Юность

Целый день Мэй меня избегала. Может быть, мы просто не пересекались, но я был уверен, что она не хочет меня видеть. И я действительно чувствовал себя виноватым. Сейчас, в трезвом уме, я понимал, что безумно напугал её. Хоть Мэй и мило общается со мной, я знаю, что она побаивается меня, вернее моих эмоций. Но они никогда не направлялись в её сторону до вчерашней ночи.

На мою совесть давят ещё и косые взгляды Мэттью, которыми он пытается призвать меня отправиться на поиски его сестры. Честно говоря, я не понимаю, как он меня ещё не убил.

Последним моим уроком была физкультура, после которой должна была быть встреча с психологом. Я надеялся поговорить с девушкой перед походом к Хопкинсу. Тем более, после физической нагрузки мысли в моей голове всегда проясняются.

Мы с другом вышли из раздевалки, и пошли на стадион. Там было всего трое парней, которые уже начинали разминаться.

– Вон она, – проговорил Мэттью себе под нос.

– Что? – не расслышал я.

– Мэй там, – друг кивнул головой в сторону трибуны.

Там, на самых последних рядах сидели две девушки. В их руках были бумажные обёртки, они устроились здесь на перекус. Одна из них была в красном пальто и чёрной шляпке – Мэй. Девушки что-то увлечённо обсуждали.

– Давай, иди к ней. Надеюсь, ты придумаешь великолепную речь, пока будешь туда подниматься.

Парень был прав. Нужно идти, и речь придётся действительно придумывать на ходу. Как только я вступил на первую ступеньку трибуны, я заметил её мимолётный взгляд. За две секунды я поднялся до нужной ступеньки. С Мэй была девушка из нашей школы, но я не знал её имени. Когда я подошёл, они обе перевели взгляд на меня.

– Мэй, можно тебя на пару минут, нам нужно поговорить.

Лонгман кивнула, взяла картонный стаканчик с кофе и пошла за мной. Мы немного спустились и сели рядом. Девушка тут же сделала глоток, смотря куда угодно, но только не на меня. Мысли в моей голове устроили вакханалию.

– Мэй, я хочу извиниться. Я бы хотел сделать это как-то красиво, чтобы ты прониклась моими словами и поняла меня. Но чем дольше я пытаюсь сделать из этого «конфетку», тем больше это становится бессмысленным, – ни один мускул на её лице не дрогнул, она продолжала смотреть в пустоту. – Знаешь, чаще всего, когда со мной происходят подобные вещи, через пару минут я уже забываю, что причинил кому-то боль. Но с тобой всё по-другому. Как только я заметил, что ты выскочила из дома, я понял, что произошло. Я побежал на улицу, хотел догнать тебя и извиниться, но ты уже исчезла. Не знаю, говорил ли тебе это Мэттью, но я увязался за ним, хотел ехать к вам домой. Но он мне этого не дал. Всю ночь я не спал, наверное, это и есть совесть.

Я остановился и поднял глаза на девушку. Мэй сделала то же самое, но столкнувшись с моим взглядом, смутилась и отвернулась.

– Я никогда не хотел причинить тебе боль. Мне хочется тебя защищать, ведь ты мне как родная, – Мэй тяжело вздохнула. – Вчера я злился не на тебя. Этот гнев предназначался другому человеку. Он, конечно, не выливал на меня вино, но тоже очень разозлил.

На её лице появилась еле заметная улыбка, которую она попыталась скрыть, но ничего не вышло. На поле уже собрались все парни, они ждали тренера.

– Мэй, ну что мне ещё сделать, чтобы ты меня простила? Хочешь, я на колени перед тобою встану? Или буду помогать тебе на немецком?

Девушка, наконец, засмеялась, она немного откинулась назад и посмотрела на меня, закусив губу. Можно ли это расценивать как принятие моих извинений или нет?

– Успокойся, Холден. Я всё понимаю. Да и мы оба были пьяны. Я, правда, не злилась на тебя, было неприятно, но это не была ненависть. Но, я надеюсь, что больше такого не повторится.

– Сдурела что ли? – я выпрямился. – Я сам себя убью, если будет что-то подобное.

Мэй улыбнулась и отвела взгляд на поле.

– Тебе уже пора, мистер Фитч прожигает дыру в твоей груди.

– Конечно, – я наклонился к ней, приобняв одной рукой. Девушка опешила.

Посреди тренировки Мэй со своей подругой ушли, чему я был одновременно рад и расстроен.

– Как тебе групповая терапия? – спросил мистер Хопкинс, садясь за свой стол. Он разглядывал какие-то бумаги, то и дело, косясь на меня. Я ответил ему, что не привык к разрядке эмоций словами, и для меня эта практика была неэффективна. – Может тебе как раз стоит попробовать чаще заниматься этим? Ты должен понимать, что физической силой многое не решишь. Я думаю, мне стоит чаще проводить такую терапию и приглашать тебя туда.

Честно говоря, меня напрягали его слова о лечении и терапии, складывалось ощущение, что мы в клинике для душевнобольных. Я никогда не считал себя таким. Агрессивным, но не больным. Хотя Дэвид считает наоборот, он мне говорил, что моя вспыльчивость может быть симптомом какого-то расстройства, и стоит тщательно провериться у врачей и назначить лечение. Естественно, я никуда не ходил. У меня на этот счёт своё мнение, и я не считаю свою проблему болезнью. Только сейчас я заметил на его столе те самые документы, которые психолог показывает мне в пятый раз.

– Я не нуждаюсь в лечении, – я не болен. Да, немного склонен к агрессии, иногда вспыльчив, но госпитализация... Я не псих.

– Холден, никто и не говорит о...

– Серьёзно, я встречал ребят, которые были полными отморозками, – я продолжал говорить об этом, размахивая руками, – они ломали руки тем, кто случайно задел их. Вот они психи, которым нужна больница. Да даже вспомните Монтгомери.

– Кстати об Инесс, ты знаешь, что она прошла курс лечения? – бодро заявил он, как будто хотел сказать мне это с самого начала. Я не хотел вспоминать об этой девушке, хотя первый же и упомянул. – Очень успешно. Теперь её воротит от садистских действий.

– Как Алекса из «Заводного апельсина»? – я старался сохранять спокойствие, даже безразличие. – Я не хочу стать овощем, неспособным постоять за себя.

– Холден, хоть я и приятно удивлён твоей начитанностью, но всё-таки этот комментарий не к месту.

– Тогда мне больше нечего сказать, кроме того, что документы на госпитализацию я подписывать не буду, – я поднялся, собираясь уходить. – Я знаю свои права.

Через какое-то время я покинул школьные стены, где провёл большую часть своего дня. Я собирался отправиться домой и хорошенько отоспаться, но моим планам помешали двойняшки Лонгман, которые решили устроиться за просмотром фильмов. Причин для отказа я не видел.

Первым делом мы договорились посмотреть фильм, который нам посоветовали на истории. Он был немного затянут, но в целом порадовал. Больше всего нас с Мэттью удивило то, что у Александра Македонского была нетрадиционная сексуальная ориентация. Но Мэй начала нам вещать об их великолепной любви, прописанной в сюжете. Но потом расстроилась, что мы с её братом этого, к сожалению, не уловили.

Поздним вечером, когда я уже собирался уходить, из командировки вернулся отчим Лонгманов в компании Мариэль. И почувствовав напряжённую обстановку, я поскорее ушёл.

Домой идти не хотелось, слоняться по окрестностям тоже. Душа требовала чего-то, но я не мог разобрать её намёков, ровно как и любовь Македонского и того парня, которого играл Джаред Лето. Зайдя в первый попавшийся магазин, я решил прикупить себе что-нибудь, преимущественно высокоградусного. Но вечера в Нью-Ричмонде редко бывают спокойными. Купив желаемое, я готов был спокойно отправиться к себе, но ближайший переулок и его обитатели думали по-другому. Решив наживиться, они начали мне угрожать.

– Ну-ка, что у тебя в пакете? Не хочешь поделиться? – пробасил один из них. В темноте было сложно разглядеть их количество, но я мог различить только две тени. – Ну, чего встал? Выворачивай карманы, придурок.

– Да я просто думаю, с какого кулака тебе врезать: с левого или с правого? Решай, у людей ведь должен быть выбор.

Одна из теней приблизилась ко мне, выйдя ближе к свету и показав своё отвратительное лицо.

– О, да нам смельчак сегодня попался. Ну что ж, не хочешь безболезненно всё сделать, придётся отобрать силой.

Тень резким движением замахнулась на меня, но я перекрыл удар, второй рукой дав ему в живот. Осознав, что будет бой, из темноты выплыли ещё две мощные фигуры, которые незамедлительно начали нападать. Одному против троих выстоять практически невозможно.

Завязалась драка, которая больше напоминала месиво, они пытались схватить меня с двух сторон, но я постоянно вырывался. Блокировать удары было нереально, я начал терять силы. Но насмешливые лица и комментарии выводили меня из себя, заставляя показать то, что я стараюсь прятать. Чем больше они смеялись, тем злее я становился и мощнее бил. Разум начал затуманиваться, перед собою я видел только мешки с мясом, из которых нужно сделать хорошую отбивную.

Очнулся я, когда понял, что машу кулаками в воздухе. Мои противники лежали покалеченные и пытались отползти. Один из них, еле вскочил на ноги и бросился наутёк, закричав:

– Псих.