Глава 18. Лавочка гоблинши Вельмад
– Лео! Я хочу тебя кое-что спросить, – неуверенно начал я, меньше из интереса, больше чтобы перевести тему. – Когда мы поднимались вверх по веревке... Ну из подвала, где валялся старый дракон вместе с парой тупоумных троллей. Я оглянулся вниз и увидел на темной спине дракона были выцарапаны какие-то огненные символы, словно написанные пламенем. Что это? Разве ему не больно?
– Да, я тоже их видел, – задумчиво ответил Змей, – это называется руна или метка наездника. Она делается в самом уязвимом для дракона месте – между крыльев, там, где заканчивается шея и начинается спина. Именно там и должен сидеть его наездник. Кроме того, дракон не может достать до этого места ничем, и потому не может ее стереть. Именно там древними рунами написано имя его наездника. То самое, которое было дано ему при рождении. Только тот, кто носит это имя может ездить на драконе верхом и отдавать ему приказы. Это своеобразное клеймо, оставленное хозяином своему дракону навечно.
– То есть его никак нельзя убрать? Стереть, например? – наивно спросил я, – и ещё! А почему клеймо светится?
– Клеймо сделано драконьей кровью, которая не стирается ничем, – грустно покачал головой Змей. – но, тролль подери, странно совершенно другое. Я умею читать древние руны, и это – совсем не имя наездника! Это девятизначное число, которое начинается с обычной двойки. Таких имён никогда не было ни в мире магиров, ни на земле смертных.
– Хм.., – нахмурился я, думая совершенно о другом. – Если у дракона на том самом месте, где сидит его всадник, написано имя этого всадника, то... то не значит ли это, что и у всадника должно быть клеймо? На том самом месте, каким он сидит на драконе? Тату с именем его личного дракона прямо на заднице?
– Болван ты, Клаус! – покачал головой Змей. – «Клеймо всадника» не делается на причинном месте!
– Ой, ну все! А что, кстати, с твоим лицом? – неожиданно выпалил я вопрос, который меня сильнее всего мучал. – Все эти шрамы... они выглядят такими свежими... Кто? Или... или ты сам себя изуродовал сегодня утром? Чтобы тебя никто не узнал, да?
Змей молча посмотрел на раскрытую фиолетовую ромашку на моей ладони и медленно еле заметно кивнул.
– Проклятье! Это же, наверное, адская боль! – закричал я.
– Поверь, смертный, тут у меня раны гораздо страшнее и глубже, – тихо ответил он и приложил ладонь к своему сердцу, горящие жёлтые глаза потускнели и даже стали влажными.
Невзрачный фиолетовый цветок оставался по-прежнему открытым – Змей сейчас говорил чистую правду.
– Но от кого же ты прячешься?! – спросил я, наивно надеясь узнать чужую тайну. – Они здесь? На корабле?
– Слушай, смертный! Знай пределы! Я тоже хотел бы о тебе многое узнать! – нахмурился Лео, – но я же не спрашиваю, зачем ты носишь эту золотую маску? И как ты приклеил ее к своей физиономии?
Хороший ход, Змей! Я даже замолчал от растерянности, но затем всё-таки вспомнил, как произносить слова.
– Маска не моя! Ее на меня кто-то нацепил! Я свалился с борта корабля в море, ну и вырубился! Очнулся уже на палубе, пол-рожи было закрыто маской! С тех пор снять её не могу, блин!
Змей нахмурился и быстро взглянул на свой раскрытый Цветок Правды – проверил, не вру ли я.
– Хмм..., так, значит, ты без билета самовольно пробрался на корабль? – удивленно спросил он, словно, не веря. – У тебя не было никакого таланта, чтобы показать магирам на входе? Ты нагло полез по борту и естественно по глупости и неопытности сорвался вниз...
– Естественно, блин! Я не умею петь и танцевать, как девчонка! – оправдывался я, так и хотелось добавить «я сорвался с борта из-за одной рыжей дурехи! Если бы не я, то в море свалилась бы она!»
Но Лео меня не слушал, он о чем-то серьезно задумался и тихо бормотал себе под нос:
– Значит, этот Корабль гораздо больше, чем мне рассказал старый хромой кентавр. Тут есть не только нижняя палуба, но и, клянусь клыками, есть ещё ниже... и, пожалуй, не одна...
– Да, здесь есть еще и тюрьма в трюме, – добавил я, вспоминая свой первый урок. – Там заперт какой-то старый колдун-пердун Константин... Его и сторожит Лернейская Гидра, которой кто-то оторвал башку. Что ты так на меня смотришь? У нее уже выросли целых две головы! Это не я! Я тогда тоже вырубился!
Я ошибся. Лео смотрел не на меня, а куда-то вдаль, словно вспоминал события вековой давности.
– Нам нужно срочно раздобыть план этого старого корыта!
****
Старший Купидон, сложив крылья за спиной, неподвижно сидел на краешке старого вытертого сундука и, не отрываясь, смотрел в одну точку. Точнее – на застывшую, словно из прозрачного хрусталя, фигурку двенадцатилетнего мальчика. Перекошенное страхом хорошенькое личико, широко-раскрытые от отчаяния глаза, взъерошенные светлые кудрявые волосы и, самое главное – два распахнутых, как у умирающего лебедя, крыла за спиной.
– Эх, Младший, Младший... Что же они с тобой сделали? – снова и снова спрашивал тишину Старший Купидон. – Темные пытались достать твою последнюю золотую стрелу. Они обратили тебя в хрусталь, но так и не смогли разбить... Ты оказался гораздо крепче и сильнее, мой непослушный шкодник... Жаль, что я больше никогда не услышу ни твоего смеха, ни странных вопросов...
Прямо из сердца хрустального мальчика торчала тонкая золотая стрела. Некогда она была сделана из первых солнечных лучей, и потому ее могли видеть лишь одни Купидоны. Только им дано высшими силами пронзать такими стрелами сердца смертных, сея в них любовь и симпатию.
И вытащить такую стрелу может только тот из Купидонов, кто стрелял. Потому Младший, окруженный темными силами, выстрелил себе в сердце – так он сохранил свою последнюю стрелу. Теперь она навсегда останется в его непокорном сердце, и ее не сможет вытащить ни темный, ни светлый... Никто, кроме него!
Темные Купидоны, посланники хаоса и мрака, поймали младшего и обратили в хрусталь, тем самым сделав его вместе со стрелой видимым для всего остального мира.
Старший сквозь слезы смотрел на своего навсегда потерянного подопечного. Как же он попал сюда? На корабль? В нелегальную лавочку гоблинши?
Действительно, хрустальный мальчик смотрелся весьма странно, стоя на самой вершине сброшенных в кипу свертков, коробов и коробочек очередной партии нелегальных товаров. Должно быть, контрабандой, сменив несколько лап гоблинов-торговцев. Жадный и хитрый народец, готовый на все ради блеска золота.
Хорошо, что крючконосая и лопоухая хозяйка магазинчика догадалась накрыть хрустального Купидона обрывком зеленой мантии. Так что он не был виден никому, только своему печальному наставнику.
– Ну что, мой яхонтовый, не возьмешь себе пару волшебных мелков, рисунки которых могут обращаться в любой предмет. Стоит только красиво нарисовать – и картинка станет явью в руках художника, – припеваючи лепетала гоблинша – пучеглазое, зеленомордое и остроносое создание, густо и неумело перепачканное в косметике – черной туши и ярко-розовой помаде. Гоблинша Вельмад встречала гостей в своем лучшем платье, макияже и настроении.
– Может, возьмете хотя бы парочку волшебных клочков пергамента? – сокрушалась Вельмад, недовольная тем, что посетители лавочки совершенно не собираются оставлять тут свое золото. – Стоит разорвать один на две части – и вы сможете писать друг другу сообщения, стоя на разных концах этого корабля!
– Это что-то типа Вотсапа? – тихо прошептал темноволосый худощавый парнишка в черной рубашке, которая была ему явно велика. Верхняя половина его загорелого лица была скрыта под искусной золотой маской. Он стиснул зубы и с досадой взглянул на своего компаньона – молодого, высокого, статного и, весьма приметного парня, если бы его лицо вместе с лысой головой не были испестрены глубокими шрамами, словно недавно вырезанными острыми когтями.
Старший Купидон взглянул на посетителей лавочки, и тут же узнал Ника Колтина. Ещё бы! Ведь он сам пронзил золотой стрелой гордое сердце мальчишки, заставив его теперь хвостиком таскаться за Кирой. Если бы Старший не выстрелил тогда в Ника, то парня бы сейчас не было на корабле – он бы продолжал бегать по крышам своего приморского городка и прикалываться над Столбиными – своими недородственниками, на чердаке в доме которых он жил.
– Пергамент? Мелочки из лунной пыли? – в сотый раз повторила гоблинша, все громче и настойчивее. – Пергамент? Мелочки из лунной пыли?
– Спасибо, мы все это уже у вас украли! – подумал про себя Ник, перебирая в кармане теплый мелок и сложенный в три раза клочок старого пергамента.
– Пожрать бы, – требовательно пробормотал парень, в его худом животе тревожно заурчало. – И почему мы припёрлись именно в эту дыру, когда на верхней палубе так вкусно пахло?
В ушах мальчишки до сих пор звучала музыка и танцевали рыжие феи огня, пахло жареным гусем с ананасами, крепким кофе с корицей и волшебством...
Когда Лео, крепко зажмурив глаза, неуверенно нарисовал волшебным мелком на стене первую дверь, то она открылась на палубу ровно одним ярусом ниже. Там была ярмарка с пестрыми шатрами торговцев-гоблинов, музыкой и цветным карнавалом бродячих артистов-циркачей. Здесь можно было купить все, что легально продавалось в Люксарде – от парадной мантии любой семьи до драгоценного яйца дракона. Однако, скорее всего, искусно подделанного. Но настоящий детеныш-дракон из него никогда не вылупится в любом случае – ведь для этого яйцо должно было оказаться в руках настоящего героя-победителя только что окончившейся схватки. Только в сильных руках и при храбром сердце скорлупа яйца треснет, и на свет появился новый дракон.
Едва я кинулся на ароматный запах свежей выпечки к пекарне гномов, как Лео схватил меня за руку и пропихнул в другую, только что нарисованную волшебным мелом на каменной стене дверь.
Мы снова вместе прошли сквозь портал и оказались ниже на ещё один ярус палубы. Здесь уже пахло дорогим табаком, шелестели карты, и гремели кости и звенело золото. В тавернах здесь было темнее и тише, а в кабаках так и вообще сидели странные посетители, пряча лица за широкими шарфами и глубокими капюшонами.
Один такой незнакомец даже больно схватил меня за плечи своими костлявыми пальцами. Я заглянул ему под капюшон и вскрикнул – вместо лица был череп с пустыми глазницами, в глубине которых едва тлели красноватые огоньки.
Откуда-то сзади мне на спину навалился другой из нежити, толстый и обмотанный желтым бинтами с ног до головы. Он сипло тяжело дышал и тянулся своей потной грязной лапой к моей золотой маске. Вдруг оба, костлявый и толстый, одновременно отпрянули в разные стороны.
Лео появился из неоткуда и снова меня спас. С воплем «Лапы прочь от моего малого!» он растолкал моих обидчиков, сгреб меня в охапку и потащил за собой в неизвестном направлении.
На полу таверны был настежь открыт деревянный люк. Я тут же догадался, кто его тут «нарисовал» и послушно прыгнул вниз вслед за «художником». Так мы с Лео оказались ниже еще на один ярус палубы.
А именно – свалились прямо с потолка в подпольную лавочку гоблинши Вельмад. Я с грохотом упал на кучу вновь прибывших и ещё не разложенных товаров. Свертков, коробочек, шкатулочек и мешочков. Недолго думая, я схватил первое, на что упал мой взгляд – какой-то небольшой клочок пожелтевшего пергамента – и сунул его в карман. Затем проделал тоже самое с кусочком мела.
– О, Слепая Горгулья! – завопил недовольный скрипучий голос гоблинши – мои эксклюзивные товары! Уникальные вещицы! Не мни их своей тощей задницей, бесхвостый! Ты будешь отправлен на съедение оркам!
И разъярённая продавщица сама бы сама меня съела на месте, если бы в этот момент почти ей на голову – очень жаль, что не точно – приземлился Лео.
– Кыш отсюдова, чума болотная! – были первые слова напуганной гоблинши. – Сюда со смертными нельзя! Вдруг, он помрет в моем магазине? Или испугается и нагадит?
– Чего-чего?! – смущенно-возмущённо переспросил я.
– Ох! И куда только смотрит этот дармоед Вилли! – завывала, как серена, гоблинша. – Сначала на большую землю сбежал его брат! Теперь пропал и сам Вилли! Лучшие потомственные домовые тролли-близнецы! И вот уже в мой милый магазинчик врываются без стука всякие... Вилли, ты где ошиваешься! Смотри, какую шушеру забросило в наши края!
В круглой лавочке, сплошь заставленной шкафами с пыльными полками и сундуками, полными товаров, наконец-то появился небольшой человекоподобный лисенок. Он виновато потупил в пол свои желтые горящие, как у кошки, глаза, скрестил на груди мягкие пушистые лапки и поджал роскошный пушистый хвост. И все время покорно молчал, пока его на чем свет стоит ругала Вельмад. Лишь иногда дрожали длинные кошачьи усы и прижимались беличьи уши с кисточками.
Его родной брат-близнец навсегда потерялся на большой земле из-за каприза одного Демона...
Гоблинша, признаться, и сама была весьма не в форме. Поверх оборванной и опаленной пышной зелёной юбки были натянуты розовые труселя шестьдесят второго размера. Вельмад явно сегодня одевалась и наводила марафет в сильной спешке. Драная кофта была натянута задом-наперед, свекольная помада размазана по щекам, черные, нарисованные углем стрелки доходили до самых ушей – развесистых и лопухих.
Острый крючковатый нос был перемазан в мелкой, блестящей, словно алмазной пыли. Правый круглый желтый глаз был интенсивнее намазан тенями, чем левый. Из-за этого создавалось впечатление, словно это был мощный свежий фингал... точнее, это он и был!
В общем, вчерашний день весьма не задался у Вельмад... Она искренне надеялась и молилась всем троллям, чтобы тот неизвестный смертный мальчишка больше не появится в ее лавочке вместе со своей хамоватой белой мартышкой.
Именно из-за этой проклятой макаки гоблинша по ошибке вынюхала годовой запас своей волшебной забывай-пыли, предназначенной исключительно для одурачивания покупателей в ее лавочке.
Чувствуя, что незваные гости никуда не уйдут, Вельмад решила сменить тактику и, хотя бы выяснить, притащили ли они с собой хоть одну золотую монету. Она многозначительно подняла вверх свой зеленый длинный указательный палец и понимающе заулыбалась Змею.
– А, должно быть, твой смертный захворал! И ты ищешь для него лекарство!
– Своем сбрендила?! – заорал я в ответ на оскорбление. – Щас ты у меня захвораешь, шушера болотная!
– Да, да! Смотри, шесть лезет! – не унималась Вельмад, напрашиваясь на второй фингал. – Горячий, бледный, не спит, не ест и плохо какает!
– Я сейчас тут все продемонстрирую! – возмутился я.
– Видишь, он совсем обезумел! Крайняя тяжёлая стадия! Срочно нужно лечить! Есть зелье недорогое и свечи под хвост, жгучие, но действенные!
– Чем он болен-то? – смеясь, спросил Змей. Ему, вероятно, весьма нравилось это представление.
– Любовию! Это самая опасная болезнь среди смертных! – многозначительно произнесла Вельмад со знающим видом, – из-за нее у них самые страшные проблемы! Бедненькие, они не едят сутками, не спят неделями, ничего не соображают и несут всякий бред! Лучше бы он подхватил блох или проглотил пчелу!
– И то правда, – понимающе-обреченно вздохнул я, снова вспоминая серые глаза и рыжие кудряшки. – Я б, наверное, проглотил целый улей...
– Ну, и как же мне теперь лечить моего смертного? – пожал плечами Лео. – Он действительно плохо соображает, вирус прогрессирует...
– Мне нужно самое сильное любовное зелье! – сообразил я. – Есть в продаже?
– Фу какое старье! Допотопнейшая технология! – отмахнулась Вельмад, на длинных зеленых пальцах заблестели золотые кольца. – Лучше возьмите у меня вот этот золотой кулончик. Он, хоть и маленький, но сильнодействующий! Положи туда прядь волос своей возлюбленной, носи его всегда при себе и ее сердце навсегда будет твоим! Но берегись, если кулон потеряешь, то твоя девица тебя люто возненавидит!
С этими словами гоблинша достала из своих широких розовых панталон маленький золотой кулончик в виде раскрывающегося сердечка. Я попытался протянуть свою руку, но она не разгибалась в локте, уже полностью окаменевшая от яда Лернейской Гидры. Вельмад махнула своей зеленой лапой и демонстрационно захлопнула золотой кулон прямо перед самым моим носом.
– Три золотых! – громко огласила цену гоблинша, но затем, кажется, поняла, что мы ее не потянем. – Ну или если еще одно средство подешевле! Старое и проверенное на троллях!
Вельмад снова демонстративно вытащила из своих широких розовых панталон нечто продолговатое, серое и липкое. Очень похожее на кусок плохо-раскатанного в трубочку, пластилина:
– Это сильнодействующие свечи от геморроя... ой, то есть от любовной хвори! Незаметно введи одну свечку под хвост своему смертному и буквально через пару часов он забудет про существование своей крали! Словно ее и не было! Даже в лицо не узнает! Однако, есть пара побочных действий – сидеть пару дней не сможет и ... запор прихватит!
– Да чтоб вас всех! – среагировал я, прикидывая в голове, что же все-таки лучше – мучиться от запора или от безответной любви Киры?!
– Заверните пару свечек, да потолще! Пригодятся! – кивнул Змей. – Если не поможет сразу, обязательно повторим процедуру!
– На что только смертные не идут, лишь бы не признаваться в своих истинных чувствах! – вздохнула гоблинша, довольно блестя желтыми клыками. Она быстро завернула в крафт-бумагу пару свечей – это была наша первая покупка за сегодня!
– Мы пришли сюда по другому делу, – вздохнул Лео, он достал из-под полы своей черной мантии блестящую флягу, искусно сделанную в виде пары переплетающихся между собой тел драконов. Он сразу же перешёл к делу. – Но моему смертному нужно другое лекарство. Его весьма сильно подцапала Лернейская Гидра, так что парня спасут могут спасти только слезы дракона. Вот их-то и налей-ка мне сюда ложек тридцать, да поскорее!
С этими словами Лео протянул гоблинше свою флягу, она была сделана в виде двух изящных драконов – золотого и серебряного, обнимающих друг друга, словно инь и янь. Соответственно, одна голова смотрела вправо, другая – влево.
– Открывай серебряного! Серебряного, я сказал! – закричал Змей, видя, как гоблинша, хихикая и корча из себя дурочку, попыталась отвинтить голову золотого дракона.
Невероятно! Но глаза золотого ящера, сделанные из красных рубинов, вспыхнули ярким пламенем, и она тут же ожила и цапнула острыми металлическими клыками длинный зеленый палец любопытной продавщицы.
– Ой! Помогите, убивают! – запричитала она, но поймав суровый взгляд Змея, тут же прекратила и сухо улыбнулась своими кривыми желтыми клыками:
– Слухаюсь-слухаюсь, мой яхонтовый! – засюсюкала Вельмад и послушно открыла вторую, серебряную голову дракона. Точнее ее пасть сама приветливо распахнулась.
Может быть, ошарашенная гоблинша и сочла все происходящее за чистую магию, но я успел заметить, что перед тем, как отдать флягу, Лео своим указательным пальцем быстро погладил пару раз именно ее серебряную голову под горлышком, словно котенка. Это и был своеобразный «пароль», открывающий флягу.
Вельмад достала какой-то старый хрустальный кувшин с кристально-прозрачной жидкостью и принялась по каплям отмерять целебные «драконьи слезы», наливая их в открытую пасть фляги. Странно, но туда уместилось едва ли не полкувшина.
– Слепая Горгулья! Грабят средь темной ночи! – воскликнула гоблинша, жадно отнимая свой уже почти пустой кувшин. – Это же фляга драконьего наездника! У нее нет дна!
– Ну дно-то у нее есть, – пожал плечами Лео, – а вот у кого-то ни щедрости, ни совести нет! Могла бы уж и прибавить пару капель!
После того, как старуха напрочь отказалась доливать нам целебные драконьи сопли, Змей перестал ее уговаривать и направился ко мне.
– Сорок три золотых! Три – за свечи, сорок – за слезы дракона! – громко огласила Вельмад итоговую цену сразу же после того, как наполнила флягу драконьими слезами и отдала ее Змею. – Могу сделать отличную скидку на новенькую плетку для порки твоего смертного! Сразу же присмиреет и возьмется за ум! Ну...или хотя бы средство от блох...
– От блохастой и слышу! – пробурчал я себе под нос. На всякий случай не так громко – вдруг, Лео и правда решит прикупить эту дурацкую плетку.
Но мой Наставник, кажется, пропустил последние несколько реплик мимо ушей. Он внимательно обнюхал горлышко своей фляги и даже попробовал капельку кристальной жидкости на язык, затем повернулся ко мне и быстро произнес:
– Вот, держи драконьи слезы! Самые соленые, чистые и целебные в мире! Подставляй свой больной локоть!
Я охотно повиновался и протянул свою раненую руку, а точнее – холодная и каменная, она повисла плетью, даже не пошевелившись. Змей быстро засучил мой рукав своими ловкими пальцами и в ужасе отпрянул назад. Моя рука была полностью каменной, словно выточенная из белого мрамора с черными прожилками-венами. Проклятье! Так вот почему я не совсем не чувствую.
– Ай! Щиплет! – пищал я на весь магазинчик. Прозрачная кристально-чистая жидкость шипела и пенилась, попадая на мою каменную кожу. – Щекотно! Ай!
Сантиметр за сантиметром моя рука стала быстро приобретать естественный человеческий цвет, быстро «размораживаясь» и оживая. Бесцветная жидкость впитывалась в нее, словно дождевая вода в песок пустыни.
– Стой! – неожиданно закричал я, резко убирая бутылку уже своей ожившей рукой. – Побереги эти целебные... драконьи сопли! Мне они ещё пригодятся!
– Пригодятся? – нахмурился Змей, убирая флягу. – Это как это?
Теперь мне нужно было что-то быстро соврать. Ну не мог же я признаться ему, что мне нужны эти целебные сопли для Киры, что ее раны от Лернейской Гидры поди куда страшнее и глубже моих. И единственное противоядие – это только вот эти драконьи слезы! Нужно спешить, пока она не превратилась в прекрасную мраморную статую...
– Видишь ли...ээ...этот ненормальный дракон...укусил меня...в... очень особое место! Да! – начал я все увереннее и быстрее, густо краснея для эффекта. – Это – причинное место! Я не готов им сверкать здесь перед... столь сомнительной публикой!
Змей нахмурился, очевидно, догадываясь, о чем идёт речь.
– Давай, я отвернусь? – невнятно пробормотал он, – Вельмад, и ты тоже!
– Я стесняюсь! – последовал мой ответ, после которого я выхватил флягу из его рук и нагло отправил за пазуху своей рубашки. – Благодарю за понимание!
Точнее – не отправил. Змей быстро схватил меня за руку и ловко вырвал из нее свою золото-серебряную вещицу.
– Я бы отдал тебе эту побрякушку, не будь она мне так дорога, – прокомментировал он свои действия, пряча флягу себе за пазуху. Он ещё раз внимательно и подозрительно взглянул на меня. – А твое причинное место и само заживёт!
Мне ничего не оставалось, как благоразумно промолчать и выкрасть флягу немного позднее. Когда и как это случилось – расскажу позже!
Да, я сделал это – просто вытащил металлическую побрякушку из кармана его мантии при первом же удобном случае. Чего только не сделаешь во имя любви! Я был готов на все, лишь бы раздобыть для Киры противоядие с целебными драконьими соплями.
– Мне нужен план этого корабля! – неожиданно потребовал Лео, – я хочу знать, сколько ярусов и палуб у этого проклятого судна! Куда и зачем он плывет?!
– Ишь какой требовательный! – фыркнула гоблинша. – А золото сначала не изволишь показать?
Я думал, что Змей быстрее покажет ей отогнутый средний палец своей правой руки, но к моему великому удивлению, он достал из-под полы небольшой, но увесистый кожаный мешок и высыпал перед крючковатым носом Вельмад его дорогое блестящее содержимое – широкие золотые монеты.
Сдается мне, я уже где-то видел этот здоровый кошель с деньгами. Кажется, Змей его позаимствовал у того толстого парня, обмотанного желтыми бинтами. Да, именно у него на поясе и висел этот мешок. Ловко, однако!
Блеск и звон золота не только разговорили Вельмад, но и сделали ее просто шелковой душкой. Улыбка не слезала с ее ушастой зелёной физиономии, а большие карие глаза заблестели, как звёзды!
– О, мой нетерпеливый, зачем же тебе план корабля? – гоблинша нарисовала на своем размалеванном лице бескрайнее удивление, – ты же уже и так без труда отыскал мою лавочку!
– Сколько у корабля палуб? Отвечай, чухломордая! – стиснул зубы Лео, ему было не до шуток.
– Здесь всего двенадцать палуб, но не на все из них есть проход! – заговорческим тоном продолжила гоблинша. – Внизу, в самом днище корабля находится жуткая темница – бесконечные лабиринты темных подвалов, из которых нет выхода, и всего лишь один вход. Именно этот вход – зачарованный люк охраняет последняя из Лернейских Гидр. Но и дальше с той стороны вход сторожат сильнейшие джинны, а по коридорам бегают самые жуткие существа – призраки, полтергейсты, вурдалаки, а также крысы, клопы и даже шакалы! Многие загремели в эту темницу по приказу мага Амадеуса. И ни один еще не смог вернуться! Ты не сможешь поспасть туда, даже если нарисуешь на предпоследней двенадцатой палубе люк моим волшебным мелком! Вход в Темницу только через люк, на котором сидит Лернейский дракон! А с мелком ты попадешь прямо в море – на радость русалкам!
– Кто сидит в этой темнице? – хмуро спросил Лео. – Ради кого ее так охраняют?
– О! А сидит там сам...
На самом интересном месте Вельмад замолчала, где-то высоко у самого потолка раздался громкий весёлый звон колокольчика.
– О, Вилли, к нам идут очередные покупатели! – радостно захлопала в ладоши гоблинша.
– Тьфу ты! Проклятье! – выругался Лео.
Дальше, ни слова не говоря, он резко отпрянул назад и крепко зажал мне рот своей широкой ладонью, а затем сгреб меня в охапку и мигом утащил к длинному ряду вешалок, на котором висели разноцветные мантии. Едва мы успели накрыться одной из них – самой широкой темно-серой, как в магазинчик вошла пара уже хорошо и печально знакомых мне парней.
– Ваше Благороднейшее Сиятельство! – радостно заверещала Вельмад, словно к ней спустилась пара настоящих ангелов, да ещё и с карманами, полными золота. – Тысяча благодарностей за то, что украсили мою скромную лавочку своим светлейшим присутствием! Что пожелает душа моего Великого Принца?
– Накостылять кому-то промеж ушей! – на ходу выпалил Камилл. – Когда ты уже достанешь нужное средство, чтобы вылупилось драконье яйцо? Все твои предыдущие примочки не подействовали! Скорлупа яйца даже не лопнула!
– Станете, мой Принц, в этот раз вы обязательно станете хозяином последнего великого дракона! – засюсюкала гоблинша.
– Ты хоть знаешь, старая кошелка, каким дураком ты меня выставляешь? Я выиграл этот проклятый Турнир уже дюжину раз! Когда все прочие ловцы погибали, я прокрадывался к дракону и крал яйцо из-под его огненного носа! И что? Всякий раз оно оставалось целым! Когда я уже стану хозяином последнего Венценосного дракона на земле?
– В этот раз яйцо непременно вылупится, – уверенно произнес второй вошедший парень. В противоположность золотой вьющейся шевелюре Камилла, волосы его приятеля были черными, как ночь, хоть и очень короткими. – Позвольте мне тоже играть с вами в команде, мой Король?
Хорошенькое, еще недавно скривленное капризами, лицо Камилла засияло от умелой лести «Мой Король!». Так его еще никто и никогда не называл в Люксарде...
– О, Александро, клянусь драконом, я бы с радостью заменил тобой этого тугоумного громилу Влада! – честно признался Принц, его большие идеальные цвета морских глубин глаза засияли. – Но нельзя! Ты – смертный! Что же я буду делать на этом корабле без тебя? Среди всех этих недоумков?
– Значит, я найду способ стать бессмертным! – просто ответил Алекс, – раз я нужен моему Королю!
– О, Александро! Для того, чтобы стать истинным наследником, мне нужно, чтобы в моих руках из яйца вылупился этот проклятый венценосный дракон! – снова стал жаловаться Камилл. – Только тогда я стану настоящим драконьим всадником и меня коронуют!
Вообщем, из их ругани мы поняли, что эта парочка пришла сюда за магическим средством, нелегальным и сильнодействующим, чтобы ускорить вылупленные последнего в мире яйца венценосного дракона. Видите ли, Его Капризульчество выиграл уже больше дюжины турниров, каждый раз первым беря яйцо в свои руки, а оно не соизволило доже треснуть! Яйцо оставалось целым, обо что только его не бил его Принц и какими только дорогущими зельями он его не поливал, купленными у хитроумной гоблинши. Все было тщетно и напрасно...
– Яйцо обязано разбиться само в руках настоящего героя! Храбреца с большим сердцем, достойного стать королем, – стала цитировать пророчество Вельмад.
– На что ты намекаешь, кикимора? – накинулся на нее с кулаками Камилл, белая мантия за его спиной взлетела чуть ли не до потолка. – Что я не достоин быть хозяином дракона, да?
Но ситуацию быстро исправила профессиональная сладкая лесть Александро:
– Может быть, Мой Король, ты настолько велик и силен, что все твои противники тебя недостойны? Что за ширпотреб играет за эту самую Сборную?
Камилл разжал кулаки и, даже не краснея, просто улыбнулся. У Алекса отлично получалось, прям-таки «по щелчку»... его белобрысой макаки, что все это время послушно сидела у парня на плече, изредка нашептывая ему в ухо нужные слова и отвешивая для профилактики подзатыльники своим длинным хвостом.
– О, Слепая Горгулья! Смилуйтесь! Нет, только не это... – запричитала Вельмад, пятясь назад от черных глаз мартышки, как от дула заряженной двустволки. – Сгинь! Фу! А ну-ка брысь оттуда!
Но мартышка, весело вереща, проворно забралась на самый верх груды товаров. Туда, где под клочком маговской мантии-невидимки стоял спрятанный хрустальный мальчик с крыльями и золотой стрелой в сердце. Недолго думая, ее ловкая костлявая лапа с длинными пальцами ловко подняла и швырнула на пол тут же ставшую видимой изумрудно-зеленую мантию.
Время в лавочке остановилось. Вельмад едва не схватил сердечный приступ. Первым обрел дар речи Принц.
– Тысяча троллей! Это же настоящий Купидон с замершей золотой стрелой в груди! – закричал он на всю лавочку и кинулся к груде неразобранных товаров. – Да если я такой выстрелю, то любая девица... Проклятье! Достаньте мне эту стрелу, быстро!
Но верная макака принесла Алексу этого миниатюрного хрустального мальчика, который был размером почти с нее же.
– А ты, шушера, втюхивала мне какие-то зелья и побрякушки-безделушки! – снова накинулся на непорядочную продавщицу недовольный самый богатый и, видимо, постоянный вип-клиент. – А от твоих проклятых свечей я неделю не мог сидеть!
– Но-но-но! Мой Прин...ой, то есть, мой Король! – Вельмад решила последовать примеру Алекса и пораньше «короновать» нервного покупателя. – Я же предупреждала обо всех побочных эффектах! К тому же, этот товар, настоящий Купидон, обращенный темными чарами в хрусталь, поступил ко мне только сегодня и...
– Мне плевать! – грубо прервал ее Камилл, в его зеленых глазах отражались только золотые отблески стрелы. Точнее, он уже ее видел в сердце одной черноволосой красотки с самыми бездонными голубыми глазами. Принц обернулся к Алексу и всучил ему в руки статую со словами. – Вытащи мне эту проклятую стрелу! Она нужна мне!
– Это эксклюзивный товар! Стрела зарезервирована для особого анонимного покупателя! – поспешила предупредить гоблинша. – Немедленно прошу вернуть хрустального Купидона на место! Ой! Лысый тролль! Не разбейте его! Осторожнее! Не погните стрелу! Она – самая дорогая на этом свете! Ведь один выстрел способен навсегда поселить любовь в сердце. Вечную и безграничную! А если же кто-то уже безнадежно и безответно влюблен, то один выстрел сможет погасить в его груди это чувство, вернуть обратно сон и покой!
– Блин! Мне срочно нужна эта стрела! – сам того не осознавая прошептал я прямо в ухо Змею. Но тот даже не вздрогнул – он словно наперед знал все мои мысли. – Я бы тут же подстрелил Киру...
–... осторожнее! Нежнее! – причитала взволнованная продавщица, прыгая вокруг Алекса, который, рассматривая крылатого мальчика своими изумленными голубыми глазами, все сильнее и сильнее дергал за стрелу в его груди. – Да знаешь ли ты, неразумный смертный, что эта стрела может на время лишить сил даже сильного демона? Всего один выстрел способен запереть его в ближайшем сосуде и превратить, если не навечно, то на какое-то время в обычного джинна...
Быть может, мне показалось, но Алекс в это время замер, а затем с большим рвением принялся вытаскивать золотую стрелу. Интересно, о чем же он сейчас думал. Наверное, что-то вроде этого:
– Проклятая... вытаскивайся давай! И я прям тут же всажу тебя в мою чокнутую макаку! Ох, как же эта тварь меня достала! Ай!
Обезьянка, словно услышав мысли парня, лихо щелкнула его своим длинным белым хвостом прямо по затылку.
Пока Алекс ругался на чем свет стоит, Камилл развернулся к оторопевшей Вельмад:
– Что ты хочешь за эту стрелу? Два сундука золотых сойдет?
– Ваше Сиятельство... королевское! Это же уникальнейшая вещица! – запричитала Вельмад самым нудным и жалким тоном. – У меня в лавочке крыша течет, крысы завелись, да и один домовой тролль пропал! Родной братец моего Вилли! Совсем я замаялась без помощников!
– Четыре сундука! Больше не дам тебе ни монеты, скупердяйка! – возмутился Камилл. – Соглашайся, или ты хочешь, чтобы я прислал сюда отряд из Файерстиллов?
– Я согласна, мой Король, на... шесть сундуков! – неожиданно выпалила Вельмад, – три – за стрелу, а два – за уникальнейшее средство, чтобы яйцо наконец-то вылупилось в твоих руках! Это очень сильная запрещенная черная магия. И если, вдруг, что-то пойдет не так, то яйцо разрушится! И королевские венценосные драконы навсегда исчезнут из нашего мира!
Но Камилл ее уже не слушал, он внимательно наблюдал, как Алекс старательно пытался вытащить тонкую золотую стрелу, обхватив ее обеими руками и при этом бесцеремонно встав правой ногой... прямо на лицо хрустального мальчика. Так, согласно закону физики, получался наиболее сильный рычаг. Однако, упрямая стрела не сдвинулась ни на миллиметр, намертво застряв в хрустальной груди.
– Да как ты смеешь так обращаться с моим Младшим, смертный! – в ярости закричал Старший Купидон, но, конечно же, его никто не слышал, равно, как и не видел. Для всех присутствующих он был лишь ядром неосязаемой энергии, хоть и сильнейшей в этом мире. Купидоны, в отличие от полтергейстов, не могли физически воздействовать на предметы – перемещать их или изменять. Они сразу погибали, теряя всю свою энергию при соприкосновении с материальным миром. Так что сейчас какой бы ярости и гневе не был Старший, при всем своем желании он не мог даже отвесить подзатыльник Алексу за такое чудовищное обращение с Младшим. Но в руках Старшего было кое-что, что могло сделать его месть гораздо страшнее самого сильного подзатыльника...
– Будь ты проклят, смертный! – шипел Старший сквозь стиснутые зубы. Дрожащими руками он скинул с плеча свой лук и зарядил его тонкой золотой стрелой, целясь в сердце ничего не подозревающего Алекса. – Сейчас ты влюбишься в гоблиншу и будешь сохнуть по этой шушере всю оставшуюся жизнь! Она никогда-никогда не ответит тебе взаимностью!
– О, какая драма! – раздался скрипучий голос прямо у правого плеча Купидона. – Настоятельно советую приберечь свои стрелочки для других случаев, голубочек!
Старший резко обернулся и мгновенно оцепенел, узнав эти угольно-черные глаза миндальной формы. Прямо рядом с ним на одном из перевернутых старых сундуков сидела белоснежная макака в нарядном малиновом костюмчике. Она резко протянула свою лапу к ближайшему крылу хрустального мальчика и... бесцеремонно отломила от него кусочек хрусталя и безразлично швырнула на пол. Кусочек-хрустальная льдинка тут же обернулся мягким белым перышком.
– Ты же не хочешь, чтобы я разобрал по частям твоего Подопечного прямо здесь? – с ехидной улыбкой спросил Демон. – Глупые смертные! Столько усилий зря! Стрелу по-прежнему сможет вытащить лишь только тот, как стрелял! Интересно, как скоро они догадаются, что можно просто разбить хрустального мальчика?
– Не смей! Ты... ты не посмеешь! – в ужасе прошептал Старший.
– Тогда опусти свой лук и спрячь стрелу, голубочек! – твердо ответила макака. – Во имя Тьмы, держи свои побрякушки подальше от моего смертного! И тогда, быть может, мы сможем договориться...
Естественно, из всех присутствующих этого диалога никто не слышал и не заметил никаких странностей в поведении макаки. Дело в том, что все присутствующие были заняты очередным разговором на повышенных тонах. На этот раз, что удивительно, тише всех был Принц, он склонился над раскрытой ладонью Алекса, на которой неподвижно лежала бабочка с черными крыльями с замысловатым ярко-голубым узором, и чуть слышно шептал осипшим голосом:
– Алекс, где ты нашел эту... эту дохлую моль?
– Это же... Повелитель Тьмы Константин! Последнее пророчество сбывается! Так он всё-таки смог выбраться из темницы мага Амадауса! – прошептала, задыхаясь от эмоций, Вельмад. – Он выбрался из темницы и теперь ищет... мальчика без лица!
– Это всего лишь одна-единственная дохлая моль! – ответил дрожащим шепотом Принц, он пытался сам себя успокоить. – Для того, чтобы весь Константин оказался на свободе, нужно, чтобы из темницы вылетела, как минимум дюжина таких бабочек! Да и то, это будет только его голова или одна задница!
– Задница? – недоумевая, нахмурился Алекс. – Что все это значит? Как из темницы может вылететь только задница?
– Король проклятых, он же Темный Лорд Константин, может рассыпаться на части, оборачиваясь статей одинаковых черно-синих бабочек. Прямо как вот эта, что сейчас лежит на твоей ладони! И если даже одна бабочка исчезла из темницы, смогла пробраться через джинов-часовых и выпорхнуть из люка под самой Лернейской Гидрой, значит, остальные тоже скоро будут здесь! На верхней парадной палубе!
– Но что Константину нужно от этого ряженого в золотой маске? – серьезно спросил Алекс, с удивлением рассматривая бабочку на своей ладони. Невероятно! Неужели она и правда – маленькая частица одного целого, и где-то сейчас в извилистых коридорах верхней палубы летают и потихоньку собираются в стаю такие же черно-синие бабочки. – Зачем он ищет этого Клауса без лица?
– Клаус? Какой еще Клаус? – заводила длинным носом из стороны в сторону Вельмад, словно что-то пыталась вынюхать. – С чего ты взял, мой хитроумный, что это именно ваш Клаус? Насколько мой Вилли смог разведать, то на этом корабле плывет около дюжины лишних пассажиров, которых сюда никто не звал! Из них четверо – смертных! И поверьте, мои хорошие, что они тщательно скрывают свои лица и имена! Любой самозванец вполне подходит под пророчество! – гоблинша выдержала многозначительную паузу и, хихикнув, добавила. – Так что «мальчиком без лица» вполне может оказаться и девочка!
– Может и оказаться! Вряд ли, конечно, это этот Клаус. Он не без лица, а без мозгов! – тихо повторил Алекс, – но зачем Константин его ищет?
– Сразу видно, что ты в Люксарде – новенький! – проскрипела гоблинша. – Все знают, что Константин, повернув время вспять, не только уничтожил все человечество и почти всех магиров, но и потом многократно пытался убить Светлого Короля Аргоса, а именно – его сына, Великого Наследника и Принца... В общем тебя, мой дорогой Король!
Камилл невольно вздрогнул, а Алекс подошел ближе, чтобы лучше слышать, потому что с каждым словом голос гоблинши заговорчески становился все тише и тише. Она словно вспомнила, что мы со Змеем где-то рядом спрятались и развесили уши.
– Константин горит местью за вечность, что он провел в жуткой темнице! Он жаждет убить Принца, единственного сына своего кровного врага! Но еще больше, Константин хочет найти мальчика без лица и сорвать с него маску! Ведь, согласно пророчеству, это есть никто иной, как...
Конец речи гоблинши я так и не услышал, потому что в этот момент Змей, находясь рядом со мной под мантией, присел на корточки и начертил волшебным мелом вокруг нас круг, который тут же превратился в люк. Туда-то мы и провалились вместе с мантией-невидимкой на наших плечах.
– Болван! Зачем ты это сделал? – закричал я первое, что пришло мне в голову, едва мы снова оказались на светлой верхней палубе. – Так трудно было дать мне дослушать, да? Мы же были под мантией-невидимкой!
– Макака... Она – не простой примат! Она может видеть сквозь мантии! – хмурясь, ответил Змей, – еще чуть-чуть, и она бы нас спалила Принцу!
Я заскрипел зубами и судорожно засунул руки в карманы серой мантии. И тут меня, вдруг, осенило.
– Эй! Так это же обычная накидка семьи мастеров Голдстонов! Почему это она, вдруг, делает нас невидимыми? Так... Эта ушастая шушера! Она ее перекрасила, да? Из зеленой в серую, да?
– Я уверен, что эта же накидка лечит раны, как плащ Файерстиллов, – кивнул Змей и имеет бездонные карманы, как у мастеров. Кстати, что в них?
Я достал руки и посмотрел на свои ладони – они были все в каком-то очень мелком и блестящем порошке:
– Что же это? Оно смывается?
– Это, Клаус, отличная штука! – улыбнулся Змей, – она называется, забывай-пыль! Насыпь щепотку себе на ладонь и сдуй ее в глаза своему собеседнику в самый неожиданный для него момент! Затем скажи, что ты хочешь, чтобы твой собеседник «помнил» вместо недавних событий. Вот ты и пустил ему «пыль в глаза» - твой приятель тут же забудет, что с ним произошло в последние полчаса! Щепотка пыли – пять золотых!
– Круто! – ответил я, – а главное – бесплатно!
– Врешь! Шесть золотых за щепотку! – раздался высокий писклявый голос в районе моего пояса. – Стоять! Вы все арестованы за ограбление лавочки Вельмад! Вы ни одного золотого не отдали за свои товары!
Мы с Лео быстро наклонились на звук. Желтые горящие глаза, ушки с кисточками, торчащие из-под зеленой шляпы, опущенные усы. Перед нами стоял грозный лисоподобный домовой тролль Вилли. В своих пушистых мохнатых лапках он сжимал кусочек волшебного мела. Пока мы с Лео были заняты разговором, этот хитрый пройдоха успел незаметно очертить круг вокруг нас, а сам из него вышел. Тонкая линия мела тут же превратилась в невидимые, но твердые на ощупь сплошные стены. Таким образом, мы оказались в хитрой ловушке.
– Или платите – или возвращайте все товары обратно! – грозно пищал лисенок. Его пушистый рыжий хвост от эмоций ходил из стороны в сторону. – Именем Светлого Короля, вас все-равно высекут на главной палубе за попытку воровства! Но вы имеете право на гоблина-защитника в суде.
– О, мне белка угрожает! – закатил свои желтые глаза Змей, – а где вторая? Где твой рыжий братец?
Хитрый Лео задал этот вопрос специально. Он ведь только что подслушал в лавочки гоблинши, что родной брат Вилли навсегдапропал на большой земле. Змей надавил на больную тему, отчего лисенок замолчал, поджал уши и едва не расплакался. Дождавшись нужного момента, когда хвост Вилли едва заметно пересек белую меловую линию и оказался внутри нашего круга, Лео резко схватил его за шкирку и поднял над палубой, как котенка.
– Не бейте, пожа-а-алуйста! – грустно протянул рыжий, жалобно скрестив впереди пушистые лапки.
– Пошли, Кольт! Выкинем его за борт! – не думая буркнул Змей. – Белка не умеет плавать. Так он ничего никому не расскажет.
Я буквально оторопел, сердце невольно сжималось при виде этой несчастной мордочки. Неужели нету пути получше? Есть идея!
Я резко вытащил из кармана руку, раскрыл ладонь и сдул волшебную забывай-пыль прямо в желтые глаза удивленного Вилли. В ответ он громко чихнул.
– Ты нас не видел и не знаешь, белка! – выпалил я первое, что пришло в голову, наблюдая, как скосились на нос большие глаза лисенка.
– Болван! Ты потратил тройную дозу забывай-пыли! – выпалил Змей, едва не заехав мне по затылку. – Ты хоть знаешь, глупый смертный, к чему могут привести твои глупые выходки? Неужели Вельмад не найдет средство, как вернуть память ее личному домовому троллю?! И тогда нас обоих высекут за воровство на главной палубе! А, может быть, и отрубят руку или даже... голову! Нет, лучше выкинуть эту белку прямо сейчас за борт! Нет свидетеля – нет проблем! Пойми, глупый смертный, это другой мир, тут свои законы и правила! Плата за нарушение которых – смерть!
Я опустил глаза в пол, только делая вид, что слушаю. Как только Лео закончил свою оскорбительно-поучительную речь, я резко вытащил из кармана вторую руку, раскрыл ее ладонью вверх и сдул четверную дозу забывай-пыли теперь уже в глаза своего сурового Наставника со словами:
– Ты сейчас же отпустишь этого несчастного белку и больше никогда о нем не вспомнишь!