Незавершённая картина

3 месяца спустя.
3 сентября 1426 год.
Англия, Лондон.
Дворец Хемптон-Корт.

Витэлия.

  Густой, молочный туман, подобный призрачному покрывалу, окутывал сады Хэмптон-Корта. Он цеплялся за бархатные лепестки роз, окрашенные в цвета закатного неба – от нежно-розового до густо-малинового, и за нежные соцветия лаванды, источающие пьянящий, но приглушенный туманом аромат. Влага проникала сквозь тонкую ткань моего платья из тончайшего французского льна цвета слоновой кости, расшитого золотыми нитями, словно тончайшие паутинки, и жемчугом, мерцающим, словно слезы русалки. Я чувствовала себя не в нарядном платье, а в лёгком, прохладном плену природы, окутанная таинственной дымкой сентября. Третье сентября. Три месяца. Три месяца, как ледяная рука смерти коснулась Генриха, оставив меня, Витэлию, единственной хозяйкой Англии. Регентство при малолетнем Ксавьере – всего лишь тонкая вуаль, прикрывающая мою железную волю, крепко сжимающую бразды правления, как стальная рука орла.
  Сегодняшний день был подобен остро заточенному кинжалу, висящему над моей головой. Моя мать, королева Шотландии, и мой брат Яков прибывали для заключения союза – клятвы и печати, которые станут непоколебимым бастионом, защищающим мое право на трон от когтей жаждущих власти стервятников, кружащих над Англией.
В просторном зале, предназначенном для переговоров, царила торжественная напряженность, ощутимая, как запах старой кожи и полированного дуба. Длинный стол, покрытый тяжелым темно-красным бархатом, словно алтарь, на котором совершаются судьбы королевств, был уставлен изящными блюдами из тончайшего фарфора: нежно-розовые креветки под соусом из белых грибов, румяные запеченные перепела с тимьяном, золотистые ломтики ананаса, привезенного из далеких земель.   Ароматы, сладкие и пряные, смешивались в пьянящем коктейле, способном затмить даже самые изысканные духи. Свечи в изящных серебряных канделябрах, словно звезды в ночном небе, отбрасывали мерцающий свет, играя на гранях хрустальных бокалов, создавая иллюзию волшебства, иллюзию мира, который вот-вот рухнет. Я стояла у высокого окна, вглядываясь в туманную дымку, окутавшую сады, подобные снущему саду богини, и теряясь в лабиринте своих мыслей. Массивная корона, символ моего нового бремени, давила не столько физически, сколько морально. Сердце билось в груди тревожной птицей, предчувствуя важность грядущих событий, ощущая их как надвигающуюся бурю.
  Легкое шуршание шелка, словно шепот тайны, прервало мои размышления. Обернувшись, я увидела Итэлию, мою верную служанку и советницу, ее лицо, обычно живое и выразительное, сегодня было серьезным и сосредоточенным, словно она несла на себе тяжкий груз ответственности.
— Витэлия, король и королева Шотландии прибыли, — доложила она, сделав глубокий реверанс, ее движения грациозны и точны, как движения танцовщицы.
— проводи их, — кивнула я, чувствуя, как волнение сжимает горло, подобно зажатой пружине, готовой вот-вот сорваться.
  Тяжелые дубовые двери с резным орнаментом распахнулись, словно раскрылась пасть чудовища, и в зал вошла моя мать в сопровождении Якова. Высокая, статная, с ниспадающим каскадом белокурых волос, подобных пламени, она была воплощением королевского величия. Ее пронзительные изумрудные глаза, такие же, как у брата, смотрели прямо и проницательно, словно читали мои самые сокровенные мысли. Мы не виделись несколько лет, и я с трудом сдерживала нарастающее волнение, смешанное с радостью и тревожным предвкушением. Воспоминания детства, полные тепла и любви, нахлынули на меня, заставив на мгновение забыть о тяжести короны, о том, что я уже не просто дочь, а королева.
— матушка, — прошептала я, делая шаг навстречу. Я бросилась в ее объятия, словно искала утешение в ее крепком, тёплом объятии, в запахе ее духов, знакомом с детства.
— Витэлия, — ответила она, крепко обнимая меня. Ее голос, низкий и бархатистый, словно музыка старинной лютни, успокоил мою тревогу, — ты расцвела, дочь моя. Трон тебе к лицу.
— здравствуй, сестрица. Трон и впрямь тебе к лицу. Ты стала еще прекраснее, чем в последнюю нашу встречу, — добавил Яков с легкой улыбкой.
  Мы сели за стол переговоров, и атмосфера в зале стала более деловой, прохладной, словно ночной воздух. Дипломатические тонкости, обсуждение условий договора – все это было лишь формальностью. Мы знали, что этот союз выгоден всем. Я обеспечивала безопасность Англии, а моя мать и брат получали мощного союзника в борьбе против своих врагов. Подписание договора было лишь делом времени, формальностью, завершающей сложную игру.
  Когда все формальности были соблюдены, и договор, скрепленный нашими подписями и печатями, лежал на столе, словно тяжёлый камень, моя мать взглянула на меня с хитрой, знающей улыбкой, словно прочитала мои мысли насквозь.
— а теперь расскажи мне, дочь моя, — начала она, понизив голос и приблизившись ко мне, ее дыхание коснулось моего уха, — правда ли то, что шепчут по всей Шотландии? О твоем... жестком нраве?
  Я лишь загадочно улыбнулась в ответ, не отрицая и не подтверждая её вопрос. Я слегка склонила голову, давая понять, что знаю, о чем она говорит. Пусть сплетни и домыслы витают в воздухе, создавая вокруг меня ауру загадочности и страха. Пусть боятся. Я – королева. Страх — одно из самых мощных манипуляций для правления и управления народом.
— к слову о дворе, — продолжила мать, ее голос, обычно мягкий и мелодичный, приобрел деловой, стальной оттенок, — сегодня к вам прибывают гости из Франции. Ты слышала, Витэлия? Семья Майклсонов.
— Майклсоны? — переспросила я, пытаясь выловить это имя из глубин памяти. Ничего конкретного не всплывало, лишь смутное ощущение чего-то... древнего и таинственного, как запах старых книг и пыльных гобеленов. Такое же чувство, холодное и тревожное, охватило и Итэлию, стоящую рядом, словно моя тень.
  Как оказалось ранее, она тоже ведьма, скрытая под маской сначала обычной служанки, теперь уже первой советницы английского престола. Её силы дремали, скованные невидимыми цепями, пока мы не открыли их с помощью маминого гримуара, книги, наполненной тайными знаниями и древними заклинаниями. Мы вместе учились магии, постигая её секреты, и это сблизило нас, сделало больше, чем госпожой и служанкой. Ненароком мы часто называли друг друга сёстрами.
  Они семья ведьм? Эта мысль, подобная молнии, пронзила мой разум. Надо поселить их при дворе. Так можно будет знать о их действиях и замыслах.
— да, Майклсоны, — кивнула мать, ее взгляд стал серьезным, в изумрудных глазах мелькнуло беспокойство, — древний и влиятельный род. Говорят, они обладают... необычными способностями. Даже больше наших. Будь осторожна, Витэлия. Не все, что блестит, — золото, — эти слова, словно древнее пророчество, повисли в воздухе, наполнив его ощущением надвигающейся опасности.
— я запомню, матушка. Итэлия, пошли лорда Смита встретить наших гостей. Пусть предложит им погостить при дворе, — окликнула я Итэлию, стараясь говорить спокойно, хотя внутри все сжималось от тревоги, — так же скажи служанкам, чтобы готовились к балу и подготовили несколько покоев. Надо встретить гостей как подобает, — я попыталась улыбнуться, но улыбка получилась натянутой, как маска.
— как скажешь, Витэлия, — ответила Итэлия, её голос был ровным и спокойным, но я видела мелькнувшую в её глазах тревогу.
Итэлия вышла, её движения плавные и бесшумные, словно скольжение призрака.
  Она была отличным советником. Могла узнать любую информацию, будь то что-то важное или простая сплетня.
— вы очень сдружились с Итэлией, я смотрю, — с улыбкой произнес Яков, его голос, теплый и добродушный, разрядил напряженную атмосферу.
  Несомненно, ему это нравилось, что его давняя знакомая хорошо устроилась при дворе и в хороших отношениях с его сестрой. Когда я первый раз увидела их вместе, я, признаться честно, подумала, что они любовники. Их взгляды, полные нежности и взаимопонимания, говорили сами за себя.
  Яков смотрел на нас с легкой, загадочной улыбкой, словно читал мои мысли. Вероятно, ощущения у нас с ним были одинаковыми.

***

  Вечером бальный зал преобразился. Сотни свечей, отражаясь в зеркалах и хрустале, создавали иллюзию сказочной роскоши. Зал сиял, словно внутренность драгоценной шкатулки. Музыка, наполненная жизнью и энергией, вихрем носилась по залу, увлекая гостей в свой пьянящий ритм. Смех, шелест шелковых платьев, звон бокалов – все сливалось в один праздничный, опьяняющий аккорд.
  Я стояла на возвышении рядом с матерью и братом, принимая приветствия гостей, стараясь выглядеть расслабленной и беззаботной, хотя внутри меня, словно вулкан, кипело волнение. Позади нас стояли три трона: мой, величественный и украшенный драгоценными камнями, и два других, более скромных, но все же трона, предназначенных для моей матери и брата. Чуть поодаль, справа от меня, стоял трон Итэлии, но она сама предпочла остаться рядом с нами.
  Среди пестрой толпы, словно темные силуэты на фоне яркого гобелена, я заметила четверых, не похожих на остальных. Трое мужчин и женщина. Они держались особняком, словно не замечая всеобщего веселья. Их лица были бледны, словно лунный свет, а глаза... их глаза горели необычным, почти хищным блеском. Это были Майклсоны. Я чувствовала их присутствие, словно холодное дуновение ветра. Они явно не просто люди. От них исходила мощь, древняя и таинственная.
Один из них, высокий и статный мужчина с волосами, цвета старинного золота, и пронзительным взглядом, отделился от группы и направился ко мне. В нем чувствовалась сила и уверенность, которая невольно притягивала взгляды. Вероятно, он лидер этой необычной семьи.
— Витэлия, королева Англии, — произнес он, сделав изящный поклон. Его голос был низким и бархатистым, с легким французским акцентом, словно дорогое вино, — Никлаус Майклсон. К вашим услугам.
— добро пожаловать в Англию, лорд Майклсон, — ответила я, внимательно изучая его.
  Что-то в нем меня настораживало, вызывало смутное чувство тревоги, словно трепет птицы перед грозой. Его взгляд был слишком пристальным, словно он пытался разглядеть что-то скрытое за моей внешней маской спокойствия. Черты лица – острые, словно лезвие кинжала, фигура — стройная, подтянутая, словно у опытного фехтовальщика. Хотя он и был значительно выше меня, мой статус, мой титул, возвышал меня.
— Вы очаровательны, Ваше Величество, — продолжил он, его голос стал еще более бархатистым, обволакивающим, словно паутина, — позвольте представить вам остальных членов моей семьи, — его семья уже стояла ближе к нам, и я смогла рассмотреть их получше.
  Девушка, такая же, как и он, блондинка с глазами, цвета летнего неба. Мы с ней были похожи, со стороны можно было подумать, что мы сестры. Мужчина с черными, как вороново крыло, волосами, такой же высокий, как и Никлаус. И третий мужчина, сразу понятно, что самый младший из них, с ребяческими, но внимательными глазами.
— это наш старший брат Элайджа, — указал он на темноволосого мужчину. Значит, Никлаус не самый старший. Интересно, — это наш младший брат Кол, — указывая на третьего мужчину, — а это наша единственная сестра Ребекка.
  Они втроём одновременно поклонились, их движения синхронны и отточены, словно они репетировали это бесчисленное количество раз. Затем их взгляды, острые и пронизывающие, как лезвия кинжалов, сфокусировались на мне. Они разглядывали меня медленно, внимательно, словно оценивали, словно я была не королевой, а жертвенным агнцем, которого готовят к ритуальному закланию. В их глазах читалась смесь любопытства, расчета и чего-то еще, чего-то темного и зловещего, от чего по спине пробежал холодок, а дыхание перехватило. Это молчаливое внимание, лишенное всякого почтения, казалось тяжелее любых слов, давило невидимой силой, заставляя чувствовать себя пойманной в капкан, словно бабочка, пригвожденная булавкой к коллекционной доске.
— добро пожаловать в Англию. Ваши покои уже готовы; если вам надоест веселиться, мой советник, Итэлия, проведет вас, — я представила им Итэлию, её фигура, стройная и грациозная, выделялась среди гостей, словно яркий цветок среди зелени. — Позвольте представить – это мой брат Яков, король Шотландии, и моя матушка Аннабела, королева Шотландии, — её платье, цвета тёмной сирени, переливалось в свете свечей, а на её шее сверкало колье из крупных изумрудов, словно застывшие капли ночного неба.
— это большая честь для нас, Ваше Величество, — произнес Элайджа, его голос, низкий и бархатистый, как звуки виолончели, был похож на голос брата. Его глаза – глубокие, тёмные, словно бездонные озёра – смотрели на меня с нескрываемым восхищением.
— Ваше Величество, не сочтите за грубость, но не подарите ли мне танец? — Никлаус, высокий и статный, с волосами цвета золотого, протянул руку, его пальцы, длинные и изящные, словно выточенные из слоновой кости, казались невероятно сильными.
  Шум в зале замер, словно в ожидании удара молнии. Послышались еле слышные вздохи дам и восхищенные шепотки. Я лишь слегка склонила голову, жестом, говорящим о скрытом согласии, скрывающем тайный расчет.
— помни о том, что говорила нам матушка, сестрица, — шепнул мне на ухо брат, его голос звучал тихо, но отчетливо, как тиканье часов.
  «Не все, что блестит, — золото.»
  Я согласилась, чувствуя, как любопытство, острое и опасное, берет верх над осторожностью. Приняла руку Никлауса, чувствуя её тепло, и он тут же повёл меня в центр зала, словно капитан корабля, ведущий свой флагман в бушующее море. Гости расступались, пропуская нас, как перед королевской парой. Мы вышли на центр зала, залитый теплым светом сотен свечей, и музыканты заиграли новую мелодию, исполненную страстной экспрессии. Звуки скрипок, словно вздохи ветра, фортепиано, словно бьющееся сердце, и арф, словно шелест крыльев ангелов, складывались в невероятно красивую симфонию, вобравшую в себя все эмоции — от нежности до бушующей страсти.
  Руки Никлауса, обхватившие меня, были неожиданно тёплыми, почти горячими, словно он только что стоял у пылающего камина. Одна рука, властная и сильная, как стальной обруч, лежала на моей талии, притягивая меня ближе, чем позволяли правила приличия. Другая, крепко сжимающая мою руку, была словно выкована из железа, её тепло проникало сквозь тонкую ткань перчаток, обжигая кожу. Моя же рука, хрупкая и миниатюрная по сравнению с его огромной ладонью, казалась потерянной на его широком плече, покрытом темным бархатом камзола. Я ощущала каждый мускул под тканью, каждый сухожилие, натянутое, как струна. Контраст между нашими руками, между его силой и моей хрупкостью, был почти осязаемым, будоражащим, словно молчаливое обещание опасности и... чего-то еще, чего-то темного и притягательного.
— вся Европа наслышана о Вашей красоте, Ваше Величество, но слухи – лишь бледные тени, не способные передать её истинное сияние, — Никлаус обаятельно улыбнулся, его глаза сверкнули, словно звёзды на тёмном небе. Он явно пытался добиться моего расположения, искусно используя всё своё обаяние.
— благодарю, мистер Майклсон. Расскажите мне, Никлаус, откуда вы родом? — я с искренней, но холодноватой благодарностью приняла его комплимент, стараясь не выдать своего недоверия. Моя улыбка была вежливой, но без тепла, как ледяной цветок.
— Вы слышали об ацтеках? Моя семья уходит корнями глубоко в американские земли. Мои предки по отцовской линии – викинги. Говорят, род матери... — мужчина оглянулся вокруг, словно боясь быть подслушанным, и наклонился ближе ко мне, его горячее дыхание коснулось моего уха, — род матери – ведьмы. Но я этого не знаю, моя мать умерла еще в моем младенчестве.
  Я внимательно слушала Майклсона, запоминая каждое слово, как опытный охотник запоминает следы добычи.
— да, я читала об ацтеках. Им и вправду приписывают мистику. А как же вы с семьёй оказались в Европе?
— я здесь родился. Отец и мать решили переехать сюда ещё до рождения Элайджи.
«Не верь, не верь, не верь. Ложь, ложь, ложь.»
  Внезапно, посреди вихря танца, мою голову пронзил голос, резкий и ясный, как удар колокола. Он был странно знакомым, словно эхо полузабытого сна, отголосок чего-то давно утерянного и вновь обретённого. Но одновременно в нем слышалась чуждая нота, холодная и отстраненная, словно предупреждение, доносящееся из мрачных глубин потустороннего мира. Слова, словно капли ледяной воды, проникали в мой разум, обжигая холодом: «Не верь. Опасно. Берегись». Это моя магия? Эта мысль, словно вспышка молнии, озарила мой разум. Но раньше моя магия проявляла себя иначе – мягким теплом, разливавшемся по венам, тихим шепотом интуиции. Этот голос же был чем-то новым, незнакомым, пугающим своей силой и непостижимой природой. Он вибрировал в каждой клеточке моего тела, словно сама земля предостерегала меня от невидимой угрозы. Волоски на руках встали дыбом, а по спине пробежал холодок, предвестник чего-то зловещего и неизбежного.
— не врите мне, лорд. Не хотите говорить правду — не говорите, но врать не стоит, — решила я послушать внутренний голос. 
  Никлаус заметно напрягся, его улыбка исчезла, и он нервно оглянулся, словно ища убежище. Я задела его за живое.
— Ваше Величество, я вовсе не хотел Вам врать, просто... не хотел проявить неуважение неполным ответом на Ваш вопрос. Прошу простить меня.
— я не держу на вас зла, лорд, но впредь не врите.
  Во время танца Никлаус вновь пытался завести светскую беседу, рассыпаясь в комплиментах и рассказывая о своей семье и их путешествиях, но его слова звучали фальшиво, как мелодия, сыгранная на расстроенном инструменте. Я чувствовала, что он что-то скрывает, что за его очаровательной улыбкой таится что-то более темное и опасное. Его взгляд был слишком пристальным, слишком изучающим, словно он пытался проникнуть в мои мысли, выведать мои секреты, словно хищник изучает свою добычу.
— Вы очень... необычная женщина, королева, — произнес он, его глаза блеснули, словно два уголька в тёмном очаге.
— что вы имеете в виду? — спросила я, стараясь сохранить невозмутимость, хотя сердце мое билось все быстрее, словно птица, бьющаяся в клетке.
— у вас... сильная аура, — ответил он, улыбаясь, — я чувствую это, не знаю как, но чувствую. В вас есть что-то... магическое. Мы не могли бы уединиться и подробнее поговорить на эту щепетильную тему? — он приблизился, его дыхание опалило моё лицо. Я заметила, как его зрачки расширились, словно он готовился к нападению.
  В этот момент я поняла. Он пытался внушить мне что-то, подчинить своей воле. Но моя магия, пробудившаяся, защищала меня от подобных внушений. Я почувствовала, как волна энергии отразилась от меня, словно щит, защищающий от удара меча. Это было внушение, я читала о нём в старом гримуаре, подаренном матерью.
— не трудитесь, лорд Майклсон, — произнесла я, мои глаза сузились, а голос стал холодным и резким, как осколок льда. — ваши... способности на меня не действуют.
  Никлаус на мгновение растерялся, его улыбка исчезла, а в глазах мелькнуло недоумение, смешанное со скрытым восхищением. Затем, словно опомнившись, он рассмеялся, но смех этот звучал натянуто и фальшиво, как скрип ржавой двери.
— Вы правы, Ваше Величество, — сказал он, его взгляд снова стал непроницаемым, холодным и тёмным, как бездонная пропасть. – что ж, попытаться стоило.
— что вы пытались сделать? — спросила я, уже не скрывая своего раздражения, чувствуя, как внутри меня нарастает сила, сила, способная противостоять любому колдовству.
  Волна гнева, горячая и обжигающая, как расплавленное золото, поднялась во мне, грозя вырваться наружу, подобно лаве из жерла проснувшегося вулкана. Мои пальцы, сжали плечо мужчины и побелели от напряжения.
— ничего особенного, — отмахнулся он с небрежной легкостью, словно отгоняя назойливую муху, его голос, прежде бархатистый и обволакивающий, как старинный коньяк, стал резким и холодным, как ледяной ветер, — просто... убедиться, что вы... достойны нашего доверия. Мы, Майклсоны, очень... осторожны, — в его тёмно-синих глазах, прежде искрившихся обаянием, мелькнуло что-то хищное, жестокое.
— осторожны? — переспросила я, вкладывая в свой голос всю ледяную иронию, на которую была способна, каждое слово, словно острая льдинка, вонзалось в напряженную тишину. — или, быть может, вам есть что скрывать? — мои глаза, обычно небесно-голубые, как чистая река, потемнели, стали цвета грозового неба, предвещающего бурю.
— у всех есть свои секреты, Ваше Величество, — ответил Никлаус, его взгляд прожигал меня насквозь. Его губы изогнулись в улыбке, но она не достигла глаз, оставив их холодными и пустыми. Теперь в них читалось не только любопытство, но и что-то... зловещее, пугающее, как блеск отравленного кинжала в темноте, — наш же секрет в том, что... мы не совсем люди, — эти слова, произнесенные тихо, почти шепотом, повисли в воздухе, словно ядовитые змеи, готовые к броску.
  В тот же миг музыка оборвалась, словно нить жизни, перерезанная острым лезвием. Наш разговор закончился так же внезапно, как и начался. Не говоря ни слова, я резко повернулась и, гордо подняв голову, пошла прочь, мой длинный шлейф, расшитый серебром и жемчугом, змеился по полу, словно след ледяного дракона. Я оставила Никлауса одного посреди бального зала, залитого ярким светом сотен свечей, среди смеющихся и танцующих гостей, которые казались теперь такими беззаботными и наивными, словно дети, не ведающие об опасностях, таившихся в тени.
  Что бы это ни значило – "не совсем люди", – я чувствовала тяжестью в сердце, что эти Майклсоны – опасные существа, окутанные тайной, словно непроницаемым туманом. И мне нужно быть крайне осторожной, словно ходить по опасно тонкому льду над бездной. Предчувствие беды, холодное и острое, как стальной клинок, проникло в мою душу, заставив меня поежиться.
  Добравшись до своего трона, украшенного золотом и драгоценными камнями, я рухнула в него, чувствуя, как тяжелая корона давит на виски, словно символ непосильного бремени, которое мне суждено нести. Мой взгляд бессознательно искал Итэлию, ища поддержки в ее глазах. Она подошла ко мне бесшумно, словно тень, и тихо прошептала: "Будь осторожна, Витэлия. Я чувствую темную, древнюю магию вокруг этой семьи. Магию, которой не стоит доверять". Я молча кивнула, сжимая подлокотники трона с такой силой, что костяшки пальцев побелели, словно мрамор.
  Бал продолжался, музыка снова зазвучала, мелодии казались сладкими и беззаботными, но праздничная атмосфера для меня была безвозвратно разрушена. В моей душе, словно черное воронье крыло, раскинулось предчувствие грядущей беды, предчувствие бури, которая неизбежно обрушится на Англию, принося с собой хаос и разрушение. И в центре этой бури, я видела четыре фигуры, четыре силуэта, окутанных темной тайной, - Майклсонов.

_______________________
  Я приняла решение с этой главы писать в обычной манере. Первые главы были вводные, они были не особо большие и не сильно расписаны. Щас же - начинается разворот сюжета, описаний становится больше, действующих персонажей так же больше, так что писать на манер средневековой Англии становится сложно. Мой средневековый словарный запас не так велик и красноречив, поэтому я приняла решение писать по-обычному. Я постараюсь сохранить атмосферу и максимально погрузить Вас в текст.

_____________________
Тгк — @janehanigger
На канале главы выходят быстрее и чаще, переходи и читай быстрее других.💋
Также на канале ты сможешь увидеть сцены из будущих книг и глав, видео по данному фанфику и другие детали сюжета.