие зрители. Мэйв села с ногами на кресло, Макс опёрся на спинку переднего ряда, разглядывая сцену.

Время тянулось медленно. Снаружи эхом доносились редкие шаги, шелест листвы, скрип где-то на галёрке. Макс впервые за ночь почувствовал себя почти спокойно — словно и вправду пришёл на ночной спектакль.

«Что будем делать, если призрак решит устроить музыкальный номер?» — шепнула Мэйв, перебирая броши.

«Главное — не аплодировать слишком громко», — ответил Макс. — «Вдруг это его держит в этом мире».

Ближе к полуночи воздух сгустился. Фонари в фойе стали тусклее, за сценой раздался лёгкий звон, будто кто-то проверял кулисы. Кресла начали обретать призрачные очертания: там, где только что было пусто, вдруг возникли тени людей — дамы в кринолинах, мужчины в сюртуках. Кто-то восседал с биноклем, кто-то шептался, кто-то — только тень и запах духов.

В воздухе закружилась музыка — старая, забытая, но удивительно лёгкая. На сцене промелькнула балерина — полупрозрачная, словно нарисованная акварелью на облаке. Она сделала несколько па и исчезла в свете рампы.

Мэйв прижала руку к сердцу:

«Это... прекрасно. И страшно».

Макс кивнул. Он чувствовал, как магия места накатывает волнами, мягко, но настойчиво.

Вдруг, в одном из кресел партера, материализовалась фигура. Высокий мужчина, в костюме с эпохи Эдварда VII, с платком в нагрудном кармане. Его лицо было одновременно ясным и неуловимым, как имя на забытой афише. Он смотрел на сцену с тоской и ожиданием.

Макс осторожно поднялся, сделал шаг вперёд. Мэйв — следом, держась чуть позади.

«Вы... ждёте финала?» — тихо спросил Макс.

Мужчина обернулся. Его глаза были полны усталости и невыраженной надежды.

«Всё началось... и не закончилось», — проговорил он голосом, похожим на тень дождя. — «Театр... помнит. Но я не могу уйти. Акт третий... не сыгран...»

Мэйв вытянула вперёд руку, на ладони дрожал огонёк.

«Почему вы остались?»

Призрак покачал головой.

«Мечта... Финальная сцена... Последние слова... Никто не услышал. Музыка оборвалась на полуслове. Я жду аплодисментов, которых не было...»

Макс сделал ещё шаг, чувствуя, как воздух тянет его к сцене.

«Ваша роль — главная?»

Призрак слегка улыбнулся.

«Роль... мечта... Надежда... Всё смешалось. Я был Арчибальд, я был Гамлет, я был просто тенью в этом зале. Я — не завершённая история. Помогите сыграть финал...»

В этот момент балкон наполнился новыми тенями — публика пришла в призрачный партер, музыка сделалась отчётливей, а в воздухе запахло жасмином и бархатом.

Мэйв быстро взглянула на Макса, её глаза блестели азартом:

«Мы можем... попробовать восстановить финальную сцену. Память места жива, эмоции здесь сильнее, чем где бы то ни было. Это не чистая аномалия, а просьба — последний акт».

Призрак смотрел на них — то ли с надеждой, то ли с опаской.

Макс, с трудом сглотнув, кивнул:

«Мы узнаем, какой был финал. Но нам понадобится время — и, возможно, помощь».

Фигуры в зале медленно растворялись, музыка стихла, тени поплыли к выходу, будто их уносил утренний туман. Призрак ещё раз взглянул на Макса и Мэйв, его голос стал тише:

«Я жду. Театр ждёт. Не забывайте аплодировать...»

Всё исчезло. Только эхо вздоха пронеслось по залу — как будто стены сами запомнили эту встречу.

Макс и Мэйв долго сидели в пустом зале, не в силах заговорить. Лишь когда часы на ближайшей башне пробили первый час, Мэйв наконец нарушила тишину:

«Это было... по-настоящему. Не магия — а просьба. Думаешь, мы справимся?»

Макс задумчиво посмотрел на сцену:

«Сначала — узнаем, что случилось в ту ночь. Надо искать архивы, расспрашивать соседей, искать воспоминания. Я не умею разыгрывать пьесы, но если это поможет душе уйти — будем репетировать хоть неделю».

Мэйв слабо улыбнулась:

«Обещаю — никаких фокусов без предупреждения. И... я попробую найти старые афиши, может, даже сценарий».

Макс поднялся, встряхнул плечи.

«Главное — не разбудить остальных призраков. Мне хватает и одного зрителя. А если что — у нас есть леденцы».

Они прошли по пустому фойе, стараясь не шуметь. За дверью их встретил всё тот же туман и редкие вспышки фонарей. Город казался моложе — или, напротив, ещё древнее, чем был час назад.

На улице они, наконец, выдохнули.

«Ты ведь чувствуешь, что аномалия усилилась?» — спросила Мэйв.

«Да. После нашего визита магия стала плотнее, театр как будто начал дышать. Завтра могут быть новые проявления», — признал Макс. — «Это и пугает, и... даёт надежду».

Мэйв вздохнула:

«Знаешь, я боялась, что все эти истории про "печальных призраков" — просто городские сказки. А оказалось... иногда достаточно не забыть аплодировать».

Макс посмотрел на неё серьёзно:

«В городах вроде Эдинбурга сказки — самая прочная часть реальности. Иначе мы бы давно сошли с ума от дождя».

Они договорились встретиться утром в библиотеке Коллегии — чтобы начать расследование прошлого театра, собрать детали несыгранной драмы.

Пока они шли к дому, город сопровождал их музыкой дождя и обещанием новых загадок.
Театр, укрытый туманом, на миг осветился изнутри — будто кто-то там снова ожидал своих аплодисментов.

Глава 3.3 Театр теней

Утро в Эдинбурге начиналось так, будто город решил не торопиться. Туман плыл по брусчатке, фонари упрямо не гасли, а по каменным стенам стекали полоски дождя, придавая всему особенно задумчивый вид. Пахло влажным вереском и свежей выпечкой, а из далёких окон раздавался глухой звон посуды — будто в каждом доме тут готовили чай, надеясь, что магия и сырость каким-то образом уравновесят друг друга.

В "Оленьей Заварке" было тепло и светло. За стеклом завораживающе плыло отражение улиц, а над дверью покачивалась веточка рябины от сквозняка, ворвавшегося с гулким "дзинь". Макс сидел, сунув подбородок в ладони, и задумчиво смотрел на капли, медленно ползущие по окну. Напротив — Мэйв, с чашкой горячего чая и своим вечным блокнотом, в который она по утрам, казалось, записывала даже шум дождя.

Макс был молчалив, как только он мог быть после ночи, когда вместо сна получил встречу с полупрозрачным актёром и целый спектакль из теней. Его настроение колебалось где-то между ворчанием и тихим восторгом. Мэйв первой нарушила молчание:

"Ты не спал всю ночь, да?"

Макс не стал отрицать:

"Спал — но ощущение, будто прокручивал чужую пьесу. Всё время возвращался этот зал... призрачный партер, шёпот музыки, а главное — ощущение, что нас ждали не только тени."

Она кивнула, поигрывая ложечкой:

"Мне снилось, что мы сами стали частью той пьесы. Вот только сценарий не был написан до конца."

Макс потер лоб:

"Ладно, если нам выпало расследовать аномалии, давай сделаем это по всем правилам: сначала — библиотека, потом — свидетели. Только давай без пикси до обеда."

"Пикси обижаются, когда их считают за второсортных информаторов", — заметила Мэйв. — "Но ты прав. Начнём с миссис Моррисон. Если кто и хранит древние городские тайны, так это она."

Библиотека Коллегии всегда казалась Максу живым организмом: она дышала старыми историями, ворчала под ногами, пела дождём по стёклам. Миссис Моррисон, заведующая, и правда, знала о магии больше, чем любой современный учебник. Она встретила их с лёгкой улыбкой и угощением в виде сушёных яблок.

«Доброе утро, дети мои», — приветствовала она, наклоняясь к ним через стопку рукописей. — «Что за неприятности гонят вас в мои архивы в такую прекрасную погоду?»

Макс поднял бровь.

«Ваша ирония особенно ярко звучит на фоне сегодняшней сырости, миссис Моррисон. Нам нужны материалы по старому театру на Грейфрайерс Плейс. Архивные афиши, записи о спектаклях, письма... Всё, что можете выдать без боя».

Библиотекарша хмыкнула.

«Я выдаю материалы только тем, кто возвращает книги вовремя», — отрезала она, но тут же мягко улыбнулась Мэйв. — «Вы, конечно, исключение. Сию минуту принесу всё, что есть. Но предупреждаю: среди архивов — письма очень странного содержания. Некоторые даже шепчутся между собой».

Пока она ушла вглубь хранилища, Макс присел на низкую скамейку, Мэйв рядом.

«Хочешь — не хочешь, а город хранит память даже лучше, чем люди», — заметила Мэйв.

«Это да», — согласился Макс. — «Особенно, если память где-то на полке и прячется от времени за этикеткой "Не беспокоить"».

Миссис Моррисон вернулась с ворохом старых папок и коробкой, перевязанной шнуром.

«Вот, мои дорогие. Тут афиши, газетные вырезки, письма бывших сотрудников театра и даже пара магических записей с репетиций. Но будьте осторожны — однажды эта коробка уже укусила ассистента».

Мэйв моментально погрузилась в бумаги, а Макс начал перелистывать вырезки.

«Смотри», — шепнула Мэйв спустя полчаса, — «Вот афиша последнего спектакля: "Тени над водой". В главной роли — Грейсон Арчибальд. Тот самый, наверное, кто теперь стал нашим призраком».

Макс быстро просмотрел афишу.

«Здесь есть что-то ещё. Записка... вроде бы от режиссёра. "Не оставляйте финал в тени. Пусть прозвучит последнее слово"». Он задумался. — «Похоже, спектакль тогда закончился странно».

Мэйв покопалась ещё и вынула вырезку из газеты.

«"Скандал в театре: публика покинула зал без аплодисментов. Причина — внезапная туманная волна и технический сбой освещения. Главный актёр не закончил финальную реплику"», — прочла она вслух.

Макс, наконец, сложил пазл.

«Вот оно — несбывшаяся мечта. Пьеса оборвалась, финал не сыгран. А наш актёр до сих пор ждёт своего выхода».

Дальнейшее расследование вывело Макса и Мэйв на магический рынок в переулке Грейфрайерс, где каждый прилавок мог оказаться портал в сплетню, а каждый посетитель — свидетелем городских чудес. У лотка со специями пряталась Келли, пикси в перламутровой юбке. Её герои и искали.

"Ты когда-нибудь бывала в театре на Грейфрайерс?" — спросила Мэйв.

Пикси вскинула крылышки:

"Конечно! Мы с сестричками любили сидеть под креслами и собирать оброненные программы. После того вечера там стало неуютно. Однажды я услышала, как кто-то тихо репетирует, хотя в театре не было ни души..."

"Репетирует?" — переспросил Макс.

"Повторяет одну и ту же фразу, будто ждёт, что кто-то скажет 'браво' и хлопнет в ладоши. А иногда... по залу проносится ветер, пахнущий пудрой и жасмином."

Макс вздохнул:

"В этом городе даже ветер знает больше, чем половина магов Коллегии."

По возвращении домой они разложили всю коллекцию находок по столу. Пожелтевшая афиша, запись о несыгранном финале, магический кулон из театра, блокнот с заметками. Всё сходилось к одному: есть история, которая осталась без аплодисментов, и есть место, где прошлое слишком долго ждёт своей развязки.

Макс заваривает чай, привычно ругаясь на то, что вода в чайнике медленнее магии.

"Мэйв, — произносит он, — я могу почистить энергетику, провести обряд изгнания или даже попытаться переговорить с сущностью, но это здесь не поможет — у призрака слишком много силы. Под театром проходят кельтские линии силы. Полагаю, все эти годы он питался ими, и теперь накопил достаточно энергии, чтобы начать буквально воплощать свои желания в реальность... "

Она перебивает:

"Ну конечно! Это как переписать концовку в книге — на полке она всё равно останется недочитанной."

Макс фыркнул:

"Ты действительно хочешь..."

"... доиграть последний акт?" — широко улыбается Мэйв. — "Конечно! Ты будешь актёром, я — режиссёром, а публика... ну, Дугалд согласится быть массовкой. Он всё равно обещал прийти за своей книгой."

Макс уронил голову на руки:

"Когда я устраивался в Коллегию, никто не говорил о любительском театре с привидениями."

Вечером, в уютном полумраке их квартирки, появляется Дугалд — массивный, в длинном клетчатом шарфе, с магическим блокнотом и выражением лица "ну-давайте-уже-свою-ерунду".

"Я слышал, что меня записали в массовку без кастинга?" — язвит он, но уже достаёт из кармана амулет для защиты от театральных аномалий.

Макс объясняет суть дела. Дугалд слушает, не перебивая:

"Если мы доиграем финал, всё закончится?"

"Теоретически," — вздыхает Макс.

"Тогда я беру роль суфлёра и постановщика по свету. Но знайте: на репетициях у меня строже, чем в Коллегии!"

Мэйв сияет:

"Договорились. Пикси тоже придут — они уже сшили себе миниатюрные цилиндры."

Подготовка идёт в лучших традициях магических курьёзов. Макс несколько раз путает заклинания, и по квартире начинают бегать тени, подражающие движениям актёра из прошлого века. Мэйв находит в старой коробке кусок декорации и заколдованный подсвечник — тот светит только если к нему обратиться "господин свеча". Дугалд организует импровизированную сцену из книг и старых пледов.

Во время первой репетиции ворона, обычно сидящая у окна, вдруг влетает и устраивается прямо на суфлёрском столике, вставляя свои карканья в самые важные монологи. Пикси аплодируют всему подряд, и один раз даже по ошибке ослепляют Макса золотым фейерверком.

"Пожалуйста, поменьше спецэффектов," — хмурится Макс, — "иначе у нас новый призрак появится, причём вполне осязаемый — я!"

Дугалд подбадривает:

"Зато репетиции у нас по-настоящему волшебные. Настоящий театр всегда немного на грани."

Мэйв диктует реплики, иногда путается и начинает читать со второй страницы. В этот момент пикси шепчутся: "Лучше бы они просто заварили чай и позвали всех на пирог."

Наконец, накануне назначенного вечера, когда лужи снова начинают отражать уличные фонари, команда готова.

"Ты волнуешься?" — спрашивает Мэйв, заметив, как Макс потирает руки.

"Честно? Немного. Не каждый день играешь для призраков."

"Если что — я всегда рядом," — мягко говорит она. — "А если всё получится — может, театр наконец отпустит своего актёра."

"Пора на сцену. Призрак ждёт. Вперёд, коллеги — покажем этому городу, что даже старые истории заслуживают счастливого конца!" — бодро объявил Дугалд, и в этот момент стало удивительно ясно: путь назад уже закрыт. Остались только кулисы, сцена и пустой, но такой живой зал.

За мутными окнами старого театра вечерний Эдинбург стягивал на плечи ещё одну мокрую накидку из дождя и тумана. В стекле лениво отражались фонари, подрагивали силуэты прохожих, торопящихся домой сквозь зыбкие лужи, — и этот привычный городской фон каким-то образом делал происходящее не страшным, а почти родным. Макс, несмотря на хроническое ворчание, вдруг ощутил странный прилив решимости, смешанный с детским трепетом: будто бы сейчас всё получится — если не идеальным, то хотя бы честным.

Глава 3.4 Последний поклон

В гримёрке было тесно от людей, артефактов, пикси и нервных реплик. Мэйв, вооружённая блокнотом и магическим карандашом, проверяла список реквизита:

"Свечи есть. Подсвечник с настроением 'лучше не трогай меня без пароля' — тоже. Артефакт для проекции иллюзий? Макс, не потерял его?"

Макс криво усмехнулся:
"Он у меня под плащом. Соседствует с талисманом на неудачу — вдруг это поможет быть убедительней."

"Не сглазь," — подал голос Дугалд, тщательно прикрепляя к лацкану крохотный значок в форме театральной маски, сделанный руками пикси. — "Публика сегодня особенная. Если что, я подготовил второй текст — без дидактики, но с магическим юмором."

В этот момент из-за ширмы выпорхнули сразу три пикси, держащих ленты и крошечные цилиндры.
"Можно мы будем публикой на первом ряду?" — попросила самая шустрая, хлопая крылышками.
"Если не будете комментировать каждую реплику," — устало заметил Макс. — "И пожалуйста, никакого фейерверка до финала!"

Мэйв рассмеялась, поправляя свою накидку:
"Кажется, мы сами стали частью пьесы, Макс. Причём комедия у нас получится лучше драмы."

"У нас всегда так," — отозвался Дугалд. — "Но сегодня это на пользу."

Сцена встретила их густым полумраком и густой, почти вязкой тишиной. Старые кулисы, набухшие от времени, казались стенами храма, а скрипящие доски пола — мостом к другому времени.
Зал был полон призрачной публики: тусклые очертания дам в изящных шляпках, мужчины в сюртуках, робкие дети с леденцами, будто сошедшие с афиш прошлого столетия. Они не двигались, но каждая тень несла в себе непередаваемый заряд ожидания.

Мэйв тихо выдохнула:
"Макс, смотри... они все пришли. Думаешь, получится?"

"Если нет — узнаем, каково это: быть актёром-неудачником для сразу двух миров," — пробормотал он, натягивая перчатки. — "Но у нас есть план. И чай на потом."

Дугалд быстро разложил талисманы по периметру сцены, склонился к Мэйв и заговорщицки прошептал:
"Главное — не забыть финал. Призрак заслуживает этого."

Мэйв ответила почти шёпотом:
"Я запомнила. Я помогу."

Когда прозвучал условный сигнал — лёгкий щелчок вороньего клюва по металлической балюстраде (ворон Фионы занял место суфлёра, сияя чёрными глазами) — они вышли из-за кулис.

Макс сделал первый шаг — неуверенно, но с достоинством. На этот раз он позволил себе не прятаться за сарказмом, а просто быть.
"Город Эдинбург живёт в каждом, кто ищет свет за дождём," — начал он с реплики из старого сценария, — "и каждую ночь ждёт аплодисментов от тех, кто осмелился мечтать."

Зал откликнулся лёгким шелестом — ветер прокатился по пустым креслам, будто прошёптав: "Слушаем!"

Мэйв подхватила:
"Здесь, среди теней, истории ищут свой конец. Но иногда — им нужен новый финал."

Иллюзии вспыхнули не сразу — сначала на сцене возникли только призрачные очертания декораций, потом, словно по команде Мэйв, в воздухе поплыл свет. Старинный рояль в углу начал тихо играть сам собой — ноты были стары, но свежи, как будто музыка сама исцеляла трещины времени.

Дугалд, не теряя самообладания, вывел на авансцену старый фонарь, и его свет начал раскрывать зал: ряды кресел наполнялись всё более отчётливыми лицами, будто публика возвращалась в этот мир только ради одной последней сцены.

Макс выдал реплику, которая почему-то всегда вызывала у него лёгкую тоску:
"Некоторые сны так и остаются снами — до тех пор, пока их не услышит весь зал."

В этот момент с дальнего ряда встал призрак Арчибальда — высокий, прозрачный, но ныне гораздо более уверенный. Он прошёл к сцене, не сводя глаз с Макса и его друзей.
"Вы пришли завершить?.." — спросил он тихо, голос его звучал эхом.

Макс кивнул:
"Пришли. Давай попробуем вместе."

Публика замерла. Музыка стихла. Макс, Мэйв и Дугалд выстроились в линию — каждый держал свой артефакт: блокнот, фонарь, подсвечник.

Арчибальд, дрожащим, но твёрдым голосом, начал свою финальную речь:

"Вся моя жизнь — сцена, а последняя реплика так и осталась в тени. Но сегодня я хочу сказать..."

В этот момент Макс шагнул вперёд, опередив привычное чувство неуверенности:

"Скажи. Мы слушаем тебя."

Призрак вздохнул, и в этом вздохе растворилось столетие:

"Благодарю вас. Пусть даже дождь не смоет мечты тех, кто верил в свет за туманом."

Тут же над сценой вспыхнул мягкий золотой свет — словно сама память города решила хлопать в ладоши. Призрачная публика поднялась, раздался громкие, искренние аплодисменты, в которых слились и прошлое, и настоящее.

Мэйв едва не заплакала, но улыбнулась сквозь слёзы:

"Получилось, Макс... получилось!"

Дугалд радостно стиснул плечи обоих:

"Теперь мы можем открыть театр заново — для всех историй, которые боятся быть забытыми."

В этот момент Арчибальд поклонился — низко, торжественно. Его контуры начали рассыпаться золотой пылью, и он произнёс напоследок:

"Спасибо. История завершена. Я ухожу — и оставляю сцену вам..."

Свет в театре стал обычным, почти уютным. Иллюзии исчезли, тени растворились, в зале остались только Макс, Мэйв, Дугалд, несколько пикси и всё тот же ворон. Воздух был насыщен не магией, а тёплой, человеческой усталостью.

Макс медленно сел на край сцены, выдохнул и неожиданно рассмеялся:

"Ну и ну. Когда я шёл в Коллегию, не думал, что стану исполнять мечты сразу двух миров."

Мэйв присела рядом, протянула ему кружку с остатками ещё горячего чая из волшебного термоса:

"Ты был прекрасен. Я уверена, что даже тени теперь будут хлопать стоя."

Дугалд скромно поправил шарф:

"Думаю, мы заслужили маленький пирог. Или две кружки какао, кому что ближе."

Ворон заухал и, размахивая письмом, сел Максу на плечо. Макс аккуратно открыл записку — строки были написаны знакомым изящным почерком Фионы:

"Поздравляю с успешной постановкой. В следующий раз, надеюсь, вы сыграете что-то более весёлое. И помните — отпуск уже скоро, а если кто-то спросит, я всегда верила в ваш талант."

Макс фыркнул, но улыбка его была искренней:

"Вот теперь жизнь удалась."

Они вышли из театра глубоко за полночь, когда город окончательно утонул в мягком тумане и тёплом свете фонарей. Лужи на мостовой отражали жёлтые огоньки, а в небе рассыпались серебряные облака, будто кто-то неаккуратно пролил молоко над крышами.

Макс шёл впереди, неторопливо и с ленивым довольством человека, который наконец-то заслужил отдых. Мэйв и Дугалд болтали позади — о новых историях, о том, что стоит попробовать себя в настоящем театре, о чае и о том, что иногда чудеса случаются совсем рядом.

"Как думаешь, Макс, — спросила Мэйв, — что ждёт нас завтра?"

"Если повезёт — только чай, тишина и никаких призраков," — ворчливо ответил он, но внутри ощущал странное, уютное тепло.

Дугалд подхватил:

"Впрочем, если даже появится новый призрак — зови, будем спасать ещё одну мечту."

За их спинами старый театр наконец обрёл покой. Его окна больше не мерцали призрачным светом, и даже дождь перестал стучать по стеклу так беспокойно. В этот вечер Эдинбург стал чуть светлее, чуть спокойнее — город, где магия прячется в тени фонарей, а добрые истории всегда находят свои аплодисменты.

Вдалеке ворон в последний раз каркнул — на этот раз одобрительно.

Макс, оглянувшись на старое здание, сказал едва слышно:

"Спасибо тебе, город. За то, что помнишь."

В этот момент ему казалось — вот она, самая настоящая магия: когда ночь тиха, дом — полон, а каждая история завершается не тьмой, а светом.