САМАЭЛЬ
Я был бездушным убийцей, человеком, лишенным чувств. Но передо мной спала и ничего не подозревала мой олененок девушка, которая пробудила что-то давно забытое. Я наблюдал за ней из тени, как хищник за добычей. Каждый ее вздох, каждый взмах ресниц сводили меня с ума Лилит так прекрасна, когда спит. Те ночи, что я провел, скрываясь от света луны, наблюдая за ней в тени, были невыносимы: мне так хотелось к ней прикоснуться. Мое желание испачкать что-то настолько чистое, как мой олененок, было мучительно. Я боялся, что если приближусь слишком близко, то все это исчезнет, как мираж.
Мама... ее глаза были такими теплыми, такими добрыми. Я помню, как она читала мне сказки на ночь. Я чувствовал себя в безопасности, когда она была рядом. А потом все изменилось. Ее не стало, и мир вокруг стал серым и холодным. Монастырь... это был не монастырь, а ад. Каждый день был пыткой. Я кричал, сопротивлялся, но меня ломали. Они отняли у меня детство, они отняли у меня все. И теперь я не знаю, кто я такой.
В голове крутились обрывки воспоминаний: счастливое детство, смех друзей, теплые объятия матери. Но все это казалось таким далеким, таким недоступным. Я был как птица, сломавшая крыло. Осознание того что больше никогда не смогу летать.
Я лежал на холодном столе, словно кусок мяса на разделочной доске. Мое тело было не моим, а какой-то безжизненной оболочкой, которой управляли чужие руки. Я чувствовал, как холодная сталь иглы проникает в мою плоть, и не мог ничего сделать. Мои крики застревали в горле. Я был просто, как мне много раз говорил святой отец Григорий, отродьэм саны.
Холодный пот стекал по моей спине, сердце колотилось в бешеном ритме. Туман окутывал сознание, но отдельные образы всплывали с пугающей отчетливостью. Яркий, слепящий свет, холодный металл, и безразличный голос, отдающий приказы. Я чувствовал, как что-то внутри меня разрывается на части. Хотел кричать, но голос застревал в горле. Игла вонзилась в меня, и боль пронзила все мое существо. Мир вокруг начал вращаться, и я погрузился во тьму.
С того момента, как я встретил ее, количество пропавших людей бесследно увеличилось как никогда. Я все чаще затягивал пытки просто ради удовольствия и чтобы забыца от этих навящивых воспоминаний .
Вдруг она проснулась. Такое ощущение, что она почувствовала мое присутствие. Пока она меня не видит, но ищет сонными глазами, сама не зная чего. Лилит несколько секунд смотрит в окно и, кажется, о чем-то задумалась. Наверняка, убеждает себя, что ничего странного нет. Она медленно встает с кровати откидывая одеяло и смотрит на погоду за окном . После этого возвращяется назад в и обхатывает колени руками .Голова поворачивается, и она видит меня. Как только я взглянул на нее, понял, что она лучше, чем солнце и звезды. Она была всем, и я не собирался ее отпускать. Будь Икаром, а она — солнцем, я бы все равно полетел к ней на своих крыльях. Ее красота стоит той боли, через которую пришлось бы пройти.
Левиафан, владыка глубин морских, повелитель древних чудовищ – пусть кровь в моих венах вскипит, и никогда более не будет спокойной и жидкой. Пусть божественная вода напоит и ее, и меня, и на своем долгом пути мы никогда не вспомним о жажде. Пусть влага ее поцелуев напояет меня одного – пусть же и кровь ее и моя станет нашей общей. И пусть шторм настигнет каждого, кто осмелится помешать нам. Будь моей бурной рекою и моей тихой гаванью! Ave Satanas!
Ее голубые глаза, словно два глубоких озера, заглянули в мою душу. В них я увидел и страх, и любопытство, и что-то еще, что я не мог определить. В тот момент я понял, что моя жизнь никогда уже не будет прежней. В ее глазах я видел и страх, и какое-то странное возбуждение. Она была одновременно моей жертвой и моей музой, источником моего вдохновения.
Она начала оставлять мне вещи взамен — одинокую белую розу на месте, где я недавно оставил очередной подарок с запиской. Это была опасная игра, в которую мы играли.
Танец на острие ножа.
С каждой розой, с каждым новым знаком, она все больше затягивала меня в свою паутину. Она была как мотылек, летящий на огонь, а я - темным пламенем, пожирающим все живое. Ее невинность, ее страх, ее сопротивление - все это разжигало во мне безумное желание. Я хотел сломить ее, сделать своей, полностью подчинить себе.
Однажды, когда я вочередной раз пришол к ней домой , Лилит достала из кармана маленький нож. Ее рука дрожала, но взгляд был тверд. "Я знаю, что ты делаешь," - прошептала она. "Но я не боюсь тебя."
Я улыбнулся. Ее смелость меня восхищала. "Ты не понимаешь, что ты делаешь," - сказал я. "Ты играешь с огнем."
"Я играю с тобой," - ответила она, не отводя взгляда.
В тот момент я понял, что она не просто жертва, а мой равный противник.
Я схватил ее за руку и прижал к себе. Она попыталась вырваться, но я был сильнее. "Ты моя," - прошептал я ей на ухо. "Вечно, моя."
В ее глазах мелькнул страх, но в то же время и какое-то странное удовлетворение. Она знала, что сопротивляться бесполезно. Она стала моей.
Темнота давит на глаза, как тяжелое одеяло. Я чувствую, как холодный пол пробирается сквозь тонкую ткань одежды. Дыхание сбивается, сердце колотится в бешеном ритме. Медленно открываю глаза и вижу перед собой каменные стены, исцарапанные когтями. В углу кельи мерцает маленький огонек, отбрасывая длинные тени на стены. Я слышу шорох крыс, которые снуют по полу. Вдруг, дверь распахивается, и в комнату врывается яркий свет. На пороге стоит он – настоятель. Его глаза сверкают каким-то неестественным блеском. Он подходит ко мне, и я чувствую, как его холодные пальцы сжимают мое запястье. Боль пронзает меня насквозь, когда он поднимает розги.
Дни превратились в ночи, а ночи - в вечность. Мы были одни во Вселенной, заключенные в нашем маленьком мире. Однажды утром, проснувшись, я не нашел Лилит рядом с собой. В комнате стоял лишь слабый аромат ее духов и лежал маленький окровавленный нож. На стене было написано кровавыми буквами: "Теперь мы равны".
Наша любовь – это болезнь, от которой нет лекарства.