twilight

ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

В аэропорт мы с мамой приехали на машине с открытыми окнами. В Финиксе было плюс двадцать пять, в бескрайнем голубом небе – ни облачка. Прощаясь с Аризоной, я надел свою любимую рубашку, белую с шитьем, но в руках нёс теплую парку.

На северо-востоке штата Вашингтон притаился маленький городок Форкс, где погода почти всегда пасмурная. Осадков там выпадает больше, чем на всей территории Соединенных Штатов. Моя мама из кореи, а отец американец что приехал изучать эту страну. Они переехали сюда как только узнали что я появлюсь на свет. Из этого унылого, наводящего тоску города мама сбежала, прихватив меня, когда мне было всего несколько месяцев. До четырнадцати лет я каждое лето ездил в этот жуткий город, а потом взбунтовался, и три последних лета мой отец Джек брал меня на две недели в Калифорнию.

И вот я переезжаю в Форкс, причем по собственной воле. Решение далось мне нелегко, потому что этот городок я люто ненавидел.

Мне нравился Финикс с его ослепительно ярким солнцем, зноем, шумом и вечной неугомонностью.

– Чонгук, – позвала мама, и я догадался, что она сейчас скажет. – Еще не поздно передумать, – в тысячу первый раз предложила она.

Мы с мамой очень похожи, у нее короткие волосы, а у глаз морщинки – она часто улыбается. Я заглянул в ее большие, по-детски чистые глаза, и сердце болезненно сжалось. Неужели я бросаю свою милую, любящую, недалекую маму? Конечно, теперь у нее есть Фил, который позаботится, чтобы счета были оплачены вовремя, холодильник не пустовал, и в машине хватало бензина, но все же...

– Хочу уехать, – твердо сказал я. Врать я всегда умел, а в последнее время так часто повторял эти слова, что почти поверил в них сам.

– Передавай привет Джеку, – сдалась мама.

– Обязательно, – вздохнул я.

– Мы расстаемся ненадолго. Пожалуйста, не забывай, что можешь вернуться в любую минуту... Если что-то случится, позвони, и я за тобой приеду.

– Ни о чем не беспокойся, – уверенно отозвался я. – Все будет в порядке. Мама, я тебя люблю.

Дженни храбрилась, но я чувствовал, что она не до конца откровенна. Потом она прижала меня к себе, я мягко поцеловал её в щеку, и пошёл сдавать багаж.

Итак, впереди четырехчасовой перелет до Сиэтла, затем пересадка, еще час до Порт-Анжелеса и, наконец, час езды на машине до Форкса. Летать мне нравилось, а вот целый час в машине с Джеком – это меня не радовало.

Нет, папа вел себя отлично и, казалось, искренне обрадовался, что я решил перебраться к нему. Он уже записал меня в школу и обещал подыскать машину. Проблема заключалась в том, что ни меня, ни Джека разговорчивыми не назовешь, да и обсуждать нам почти нечего. Вне всякого сомнения, мое решение уехать из Финикса немало его удивило: как и мама, я не делал секрета из того, что ненавижу Форкс.

Порт-Анжелес встретил меня проливным дождем. Впрочем, я воспринял ливень не как дурной знак, а скорее как что-то неизбежное. С солнцем я уже попрощался.

Папа приехал за мной на патрульной машине. Это я тоже предвидел, ведь для всех жителей Форкса Джек – шеф полиции Свон. Вот почему, несмотря на стесненность в средствах, я решил купить собственный автомобиль – не хотел разъезжать по городу на машине с мигалками. Мне кажется, именно патрульные машины создают пробки на улицах.

Спускаясь по трапу самолета, я протянул руку отцу.

– Рад видеть тебя, Гуки, – промолвил он. – Ты почти не изменился. Как Дженни?

– С мамой все в порядке. Я тоже рад встрече, папа. – Джек я звал его только за глаза.

О чем же с ним разговаривать?

Багажа у меня было совсем немного. Аризонский гардероб для Вашингтона не подходил. Мы с мамой постарались купить побольше теплых вещей и потратили кучу денег, но того, что купили, явно не хватит.

– Я нашел тебе классную машину, и цена подходящая! – объявил отец, когда я устроился на переднем сиденье и пристегнулся.

– Что за машина? – решил уточнить я. Почему-то мне не понравился тон, которым он сказал «классную».

– Ну, вообще-то это пикап, «шевроле».

– Где ты ее нашел?

– Помнишь Билли Блэка из Ла-Пуш? – Ла-Пуш – небольшая индейская резервация на побережье.

– Нет.

– Прошлым летом мы вместе ездили рыбачить, – подсказал Чарли. – А теперь он в инвалидном кресле и за руль уже не сядет, так что пикап отдает дешево.

Именно поэтому я не помнил Блэка. Мне всегда удавалось блокировать болезненные и ненужные воспоминания.

– И сколько пикапу лет?

По выражению лица Джека я понял, что этого вопроса он опасался.

– Ну, Билли вложил в мотор кучу денег, и работает он теперь как часы.

– Сколько лет пикапу? – Пусть Джек не надеется, что я сдамся без боя.

– Билли купил его году эдак в 1984.

– Он купил его новым?

– Вообще-то, нет. А год сборки... ну, конец пятидесятых – начало шестидесятых, – нехотя признал Джек.

– Дж... Папа, я же не разбираюсь в машинах и, если что-то сломается, починить не смогу. А на механика денег нет.

– Ради бога, Чон, тачка – просто зверь, таких больше не делают!

Что же, «зверь» звучит неплохо.

– И сколько Билли хочет за «зверя»? – В финансовых вопросах придется быть бескомпромиссным.

– Вообще-то я его уже купил и собирался тебе подарить. Добро пожаловать в Форкс, Чонгук!

Вот так! Бесплатно!

– Пап, я вполне могу позволить себе купить машину.

– Да ладно! Хочу, чтобы тебе здесь понравилось! – заявил Джек, внимательно наблюдая за дорогой. Особой чувствительностью отец не отличался. Наверное, это передалось и мне – отвечая, я старался не встречаться с ним взглядом.

– Огромное спасибо, папа. Я очень рад. – Зачем напоминать, что в Форксе мне в принципе не могло понравиться. Совершенно необязательно портить настроение Джеку, тем более что дареному пикапу в зубы не смотрят.

– Ну что ты, Гук! Всегда пожалуйста! – смущенно пробормотал он.

Немного поговорив о погоде, для которой существовало только одно определение – «паршивая», мы стали молча смотреть в окна.

Справедливости ради стоит заметить, что за окном было очень красиво. Море зелени: листва, мшистые стволы деревьев, на земле – толстый ковер из папоротника. Даже просачивающийся сквозь листья свет казался зеленым. 

Наконец мы приехали к Джеку. Он по-прежнему жил в небольшом двухэтажном коттедже, который много лет назад купил для мамы. У дома – похоже, над ним не властно время – стоял мой «новый» пикап, блекло-красный, с большими закругленными крыльями и просторной кабиной. Как ни странно, «зверь» мне понравился. Неизвестно, как он ездит, но я мог легко представить себя за рулем. Такие пикапы я много раз видел в кино – без единой царапинки они гордо стоят в самом центре аварии, окруженные разбитыми всмятку легковушками.

– Папа, машина отличная, спасибо.

Теперь завтрашний день казался не таким страшным – не придется идти две мили до школы под проливным дождем или ехать на патрульной машине с Джеком.

– Рад, что тебе понравилось, – пробурчал отец, снова смущаясь.

Все мои вещи мы перенесли наверх за один заход. Джек отдал мне западную спальню с окнами во двор. Эту комнату я хорошо знал, потому что, приезжая к отцу на лето, жил именно в ней. Деревянный пол, бледно-голубые стены, высокий потолок, пожелтевшие кружевные занавески на окнах – все это было частью моего детства. Джек только купил большую кровать и письменный стол. На столе стоял старенький компьютер, а от модема тянулся провод к телефону. На модеме настояла мама, чтобы мы постоянно были на связи. В потертом кресле-качалке сидели мои старые игрушки.

Ванная одна на два этажа, так что придется делить ее с Джеком. Да, перспектива не самая радужная.

Одно из лучших качеств Джека – ненавязчивость. Подняв по лестнице мои сумки, он ушел, чтобы я мог спокойно распаковаться и устроиться. Мама на такие подвиги не способна... Как здорово, что можно побыть наедине с собой, бездумно смотреть на дождевые капли и пусть хоть немного пожалеть о переезде в этот город. Нет, реветь я не буду, оставлю это удовольствие для лучших времён. Меня часто подстёгивали за то что я слишком вспыльчивый, чувствительный, как для парня, но что есть то есть. Хотя слёзы это последнее к чему я прихожу, причина должна быть по настоящему особенной. Тем более что завтра в школу.

В средней школе Форкса было триста пятьдесят семь, а со мной триста пятьдесят восемь учащихся. В Финиксе только на моей параллели училось больше. Местные жители мобильностью не отличаются, так что мои одноклассники знают друг о друге всю подноготную. Меня же и через пять лет будут считать новеньким.

Жаль, что я не выгляжу, как типичный житель Аризоны: низкий, светловолосый, загорелый, страстный поклонник пляжного волейбола. Все это не обо мне, хотя большинство моих друзей попадают под это определение. Кожа у меня почти белая и никакого намека на голубые глаза и светлые или хотя бы рыжеватые волосы. Тело довольно накачено, однако не слишком: полное отсутствие координации и плохая реакция исключили меня из всех видов спорта.

Выложив одежду на низкий сосновый столик, я достал туалетные принадлежности и пошёл мыться. Посмотрев на себя в зеркало, аккуратно расчесал влажные спутанные волосы. Надеюсь, все дело в освещении, – цвет лица казался желтоватым и каким-то болезненным. Моя кожа бывает сияющей и полупрозрачной, особенно если использовать уходовые средства, но сегодня я не стал.

Я долго не мог заснуть. Мешали постоянный шум дождя и шелест ветра. Мне довольно просто заснуть, но в новом месте, учитывая весь стресс что приходиться переживать и пережить в будущем спокойно спать довольно тяжело. Я накрылся одеялом с головой, а потом положил сверху подушку, но сон пришел только после полуночи, когда дождь превратился в морось.

Выглянув утром в окно, я увидел лишь густой туман. Сквозь грязно-серые тучи не проникало ни одного солнечного луча, и я почувствовал себя словно в клетке.

Завтрак прошел спокойно, и Джек пожелал мне удачи в школе. Я старался отвечать как можно вежливее, прекрасно понимая, что он надеется зря – мы не особенно дружны с удачей. Джек ушел первым – похоже, его настоящим домом был полицейский участок. Оставшись один, я осмотрел небольшую кухню: квадратный дубовый стол, три совершенно разных стула, темная обшивка стен, ярко-желтые ящики шкафа и белый линолеум. В желтый цвет ящики выкрасила мама восемнадцать лет назад, надеясь заманить на кухню солнце. К кухне примыкала крошечная гостиная, где над каминной полкой стояли фотографии в рамках. Первой шла свадебная фотография мамы и Джека в Лас-Вегасе. На второй они, молодые и счастливые, забирали меня из роддома. Затем – серия моих школьных снимков, включая последний. Смотреть на них мне было неловко. Надо попросить Джека, чтобы он их убрал.

Легко догадаться, что после мамы здесь не жил никто кроме Джека. Почему-то мне стало не по себе.

Появляться в школе первым не хотелось, но и оставаться в этом доме я больше не мог. Надев куртку, толстую и неудобную, я вышел на улицу, достал спрятанный под карнизом ключ и закрыл дверь. Тяжелые сапоги неприятно хлюпали по грязи. Как же мне не хватало привычного хруста гравия...

Я остановился, чтобы в очередной раз восхититься своим пикапом. Нужно было скорее спрятаться от холодной мглы, липшей к волосам, и я надел капюшон.

В кабине было очень чисто. Наверняка в ней убрался Джек или Билли, кожаная обивка сидений пахла табаком, бензином и мятной жвачкой. На мое счастье мотор завелся быстро, правда с оглушительным ревом. Что же, у такого старого пикапа должны быть недостатки. Заработало даже древнее радио. Мелочь, а приятно.

Найти школу оказалось несложно, хотя я никогда раньше ее не видел. Как и во многих других городах, она находилась прямо за автострадой. Большинство улиц Форкса пересекали город с востока на запад и обозначались одной из букв алфавита. Итак, школа была на пересечении Восточной улицы В и Спартан-авеню. Почему-то название «Восточная улица В» показалось мне смешным, и я пустил лёгкий смешок. Да, нервы сдают.

Сама школа была совершенно непримечательной – несколько зданий из темно-красного камня, и только вывеска «Средняя школа Форкса» говорила о его назначении. К тому же вокруг корпусов росло столько деревьев и кустарников, что я не сразу смог определить истинный размер каждого. «А где же дух школы? – с тоской подумал я. – Где высокая ограда и металлоискатели на входе?»

Я припарковался у первого из корпусов, дверь которого украшала маленькая табличка с надписью «Администрация». На стоянке не было ни одной машины, так что день, скорее всего, неприемный. Тем не менее лучше войти и узнать расписание, чем блуждать под дождем. Нехотя выбравшись из теплой кабины, я зашагал по каменной дорожке, постучался и, сделав глубокий вдох, вошёл.

В административном корпусе было очень светло и теплее, чем я ожидал. Маленький кабинет канцелярии оказался довольно уютным: складные кресла для посетителей, яркая ковровая дорожка, множество плакатов и объявлений на стенах, громко тикающие часы. Я насчитал больше десяти растений в пластиковых горшках, будто на улице недостаточно зелени! Невысокая стойка, заваленная папками с яркими ярлыками, делила кабинет пополам. За стойкой – три стола, за одним из которых сидела крупная рыжеволосая женщина в очках. Незнакомка была в джинсах и бордовой футболке, и я тут же почувствовал себя непривыкшим к холодам жителем юга.

Женщина подняла на меня глаза. Так, судя по цвету бровей и волос на затылке, она шатенка, причем довольно темная.

– Чем я могу вам помочь? – спросила администратор. Видимо, она привыкла видеть в канцелярии знакомые лица.

– Чонгук Чон, – представился я, и женщина не совсем понимающе кивнула. Меня здесь ждали с явным любопытством: сын шефа Свона и его ветреной жены что даже не дала ребенку фамилию отца, возвращается в родной город.

– Ну, конечно! – воскликнула администратор и лихорадочно стала что-то искать в большой стопке документов. – Вот ваше расписание и карта школы, – наконец объявила она, положив на стойку несколько листов.

Администратор рассказала о предметах, которые мне предстояло изучать, и объяснила, где находятся нужные классы и лаборатории. Затем вручила формуляр, его, с подписями преподавателей, я должен был вернуть в конце дня.

– Надеюсь, в Форксе тебе понравится! – с чувством проговорила женщина.

Я постарался, чтобы улыбка получилась искренней и благодарной.

Когда я вышел на стоянку, там уже почти не было свободных мест. До начала первого урока времени оставалось немного, и я решил объехать территорию школы. Хорошо, что у большинства студентов машины подержанные, как и у меня. В Финиксе мы жили в бедном районе, по иронии судьбы примыкавшем к новому престижному кварталу, так что увидеть на школьной стоянке новенький «мерседес» или «порше» было обычным делом. Здесь же самой лучшей машиной был сияющий «вольво», сильно выделяющийся на общем фоне. Я припарковался в самом неприметном месте, чтобы рев двигателя не привлек лишнего внимания. Сидя в машине, я изучал карту, стараясь разобраться и запомнить как можно больше. Ходить по кампусу, уткнувшись носом в карту, совершенно не хотелось. Я сложил портфель, повесил его на одно плечо и снова глубоко вдохнул. «Все будет в порядке, – повторял я и сам себе не верил». Менять школу не так весело как может казаться. Шумно выдохнув, я вышел из пикапа.

Подняв воротник и опустив капюшон до самых бровей, я постарался смешаться с шумной толпой подростков. Моя черная куртка в глаза не бросалась, и это радовало.

Я быстро нашел кафетерий, а за ним и нужный мне корпус № 3. Огромная черная тройка красовалась на квадратном белом наличнике. Дверей оказалось всего четыре, так что найти нужную будет несложно.

Какие маленькие классы в этой школе. Вошедшие передо мной сняли плащи и повесили на крючки, и я последовал их примеру. Джинсовые фигуры оказались девушками – пепельная блондинка и смуглая шатенка. Ну что же, цвет моей кожи здесь никого не удивит.

Я подал формуляр на подпись преподавателю, которого, судя по табличке на столе, звали мистер Мейсон. Прочитав мое имя, Мейсон окинул меня оценивающим взглядом, его можно понять, всё таки азиата во мне больше чем американца. Хорошо хоть на заднюю парту посадил. Таращиться на меня будет значительно труднее. Впрочем, моих новых одноклассников это не смутило. Я сделал вид, что изучаю список литературы. Обычный набор авторов: Бронте, Шекспир, Чосер, Фолкнер. Почти все книги из списка я уже прочел и почувствовал облегчение с примесью разочарования. Нельзя сказать что я ботан и книжный червь, но читать я всё же люблю. Интересно, согласится мама прислать мне файл со старыми сочинениями или станет поучать, что жульничать нехорошо? Вполуха слушая монотонный рассказ учителя, я перебирал в уме аргументы, которые могли бы убедить маму.

Наконец прозвенел звонок, звук которого показался каким-то гнусавым, и долговязый парень подошел ко мне, явно желая пообщаться.

– Ты ведь Чонгук Чон? – широко улыбаясь, спросил он.

– Можно просто Чон, – уточнил я. Все, кто находился в радиусе трех метров, так и застыли с тетрадями в руках.

– Какой предмет у тебя дальше? – поинтересовался парень, и мне пришлось лезть в портфель за расписанием.

– Политология у мистера Джефферсона в шестом корпусе. – Я не знал, куда смотреть – повсюду блестящие от любопытства глаза.

– Я иду в четвертый корпус, так что могу проводить. – Боже, от него просто так не отделаешься... – Кстати, меня зовут Эрик.

– Спасибо, – неопределенно ответил я.

Мы надели куртки и вышли под дождь, который только усилился. Почему-то мне показалось, что кто-то идет за нами по пятам и подслушивает. Надеюсь, у меня не прогрессирующая паранойя.

– Что, не очень похоже на Финикс? – спросил Эрик.

– Да уж.

– Наверное, дождей там почти не бывает?

– Почему, бывает, несколько раз в год.

– Не представляю, как же без дождя?! – изумленно воскликнул парень.

– Ну, солнце светит, – объяснил я.

– Что-то ты не очень загорелый, – заметил Эрик.

– У меня мама – альбинос.

Парень внимательно на меня посмотрел, и я вздохнул. Видимо, дождь и чувство юмора несовместимы. Пара месяцев – и я забуду, что такое сарказм.

Мы обогнули столовую и подошли к южным корпусам, соседствующим со спортивной площадкой. Эрик довел меня прямо до двери, наверное, опасаясь, что я могу заблудиться.

– Ну ладно, пока, – попрощался он, когда я толкнул дверь, – надеюсь, мы будем часто видеться. – В голосе парня было столько надежды, наверное это странно.

Я ободряюще улыбнулся и вошел.

Утро прошло в том же духе. Учитель тригонометрии, мистер Варнер, который не понравился мне с первого взгляда, выставил меня перед классом и велел рассказать о себе. Мне не впервой себя представлять, настроение паршивое, так что ничего особенного о себе я не рассказал.

После двух уроков я стал потихоньку запоминать имена. В каждом классе находилась пара ребят посмелее, которые подходили знакомиться и спрашивали, нравится ли мне Форкс. Я старался быть вежливым и врал напропалую. Зато мне ни разу не понадобилась карта.

С одной девушкой я сидел на тригонометрии и испанском, а потом мы вместе пошли на ланч. Моя новая знакомая была миниатюрной, сантиметров на двадцать ниже меня, но шапка темных кудрей скрадывала разницу в росте. Ее имени я не запомнил и рассеянно улыбался и кивал, в то время как она без остановки болтала об учителях и уроках.

Мы сели за столик к ее друзьям, и она нас познакомила. Признаюсь, я тут же забыл, как кого зовут, тем более что девушки оказались куда более робкими, чем их кудрявая знакомая.

Парень с английского, Эрик, помахал мне с другого конца зала.

Именно тогда, во время ланча, болтая с новыми знакомыми, я впервые увидела их.

Их было пятеро, они сидели в самом дальнем углу, не разговаривали и не ели, хотя перед каждым стояло по подносу с едой. Меня они не замечали, так что я мог их разглядывать, не боясь нарваться на любопытный взгляд. Однако мое внимание привлекло вовсе не отсутствие интереса с их стороны.

Уж больно разными они были. Из трех парней один – крупный, мускулистый, как штангист, с темными вьющимися волосами. Другой – медовый блондин, выше, стройнее, но такой же мускулистый. Третий – высокий, неопрятный, со спутанными смолистыми прямыми волосами. Он выглядел моложе своих друзей, которые могли быть студентами университета или даже преподавателями.

Девушки тоже принадлежали к разным типам. Одна высокая, стройная, с длинными золотистыми волосами и фигурой фотомодели. Именно такие часто появляются на обложках глянцевых журналов. По сравнению с ней остальные девушки в столовой казались гадкими утятами. Вторая, миниатюрная брюнетка с задорным ежиком, больше всего напоминала эльфа.

И все же было у них что-то общее: Все до одного азиаты, что странно для маленького английского городка. они казались мертвенно бледными, бледнее любого студента, живущего в этом лишенном солнечного света городе. Даже бледнее меня, альбиноса во втором поколении. Несмотря на разный цвет волос, глаза у всех пятерых были почти черные, а под ними – темные круги, похожие на огромные багровые синяки. Словно они не спали несколько ночей или сводили синяки после драки, где им переломали носы. Однако носы, как и остальные черты лиц, были благородными, словно профили королей на старых монетах.

Но даже не по этой причине я не мог отвести глаз от странной пятерки.

Я смотрел на них, потому что никогда в жизни не видел ничего прекраснее, чем их лица, разные и одновременно похожие. В школе заштатного городка таких не увидишь – только на обложках азиатских журналов и полотнах корейских мастеров. Трудно сказать, кто был самым красивым: статная блондинка или парень с тёмными волосами.

Они смотрели куда-то вдаль и не видели ни друг друга, ни остальных студентов. Вот похожая на эльфа девушка встала и, захватив поднос с нетронутым десертом и целым стаканом колы, направилась к выходу изящной походкой манекенщицы. Я зачарованно наблюдал, как брюнетка выбросила ланч, к которому даже не прикоснулась и, грациозно покачивая бедрами, выпорхнула из столовой. Нехотя, я стал прислушиваться к тому, о чем говорили за моим столом.

– Кто сидит там? – спросил я кудрявую девушку, лихорадочно вспоминая ее имя. Она обернулась, чтобы увидеть, какой именно стол я имею в виду, хотя по моему восторженному голосу могла обо всем догадаться. В тот самый момент парень с черными кудрями, поднял голову и посмотрел сначала на мою знакомую, а потом на меня.

Он тут же отвел глаза, даже быстрее, чем я. В его мимолетном взгляде не было ни капли интереса – будто моя соседка назвала его по имени, и он инстинктивно отреагировал, хотя разговаривать с ней не собирался.

Девушки за моим столом глупо захихикали.

– Это Чимин и Хосок Пак, а также Еджи и Юнги Мин. Миниатюрная брюнетка, которая ушла, – Лиса Пак. Они живут все вместе в семье доктора Пака, – чуть слышно сказала девушка с темными кудрями.

Я взглянул на самого молодого в этой странной компании – он рассеянно смотрел на поднос с едой, тонкие но не очень длинные пальцы отщипывали маленькие кусочки от рогалика. Четко очерченные пухлые губы чуть заметно двигались, значит, парень что-то им говорит, хотя его родственники безучастно смотрят вдаль. Я наконец вспомнил имя моей кудрявой соседки. Джессика. В Финиксе у нас в каждом классе было по две-три Джессики.

– Они выглядят... необычно, – с явной уверенностью, пусть не очень громко, сказал я. С каких пор я перестал говорить то, что думаю?

– Да уж, – нервно усмехнулась Джессика. – Они всегда держатся вместе, я имею в виду Хосока и Еджи, Юнги и Лису. И живут вместе. – Сказано это было с осуждением. Наверняка их осуждают все жители маленького городка. Хотя, должен признать, в Финиксе о такой красивой семье тоже ходили бы сплетни.

– Которые из них из семьи Пак? – спросил я. – Что-то особого сходства не видно.

– Естественно! Они же все приемные! Доктор Пак еще молод, ему слегка за тридцать. Мины (они оба блондины) – близнецы, Семья Пак взяли их на воспитание.

– Они слишком взрослые, чтобы брать их на воспитание.

– Сейчас – да. Юнги и Еджи восемнадцать, они живут у миссис Пак уже десять лет. Она их тетя или какая-то дальняя родственница.

– Молодец миссис Пак. Заботится о приемных детях, хотя сама еще совсем молода.

– Да, наверное, – нехотя согласилась Джессика, и мне показалось, что она почему-то недолюбливает доктора и его жену. Судя по тому, как она смотрит на их приемных детей, дело в элементарной зависти. – По-моему, миссис Пак бесплодна...

Слушая девушку, я продолжал смотреть на странную четверку, апатично разглядывавшую стены.

– Давно они в Форксе? – спросил я, удивляясь, что не видел эту семью, когда приезжал летом.

– Нет, – проговорила моя соседка таким тоном, будто ответ был очевиден. – Переехали два года назад с Аляски.

Я почувствовал прилив жалости и какое-то облегчение. Жалость – потому что, несмотря на красоту, они всегда будут здесь чужими. Значит, я не единственный "новенький" в этой школе и, к счастью, не самый заметный.

Заинтригованный, я продолжал рассматривать их. Самый младший из парней, очевидно Пак, снова на меня взглянул. На этот раз он смотрел с интересом, и, отводя взгляд, я успел заметить в его карих узких глазах что-то вроде разочарования.

– Как зовут парня с черными волосами? – спросил я, наблюдая за ним. Он все еще смотрел на меня, но не с любопытством, в отличие от большинства студентов. Интересно, что его так разочаровало?

– Чимин. Он, конечно, красивый, но можешь не тратить на него время. Этот гордец ни с кем не встречается. Очевидно, наши девушки для него недостаточно хороши, – с явной обидой проговорила Джессика. Неужели Пак успел ее отшить?

Стараясь спрятать улыбку, я закусил губу и снова посмотрела на Чимина. Он отвернулся, но на щеках появились еле заметные морщинки, будто он тоже улыбался.

Через несколько минут все четверо поднялись из-за стола. Как же изящно они двигаются. Даже высокий «штангист» обладал грацией танцора. Жаль, что они уходят. Пак Чимин даже не обернулся.

Я засиделся с Джессикой и ее подругами и чуть не опоздал на следующий урок. Неприятности мне ни к чему, особенно в первый день. Одна из моих новых знакомых, которую звали Анжела, тоже шла на биологию. По дороге мы почти не разговаривали – девушка очень стеснялась.

Мы вошли в класс, и Анжела села за заднюю парту. К сожалению, сосед у нее уже был. Оставалось только одно свободное место в среднем ряду. Спутанные тёмные волосы, карие глаза – мне предстояло сидеть с Пак Чимином.

Тайком наблюдая за Чимином, я подал формуляр учителю. Когда я проходил мимо, парень окинул меня ледяным взглядом. Откуда столько злобы?

Узкие глаза оказались не карими, а черными как уголь.

Мистер Баннер подписал мой формуляр и выдал учебник, не задавая глупых вопросов. Похоже, с ним мы поладим. Естественно, он предложил мне сесть с Паком. Я подошел к парте, за которой мне предстояло сидеть рядом с ним.

Глядя прямо перед собой, я положил учебник на парту и сел, краем глаза заметив, что Пак заерзал. Он двигал стул к самому краю парты, подальше от меня... морщась, будто от дурного запаха. В полном замешательстве я понюхал свои волосы; они пахли зеленым яблоком – аромат моего любимого шампуня. По-моему, со мной все в порядке. Я опустил короткую прядь на самые глаза, словно темный занавес между мной и Паком. Что же, буду слушать мистера Баннера.

К сожалению, лекция была посвящена молекулярной анатомии, которую я уже изучал. Пришлось слушать и записывать во второй раз.

Удержаться я не смог, Пак уж слишком красив, и я никогда не думал что меня заинтересует парень. Для нашей семьи это не что-то странное, да и у меня нет с этим проблем, просто не думал об этом. И через занавес своих волос, да, смотрел на своего странного соседа. Он целый урок просидел на краешке стула, стараясь держаться как можно дальше от меня. Я заметил, что его левая рука сжалась в кулак, а под бледной кожей проступили жилы. Да, похоже, парень не из спокойных. Длинные рукава темной рубашки завернуты до локтей, и я увидел, как играют вены. Субтильным Чимин казался только рядом с дородным братцем.

Казалось, урок тянется бесконечно. Интересно, это потому что он предпоследний, или потому что я ждал, пока разожмется довольно угрожающе выглядящий кулак? Так и не дождался. Пак словно прирос к краешку стула. В чем дело? Неужели он всегда так себя ведет? Похоже, Джессика не так уж и не права, что не любит эту семью. Наверное, дело тут не только в зависти.

Проблема не может быть во мне, ведь Пак вообще меня не знает.

Я еще раз взглянул на Пака и горько об этом пожалел. Черные глаза полыхнули такой ненавистью, что я невольно сжался. Я не тот тип людей у которых мурашки от чужих взглядов, но что-то в этом чертовом Пак Чимине не так.  В тот момент до меня дошел смысл выражения «убить взглядом».

Как только прозвенел звонок, Чимин вскочил и бросился вон из класса. Оказывается, он несколько ниже меня, не сказал бы что сильно.

Я будто прирос к стулу и тупо смотрел вслед Паку. Почему он такой со мной, за что? Словно во сне, я собирал вещи, пытаясь побороть переполнявший меня гнев. Когда я злюсь, дело всегда кончается дракой, а устроить драку в самый первый день не хотелось.

– Ты Чон Чонгук? – раздался мужской голос.

Оглянувшись, я увидел симпатичного парня, светлые волосы которого с помощью геля были разделены на мелкие пряди. Судя по дружелюбной улыбке, его мой запах не смущал.

– Чон, – поправил я.

– Меня зовут Майк.

– Рад познакомиться, Майк.

– Хочешь, помогу найти следующий класс?

– Вообще-то у меня физкультура. Думаю, спортзал я найду.

– Я тоже иду в спортзал. – радостно воскликнул Майк. Наверное, в такой маленькой школе подобные совпадения случаются довольно часто.

Мы вместе вышли во двор. Парень трещал без умолку, но назойливым не казался. Он приехал в Форкс из Калифорнии десять лет назад и тоже скучал по солнцу. Как хорошо, что у нас общий английский, мы сядем вместе. Похоже, Майк – самый приятный из моих сегодняшних знакомых. Может мы даже подружимся.

– Слушай, что ты сделал с Пак Чимином? – смеясь, спросил Майк, когда мы входили в спортзал. – Парень был явно не в себе.

Я вздрогнул. Значит, мне не показалось, и Пак не со всеми ведет себя так по-свински. Что же, придется притвориться идиотом.

– Пак – это тот парень, с которым я сидел на биологии? – простодушно спросил я.

– Угу, – кивнул Майк. – Как только ты к нему сел, у него будто живот заболел.

– Не знаю, – покачал головой я, – мне он не жаловался.

– Да он точно больной. – Новый знакомый топтался возле меня, вместо того, чтобы идти в раздевалку. – Если бы случилось чудо, и тебя посадили со мной, я бы времени зря не терял.

Он ведет себя странно как для парня, неужели я ему понравился? Надеюсь за ним приударит какая-то девушка, потому что отказывать парню мне еще не приходилось.

Мистер Клапп, преподаватель физкультуры, подобрал мне форму, но переодеваться не заставлял – в первый день я мог наблюдать за занятиями с трибуны. В Финиксе физкультуру в старших классах посещали только по желанию, а здесь она была обязательной. Хуже не придумаешь, учитывая что я совсем профан в спорте. заниматься в спортзале намного легче чем концентрироваться на мячах.

Наблюдая за четырьмя волейбольными партиями одновременно, я вспомнил, сколько травм получил и сколько друзей потерял, играя в волейбол.

Наконец прозвенел звонок. Облегченно вздохнув, я понес формуляр в канцелярию. Дождь кончился, зато подул холодный сильный ветер. Я брел, опустив капюшон на глаза.

А войдя в теплый административный корпус, тут же от удивления попятился к двери – у стойки администратора стоял Пак Чимин. Спутанные черные волосы я узнал мгновенно. Кажется, он не слышал, как хлопнула дверь. Может он меня и бесит, но мне всё таки интересно. Я прижался к стене и весь обратился в слух.

Не слишком низким, очень приятным голосом Пак спорил с администратором. Понять чего он добивается, не составило никакого труда – ему хотелось перенести шестой урок биологии на любой другой день.

Не может быть, что все дело во мне. Наверняка что-то случилось еще до того, как я вошел в кабинет биологии. Мало ли какие неприятности могут быть у парня. С чего ему меня ненавидеть?

Входная дверь открылась, и порыв ветра разметал лежащие на стойке бумаги и мои волосы. Маленькая девочка молча передала администратору какую-то папку и ушла. Пак Чимин медленно повернулся, и черные глаза снова окатили меня холодной волной ненависти. Даже искаженное гримасой злобы, его лицо, казалось прекрасным. На долю секунды я почувствовал какой-то животный страх – в этом парне есть что-то дьявольское. 

– Что же, ничего не поделаешь. – произнес Пак бархатным голосом. – Пусть все останется, как есть. Простите, что отнял у вас столько времени. – Повернувшись на каблуках, он быстро вышел на улицу.

Я подошел к стойке и протянул формуляр.

– Как прошел первый день? – спросила сидящая за стойкой женщина.

– Все отлично. – Мой голос немного дрожал, поэтому ответ прозвучал неубедительно. Почему Чимин так сильно влияет на моё самочувствие?

Когда я подошёл к пикапу, стоянка уже почти опустела. Как же уютно в кабине. Похоже, в этой промозглой дыре именно пикап станет мне настоящим домом. Думая о том, что случилось сегодня, я молча смотрел на лобовое стекло и довольно скоро замерз. Пора ехать. Мотор взревел, и я поехал к Джеку.