Незавершённая картина

2 года спустя.
29 октября, 1424 год.
Англия, Лондон.
Дворец Хэмптон-Корт.

Витэлия.

  Сидела я в своём кабинете, в мягком свете, проникающем сквозь высокие окна, занавешенные лёгкими, как дым, портьерами. За окном бушевала осень: деревья сбрасывали последние листья, предвещая скорый приход первого снега. Внутри дворца царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине. Медленно перелистывала я страницы книги, ставшей моей верной спутницей в последние месяцы. Книга полна мудрости, советов и таинственных учений, но сегодня мысли мои были далеки от магии.
  На столе лежала открытка, полученная накануне. Материнское письмо, почерк – родной и тёплый, но слова, выведенные на пергаменте, вызывали бурю чувств. «Доченька моя, — начиналось оно, — надеюсь, ты счастлива, что сердце твоё находит покой в материнстве...» Далее следовали строки, полные заботы и тревоги. Мать не могла не упомянуть о том, как ей тяжело смириться с тем, что я, её дочь, теперь принадлежу другому двору, что корона на моей голове – это не только титул, а тяжкий груз обязанностей.
  Вздохнула я, отложив книгу и письмо. Два года назад, выйдя замуж за короля Англии, жизнь моя круто изменилась. Я стала королевой, символом надежды и единства для народа, но ценой этого стала потеря свободы. Каждое утро начиналось с обязанностей, каждое решение требовало тщательного обдумывания, каждый шаг был под пристальным взором. Поняла я, что быть королевой – значит не только носить корону, но и жертвовать собой. Теперь понимаю мать, как она устала от всего этого.
  Прошло два года с моей коронации. Два года, как я ношу корону и являюсь супругой Генриха. После той брачной ночи, полной горечи и обиды, в моей жизни произошли большие перемены. Появился на свет Генрих, и когда я впервые увидела его, мир замер. Крошечное, беззащитное существо, в котором я увидела отражение себя. Поначалу, я не хотела, не ждала его, страхи и сомнения терзали меня. Не желала я иметь детей от короля, от человека, ставшего частью моей жизни лишь по воле судьбы. Но с его рождением всё изменилось. Он больше похож на меня, чем на Генриха. В его глазах сверкают мои голубые глаза, а белокурые волосы, словно солнечные лучи, обрамляют его личико. Генрих назвал его в свою честь, но я настояла на втором имени – Ксавьер, имя, что должно было дать ему силу и защиту.
  Сейчас ему год. Никогда не думала я, как сильно родители любят своих детей, как их сердца переполняются гордостью и нежностью. Но теперь понимаю, что эта любовь способна преодолеть любые преграды. Невероятно красив он, и всё лучшее, что есть во мне, досталось ему. Его невинность и чистота заставляют меня чувствовать, что готова на всё, чтобы защитить его.
  Часто переписываюсь я с матерью и братом, но за два года они так и не смогли приехать. Яков пишет, что тоскует по мне и желает увидеть племянника. Чувствую я эту тоску, она тянет меня назад, к тем простым дням, когда мы были вместе. Итэлия... она всё ещё моя фрейлина и самый близкий человек при дворе. Узнав о поступке Генриха, она оказала мне невероятную поддержку, стараясь помочь мне забыть ту ночь, полную страха и боли.
  Что до Генриха, он появляется при дворе редко, всё время проводит в войнах. Я этому рада, его отсутствие дарит мне свободу, словно я наконец могу быть собой, а не только королевой.
  Думала я, что все будут меня ненавидеть при дворе, но, к удивлению моему, народ любит меня. Приближённые Генриха тоже относятся ко мне с уважением. Но есть одна... Мария де Франс. Она постоянно пытается задеть меня, сравнивая моего сына с Генрихом VI. Но я больше не принцесса Шотландии, а королева Англии, и не позволю ей управлять мной. Научилась я держать голову высоко, несмотря на её колкости.
  Восемнадцать лет стукнуло, а о маминой книге вспомнила я лишь недавно.

3 августа, 1424 год.
Англия, Лондон.
Дворец Хэмптон-Корт.

   Поздний вечер опустился на королевские покои. Наблюдала я за Ксавьером, мирно спящим на моём ложе. Маленькая ручка сжимала мою ночнушку, а я нежно гладила его по волосам, стараясь не разбудить. В тусклом свете свечей личико его казалось таким безмятежным, что взгляд мой не мог оторваться.
  Думала я о жизни своей здесь, при английском дворе. В целом, не так уж и плохо всё. Но вдруг, словно призрак из прошлого, всплыло воспоминание о маминой книге. Поняла я, что восемнадцать лет мне миновало, а книгу я так и не открыла.
  Аккуратно положила я сына на подушки и поспешила в свои покои, что находились недалеко. Ворвалась я туда и, не теряя ни мгновенья, бросилась к тумбочке. Отодвинув второй ящик, отыскала я тайник и достала книгу. К моему удивлению, ни пылинки на ней не было, словно ждала она меня. Взяв книгу, вернулась я в королевские покои.
  Чтобы не разбудить Ксавьера, тихонько подошла я к ложу и села с другой стороны. С трепетом раскрыла книгу и увидела пергамент. Не страница книги, а отдельный лист. Письмо. Раскрыла я его, и сердце забилось сильнее.

«Дорогая Витэлия,
  Удивит тебя, верно, то, что ты прочтёшь в этой книге, как когда-то удивило и меня. Быть может, не сразу поверишь, но всё это правда.
  Род наш силён и древен, скоро сама поймёшь. Кулон, что носишь, сними, это поможет силе раскрыться. Книга эта – древний гремуар рода нашего. Корни наши уходят в глубь веков, к самым истокам времён. В конце книги – родословная наша. Была на свете ведьма могущественная – Далия. Род её был силён, от него и мы произошли. Встретишь ведьму и спросишь имя её – многие узнают. Одна из прародительниц наших была ей кузиной, оттого и почитаем род наш в этом мире.
  В гремуаре ответы на вопросы твои. Начнёшь силы свои тренировать – станешь ведьмой могущественной.
  Верю я в тебя. Вопросы возникнут – не бойся спрашивать. Всегда буду я с тобой, даже после смерти.
С любовью,
Мама»

  Ведьма? Я – ведьма? Как такое возможно? Колдовать я могу? Не может быть.
  Раскрыла я последнюю страницу гремуара и увидела в последней строке имя – Ксавьер Стюарт. А выше – моё имя – Витэлия Иветта Стюарт-Ланкастер. Имя Якова тоже есть. Как это может быть? Два года книга эта лежала нетронутой. Почему имя сына и фамилия «Стюарт», а не «Ланкастер»? Почему у меня фамилия двойная?

Настоящее время.

  Написала я тогда матери письмо, с просьбой всё объяснить. Ответила она, что книга та зачарована, имена новых ведьм и колдунов сами в ней появляются с их рождением. А имена и фамилии – предки решают. Имя «Ксавьер» появилось, потому что я его дала, а не кто иной. Фамилия «Стюарт» – потому что он сын мой, предки Генриха отцом Ксавьера не считают из-за того, как он со мной обошёлся. Фамилия моя двойная потому, что я всё же королева Англии и жена Генриха.
  Кулон тот сняла я тем же вечером. Быстро начала тренироваться и колдовать учиться. Уже умею огонь зажигать и предметы не очень тяжёлые поднимать. Бывает, замечаю, что когда гневаюсь, огонь вспыхивает, и погода меняется. Чувствую я, что сила новая меня охватывает, и с каждым днём понимаю, что сила эта может быть и благословением, и проклятьем, если не научусь её сдерживать.
  Каждый раз, проходя по королевским залам, чувство смешанное испытываю: страх и презрение. Мария де Франс, свекровь моя, словно хищная птица, кружит рядом, зная, что слова её могут до глубины души ранить. Стараюсь держаться гордо, как королеве подобает, но тревожные мысли внутри меня разгораются. Помню, как в детстве, когда мать языкам и верховой езде меня учила, говорила: «сила в уверенности». Стараюсь следовать совету её, и с каждым уколом Марии уверенность моя растёт, словно цветок дивный.
  Часто вспоминаю мать я, хотя и мало времени она со мной провела. Помню, как рядом сидя, грамоте меня учила, как голос её теплом меня обволакивал, когда объясняла, что значит быть женщиной в этом мире. Стараюсь я любовь свою и уроки те сыну, Ксавьеру, передать. Он для меня всё, и готова я отдать ему всю свою силу. Когда смотрю я на него, на волосы белокурые и глаза голубые, себя в нём вижу. Пахнет он молоком материнским, и связь невидимая с ним позволяет мне чувствовать, чего он хочет и как себя вести. Никогда он не капризничает, тихо играет рядом, и это утешение мне приносит в мире этом безумном.
  Генриха с поля битвы не жду я. Ненавижу его, хотя муж он мой. Первая брачная ночь в памяти моей тёмным пятном осталась – невинность мою он отобрал, а во второй раз, вернувшись с битвы, снова он меня опорочил. Воспоминания эти не покидают меня, и часто думаю я, как бы я такой сильной стала, если б не дела его тёмные. Не позволю я ему меня снова сломить.
  В этом дворце, где живу я теперь, традиции имеют значение большое. Трапезы в одно и то же время проходят, и каждый правилам установленным следовать должен. Зная это, утешение я в дружбе с Итэлией нахожу. Сестрой она мне стала, опорой в мире этом холодном. В отличие от фрейлин других, что завидуют мне и положению моему, Итэлия всегда рядом, выслушать и понять готовая. Вместе смеёмся мы и мечтами делимся, и забываю я порой о Марии и угрозах её.
  Однако угрозы Марии всё явственнее становятся. Не упускает она возможности меня задеть, хотя власти и не имеет. Чувствую я, как зависть и ненависть её растут, и это меня пугает. Сыну моему она угрожает, и мысль эта с ума меня сводит. Знаю я, что многие дворяне ко мне хорошо относятся, ведь принцесса Шотландская я, образованная и умная, хорошая партия для короля. Но лорд Смит, кузен Генриха, советник его, открыто меня не любит и пытается Верховный совет против меня настроить. Слова его – словно стрелы ядовитые, и чувствую я, как над головой моей тучи сгущаются.
  Природа вокруг, хоть и похожа на просторы Шотландские, красотой своей обладает. Сад здесь чудесный, и часто убегаю я туда, чтобы ото всех скрыться. Цветы в оранжерее распускаются, словно солнцу радуются, а я на скамью сяду и мыслям своим вдаль уплыть позволю.
  В оранжерее той, среди цветов диковинных и зелени пышной, тишина меня окутывала, словно плащ тёплый. Чувствую я, как дышит природа вокруг, и умиротворение это в каждую клеточку мою проникает. Часами сидеть я могу, не замечая, как время бежит. Свободной я в тот миг бываю, и ни одно слово, ни один взгляд покой мой внутренний не может нарушить. В оранжерее той и в саду стала я рисовать. Когда кисть в руки брала, мир вокруг словно растворялся. Погружалась я в процесс, и тревоги все далеко позади оставались. Рука моя по бумаге скользила, оставляя линии, что на глазах оживали. Рисовала я цветы, что в оранжерее росли – лепестки яркие, формы причудливые и цвета насыщенные. Каждый штрих успокоение мне приносил, словно не только образы я выводила, но и переживания свои.
  Но даже в минуты покоя страха за будущее в сердце моём всё больше становилось. Редко задумываюсь я о том, что будет, если король умрёт. Что тогда со мной и сыном моим будет? Одной ли останусь я, как отец, что в детстве меня покинул? Или Мария моментом этим воспользуется, чтобы всё, что я построила, разрушить?
  Другой стала я. В начале пути принцессой Шотландской я была – хрупкой, невинной и наивной. Теперь же королева Английская я – гордая, надменная, никому и ничему не прощающая. «Кровавой королевой» меня называют, и в звании этом сила своя есть. Помню, как фрейлину свою однажды убила – слишком грубо она мне ответила, и с тех пор все ко мне с почтением и уважением относятся. Лишь одно слово лишнее, и готова я расправиться с тем, кто на пути моём встанет. Не знаю, как это произошло, но чувствую я, что с каждым днём сильнее становлюсь, и сила эта начнёт проявляться, если я её контролировать не научусь.

Год назад.
13 июля, 1423 год.
Англия, Лондон.
Дворец Хэмптон-Корт.

Шла я по дворцу холодному, чувствуя, как каждый шаг ненавистью и яростью отзывается в сердце моём. Вокруг холод витал, словно живой, будто сам дворец злобой наполнен был. К покоям одной из фрейлин направлялась я, но мысли мрачные мои в тот момент больше волновали, чем разговоры их.

Днём.

«Ваше Величество, кажется, Вы в последнее время слишком нервны», — сказала Тереза, голос её насмешливым оттенком звучал. Хихиканье фрейлин других вокруг послышалось, смех их слух мой резал, как нож острый. Холодно взглянула я на Терезу, и в тот миг, словно сама судьба решила её покарать, из носа кровь у неё потекла. Так ей и надо, подумала я, чувства злорадные свои подавляя, что внутри меня, как вулкан, поднимались.
— Витэлия, пойдёмте, — голос Итэлии послышался, и к выходу из зала она меня потянула. Шла я, всё ещё чувствуя, как ненависть внутри кипит, грея меня в день холодный тот.

Вечер.

  Шла я уверенно, ни на шаг не останавливаясь, готовая к тому, что сделать мне нужно было. Вот они, покои Терезы. Бесшумно вошла я и увидела, что спит она уже, лицо её спокойно, словно не знала она, что за ней следят. Так будет проще. В тот миг, когда на тело её беззащитное смотрела я, ярость внутри меня с новой силой вспыхнула. Кинжал из-под платья достала я, что подвязкой надёжно был закреплён. Блестел он в свете тусклом, и чувствовала я, как металл холодный его состоянию моему полностью соответствует.
  К перине подойдя, перевернула я нож лезвием к себе и в руку Терезы вложила его. Руку её в свою взяв, к шее её поднесла наши руки. Резким движением провела я по шее Терезы, и кровь тут же фонтаном полилась, всё вокруг в цвет алый яркий окрашивая. Резко отдёрнулась я, чтобы платье не испачкать, и на мгновенье мысль о том, как легко было бы всё забыть и оставить её здесь, в комнате этой, навсегда, в голове промелькнула.
  Руку её так положила я, чтобы всё на самоубийство похоже было, и бесшумно покои её покинула. В тот миг, уходя, почувствовала я, как ненависть и ярость удовлетворением сменились. Каждое действие, каждая капля крови, что позади оставила я, частью меня становились. Я – королева, и ни одно слово, ни одна насмешка власть мою не отнимут. Покои покинула я, чувствуя, как сердце моё бьётся в унисон с каждым шагом, полным решимости и триумфа мрачного.

Настоящее время.

  Ясное дело, это не единственный случай был. Не позволю я себя ломать, надо мной насмехаться, ни одной душе в замке этом. Тереза... первой она была. Признаться честно, понравилось мне. Но пугало и забавляло это ещё больше. Иной раз казалось мне, что сумасшедшая я. Но как не сойти с ума среди сумасшедших?

_____________________
Тгк — @janehanigger
На канале главы выходят быстрее и чаще, переходи и читай быстрее других.💋
Также на канале ты сможешь увидеть сцены из будущих книг и глав, видео по данному фанфику и другие детали сюжета.