2 глава
Брюс не видел Джеремайю до конца дня. Он провел большую часть дня, пытаясь ослабить кожаные ремни, удерживавшие его на месте, но, очевидно, Джеремайя усвоил урок в прошлый раз. Когда его борьба оказалась тщетной, Брюс решил посмотреть на пыльную люстру.
Джеремайя должен как можно скорее снять с него наручники. Возможно, когда он увидит Джеремайю, молодой человек пожалуется, что кожа причиняет боль его запястьям. Джеремайя явно не мог справиться с мыслью, что Брюсу больно. По крайней мере, он не мог допустить, чтобы пролилась кровь Брюса.
Выражение лица Джеремайи после того, как Брюс получил травму, отпечатался в его памяти. Джеремайя до этого момента почти издевался над Брюсом, явно ожидая, когда тот упадет в обморок. Вместо этого, как только стекло порезало Брюса, Джеремайя остановился. Он не сводил глаз с Брюса, зрачки расширялись до тех пор, пока не исчезли радужки. Только тогда Брюс смог сбежать, прежде чем был осуществлен следующий шаг в его плане.
Брюс не слишком зацикливался на теме "родственной души". Очевидно, что Джеремайя был просто...помешанным. Как его брат. Всё это было не так уж сложно собрать воедино, особенно учитывая слова Джеремайи о "подарке его брата". Джером, вероятно, нашел вампирскую родословную в истории их семьи и использовал это преимущество, чтобы изменить своего брата.
Молодой человек попытался вспомнить хоть что-нибудь о вампирах. Когда вампиры стали более приспособленными к современной цивилизации, они стали более или менее полноценными членами общества. Были группы вампиров, известные тем, что они разоряли фермы и убивали домашний скот, а не давали людям пить. Нападения вампиров были нечастыми и лишь в редких случаях приводили к смертельному исходу. Не говоря уже о том, что обращение кого-либо было практически неслыханным явлением. Несмотря на их изначально опасную природу, для вампиров существует не так уж много ограничений.
История вампиров разнится от страны к стране, но по большей части многие антивампирские законы были отменены в 1970-х годах.
Конечно, время от времени возникали секты сумасшедших. Не так давно была разоблачена секта, которая удерживала людей в заложниках и обращала их против их воли. Тем не менее, большинство вампиров продолжали скрываться, не желая сталкиваться с гневом ограниченных людей.
Брюс отвлёкся от своих мыслей, когда дверь открылась, и на пороге появился Джеремайя, держащий в руках два модных бокала. При свете свечей было трудно разглядеть, что в них. Молодой человек молчал.
«Добрый вечер, Брюс,» - поприветствовал его мужчина с улыбкой на лице. - «Надеюсь, у тебя все хорошо.»
Вечер? Уже день прошёл?
«Здравствуй, Джеремайя,» - ответил Брюс на приветствие, которое, казалось, понравилось Джеремайе. - «Эти наручники начинают причинять боль..." - Это была не совсем ложь, кожа довольно сильно натёрла запястья Брюса, отчего они болели.
И всё же, независимо от того, понял ли Джеремайя белую ложь, он всё равно бросился вперёд. Как будто Брюс сказал ему, что у наручников выросли шипы и они колют ему кожу. Он поставил бокалы на приставной столик. Именно тогда Брюс заметил красный цвет в бокале.
Кровь.
Джеремайя осторожно расстегнул левый наручник, обеими руками осматривая покрасневшую кожу на запястьях Брюса. - «Хмм,» - он издал вопросительный звук, - «Я попрошу кого-нибудь подложить подкладку с внутренней стороны. Подожди минутку.»
Брюс надеялся, что Джеремайя покинет комнату, но вместо этого он достал из столика рулон бинтов, ватные шарики и дезинфицирующее средство. Теперь Брюс мог разглядеть в ящике стола кое-какие медицинские принадлежности, похожие на запасные для внутривенной иглы и трубки.
Джеремай осторожно впитал дезинфицирующее средство ватным тампоном, прежде чем провести им по запястью Брюса. Псих проигнорировал шипение Брюса от боли, тщательно промыв рану и перевязав её. Джеремайя проделал то же самое с другой рукой Брюса.
На полпути к снятию наручников Брюс ударил Джеремайю так сильно, как только мог. Вампир упал на спину. Молодой человек вытащил капельницу, быстро высвободив руку из наручников и начал работать над тем, что у него на ногах. Подняв глаза, Джеремайя всё ещё пытался сориентироваться.
Секундой позже свет погас. Брюс отстегнул ремни с ног и держал их в руках. В комнате стояла кромешная тьма, и единственное, что слышал молодой человек, было его собственное дыхание. Пальцами он нащупал застёжку и расстегнул ремни, освобождая себя.
Действуя осторожно, Брюс встал со стула, вздрогнув, когда пол заскрипел под ним. Но если Джеремайя и знал, где он находится, то не подал виду. Или, скорее, он не хотел этого показывать. Брюс не был глупцом, и Джеремайя точно знал, где он находится.
Это была игра. Для Джеремайи это всегда было игрой.
Плотные шторы, конечно, не помогли в случае с Брюсом. В обычных обстоятельствах (то есть врага, который не был вампиром) Брюс мог бы дойти до двери. Вместо этого Брюс вытянул руки перед собой и попытался найти шторы.
Всё время, пока Брюс осторожно пересекал комнату, его сердце бешено колотилось. Очевидно, Джеремайя просто ждал возможности продлить свою победу в этом раунде. Не имело значения, разобьет Брюс окно или нет, Джеремайя зашёл слишком далеко, чтобы смириться с поражением.
Наконец, спустя целую вечность, Брюс добрался до штор. Когда Брюс отдернул их, тяжелый хлопок показался ему плотным, и лучи вечернего солнца хлынули в комнату. Темнело, и это было не самое лучшее время, если Брюс хотел совершить побег. Не говоря уже о том, что из окон Брюса открывался вид на реку. Единственное, Брюс обычно был на другой стороне реки, в Готэме.
Если Брюс может видеть Готэм за рекой, то должно быть, Джеремайя нашёл поместье за пределами города. Брюс не знал, как Джеремайе удалось покинуть обесточенный город. С вампиром возможно всё. И, очевидно, Брюс не был осведомлён о силе Джеремайи.
«Где мы?» - Спросил Брюс у воздуха, зная, что Джеремайя где-то поблизости.
Но это не помешало ему вздрогнуть, когда рядом с ним появился Джеремайя, не обращая внимания на заходящее солнце. - «Это заброшенное поместье, построенное несколько десятилетий назад. Оно оказалось отделённым от материка, когда рухнули мосты, и я подумал, что это было уместно, учитывая обстоятельства. Кроме этого,» - отмахнулся Джеремайя, уходя от окна. - «я уверен, что в твоём поместье стало душно.»
Брюс отвернулся от окна, по крайней мере, теперь комната не была погружена в темноту. Определенно, не помешало бы немного прибраться, но это в другой раз. Брюс проследил за Джеремайей взглядом, и психопат взял стаканы с кровью со столика рядом со стулом, прежде чем пересечь комнату и подойти к дивану.
Сидя в кресле, Брюс не мог видеть, что между диваном и камином стоит кофейный столик. В какой-то момент, когда Брюс пытался найти окно, Джеремайя переставил медицинское оборудование на кофейный столик.
Брюс поймал себя на том, что потирает больное запястье, то, которое не было забинтовано. Он прижал руки к бокам, прежде чем присоединиться к Джеремайе на диване. Он сидел как можно дальше от него, сжав кулаки на коленях и стараясь держаться как можно жёстче, как будто Джеремайя не заметил бы его, если бы он оставался неподвижным достаточно долго.
Но этого не произошло, так как Джеремайя осторожно взял Брюса за правую руку, намереваясь вылечить её. Молодой человек не собирался спорить с ним, по крайней мере, в этом вопросе.
«Сколько времени прошло?» - Спросил Брюс дрожащим тихим голосом.
«У тебя была драка прошлой ночью, ты проснулся сегодня утром. Примерно сутки.» - Джеремайя не переставал следить за повреждённой рукой Брюса, заканчивая протирать её дезинфицирующим средством.
«Джеремайя, пожалуйста, отпусти меня.»
Если безумец и был недоволен этим заявлением, он этого не показал. Вместо этого он закончил перевязывать запястье Брюса. - «Ты знаешь, что я не могу этого сделать, Брюс. Мы созданы друг для друга, мне искренне жаль, что ты этого не чувствуешь, во всяком случае, пока. Но ты поймешь, и довольно скоро.»
Мужчина всё ещё не отпускал запястье Брюса, глядя на него так, словно это была головоломка, которую ему нужно было решить. - «Джеремайя, пожалуйста, прошел всего один день. Поисковая группа ещё не сформирована. У тебя есть время изменить это, пожалуйста. Ты знаешь, я не хочу этого.»
Джеремайя нежно поцеловал ноющее запястье Брюса. - «Я не могу отпустить тебя, Брюс. Обещаю, я буду любить тебя, пока божественное вмешательство не убьет нас обоих. И даже после этого. Мы созданы друг для друга, мы связаны друг с другом. Если бы только боги не были так жестоки, делая нас такими непохожими друг на друга.»
«Джеремайя-»
Джеремайя поднял глаза, глядя в испуганные глаза Брюса - «Как ты думаешь, ты бы любил меня, если бы я всегда был вампиром?»
«...что?»
«Если бы спрей Джерома не изменил меня. Если бы ты с самого начала знал, что я вампир. Как ты думаешь, ты был бы более... восприимчивым?»
Дыхание Брюса прервалось, но только на мгновение. Он знал ответ, и Джеремайя знал ответ.
«Нет,» - на лице Джеремайи появилось легкое нахмуренное выражение. - «Ты все ещё пытаешься сделать из меня того, кем я не являюсь.»
«Что из этого ты не можешь сделать?» - Глаза мужчины изучали лицо Брюса, как будто он надеялся, что в его отказе есть хоть капля сомнения. - «Кровь? Смерть? Пережить всех? Что бы это ни было, Брюс, я сделаю это для тебя. Я дам тебе свежую кровь. Убей тех, кто противостоит нам. Перережь глотки девственницам, если ты этого хочешь. Я сделаю всё, что в моих силах, если это означает, что ты будешь моим.»
«Я не могу быть вампиром, Джеремайя. Я не могу вечно питаться кровью невинных.»
«Ты упрям, Брюс. Мне это нравится в тебе, но любому упрямству рано или поздно приходит конец.»
Лицо Брюса вытянулось, между бровями пролегла глубокая морщина, когда он выдавил из себя - «Что ты хочешь этим сказать?»
Джеремайя вздохнул, - «Я не хочу причинять тебе боль, Брюс. Я не мог допустить, чтобы на тебе остались какие-то...» - он прочистил горло, - «ну, ещё какие-то шрамы. Но мне нужно, чтобы ты увидел правду. И жестокая любовь не является чем-то новым.»
«Дже-»
«Но твоя семья, к сожалению, не защищена.»
«Не делай этого.»
«Итак, Брюс, я хочу заключить с тобой своего рода "сделку"» - Он отпустил запястье Брюса и потянулся за бокалами, протягивая один из них Брюсу. И только когда Джеремайя с грозным выражением указал на стакан, младший взял его. Кровь была ещё тёплой, и Брюс почувствовал металлический запах. Он уставился на густую жидкость.
Он знал о предложении Джеремайи ещё до того, как тот произнёс его вслух.
«Выпей кровь, и твоя семья будет в безопасности... по крайней мере, пока.»
«Как долго они будут в безопасности?»
«Пока у меня не будет другого условия, которое ты должен выполнить. Оно может оказаться сложнее или не таким сложным. Но я уверяю тебя, за то время, которое потребуется тебе, чтобы попытаться разбить стекло, причинить мне боль и выбежать за дверь в комнату, они будут мертвы.»
Бокал задрожал в руке Брюса. Это не должно было быть проблемой. Он пожертвовал бы всем ради людей о которых он заботится, возможно, даже ради людей, которые его не волнуют. Но мысль о том, чтобы поднести этот стакан к губам и выпить кровь кого-то, кого он даже не знает. Его тошнит.
Джеремайя, с другой стороны, казалось, был в восторге от такого развития событий.
«Я не могу.» - Брюс почувствовал, как на глазах наворачиваются слезы. Его семья будет мертва, и он не сможет этого сделать.
«Если это так-»
«Сделай это для меня?»
Джеремайя остановился, заикаясь на мгновение, - «Прости?»
Брюс глубоко вздохнул, протягивая бокал обратно к Джеремайе. - «Напои меня этим.»
Джеремайя выдохнул, что, как знал Брюс, ему было не нужно. Вампир поставил бокал на стол, осторожно взяв его из рук Брюса. Джеремайя встал, делая медленные, обдуманные движения, прежде чем опуститься на колени перед Брюсом, жестом приглашая младшего повернуться. Подросток повернулся на 90°, вытянув ноги по всей длине дивана.
Но это не то, что запомнили Брюс и Джеремайя.
Джеремайя наклонил бокал, и Брюс приоткрыл рот. Первый глоток был ужасен, напиток оказался слишком густым и отвратительным, а металлический привкус вызвал у него тошноту, и он зажмурился. Тем не менее, Джеремайя не отпустил, отправляя Брюсу в рот глоток за глотком.
Когда Брюс попытался отодвинуться от бокала, рука Джеремайи на его шее сжалась ещё сильнее. Молодой человек начал захлёбываться кровью, в груди у него нарастал тяжёлый кашель. Его ноги подогнулись, угрожая вырваться, но Джеремайя продолжал наклонять бокал.
«Ты молодец, Брюс. Еще чуть-чуть...»
Брюс, всё ещё не открывая глаз, вытянул руку, прежде чем успел ухватиться за какую-то опору. Это была ткань, и, судя по пуговицам, Брюс предположил, что он схватился за рубашку Джеремайи. В свою очередь, рука Джеремайи переместилась на волосы Брюса, потянув за пряди.
Наконец, голова Брюса была полностью опрокинута назад, последняя капля крови попала ему в рот и скатилась по горлу, как цемент.
Когда Джеремайя, наконец, убрал бокал, Брюс сделал несколько глубоких вдохов, удерживаясь на подлокотнике дивана, откинув голову на спинку. Он смутно почувствовал, что на губах у него застыла кровь, но не стал утруждать себя тем, чтобы вытереть её.
Наконец Брюс открыл глаза и увидел, что Джеремайя стоит со своим бокалом в руках и смотрит на него сверху вниз. Сквозь полуприкрытые веки Брюс смог пробормотать одно слово. - «Джеремайя.»
Джеремайя наклонил свой бокал, с лёгкостью допивая амброзию и быстро опустошая его. Кровь потекла по его подбородку, когда он зашвырнул стакан за диван, прежде чем согнуть ногу и просунуть её между ног Брюса. Одна рука за спинкой дивана, другой держит Брюса за подбородок.
Джеремайя наклонился, его губы были красными от помады и крови. - «Тебе следовало бы почаще покрываться кровью...» - Прошептал он, наклоняясь, чтобы прижаться губами к губам Брюса. Кровь была липкой, но это облегчало скольжение губ. Джеремайя просунул язык Брюсу в рот, снова ощутив вкус крови. Брюс издал приглушенный звук - единственное, что он смог сделать, чтобы оказать сопротивление, прежде чем почти обмякнуть.
Это было ради его семьи, это было ради его семьи, это было ради его семьи.
—————————————————————————
Брюса вырвало той ночью. Изо рта у него потекла отвратительная красная жидкость, смешанная с кислой желудочной желчью. Джеремайя отвёл Брюса в спальню, объяснив, что в ближайшем будущем это будет его комната, и ушел, быстро поцеловав Брюса в губы.
Брюсу не потребовалось много времени, чтобы найти ванную, это одна из двух дверей, кроме той, что вела в коридор (которую Джеремайя запер). Брюс немедленно опустился на колени у унитаза и дал волю желчи, которая мешала его планам. Джеремайя, вероятно, не поддался бы соблазну, если бы Брюса вырвало на пол.
Брюс не глуп, по крайней мере, ему хотелось бы так думать. Побуждения Джеремайи были неопределимы. Всё, что произошло, происходит, будет происходить, все будут считать, что Джеремайя использовал свои внушения, чтобы заставить Брюса совершать бесчеловечные поступки.
И, в некотором смысле, Брюса вынудили. Он знал, что действия в состоянии аффекта не могут быть использованы против кого-либо в суде. Если что, самые близкие ему люди, безусловно, простят его.
И всё же Брюс запомнит ощущение холодных пальцев, когда Брюс протягивал бокал Джеремайе, когда Джеремайя провёл пальцами по задней части шеи молодого человека, а затем по его мягким волосам.
Он помнил, как едва сопротивлялся поцелую Джеремайи.
Наконец слёзы потекли по его щекам, и он зарыдал над унитазом. Не самый изящный момент. Он представлял, как целует Джеремайю до (а иногда, если ему было особенно одиноко в ту ночь, и после) распыления спрея. Он думал о ленивых поглаживаниях по утрам, после того как провел большую часть ночи, работая над их чертежами. Языке, на котором все ещё оставался горький привкус кофе.
После того как вампирский статус Джеремайи всплыл на поверхность, после того как Джеремайя показал свои истинные намерения, после того как воспоминания о дешёвых ужинах, смехе над шутками, чертежах, испачканных кольцом кофе, были испорчены бледными глазами Джеремайи, его бледной кожей и хихиканьем над несчастьем других, Брюс всё ещё продолжал предаваться этим фантазиям.
Он не мог ни с кем поделиться этими мыслями, чтобы никто не подумал, что он такой же сумасшедший, как Джеремайя. Он представлял себе, как Джеремайя, с бледной кожей и острыми клыками, соблазняет Брюса, тянет юношу за талию, чтобы направить его в нужную сторону - надеясь, в спальню.
После того, как Джеремайя застрелил Селину, после того, как Джеремайя показал свою руку - взорвав мосты - после того, как Брюс провёл бесконечные часы, пытаясь убедить голос в своей голове, тот самый первобытный голос, который говорил, что в Джеремайе ещё есть что-то хорошее, что у них всё получится, Брюс проигнорировал эти видения.
И он был готов позволить этим фантазиям, тем, которые показывали его самые сокровенные желания - быть с кем-то, кто понимал бы его на таком уровне, на который никто другой не был способен - исчезнуть. Он хотел, чтобы они отошли на задний план его сознания и он справился с мыслью о том, что его друг ушёл.
Брюс не мог допустить и мысли, что в Джеремайе осталась хоть какая-то крупица человечности. Может быть, если бы Джеремайя не воспринял эту формулу так спокойно, если бы он был доволен тем, что живёт за счёт крови скота, а не человека, и если бы он сразу не попытался изменить Брюса, всё могло бы получиться.
Они могли бы работать. Вместо этого Джеремайя оказался безжалостным и жестоким. В кошмарах Брюса лицо Джерома постепенно сменилось на лицо Джеремайи.
Брюс не мог позволить себе упасть в эту кроличью нору. Нет, он мог позволить себе на мгновение ослабить бдительность. Джеремайя может быть обаятельным и харизматичным, но молодой человек не позволит себе расслабиться.
Наконец Брюс смог оторваться от унитаза, и, казалось бы, разбавленная кровь снова забурлила у него в желудке. Молодой человек спустил воду в унитазе, чтобы она ушла в трубы. Глубоко вздохнув, Брюс направился к раковине, чтобы привести себя в порядок, если Джеремайя не захочет явиться поздно ночью.
Потому что теперь всё должно быть для Джеремайи.
Мысль о том, чтобы поддаться желаниям Джеремайи, позволить этому человеку дать Брюсу столько крови, сколько он сможет, питаясь из артерий Брюса, или даже позволить Джеремайи обратить его. Достаточно было сказать несколько слов, это для твоей семьи, и Брюс сделал бы это.
Какими еще требованиями Джеремайя будет угрожать семье Брюса? А как насчёт того, чтобы просто провести вечер вместе? Станет ли он угрожать людям, которых Брюс любит, из-за того, что Брюс не хочет с ним ужинать? Потому что Брюс не хочет сесть за просмотр фильма? Сколько домашнего уюта сможет выдержать Джеремайя, прежде чем снова начнет проявлять склонность к насилию?
Он может делать всё, что захочет. Мрачно подумал Брюс, набирая полный рот воды в тщетной попытке избавиться от горького привкуса. Он также не поленился плеснуть водой в лицо.
Он не может обладать мной так, как хочет.
Джеремайя может потребовать, чтобы Брюс встал на колени и поклонился ему. Он может потребовать, чтобы Брюс выпил больше крови. Он может потребовать, чтобы Брюс вскрыл себя, чтобы Джеремайя мог осмотреть его внутренности.
Но Брюс не позволит Джеремайе обратить его. Даже если это убьёт его.