Глава 16. Драконбол
– Как тебя, о глупейший из всех смертных, угораздило свалиться в открытую решетку? – в десятый раз спрашивал черный ниндзя, саркастически закатывая свои медово-карие глаза. Он стоял передо мной, вот-вот готовясь снять свой черный шлем. – О чем же ты думал? О какой прекрасной деве?
– Да не думал я о деве, блин! Я должен был встретиться со своим Мастером! Опаздывал! А этот козел даже не вышел меня встретить! Урод! – процедил я сквозь зубы, оглядываясь назад, словно боясь его там увидеть. – Его зовут Змей, а выглядит, как крокодил!
– Урод, говоришь? – равнодушно пожал плечами мой собеседник, – я же послал к тебе эльфа с запиской, что встречаемся у парадного входа... два часа назад!
С этими словами незнакомый ниндзя снял свой черный шлем и превратился в знакомого молодого парня, чье лицо и весь лысый череп были изуродованы глубокими шрамами, очень похожими на чешую дракона. Словно кто-то неведомый и жестокий «нарисовал» на его коже этот узор острым раскаленным ножом. И, судя по тому, как на некоторых шрамах блестели маленькие капли крови – раны были очень свежими.
– Я ждал тебя полтора часа, пока не вернулся сюда – закрыть решетку. Видишь ли, этот древний дракон уже тысячи лет содержится во тьме, и скудный луч света – это единственное утешение, что бедняга может увидеть в своей темноте. Без него дракон просто ослепнет!
– О.. ээ... простите! – замялся я, краснея и вовсе не ожидая, что под шлемом окажется именно мой наставник Змей. – Посыльный эльф? Ко мне не прилетал никакой эльф!
– Прилетал! – возмутился низкий, певучий, словно колокол, голос. Он принадлежал старому толстому эльфу, среди рыжих волос которого пестрели седые пряди. – Зачем врешь, смертный! Ты дрых на лекции, свернувшись калачиком и накрывшись красной мантией!
– Я был без сознания! – возмутился я, – этот истеричный маг меня вырубил! Он вызвал с помощью моей крови джинна! И все потому, что этому старому пердуну не понравилась моя золотая маска!
– ...и все потому, что кто-то имел глупость дерзить с Верховному Магу! – подытожил Змей и указал на одну из высоких деревянных дверей в коридоре, посреди которого мы спорили. – Живо мыться! А затем переоденешься! В таком наряде тебя драконы спутают со своим помётом!
– В таком состоянии я сам себя с ним спутаю... – согласился я.
Да и чувствовал я себя не лучше! Измотанный, побитый, в драной мятой форме и грязи. Но уже через полчаса я стоял на там же самом месте, вымытый и в каком-то черном поношенном костюме – рубашке и штанах. Главное – чистых и не рваных. Судя по всему, Змей одолжил мне шмотки со своего плеча.
Мы находились в огромном, размером со стадион, круглом зале с колоннами и стеклянной крышей – главном холле Королевской Драконьей конюшни. По всем сторонам света вокруг нас располагались громадные двустворчатые двери. Естественно, плотно закрытые. Ведь за каждой из них слышалось рычание, шипение, урчание, рев, грохот и топот – там были настоящие монстры.
Желтые горящие глаза Змея, чем-то напоминающие драконьи, не мигая смотрели на меня серьезно и пристально.
Они одновременно меня и гипнотизировали, и сканировали, и пытались заглянуть прямо в душу.
– Ответь мне, смертный, кто отрубил голову Лернейской Гидре? – тихо спросил Змей, – этого же не мог сделать ты сам...
– Я не знаю, я вырубился, – прошептал я, словно нас подслушивали стены. – Я всегда вырубаюсь на самом интересном месте... И потом, кто ты такой? С какой целью интересуешься?
Змей нисколько не смутился от моего недоверия. Действительно! И почему это я должен был взять и выложить ему всю правду?
Мой собеседник глубоко вздохнул и осторожно снял с полы своего черного плаща маленький невзрачный цветок, очень похожий на обычную ромашку, но с мелкими темно-фиолетовыми лепестками.
– Вот держи, это Цветок Доверия, – тихо произнёс он, протягивая мне цветок на своей открытой ладони. – Он растет под землей в пещерах гномов, цветет во время полной луны, а открывается, если рядом есть кто-то, кому можно доверять. Если никому поблизости доверять нельзя, и все, кто есть рядом, говорят неправду, то он закроется. Доверие и честность для него – как солнечные лучи.
– Если он сейчас раскрыт, – начал я фразу, осторожно забирая распустившийся цветок, все его лепестки были широко распахнуты, словно створки окна. – Это значит...
– Значит, что я могу тебе полностью доверять, – подытожил Змей. – И если он не закроется в твоих руках, то и ты тоже можешь мне верить...
И действительно, волшебные фиолетовые лепестки по-прежнему оставались широко раскрытыми даже в моих руках. Прикольно!
«Отличная штукенция. Действительно работает. – подумал я и тут же представил Киру. – Вот бы найти какой-нибудь такой же волшебный «кактус», который смог бы покраснеть, если кто-то рядом тебя любит...
– Нет-нет, оставь себе, – щедро ответил Змей при моей попытке вернуть волшебную «ромашку», – полагаю, тебе такой очень пригодится! А у меня есть еще один. Без этих цветов – никуда! Особенно, если на корабле теперь столько смертных!
– Вот так все просто? Если цветок раскрыт, то я могу тебе доверять? – нахмурился я, смерив Змея взглядом, полным недоверия. – Кто же ты на самом деле? Зачем плывешь на этом корабле? И самое главное – почему мне помогаешь? Зачем ты решил взять меня в свои Подопечные, когда этот сраненок Камилл уже хотел вышвырнуть меня с Корабля?
Услышав словосочетание «Сраненок Камилл» Змей весьма широко улыбнулся, однако, не показал зубы.
– Крайне рекомендую называть «Его Засранство» «Его Величеством», – посоветовал он, – так гораздо безопаснее для нас обоих!
Мы тут же дружно расхохотались. Вот я и впервые улыбнулся на этом Магирском судне...
– Меня зовут Леонард. Можно просто Лео, – тихо продолжил Змей, – и, скажем так, я совсем не собирался в это путешествие. Просто на этом Корабле плывет кто-то, кто мне очень дорог... Только ради этого человека я остался на корабле и взял тебя в подмастерье. Чтобы стать Мастером, мне нужен был любой Подопечный. И им стал ты.
Одновременно с его словами я следил за своим Цветком Доверия, он не только не закрылся, но, казалось, нежные фиолетовые лепестки сильнее распахнулись. Змей говорил абсолютную правду.
Теперь наступила моя очередь откровенничать. И я ответил Лео его же словами:
– Я, знаешь ли, тоже плыву на этом Корабле не по своей воле. – Вздохнул я, отчего-то мой голос стал дрожать. Мне вспомнилась улыбка Киры. – Здесь есть кто-то, кто мне очень дорог. И я смог остаться на Корабле, только потому, что ты стал моим Мастером и взял меня в Подопечные.
Тихо признался я, глядя, как в подтверждение моих слов раскрывается цветок в руках Змея. Набрав в легкие побольше воздуха, я робко продолжил:
– И, так же, как и ты, я не могу оставить и предать этого человека, так как она... так как он очень меня любит!
Хлоп! Лепестки на Цветке Правды быстро синхронно захлопнулись, указывая на мою нескладную ложь.
– О, ни один смертный не может прожить без безответной любви! – хлопнул меня по плечу Змей. – Слепое упрямство – признак низшего интеллекта у расы! Мой совет, не будь тугоумным троллем – найди себе другую женскую особь такого же возраста и фигуры!
Я нахмурился и сжал кулаки, готовясь ударить прямо по покрытой шрамами лысине своего собеседника.
– Не следование умным советам – второй признак низшего интеллекта у расы! – рассмеялся Змей, его янтарно-желтого глаза посветлели. Он решил перевести тему. – Что ж, тогда расскажи мне, что же ты знаешь о драконах? Они есть в зоопарках у смертных?
Я опустил кулаки и отчего-то тут же вспомнил нашего школьного завхоза Мадам Танк и ее «драконовские» наказания за нарушение тишины или порчу школьного имущества.
– Я про них читал и видел... на картинках, – робко выпалил я и вопросительно уставился на Змея, ожидая дальнейших пояснений.
– Ты, наверное, слышал о динозаврах, которые вымерли, – начал свой долгий рассказ Лео, – однако, естественно, не все. Самые древние и мудрые из них, наделённые магией, остались...
С этими словами он взял меня за руку и потащил за собой к первой железной створчатый двери, как мне показалось, самой широкой и высокой.
На Земле сохранилось около сотни различных видов драконов – от крохотных эльфийских до громадных исполинских ящеров. Самые древние и старые драконы обладают не только сильнейшей магией, которую они черпают от четырех стихий, но и великой мудростью, которую они копят тысячелетиями. Почти все маги, будь то светлые или темные, могут превращаться в различных животных – своих тотемов. Нет! Это не «типа, как, когда тебя за задницу покусал оборотень». Маги могут обращаться в различных живых существ по желанию, а их любимое животное, в которое они превращаются быстрее, легче и чаще всего – их тотем. Так Великий светлый маг Амадеус Драгонвуд может превращаться в гигантского дракона, подобного тому, что ты видел внизу с троллями. Что значит «поджарил седло лысому болвану»? Огонь дракона не причиняет вреда троллям, разве только плавит их штаны! Только лучи солнца способны обратить пещерных троллей в камень, да и то на какое-то время. После чего они снова оживают. Вот почему эти тролли и живут вместе с драконом – им выгодно подбирать за ним объедки и прятаться от врагов под струей его огня.
К тому же, тролли очень жадные и любят блестящие предметы. С давних времен Черные Варлоки заколдовывали свое золото, превращая одного, самого сильного и яростного, из своих жрецов в дракона и оставляя его в качестве жуткого стражника несметного богатства. Навсегда делая золото источником проклятья. И любой воин, убивший дракона, согласно проклятию, сам превращался в такого же нового змея, продолжая нести вечную службу...
– Это все очень интересно, – нетерпеливо перебил я, – но за которым именно мне придется чистить стойло сам знаешь от чего? Надеюсь, что за самым маленьким и малогадящим? Где он?
–Тебе, конечно же, не доверят старых и мудрых драконов, – рассмеялся Змей. – Самый маленький и малогадящий? Ха! Есть кое-что интереснее!
С этими словами он распахнул очередные высокие створчатые двери, за которыми одновременно слышалось рычание, пищание, шипение и возня.
В лицо мне ударил соленый морской ветер, полный брызг и... рыбьей чешуи. Я буквально застыл на пороге с открытым ртом. Их было около дюжины – небольших темно-зеленых драконов с широкими, острыми, как у ласточек, перепончатыми крыльями и толстыми выгнутыми, как у лебедей, шеями.
Скользя крепкими когтистыми лапами по мокрой деревянной палубе корабля, рыча друг на друга, дерясь и толкаясь, крылатые ящеры обедали рыбой. Причем одни, те что были поменьше и полегче, прилетали с моря, явно после рыбалки, держа в зубах трепыхающуюся свежую рыбу. Другие же, те что были заметно крупнее, сильнее и наглее, деловито поджидали «рыбаков» на палубе. И едва те приземлялись, ожидавшие набрасывались на них, били, вырывали рыбу и ели ее прямо перед носом у голодных уставших трудяг. Тем не оставалось ничего иного, как смириться со своей участью, развернуться и обреченно лететь на очередную рыбалку, которая, как и многие предыдущие, заканчивалась кормежкой сильных и наглых ящеров.
– Змей, да они еле держатся на лапах! – выпалил я, видя, как один из «рыбаков» обессиленно упал в море. – Они же помрут с голода!
– Что ж помрут... но не все, успокойся! – безразлично пожал плечами Лео, его больше беспокоил бардак, который царил на палубе – кругом лужи морской воды и крови вперемешку с рыбьими потрохами и чешуей. Пахло солью, тиной и кровью. – Ну и вонь! Свиньи крылатые!
Змей, недолго думая, нашел клочок сухого места на палубе, только чудо смогло уберечь его от морских брызг, крови и рыбьих ошметков.
Он достал из своего широкого кармана маленький мелок, быстро наклонился к сухим доскам палубы и принялся им что-то быстро... рисовать.
Две длинных идеально ровных прямых линии, несколько штрихов и острый угол на конце. Да это же стрела, размером с небольшое копьё. И, о магия! Тонкие белоснежные полосы стали бледнеть и темнеть, и вот на палубе на месте рисунка уже лежит настоящее боевое копье.
– Круто! Так вот зачем нам нужно будет изучать рисование? – обалдело пробормотал я, протягивая руку к заветному мелку и уже представляя, как рисую золотые монеты. – А дай-ка я попробую?
– На! Бери и пробуй, упрямый смертный, – неожиданно для меня ответил Змей, протягивая мелок. – Только не рисуй ничего живого!
Я осторожно взял белоснежный кусочек в свои руки. На ощупь он был приятный, шелковистый и слегка теплый.
– Представь то, что ты хочешь нарисовать до мельчайших деталей. – инструктировал меня Лео. – Форму, размер, цвет. Разбей сложное изображение на несколько простых и... Слепая химера! Что ты малюешь?
– Новый айфон восемь, конечно же, – ответил я, старательно закрашивая странный кособокий четырехугольник, который должен был быть широким экраном. – Тебе тоже нарисовать?
Но Змей, вместо того, чтобы оценить мою шутку, вырвал у меня волшебный мелок со словами:
– Ты в своем уме, смертный? Только что чуть не сделал дырку в дне корабля!
Пока я пытался возмутиться, он быстро стер на моем недокрашенном "Айфоне" несколько круглых пятен большим пальцем. Затем замер, сосредоточившись, и поднял с палубы полукилограммовый кусок отличного сыра с большими дырками.
– Прикольно! – снова восхитился я, подбирая новоиспеченный сыр. Его аромат был подстать внешнему виду – очень вкусный!
– Тьфу-тьфу! Фу! Тьфу! – расплевывался я от белого хрустящего на зубах порошка, в который в моем рту превратился элитный сыр – хорошо, что я немного откусил. – Что это за отрава?! Тьфу-тьфу! Где сыр? Тьфу! Хватит ржать!
– У тебя нет ни капли волшебства, смертный, – раскатисто смеялся Змей, – чем крепче твоя воля и сильнее в твоей крови магия, тем дольше твой рисунок не оборачивается обратно в звёздную пыль. Творения самых сильных магов могут оставаться сами собой веками!
– Ну и не очень-то и хотелось! – проворчал я, с ужасом наблюдая, как кусок сыра уже успел рассыпаться в звёздную блестящую пыль, которая принялась исчезать на глазах, словно испаряясь.
– Боже упаси нарисовать себе этой хреновиной джинсы! – выпалил я. – И затем появиться в них на люди!
Мое лирическое отступление прервал громкий истошный вопль кого-то из драконов. Словно последней крик умирающего.
– Сколько же их здесь? Раз, два...четыре, – я принялся считать ближайших дерущихся ящеров. – Совсем обалдели! Трое на одного!
– Тут ровно двадцать один, а должно быть только двадцать, – тяжело вздохнул Змей, его желтые глаза пристально уставились вдаль, туда где из пенных волн вынырнул маленький хлипкий ящер, его темная толстая грубая кожа висела на нем клоками, испещренная глубокими порезами и шрамами. На спине она была собрана в огромный страшный горб. Тонкие слабые крылья дрожали, отчего их неприглядного хозяина швыряло из стороны в сторону под тяжестью огромного блестящего тунца в его когтях. Лео продолжил печальным обреченным тоном:
– Скоро... уже совсем скоро их останется только двадцать. Здесь, Ник, все, как у людей. Выживает сильнейший, слабые обречены на медленную мучительную смерть. Но некоторым требуется помощь даже в этом.
– Что ты имеешь ввиду? – не понял я, растерянно наблюдая, как Змей подошел к огромному, ростом с него, старому ржавому арбалету, что стоял тут же на палубе. Странно, что я раньше не заметил оружие. Должно быть, арбалет находился тут уже сотни лет и служил для защиты корабля от нападающих.
– Эй! Ты что собираешься ...? – недокричал я, с ужасом наблюдая, как рухнувший от усталости на палубу страшный горбатый дракон тут же остался без своей добычи – крупную рыбу одним рывком отнял грозный крупный ящер, самый сильный и опасный из присутствующих. Его хвост, словно хлыст длинной тяжелой плети был усеян быстрыми шипами. А большую клыкастую голову украшала пара массивных острых рогов.
Напавший дракон, по-видимому, оказался сыт. Он небрежно отбросил в сторону рыбу и принялся бить несчастную жертву своим шипастым хвостом.
– Да он совсем рехнулся?! – возмущенно закричал я, невольно кидаясь к старому арбалету, но тот был уже занят – Змей целился своим только что нарисованным копьем в эту самую пару драконов.
– Хотя, давай лучше ты, – он быстро уступил мне место у оружия. – Учись делать свою грязную работу, Клаус!
Я прицелился, естественно между горящих красных глаз нападающего дракона-хама, прямо в его огромный нос с выпускающими пар большими ноздрями.
– Эй, малой, ты что творишь?! – зарычал Змей и буквально оттолкнул меня от арбалета. Он тут же нацелил его... на маленькую аляповатую голову несчастного избиваемого дракона. Большие лазурно-голубые глаза бедолаги были переполнены слезами и болью.
– Слабые все-равно погибнут, – процедил сквозь зубы Змей, целясь теперь в окровавленную грудь несчастного. – Быстрая смерть избавит его от мучений...
Змей хладнокровно выстрелил. Но в самый последний момент я успел толкнуть его под руку, так что копье засвистело в сторону обидчика и угодило бы ему в бок, если б каким-то образом в самый невероятный последний момент избиваемый дракон не поднял с палубы еще живую трепыхавшуюся рыбу. Копье угодило прямо в нее – тем самым несчастная жертва спасла жизнь своему обидчику – дракону-тирану.
– Да этот уродец только что спас стою шкуру, малой! – удивленно закричал Змей, глядя, как нападавший крупный и сильный дракон с острым красным гребнем на спине презрительно оттолкнул в одну сторону свою измученную жертву, а в другую отшвырнул мертвую рыбу, пронизанную насквозь копьем. Он грозно зарычал, долго и пристально глядя мне в глаза с обжигающей пылающей ненавистью, словно пообещал отомстить.
Затем он медленно прочертил по мокрому дереву палубы корабля глубокую царапину когтями своей правой лапы – аналог черты, которую проводят пальцем поперек горла в мире смертных. Теперь то уж точно мои дни были сочтены...
Пока тиран угрожал мне, его несчастная голодная жертва собрала последние силы, кинулась к мертвой рыбе и принялась ее жадно есть – вместе с костями и чешуей.
– Для уродца это первый обед за неделю, – пояснил Змей, видя, как неказистый дракон практически глотает рыбу целиком. – Все стальные у него отняли. Ты тоже спас его от голода! Но он был первый! Если бы уродец не поднял свою рыбу в воздух, то стрела попала бы прямо в шею Рогану – дракону Влада Файерстилла! И к вечеру ты был бы труп! Обезглавлен без суда и приговора!
– Кем? Этим самым Владом с Кулаком? – нахмурился я, вспоминая мощную стальную ладонь двухметрового легионера. – Я быстро бегаю...
На моем лбу выступили капли холодного пота.
– Да куда ты денешься с Корабля? Принц Камилл все равно тебя бы на отбивную троллям пустил! Четвертовал бы на закате, едва узнав, что ты подстрелил дракона его лучшего нападающего!
– Какого такого нападающего? – невольно переспросил я, глядя, как страшный горбатый дракон доел свою рыбу и, хромая, отошел в сторону, забившись в выбоину между гигантскими балками корабля.
– Влад Стальной кулак – один из двух нападающих в команде Принца. Он летает верхом на этом самом драконе, которого ты сейчас едва не подстрелил. Он играет за непобедимую сборную Принца и сбивает игроков противника с их драконов. На его счету его проклятого кулака сотни покалеченных магиров и даже несколько мертвых.
– Да что же это за игра? – вскричал я, наблюдая, как дракон с красным гребнем теперь избивал очередного несчастного «рыбака», подмяв под себя его улов. – Там что можно убивать?
– О, Ник, в нашем мире убивают чаще всего там, где совсем нельзя. Влад под покровительством Принца бьёт и калечит не только для себя, но и для развлечения своего капризного покровителя Камилла.
– Ясно, тут все, как в мире людей, – согласился я, невольно пересчитывая голодных, а потому слабых и худых драконов-рыбаков. Их было значительно меньше, чем тех, кто отнимал у них рыбу – сильных и сытых мира сего.
– Но почему же их не разделят? – наивно недоумевал я, – не уберут всех слабых и не посадят их отдельно? Это же очень легко сделать – корабль просто огромный! Иначе сильные их совсем добьют!
Я с ужасом наблюдал тот самый тиран с красным гребнем, у которого была вся морда в шрамах, стал дубасить хвостом уже новую жертву – пятую за последние десять минут.
– Видишь ли, Ник, если я сказал, что здесь все, как у людей, значит, действительно все! Драконов рассаживали и много раз – но всегда безуспешно! Буквально на этот же день в группе слабых и несчастных появлялось несколько особей, которые крепли быстрее других и потому тут же принимались отнимать рыбу у слабых, превращаясь из недавних жертв в новоиспеченных тиранов! То же самое происходило и в группе сильных – всегда находилась пара-тройка особей, которая оказывалась наглее и сильнее. Они-то и становились тиранами среди тиранов! Здесь все в точности, как у смертных – голодные и слабые кормят сытых и сильных! Так что вывод только один: хочешь жить – будь сильнее!
Я сжал руки в крепкие кулаки, почему-то представляя на месте несчастного горбатого дракона ту самую страшилку-девчонку в уродливых толстых очках. Мне захотелось снова оказаться у заряженного арбалета и выстрелить теперь уже в Лекса и его дружков, которые облили несчастную холодной водой из грязной лужи.
– Ты знаешь правила игры в Драконбол? – неожиданно спросил я первое, что пришло в голову, чтобы перевести тему. – Там все верхом на драконах, да? А стадион где?
– Стадиона нет, в Драконбол играют над морем. Так мягче падать! И да – все игроки наездники драконов. Они летают на тех самых драконах, что сейчас перед тобой. – кивнул на ящеров Змей. – В каждой команде по семь игроков. Два нападающих, два защитника, один маг, вратарь и ловец. Все просто. Вратари защищают круглые кольца-ворота от голов другой команды. Нападающие отнимают мячи у своих противников, и стараются как можно больше из них забросить в ворота противника. При этом маги тоже двигаются по полю на драконах и стреляют различными заклятьями по команде противника. Они, например, могут парализовать на время их игроков специальными снарядами.
– Неплохо! А огнестрельное оружие разрешено? – сострил я, теперь понимая, почему не все игроки доживали до конца игры.
Змей нахмурился и помотал своей страшной лысой головой.
– Так я и думал, – деловито соврал я, словно смотрел Драконбол каждый вечер по телевизору. – А что с ловцом? Что он ловит? Приключений на свою задницу?
– И это тоже! – Змей саркастически закатил свои горящие желтые глаза, – У ловца самая важная, опасная и потому почетная миссия. Видишь ли, Драконбол это не просто игра – это боевая тренировка, созданная на основе традиций и легенд. Магиры играют в него со времен зарождения своей цивилизации, этот опасный спорт появился ещё в эпоху динозавров. Его игроки, сильнейшие из легионеров и магов, часто погибают на поле боя.
– Так что с ловцом-то? – нетерпеливо спросил я, снова представляя Киру возле раскрытой пасти старого драконьего черепа.
– Ты слишком нетерпелив, о неразумнейший смертный! – съехидничал Змей, но все же продолжил. – Самое интересное, что в центре игрового поля, которое чаще всего располагается над морем, стоит небольшой каменный остров. На нем сидит, прикованный цепями, какой-нибудь крупный и опасный дракон. Он сторожит настоящее яйцо. Его-то и должен украсть ловец, но при этом остаться жив.
– Бред какой-то! – нахмурился я, лишний раз сам себе обещая, что никогда не стану ловцом и не буду участвовать в подобных несовместимых с жизнью глупейших занятиях, – в дурные игры не играю, с дураками не вожусь!
– Это не бред! – закричал на меня Змей, словно сам когда-то участвовал в подобных играх. – Знаешь ли ты, о бесхвостый и безмозглый смертный, как магиры становятся наездниками драконов? Что яйцо, например, Венценосного дракона, самого сильного и мудрого из всех существующих, может вылупиться только в руках достойнейшего из воинов. Только так между детенышем дракона и магиром может образоваться нерушимая магическая связь, благодаря которой он сможет стать наездником. Именно так я получил своего личного дракона. Именно так наша Великая Королева стала обладательницей двух... А, впрочем, какая тебе разница, смертный. Ты все равно никогда не сможешь и близко подойти к дракону!
– Да и не очень-то и хочется, – пожал плечами я, пропустив мимо ушей и «так я получил своего личного дракона», и «наша Великая Королева». – То есть все эти усилия нужны, чтобы вылупился какой-то новый дракончик? Ну хорошо, какой-то очень-очень могучий и важный новый дракончик...
– Да, яйцо Венценосного дракона сможет вылупиться только в руках достойнейшего из магиров! И только в момент проявления отчаянной храбрости! Такого события не было вот уже как несколько тысяч лет! Последним ушедшим из этого мира Венценосным драконом был личный дракон Светлого мага Амадеуса. Но он погиб, защищая своего хозяина от Темных сил. Это была дракониха, которая оставила после себя яйцо.
– И что все эти тысячелетия магиры не могли сыграть в свой Драконбол? Отнять яйцо у какого-то привязанного к камням левого дракона, чтобы оно вылупилось в руках этого супер-воина?
– Могли и играли! Магиры сыграли уже несколько десятков раз, но яйцо так и не вылупилось. Видишь ли, почти всех лучших ловцов съел дракон. Единственным, кто смог достать яйцо целым и невредимым был Светлый Принц Камилл. Но увы, оно не вылупилось в его руках.
– И неудивительно! Ой, то есть... неудивительно, что только Его Вашество смог добраться до драконьих яиц! – хохотнул я и попытался перевести тему, кивая в сторону возящихся на палубе ящеров. – Именно на них летают игроки? Дай угадаю, те, что посильнее и сейчас колушматят слабых – драконы для команды Принца? А остальные, худые и полудохлые – для общей Сборной?
– Да, все именно так, – грустно ответил Змей, – и ты посмел оставить самого слабого и никчемного дракона! А ведь есть шанс, что ловцу Сборной на жеребьевке достанется именно он!
– Это чего сразу я-то? – подпрыгнул на месте я.
– Каждый дракон принадлежит конкретному игроку. Самые лучшие и сильные, конечно же, в команде Принца. А вот среди слабых и голодных идет жеребьевка для игроков Сборной. И ты только что собственноручно уменьшил ее шансы на победу вдвое...
– Но почему именно вдвое?
– Именно с вероятностью в пятьдесят процентов игроки сборной могут вытянуть этого полудохлые уродца, а значит – стопроцентно проиграть...
Я вздрогнул и стиснул зубы, но все же мое сердце сжалось от жалости при виде несчастного уродца, чей горб, покрытый свежими шрамами, кровоточил, а морда была измазана в рыбьей чешуе и потрохах.
Окажись я сейчас за заряженным арбалетом я бы снова выстрелил в дракона...тирана. И снова, и снова...У обделённых и униженных мира сего должен быть защитник, и он пусть он будет из их же числа!
Постепенно один за другим драконы отправлялись к широким воротам, идентичным нашим, только эти находились в дальнем конце палубы. Сильные и сытые вальяжно шли впереди, а слабые и голодные плелись сзади. Самым последним, как всегда, оказался тот самый уродливый горбатый дракон, которому в этот раз несмотря ни на что досталась целая рыба.
– Ну и убожество, – бросил Змей ему в след, скривив гримасу. Дракон же обернулся, словно услышал, и все же успел подарить мне последний долгий взгляд, полный печали и благодарности. Прямо за его длинным тощим хвостом ворота захлопнулись. – Этот горбатый так и не смог нормально полинять ни разу! Все нормальные драконы, взрослея, уже скинули свою старую толстую кожу! А на этом уродце она собралась в горб!
Я глубоко тяжело вздохнул, отчего-то вспомнив страшненькую новенькую девочку в школе, одетую в мешковатый зеленый дождевик и толстые роговые очки-бинокли.
– Ну все, малой, настал твой звездный час, – важно провозгласил Змей. – Теперь убери-ка палубу от крови и остатков рыбы! Вперёд!
Но я не сдвинулся с места, ошарашенно глядя на несколько сот квадратных метров, перемазанных в рыбьих потрохах!
– Ты что издеваешься? – в панике прошептал я, пятясь назад. – Да я никогда! Фу, какая вонь! И я ни за что! Да я лучше...
В общем, буквально ровно через три минуты я, ругаясь на чем свет стоит, уже скользил ногами по палубе, размахивая железной метлой, с помощью которой я передвигал вонючие остатки рыбы ближе к краю, чтобы потом спихнуть в море. Палуба шла покатом и заканчивалась обрывом в открытое море. Мокрые скользкие доски скрипели под ногами, так и ожидая от меня одного неловкого движения.
– Может быть, поможе-е-е-э-э-а-а-а!
Я слишком резко развернулся и недовольно крикнул Змею, который самодовольно наблюдал за моей сомнительной рабочей деятельностью.
Корабль неожиданно качнуло, мокрая палуба ушла из-под моих ног, я смачно плюхнулся на пятую точку и с криком заскользил вниз, прямо к выходу в открытое море.
Я уже почти приготовился к жуткой смерти от удара о пенные волны при падении с огромной высоты, как, вдруг, в самый последний момент, когда мои ноги уже болтались над пропастью, кто-то резко схватил меня за шкирку. Прочная ткань черной рубашки громко жалобно затрещала, но выдержала мой вес.
– Слепая Горгулья! Ты же пойдешь на дно быстрее, чем тролль! – закричал мне в ухо Лео, приятно было услышать в его голосе волнение. – Да не визжи ты так! Подумаешь, нежный-то какой!
Я орал, как резаный и отчаянно бился в конвульсиях – Лео только что схватил меня за локоть левой руки, той самой, где была рана с ядом Лернейской Гидры.
Боль была адски-невыносимой, словно мой локоть не сжали, а окунули в раскалённое железо – Треклятье! Это же ...каменная смерть! – крепко выругался Змей, быстро засучивая правый рукав моей рубахи. Там от сине-серого, цвета обмороженного камня, локтя в разные стороны разбегались, словно ручьи из озера, иссиня-черные вены, разнося яд по всему телу. – Тебя ужалила Лернейская Гидра?
– Да, блин, цапнула зараза, – прокряхтел я в ответ, сидя рядом со Змеем на палубе и тяжело дыша. – Что теперь делать? Скоро помру?
Лео внимательно уставился на мой омертвевший локоть, а затем даже постучал по нему небольшой рыбьей костью. Раздавшийся звук очень напомнил стук по камню.
– Нет ничего страшнее каменной смерти, – сочувственно вздохнул он. – Ты обратишься в каменную статью – мертвую и недвижимую снаружи, но живую внутри...
– И что, совсем нет противоядия? – уставился я на него, закрытая локоть уже порванным рукавом. – Кровь единорога? Помет троллей?
Но Лео так и не успел ответить. Где-то высоко в небе над нами раздался громкий рев, похожий на неисправный двигатель падающего самолёта.
Мы синхронно задрали головы на звук. Со страшной скоростью один за другим в небо взмывали те самые драконы, что только что ели рыбу и свинячили на палубе. А точнее, те, что ее отнимали у несчастных «рыбаков». К спине каждого из них, крепко обхватив шею, прижимался наездник. Их было шестеро, за каждым по ветру развивалась яркая мантия соответствующей магирской семьи. Две красных, две изумрудных и две белых. Алхимиков и ремесленников, естественно, не было в Сборной Принца.
– Это тренировка. Вон тот, верхом на белом драконе – сам Камилл, – указал Змей на кружившую в небе самую светлую фигуру дракона. Остальные были обычными темно-сине-зелёными. Они носились с такими бешеными скоростями, словно стрижи на охоте, врезаясь в друг друга и сбивая, в борьбе за яркий горящий настоящим пламенем мяч. Высоко над морем четко напротив друг друга в воздухе повисла пара широких колец, объятых голубым пламенем.
– Это ворота, их держат в воздухе невидимые джинны. Голубое пламя – это эльфийский огонь, он не обжигает. Подсветка, чтобы зрителям было лучше видно кольца-ворота, – быстро отвечал на все мои незаданные вопросы Змей, – Запомни, Клаус, если ты видишь, что какой-то предмет летает или двигается самостоятельно, то, значит, его кто-то двигает. Кто-то невидимый и могущественный! Просто так ничего не бывает и не происходит! Даже в нашем волшебном мире.
– Ясно, понятно! – пробормотал я, – какие правила в Драконболе, капитан?
– Правила игры были очень просты – отнять любыми путями огненный мяч у противника и забить в чужие ворота как можно больше голов!
И действительно, каждый раз, когда мяч пролетал через огненный обруч, игроки на драконах кричали и улюлюкали, а синее пламя ворот грандиозно вспыхивало, освещая палубу корабля яркой вспышкой.
Зрелище было просто шикарное, настоящее огненное летное шоу!
Игроки мастерски маневрировали и лавировали, разыгрывая сложнейшие распасовки, но при этом грубо перехватывали подачи противника, с грохотом сталкиваясь, жестко пихая и ударяя друг друга. По металлическому блеску стального кулака я тут же узнал Влада Файерстилла, он гонял на хорошо знакомом самом крупном и страшном драконе-тиране по кличке Роган, нещадно колотя и хватая за крылья пролетавших мимо драконов. Один из них едва не шлепнулся в море. Совсем иначе вел себя Принц Камилл, он взмыл ввысь на своем самом быстром и лёгком белоснежном драконе, резко замер и... швырнул в пролетающего мимо игрока противника светящийся шар кислотно-желтого цвета. Мгновенно наездник на драконе сменил свой курс, резко взмыл в небо и замер воздухе, согнувшись пополам... от громкого раскатистого смеха.
– Ваше... ха-ха-ха... Величество... ха-ха...Против правил... ха-ха-ха, – бился в истерике игрок, словно его щекотала дюжина невидимых джиннов. – Заряды...истерик...нельзя! Ха-ха-ха!
– Можно! – самодовольно огрызнулся Камилл.
Судя по алому плащу, развивающемуся за его широкими плечами, смеющийся парень был из семьи легионеров.
– Мне можно все, солдат! Я – твой Принц, помнишь? – заносчиво ответил Камилл, выпуская очередной едко-желтый шар по игрокам противника. Но, увы, снова мимо. – Хочу, буду стрелять во всех зарядами истерик, хочу – плача или рвоты. Тебе ещё повезло, что я не зарядил в тебя чесоткой или пердежом!
– Такие правила игры, – объяснил Змей в ответ на мое остолбеневшее лицо. – В каждой команде есть Маг, который стреляет в игроков противника замораживающими зарядами. Обычно, они обездвиживают ловца, вратаря или нападающего на пару минут, тем самым давая преимущество своей команде. Правила запрещают использовать нестандартные заклинания, вызывающие у наездников боль, смех, слезы или прочие гадости. Но, как видишь, на Принца это не распространяется...
С досады я крепко сжал кулаки и тут же вскрикнул от боли. Моя правая рука, та самая, локоть которой поцарапал дракон, больше меня не слушалась. Она практически полностью превратилась в камень, ничего не чувствуя и никуда не вращаясь.
– Я знаю, что может тебе помочь, – вдруг, оживился Змей, его жёлтые глаза засветились. – Я сейчас вернусь. Жди здесь. Никуда не уходи, ничего не трогай. И пригнись – Камилл не любит, когда кто-то наблюдает за его тренировкой. Как будто у него есть какая-то секретная тактика игры.
Я так и сделал – затаился в тени стены, пригнувшись и присев на корточки. Правила игры были очевидны, игроки любыми путями старались завладеть мячом, не щадя своих откормленных драконов. От многочисленных столкновений, ударов и порезов капли красной магирской и изумрудной драконьей крови долетали даже до меня. Заморозив своим зарядом «истеричного смеха» одного из нападающих противника, Камилл и двое его дружков бросились за последним и единственным игроком соперника. Силы были совершенно не равны, но быстрый и талантливый игрок, сзади которого развивалась изумрудная мантия мага, каким-то чудом завладел мечом и пошел на отчаянный шаг. Вместе со своим драконом он камнем спикировал вниз, слегка притормозив у кромки самой воды, чтобы не разбиться, и нырнул в море, поднимая в воздух фонтаны брызг.
Я даже невольно привстал с корточек, чтобы лучше видеть происходящее и считал секунды до того момента, когда же маг и его дракон вынырнут из моря. Прошла минута, затем ещё одна и ещё... Камилл и его дружки все ниже и ниже кружили над местом, где нырнул всадник.
Три минуты! Три минуты двадцать секунд! И...
Раздался громкий всплеск, брызги долетели даже до моих горячих щек. Дракон, вместе с тяжело дышащим наездником, вынырнули из воды в противоположном конце поля, почти у самых ворот. Вратарь оторопело шарахнулся от неожиданности в сторону, но быстро опомнился и кинулся защищать огненный круг, парящий в воздухе за его спиной.
Маг-игрок привстал в седле своего дракона, сжимая в руках круглый огненный мяч. Нападающий оказался лицом к лицу с вратарем...
Я засмотрелся на его маневр. Я хотел быть на его месте, и представлял, как парю, пикирую и конечно же забиваю красивый гол, а не падаю с громким стоном в море, как этот несчастный. Меня видит Кира, она, естественно, переживает за меня, а когда все заканчиваются удачно – кидается мне на шею! Я закрыл глаза и уже сложил губы в трубочку, приготовясь утонуть в неге поцелуя, как, вдруг, в самый ответственный момент получил...подзатыльник.
– Ай! Ты что рехнулась что-ли? – возмутился я, широко раскрывая глаза.
– Ты куда это губы тянешь? – ответил вопросом на вопрос удивленный Змей. – Я же просил тебя не высовываться! Твою золотую маску видно за версту!