3. Вкус крови
В какой-то мере я действительно ошибался, идя на эту женщину всего лишь с жалким ножом и не имея больше ничего, чем бы мне удалось дать бой.. Но и она, если уж на то пошло, была не лучше. Следовало бы осознать: Что моих сил сейчас могло хватить, как и в предыдущий раз, чтобы победить..
Тогда я действовал порывами — рвался в бой, ничего не понимая, ничего не ценя. А сейчас... Сейчас я, может, и начал дорожить своей жизнью куда больше, чем раньше. Я чувствовал её вес на своих плечах, ощущал её хрупкость, словно дыхание на стекло, способное рассыпаться от одного неверного шага. Но вместе с этим — понимание, что эта жизнь всё равно обречена.
— «Но если не сейчас.. когда же ещё?» — Спросил я у самого себя в мыслях.
Если не здесь и не сейчас, то где-то через десять лет — в одиночестве, в боли, в клыках очередного безликого чудовища. Что было лучше? Сгореть в огне схватки, пока в тебе ещё бурлит кровь, или стечь ею медленно, беспомощно, спустя годы? Первый вариант... казался мне гораздо честнее. И гораздо чище.
Это ведь должно было случиться позже. Гораздо позже. Когда моё тело стало бы крепче, мышцы — жёстче, движения — отточеннее, а разум — спокойнее. Я видел себя через несколько лет — с оружием не таким, как этот грубый, старый нож, выточенный из низкопробной стали, ржавеющий от одного только взгляда. Я видел в руках клинок, достойный воина. Но...реальность была другой — сейчас мне достался обломок мечты, и мне оставалось только сжать его покрепче.
— «С щитом или на нём...» — эта древняя фраза прозвучала в моей голове, словно эхо, как боевой зов предков. Она была простой. Прямой. И такой чёткой, что в груди что-то сжалось, будто дал себе присягу уйти отсюда живым.. или мёртвым.. иного было не дано и назад пути больше не было. Как бы ни был хрупок мой нож — он оставался оружием. А в моих руках даже это значило больше, чем их пафосные попытки меня прикончить своими хилыми копьями. Всё же я не был безоружен — у меня было кое-что получше. Копьё.. вырванное у одного из стражей. Пусть древко его давно напиталось сыростью здешних подземелий и стало уязвимым, рыхлым, как старая кора — его длина давала мне хоть какой-то шанс. Преимущество. Пространство для манёвра и бой на дистанции..
Но это было тонкое равновесие. Одного противника я, возможно, мог бы одолеть без особого труда — я уже доказал это. Один из них лежал на каменном полу, сбитый моим ударом, обезоруженный. Но я не добил его. Я дал ему возможность встать, перевести дух, найти оружие. И, возможно, дать сигнал... Это могло стать роковой ошибкой.. лично для меня.
— Негодник! — голос беловолосой женщины ударил по ушам, как удар плетью. — Схватите его! Что же вы за стражи такие, если даже с этим не можете справиться?! — Её крик не был истеричным — в нём звучала ярость, натянутая до звона, как тетива, и такая сила, что даже воздух в подземелье, казалось, дрогнул. Слова её несли вес, как приказы в бою. И воины, до того мгновения застигнутые врасплох, словно очнулись. Словно по команде, как по щелчку хлыста, они кинулись ко мне, забыв замешательство, забыв недоумение, с которым они смотрели на меня минутой ранее..
Копья взметнулись в воздухе. Их наконечники, вытянутые, узкие, свистели как стрелы, рассекая влажную, душную тишину,. Я двигался на грани — полушаг, наклон, рывок в сторону..выверенные, чёткие движения. Сердце билось, как барабан в набат, а в груди звенело от напряжения. Всё проходило слишком быстро. Но даже так я видел их ошибки на лету. Они не успевали за мной. Их движения были грубыми, срывистыми. Это не была выучка убийц — это были каратели, привыкшие к страху, но не к сопротивлению со стороны врага.
Я скользнул в сторону, чувствуя, как наконечник копья пролетает рядом, почти касаясь моего плеча.. если бы оно было человеком, наверняка бы похлопало меня по плечу.. Слишком близко. Даже воздух натянулся и проскрипел.. насколько это было близко к моему уху, но они промахивались. Ещё шаг — и я ушёл от второго удара, скрутившись, как пружина. Пятка скользнула по камню, почти подвела, но я чудом удержался на этом сыром, каменном полу.
Они окружали меня, но действовали будто в слепую.. Их агрессия была неуверенной. Я чувствовал, как в их ритме нет согласия. Как каждый думал только о своём ударе, не координируясь с другими. И это было моей единственной возможностью — пробить брешь, пока их страх ещё жив.. пока они не знали о команадной работе.. пока мешали друг-другу больше, чем помогали..
И я собирался воспользоваться этим..
— «На войне всё было иначе... они слишком медлительные...» — мелькнуло в голове, и доля сомнения обернулась искрой — и вот я уже на будто на коне, словно шагнул в иную плоскость. Острее, выше, быстрее. Я ощущаю, как металлическое жало скользит по ткани моей одежды — вспарывает её, оставляя рваные, распахнутые следы, но кожа остаётся нетронутой. Ещё чуть-чуть, одно неуклюжее движение, и я бы дал им шанс, подставился бы под выпад — но нет. Не сейчас. Не в этом молодом теле. Я всё ещё берег свою жизнь как зеницу ока. Не слепо, не фанатично, но достаточно, чтобы не бросаться на копья, как безумец. Я ещё не был готов умереть... снова...
Я лишь давал им вымотаться.. прожариться, но не до конца, чтобы съесть их в самый подходящий момент..
Когда-то, в прошлой оболочке, в громоздком теле с накачанными мышцами, я бы уже валялся на каменном полу, пробитый насквозь, заткнут копьями, как туша кабана после загонки, истекал бы кровью и сам бы готовился быть съеденным.. но нет.. сейчас... Сейчас я был другим. Тонкий, зажатый и гибкий. Мои ноги почти не касались земли. Я скользил, как ветер, вплетаясь в пространство между атаками, в промежутки между вздохами.
С каждым ударом их энергия убывала.. Как вода из кипящего чайника. С каждым выпадом становилось легче.. Рывок — и один из стражей раскрывается. Я вижу, как его хватка слабеет, как его пальцы соскальзывают, копьё чуть дрожит от усталости.. Его дыхание тяжелеет, грудная клетка судорожно вздымается от каждого нервного вздоха. Пот, стекающий с его лба, слепит его же глаза. Он устаёт. А я — лишь набираюсь сил нанести ответный удар..
Я позволял им бить. Позволял им верить, что меня загоняют в угол. Замыкая круг лишь сильнее и делая его уже.. они думали, что побеждают. А я смотрел. Выжидал и тайно насмехался.. Ждал, когда они начнут ошибаться. Когда движения станут порывистыми и непродуманными. Когда дыхание их станет резким и прерывистым, как у запыхавшихся животных после погони..
— «Глупые... даже попасть в такой маленькой комнате копьём не могут...» — мысль кольнула с насмешкой. Неужели в мои юные годы владение оружием было таким же беспомощным? От одной этой мысли я чуть не рассмеялся — коротко, в полголоса, беззвучно. Как хищник, уже занёсший когти над добычей.
И вот — он. Момент. Мелькание света от ламп отражается на лезвии — вспышка, резкий взмах — и мой нож, грубый и шершавый, срезает копьё не по металлу, а по древесине, не режет, а именно ломает. С хрустом, с треском. Как сухую ветвь, сдавленную под сапогом. Тот даже не успевает понять, что произошло — его выпад всё ещё продолжался.. тело идёт по инерции ко мне, он оступается и это становиться основной его ошибкой..
Мои ноги не ждали комнаты «вперёд».. они словно сами пошли В пляс, действуя быстрее мысли. Кончик ножа вошёл легко, как гвоздь вбиваясь между рёбрами. Характерное сопротивление, последний тяжелый вздох, хрип.. — и вот они исчезают. Ткань вспарывается, плоть уступает металу. Я чувствую, как сталь проходит сквозь мышцы, разрывая волокна, как сердце дрогнуло и смялось мод ударом..
В его глазах — расширенные зрачки, полные ужаса. Осознание, что смерть приходит быстрее чем ожидалсь.. быстрее, чем он подумал о победе. Слишком быстро, слишком точно. Его рот приоткрился, будто он хотел сказать что-то, но слова застыли в горле. Грудная клетка дёрнулась в агонии, ноги подломились, как старые ветки. Судорога пронеслась по его телу. И я чувствую... чувствую то, чего не чувствовал давно..
Его кровь. Вязкая как мёд, горячая будто масло. выливается струёй под давлением, попадает мне на лицо, течёт по щекем, стекает по шее. Окрашивает кожу тёмным, алым оттенком. Обжигает, как раскалённый метал.. Слишком живая. Слишком настоящая..
— «Этот запах...» — я вдыхаю его и мурашки бегут по телу волнами в каждом нерве.
Её Тепло... Густота. Металлический привкус заполняет рот, будто я сам оказался укушен сталью. Железо..Соль.. Кровь. Вот она — алая субстанция, в которой я когда-то купался, как в ритуале. Каждая капля — как вспышка памяти в моём сознании.. Сердце начинает колотиться не от страха — от трепета. От возбуждения..
Я должен был измениться. После смерти. После перерождения, стать другим человеком. Должен был стать другим... Но часть меня осталась на месте. Неистребимая как рой пчёл. Прямая, как стальной стержень. Та, что всегда жаждала этого ощущения. Секунды, когда ты смотришь в глаза умирающему и чувствуешь — это сделал ты. Это твоя воля, твоя сила, твоя рука проткнула его длань..
Может быть, я умер один раз. Но этого оказалось слишком мало, чтобы выжечь мою натуру до конца. Слишком мало, чтобы забрать мою суть. Чтобы забрать мою Жажду..
Мой список... только что пополнился ещё одним именем.
Но я не закончил.. он в какой-то степени еще боролся за жизнь.. ~
Поворот ладони и лезвие проворачивается в его теле, ломая рёбра с хрустом, будто гнилые доски, вспарывая внутренности, срываясь к сердцу. Ощущения были почти божественныи. Я чувствовал, как сопротивление исчезает, как мышцы больше не сжимаются в обороне — лишь дергаются в последнем импульсе жизни. Его дыхание срывается, превращаясь в надрывный, гортанный хрип, хрип, что напоминал звук захлёбывающегося зверя. Он пытался сделать вдох, но только заглотнул собственную кровь, которая уже хлестала из рта, из носа, из груди... И через секунду его колени подгибаются, тело, как мешок плоти, падает на сырую землю, оставляя за собой багровый след.
Это было великолепно..~
Каждая клеточка моего тела будто кричала от восторга, ликовала, поднимая меня на волне первобытного азарта. Этот экстаз, этот адреналин, это ощущение власти, жизни и смерти в одной точке — оно затмевало всё. Все страхи и сомнения..
Как только я выдернул клинок из его груди, почувствовал, как он застревает на мгновение — а потом выходит с предательски влажным звуком, и кровь хлынула фонтаном. Алая, густая, горячая, с напором сердца, что еще несколько ударов пыталось жить.. снова. Она заливает всё: пол, стены, мои руки, грудь, лицо.
Она стекала по лезвию, по пальцам, капала с подбородка и оседала на полу. Она была повсюду — липкая, живая, плотная, как тёплый воск. Запах крови, тяжёлый, тёплый, насыщенный металлом, обволакивал помещение, превращая его из комнаты в капище, в храм безмолвной резни. И капля упала на лицо той самой девы, что секунду назад выглядела недосягаемо уверенной в себе.
— «Ну что, я заслужил твоего признания... или мне всё же забрать его своим методом?..» — мысль скользнула на языке, но я не озвучил её. Ещё нет. Всё ещё не было завершено. Она, несмотря на дрожащие губы и страх, отразившийся в глазах, не остановилась. Её воля не уступала. Она предпочитала жертвовать людьми, лишь бы сохранить контроль.
— Бей его! Бей! Вот так вы защищаете меня?! За что я вам плачу?! — её голос уже не звучал властно, он сорвался на визг. Паника, истерика, страх — всё перемешалось в его тембре. Голос стал похож на осенний лист, летящий с дерева — хрупкий, безнадёжный, уже лишённый опоры.
Но я не остановился.
Пульс грохотал в висках, словно барабаны войны. Каждый удар сердца заставлял моё тело двигаться точнее, быстрее, решительнее. Адреналин перекрыл всё, разум стал холоден, но каждое движение — предельно остро. Я ощущал свои мышцы, как натянутые струны, тетиву, ждущую выстрела. Запах крови будоражил — он вползал в сознание, вызывал эхо забытой ярости.
— Остался ещё один... — Я уже двинулся прежде чем он осознал происходящее. Его глаза расширились, он попытался поднять копьё, руки сжались, но тело не успевало. Короткий, точный удар — копьё вошло в его глазницу с характерным, влажным хрустом. Древко дрожало в моих руках, и я чувствую, как лезвие проходит сквозь глаз, вспарывая ткани, ломая кости глазницы. Я отпускаю древко и..
С силой ударяю по нему ногой.
Оно проникает глубже, пробивая путь до мозга. Тот самый короткий момент, когда тело ещё не осознаёт смерти, но разум уже погружается в темноту и агонию..
Пронзительный вой, искажённый голос, вырвавшийся из его рта — агональный крик, последний звук жизни перед небытием . Его рот раскрывается, но слов больше нет. Только боль. Кровь брызжет вновь, струями, распадаясь в воздухе алыми каплями, разбиваясь на уже окрававленном полу, на стенах, на моих руках.
Он даже не успел накричаться вдоволь.
Его тело судорожно дергается. Руки хватают пустоту, будто стараются зацепиться за невидимый край, но падают, скользят по воздуху и через секунду он рушится на пол. Безвольный, как раб. Бессильный как загнанная добыча со вспоротым брюхом.. С тупым звуком удара мяса о камень, звучащим в унисон с капающей с копья кровью.
Комната уже не напоминала кабинет. Не место встречи знати, не холл аристократии. Нет.
Это было чистилище. Бойня. Баня смерти, полная пара крови, сырости, тяжёлого духа. Пол был залит алым. Следы сапог тянулись во все стороны, оставляя отпечатки, словно свидетельства мимолётной жизни, которую я стёр.
Я поднял взгляд.
Беловолосая женщина стояла, словно вкопанная. Её глаза дрожали, в них пылал ужас, смешанный с неверием. Её губы дрожали. Лицо теряло маску, обнажая всё: страх, отвращение, поражение. В ней больше не осталось силы, только остатки гордости, застывшие в зрачках.
Мой взгляд был налит кровью. Холодный, сосредоточенный, цепкий. Я смотрел сквозь неё, и она это понимала.. видела, что если смеет что-то утаить.. не уступит дорогу мёртвым и пойдёт следом..
— Ну что... теперь мы поговорим?.. — Мой голос прорезал пространство, заглушая капанье крови, заглушая треск огня в лампах, заглушая даже стук её сердца. Он звучал, как приговор. И это был только пролог...
Она не кричала.
Не пыталась ударить в попыхах.. не подняла магии, которую знала подсознательно.. не схватилась за нож на столе.. Просто стояла. В её глазах застыл ужас — не крикливый, не театральный, а настоящий, тот, что цепляется за позвоночник ледяной хваткой, проникает под кожу, заставляя сердце замирать, а дыхание — прерываться. Дрожь в пальцах, едва заметная судорога в плече, как у зверя, пойманного в капкан и готового умереть больше от испуга и неожиданности.. Её губы приоткрылись, дыхание сбилось, и она, сама не осознавая, сделала шаг назад. Инстинкт. Бессознательное подчинение.. мне.. человеку превратившему эту комнату в настоящий ад..
Молчание подчинило себе всё. Даже её доминирующую натуру.
Я не произносил ни слова. Не было для этого нужды. Сейчас говорила только кровь на моих руках, оружие в пальцах и мёртвые тела у ног. Пусть тишина ведёт этот диалог — она куда красноречивей.
Что касалось третьего... Я даже не посмотрел. Его шаги — панические, торопливые, хлесткие как удар прутом.. удары сапог по каменному полу — давно растворялись в коридоре. Он сбежал. Как крыса, унюхавшая запах напротив своего но а.. Я мог бы догнать его. Убить в спину, как подбирается сама смерть.. но не стал.. не захотел.. Ни догонять, ни снова играть в кошки-мышки с этой девой. Устал я от игр.. ведь пришёл я совсем не за этим.
Я вдохнул глубже. Воздух был пропитан железом. Прогорклой магией страха. Жаром недавней бойни. Я медленно поднял взгляд. Мои руки опустились с лёгкой ноткой усталости. Кинжал и копьё — тяжёлые как кандалы.. покрытые кровью, с каплями, стекающими по рукоятям, капающими на пол. В воздухе витал звук крови — кап... кап... кап... Как отмеряющий время маятник.. готовый пополниться свежим источником и продолжить снова отмерять каждую секунду..
Она смотрела на меня.. так, как до этого не смотрел никто..
— Этого не может быть... — голос сорвался с её губ дрожью. — Да ты же... ты же просто мальчишка... тебе пятнадцать... Откуда у тебя такие навыки?.. — Голос её терялся в бездне непонимания, как человек, что вдруг увидел чудовище, прячущегося за человеческой маской. Она пыталась осознать. Понять.. понять почему.. Найти логическое объяснение тому, чего не должно было случиться..
Но я молчал.. молчал и давал время на подумать.
Что я скажу? Что жил уже раз? Что умирал, был старше её и прожил жизнь, полную боли, стали и гнили? Что пришёл в этот мир не впервые? Она не поверит. Никто бы не поверил.. даже я до сих пор не верю до конца..
Но мне и не нужно было её понимание... плевать.
Я видел, как в её глазах страх сменяется чем-то иным. Осознанием. Принятием того, что происходит. Весы качнулись — впервые с того момента, как я переступил порог. Победа начала расправлять крылья за моей спиной..
Теперь на кону стояло больше, чем моя жизнь. Намного больше..
Я сделал шаг вперёд, лишь один. Не угрожая, не демонстрируя, а просто — с властью, показывая ей свою достойную этой власти фигуру..
— Я хочу, чтобы ты отдала мне свой амулет — Мои слова повисли в воздухе. Медленные как время.. Весомые, как приговор. Не приказ. Не просьба. Заявление. Констатация того, что должно было произойти и не медля..
Её губы дрогнули. На миг — неуверенность, испуг, замешательство в глазах. И вот — снова понимание. Она осознала. Осознала, что я пришёл не за её жизнью. Не за телом. Не за правом командовать..
— ...Амулет жажды.
Слова прозвучали, как звон клинка на башне самого Форта Костинского. Чётко. Без тени сомнений. Они вошли в неё, как нож — разрезая страх, обнажая испуганное нутро.
Я увидел.. Увидел, как зрачки её расширяются. Как дыхание срывается. Как губы дрожат, наливаясь кровью, будто ей только что назвали имя мёртвого.
Она ожидала всего. Попытки захвата, убийства, мщения. Но не этого. Никогда — этого..
Я пришёл за тем, что стоило этой крови.
За тем, что стоило её страха и даже жизни..
За тем, ради чего я убивал без колебаний.
Амулет жажды...
Он был не просто реликвией. Не символом власти. Он был ключом к моему величию.. будущему величию.. И я знал — она не сможет отказать. Не сейчас.. Не после того, как поняла: я не прошу.
Я беру.