«Кафе на туманном берегу»
Весна пришла слишком быстро. За те три недели, что календарь показывал март, солнечный день увеличился почти вдвое. Солнце неумолимо пекло, подняв отметку термометра до двенадцати градусов. Летом это показалось бы холодиной, но после полугода минусовой температуры любой день с показаниями выше нуля уже казался почти пеклом. В городе было сыро, снег таял с бешеной скоростью, но каждую ночь, как назло, выпадал новым слоем. Я ненавидела эту весну. Слякоть; прошлогодний мусор на улицах, что начал гнить от сырости снега и натиска солнца; жаркие дни и промозглые ночи. Дом, работа, дом, работа, вечер в компании бутылки вина. Иногда приходила Вероника. После того вечера мы стали общаться чаще. Я рассказывала ей о себе, а она слушала, не осуждала, принимала. Мы старались не говорить о заводе. Я все еще придерживалась своей позиции, по-прежнему ходила на работу и сходила с ума от тоски по Селене, которая должна была вернуться на следующей неделе.
Этим днем было особенно жарко. Таймун, что располагался в низовье реки, принял на себя удар растаявшего снега, пришедшего с гор. Подобное случалось каждый год, но в этот раз река подошла к берегам немного выше критической отметки. Была суббота, слишком скучная для выходного. До двенадцати я провалялась в постели, пока не зазвонил телефон. И вот я уже вытираю насухо пол в «Кафе на туманном берегу». Пришедшая вода не пощадила заведение, хотя вряд ли природа кого-то щадит. Подтопило совсем немного, но все равно в кафе придется делать ремонт.
– Мы поможем, – сказала Вероника, подошла к Анне, хозяйке кафе, и сочувственно обняла ее.
– Что ты, Вероника, не стоит. Ты и так помогла. Привела сюда столько своих друзей.
– Каждый из них рад быть здесь. Анна, большинство из них выросло на вашем горячем шоколаде с миндалем и кокосовой посыпкой, вкус которого не менялся с самого детства. Это же просто восторг! – Вероника с ностальгией осмотрела взглядом заведение. – А вы помните весну семьдесят девятого?
Все, кто был рядом, вопросительно взглянули на Веронику.
– Был май, двадцать второе число. Помню тот день, как вчера. Грянул мой день рождения, а с деньгами тогда было туго. Мать хоть и работала на рынке, но что можно продать после долгой зимы? Все, что дал лес, пчелы и теплица. В общем, день рождения, обреченный на провал, оказался лучшим в моей жизни. И провела я его здесь, в «Кафе на туманном берегу».
Двадцать второе мая показалось мне очень знакомой датой, но я никак не могла вспомнить, почему. Тем временем Вероника продолжила предаваться воспоминаниям:
– Мама сказала мне, что в кафе устроили праздник в мою честь. Сейчас я понимаю, что это была ложь. Сказала, что лучшие хозяйки Таймуна сегодня пекут пироги для меня: яблочные, грушевые, карамельные и лимонные. Тогда на мои плечи свалилась ответственность по выбору самого вкусного из них. Я помню этот сахарный взрыв вкуса и радости.
– Ничего себе, какая хорошая память! – Подметил кто-то.
– Мы устраивали это сладкое безумство еще три года после, – вдруг вспомнив былые времена, сказала Анна. – В семьдесят девятом мы устраивали праздник пирогов впервые. – После она посмотрела на меня и широко улыбнулась. – Оливия, твоя мать в тот год заняла первое место...
– Точно! Лимонный пирог с песочным тестом, – перебив Анну, воскликнула Вероника. – И в моем личном рейтинге он взял первенство. Оливия, так возможно, мы были знакомы и раньше. По крайней мере, у нас есть общее воспоминание, такое лимонное и сладкое. Разве это не здорово?
Я не ответила ничего, просто молчала, смотрела на Веронику, чьи глаза мерцали от огней пришедших воспоминаний, и в этот момент я чувствовала себя чем-то большим и важным. Моя обыденность была для кого-то одним из лучших моментов в жизни, хоть я даже и не помнила тот день.
– Та штука все еще работает? – Вероника бросила взгляд на большую коричневую установку. – В тот день играл джаз, много джаза. А вы, Анна, такая молодая, весь вечер танцевали со своим мужем. Так красиво. Я все прекрасно помню.
– Теперь уже нет. – Анна подошла к вендинговому автомату и попыталась включить, после чего грустно опустила голову. Вряд ли она была расстроена сломанной музыкальной машиной. Три года назад она похоронила мужа. Вероятно, этот автомат хранил в себе намного больше, чем просто набор песен прошлых лет.
– Я посмотрю его. – Как обычно из ниоткуда возник Виктор, обутый в высокие резиновые сапоги и держащий в руках молоток.
– А ты откуда здесь? – Я удивилась его появлению.
– Я здесь с самого утра. Мне позвонила Вероника, сказала, что нужна помощь. Покосилась одна из свай на веранде. Кстати, все сделано. – Он положил молоток на стол. – До следующего потопа. Дерево совсем сгнило.
– Ребята, как же я вам благодарна. Не знаю, что бы делала без вашей помощи. – На глазах Анны появились слезы, что начали затекать в морщинки на ее лице, немного задерживаясь в них. – Так, все, хватит работать! – Голос Анны раздался на все кафе. – Всем горячий шоколад за счет заведения. Вы славно потрудились, ребята.
Она адресовала свою искреннюю благодарность десятку человек, которых Вероника привела с собой на помощь: уставшим и промокшим, но до безумия счастливым. Ведь сегодня, пусть у них не получалось спасти город от злосчастного завода, но зато они спасли кафе – кафе, что уже много долгих лет хранит память о детстве каждого из них.
В Таймуне настало время заката, все расселись за столики на веранде, получив от Анны по большой кружке шоколада с горкой взбитых сливок, что величественно возвышалась над ободком кружки, с разноцветной шоколадной и кокосовой посыпкой. Эти молочно-сахарные горки в тандеме с низко смотрящим солнцем создавали причудливые тени, отчего они увеличивались в размере вдвое.
– Я не знала, что вы знакомы, – сказала я, в очередной раз задумавшись, как ловко у судьбы получается сводить людей.
– Виктор живет в доме напротив моего, сколько себя помню, – ответила Вероника.
– Так вы соседи? Все-таки Таймун действительно очень мал. И в то же время люди в нем так далеки друг от друга. Мы прожили здесь целую вечность, а познакомились только сейчас.
– Мы все – как один большой лимонный пирог, – подметила Вероника. – Кто-то – начинка, кто-то – один из слоев теста, но рано или поздно наши жизни все равно бы перемешались, точнее, пережевались во рту вселенной.
– Фу, – скривился Виктор.
В момент наша уютная обстановка оказалась разрушена бестактно ворвавшимися звуками сирен пожарных машин, проезжающих мимо. Золотые лучи закатного солнца смешались с синими и красными огнями прожекторов, в одночасье ослепив нас. Машины промчались с бешеной скоростью, что было совершенно не характерно для течения тихой и скучной жизни в Таймуне. Людям здесь просто некуда спешить. Но не тогда, когда по улицам пронесся картеж из пожарных машин, знаменуя неизбежное. Все сорвались со своих мест и бросились следом. Никто не знал, куда, каждый просто следовал за толпой, ведомый любопытством маленького городка.