Неоновые огни Орлеана. Преступление

Орлеан никогда не спал, и жизнь кипела в нем подобно суетливому муравейнику. Тысячи цветных огней горели в окнах до самого утра, пока их не накрывал туман. Потоки машин не прекращали движения даже глубокой ночью. Только на рассвете наступало короткое затишье перед тем, как миллионы жителей устремлялись на рабочие места. По крайней мере, самые законопослушные из них.

Шумная июньская ночь постепенно уступала рассветным сумеркам, и Миранда наслаждалась прогулкой по тихому и уставшему Орлеану. Она всем сердцем любила этот город: то нарядный и любезный, как знатная девица, то грязный, строптивый и дикий, как портовая шлюха. Его улицы пахли дорогими духами и болотной тиной, свежеиспеченным багетом и жасмином, но иногда влажный ветер приносил смрадный запах трущоб, крови и смерти.

Город рисков и город возможностей: каждый мог найти в Орлеане место, отыскать здесь себя и свое призвание. Так уж вышло, что и Миранда обрела в нем смысл своей однажды разрушенной жизни: ни много ни мало перевоспитать целый город, а обычному человеку, пусть и преступнику, такое не под силу.

Щедрость, отзывчивость, справедливость и немного устрашающей мистики... и общество готово следовать за твоими идеями.

Быть Химерой было сложно, но еще сложнее – не быть ею. Орлеан нуждался в ней, как нуждалась в ней Мэнди, бедная юная филлипинка, выброшенная на обочину жизни свинским распоряжением Ривьера. Что это, как не наглядное доказательство его пагубной власти? Да, когда-то Орлеан цвел под руководством французских семей, но те времена давно прошли, а со смертью Валериана все обещало стать еще хуже. Его сын был слаб и не способен управлять городом, не мог увидеть его нужды и главное – удовлетворить их.

Но Химера могла, и потому левый берег покорился ей.

Маривилл, Тимберлейн и другие южные окраины, подверженные затоплениям, населяли люди, мягко говоря, небогатые. С образованием, работой и деньгами у них было туго. Имея в своем распоряжении избыток свободного времени, они околачивались на улицах и в барах. Молодежь собиралась в тусовки по интересам: наркотики, вандализм, гонки и грабежи. Почти половина из них вылетала из старших классов школы за неуспеваемость и совсем уж единицы умудрялись поступить в колледж, нередко при этом отягощая гордых родителей кредитом на образование. Работы не хватало, долги банкам и бандитам – что порой совпадало – давили на плечи. И чем выше становилось «Шато де Ривьер», тем меньше именитую семейку заботили проблемы бедных. Цены на недвижимость били рекорды, а Ривьер и его совет не собирались давать поблажек. Но с жадностью употребляли Глизерфин, спасибо и на этом.

Миранда боролась с нищетой, как могла, и взяла на себя ответственность за тех, о ком Ривьеры забыли. Из своего кармана выдавала деньги на открытие ресторанчиков, аптек и ателье. Кто желал себе лучшей жизни, соглашался на протекторат Химеры. Через год в Тимберлейне открылась школа, и все знали, кто этому поспособствовал. Мало помалу, квартал за кварталом берег стал выкарабкиваться из ямы безделья и криминала. Крупица за крупицей, человек за человеком Химера создавала новую жизнь, бережно взращивала каждое семечко, каждое начинание, каждую новую связь. И жестоко обходилась с теми, кто нарушал новый порядок и тяготел к насилию. Беспризорники находили себе приличное занятие. Миранда особенно гордилась этим достижением, поскольку видела в них будущее. Будущее Орлеана.

Занозой оставались Ривьеры и их власть. Часть копов можно было купить либо склонить на свою сторону, но год от года нападки Роше на берег только усиливались. В них была лишь толика от законности – бумажка с подписью, – в остальном это были бандитские налеты. Облавы на жилые дома, захваты машин, аресты посреди улицы. И грабежи. Тысячи долларов изымались во время обысков и исчезали в карманах стражей правопорядка. Все с позволения Ривьеров.

Тогда Миранда поняла, что с ними нужно бороться изнутри. Проникнуть в их хваленое высшее общество и создать над ним рычаг давления. Однажды утром она пошла к Валериану за ссудой под бешеный процент, чтобы получить первый капитал. А вечером – к Себу, своему давнему другу, с которым ее когда-то связывала страсть к познанию. Он создал для нее Глизерфин.

Миранда задрала цену и выпустила препарат на усладу богатеям. Теперь они зависели от Химеры, хотели они того или нет, и платили за это из своего кармана. Седативный эффект настолько пришелся по душе искушенному бомонду, что обеспечил Химеру на годы вперед.

И пока Ривьер инвестировал в бизнес, Химера инвестировала в людей. Эти риски были выше и затратнее торговли акциями и нефтью, но проценты окупаемости зашкаливали. Увы, плоды этого можно было ожидать лишь через несколько лет упорного труда, на что и целой жизни могло не хватить. Миранда старалась успеть все. Скольких беззащитных Мэнди нужно спасти, скольким дать кров? Сколько лет нужно вкладывать в них знания и силы, чтобы они не стали теми, кто с ножом у горла выбивает долги и стреляет ради чужого кошелька?

Ситуация с Мэнди была скверная, но не новая, а Химере приходилось укрывать и куда более виновных преступников. Финндо спрячет потенциальную сторонницу и заметет следы; Джи поколдует в сети и, возможно, повесит ее исчезновение на Ривьера. Плюсов много, как ни крути.

И все же испуганный вид девчонки со слезами и окровавленными ладонями существенно подпортил Миранде настроение, которое и так было не ахти после промахов отряда козочек. Захудалый прибрежный район Маривилла тоже не способствовал ему. Банды ревностно охраняли территорию старых портовых складов и трейлерных парков. Полиция крайне редко заезжала сюда, махнув рукой на высокий и безнадежный уровень преступности. Здесь можно было прожить всю жизнь, и никто тебя не нашел бы, а хорошо демонстрируемое оружие служило залогом того, что тебя не тронут.

Взрослая тезка Мэнди направлялась в святая святых.

Редкие фонари на электрических столбах едва освещали выбоины в асфальте и скрывали в тени груды мусора и спящих бездомных. Миранда не испытывала никакой брезгливости, пересекая заросшие грязные улицы. Было время, когда и она знавала их отвратительную вонь, гнетущую нищету и отсутствие безопасности. Перемещение по Маривиллу пешком в скромной одежде привлекало меньше внимания, чем пафосные затемненные кортежи. А если втянуть голову в плечи и изменить манеры, то можно и вовсе стать невидимкой.

Целью ее путешествия был старый грузовой причал для малых судов, расположенный за специальной бетонной оградой. Ее возвели вдоль всего района на случай, если Монре выйдет из берегов. Над лужами торчал ржавый погрузочный кран. Справа от него был пришвартован теплоход, однажды ослепительно сверкавший в туристических речных прогулках. Теперь же багровая краска на его гребном колесе выцвела и облупилась. Густой туман укутал судно и скрыл Монре. О наличии воды свидетельствовали лишь тихие всплески волн о борт. Утреннее безмолвие умиротворяло. Но Миранда знала, какая жизнь кипит на нижней палубе. День за днем там смешивали компоненты и выводили дистилляты, чтобы позже разлить Глизерфин по ампулам.

Спущенный трап стерегли матерые громилы. Один дремал на раскладном стуле и, судя по кожаному костюму со множеством заклепок, любил ездить на байке. Второй носил одни только штаны, в качестве футболки предпочтя татуировки разной степени красоты и приличия, и залипал в мобильник. Пригородную тишину периодически нарушал его тупой ржач.

При виде Миранды они зашевелились и скуксились, не желая пропускать ее вперед. Она показала им дублон Химеры, и собиралась беспрепятственно взойти на борт, как вдруг оба стража неуверенно преградили ей дорогу.

— В чем дело? — озадачилась Миранда, начиная подозревать о причине заминки. — Где Себастьян?

Тот, что с татуировками, замялся:

— Болеет.

Миранда перевела пристальный взгляд на его приятеля и требовательно спросила:

— Он забыл, что к нему придут гости от Химеры?

Байкер, до этого жующий жвачку, перестал шевелить челюстью и повторил:

— Босс просил передать, что болеет.

— Чем же?

Байкер беспомощно посмотрел на напарника, разрываясь между указаниями босса и требованиями волонтера Химеры. Миранда не стала дожидаться членораздельного ответа.

— Ясно.

Она протиснулась между бугаями и уверенным шагом поднялась на верхнюю палубу.

Та встретила ее былой роскошью, дорогой отделкой и паутиной. Богатство создавало резкий контраст с беспредельным бардаком и мусором. Коридор с лампочками, половина из которых перегорела, вел в люкс-каюту немногим лучше. Выкупив теплоход целиком и сделав из него конфетку, хозяин вскоре наплевал на поддержание в нем порядка и красоты.

В затхлом воздухе консервировался кислый запах гниющих растений. Дорожка из пустых ампул вела не иначе как к художественной инсталляции – лабораторный стол с пробирками и колбами венчала арка из цветов пассифлоры. Их неоновая сердцевина мистически светилась в полумраке, словно сатанинский алтарь. В остальном каюта мало чем отличалась от рядового наркоманского притона: всюду хлам, поломанная мебель, разбросанные ложки и шприцы.

Обстановка еще больше распалила негодование Миранды, достигнувшего крайней точки, когда она включила единственную тусклую лампу и увидела кучу тряпья, валяющуюся в углу. Хладнокровие Химеры оказалось под серьезной угрозой.

— Вставай, скотина!

Не найдя в каюте воды, Миранда схватила с пола полупустую бутылку виски и выплеснула всю жидкость в лицо мужчине, которого, если не приглядываться, можно было легко спутать с барахлом. В потрепанной одежде и в невменяемом состоянии он ничком лежал на толстенном матрасе, стянутым с громоздкой кровати.

Вылитый виски не дал положительного результата. Миранда пришла в ярость, отчего лампочка на потолке замерцала, но внешне лишь скривила губы в глубочайшем презрении.

— Да ты, должно быть, издеваешься!

Мужчина никак не реагировал на гостью. Миранда перевернула его на спину и внимательно рассмотрела зрачки светлых глаз, закатанных до бровей. Тонкие прожилки сосудов светились, радужка тоже. Посиневшие губы выдавили из себя хрип.

— Себ, сукин ты сын...

Стремительно поднявшись на ноги, Миранда шагнула к криво стоящему комоду и стала неистово в нем рыться, не переставая вполголоса проклинать Себастьяна. Дефибриллятор нашелся во втором ящике вместе с кучей антидотов и медицинских пистолетов.

— Ну конечно же, подготовился!

В два шага оказавшись у тела мужчины, она впрыснула ему в ноздри антидот от передоза и разорвала до конца то, что когда-то можно было назвать дорогой шелковой пижамой. Пульс не прощупывался. Миранда запустила дефибриллятор и вооружилась электродами.

Разряды, сотрясшие грудную клетку, подействовали, и вскоре Себ зашевелился и раскрыл глаза. Взмахом руки он то ли поприветствовал Миранду, то ли попытался найти опору. Его темные длинные волосы уже давно требовали тщательного мытья, а в прямом смысле сверкающие от чрезмерного употребления наркотиков глаза смотрели на Миранду, кипящую от гнева, безразлично.

— А, это ты, — буднично произнес он и облизнул губы, на которых еще блестели остатки виски. — Рад тебя видеть, — бесцветно добавил он.

Он так долго и крепко сидел на Глизерфине, что не только весь светился, как елка, но и, казалось, вообще перестал выражать эмоции. Кто-то мог бы ему позавидовать, ведь Себ был физически неспособен испытывать какую-либо тревогу, исключая ломку по препарату.

— Что за театр ты устроил? — разъяренно прошипела Миранда. — Ты знал, что я приду!

Себастьян не отводил от нее ультрафиолетовых глаз, по крайней мере, пока мог держать их открытыми. На дне их затаилась неизлечимая болезнь и тоска, безнадежно проникающая в мозг, как яд, от которого не существует противоядия.

— О, неужели! Посмотрите-ка, куда из своего логова пожаловала сама Хим...

Прежде, чем он закончил фразу, Миранда с силой ударила его ладонью по лицу.

— Следи за языком! Я здесь не для того, чтобы нянчиться с тобой! Мне что, опять приставить к тебе Тайлера? Или спалить этот чертов теплоход до тла?

Себ закрыл глаза и в изнеможении проговорил:

— Уйди.

Опасаясь своего нового несдержанного рукоприкладства, Миранда заставила себя встать и отойти в другой конец каюты, к захламленному лабораторному столу. Пыльца пассифлоры туманным облачком кружилась вокруг лепестков, распространяя аромат грез и забвения.

— У нас был договор, — видя, что Себ начинает приходить в себя, напомнила Миранда.

— Отвали, Миранда! — громче повторил он.

— Я пришла за ответами. Ты сказал, что все сделаешь.

— Ага... Какие новости в высшем свете?.. Черт... Я... я не могу встать.

И в веселом изумлении от неподвластных ему ног Себ рассмеялся. Миранда оперлась о стол бедром и скрестила на груди руки:

— Можешь. Я подожду. Недолго.

— А если нет, то что? Застрелишь?

— Возможно, — вернув над собой контроль, спокойно ответила Миранда.

Заторможенный, Себ с огромным трудом смог принять сидячее положение. Собираясь с силами, он некоторое время изучал Миранду сквозь упавшие на лицо волосы и затем горько усмехнулся.

— Хладнокровия хоть отбавляй... Как обычно. Недаром тот петушиный счастливчик называл тебя Несгибаемая Мэнди, да?

Ласковое прозвище прозвучало в его устах с особой издевкой. Никто годами так ее не называл. Но Миранда не повелась на провокацию, только взгляд запылал уничтожающим огнем, под которым съежился даже лишенный эмоций Себ.

— Не испытывай мое терпение, — произнесла она. — Что ты выяснил?

Себ испустил смешок и прекратил попытки разглядеть в ее лице желаемые чувства. Он закрутил волосы в узел и пригладил растрепанную бороду, затем поправил остатки пижамы, чтобы спрятать сияние неоновых вен на теле.

— Я ничего не нашел. Такого исследования не существует.

— Уверен? Ты же видел отчет Бостонского института. Испытания, смерти...

— Такой отчет и я могу тебе написать, не вставая с дивана, и назвать Глизерфин эликсиром молодости и манной небесной... Представляешь, как вырастет спрос?.. Да, Бостон занимается опытами со стволовыми клетками. Но об исследовании с такими данными никто ничего не слышал. И о смертях тем более.

Состояние Себа вызывало некоторые сомнения в том, насколько тщательно он наводил справки. Но Химера умела читать людей, как открытую книгу. Истомленные кайфом черты Себа не дрогнули от нервозности лжи.

— Твоим источникам можно доверять?

— На все сто. Будь этот «проект» чем-то стоящим, информация давно бы просочилась, и заинтересованные лица перегрызли бы друг другу глотки за него. В первую очередь я сам бы о нем знал как почетный член биохимической кафедры... Кто-то просто балуется и пытается срубить бабла на пустышке.

— Значит, Ривьер обманывает?

— Либо обманывают его. — Себ пожал плечами, сделал глоток из новой бутылки виски и поморщился от гадкого вкуса. — Ты же знаешь, как легко вскружить головы богатых придурков всякой фантастической чепухой.

— Паршивый аргумент. Мир не стоит на месте. Автопилоты, электромобили, неоновые лампы и трамваи – все когда-то было фантастической чепухой...

— Устремляешь свой взор в далекое будущее? — с театральным пафосом изрек Себ.

— И под ноги не забываю смотреть, — парировала Миранда.

Она угрюмо замолчала. У нее хватало забот и без непонятного исследования в сейфе Шато. К тому же, сам Ривьер не торопился как-то проявлять его на публике. Знал о его бесполезности или выжидал момент?

— Спасибо, Себ. Есть еще кое-что, что гораздо важнее любых исследований. Мы с Финндо только что накрыли притон, полный коматозных болванов и Глизерфина с примесями. Уже второй за месяц. Быть убийцей Валериана выгодно, но никто не говорил, что одноразовые клиенты должны перейти в статистику. В чем дело, Себ?

— Жалкие неумелые дилетанты... — посетовал тот. — Понятия не имею, откуда они берутся.

— Не ври мне. Ты биохимик, и только ты несешь ответственность за пассифлору.

— Я не вру. Мы не меняли ни формулу, ни производство. Ни один контейнер не пропадал. Каждая ампула летит прямиком на тот берег... — Себастьян вновь облизнул губы и зарыскал взглядом по каюте. — Не подашь мне инъектор, Мэнди?

— Мы создали Глизерфин, чтобы расшатать власть Ривьера, а не для того, чтобы травить орлеанцев, Себ, — не отступала Миранда, игнорируя просьбу. — Это детский лепет. Если не разберешься с проблемой утечек...

— Можешь убить меня, если хочешь, — безразлично перебил Себ и, шатаясь, все-таки поднялся на ноги. — Сказал же, не знаю! Формула та же, за это я ручаюсь. Насчет «варки» можешь спуститься к парням, но они свое дело знают, как и то, что их ждет в случае ошибки... Грозная-грозная Химера придет по их души...

— Спущусь, — заверила Миранда. — Кто в Орлеане способен производить подделку под моим знаком?

Задумавшись, Себ прополоскал рот алкоголем.

— Я бы мог заявить, что моя разработка уникальна, — наконец произнес он. — И это будет правдой. Но я знаю, что у гениев много подражателей, и каждый не прочь вкусить этот божественный нектар... Но на коленке Глизерфин не состряпаешь.

Заметив, как напряженно Миранда сцепила руки на груди, Себ добавил:

— Слушай, Мэнди, не грузись. Я уверен, что мои ребята либо твои адепты разберутся с этим в два счета. Невозможно «толкать» подделку при живой-то Химере, это самоубийство.

Миранда отчасти согласилась с ним. Попытки продавать поддельный Глизерфин уже имели место быть, но быстро увядали, потому что никому не удавалось преуспеть Себастьяна в эффективности наркотика. Только его Глизерфин умел успокаивать нервишки и доводить до абсолютной беззаботности и кайфа. И никакой тяжелой зависимости вроде героиновой, если, конечно, не впрыскивать его на завтрак, обед и ужин, как делал сам Себ.

— Глизерфина не должно быть на улицах. Ты отвечаешь своей головой, — ультимативно сказала Миранда. — Так или иначе, скоро мы свернем эту лавочку.

Себ издал утвердительное мычание и, доковыляв до стола, с поэтичной легкостью художника начал изготавливать любимую неоновую эссенцию.

— Уже? Жаль, что так скоро... Я бы вырастил для тебя волшебные сады, и твой ненаглядный Орлеан стал бы раем на земле...

Он наполнил инъектор и приложил его к руке. Доза Глизерфина с шипением влилась в многострадальную вену. Спустя минуту по лицу Себа расползлась блаженная улыбка, мышцы расслабились. Он простер руки к потолку и в восхищении разглядывал звезды, видимые только ему. Напевал мелодию, слышимую только ему.

Стоило бы потрясти его насчет подделок... Но помимо его неуместных романтических чувств, он был проверенной частью команды. Он не врал.

— И насчет сегодня... Я прошу тебя так больше не делать, — проговорила Миранда, позволив слабым заботливым ноткам мелькнуть в голосе. — Ты рискуешь не только своей жизнью. Ты часть цепи, важная часть системы и отвечаешь за Глизерфин. Фактически, наркобарон. Ты должен оставаться в фокусе.

— А может я больше не хочу им быть... Мне и так хорошо, Мэнди, и не твое дело, как я живу. Я создал для тебя формулу идеального наркотика, отдал свое сердце, которое ты отшвырнула. Что еще тебе от меня нужно? Я и так твой раб.

Глядя на то, как Себ витает в облаках, Миранда уже в который раз прокляла себя за то, что выбралась из дома этим вечером.

— Да, ты прав. Ты многое сделал для меня, но и моя благодарность не ограничивалась словами, — сказала она. Заботливые нотки испарились, уступив место презрению. — Только вот ты почему-то решил отказаться от всей той роскоши, что я тебе предоставила.

С глупой улыбкой Себ погрозил ей пальцем и выразительно сказал:

— Ты пыталась откупиться, чтобы я тебя не донимал.

— Понимай как хочешь, — Миранда поправила тренчкот и застегнула пуговицы. — Ты вправе хоть в Монре утопиться. Я больше не стану тебя спасать.

Себ закатил глаза, то ли снова паршиво себя чувствуя, то ли не переваривая ее наставляющий тон.

— Больше мы не увидимся, — добавила она. — Если появится новая информация о проекте Ривьера, пришлешь ее Джи.

Прежде чем Себ смог сказать пару ядовитых слов, в каюту просунулось лицо или, скорее, физиономия Финндо.

— Нужна помощь? — его взгляд упал на разомлевшего Себастьяна и помрачнел. — Может кому-то вставить по первое число?

— Ни к чему, мы уже закончили. — Миранда с облегчением шагнула к двери. — Он сам себя прекрасно угробит.

Порой она жалела, что преданность гениального биохимика исходила не из простой жажды наживы, а из нежных чувств.

— Не забудьте выключить свет, — донеслось ей в спину. — Он режет мне глаза и мешает видеть...

Себастьян улегся на свое ложе, с раздражением ловя первые лучи солнца.

На палубе Финндо передал Миранде стакан с ароматным кофе:

— Ты уверена, что все в порядке?

Опасаясь, что он увидит ее расстроенные чувства, Миранда встряхнула головой и сделала глоток.

— Бывало и хуже... Кофе с бренди? То, что нужно! Спасибо... Что там с новенькой?

— Ты ведешь себя иррационально, — нелестно оценил Финндо ее гуманный поступок в квартале бедняков. — Идея с сигной требует доработки, а дети... ненадежны.

Миранда тяжело вздохнула и прикрыла глаза.

— Да-да, я знаю, — согласилась она. — Но ты ее видел? Я ничего не могла с собой поделать.

— Но маску-то зачем сняла?

— Иначе я бы ее не успокоила. Как она?

— Спит без задних ног. Приют и без твоих «находок» скоро треснет по швам, — добавил Финндо. — Не поддавайся эмоциям. Нельзя помочь всем.

Удивительно, но после подобной критики женщина, создавшая Химеру и натравляющая псов на провинившихся соратников, не удостоила его даже косым взглядом.

— Не треснет. Я уже присмотрела новое здание, да и аукцион обещает быть весьма прибыльным. Если бы ты в свое время не протянул мне руку помощи, я бы тоже кончила как она. Semper Fi, друг мой.

Финндо по-дружески сжал ее плечо. Из-за крупного размера мышц могло показаться, что он собирается его сломать. Финндо бухтел по делу, но его рациональность не наступала на доброе сердце и не марала честь морпеха. В их дуэте он пробивал перед Химерой двери, а она отвечала за переговоры. Они разделяли взгляды на мир и понимали друг друга с полуслова: где можно было обойтись угрозой, а где стоило применить силу.

Работники причала пригнали к теплоходу грузовик и принялись складывать в него ящики с наркотиком, маркированные эмблемой садовой компании. Судно готовилось сняться с якоря.

— Ты опять спала пять часов, — неодобрительно сказал Финндо, заметив, как Миранда трет усталые глаза.

— Пяти часов вполне хватает для функционирования. Меня больше заботят выборы. Их надо поскорее остановить, иначе плутократия Ривьеров приобретет официальный статус. Мафия окончательно сольется в союзе с государством...

— Мы справимся. У Джи почти все готово, верно? А я разберусь с подделками. Младший Ривьер – это не Валериан, он всего лишь какой-то богатенький зеленый юнец.

Миранда хмыкнула.

— Он упертый капризный мальчишка, который нацелился на мэрское кресло и просто так от него не откажется. Ладно, — она взглянула на пылающий солнечный диск, что нерешительно разгонял туман. — Пожалуй, теперь можно и поспать немного.

Вдвоем они спустились на берег и подошли к черному пикапу в отдалении. Финндо сел за руль, Миранда пристегнулась рядом.

— Когда заглянешь к нам? — спросил он, выезжая на пригородное шоссе. — Близнецы ждут, когда же придет их любимая крестная.

Миранда мягко улыбнулась.

— Им просто хочется, чтобы я привезла Баля и Куто, и можно было с ними носиться по полю. Впрочем, псам не помешает вдохнуть немного свободы.

— Как и всем нам, — хмыкнул Финндо.