Глубокие Темные Волны

Можно было бы ожидать от Дайна какого-нибудь приличного места, но он привел ее в заведение, куда более подошедшее бы выбору контрабандиста. Небольшое помещение на темных старых улочках нижнего яруса Грана Эсера, плохо освещенное, обветшалое и потрепанное временем и бедностью хозяев. Старая мебель, протертые полы и окна без стекол, но с натянутыми вместо них легкими морского беглеца. Беглец — зверь глубоководный, но способный подниматься и к поверхности при необходимости. Уникальное создание пучины, на суше теряющее всю пигментацию, и его легкие использовали вместо стекол многие, многие годы назад, еще до того, как первые предки Несты получили в свою власть Морриан.

Это место мало кому внушило бы уверенности. Здесь, впрочем, было тихо – и, кажется, тут хорошо знали Кисэйла Дайна.

Он расстегнул мундир, делавший его слишком помпезным, свернул его в ком и отдал кому-то из знакомых, игнорируя шутливый комментарий про то, зачем же к ним заглянул такой аккуратный мальчик. Взъерошил волосы, в одно мгновение перестав быть прилизанным образцовым адаранцем и помолодев как минимум лет на пять. В этой темноте, с таким небрежным ворохом на голове, казалось, что и седины у него почти нет.

— Что пить предпочитаете? — поинтересовался приятный на вид лор-файне с лепестками пиона, проступающими из-под кожи на шее. Такое всегда случалось с ними с течением лет, цветочные элементы начинали выбиваться наружу.

Неста была чрезвычайно рада такому вопросу, ей надо было расслабиться.

— Что-нибудь самое сладенькое и интересное, что у вас есть!

Кисэйл посмотрел на нее с сомнением.

— Вы уверены? Напитки здесь...

— Рыцарь Дайн, пусть разница в росте вас не обманывает, — ответила она со смехом. — я не маленькая девочка, и пить умею! Знаете, сколько праздников в Морриане я устраивала?

Да, пожалуй, она правда старалась казаться чуть взрослее, чем была, перед ним. Несту все еще тревожило, что история их знакомства целиком состояла из неловкости, ее ошибок и появлений не в тот момент не там, где надо. Пора было взять уверенность под уздцы и изменить ситуацию в свою пользу.

К тому же, она правда была в хороших отношениях с алкоголем, и любила легкие сладкие напитки. Все в Двух Звездах умели пить и веселиться.

Мужчина нахмурился и, кажется, не поверил ей, но дальше спорить не стал. Он добавил к заказу еды, и они заняли место в самом темном углу. Кажется, в его любимом, судя по тому, как бездумно и естественно он к нему направился.

Неста оперлась о шаткий стол и снова задумчиво уставилась на взъерошенные волосы Дайна. Наверное, глазеть на адаранцев неприлично, тем более на адаранцев, состоящих на службе Церкви Трех. Но сейчас он был в ее стране и совсем не выглядел как религиозный служитель.

К тому же, кажется, он смутился.

— В чем дело?..

— Да вот не могу выбросить из головы картину. Знаете, когда бывало особенно жарко, и солнце прямо-таки палило, регент Шеэмин строго-настрого запрещала мне выходить купаться с непокрытой головой, чтобы меня не хватил удар. Она всегда смотрела с балкона, точно ли я плаваю в шапочке. Так я вот всегда урывала момент, чтобы уплыть туда, где меня было бы не видно, и немедленно шапку снимала.

Кисэйл издал нервный смешок, будто если бы он засмеялся по-настоящему, ему бы пришлось платить штраф. Чуть пригладил волосы, но лучше не сделал.

— Детский бунт. Ну, можете считать, что у меня тоже детский бунт. Моя сестра, кстати, все время так же делала, она выходила за территорию особняка, снимала длинное платье, а под ним всегда носила одежду, которая была ей удобнее. Каждый раз, когда ее ловили наши охранники, я втихаря со взятками всучал им это платье, чтобы они ее домой обратно в приличном виде привели, а то бы ей влетело.

Он будто бы хотел улыбнуться, но лицо его не слушалось. Голос не слушался. Может, ему неприятно было говорить о семье?

Она слышала, что в Адаране временами случались серьезные конфликты общества и Церкви. Священники Трех требовали, чтобы люди одевались, разговаривали, чуть ли не дышали определенным образом. В последние годы в Адаране женщинам не разрешалось носить ничего, что облегало бы ноги, а мужчинам надлежало носить свободное, чтобы ни в коем случае не очерчивало фигуру.

Грустно и совершенно дико для кого-то, кто всю жизнь рос в свободном Королевстве Двух Звезд.

— Надо же, за доспехом Лезвия Веры оказался заботливый надежный брат.

То, что она сказала... его будто бы иголкой укололи – он вроде бы дернулся, а вроде и нет, оставшись при своем каменном выражении лица. Кажется, она сказала что-то не то. Пусть он был хорош в сокрытии эмоций, просто так сразу весь напиток не приканчивают.

— Спасибо, — сказал он отрывисто, снова бесстрастно. — Итак, Сахим Тамагар?

Лучше было сосредоточиться на деле, пока она не ляпнула ничего лишнего. Неста отпила принесенный ей алый напиток с запахом фруктов. Вкус был... неописуемым, но ни в хорошем, ни в плохом плане. Сладость сразу била в голову, но это именно то, чего Несте сейчас хотелось, чтобы поднять себе настроение. В груди разлилось тепло, стало жарко. Она, не раздумывая долго, скинула свой короткий темный плащик и осталась в блузке, полностью открывающей плечи.

Кисэйл покосился на нее осторожно.

— И... как вам?

— Очень вкусненько! Но, да, прошу. Тамагар.

Чем больше она пробовала, тем больше ей нравился вкус,. Как только принесут еду, она обязательно попросит обновлять ее напиток каждый раз, как она будет допивать. Наверное, он либо был слабоалкогольным, либо неалкогольным вовсе, потому что чувствовала Неста только сладость.

Дайн сосредоточился.

– Сахим Тамагар был не то чтобы известной личностью. Отметился он в военных походах герцога, на что-то претендовал. Между нами, вероятно, герцог Самиир с ним советовался и дружил, просто теперь делает вид, что его руки чисты.

— Я слышала, что Тамагар зачаровывал для него всякое, и, если честно, так и думала, что он был приближенным герцога.

— Не совсем, — Кисэйл качнул головой. — По факту близок к Самииру, как Ясхилл или Эн, он не был. Он больше вертелся среди знатных лиц Эсеры. К Самииру так просто не подобраться.

Про паранойю и недоверчивость Неста была уже наслышана.

— Есть теория, что, не получив желаемого, Тамагар повлиял на несчастливую судьбу второго герцогского брака. Кстати, хоть он и колдун, но где учился – вопрос интересный. Но у нас, как оказалось, внезапно полно колдунов, которые берутся из ниоткуда. О, и пока я помню... — он помедлил, откинулся на неровную спинку стула и внимательно взглянул на девушку своими блеклыми глазами. – Вы успели понять, что третья жена герцога ему пока еще не жена?

Внезапная смена темы озадачила ее и отвлекла от напитка. Отставив стакан, она склонила голову набок, без стеснения вглядываясь в лицо рыцаря.

Ну вот сколько, интересно, ему лет? Так и не скажешь. А внешность приметная, как для шовилла, и дело не только в росте. У Кисэйла Дайна был фактурный длинный нос с небольшой горбинкой. Аристократический профиль, как говорят в Адаране. Настоящий граф.

Так. Кажется, он что-то спрашивал.

Спохватившись, Неста кивнула.

— Она вылила на меня чуть ли не всю свою жизнь за тот час, что вас не было. Кажется, ей очень одиноко. Я так поняла, что у них не было официальной свадьбы, верно?

— У них вообще никакой не было. Самиир просто заведомо заявил, что женится на «принцессе» какого-то сорта. Дочь младшего кассиды одного из дальних городков, даже не наследная, для которой брак с ним очень выгоден, даже несмотря на разнорасовость. — Кисэйл хмыкнул. — К чему я веду... обязательств перед Лурией Сэла у него нет. В ту же секунду, как только он получит назад свою жизнь, он подкатит к вам с предложением династического брака двух правителей, двух героев, двух чего-нибудь-там-придумает-на-ходу.

Неста моргнула, искренне ошарашенная его словами. Она не сразу заметила, что принесли еду, а когда заметила, уставилась на тарелки так, будто совсем забыла, зачем они здесь. Кисэйл вовсе выглядел так, будто его тошнило от одного только вида блюд.

— Подождите, если есть Лурия, то с какой стати...

— Он будет пристраиваться к вам очень настойчиво, поэтому искренне советую заранее придумать себе какой-нибудь аргумент, почему этот брак невозможен. Если вы, конечно, не хотите замуж за Самиира. Но лучше, честное слово, не надо.

Неста фыркнула от смеха и тут же замолкла. Она — фыркнула?.. усталость совсем растрясла ее. Слишком много случилось в последние дни, если она начисто забыла о воспитании.

— Ну уж нет!..

Она соврала бы, сказав, что ее мнение было таким всегда. Не будь всей этой истории, если бы герой Эсеры, герцог Самиир предложил ей руку и сердце, она бы всерьез обдумала это. Вопрос смешения рас был бы главным аргументом против, от таких смесей не получаются здоровые дети, если получаются вообще, а она была единственной в своем роду, последней. Но Самиир — идеал и герой для почти каждого жителя Эсеры.

Кисэйл криво, натянуто улыбнулся.

— Еще раз. Самиир умеет управлять своим влиянием. Поверьте мне, когда я говорю, что самодур у власти – это очень сложная проблема. Правда, придумайте что-нибудь. Что вы уже обвенчаны или что-то в этом роде, или религиозный обет. Он, может, все-таки женится на Лурии нормально тогда, — судя по тону рыцаря Дайна, он считал, что лучше бы герцог не женился вообще.

Она хотела было выругаться и отмахнуться, но вовремя прикусила язык и предпочла еще немного отпить. Сладость немного подняла ей настроение, и она ответила уже более благостно.

— Условие так условие, запросто. Я же не могу выйти замуж без благословения, а мои родители мертвы. Кораблекрушение у Хвоста Дракона. Скажу, что у меня обет не выходить замуж, пока мои родители не будут правильно сопровождены на тот свет, а для этого надо достать их останки. Так что будет герцог разве что глубоко нырять.

Кисэйл нервно рассмеялся, но сразу же себя одернул.

— Простите. Некорректно. Запомните, это отличный вариант – и поверьте, вам значительно проще будет жить, если герцог не будет пытаться пристроиться к новой жертве, простите, невесте в вашем лице. В самом крайнем случае я могу подтвердить, что вы обет давали церковно, тут уж он ничего не поделает.

Что-то не нравилось ей в том образе, что рисовал рыцарь Дайн. Да, никто почти не знал герцога лично и близко, а вот Кисэйл многие годы был вхож в его внутренний круг как обязательный представитель Лезвий Веры. Он мог знать правду.

Потому что Неста не хотела верить, что он врет. Это не укладывалось в его образ.

— Рыцарь Дайн, я что-то не пойму, что это за такое у вас жгучее желание мне помогать вдруг нарисовалось. Вы все так описываете, будто мне от герцога ждать только того, что он будет полностью игнорировать мои слова и желания. Это, как минимум, подозрительно и опасно, а как максимум...

Кисэйл помолчал – и отчего-то сейчас выглядел особенно мрачно.

— Как максимум это насилие. Да, именно. И я не буду развивать эту тему дальше.

Неста хмыкнула, не скрывая своего отношения, и отпила. Когда ей поднесли новый стакан?.. неважно. Это слишком вкусно.

Сам начал, сам не продолжает, экий сложный нашелся мужик.

— Я запомню ваши предостережения, как бы странно они не звучали.

— Спасибо, кассида. С вашего позволения, я продолжу по Тамагару.

Дайн обрисовал, что за личностью был этот колдун, о его не совсем приятных развлечениях. О том, что герцог должен был ему многое рассказывать, потому что иначе Сахим Тамагар попросту не знал бы, какую вещь красть – а он должен был взять что-то, что было при герцоге со времен до Марки, что-то, что было ему дорого. У Кисэйла были сомнения, но он подозревал, что речь шла о броши в форме кошачьей головы – символика и любимое украшение герцоговой первой жены. Через такие вещи проще всего установить связь – они назывались «память о Возлюбленном».

Это звучало очень романтично и вообще не вязалось с ужасным образом Самиира, который складывался из дайновых же слов. Любимые сказки в Королевстве Двух Звезд — не только о спасении от тьмы, но и о Возлюбленных. О тех, кто все равно что делит на двоих одно сердце. Об истинной, всепоглощающей любви. Такие сказки писали расы, жившие здесь задолго до нынешних обитателей. Не секрет, что эти расы думали и чувствовали по-другому, интенсивнее и ярче, и большинство современных короткоживущих и смертных видов не умели так чувствовать.

Но потому и любили мечтать о Возлюбленных.

Затем речь зашла о том, где колдун мог прятаться – даже тут у Дайна были идеи.

— В общем и целом, есть места четыре, одно говнее другого. Простите, кассида, это в прямом смысле, там канализация, канализация, канал, шахта со свалкой, я не шучу.

— Судьба героя! — и она отсалютовала ему стаканом. — Я уже смирилась, что легко не будет. Я уже в сточный тоннель в Форте-Сильва чуть не залезла.

Кисэйл слегка покраснел за прошедшее время, перестав, наконец, напоминать совсем ледяной труп.

— Насколько я понял со слов Лисса, там все было не так плохо, не считая тел. Однажды в мое ученичество у нас завелись культисты Пламени, разумеется, прятались в самом неожиданном месте — в канализации. Нас, кодлу пятнадцатилеток, выслали туда, вычищать. Так вот, пока вам не приходится трястись от холода в замороженной вами же канализационной воде, при этом в окружении горелых... прочих элементов, все еще не так и плохо.

Неста закрыла лицо руками.

— Отвратииительно, рыцарь Дайн! Какая логика сподвигла их на это? Что в самом гадком месте их менее вероятно будут искать?

— А вы и логику здесь нашли. Я вот всегда не понимал, если ты культист огня и всего горячего, нужно же отдавать себе отчет, что получишь на выходе, прячась в таком месте и оказывая там отпор. Хотя если они смертники, то, конечно, логично. Смертники с интересными предпочтениями.

— Командор, — Неста придала себе максимально серьезный вид. — При вас я торжественно клянусь: если когда-нибудь я стану злодеем, я буду прятаться в приятных местах, полных развлечений и удовольствий.

Он хмыкнул.

— Говоря совсем честно, кассида, я немного это дело порасспрашивал и хочу верить, что улики ведут не к канализациям, а к старой меффитовой шахте. С другой стороны, у этой шахты, в теории, есть выход к сточным каналам Грана Эсеры.

Меффит не добывали в герцогстве уже давно. Камня было мало, стоил он дорого, отличался хрупкостью. Пусть он и был полон прекрасных опаловых переливов, но усилия не стоили результата.

— Смотрите, выходов там больше всего. Один речной — под городом проходит, это как раз где свалка. Если иметь доступ к катакомбам, вполне можно уйти из города таким путем. Плюс, устройство такое же, как со снабжением фортов. В том числе и Сильва.

Дайн рассказывал, пояснял, предупреждал – и становился будто бы живее, появлялась жестикуляция, мимика и даже интонации. В его словах скользили воспоминания о событиях и некоторые факты из личного опыта, и Неста, заслушавшись, пила и пила, пока не запнулась о несостыковку.

— Постооойте!

От ее внезапного прерывания Дайн замолк и уставился на нее настороженно. Кажется, она выпалила слишком эмоционально.

— Рыцарь Дайн. Я что-то не поняла. Того не застали, этого не застали. Сколько вам лет?

Это был откровенно неприличный вопрос. Но об этом Неста почему-то не подумала.

Он озадачился и будто бы смутился. Опустил взгляд в стол и неуверенно взъерошил волосы.

— ... а на сколько я выгляжу?.. — спросил он негромко, осторожно. Будто бы и не знал точно, хочет ли слышать ответ. Неста отчаянно покачала головой, разметав кудри по плечам.

— Я не хочу вас обидеть, поэтому не скажу. Но на самом-то деле сколько?

Он вздохнул и улыбнулся как-то кисло, натянуто. Не решался ей ответить, и она порывисто подалась к нему и схватила за холодную белую руку. Ей даже не пришло в голову, что она дотрагивалась до неприкасаемого представителя Лезвий Веры.

— Ну бросьте, Кисэйл! — она обратилась к нему по имени, не успев задуматься, прилично ли это. — Возраст не надо скрывать! Мне вот совсем скоро будет восемнадцать, и я не стесняюсь этого. Вот и вы своего не стесняйтесь!

Он поднял на нее взгляд и осторожно высвободил свою руку.

— Двадцать пять.

Он явно ждал этой ее реакции и не удивился, когда она, ошарашенная, отстранилась и упала на свой стул. Двадцать пять! Как... как это возможно?!

Он выглядел на сорок с лишним шовиллских лет, а был всего на семь лет ее старше? И в звании командора? Да, его продвижению должен был помочь статус наследного графа, но в Лезвиях невозможно подняться в рангах, не выслуживаясь, и это не быстро. Во сколько его втянули в орден?

В памяти воскресли его слова об ордене, и разговор по пути сюда. Слова о выборе. У него... не было выбора?..

— Кисэйл, вас отдали в орден в детстве?..

— Мне было тринадцать, когда я прошел первое посвящение, — кивнул он. — Но в первый монастырь меня направили в девять лет.

Неста приложила все силы, чтобы не выдать своих эмоций. Он не заслужил жалости, он достоин был уважения. Нести такую ношу на своих плечах... как же это чудовищно.

И то, что она застала, было отчаянной попыткой выгнать Ньюлен и... оградить ее от такой же судьбы?.. нет, что-то не сходилось.

— Я прониклась к вам уважением, рыцарь Дайн. И к вашей силе воле. Хорошо, что именно вы помогаете мне с Тамагаром.

Он кивнул. Кажется, не смутился. Возможно, не поверил ее комплименту.

— Я же сказал, что помогу. Не только с этим, я могу помочь вообще с чем угодно. Вы можете рассчитывать на мою компанию и за пределами всей этой ситуации, против кого угодно, но это, пожалуй, при небольшом условии.

Конечно, условия.

— Слушаю.

— Если будет что-то опасное, Ньюти мы вовлекать не будем.

Неста не сдержала улыбки. Правда, немедленно постаралась спрятать ее, отвлекшись на напиток.

Он заботился о Ньюлен. Просто делал это как идиот.

— Я признаюсь, немного не понимаю вашего к ней отношения.

Он запустил руку в волосы, нервный и какой-то несчастный.

— А я не понимаю ее жажды стать частью ордена, который нельзя покинуть. Зачем — ладно я, остальные, у нас выбора не было. Но почему она? У нее же хотя бы семья есть. Нормальная. У нее есть жизнь и выбор.

Это выглядело так странно и мило, что Неста не сдержалась и погладила его по растрепанным волосам. Дайн замер, покосившись на ее руку.

— Ну вот чего вы хотите от нее, Кисэйл?.. это была ее мечта.

Дайн, кажется, озадачился. Постарался снова стать серьезным, но его серьезность рассыпалась под весом общего волнения и ответственности, и под этими прикосновениями.

— Я не хочу, чтобы она прожгла жизнь в ордене, где ее не ценят, а потом умерла молодой, но высохшей. Она же такая хорошая девочка. Я уже не знаю, как ее выгнать. В прошлый раз мне почти удалось ее напугать, но тут объявилось спасение мира, — он вздохнул. — Девочки не должны страдать от идиотских условностей. Да никто не должен.

— Кисэйл.

Она постаралась сказать это так, чтобы ее тон заставил его отвлечься. Их взгляды встретились, и Неста коснулась его лица.

— Кисэйл, я обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы оградить мою подругу от опасности. Чтобы оградить моих друзей, всех. Но Ньюлен... хочет спасать мир, помогать людям и делать Королевство Двух Звезд лучше. В детстве она слышала, что Лезвия — герои.

Он горько улыбнулся.

— Какие-то, может, и да, но не здесь и не сейчас. А если совсем честно, мы все — лицемерные бюрократические свиньи, которые прикрываются духовными хитростями, чтобы получить влияние. Можно много где еще помогать людям. Орден Ньюти не заслужил. Ни такой, как она, ни такой, как вы.

— Может, помогло бы, скажи вы это искренне, а не... так, как вы это сказали ей недавно.

Он устало выдохнул, откинувшись на спинку стула.

— Я не могу, потому что это забота. Эмоция, которых у меня быть не должно, и поверьте, когда я говорю, что об этом будет доложено. Меня не любят, а ушлых церковников тут хватает. И я не могу говорить с ней вне рабочего времени, потому что меня и так подозревают в неровном к ней отношении, потому что я вообще взял ее курировать, несмотря на ее этот сырный статус. И это скомпрометирует ее еще больше, потому что я никому не объясню, что она мне как сестра, а дело вовсе не в том, что я сошел с ума от целибата и адаранских ограничений. Я хотел дать ей подготовку. Книги, знания. Я предлагал ей варианты, но она пошла в орден, из всех вариантов — в Лезвия, почему...

— Из-за вас.

Он замолчал, глядя на нее растерянно, без выражения.

— Кисэйл, вы ее герой. Ее идеал.

— Я не...

— В ее глазах — да. И ей больно от вашей грубости.

Он замолчал. А потом кивнул.

Неста не успела заметить, как разговор ушел от Нюлен к чему-то еще. Живому, настоящему и искреннему. Потому что таким он и был, Кисэйл Дайн — настоящим и искренним. Живым.

И все было прекрасно, кроме того, что Неста правда не рассчитала выпитое.

Громкий, напоминающий гавканье выкрик, раздавшийся словно над самым ее ухом, вырвал кассиду из забытья. Она дернулась, резко оторвав голову от подушки, распахнула глаза в паническом ужасе, ничего не понимающая после такого внезапного пробуждения. Обстановка перед ее глазами была совершенно незнакомой. Маленькое помещение, на первый взгляд кажущееся захламленным, на самом деле страдало из-за несоответствия размеров: слишком большой для такой комнаты круглый стол стоял посреди как хозяин, прижимая к дверным петлям старый комод побитого жизнью вида, отчего одну из двух расположенных напротив дверей было невозможно полностью открыть. Здесь также было пара старых кресел, такая же старая вешалка в углу у двери. Чтобы пройти ко второй, покосившейся, двери, пришлось бы протискиваться между столом-барином и шкафом, наполовину перекрывающим проход. Сама же Неста лежала на кровати, задвинутой под открытое большое окно так глубоко, что только чудо позволило ей, дернувшись от крика с улицы, не врезаться головой в подоконник.

Она шевельнулась и поморщилась, поняв кое-что еще. Во-первых, у нее раскалывалась голова, а во рту пересохло так, словно она пролежала день в раскаленной пустыне. Во-вторых, кровать оказалась до неприличия узкой, особенно сравнивая с тем, какая была у самой Несты дома. В третьих... кто-то держал ее за руку.

Облизнув пересохшие губы, Неста осторожно, как можно тише выдохнула и постаралась восстановить хронологию событий.

Выпивая, легко не заметить порог, после которого кажется, что ты еще весьма ничего, но дальше не пьянеешь. Все видится под контролем, пока не пытаешься встать.

И когда пришло время уходить, когда пришло время вставать, ощущение напомнило о себе очень явно. Неста помнила, что чувствовала себя совершенно замечательно, а то, что стена заведения почему-то встретилась с ее спиной, когда ноги остались на месте, показалось ей разве что смешным. Она помнила, как шутила, зачем же это рыцарь зовет ее танцевать, когда он протянул ей руки. Протянул руки... чтобы поймать и не дать ей упасть.

Закрыв глаза, Неста беззвучно выругалась. Разумеется, на себя.

Очевидно, Кисэйл помнил, что тащить кассиду пьяной в казармы не совсем корректно — шутки были бы меньшей из возможных неприятностей. И он не придумал ничего лучше, чем увести ее, видимо, к себе домой. И его можно было понять, с его образом никто не понял бы, приведи рыцарь Лезвий пьяную в усмерть девицу через весь город в гостиницу в самом населенном квартале города.

Смутно, она помнила их путь, ее неловкий смех, его попытки получить хотя бы один внятный ответ на вопрос. Как он, кажется, сдался и просто повел ее к себе, как они поднимались по темной лестнице, а она увлеченно рассказывала ему про то, как сложно выбрать корону из ракушек на коронацию, никого при этом не обидев. Он своротил что-то в прихожей, но Неста толком не поняла, что и как — в этом состоянии все ведь так весело!.. Она помнила несколько настолько странных шуточек, что их было не сформулировать, помнила, что они смеялись, как дети. Кажется, правда смеялись они оба. Что падало что-то еще, что он остался рыцарем во всех смыслах и уложил кассиду в свою кровать, куда при этом упал потом сам — Неста не помнила. Думала, утро расставит все по местам.

Расставило.

Она открыла глаза и вновь огляделась. Это была слишком уж небольшая квартирка для кого-то его положения. Кровать занимала нишу под наклонным потолком, аккурат рядом с открытым окном — солнце светило прямо в центр спящего тела. Под окном разливался городской канал. Вновь гаркнул гондольер, соседка снизу яростно тряханула бельем и вывесила его сушиться. Кто-то готовил хлеб, судя по запаху.

С кресел упал — или был взят — валик-подушка, на котором на полу спал рыцарь Дайн, взъерошенный и бледный, как смерть. Он-то и держал ее за руку.

Или это она держала его. Перегнувшись, она с новой вспышкой стыда вспомнила, как говорила ему, что ей плохо спится в чужих домах, и раньше всегда помогало держать за руку Шеэмин, и он то ли в шутку, то ли всерьез предложил подержать ее за руку, пока она не заснет... и так и не отпустил.

Неста осторожно взглянула на Дайна. Нет, он не спал.

Сегодня было еще хуже, чем вчера — разыгралось терилловое отравление. Он обмолвился, что с годами облучение влияет на Лезвий даже тогда, когда терилла рядом с ними нет, и что недомогания приходят регулярно. Его тошнило, цветом лица он напоминал застиранное некогда белое полотно и, кажется, голова у него раскалывалась.

— Аэкскуурсиэ! — снова гаркнул гондольер снизу. Какой-то сосед молотил в дверь соседней квартиры и требовал его впустить. У соседки, вешавшей белье, на подоконнике тошнило кота.

Осторожно отпустив руку, она окончательно растревожила его, и он медленно сдвинул ладонь с лица, глядя на Несту расфокусированным взглядом блеклых глаз.

— Утра, рыцарь Дайн, — произнесла она, не придумав ничего лучше. Что она могла сказать, в любом случае, в ее-то ситуации? Она облажалась так грандиозно, как только могла. Не только не исправила ничего, она еще и бахвальски выдала ему, что умеет пить, как мелкий ребенок, строящий из себя взрослого, а потом напилась до беспамятства, вынудив его... на все это.

Он молчал с мгновение, разглядывая ее лицо, после чего хрипло ответил:

— Неста, вот после вчерашнего, не пора ли отбросить формальности?..

Она почувствовала, как краснеет, но постаралась сохранить хладнокровие.

— Да... ты прав, наверное.

Он выглядел плохо. Неста мало знала о терилловом отравлении и способах борьбы с ним, но искренне хотела помочь.

— Я могу что-то сделать, чтобы ты не был таким умирающим?

Его бледные губы растянулись в невеселой улыбке.

— ... немного травяного чая было бы неплохо. На кухне.

— Поняла.

Она хотела было встать, но, попробовав откинуть тонкое одеяло, опешила.

— Рыцарь Дайн, почему я голая?!

Совсем голой она не была. На ней все еще было ее белье и задранная до самой груди блузка. А вот штаны и плащ где-то отсутствовали.

Он издал смешок.

— Вчера ты пыталась убедить меня, что мы вдвоем поместимся на кровати, и когда я отказался, сказала, что я почти такой же злой, как штаны, а штаны — это зло всего мира, и выбросила их за кресло.

Неста снова прикрыла глаза. Сделала вдох, другой, третий.

Она не могла опозориться больше этого.

Вопреки словам Дайна, впрочем, аккуратно сложенные штаны и плащ лежали на спинке кресла. Сев и осторожно стащив их к себе, она поспешно и кое-как натянула их и выскользнула из кровати.

— Ты герой, Кисэйл Дайн, — сказала она, пытаясь собственными словами переглушить крик стыда в голове.

Дайн даже головы поднять не мог. Руки от лица убрать не мог. Издал какой-то слабый ответный звук.

Кухня была... пустовата. Явно тут особенно не бывали. Чай, конечно, нашелся, но больше — ничего.

К тому времени, как она вернулась в комнату, кто-то начал энергично стучать в дверь, и благородный рыцарь Дайн, граф и церковный служитель, крайне некуртуазно выругался.

— Кисса! — крикнула женщина из-за двери. — Кисэээйл, ты когда платить будешь, на неделе или потом?

Гондольер шкрябнул веслом по стене дома, заглушив глупый и неуместный смешок кассиды. Киса, надо же.

— Ки-иса, я знаю, ты дома! Ты ночью так грохотал, я все слышала!

— Я ее ненавижу. Открой ей, пожалуйста, — попросил Кисэйл негромко, будто даже дыхание причиняло ему катастрофическую боль.

За дверью оказалась женщина неясного возраста и вида, совершенно незапоминающаяся. В одной руке — какой-то платок, в другой — огромная заколка.

— Ой, девица, — выдала женщина вместо приветствия, глядя на Несту как на новое внезапное чудо света. Моргнула, а потом обернулась назад и заорала в сторону соседней двери: — Саник! Саник, у него девица! А ты говорил, он из этих! А он не из этих! Да не того, я говорю! Что?..

— Просто возьми уже сама из ящика, — жалобно сказал Кисэйл со своего уголка. — И проваливай, пожалуйста.

Неста, понимая, что без посторонней помощи женщина не двинется, пощелкала пальцами у ее лица. Затем отступила, пропуская ее в квартиру.

— Прошу, госпожа, деньги — дело важное. Не возьмете вы, возьмет кто-то другой.

Запоздало, она поняла, что только что ляпнула. Итого, получается, что: напившись до неприличия и вынудив благородного командора привести ее к себе домой, она немедленно выдала его соседям фразу, из которой можно было сделать вывод, что он снял себе девочку на ночь, и что Неста сама призналась в том, что как раз такой девочкой и является.

Проклятье, да что с ней не так? Почему все, что связано с этим рыцарем, идет не так, как надо? Стоит ему появиться рядом, как у нее заплетается язык, лезут всякие глупости, и вообще...

Пока женщина не сообразила, что к чему, Неста, пытаясь спастись из этой ситуации, быстро достала деньги и вручила их женщине сама. Захлопнула дверь, пока ничего еще хуже не сделала, а потом, неловко улыбаясь, донесла рыцарю чай.

Он с трудом сел.

— Спасибо. Теперь и я верю в ваш геройский статус, кассида. В данную минуту я обожаю вас настолько, что готов жениться и переписать свою восскую собственность, — обняв чашку ладонями, он прикрыл глаза и вполголоса добавил: — Тогда ее, наконец, продадут, и мне не нужно будет туда возвращаться.

Поддерживая возобновленную игру в вежливость, Неста притворно-возмущенно округлила глаза, будто бы ошарашенная непристойностью его слов.

— Что вы, благородный рыцарь, как можно! Я ведь, как мы знаем, не могу выйти замуж, у меня обет упокоить души родителей!

— Именно, — кивнул Кисэйл. — Потому я и могу делать такие предложения, но не выполнять, и при этом оставаться отвергнутым лирическим героем. Правда, я бы в любом случае смог жениться разве что лет через десять. Что само по себе лишено смысла.

Это звучало не очень приятно и ощутимо грустно, и Неста поспешила сменить тему.

— Нам... нужно ловить Тамагара, верно? Мне предупредить друзей?

— Нам не нужен большой отряд. И... — он качнул головой. Нахмурился, глядя в полупустую чашку. — Буду очень благодарен, если геройской кассиде удастся убедить Ньюти, что ей с нами идти не надо. В противном случае я ей назначение выпишу, а это опять скандал, она на меня будет смотреть своими глазами голодного кота.

Он все еще гнул свою линию. В каком-то смысле Неста понимала его, но в то же время его поведение полностью игнорировало желания и стремления самой Ньюлен.

— Это обязательно? Кисэйл, она ведь может нам помочь. Она сильная, смелая, находчивая, потрясающая с оружием, и правда хочет...

Он вздохнул.

— Я не спорю. Она способная. Но мы имеем дело с колдуном, и ей придется вступать в контакт с териллом, рассеивать... ты думаешь, я от похмелья страдаю сейчас? Посмотри, как я выгляжу. Жить мне лет десять еще максимум. У меня каждое утро примерно такое. Я не хочу, чтобы она травилась больше нужного, может, рано или поздно...

Слышать это было почти больно, и Неста опустила взгляд на свои руки, перебирающие растрепанную декоративную шнуровку на бедрах. Он проговорился вчера, и теперь ничего уже не скрывал.

— Я стараюсь назначать ее туда, где ей не придется злоупотреблять.

— Я понимаю. И понимаю, что мы снова ведем этот разговор, в котором я почему-то защищаю ее право быть в этом вашем странном ордене, но ведь это важно для нее.

Дайн поморщился и отпил. Неста была уверена, он тянет время, чтобы подобрать верные слова и не высказать ничего слишком резкого.

— Она начиталась про благородных Лезвий, жертвующих жизнью и здоровьем ради всеобщего блага. У нее часть идеализма неискоренима, а я не могу взять и сказать ей, что, вообще-то, нас держат в узде путем манипуляций и шантажа. Плюс навязывание фанатичной веры, — он вздохнул, прикрывая глаза.

Неста подняла на него взгляд. В дневном свете она безуспешно пыталась разглядеть в нем его настоящий возраст, и пусть верила, что он на самом деле правда молод, увидеть его юным у нее не получалось.

— Но ты сам... ты мог бы подать ей пример, бросить...

— Я уйти не могу. Адаранские клятвы неразрушимы, и я приносил свои уже очень давно. Она еще пока может уйти, но следующее же звание привяжет ее к Лезвиям Веры навсегда.

— Неужели... послушай, неужели ты вообще никак не можешь освободиться?

— Единственный вариант мне уйти — умереть, наверное.

Неста вздохнула.

— ... хорошо, Кисэйл. Я попрошу ее, обещаю.

— Спасибо, — сказал он. — И за чай, и за компанию. Сейчас и вчера.

Казалось бы, даже когда он молчал, Дайн умудрялся сообщать что-то всем своим видом. Вот и сейчас — слишком четко выраженное "как я устал".

Пока он допивал чай, Неста поспешно умылась в маленькой ванной, привела в порядок волосы и постаралась убедить себя, что выглядит не так и плохо. Помятая одежда не первой свежести нервировала ее больше всего, ей хотелось немедленно сменить ее, а еще лучше отыскать свою косметику и нарисовать себе приличное лицо. Один только взгляд на себя заставлял ее вновь вспоминать, как она опозорилась перед Дайном ночью.

Он сам привел себя в безупречный вид с возмутительной легкостью. Даже ночь на полу, да с затекшей рукой, не помешала ему вновь принять вид настоящего холодного командора, только надев что-то свежее и загладив волосы. Она снова с грустью отметила, сколько в его некогда черных волосах было седины.

Глядя, как он заканчивает приготовления, Неста стояла у входной двери, опираясь спиной о косяк и спрятав руки за спиной.

— Послушай, я не хочу начинать эту тему снова, тем более что я пообещала... но Ньюлен не станет такой же, как ты. Она живая и эмоциональная. Орден же не сломает ее! Нет ведь?.. иначе это не орден, а какое-то совсем малоприятное удовольствие.

— Малоприятное!

Он фыркнул так презрительно, что один этот жест покрывал весь спектр того, что только вчера Неста посчитала бы недельно доступным ему лимитом эмоций. Кажется, она правда зря начала.

— Если думаешь, что это глупо, разузнай, что происходит в Адаране. Роль, Роль, Роль. Расписание, воротник не такой — нарушение, прав нет ни у кого. Если ты остался без ног из-за идиота-офицера, то такова твоя судьба была. Если на тебя напали, и теперь ты не можешь двигаться и отличаешься от мертвеца только бьющимся сердцем — это тоже твоя Роль, и если тебя при этом пытали несколько суток, то, ну, так на судьбе написано, видать. Можно исцелить, и это мог бы сделать религиозный служитель, среагировав вовремя, но, возможно, жертва своими дерзкими действиями сама вызвала такое на себя, верно ведь — значит, она шла к этому, Роль такая. Как она могла, была на улице не в платье.

У него, кажется, руки дрожали.

Кисэйл Дайн мог говорить очень эмоционально, когда переставал сдерживаться. И в этот момент Неста почувствовала, что задела тему, которую затрагивать не стоило.

— И неважно, кто ты. Торговец, стражник или наследник рода.

Она опустила голову. Мысленно отругала себя. Хотела просить прощения за то, что постоянно говорит не то, но и это было бы неверно сейчас. Потому что речь не о ее ошибках. Речь о чем-то куда более важном.

— Прости, Кисэйл. Это ужасно.

— Девочки не должны страдать, — повторил он собственные слова с прошлого вечера, и они ярко воскресли в памяти Нимнесте. — Я подумать боюсь, что... вернуть жизнь герцогу, так он опять в разнос пойдет. Жена у него — ребенок же еще почти. По поведению, да в сравнении с ним — и по возрасту.

Он открыл дверь, пропустил ее вперед и протиснулся следом. Замок долго не хотел запираться, дверь выглядела ненадежной, и кассида вновь задалась вопросом, как наследный граф Восса мог жить в такой... халупе. Она обязательно спросит его, но позже.

Они шли вместе лишь первые несколько улиц, затем Дайн склонил голову и попрощался с ней.

— У меня дела в городе. Но я буду у себя к полудню, я обещаю.

Неста коротко кивнула. У нее как раз будет время переговорить с Ньюлен.

Ньюлен нервничала. Ходила из угла в угол, покусывала ноготь, периодически подергивала себя за хвост. Лидар, скрестив руки на груди, стоял у окна, на вид невозмутимый. Несте, впрочем, казалось, что он не восстановился до конца — было в нем что-то... неправильное, что-то непривычное.

— Ты больше не кот? Тебе уже лучше? — спросила она, опираясь о дверной косяк. Воплощение обернулся, уголки его губ дрогнули. Он пожал плечами.

— Не слишком, но он пытается, — ответила вместо него Ньюлен. При виде Несты она заметно успокоилась. — Я переживала за тебя. Доброе утро?

— Весьма, — надеясь, что внешний вид ее не компрометирует, она поспешила обнять подругу. Перед визитом в казармы она забежала к себе, отмылась и переоделась так быстро, как могла. — С герцогом я виделась от силы пару минут, все прошло хуже ожидаемого, но я... по крайней мере, видела его и знаю, что делать дальше.

— Видела? — Ньюлен моргнула, оживилась. — Он объяснил, в чем дело? Почему он ничего не делает и не показывается своим людям?

Неста ненавидела хранить секреты от друзей, тем более, когда понимала, что смысла в этом не так и много. Не в таком она мире живет, где предателем может быть каждый второй. Какой предатель из Ньюлен? Или из благородного, отчаянного рыцаря Дайна?

Но она обещала. Обещала Кисэйлу, что куда важнее. И она свое обещание выполнит.

— Сложная история, но герцог Самиир не бездействует, как кажется. Скажем так... государственная тайна большой важности занимает его сейчас больше.

— Да что может быть важнее заполняющей земли тьмы из пучины?! — воскликнула громко, чересчур резко Ньюлен, и Неста поморщилась. Голова так и не прошла до конца.

Лидар разомкнул замок рук на груди и заботливо спросил:

— Хочешь, я помогу? Я лечил похмелья, я знаю, как убрать тяжесть.

— Похмелья?.. — непонимающе переспросила Ньюлен и перевела растерянный взгляд с Несты на Лидара и обратно. — Герцог тебя напоил?..

Неста вздохнула. Ох, Лидар. Хотел как лучше...

— Нет... я не с герцогом пила. С Дайном. Просто не рассчитала.

Ньюлен окончательно перестала понимать что-либо. Спросила даже как-то жалобно:

— С Дайном?..

Да что же такое, ее проклятье только росло и расширялось. Теперь даже присутствие Кисэйла не требовалось, чтобы кассида начала делать все не так в том, что касается бедного рыцаря. Конечно, она понимала удивление подруги. Рыцарь Дайн пьет. Пьет в компании. В женской компании. Возмутительно! Когда он должен быть бесстрастным как оживший доспех! Разумеется, она пала жертвой тех же стереотипов. У нее не укладывалось в голове, потому что в ее понимании он был идеально-механичен. Лезвие как оно есть, за исключением периодической грубости, когда день не удавался.

Надо было спасать ситуацию. Компрометировать Дайна она не хотела, тем более, что здесь, в казармах, их могли услышать. А если слышали хоть слово... как там говорил Нир, на одном конце города чихнешь, на другом скажут, от чумы помер.

— Не в смысле, что он со мной пил. Он просто угостил меня после аудиенции у герцога, пока мы обсуждали дело, но это я не рассчитала.

И тут Ньюлен совсем потеряла лицо. Потому что она думала, что Кисэйл Дайн — образец. Пример. Не самый обычный мужчина в доспехе, как половина ребят вокруг. И флер потусторонних Лезвий Веры слегка рассеялся.

— Я не понимаю, — сказала она как обиженный ребенок. Это все норовило затронуть тему, которую затрагивать было нельзя. Образ Дайна нельзя было порушить.

— Ты же не думаешь, что он уже настолько преисполнился в своем познании, что не ест и не пьет? — осторожно спросила Неста. — Говорю же, там я перепила, не он. А может быть, стоило бы. Выглядел бы посчастливее.

Ньюлен нахмурилась и мотнула головой.

— А мы и не должны быть счастливыми. Эмоции — они для живых, для людей. Мы же должны быть бесстрастными, способными судить, не поддаваясь предпочтениям и смертному фактору. Эмоции — это признак слабости.

— Кстати, раз уж эмоции должны быть для вас признаком слабости, — Неста уцепилась за эту возможность, надеясь, что так ей быстрее удастся убедить подругу. — То ты не должна злиться, когда я скажу тебе, что иду ловить для герцога злого могущественного колдуна, но иду без тебя.

Даже на лице Лидара при ее словах отразилось изумление, чего уж говорить о Ньюлен.

— Что?.. какой в этом смысл? Ты не можешь пойти без меня ловить колдуна. Тебе нужна защита. Это как раз моя работа!

— Со мной пойдет Дайн, это его слова, не мои.

— Что?! С какой это стати? У меня есть доспех, и...

— И тебе не надо его носить и применять. Сама знаешь, он не только для меня опасен, но и для тебя. Не расстраивайся, прошу.

Да, Ньюлен расстроилась — возмутилась, даже. Но как открыла рот, так и замолкла, взволнованно-недовольная.

— Я хотя бы ношу слабый. Влияния на здоровье почти не было. А Дайн, значит, который живет от мигрени до тошноты, может его носить, полный почти, когда там от одного часа в таком кровь носом идет.

Неста снова подловила ее.

— Что это, Ньюлен, не забота ли? Которой быть, по твоим же словам, не должно.

— Не смешно! Ты прекрасно знаешь, что...

Вздохнув, кассида взяла ее за руки и заглянула в глаза, снизу вверх.

— Послушай, пожалуйста. Я пойду с рыцарем Дайном. Он знает детали задания, а два Лезвия Веры там не нужны. Но знаешь, где ты нужна? За Грана Эсерой, против этой тьмы. Ты знаешь, что я бы с большим удовольствием была там, в пустыне, помогала моим людям, а не бегала по поручениям нашего дражайшего герцога. Но если я хочу покончить со всем этим, я должна сыграть в эту игру сейчас. И что, что в этот раз моим щитом будет Дайн. Будь моим клинком, Ньюлен. Спаси моих людей.

Она молчала с мгновение. Ее обиды истаяли как утренний туман, на лице появилась прежняя холодная, суровая целеустремленность.

— Я обещаю, Неста.

И вот так, Ньюлен согласилась на все условия.