twilight

ОТКРЫТАЯ КНИГА

На следующий день все было гораздо лучше, проще... и одновременно сложнее.

День был лучше, потому что не шел дождь, хотя небо затянули густые облака. Он оказался проще, потому что я знал, чего ждать. Майк сидел со мной на английском и проводил меня на следующий урок под гневным взглядом Эрика. На меня обращали куда меньше внимания, чем вчера, а на ланч я пришел с большой компанией, в которой были Майк, Эрик, Джессика и еще несколько студентов, которых я знал по именам. Отношения потихоньку налаживались.

Второй день оказался сложнее, потому что я чувствовал себя разбитым – заснуть под жуткие завывания ветра мне удалось с трудом. Хуже, потому что на тригонометрии мистер Варнер задал мне вопрос, и я ответил неверно. Пришлось играть в волейбол, и после моей подачи мяч угодил в голову девушке из другой команды. День был ужасным, потому что Пак Чимин не пришел в школу.

Все утро я с тревогой ждал ланча и полных ледяной ненависти взглядов. Иногда мне даже хотелось подойти к очевидному красавчику и спросить, в чем дело. Ночью, лежа без сна, я придумал целую речь. Однако обманывать себя ни к чему, у меня не хватит смелости заговорить с Паком первым. Да и делать это под его ледяной взгляд совсем не хочется.

Мы с Джессикой вошли в столовую. Оглядев зал, я увидел странных родственников, однако Чимина среди них не было.

Тут нас нагнал Майк и повел к столику, за которым сидели его друзья. Джессике льстило мужское внимание. Я старательно прислушивался к общему разговору, а сам ждал появления Чимина. Может, я все придумал, и он обычный самовлюбленный павлин? Однако Пак так и не пришел, и я нервничал все сильнее.

С тяжелым сердцем я пошел на биологию. Меня провожал Майк, расписывающий достоинства рет-риверов. Затаив дыхание, я открыл дверь – Пака в классе не оказалось и я пошел к своему месту. Майк не отставал ни на шаг и делился планами на летние каникулы, пока не прозвенел звонок. Грустно улыбнувшись, парень направился к своей парте, за которой сидел вместе с темнокожей девушкой. Печально, с Майком придется что-то делать. В маленьком городке нужно вести себя очень осторожно, а я чрезмерным тактом не отличался, да и друзей у меня почти не было.

Сидеть за партой в одиночестве очень даже удобно. По крайней мере, я старался себя в этом убедить. Однако избавиться от навязчивой мысли, что Пак пропустил школу из-за меня, оказалось непросто. Наивно предполагать, что я произвел на незнакомого парня хоть какое-то впечатление.

Наконец прозвенел последний звонок; едва оправившись от того, что случилось на физкультуре, я бросился в раздевалку и переоделся в джинсы и темно-синий свитер. К счастью, мне удалось ускользнуть от Майка и лекции о ретриверах. Я поспешил на стоянку, чтобы уехать раньше моих новых знакомых. Не желая ни с кем общаться, укрылся в кабине и стал рыться в портфеле, проверяя, все ли на месте.

Вчера вечером выяснилось, что из еды Джек способен приготовить только яичницу. Я вызвался ежедневно готовить завтрак и ужин, благо мы с мамой всегда готовили вместе, и отец с радостью передал мне ключи от кладовки. В доме почти не было продуктов. Я составил список, взял деньги из жестяной банки с надписью «На еду» и после школы решил заехать в супермаркет.

Я повернул ключ зажигания, и мотор тут же огласил стоянку душераздирающим грохотом. Не обращая внимания на затыкающих уши студентов, я стал дожидаться своей очереди выехать за школьные ворота. Делая вид, что ужасный звук издает другая машина, я заметил Паков и близнецов Минов, которые усаживались в новенький «вольво». Ну, конечно же. Завороженный дивной красотой лиц, я не обращал внимания на одежду и только сейчас отметил, что вещи на них очень простые, но явно дорогие, скорее всего из авторских коллекций. С такой внешностью и грацией они и в лохмотьях привлекали бы всеобщее внимание. Деньги и красота – это уже слишком. Хотя такое встречается сплошь и рядом. Но Пакам и Минам это скорее всего лишь навредило бы.

Нет, проблема здесь не только в Форксе и его нравах. Похоже, Пакам нравится находиться в изоляции. Трудно представить, что местные жители не пытались до них достучаться.

Как и все остальные, семья Пак покосились на мой пикап. Я смотрел прямо перед собой и, когда выехал за пределы школы, вздохнул с облегчением.

Супермаркет находился неподалеку, всего через несколько улиц к югу от школы. Для Форкса он был довольно большим, и здесь я почувствовал себя в своей тарелке. Есть на что посмотреть, и не слышно набившего оскомину дождя. В Финиксе именно я покупал продукты, поэтому и тут быстро нашел то, что нужно.

Приехав к Джеку, я разложил продукты по своему усмотрению. Обернув крупные картофелины фольгой, я поставил их в духовку и замариновал отбивные.

Кажется, все.

 Я поднялся на второй этаж, переоделся в сухие брюки и толстовку и собрал влажные волосы в не совсем опрятную мальвинку на затылке. Пожалуй, проверю электронную почту, прежде чем приступать к урокам.

В моем ящике было три новых сообщения.

«Гук, – писала мама, – пожалуйста, ответь как можно скорее! Как долетел? Надеюсь, дождь тебе еще не надоел. Я очень скучаю! Вещи для Флориды почти собрала, но не могу найти розовую кофточку. Куда она запропастилась? Фил передает привет. Целую, мама».

Вздохнув, я открыл второе письмо, мать послала его через восемь часов после первого.

«Чон! Почему ты мне не отвечаешь? Мама».

Последнее было отправлено сегодня утром.

«Чонгук! Если до половины шестого не получу ответа, позвоню Джеку».

Я посмотрел на часы. Половина пятого. Зная мою мать, лучше поспешить.

«Мама, успокойся, сейчас напишу обо всем подробно. Прошу, не делай глупостей! Чон».

Отправив первое письмо, я тут же принялся за второе.

«Мама. У меня все отлично. Дождь льет как из ведра. Школа ничего, только программа немного отстает от Финикса, и мне придется кое-что повторить. У меня уже есть друзья, мы вместе ходим на ланч.

Розовая кофточка в химчистке, ее нужно было забрать в пятницу.

Представляешь, Джек купил мне пикап. Довольно старый, но вполне надежный, а для меня это главное.

Я тоже соскучился. Как появятся новости, напишу. Не волнуйся, со мной все в порядке. Чон».

По литературе мы проходили «Грозовой перевал», я решил его перечитать и так увлекся, что едва услышал, как пришел Джек. Я опрометью бросился на кухню, достал картофель и положил мясо на противень.

– Гук? – позвал отец, услышав мои шаги на лестнице.

Интересно, а кого еще он ожидал увидеть?

– Привет, папа. С возвращением.

– Спасибо. – Он разулся и отстегнул кобуру, наблюдая, как я ношусь по кухне. Насколько я знал, на работе ему ни разу не приходилось применять оружие, но пистолет он постоянно держал наготове. В детстве, когда я приезжал в гости, отец всегда вынимал патроны, а пистолет прятал. Очевидно, теперь он считает меня достаточно взрослым, чтобы случайно прострелить себе голову, и достаточно разумным, чтобы не сделать это нарочно.

– Что на ужин? – осторожно спросил Джек. Мама любила экспериментировать, хотя ее шедевры далеко не всегда оказывались съедобными. Похоже, он не забыл их даже за семнадцать лет.

– Печеный картофель и отбивные, – ответил я, и отец вздохнул с облегчением.

Наверное, ему было неловко стоять без дела, он прошел в гостиную и включил телевизор. Пока отбивные подрумянивались, я приготовил салат и накрыл на стол. Все, можно звать Джека.

– Пахнет очень вкусно, – с одобрением сказал он.

– Спасибо.

Несколько минут мы ели молча. Тишина не тяготила ни Джека, ни меня. Думаю, мы с ним уживемся.

– Как тебе школа? Успел завести друзей? – спросил отец, расправившись с салатом.

– Ну, на тригонометрии и испанском я сижу с девушкой по имени Джессика, мы вместе ходим на ланч. А еще один парень, Майк, такой высокий и светловолосый. С ним не заскучаешь. Да и остальные студенты тоже ничего, за одним-единственным исключением.

– Высокий и светловолосый – это, наверное, Майк Ньютон. Славный парень, и семья хорошая. Его отцу принадлежит магазин спорттоваров в предместьях Форкса. Дела у него идут неплохо.

– А Паков ты знаешь? – нерешительно спросил я.

– Доктора Пака и его семью? Конечно. Доктор – замечательный человек.

– Боюсь, его дети... не так популярны. В школе их не любят.

К моему удивлению, Джек разозлился.

– Чего и следовало ожидать. – пробормотал он. – Доктор Пак – великолепный хирург и мог бы работать в любой клинике мира, зарабатывая в сто раз больше, чем у нас. Нам очень повезло, что он живет здесь, что его жена захотела поселиться в нашем городе. Для Форкса он настоящая находка, а его дети прекрасно воспитаны. Когда они приехали, я боялся, что у них будут проблемы – столько подростков, причем доктор не скрывал, что все они усыновленные. Однако Паки оказались порядочнее, чем многие молодые люди, чьи семьи живут здесь из поколения в поколение. Естественно, они держатся вместе – они ведь семья. Но в городе они недавно, а надо же обывателям кого-то обсуждать!

Признаюсь, такой длинной тирады я от Джека не ожидал. Кажется, его волнует все, что говорят в городе.

– Они довольно милые, – пошел я на попятную, – просто держатся особняком, вот и все. Странно, они ведь все такие симпатичные.

– Ты еще доктора не видел – рассмеялся отец. – Хорошо, что он женат. Хотя половина медсестер и медбратов и так сходит по нему с ума...

Остаток ужина прошел в тишине, а потом Джек помог мне убрать со стола и снова сел перед телевизором, а мне пришлось мыть посуду. Вручную. Посудомоечных машин отец не признавал.

Я нехотя поднялся в свою комнату, где меня ждала домашняя работа по математике. Кажется, папа тоже не любит точные науки.

Ночь оказалась на удивление тихой, и я быстро уснул.

Остаток недели прошел спокойно. Я привык к школе, а к пятнице знал в лицо почти всех студентов. Ребята из волейбольной команды научились меня страховать и делали мне пас только в присутствии физрука.

Пак Чимин на занятия не приходил.

Каждый день я видел, как его родственники появляются в столовой без него. Только тогда я мог расслабиться и участвовать в общей беседе. В основном, обсуждали поездку к океану в Ла-Пуш, которую Майк с друзьями собирались совершить через две недели. Меня тоже позвали, и я согласился, скорее из вежливости, чем из желания куда-то ехать. Надеюсь, на побережье посуше и потеплее.

В пятницу я шел на биологию, ничего не опасаясь. Похоже, Чимин окончательно забросил школу. Думать о нем не хотелось – я до сих пор не мог избавиться от мысли, что как-то связан с его странным отсутствием.

Первые выходные в Форксе не были богаты событиями. Джек дежурил, я убирался, делал домашнюю работу и написал маме ободряющее письмо. В субботу съездил в местную библиотеку; она оказалась такой бедной, что я решил не записываться. За книгами буду ездить в Олимпию или Сиэтл. Прикинув, сколько уйдет на бензин, я ужаснулся.

Все выходные шел дождь, но несильный, так что я отлично выспался.

В понедельник утром на стоянке я встретил много знакомых. Все приветливо улыбались и желали удачной недели. Утро выдалось особенно холодным, зато без дождя. На английском я как обычно сидел с Майком, писали тест по «Грозовому перевалу».

Можно сказать, что пока я привыкал гораздо быстрее, чем надеялся, и чувствовал себя вполне комфортно.

Когда мы вышли из класса, в воздухе летали белые хлопья. В школьном дворе царило радостное возбуждение. Чему они радуются? Я чувствовал, как от холода краснеют уши и нос.

– Вау! – закричал Майк. – Снег идет!

Я растерянно смотрел на танцующие в воздухе хлопья, из которых медленно росли сугробы.

– Да уж, снег... – Куда пропало хорошее настроение?

– Ты не любишь снег?

– Нет. Снег всегда означает холод. К тому же мне казалось, что сначала падают снежинки, такие красивые шестилучные, похожие на звезды.

– Ты что, никогда раньше не видел снегопад? – недоверчиво спросил Майк.

– Почему же, видел, – ответил я. – По телевизору.

Ньютон засмеялся и покачал головой. В тот самый момент большой снежок ударил его по затылку. Мы оба стали лихорадочно оглядываться по сторонам, пытаясь определить, кто его швырнул. Я подозревал Эрика, который быстрым шагом шел прочь, к спортзалу, хотя по расписанию у него тригонометрия. Очевидно, Майк думал то же самое, потому что, нагнувшись, зачерпнул снега.

– Увидимся за ланчем, хорошо? – спросил я. – Игра в снежки не для меня.

Парень кивнул, не сводя глаз с удаляющейся спины Эрика.

В то утро все только и говорили, что о снеге. Как же, первый снегопад в этом году... Я сидел, кисло поджав губы. Снег – это конечно здорово, а вот мокрые ноги – не очень.

После испанского мы с Джессикой бегом бросились в столовую. Воздух бороздили снежки, и я держал перед собой большую папку, готовый отбиваться. Джессика не понимала, как можно ненавидеть снег, но кинуть снежок в меня не решалась.

У самого входа нас нагнал Майк. Гель в его волосах замерз, и он стал похож на ежа. Пока мы стояли за едой, они с Джессикой шумно радовались снегу. Заскучав, я машинально взглянул в дальний конец зала и буквально прирос к месту. За столом сидели пятеро.

Джессика дернула меня за рукав.

– Чон, чего ты копаешься?

Неожиданно ко мне пришла мысль. «Я тут ни при чем, – повторял я про себя, – меня это не касается».

– Что с ним? – спросил у Джессики Майк.

– Ничего особенного, – ответил я. – Пропал аппетит. Пожалуй, я выпью содовой и все.

– Как ты себя чувствуешь? – испуганно спросила Джессика.

– Просто голова кружится, – промямлил я, рассматривая носки ботинок.

Я подождал, пока Джессика и Майк выберут еду, и, не поднимая глаз, прошел за ними к столику. Глотнул содовой... по закону подлости немедленно заурчало в желудке. Майк дважды спросил, все ли со мной в порядке. Я отнекивался невпопад, лихорадочно соображая, не пойти ли мне в медпункт, чтобы отпроситься с биологии.

Абсурд какой-то, зачем мне бежать?

Я решил посмотреть на Паков один-единственный раз. Если Чимин буравит меня взглядом, я пропущу биологию, как последний трус.

Не поднимая головы, я украдкой посмотрел на пятерку из-под опущенных ресниц. Никаких буравящих взглядов. Немного ободренный, я расправил плечи.

Паки смеялись. Волосы Чимина, Хосока и Юнги были мокры от тающего снега. Лиса и Еджи визжали, отворачиваясь от холодных капель. Парни трясли волосами прямо на них.

Однако дело было не в смехе и игривом настроении; изменилось что-то еще, а что именно, я понять не мог. Я внимательно посмотрел на Чимина. Сегодня он был гораздо румянее, возможно, от игры в снежки. Темные круги под глазами исчезли почти полностью. Нет, суть перемен не только в цвете лица. Тогда в чем же дело?

– Чон, на кого ты смотришь? – неожиданно перебила мои мысли Джессика.

В этот самый момент я встретился глазами с младшим из Паков и тут же опустил голову, прячась за темной завесой волос что лишь слегка длиннее уровня глаз. Наши взгляды пересеклись лишь на секунду, но я был готов поклясться, что в этот раз в его глазах не было ни лютой ненависти, ни всепоглощающей злобы.

– На тебя смотрит Пак Чимин, – прошептала Джессика.

– Надеюсь, он не злится? – не удержавшись, спросил я.

– Нет, – удивленно ответила Джессика. – С чего ему злиться?

– По-моему, я ему не очень то нравлюсь.

– Пакам никто не нравится. Вернее, они всех презирают. А Чимин по-прежнему на тебя смотрит.

– Перестань на него пялиться. – прошипел я.

Джессика хихикнула, но взгляд отвела, а я поднял глаза, в случае чего готовый к решительным действиям.

Тут нас перебил Майк, собиравшийся после уроков устроить массовую игру в снежки. Естественно, мы должны были биться на его стороне.

Джессика с радостью согласилась. Судя по тому, как она смотрит на парня, она поддержит любое его предложение. Я молчал, с тоской думая, что придется прятаться в библиотеке.

Остаток ланча я просидел, вперив глаза в пластиковый стол. Уговор дороже денег, даже если сделка заключена с собственной совестью. Взор Пака не был свирепым, значит, я иду на биологию. От перспективы сидеть рядом с ним мне стало немного некомфортно.

Идти по школьному двору с Майком не хотелось – чувствую, он любитель поиграть в снежки. Однако, подойдя к двери, я услышал, что мои спутники чуть не рыдают от отчаяния. Пошел дождь, превративший снег в островки серого льда. Тайно злорадствуя, я надел капюшон. Отлично, после физкультуры я смогу пойти прямо домой.

Всю дорогу к четвертому корпусу пришлось слушать сетования Ньютона.

Войдя в класс, я увидел, что за моей партой никто не сидит, и вздохнул с облегчением. Повесив мокрую куртку на крючок, я сел на место, достав учебник и блокнот. Мистер Баннер кружил по классу, раздавая микроскопы и предметные стекла. До начала урока оставалось еще несколько минут, и студенты оживленно болтали. Огромным усилием воли я заставил себя не смотреть на дверь, лениво водя карандашом по обложке блокнота.

Вот скрипнул стул – за мою парту кто-то подсел. Я сделал вид, что увлечен рисованием.

– Привет, – произнес слегка низкий грудной голос.

Неужели со мной заговорил Пак?! Не в силах поверить в чудо, я поднял голову. Как и в прошлый раз, парень сидел на самом краешке парты, но его стул был повернут в мою сторону. С растрепанных смолистых волос капала вода, однако выглядел он так, будто минуту назад снялся в ролике, рекламирующем шампунь. На ослепительно красивом лице сияла улыбка. Впрочем, глаза оставались настороженными.

– Меня зовут Пак Чимин, – невозмутимо продолжал парень. – На прошлой неделе я не успел представиться. А ты, наверное, Чон?

У меня голова шла кругом. Может, мне все показалось? Ведь сейчас Чимин безукоризненно вежлив. Очевидно, он ждал моего ответа, а я не мог придумать ничего подходящего.

– Откуда ты знаешь мое имя? – пролепетал я.

Смех Пака напоминал звон серебряного колокольчика.

– Ну, здесь оно известно каждому. Весь город с замиранием сердца ждал твоего приезда.

Я поморщился. Чимин, конечно, издевается, однако в его словах есть доля правды.

– Вообще-то, я имел в виду, почему ты назвал меня Чоном? – продолжал допытываться я.

– Ты предпочитаешь «Чонгука»? – удивился Пак.

– Нет, мне больше нравится «Чон». Просто Джек, то есть мой отец, за глаза зовет меня Чонгуком, и на первых порах все называют меня именно так, – объяснял я, чувствуя себя полным идиотом.

– Ясно, – только и ответил Пак.

Крайне раздосадованный собственной глупостью, я отвернулся.

К счастью, в тот момент мистер Баннер начал урок. Я попытался сосредоточиться, слушая задания на сегодняшнюю лабораторку. Лежащие в коробках предметные стекла с клетками корня репчатого лука были спутаны. Вместе с соседом по парте нам предстояло разложить их по порядку, в соответствии с фазами митоза, причем без помощи учебника. Через двадцать минут Баннер проверит, как мы справились.

– Можете приступать! – скомандовал он.

– Новенький желает начать? – криво улыбнулся Пак.

Я смотрел на него, думая о каждом слове что мне следует сказать.

– Если хочешь, начну я, – проговорил он уже без тени улыбки, видимо, приняв меня за слабоумного.

– Нет, все в порядке, – сказал я.

Если честно, я блефовал. Я уже делал эту лабораторку и знал, что искать. Не должно возникнуть никаких проблем. Я вставил первый препарат и настроил микроскоп на сорокакратное увеличение.

– Профаза. – объявил я, мельком взглянув в окуляр.

– Можно посмотреть? – попросил Чимин, увидев, что я вынимаю препарат. Пытаясь меня остановить, он легонько коснулся моей руки. Его пальцы были ледяными, будто всю перемену он держал их в сугробе. Но вовсе не поэтому я отдернул руку так поспешно. От ледяного прикосновения кожа вспыхнула, а по всему телу разнеслись электрические импульсы.

– Прости, – пробормотал Чимин, поспешно убирая руку подальше от моей. Однако от мысли заглянуть в окуляр микроскопа он так и не отказался.

В полном недоумении я наблюдал, как парень изучает препарат.

– Профаза, – согласился Пак, аккуратно вписывая это слово в первую колонку таблицы. Затем вставил второй препарат и рассмотрел его. – Анафаза, – провозгласил он, тут же заполняя вторую колонку.

– Можно мне? – надменно поинтересовался я.

Ухмыльнувшись, он придвинул микроскоп ко мне. Заглянув в окуляр, я почувствовал досаду. Черт побери, он прав.

– Препарат номер три? – попросил я, протягивая руку.

Чимин осторожно передал мне приборное стекло, стараясь не касаться моей ладони.

На этот раз я не смотрел в окуляр и секунды.

– Интерфаза.

Пак еще не успел попросить, а я уже двигал микроскоп к нему. Парень мельком взглянул на препарат и занес результат в таблицу. Я и сам мог сделать запись, но почерк у Чимина оказался настолько изящным, что мне не хотелось портить страницу своими каракулями.

Мы закончили раньше всех. Я видел, как Майк с соседкой в немом отчаянии смотрят на коробку с препаратами. Еще одна пара тайком листала учебник.

Всеми силами я старался не глазеть на Пака. Тщетно. Он сам смотрел на меня, причем с тем же необъяснимым разочарованием. Тут я и понял, что изменилось в лице парня по сравнению с прошлой неделей.

– У тебя линзы?

– Линзы? Нет. – Мой вопрос явно застал его врасплох.

– В прошлый раз мне показалось, что у тебя глаза другого цвета.

Чимин только плечами пожал.

И все же цвет изменился. Я отлично запомнил бездонную черноту его глаз, выливших на меня столько ненависти. Я еще подумал, что такой оттенок совершенно не сочетается с бледной кожей и такими же черными волосами. Сегодня же радужка была цвета охры с теплыми золотыми крапинками. Разве такое возможно, если, конечно, он не врет про линзы? Или Форкс с бесконечными дождями сводит меня с ума?

Опустив взгляд, я увидел, что Пак снова сжал кулаки.

К нашей парте подошел мистер Баннер, очевидно, обеспокоенный тем, что мы не работаем. Увидев заполненную таблицу, он удивился и стал проверять ответы.

– Чимин, кажется, ты не подумал, что Чонгуку тоже неплохо бы поработать с микроскопом? – саркастически спросил учитель.

– Он любит, чтобы его называли «Чон», – рассеянно поправил Пак. – Я определил только две фазы из пяти.

Мистер Баннер скептически посмотрел на меня.

– Ты уже делал эту лабораторку? – догадался он.

– Да, но не на луковом корне, – робко улыбнулся я. Пак кивнул, будто ожидал, такого ответа.

– На сиговой бластуле?

– Да.

– Ну, – задумчиво протянул мистер Баннер, – очень удачно, что вы сели вместе. – Пробормотав что-то еще, он ушел к своему столу.

– Ты ведь не любишь снег, верно? – спросил Чимин. Мне показалось, что он с трудом заставляет себя со мной общаться. Неужели в столовой он подслушал наш разговор с Джессикой, а теперь прикидывается дурачком?

– Не очень, – честно ответил я.

– И холод тебе не нравится, – это прозвучало как утверждение, а не как вопрос.

– И сырость тоже, – добавил я.

– Наверное, Форкс не самое лучшее место для тебя, – задумчиво проговорил Чимин.

– Очень может быть.

Мои слова удивили Пака.

– Зачем ты тогда приехал? – не спросил, а скорее потребовал ответа он.

– Ну, это сложно.

– Попробую понять, – настаивал Чимин.

Я долго молчал, но потом не выдержал и посмотрел на него. Роковая ошибка – попав в плен теплых золотых глаз, я начал рассказывать, как на исповеди.

– Мама снова вышла замуж...

– Ну вот, а ты говоришь, что сложно, – мягко и сочувственно проговорил Чимин. – Когда это случилось?

– В сентябре, – грустно сказал я.

– И ты не поладил с новым отчимом? – предположил Пак.

– Да нет, Фил очень славный. Пожалуй, для мамы слишком молодой, но славный.

– Почему же ты не остался с ними?

Я понятия не имел, чем вызвана его настойчивость. Парень смотрел на меня так, будто его действительно интересовала моя довольно заурядная история.

– Фил много путешествует, он профессиональный бейсболист, – невесело улыбнулся я.

– Твой отчим – знаменитый бейсболист?

– Да нет, вряд ли ты о нем слышал. Его команда играет во второй лиге.

– И твоя мать послала тебя сюда, чтобы самой путешествовать с молодым мужем?

– Я сам себя послал, – с вызовом проговорил я.

Пак нахмурился.

– Не понимаю, – признался он. Казалось, этот факт немало его раздражал.

Я вздохнул. Зачем, спрашивается, я все это ему рассказываю?

– После свадьбы мама осталась со мной, но она так скучала по Филу... Вот я и решил перебраться к Джеку.

– А теперь ты несчастен, – сделал вывод Пак.

– И что с того?

– Это несправедливо, – пожал плечами Чимин, буравя меня волшебным золотым взглядом.

Я невесело рассмеялся.

– Жизнь вообще несправедлива, разве ты не знаешь?

– Вроде бы слышал что-то подобное, – сухо проговорил Пак.

– Вот и вся история, – подвел итог я, недоумевая, почему он не отводит взгляда.

Теплые глаза с золотыми крапинками смотрели оценивающе.

– Ты здорово держишься, – похвалил он, – но, готов поспорить, что страдаешь больше, чем хочешь показать.

В ответ я скорчил гримасу и, с трудом поборов желание высунуть язык, как ребенок, отвернулся.

– Разве я не прав?

Я сделал вид, что не слышал вопроса.

– Уверен, что все именно так, – самодовольно продолжал Пак.

– Ну а тебе-то что? – раздраженно спросил я, наблюдая, как мистер Баннер кругами ходит по классу.

– Хороший вопрос, – пробормотал Чимин тихо, будто обращаясь к самому себе.

Я вздохнул, хмуро разглядывая доску.

– Не хочешь со мной разговаривать? – удивленно спросил он.

Словно в трансе я заглянул в его глаза... и снова сказал правду:

– Нет, дело не в тебе. Скорее, я злюсь на себя. Мама всегда говорила, что меня можно читать как открытую книгу. Выходит, она права.

– Наоборот, я тебя читаю с огромным трудом. – Почему-то мне показалось, что Пак говорит искренне.

– По-моему, ты весьма проницателен, – заметил я.

– Обычно так и есть, – Чимин улыбнулся, обнажив ровные, ослепительно белые зубы.

Тут мистер Баннер попросил внимания, и я с облегчением вздохнул. Невероятно, я рассказал историю своей отчаянно скучной жизни странному красавцу, который неизвестно как ко мне относится. Чимин вроде бы расспрашивал меня с интересом, но сейчас я заметил, что он снова отодвинулся, а тонкие пальцы судорожно вцепились в край стола.

Я старался внимательно слушать мистера Баннера; тот с помощью проекционного аппарата показывал фазы митоза, которые мы только что видели в микроскопе. Однако мои мысли витали далеко от деления клеток.

Едва прозвенел звонок, Чимин, как и в прошлый понедельник, сорвался с места и изящным галопом унесся из класса. Как и в прошлый понедельник, я завороженно смотрел ему вслед.

Ко мне тут же подскочил Майк и стал собирать мои учебники. Да он сам как ретривер, виляющий хвостом.

– Ну и лабораторка! Эти препараты ничем не отличаются! Везет, тебя посадили с Паком.

– Я сам справился, – возразил я, немало уязвленный словами Майка. – В Финиксе мы уже делали эту лабораторку.

– Похоже, Пак сегодня в отличном настроении, – отметил Майк, когда мы надевали куртки.

– Не понимаю, что с ним было в прошлый понедельник? – с деланным равнодушием спросил я.

На физкультуре мне стало легче. Сегодня я играл в одной команде с Майком, который вел себя, как настоящий рыцарь, и играл за двоих. Естественно, подавать мне приходилось самому, и едва я брал мяч, моя команда бросалась врассыпную.

Когда я вышел во двор, моросил холодный дождь. Я побежал к пикапу, не обращая внимания на душераздирающий рев мотора, тут же включил печку и распустил маленький хвост на затылке, чтобы по дороге домой волосы подсохли.

Приготовившись выезжать, я внимательно огляделся по сторонам и заметил темную фигуру Чимина, склонившуюся над «вольво». Парень пристально смотрел на меня, и я тут же отвернулся, но отвлекся и чуть не задел ржавую «короллу». К счастью для «тойоты», я вовремя нажал на тормоза, иначе мой пикап превратил бы ее в металлолом. Глубоко вздохнув, я аккуратно выехал со своего места и, проезжая мимо «вольво», боковым зрением увидел, что Пак улыбается.