five
- Чимин-а, это конец, - громко воскликнул внезапно вошедший в комнату Тэхён, откинув портфель куда-то в сторону и усевшись на свою кровать; его тёмные глаза безумно впились в спокойно лежащего и читающего что-то в своём телефоне Чимина.
Вздохнув, Чимин отложил девайс на кровать и привстал, поджав ноги к себе и уложив голову на колени. Его рыжие волосы были слегка взлохмачены, а уставшие глаза еле фокусировались на взбудораженном друге; тёмный свитер придавал оттенку его кожи нездоровой бледности. В комнате было прохладно, и за окном зияло серое небо, заполоняя всё вокруг тусклой атмосферой и словно задерживая зиму ещё на парочку уходящих мгновений.
- Что произошло? - устало поинтересовался Чимин, физически ощущая, как его друг невольно переключился в режим энергетического вампира.
- Кажется, мне начинает нравиться мой тату-мастер, - тихо произнёс блондин, под конец фразы вымучено вздохнув и откинувшись на кровать. Прикрыв веки, Тэхён едва заметно улыбнулся и мечтательно продолжил: - Эта сильная эмоция заставляет меня прыгать от места к месту и мысленно возвращаться к одним и тем же событиям, прокручивая их в голове снова и снова.
- Тэхён, - цокнул Чимин, - ты влюбляешься едва не по десять раз за месяц. Я даже не удивлён, - рыжеволосый оттянул рукава толстовки на продрогшие пальцы и кинул мимолётный взгляд на окно, с тоской отмечая серые краски и отсутствие малейшего намёка на весну. - Сейчас весна, тем более, - проговорил он, - в такую пору влюбиться можно хоть в первого встречного.
- Не надо сейчас романтизировать времена года, - недовольно протянул блондин, - абсолютно любое время года подходит для того, чтобы влюбиться. Но не об этом, - парень нервно привстал и облизнул губы, резко распахнув свои горящие от волнения глаза, - я знаю, что постоянно влюбляюсь, и все мои привязанности кончаются очень быстро: я об этом знаю, - затараторил он. - Но это не моя вина! Я просто романтичная натура, я могу увидеть красоту во всех людях, я же...
- ...ты же так и не научился различать симпатию, влюблённость и любовь, - заносчиво изогнул бровь Чимин. - Но тебе повезло: твоё сердце как стальное. Сколько не бей - не сломается, - хмыкнул юноша.
- Если бы я не был творческим человеком и не переносил бы все свои страдания на бумагу, я бы точно сошёл с ума от такого количества боли, - рассудительно подметил блондин. - Просто искусство помогает поставить точку! Ты сам знаешь это, - юноша на мгновение замолчал. - И я умею отличать симпатию от влюблённости и любви. Я просто не вижу смысла в том, чтобы не взять самое лучшее из каждой эмоции.
- Ты прав, - кивнул Чимин, покрепче ухватившись за замёрзшие ноги, - однако порой искусство - это именно то, что не даёт тебе оставить всё в прошлом и двигаться дальше, - рыжеволосый юноша задумчиво обратил взор в сторону шкафа, где хранился его едва начатый портрет Чонгука с фортепиано. - Так и ходишь вечно по кругу, - тоскливо прибавил он.
- Ну, у всех свои понятия обо всём, - отмахнулся Тэхён, обратив внимание друга обратно на себя. - В общем, мне кажется, что у меня большая гейская влюблённость на Юнги.
- Почему? - усмехнулся рыжий. - Потому что он весь такой молчаливый и загадочный, как герой какой-нибудь сентиментальной или романтической поэмы?
- Да! - смело выпалил блондин. - Он просто особенный! Вот как часто тебе доводится сталкиваться с особенными людьми? В смысле, конечно, все люди индивидуальны, - в свою защиту стал оправдываться Тэхён, - но бывает ведь так, что кто-то и следа в душе твоей не оставит, а некоторые мало того что след оставят, так ещё и всё внутри перевернут. Вот Юнги - такой.
- Мне кажется, или вы с ним толком даже не разговаривали? - иронично произнёс Чимин. - Ты вновь накручиваешь человеку невероятно какой уникальный образ. Пора бы перестать так делать, если хочешь избежать дальнейших разочарований.
- Вся жизнь состоит из очарований и разочарований, друг мой, - закатил глаза блондин, - тебе никогда не удастся встретить что-то, за чем не последует разочарование. Однако, - юноша резким жестом приподнял указательный палец, - этим жизнь и прекрасна.
- Порой ты мне надоедаешь со своими философскими высказываниями, - шутливо скривился Чимин.
- Ты это любишь, не ври, - цокнул блондин, сделав вид, что откинул несуществующие волосы назад. - И да, ты прав: мы говорили мало. Но каждая его фраза несла в себе много смысла, и как-то сразу было понятно, что человек соображающий и знающий своё место в этом мире.
- И тебя притянула его...осведомлённость?
- Нет, - фыркнул блондин, откинув белую прядь волос со лба. Опомнившись, юноша стянул с себя бежевое пальто и встал, чтобы повесить его на тремпель. - Меня притянуло то, что он, в отличие от окружающих нас людей, имел собственные взгляды на некоторые вещи. В наше время так тяжело найти кого-то, кто не стал бы слепо следовать за чужими точками зрения, - протянул Тэхён, убрав вещь в шкаф и вернувшись обратно на кровать, - что-то правда прохладно, - передёрнув плечами, невзначай добавил юноша.
- Ещё сложнее найти кого-то, кто не побоялся бы быть настоящим собой, - кивнул Чимин, - и Юнги правда кажется довольно независимым человеком. После той встречи в кафе, - юноша невольно нахмурил брови при воспоминании о судьбоносном столкновении, - я видел его только в комнате Хосока.
- Когда это? - заинтересованно проговорил Тэхён.
- Ну, помнишь тот день, когда мы с тобой ходили в комнату Хосока? Он ведь живёт на этаже снизу, верно?
- Ну да, - кивнул блондин, продолжая задумчиво смотреть в одну точку.
- Ну вот, - протянул рыжеволосый, - тогда ещё приходил к нему Юнги.
- Точно! - Тэхён озарёно распахнул глаза и активно закивал головой. - Я вспомнил.
- Вот в тот день, - продолжил Чимин, - Юнги показался мне довольно умным и уверенным в себе и своих принципах человеком.
- Он такой, да, - с глупой улыбкой на лице не переставал кивать головой блондин.
- Хватит звучать как его жена, - закатил глаза Чимин, откидываясь спиной на кровать и сворачиваясь в уютный комочек. - Почему же так, чёрт возьми, холодно.
- Весна в этом году обещает быть холодной, - жалостливо протянул Тэхён, тоскливо обращая взор на окно и следя за колышущимися на ветру голыми ветками деревьев. - То, что я почувствовал к Юнги, это не банальное желание завладеть телом человека или ещё хуже - завладеть его сознанием и заполучить его любовь. Я просто вдохновился, - усмехнулся юноша, не сводя задумчивых глаз с мрачных веток, - это как с бенгальским огоньком: вот ты зажёгся, горишь ярким пламенем, светишься, радуешься; спустя некоторое время ты безусловно потухаешь, становишься обычным пеплом и теряешь всякую красоту и значимость. Вот такой я вижу свою к нему эмоцию.
- Солнце тоже подобно огоньку, знаешь? И когда оно пропадает на целую ночь, оно всегда обещает поутру вернуться. И возвращается, - вздохнул Чимин. - Вот такую тебе надо искать любовь.
- Как будто такое возможно найти, - вполголоса проворчал блондин. - Всё равно я не собираюсь ничего предпринимать по поводу своих к нему чувств.
- Почему бы и нет? Не все люди постоянно получают любовь, хотя многие её заслуживают, - пожал плечами рыжеволосый, бегая глазами по идеально отбеленному потолку. - Ты мог бы дать ему довольно много.
- А нуждается ли он? - усмехнулся Тэхён.
- Вот и узнай, - прикрыв глаза, тихо проговорил Чимин.
- Ещё неплохо было бы поближе сойтись с его молчаливым и странным другом, - усмехнулся блондин.
Чимин резко распахнул глаза, поворачивая голову на Тэхёна и сталкиваясь с его игривым взглядом.
- Зачем? - с напускным равнодушием поинтересовался рыжеволосый юноша.
- Он тоже довольно интересный, - пожал плечами Тэхён, - да к тому же и симпатичный, - юноша лукаво усмехнулся. - Кажется, тебе такие нравятся, разве нет? Как же его там зовут...
- Чонгук, - выплюнул Чимин. - Нет, мне такие не нравятся. И вообще, искать людей только по одному определённому типажу - глупо.
- Да я же просто пошутил, - невинно приподнял брови блондин, - зачем ты так нервничаешь?
- Не нервничаю, - Чимин вновь взглянул на потолок, расслабляя мышцы всего лица и пародируя максимальную незаинтересованность.
Чимин и сам не видел ясных причин тому, отчего же так тяжело было рассказать Тэхёну правду. Он осознавал о грядущей поддержке, о безусловной возможности открыться и впервые в жизни поговорить с кем-то о своих странных и бушующих день ото дня чувствах. За последнюю неделю он несколько раз был в тонкой близости к тому, чтобы поделиться с другом о своём самом сокровенном секрете; но что-то всегда останавливало его. Будь то нежелание рассказывать всю историю с самого начала или внезапное осмысление каких-либо значимых моментов в процессе пересказа ситуации, в любом случае он не мог поведать другу о самом переломном мгновении в своей жизни. Это нечто жило внутри его сердца, спрятанное в самых его недрах; оно было подобно свежей ране - с беспрерывным кровотечением и постоянным напоминанием о своём никогда не исчезающем существовании. Столкновение с Чон Чонгуком стало не просто главой в книге его жизни, но целой её частью, без явления которой вся история лишилась бы своего смысла.
- Этот Чонгук очень странный, и я, если честно, слегка его побаиваюсь, - признался Тэхён, опасливо покосившись на друга и, не столкнувшись с ответной реакцией, обиженно выпятив губы. - Почему ты такой задумчивый и уставший? Ты ведь кушал после академии?
- Да, - ответил Пак, закрывая глаза и ощущая стук собственного сердца в каждой клеточке своего тела. Он лгал. - Я ел салат...
- Надеюсь, что ты не врёшь, Мин-и, - грустно вздохнул Тэхён, следя за эмоциями друга и нервно покусывая нижнюю губу. - Тебе нужно больше отдыхать.
- Я и так отдыхаю достаточно, - выдохнул рыжеволосый, - и, кстати, я тоже слегка побаиваюсь Чонгука. Думаю, он мог бы даже оправдать наше такое отношение к нему.
- Хочешь сказать, что он нехороший человек?
Чимин едва заметно кивнул и ответил:
- Он не плохой, нет; он просто равнодушный ко всему, кроме самого себя. Это ещё хуже.
- Я так не думаю, - с открытым сомнением в голосе заспорил блондин, - Юнги бы не стал так близко общаться с ним, если бы тот был совсем низким человеком. Он, кажется, очень ценит его.
Чимин, казалось бы, больше не был так слеп, как раньше; он слишком явственно видел перед собой пороки озлобленного на весь белый свет Чонгука. Он видел его заносчивость, его самодовольство и желание принизить каждого вокруг. Он больше не хотел оправдывать юношу в своих глазах ни за счёт его талантов, ни за счёт его привлекательной внешности. Теперь ему хотелось видеть его таким, каков он был, и вдохновляться пугающей истиной так, словно она была отождествлением прекрасного, нежели губящего и ужасного. Он принял правду не за одно мгновение, не даже за ту пару сомнительных встреч с музыкантом; он принимал правду на протяжении двух лет, царапал себя ею подобно лезвием и вырастил в себе настолько крепкую привычку к боли, что теперь она превратилась в его успокоение.
Z Z Z
Чимин прошёлся карандашом по бумаге, слегка нахмурив брови и едва прикоснувшись стержнем к белой поверхности. Зубами юноша невольно сжимал кончик языка, сосредоточенно продолжая прорисовывать каждую мельчайшую деталь в портрете до боли знакомого ему человека. В комнате царствовала глубокая тишина, тяжесть которой ни капли не заботила Чимина; даже она не способна была отвлечь его от любимого дела.
Он любил работать в одиночестве. Даже несмотря на то что Тэхён мог спать или никоим образом не напоминать о своём нахождении в том же помещении, Чимина чрезмерно заботило то, что его душа отображалась на бумаге при каком-либо свидетеле. Он любил бормотать себе что-то под нос, любил на несколько минут зависнуть, упершись взглядом в пол и потеряв связь с реальностью; и ему хотелось чувствовать свободу в любом своём странном жесте. На самом деле, раньше такого не было; два года назад окружающие его люди могли бы даже вдохновить или придать общей рабочей атмосфере красок; после случая в парке юноша утратил способность создавать искусство на чьих-либо глазах.
Даже в академии он старался сидеть подальше ото всех либо брал задание на дом.
К счастью, Тэхён проводил время со своими новыми знакомыми, чьё число перевалило уже за десяток и ни капли, на самом деле, не удивляло Пака: блондин всегда был центром внимания. Так уж случилось, что он, обладая чрезмерно ярко выраженной харизмой, притягивал к себе кучу взоров и очаровывал их носителей с той же необъяснимой лёгкостью. Наверное, именно по этой причине Чимин позволил Тэхёну сблизиться с ним: ведь он долго отталкивал его, долго раздражался и старался игнорировать навязчивого одноклассника. Лишь спустя полтора месяца Пак всё-таки сдался и позволил себе прогуляться с назойливым парнем из класса. Позднее их прогулки стали обыденностью, а атмосфера их общения казалась настолько особенной и принадлежащей только им, что найти дружбу, подобную этой, никому из них больше не казалось реальным.
Чимин не мог понять, почему прошлое так сильно манило его обратно в свои цепкие объятия. Он не мог понять, отчего его руки так сильно тряслись от одного мимолётного взгляда на Чонгука; не мог понять, почему же спустя столько времени и стольких разочарований он продолжал искать в юноше свет, сияние которого порой казалось лишь игрой бушующей фантазии. Как же он мог разглядеть в этом монстре что-то прекрасное? И самое главное - что же было этим самым прекрасным?
Отложив карандаш, Чимин стиснул уставшие и заслезившиеся от напряжения глаза, решая сделать короткий перерыв и отогнать непрошеные мысли. В животе болезненно посасывало, и наступивший совсем не внезапно голод портил вспышку вдохновения и затруднял процесс. Быстрая утомляемость была одним из главных минусов голодания, и как бы сильно Чимин ни мечтал почувствовать себя вновь наполненным жизнью и энергией, он больше не мог себе позволить такое удовольствие.
Это по-грустному забавно, с какой отчаянностью он запрещал себе столь обычные жизненные нужды. Ещё более печально то, какую непосильную вину он ощущал после их удовлетворения.
Откинувшись на кровать, Чимин закрыл глаза и стал считать биение собственного сердца. Раньше он никогда не замечал его, но за последний год оно стало для него громче любого другого звука.
Чонгук сказал ему, что он не стал выглядеть лучше. Все усилия были напрасны? Раньше Чимин думал, что мотивация произрастала из него самого; сейчас он осознал, что слова Чонгука внезапно стали гораздо ценнее, чем его собственные взгляды. В эту минуту он не знал, что же ещё он должен был выполнить, чтобы стать идеальным. Как возможно добиться расположения человека, который не любит никого, кроме себя?
А знает ли он настоящего Чонгука?
Чимин распахнул глаза и с усилием приподнялся, подхватив незаконченный портрет и принявшись изучать его. Осторожно проводя пальцем по наброску, он задумывался о том, знал ли он настоящего Чон Чонгука. Знал ли он его душу, запертую под слоем спеси и гнева? знал ли он того Чонгука, который не был окружён своими ядовитыми друзьями? знал ли он Чонгука из детства, в самые ранимые года любого человека? знал ли он Чонгука с семьёй? знал ли он его с любимым человеком?
Не знал. Отчего же так любил? Что любил? Чонгука или же его образ?
Чимин закрыл глаза, и спустя пару мгновений тишину комнаты разрезал телефонный звонок. Дёрнувшись, юноша повернул голову к сотовому и прочёл на экране имя лучшего друга. Вздохнув, он подхватил телефон и принял вызов.
- Что?
- Чимин-а? - послышался взволнованный голос Тэхёна.
- Слушаю, - размеренно отозвался рыжеволосый юноша.
- У меня к тебе громадное предложение, - взахлёб принялся объяснять блондин. На общем фоне слышался шум машин. - Я сейчас виделся с Юнги и Хоби. В общем, завтра ведь пятница, и ребята приглашают нас с тобой в местный клуб неподалёку.
- Нет, - автоматически отрезал Чимин. Походы в клуб перестали его интересовать после ситуации с Йунгом.
- Ну Чими-и-ин, - простонал в трубку Тэхён, - там ведь будет Юнги! Это такой шанс: я смогу поговорить с его слегка нетрезвой личностью, смогу открыть много нового про него и стану ближе к его разгадке!
- Так иди! - раздражённо выдал Чимин. - Меня-то тащить зачем?
- Ну что ты какой, - обиженно проворчал Ким, - я вот с тобой раньше всегда везде ходил...
- Давай без манипуляций, - скривился Пак, - я пойду с тобой.
- Ура! - завопил в трубку Тэхён, заставив Чимина вздрогнуть.
- Только ненадолго.
- Конечно! Ещё там будет Чонгук и ребята со старших факультетов.
- Превосходно, - с открытой иронией ответил рыжий.
- Не язви, - протянул блондин, чей голос расплылся на фоне громко звенящей сирены.
- Всё, я рисую, поэтому не мешай. И не шатайся где попало.
- Хорошо-хорошо, - пропел блондин и, попрощавшись, отключился.
Чимин отложил телефон и мгновенно пожалел о внезапно принятом решении.
Z Z Z
- Не думаю, что эту его бабочку будет так легко набить, - глубоко вдохнув, проговорил Юнги, стоя возле дивана и внимательно разглядывая рисунок с будущей татуировкой Тэхёна. Вид у юноши был весьма заспанный и уставший.
- Но эскиз красивый, - пожал плечами Чонгук, не отрываясь от игры на телефоне и местами вспоминая отданный Чимином арт. Рисунок поразил его с первого взгляда, однако назойливые воспоминания о собственных чертах, нарисованных руками того же мастера, порождали не самые приятные ощущения.
- Не спорю, - хмыкнул Юнги и присел на диван рядом с Чоном. Положив ноги на маленький столик, он убрал рисунок на колени и, слегка откинувшись, вперился взглядом в потолок. - И зачем вообще делать бабочку на бедре? Этот... Тэхён очень странный.
- Он тебе не нравится? - бегая глазами по экрану мобильного, со скукой поинтересовался Чонгук.
- Да не то чтобы, - скривился темноволосый юноша, - он очень непонятный. Знаешь, о нём можно сколько угодно строить теорий, а в итоге он окажется чем-то совершенно неожиданным и другим.
- Ты же вроде проницательный, - таким же тоном продолжил Чонгук, - попытайся копнуть глубже.
- Мне оно не надо, - отозвался Мин. - От таких непостоянных и эмоциональных людей всегда стоит держаться подальше, если ты полная их противоположность.
- Да ото всех стоит держаться всегда подальше, - хмыкнул музыкант.
- И то верно.
Чонгук продолжил увлечённо играть, всеми силами стараясь заполнить своё сознание ненужными мыслями и лишней информацией. Время в академии летело слишком быстро, и только благодаря этой спешке у него не оставалось свободных мгновений на размышления о своих слабостях, о родителях, о том прошлом, что он оставил навсегда за своими плечами; ещё меньше у него оставалось минут на то, чтобы планировать будущее и чётко определять свои цели. Всё его существо словно опустилось в пучину повседневности, и любые выходящие за эти границы ситуации чрезвычайно раздражали юношу и вызывали всплеск ненужных эмоций.
Жить музыкой казалось чем-то волшебным и недосягаемым; сейчас же он, отдавшийся рутине и принуждённый играть те мелодии, что ни капли не касались его сердца, перестал видеть цену своей реальности. Слишком быстро его идиллия превратилась в нечто пустое и бессмысленное. Когда ты постоянно борешься и в тайне мечтаешь о другой жизни, просыпаться по утрам с надеждой гораздо легче, чем заполучить то, о чём ты мечтал, и ощутить внутри всю ту же пустоту, но только уже на более комфортном фоне.
До чего ненасытна бывает человеческая жажда.
- Не забудь, мы сегодня идём в клуб, - невзначай добавил Юнги, вновь принявшийся изучать рисунок Чимина. - И мы идём туда вместе.
- Да помню я, - простонал Чонгук, - не понимаю только, зачем я там так сдался.
- Потому что ты хочешь измениться и заполучить расположение к себе, - поучительным тоном ответил Мин, - это твой огромный шанс стать лучшей версией себя.
- Я всё равно не смогу с ними общаться, - заспорил Чон, - хотя, может быть, я бы пообщался с Намджуном. Он мне весьма понравился, - сделал краткую паузу юноша, - он интересный, умный и симпатичный. С ним есть о чём поговорить.
- Когда ты спеться с ним успел? - усмехнулся темноволосый парень.
- Да постоянно же он к тебе приходит, - принялся объяснять Чонгук, - и в столовой мы часто сидели вместе. С ним можно оставаться немногословным, и он всё равно будет относиться к тебе с уважением и улыбаться.Намджун действительно не мог не очаровывать людей. Обладая сильной харизмой и высоким интеллектом, он всегда мог подобрать тему для разговора и, интуитивно чувствуя зону комфорта своего собеседника, никогда не требовал к себе особого отношения и не имел привычку смущать всякого, кто вступал с ним в диалог. Вещи, о которых он любил беседовать, всегда были интересны и познавательны; Чонгук любил наслаждаться его монологами каждую перемену в столовой.
- Намджун очень умный, - кивнул Юнги, - и к тому же - добрый. Редко сейчас встретишь подобные комбинации в одном человеке.
- Хотел бы я быть таким же терпеливым, - хмыкнул Чонгук, выключив наконец-то телефон и отложив его в сторону.
- Обладая своей собственной жизнью и имея право делать с ней всё, что тебе заблагоразумится, ты, Чонгук, можешь в любой момент начать меняться. Необязательно строить из себя что-то другое, ведь тут ты точно будешь выглядеть неискренне; но начать проявлять свои лучшие качества ярче негативных ты можешь всегда.
- Да знаю, - вздохнул музыкант, развернувшись телом к старшему и уставившись на арт в его руках. - Талантливый художник, - вырвалось внезапно из него, стоило его глазам пройтись по тонким линиям и детальным прорисовкам эскиза вновь.
- Чимин? - переспросил Юнги. - Это правда. Только жалко мне его как-то. Он невольно вызывает сочувствие...
- Почему же невольно, - раздражённо фыркнул Чонгук, - да может он о жалости только и мечтает.
- В желании заполучить жалость и признание нет ничего постыдного, - возразил Юнги, наклоняясь, чтобы положить рисунок на стол. - Ты хотел видеть в глазах людей ненависть, и это гораздо хуже, друг мой.
- Он выглядит слабым, а я выглядел сильным - это большая разница, - заспорил музыкант.
- Зато он не боится быть настоящим собой, - посмотрев в глаза младшего, укоризненно произнёс Мин. - Он может выразить себя без страха быть осуждённым. А ты на такое не способен. И кто же сильнее?
Нахмурившись, Чонгук опустил взгляд на собственные руки и не стал спешить с ответом. В словах старшего друга он ощущал справедливость; в глубине души он всегда понимал, что Чимин обладал всем тем, чем никогда не мог обладать он: честностью с самим собой. Возможно, именно поэтому в нём продолжал играть огонь ярости, стоило его глазам столкнуться с испуганным взором Пака в коридорах академии; возможно, именно потому, что рыжеволосый юноша так сильно напоминал ему о собственном трусливом прошлом, он так отчаянно боялся сделать рывок в будущее.
И ещё Чонгук очень боялся признаться Мину в том, кем же на самом деле приходился Чимин ему некогда в прошлом. Однажды он расскажет ему; это было данное себе обещание.
- И ещё - в клубе ты можешь найти себе кого-нибудь, завести знакомства, - Мин лукаво взглянул на младшего и усмехнулся.
Фыркнув, Чонгук закатил глаза и включил телевизор, лишь бы заполнить тишину комнаты инородными звуками и отвлечь своё волнение.
- Я не преследую подобных целей, - кратко отрезал он.
- Слушай... - Юнги слегка замялся. - После того признания ты особо не обсуждал со мной эту тему, однако...мне вот интересно стало, а ты когда-нибудь был...с парнем?
Глядя отсутствующим взором в экран телевизора, Чонгук отрицательно и молча помотал головой.
- Как же ты тогда понял?
- Да просто, - взглянул на него Чон, - девушки вызывают омерзение, парни - лёгкое уважение. И ещё тот парень, в которого я был влюблён давно. Плюс ко всему, физическое влечение я испытывал всегда только к...представителям своего пола, - щёки юноши слегка загорелись, и от волнения он прикусил нижнюю губу.
- Но ты никогда не пробовал поэкспериментировать? - мягко продолжил Юнги, в любую секунду готовый отступить и сменить тему разговора.
Чонгук вздохнул.
- С девушками, - он слегка скривился, - это было на всяких пьяных вечеринках. Я представлял парней из тренажёрного зала вместо этих девок. В нетрезвом состоянии я мыслил плохо, даже омерзение к ним пропадало на какое-то время.
- Ага, - кивнул Мин, - будем хотя бы знать, что ты не импотент.
- Очень смешно, - фыркнул Чонгук, толкнув старшего друга плечом, - сам-то поди девственник со стажем.
- Я тебе говорил, что состоял в отношениях только один раз, - произнёс в свою защиту Мин, - и с этим человеком у меня были все стороны близости. После этого я подобного не искал - нет нужды.
- Да, я помню, - кивнул музыкант. - У меня же всегда было наоборот - я мечтал о подобном с парнями, но только на один раз. Я не могу представить себя в отношениях с кем-то - не потому, что я не способен любить, нет; я просто не хочу мучить человека своим сложным характером и непростым мышлением.
- Ну, знаешь ли, когда кто-то дарит тебе свою любовь, он это делает по своему личному желанию, а не по принуждению, - заспорил Юнги, - ты не несёшь за это никакой ответственности. Но уметь быть благодарным желательно тоже. И я знаю, что на самом деле тебя заботит не то, что ты причинишь людям боль, а твоё собственное желание оставаться в одиночестве.
- Глупости всё это, - усмехнулся Чонгук, - я не хочу тратить на подобное своё драгоценное время, тут ты прав.
- Но я советую тебе взглянуть страху в глаза и попробовать...поэкспериментировать с парнем, - осторожно предложил темноволосый юноша, - просто узнать точно, нужно тебе оно или нет.
- Посмотрим, - безоговорочно отрезал Чонгук, мысленно опровергая слова друга и автоматически ставя крест на любой возможности осуществления предложенного.
Z Z Z
Вечера ранней весны были всё ещё по-зимнему морозны; при каждом выдохе излучались клубы пара, и кожа очень быстро покрывалась мурашками. Небо казалось тяжёлым и ещё более серым, чем днём, даже несмотря на отсутствие облаков и ярко горящий полумесяц. Вокруг гудели машины, со всех сторон слышалась музыка и голоса пешеходов; даже во второй половине дня Сеул продолжал быть оживлённым и громким.
Чонгук молча брёл рядом с Юнги, не испытывая любопытства разглядывать прохожих и одни и те же рекламные вывески на бесчисленных мелких магазинчиках. В чёрном длинном пальто его фигура казалась ещё более статной, а лёгкий румянец на щеках подчёркивал остроту скул и темноту внимательных глаз. Его шаги были уверенными и большими, спина оставалась прямой и изящной. В мыслях он витал где-то далеко, тщетно стараясь не концентрировать внимание на разговоре с Юнги и внезапно появившихся глупых мыслях.
Сжавшись, Мин следовал по известному маршруту с той же ловкостью, кутаясь в чёрный шарф и не вынимая рук из широких карманов тёмного пальто. Его взгляд был сфокусирован на ногах и мокром асфальте.
Спустя пару минут они остановились возле небольшого здания с ярко-красной вывеской. Чонгук осмотрел фасад дома и нахмурился, уже инстинктивно ощущая громкую музыку и теплоту чужих тел. Несмотря на общую неброскость, клуб был довольно привлекателен с внешней стороны: тёмный кирпич, дизайнерские рисунки и большой двор с кучей лысых деревьев.
- Вот тут мы обычно тусим, - прокомментировал Юнги, бросив на Чонгука взгляд и заполучив ответный кивок от друга.
Чонгуку не терпелось зайти внутрь: холод стал раздражать.
- Юнги! - послышалось откуда-то сзади. Оба парня инстинктивно развернулись.
Хосок, Чимин и Тэхён показались в парочке метров от них. Лицо Хосока осветилось радостной улыбкой, и он принялся приветливо размахивать рукой, ускоряя шаг и подгоняя своих товарищей; его распахнутое пальто открывало вид на яркую толстовку. Брови Тэхёна вздёрнулись на одно крошечное мгновение, и он тут же застенчиво улыбнулся, подхватывая равнодушного Пака под руку и утаскивая поскорее за Хоби. Парка Тэхёна была светлой и застёгнутой: на щеках юноши горел румянец по вине холодного воздуха
.
Взгляд Чонгука внимательно прошёлся по Чимину: в сумерках тот выглядел ещё более бледным и уставшим. Несмотря на усталость, его глаза казались выразительнее и ярче благодаря лёгкому макияжу. Рыжие волосы были уложены и слегка приподняты, открывая вид на лоб юноши и заостряя черты его худого лица. В большом пальто он казался ещё более крошечным. Чонгуку пришлось сознательно одёрнуть себя от откровенного рассматривания чужого лица и тела. Он сам не понимал, отчего его так волновал этот болезненный на вид художник.
Юнги кратко улыбнулся и поздоровался с подошедшими парнями, особенно заострив внимание на Хосоке и поинтересовавшись его делами с родителями, которые, по всей видимости, шли не особо хорошо. Покусывая губу, Тэхён волнительно бегал глазами между говорящими приятелями: он очень старательно ловил слово каждого и словно подмечал что-то в своей светлой головке.
Обойдясь одним приветственным кивком, Чонгук сутуло уставился под ноги, пряча руки в карманы пальто и напрягаясь от большого количества малознакомых людей. Раздражение огромной волной разлилось по его жилам. Дискомфорт подпитывался физически ощутимым взглядом Пака, направленным на Чона и любопытно его оглядывающим.
- Пойдёмте внутрь, - кивнул на здание Юнги, - там нас уже ждут Намджун с Джином.
Дружно согласившись, парни направились в сторону крыльца, продолжая вести непринуждённый диалог и изредка помалкивая. Чонгук неосознанно оказался позади всех; перед ним шли Тэхён и Чимин. Блондин подался слегка вперёд, словно пытаясь догнать объясняющего что-то Мина; рыжеволосый шёл молча, опустив голову вниз.
Как только они оказались внутри, Чонгук тут же ощутил эхо громкой поп-музыки; казалось, словно его бит проникал на каждый сантиметр окружающих их стен. При входе столпилась небольшая кучка людей, состоящая в основном из подростков и молодых. Спустя пару минут они добрались до гардероба, где успешно оставили свою верхнюю одежду.
Чонгук кинул взгляд на зеркало, желая проверить состояние своей белой футболки, заправленной в чёрные джинсы, и укладку волос; те неизбежно растрепались, но масштаб трагедии не был так велик. Переведя взгляд в сторону, Чонгук столкнулся с внимательным и вечно тоскливым взглядом рядом стоящего Чимина; на секунду между ними произошёл зрительный контакт, в конечном итоге прерванный музыкантом. Внутри него вспыхнула искра непонятного гнева: глаза рыжеволосого юноши словно напрашивались на боль и унижение.
Почувствовав толчок в плечо, Чонгук инстинктивно повернул голову и увидел Хосока, указывающего в сторону коридора и говорящего двигаться вперёд. Последовав в нужную сторону, Чон кратко прошёлся взглядом по чёрным стенам с белыми глянцевыми узорами и окружающим их незнакомцам. Чуть впереди него шли Тэхён и Юнги, вызвавшие укол ревности в груди Чонгука и заставившие его ускорить свой шаг.
Чон всегда обладал чрезмерно неконтролируемым собственничеством.
Оглянувшись, Чонгук увидел медленно идущего Чимина; тот с вниманием осматривал узоры и шёл так, словно вся толпа была способна задавить его разом. Нерешительная походка.
Z Z Z
Вновь та же духота и та же суматоха ночного клуба окружали Чонгука под биты самых назойливых и бестолковых хитов этой весны. Этот клуб совершенно ничем не отличался от клуба в Пусане; разве что убранством и чуть большим масштабом - атмосфера же была идентичная. Фиолетовые и синие софиты освещали танцзал и бар, подсвечивая лица людей и окрашивая всё вокруг в неоновые цвета. Теснота была едва ощутима: к счастью, здесь было гораздо просторнее.
Чонгук стоял за одним из высоких столов, изредка попивая алкогольный коктейль и с едва заметным интересом осматривая свою компанию. Хосок безостановочно танцевал с девушками: по его лицу скатывались капельки пота, и улыбка превратилась из нежной и доброй в развязную и соблазняющую; его тело двигалось волшебно и, к удивлению, абсолютно легко. Намджун сидел неподалёку от самого Чонгука и часто вёл с кем бы то ни было громкие беседы: Чон непроизвольно слушал его, и порой они, сталкиваясь взглядом, посылали друг другу неловкие улыбки. Джин, его новый знакомый, чрезвычайно смутил музыканта и тот тут же вспомнил слова Юнги, ругая себя за отвратные (вовсе нет) мысли и всеми силами стараясь не концентрировать внимание на симпатичном юноше. Как оказалось, тот уже выпустился из академии и работал в каком-то издательстве; Чон попытался запомнить название, но не смог.
Юнги либо лениво потягивал свой напиток, либо слушал Тэхёна, который будто бы приклеился к тату-мастеру и совершенно не желал оставлять того в покое. К удивлению Чонгука, Мин абсолютно не возражал: он с усилием кивал и вслушивался в слова собеседника, порой даже придумывая огромные комментарии и активно поддерживая беседу. Время от времени он бросал взор на Чона, вопросительно приподнимая брови и мысленно интересуясь его состоянием. Музыкант отмахивался и раздражённо отворачивался. Не нужно ему было такое «внимание из жалости».
Ревность охватывала его сильнее и сильнее. Без Юнги он чувствовал себя уязвимым; не оттого, что толпа казалась ему слишком пугающей, нет; но оттого, что он сам начинал бояться собственных мыслей и желаний. Подобно маленькому ребёнку, он хотел топнуть ногой и перетянуть всё внимание Мина на одного себя; но он старательно сдерживал свои детские капризы.
Чимин пропал сразу же, как они очутились в этом диком сборище. Кратко поздоровавшись с остальными, он прошептал что-то Тэхёну и протиснулся в толпу, выпадая из поля зрения Чонгука и совсем теряясь в дебрях танцующих тел. Чон успел пробежаться взглядом по стройным ногам парня, его тонкой талии, подчёркнутой заправленной в джинсы чёрной футболкой, и копне рыжих волос. Что-то в нём восхищало одну тысячную часть Чонгука; что-то всегда заставляло его осматривать парня вновь и вновь. Несмотря на внешнее равнодушие, он не мог перестать следить за художником и каждым его действием. Возможно, в нём говорила спесь.
- Что-то ты совсем невесёлый, - послышалось рядом с Чонгуком. Нахмурившись, Чон посмотрел в сторону и столкнулся взглядом с ухмыляющимся Джином. Этого только не хватало.
- Просто не люблю подобные мероприятия, - равнодушно отозвался Чонгук, поборов желание осмотреть получше лицо нового собеседника.
- Понимаю, - облокотившись о стол, вздохнул Джин. Чон прошёлся взглядом по его профилю, отмечая, как ярко подсвечивалась его идеальная кожа красными софитами. - Я тоже прихожу сюда только ради друзей.
Чонгук не нашёл в себе ответа, и потому просто промолчал.
- А давно ты вообще в Сеуле? - повернувшись лицом к Чону, спросил Джин.
- Нет, приехал пару недель назад, - ответил музыкант и сделал глоток коктейля. - А ты?
- Вырос здесь. Всегда мечтал уехать, но некуда, - усмехнулся юноша. - Откуда ты?
- Пусан.
- Скучаешь по дому, наверное?
- Нет, - отрезал Чонгук, - по дому могут скучать только те, кто привязан к нему.
- Всё понятно, - вполголоса проговорил Джин, чьи слова едва дошли до слуха Чона. Он опустил взгляд на стол и продолжил: - Через пару лет ты можешь подумать иначе.
Чонгук усмехнулся и отрицательно закачал головой, бегая глазами по танцующей толпе. Его взгляд часто пробегался по телам незнакомых парней, и он невольно оценивал их внешний вид, без конца одёргивая себя от глупой привычки.
- Я вот всегда хотел уехать, но когда появилась такая возможность - отказался, - продолжил Джин. - Порой родной город может оказаться самой тёплой обителью...
Нахмурившись, Чонгук перестал вслушиваться в слова Джина, всё своё внимание невольно посвятив внезапно открывшейся его глазам сцене. Чуть поодаль находился рыжеволосый художник, сидящий за маленьким столом и устало глядящий вниз. Как только толпа расступилась, Чон тут же его подметил. Тот выглядел жалко и одиноко. Вокруг него располагались такие же столы с небольшими компаниями, и по бокам светили фиолетовые софиты. В этой зоне музыка играла тише и люди беседовали между собой.
Спустя мгновение Чонгук распознал две другие фигуры, принадлежащие неким взрослым мужчинам: те подсели к Чимину и принялись что-то говорить с ядовитой ухмылкой на губах. Нахмурившись, Чон неосознанно напрягся и даже не заметил то, как замолчал его собеседник. Не двигаясь, музыкант продолжил следить за дальнейшими событиями.
Чимин испуганно озирался поочередно на каждого, стушевываясь и не говоря ни слова им в ответ. Один из мужчин схватил юношу за подбородок, заставив повернуть голову в свою сторону; второй же схватил тонкое запястье парня, утягивая за собой и заставляя выйти из-за стола.
- Прости, - не глядя на Джина, проговорил Чонгук и неосознанно направился туда, где находился Чимин и двое мужчин. По пути он неотрывно смотрел на то, как один из них, с чёрными волосами и толстым лицом, вытянул Чимина подальше к толпе. Глаза художника наполнились тревогой, и он делал слабые попытки вырваться; очевидно, что его сил на это не хватало.
Оказавшись в метре от них, Чонгук схватил Чимина за запястье и, испытав странную электрическую волну, отдавшуюся во всём его теле, столкнулся с испуганным взором Пака. Распознав Чонгука, тот расширил и без того огромные глаза и тихо прошептал его имя, вызывая в Чоне ещё большую волну ярости и необъяснимого стремления защитить. Один из мужчин растерянно остановился и обернулся, хмуря брови при виде Чонгука.
- Отвали, - угрожающе проговорил толстобородый мужчина, попытавшись перетянуть Чимина на себя, но потерпев поражение: Чонгук крепко стиснул запястье юноши в своих пальцах и придвинул его ближе к себе. Подобно податливой кукле, Пак легко оказался возле музыканта и со всей силы дёрнул оккупированную мерзким мужчиной руку на себя.
Отпустив художника, толстобородый переглянулся взглядом со своим морщинистым другом и свирепо посмотрел на Чонгука, который, в свою очередь, крепко стиснул челюсть, сужая глаза в открытом презрении.
- Тебе бы лучше не соваться туда, куда не просят, - прохрипел второй мужчина, делая шаг к Чону и оказываясь в метре от музыканта. Из его рта пахло перегаром.
Толстобородый неприятно оскалился, и глаза обоих мужчин загорелись недобрым пламенем; было очевидно, что они были пьяны и раздражены. Музыкант отпустил Чимина и оттиснул назад, оказываясь впереди и перекрывая собой напуганного и давящегося от переживаний Пака. Где-то в подсознании он явственно ощутил, с какой силой Пак ухватился за локоть Чона, не желая оставлять его одного. Отчего-то это заставило его решительность подскочить ещё на один уровень. Внутри него и без того горел пламень всевозможных бурлящих эмоций, перекрывающий способность рационально мыслить и трезво оценивать последствия содеянного.
- Зачем вам нужен он? В этом клубе есть экземпляры получше, - уверенно выплюнул Чонгук, предвкушая драку и возможность вылить кипящие внутри эмоции.
- Он похож на девчонку, - выплюнул второй мужчина с такими же чёрными волосами и ярко проступающими морщинами, - отъебись от нас по-хорошему, мелкий.
Чонгук испытал волну гнева. То, что кто-то иной мог вот так унижать Чимина, вызвало в нём всплеск агрессии и необъяснимой злости. Пошлое и грязное мышление испорченных и морально гиблых мужчин не удивляло музыканта: он не раз сталкивался с подобными кадрами в своём далёком прошлом. Возможно, если бы он никогда не встретил Юнги, он мог бы вырасти одним из таких мужчин: потеряв всё и разочаровавшись во всём, он бы похищал в клубах парней и давал волю своим давно запертым чувствам, испытывая омерзение к собственному существованию и не желая больше с ним бороться.
- Это лучше вам отъебаться, - низко и грубо проговорил Чонгук, сжимая пальцы в кулаки и физически ощущая страх, исходящий от едва не прижатого сзади тела.
Морщинистый мужчина готов был замахнуться, делая шаг вперёд и решительно наступая на уже кипящего от злости Чона; однако его остановил его же друг, процедив сквозь зубы:
- Оно того не стоит, - своим туманным взглядом он посмотрел в глаза мужчины и продолжил: - Будет ещё полиция...
Второй резко пропустил воздух через нос и, бросив на Чонгука последний злобный взгляд, развернулся. Они вместе направились нетвёрдой походкой к другой части клуба, оставляя позади растерянного Чимина и желающего продолжить драку Чонгука.
Очнувшись спустя пару мгновений, Чон дёрнул рукой и заставил художника отойти от себя на небольшое расстояние; его глаза безумно забегали по толпе, и он нервно облизнул губы, с успокоением отмечая отсутствие Юнги. Сфокусировавшись на всё ещё сконфуженном и испуганном Чимине, чьё лицо казалось ещё более изнурённым под фиолетовыми софитами, он нахмурил брови.
- Спасибо большое, - сквозь отдалённую музыку проговорил Чимин, продолжая сверлить напуганным взором лицо Чонгука.
Внезапно раздражившись, музыкант громко фыркнул и резко ответил:
- Просто не хотел, чтобы потом из-за тебя у нас появились проблемы, - он внимательно следил за тем, как быстро тускнел свет в глазах напротив, - ты и так вечно всё портишь.
Не выдержав отпечаток омерзения на лице Чонгука, рыжеволосый опустил взгляд вниз и сделал глубокий вдох. Он сжал руки в кулаки и не дал никакого ответа.
- Не был бы такой бабой, не привлекал бы внимание всяких козлов, - продолжил Чонгук, испытывая садистское удовольствие от причинения боли.
Кивнув, Чимин развернулся и быстрым шагом устремился куда-то в толпу, утирая на ходу выступившие слёзы и оставляя Чонгука позади себя.
Чонгук стиснул челюсть и почувствовал лёгкий укол совести, глядя в спину уходящего художника.
И зачем же нужно было тогда помогать?