Юность

Сложно выдумать что-то более эффективное, чем стена, на которую ты опираешься, когда чувствуешь, что сейчас упадёшь в обморок. Хотя я и не собираюсь этого делать, опираться приходится. Такое состояние, когда я вот-вот упаду в обморок посещает меня довольно часто, особенно в школе. Но я ещё ни разу не падала. Когда-то давно ещё в Канаде – да, а сейчас это не возможно. Надеюсь.

Я не знаю, почему это происходит, и почему я всё-таки не лежу в обнимку с полом. Обычно мне требуется минута, чтобы вернуться в стабильное состояние. Мама говорит, что это из-за того, что организм получает большие нагрузки. Она считает, что я слишком много беру на себя. Но по-другому нельзя я ведь отличница и мне надо поддерживать этот статус. А от нас всегда много требуют, и мы всегда должны оправдывать надежды. Моей учительнице по химии, например, стало плохо, когда она узнала, что я не сделала практическую работу, которую она задавала на прошлой неделе. Часто учителя забывают, что мы такие же люди, как и троечники и мы тоже нуждаемся в отдыхе.

Но родители мной гордятся. Я смогла стать отличницей, тогда как до 6 лет еле ходила. Но я тут не причём, просто мои настоящие родители не занимались мной, тем более, когда это 13-ый ребёнок. Но я смогла всем доказать что чего-то стою и могу добиться всего. Школьный небоскрёб я покорила, теперь у меня новая цель – университетский небоскрёб. Я люблю визуализировать свои цели, превращая их в вершины и небоскрёбы. А потом смотреть, как покоряю их. Это меня мотивирует.

– Энн, солнышко, ты в порядке? – Кейт помогла мне подняться с пола.

– Всё нормально, мам, просто голова закружилась, – я улыбнулась и отряхнула штаны цвета морской волны. – Ты готова? Можем ехать?

Мама вздохнула и кивнула. Это один из её фирменных вздохов, когда она понимает, что я вру, и ничего не может с этим поделать. Да и я не могу. Но я и не лгу.

Мы спустились вниз, и пошли к нашей машине. Сегодня мы едем к моему врачу на обследование. Я не была у него уже месяц, и он наверняка будет меня ругать. Он всегда это делает, говоря, что я не хочу выздороветь. На этот счёт он ошибается – я хочу этого больше всего, даже больше Гарварда. Или Оксфорда. Я ещё не решила, но сейчас это не так важно.

Кейт говорит, что мистер Джонатан просто переживает за меня. Да, когда ему дают столько денег, он будет переживать. В его планы входит моё выздоровление. Вернее не так, ему не выгодно, чтобы я умерла и чтобы выздоровела. И то, и другое приведёт к тому, что он лишится денег моих родителей, а этого доктору хочется меньше всего. Так, что ему приходится переживать обо мне ради своего же материального блага.

Доктор Джонатан посадил меня на специальную диету, которая направлена на увеличение моего веса. Но диета состоит из таких продуктов, после которых мой желудок делает тройное сальто, выворачивается наизнанку, берёт тайм-аут и выворачивается снова. В итоге все, что я наедаю за день – теряю вечером. Но на этих продуктах держится моя жизнь. Хотя я даже не уверена, на чём она держится. Возможно только за счёт того что я упряма, как дерево растущее сквозь асфальт. Увы, но это так.

– Как диета? – первое, что спрашивает доктор. Он всегда в первую очередь интересуется, соблюдаю ли я диету, а не моим самочувствием.

– Однозначно сказать сложно. В этой диете мне многое не нравится...

– Большинство продуктов в её организме не усваиваются, – пояснила за меня мама.

–Вчера я весь день убил на составление новой диеты для тебя, Энн, – Джонатан специально выделил моё имя, показывая всю мою значимость для него. Лицемерный тип. – Я проанализировал список тех продуктов, которые ты не можешь употреблять и заменил их на те, которые хорошо усваиваются. Думаю, так будет легче. Как обстоят дела с весом?

Жестом врач указал мне на весы в дальнем углу комнаты. Дома у нас есть весы и я всегда знаю, сколько вешу, но когда я, начинаю взвешиваться на больничных весах, мне всегда кажется, что они отнимают у меня сразу 5 килограмм.

– Вес не изменился. Что ж, хотя бы нет ухудшений. Значит, дождёмся анализов, и можете быть свободны. А как твоё самочувствие?

– Нормальное, – без эмоций проговорила я, зная, что Кейт всё равно всё скажет за меня. Так она и сделала.

– У неё опять сильное головокружение, она хватается за всё, что попадётся, лишь бы не упасть. Я предполагаю, это из-за большой нагрузки в школе. Она целыми днями сидит за уроками, проектами, книгами. Энн не ходит гулять и не общается с подругами.

– Потому что у меня их нет...

– Я думаю, твоя мама права. Тебе стоит ослабить нагрузку. Переутомление только ухудшает твоё состояние. А что насчёт друзей, попробуй с кем-нибудь подружится, тогда ты будешь меньше сидеть дома.

Я оставила его советы без комментария. Для него найти друга так же легко, как встать со стула. Вот только я не могу найти друзей, мало кто хочет со мной общаться. Есть у меня несколько хороших приятелей, но с ними мы только занимаемся уроками или выполняем практические и лабораторные работы. Дальше этого наше общение не заходит. Хотя я проявляла инициативу, предлагая погулять или сходить в кино. Но у них были отговорки. Все всегда от меня отворачиваются.

После того, как доктор Джонатан проверил мои анализы, сказав, что всё стабильно, мы с Кейт вышли из душного кабинета и поехали обратно.

– Остановись возле школы, – сказала я, вспоминая, что сегодня первый день нашего собрания. Мистер Хопкинс ещё неделю назад предложил мне сходить на его психотерапию, я долго сомневалась. Но мне уже нечего терять.

– Что? Энн, ты слышала, что сказала врач, ограничить нагрузку. А ты вновь бежишь в школу.

– Ты не поняла. Наш психолог проводит что-то вроде терапии для подростков с похожими как у меня проблемами. Он меня пригласил и через 30 минут будет первое собрание.

– Собрание? Хорошо, нет, это даже отлично, – мама начала улыбаться. – Ваш психолог такой молодец, он всегда что-нибудь придумывает для вас. Думаю, тебе это будет полезно. Может, как раз найдёшь себе друзей.

Я тоже на это надеюсь, я тоже.

– Теперь вы узнали друг о друге чуточку больше, чем просто имена. Я хочу рассказать, чем мы будем заниматься здесь. Каждого из вас сюда кто-то направил: учитель, директор или я. Каждый что-то натворил, был не сдержан, сказал то, что не стоило. И сейчас я хочу, чтобы вы дали волю своим эмоциям, в красках описывая причину, по которой вы сюда пришли.

– Я высказала Тони всё, что о ней думаю. Я не считаю себя виноватой, ведь я не сделала это за её спиной, наоборот, открыто, в лицо. Я устала водить дружбу с тем, кто считает меня своей вещью, каким-то аксессуаром, а не подругой. Я устала, что в нашей дружбе есть только одно верное мнение – её. Я уже не знаю, чего хочу я, – первая прервала тишину Мэй Лонгман. С ней я была лично не знакома, просто знала, что она есть. Увидеть её на этом тренинге я ожидала меньше всего. Мэй была из тех девочек, кто дружит абсолютно со всеми. Буквально каждый месяц она меняет свой круг общения: сегодня она с Марией и Луизой – черлидершами, завтра с Коди и Анджелой – самыми главными физиками школы, а через неделю с Мартой и Джошем – школьными музыкантами. Я всегда считала её непостоянность как черту характера. Мэй часто меняет свой образ, перед каникулами она была похожа на бунтаря 80-х, а сегодня она изысканная леди, увлекающаяся искусством. Иногда сложно поверить, что, такие как она, могут иметь трудности в жизни. Когда смотришь на них в коридоре, – таких весёлых, популярных и богатых – понимаешь, что у них не может быть никаких проблем. У них идеальные семьи, отличные оценки, много друзей и интересная жизнь. Но это лишь маскарад, где в конце мы всё равно сбросим маски, показывая своё истинное лицо.

– Я уже начала высказываться о своей проблеме, – продолжила после неё Рейчел. – Я предлагала миссис Штольц заменить газету на блог в интернете, я привела в его пользу миллион доводов. Но она меня и не слушает, дело дошло до ругани, и она мне пригрозила отстранением от занятий и должности в школьном совете. Разве так можно поступать?

С Рейчел Остин я была знакома, даже довелось пару раз поговорить. Она в нашей школе что-то вроде главного активиста. Девушка и член школьного совета, и редактор газеты, и организатор всех мероприятий. Как-то я вызвалась помогать украшать зал для очередного праздника, там мы с ней и познакомились. Рейчел сказала, что иногда домой приходит только к ужину и такая ответственность очень утомляет, но бросать она не собирается – это часть её жизни. Я её понимаю.

Все понемногу начали раскрываться, обсуждая несправедливость по отношению к ним. Я тоже высказалась о своей проблеме с учительницей по биологии. Многие факты, о которых она рассказывает студентам на уроках, неверны. И когда я указываю ей на недостоверность её высказываний, она начинает возмущаться, что я лезу не в своё дело и что я всего лишь глупая и необразованная девочка.

К концу занятия я почувствовала облегчение, этот выплеск эмоций мне помог. Насчёт остальных я не была уверенна, некоторые так и ушли с недовольными лицами.

– Как всё прошло? Подружилась с кем-то? – спрашивает мама, как только я сажусь в машину.

– Мам, сложно сказать, что мы подружились, потому что собрание было всего два часа. Я могу сказать, что просто пообщалась.

– А что вы делали? – не унимается она. Кейт всегда старается быть в курсе всех событий моей жизни и иногда очень сложно от неё что-то скрыть. Наверное, она мечтает быть идеальной матерью, которая знает всё о своих детях. Это очень мило, и я рада, что Кейт моя мама, но иногда это жутко раздражает, что хочется на неё накричать, сказав, чтобы оставила меня уже в покое.

Но я этого не делаю. Никогда. Кейт старается для меня и для моего брата с сестрой. И я знаю, что порой ей самой тяжело, но она продолжает улыбаться, подбадривая нас. А я ценю это.

– Я рада, что ты туда пошла Энн. Надеюсь, тебе станет лучше, моя дорогая.